Текст книги "Дорога в никуда"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Не утруждайся. Итак, кто–то распространяет наркотики, и Биллинхарст подозревает твоих ребят. Верно?

– Верно.

– И он хочет, чтобы ты в этом разобрался. Так?

– Так.

– И что ты собираешься предпринять?

– Я уже предпринял. Составил циркуляр типа «следует прекратить подобную практику» и разослал его владельцам и капитанам кораблей. Обратил их особое внимание на правило № 73 регламента флотилии Приграничья: «За попытку провоза контрабанды следует наказание в виде немедленного увольнения».

– Думаешь, этого будет достаточно? – спросила она.

– Сколько раз вижу, столько раз замечаю, что твое отношение к происходящему понять практически невозможно.

Тонкое лицо Сони застыло, в зеленых глазах вспыхнул укор.

Граймс смутился.

– Я не офицер таможни, – твердо произнес он. – И могу повторить еще раз: не офицер таможни. И благодарю за это всех богов Галактики. Далее: с тех пор как человек слез с дерева, он только и делает, что потребляет наркотики самого разного толка – чай, кофе, алкоголь, табак, вытяжку из священных грибов, индейскую марихуану… Чтобы не замечать, что мир состоит из острых углов. Да, в чрезмерных количествах большинство этих снадобий – а может быть, и все они – опасны. Но ведь это касается не только наркотиков. Например, можно умереть от переедания.

– Кстати, раз уж об этом зашла речь: тебе не помешает немного потрудиться и сбросить фунт… или три… или четыре… или пять… – мягко вставила Соня.

Граймс проигнорировал шпильку.

– Биллинхарст просто покушается на святая святых – права человека на свободу выбора.

– Выбора чего?

– Выбора собственного пути в ад. Странно, но в тех культурах, где свобода выбора считается неотъемлемым правом человека, мало кто рискует воспользоваться этим правом. Но когда закон, в соответствии со своим здравым смыслом, заявляет: «Ты должен быть хорошим», – это совсем другое дело. Вспомни, как несколько лет назад в Атлантии пытались запретить употребление алкоголя. В результате многие из тех, кто не пил, стали пить. Те, кто пил умеренно, стали пьяницами, а пьяницы спились окончательно. А вот люди, которые торговали спиртным из–под полы, неплохо нажились.

– Да, весьма неплохо, – отозвалась Соня. – Люди вроде Дронго Кейна, который вечно возглавлял список твоих недругов. А теперь какой–то гений обнаружил, что Приграничье – это идеальный рынок сбыта наркотиков, и решил осчастливить человечество. Скажи мне, Джон, если бы ты знал, что один из контрабандистов – Дронго Кейн… неужели и тогда ты бы отделался дурацкими циркулярами, которые никто никогда не читает?

Граймс усмехнулся.

– Чтобы ответить на твой вопрос, придется бросить монетку Просто я не знаю, до чего дойду раньше: возлюблю Дронго Кейна или соглашусь работать в одной упряжке с Биллинхарстом.

3

Когда Граймс прибыл в порт Дальний на Ультимо, его настроение оставляло желать лучшего. Дело, которое заставило его покинуть порт Форлон, было слишком срочным, чтобы дожидаться обычного рейса. Коммодору пришлось выбить дальний буксир «Маламут Приграничья». Это суденышко вполне оправдывало свое название [27]27
  Маламут – эскимосская ездовая лайка. (Прим. ред. )


[Закрыть]– маленькое, но мощное, созданное специально для тех случаев, когда требуется преодолеть большое расстояние за короткое время. К тому же старая жестянка была до отказа набита оборудованием, созданным по последнему слову техники.

Посадка, как всегда, была впечатляющей. Капитан Вильямс включил инерционный двигатель как раз в ту секунду, по истечении которой «Маламут» вместе с экипажем должны были размазаться по бетонному покрытию космодрома.

– Я чуть было не расстался с завтраком, – холодно заметил Граймс. – Конечно, не самая страшная потеря в моей жизни…

Капитан буксира от души расхохотался. Они с Граймсом были старыми приятелями и пролетели вместе не одну тысячу парсек на «Дальнем поиске». Вильямс обычно исполнял обязанности второго помощника.

– Вы же сами просили побыстрее, Шкипер. А что касается завтрака… Что поделать, моя малютка – не лайнер альфа–класса.

– Да неужели? Ты меня удивляешь, Вильямс.

Глядя на экран монитора, Граймс следил за машиной, которая мчалась по посадочному полю к «Маламуту». Под легким навесом в ней сидели двое: Жиль, капитан порта, и Данбар, шеф местной космической службы. Корабль был приписан к порту одного из миров Приграничья, поэтому экипаж был избавлен от необходимости проходить таможенный досмотр, а также проверку иммиграционной и медицинской служб.

– Пойду разузнаю, в чем там дело, и дам вам знать, куда отправить мой багаж, – произнес коммодор.

– Может, останетесь на корабле, Шкипер?

– Если в следующей жизни я окажусь сардиной, будет повод об этом подумать. Но не раньше.

Граймс вошел в шлюзовую камеру. Дверь распахнулась, едва он протянул руку, и коммодор шагнул на медленно выползающий трап. Тем временем машина остановилась, Жиль и Данбар вышли из нее – оба сухопарые и высокие. Жиль, который был в форме, отдал честь, а Данбар сухо поклонился. Граймс кивнул в ответ.

– Рад видеть вас, коммодор, – произнес Данбар.

– Взаимно, капитан.

– Не хотите ли немного освежиться, прежде чем приступим к делу?

– Благодарю, не стоит. Мы перевели часы на местное время, пока добирались сюда, и жили по нему в течение последней недели. Так что я успел позавтракать до посадки, – коммодор взглянул на часы, – сейчас уже 9:30.

– Совершенно верно, сэр.

Граймс сел в машину на переднее сиденье, рядом с Данбаром. Жиль сообщил, что поднимется на борт и вместе с Вильямсом официально оформит факт прибытия. Данбар, не теряя времени даром, нажал на газ.

Граймс с нескрываемым интересом разглядывал стоящие на космодроме космические корабли, мимо которых они проезжали: «Кугуар Приграничья», «Пантера Приграничья», «Отелло» с Шекспировских линий, «Графиня Эйширская» – грузовой лайнер Королевской почтовой службы Вэйверли… Все, как в порте Форлон – за исключением погоды. Здесь над головой сияла лазурь, по которой плыли редкие белоснежные облака. Как это непохоже на унылое серое небо Лорна, вечно затянутое тучами – или естественного происхождения, или извергающимися из труб промышленных предприятий.

Когда машина выехала за ворота, впереди раскинулся городской массив Дальнего. Позади белых и алых зданий возвышался покрытый снегом конус пика Предельный. Дорога, прямая, как стрела, бежала среди пшеничных полей. Там, где зелень сменялась золотом, трудились сборщики урожая, похожие на гигантских деловитых насекомых.

«Ультимо, житница Приграничья, – думал Граймс. – Планета фермеров. Мир, где все, абсолютно все просто светится гостеприимством… так что скоро надоедает до смерти. В точности как Эльсинор – тоже фермерский мирок. Только тамошние жители торгуют не зерном, а молочными продуктами и страдают непреодолимой страстью к азартным играм…»

– Где сейчас наш юный друг Плесхофф? – обратился он к Данбару.

– В Центральной тюрьме, коммодор. Можно было, конечно, выпустить его под залог, но я решил, что в этом случае у него появятся лишние проблемы.

– А каково обвинение, если поточнее?

– По нашим сведениям – участие в беспорядках. По мнению местных властей – еще и что–то связанное с наркотиками. Я собирался вызвать в качестве свидетелей капитана Гейнса и его старшего помощника. Но, если знаете, «Карибу [28]28
  Североамериканский дикий олень. (Прим. ред. )


[Закрыть]Приграничья» и так вышел из графика, а если искать ему замену, то мы потеряем еще больше времени. Правда, письменные показания они оставили.

– Гхм… А вы что думаете, капитан?

– А что мне остается? За час до старта юный болван проверял оборудование в командном отсеке, а Гейне со старшим помощником сидели в моем офисе и ждали, когда все будет готово. Инженеры провели предстартовую проверку инерционного двигателя, запустили тест на двадцатой мощности, и когда подошло время старта, оставили его работать на холостом ходу. Плесхофф врубил его на максимальную мощность, и старик «Карибу» взлетел, как ракета. Скажу вам откровенно, нас неплохо встряхнуло. А потом Плесхоффу взбрело в голову сесть за пульт и показать пару смертельных трюков. Он сбил радиомачту с контрольной вышки космопорта, а потом на бреющем полете пронесся над рыночной площадью Дальнего. К слову сказать, был базарный день, и это усугубляет ситуацию. Тем временем первому и второму помощникам удалось прорваться в командный отсек. Они угомонили нашего горе–пилота и вернули корабль на стоянку – как раз к тому моменту, как подоспела полиция, как всегда, под сиренами. Вой стоял на весь космопорт.

– А сам он что говорит?

– Что это была блестящая идея – в тот момент.

– Гхм… Думаю, что каждый из нас, будучи младшим офицером, мечтал стать настоящим капитаном. Но наркотики… Думаешь, он балуется этой дрянью?

– Думаю, да. Плесхофф прибился к довольно гнусной компании – его сверстники, бородатые парни и бритоголовые девчонки. «Люди–цветы», так они себя называют.

– На Франциско некоторых людей называют «цветущими». Думаю, как раз им ребята и подражают.

– Может быть. Скорее всего, компания, с которой он якшался, развлекалась… как они называют это дерьмо… «травой мечтаний». Тьфу!

– Они ее курят?

– Вот именно. В длинных фарфоровых трубках. Представь себе, они говорят, что привыкания к ней не возникает. Они говорят – пробивает не хуже алкоголя, а вреда никакого. Чуть ли не религию на этом основали.

– И что, эта… «трава мечтаний» растет здесь?

– На Ультимо? Да вы смеетесь, коммодор, – фыркнул Данбар. – Здесь каждый квадратный дюйм почвы должен родить священную пшеницу. «Траву» завозят контрабандой. Полиция и таможня с ног сбились, пытаясь перехватить курьеров. Но торговцы наркотиками соображают куда лучше, чем стражи порядка.

Машина въехала в город и теперь мчалась по широкой улице. По обе стороны выстроились невысокие, но изящные каменные дома. Постепенно их сменили магазины, здания учреждений – чем ближе к центру города, тем выше. Наконец, машина выехала на огромную площадь с фонтанами и статуей в античном стиле – леди, гордо несущая на руках сноп пшеницы. Здесь сосредоточились главные административные здания – городская ратуша, публичная библиотека, церковь, аэрокосмическая служба, главное управление полиции и тюрьма. Последняя представляла собой круглую башню, причем окна были только на первом этаже. Несмотря на изящные пропорции, здание выглядело весьма неприветливо.

– Я предупредил их о нашем визите. Пройдемте, – произнес Данбар.

– Главное – чтобы нас оттуда выпустили, – отозвался Граймс.

4

Лейтенант полиции, который дежурил у входа на первый этаж, где размещалась администрация, оглядел Граймса и Данбара с ног до головы, словно оценивал, сколько лет они могут провести в этих стенах.

– Слушаю? – рявкнул он.

– Я – капитан Данбар, – представился шеф космической службы, – а этот джентльмен – коммодор Граймс.

Полицейского словно подменили.

– Чем могу помочь, джентльмены?

– Мы бы хотели увидеть мистера Плесхоффа Полковник Варден сказал, что это не составит проблем.

– Ах да, Плесхофф. – Лейтенант, крепкий смуглый молодой человек, полистал лежащую перед ним на столе книгу. – Он все еще у нас.

«Просто Плесхофф, – подумал Граймс. – Никаких «мистеров“. Как только оказываешься вне закона, можешь забыть о чинах и статусе».

– Камера 729, – буркнул лейтенант и жестом повелителя подозвал констебля. – Бамбергер, проводи посетителей к заключенному Плесхоффу.

– Но сейчас рабочее время, сэр.

– Я знаю. Думаю, суверенное государство Ультимо может обойтись без его услуг в течение получаса… или немного дольше.

– Пожалуйста, следуйте за мной, джентльмены, – Бамбергер, такой же коренастый, как и его начальник, повел посетителей к дверям лифта.

– Констебль Бамбергер, номер 325252 – со мной два посетителя – коммодор Граймс и капитан Данбар, – произнес он, обращаясь к какому–то устройству, скрытому решеткой, потом снова повернулся к своим спутникам: – Пожалуйста, встаньте рядом со мной. Один справа, другой слева, – и снова к решетке: – Констебль Бамбергер и посетители готовы.

На долю секунды их ослепила вспышка. Интересно, подумал Граймс, как он получится на моментальной фотографии. Потом дверь отъехала в сторону, за ней оказалось совершенно пустое помещение, похожее на камеру. Панель управления в лифте отсутствовала. Как только констебль и его гости прошли внутрь, дверь бесшумно закрылась.

– Тридцать третий этаж, – сказал Бамбергер.

Легкий рывок продолжительностью в секунду – только это и указывало, что лифт начал подниматься.

– Как я понимаю, роботы запрограммированы на выполнение приказов, которые поступают непосредственно от сотрудников тюрьмы, – заметил Граймс.

– Не могу ответить на ваш вопрос, сэр.

– Гхм… А лифты, полагаю, двигаются так медленно, чтобы в случае побега, пока заключенный будет спускаться в лифте с верхнего этажа, охране на первом этаже хватило времени, чтобы подготовить ему встречу.

– Не могу ответить на ваш вопрос, сэр.

– Но если эти устройства подчиняются только служащим, как заключенный воспользуется лифтом? – спросил Данбар.

– В истории можно встретить немало случаев, когда охранники помогали заключенным бежать из тюрьмы, – ответил Граймс. – И далеко не всегда к их спинам были приставлены пистолеты или ножи.

– Боюсь, мне не доведется увидеть, как Плесхофф дает взятку, – сказал Данбар. – Взятка с жалованья третьего помощника флотилии Приграничья… Мне и моего–то не хватит.

– Гхм… – буркнул Граймс. Похоже, Бамбергер был бы рад переменить тему разговора. – А какую работу выполняют заключенные?

– Плесхофф работает в мастерской, где собирают детали для проигрывателей, сэр, – ответил констебль. – Осужденным полностью выплачивается жалованье за выполненные работы, каковы бы они ни были. Если же суд еще не состоялся – даже если вина заключенного бесспорна – заработок выплачивают с вычетом платы за содержание. А после вынесения приговора заработок, конечно же, начинают перечислять на счет, где он накапливается.

– Гхм… – Граймс повернулся к Данбару. – Я очень удивлен, что наш мистер Плесхофф до сих пор не предстал перед судом.

– Его очередь еще не подошла, коммодор.

– Вам скучать не приходится, – заметил Граймс, обращаясь к Бамбергеру.

На каменной физиономии констебля впервые появилось легкое подобие выражения.

– С этими «людьми–цветами» не соскучишься, сэр. Надышатся своей «травой мечтаний» так, что из ушей дым идет… а то, что творят после этого, и в страшном сне не приснится. С нормальными заключенными у нас никогда таких проблем не было.

– Подозреваю, что и быть не может. Нормальные заключенные для вас – как семья.

Бамбергер бросил на Граймса взгляд, полный ярости, и наступила гнетущая тишина.

– Они начинают представлять серьезную опасность, – проговорил Данбар. – Я о «людях–цветах».

– Они были опасны изначально, – ответил Граймс. – Отработка фигур высшего пилотажа на космическом корабле весом в три тысячи тонн – не самое безобидное развлечение.

– Тридцать третий этаж, – объявил Бамбергер и указал на открывающуюся дверь.

Большинство помещений тридцать третьего этажа занимали мастерские. Сквозь все помещения неторопливо текли длинные ленты конвейеров. Здесь трудилось около ста человек, все как один в плотных серых комбинезонах, у каждого на спине и на груди номер. Вдоль конвейеров прохаживались бдительные охранники, одетые в синюю с серебром форму. Еще несколько охранников стояли у пулеметов на внутренних балконах.

«А эти отвертки – неплохое оружие, – подумал Граймс, терзаясь недобрым предчувствием – И паяльные лампы… Правда, долго ли продержится заключенный, который попытается напасть на охранника? Думаю, не долго».

Чтобы отвлечься, он посмотрел на изделие, которое проплывало мимо. Сборка была почти завершена. Да, похоже, у него дома найдется не один прибор с подобным происхождением.

Один из охранников, на рукаве которого было больше серебряных нашивок, чем у других, направился к посетителям.

– Коммодор Граймс, капитан Данбар? Как я понял, вы хотите увидеть Плесхоффа, номер 729. Можете воспользоваться комнатой отдыха. Она будет свободна до следующего перекура – минут сорок. Бамбергер, проводи туда джентльменов.

– Есть, сержант.

Комната отдыха оказалась мрачной, серой и унылой. Впрочем, кто–то догадался поставить в ней автомат с холодной водой, кофе и чаем. Бамбергер поинтересовался, не желают ли посетители чего–нибудь из перечисленных напитков. Данбар отказался, и констебль наполнил два бумажных стаканчика – для себя и Граймса. Черная жидкость, которая оказалась там, была тепловатой и горькой и походила на все что угодно, кроме кофе.

Двое охранников ввели Плесхоффа. Граймс узнал этого молодого человека: когда–то тот проходил собеседование на соискание места во флотилии Приграничья. Собеседование прошло успешно, и юноша стал младшим офицером на трансгалактическом клипере.

Во время очередного круиза по мирам Приграничья он познакомился с девушкой из Дальнего космоса. Если коммодору не изменяла память, они даже поженились… точно, парнишка подавал рапорт, просил отпуск на время медового месяца. И вроде бы капитан корабля, на котором летал Плесхофф, мельком упомянул, что не так давно их брак распался.

Обычно офицера или астронавта можно узнать всегда, в любой одежде… и даже без оной. Плесхофф явно был исключением. Даже если сейчас нарядить его в форму, он все равно будет выглядеть самым обычным молодым человеком… точнее, сильно напуганным молодым человеком.

«Хоть на бандита не похож, и то хорошо», – подумал Граймс.

– Нельзя ли оставить нас наедине с… заключенным? – спросил он, обращаясь к охранникам.

– За этих джентльменов поручился полковник Варден, – вставил Бамбергер.

– Вы коммодор Граймс, сэр? – проговорил один из охранников. – Тот самый коммодор Граймс?

– Насколько мне известно, в данном пространственно–временном континууме таковой существует в единственном экземпляре, – отозвался вышеупомянутый коммодор.

Этот диалог явно озадачил Бамбергера.

– Мы должны спросить разрешения у сержанта, – с сомнением в голосе произнес он.

Но сержант не возражал, и спустя несколько минут Граймс, Данбар и Плесхофф остались в комнате отдыха, предоставленные сами себе. Начальники космических служб расположились на тяжелой деревянной скамье. Молодой офицер устроился напротив в кресле, которое выглядело куда более жестким.

5

– Ну, мистер Плесхофф, что вы скажете в свое оправдание? – строго спросил Граймс.

– Думаю, моих извинений будет явно недостаточно, сэр.

– Разумеется, недостаточно, – отозвался коммодор… и про себя подумал: «Знал бы ты, парень, до чего мне жаль видеть, как ты ломаешь себе карьеру».

– Могу предположить, сэр, что на моей работе во флотилии Приграничья можно поставить крест, – проговорил Плесхофф.

– Боюсь, мистер Плесхофф, вы можете вообще поставить крест на полетах в космос. После ваших выкрутасов квалификационному аттестату придется сказать «прощай». Тут уж ничего не поделаешь. Но думаю, что мы не будем настаивать на полном возмещении ущерба.

– Спасибо, сэр.

– Не стоит благодарности, мистер Плесхофф. Вы списаны и можете пускать корни. Придется пройти курс лечения от наркотической зависимости. Я поговорю с нашими юристами, может быть, им удастся что–то для вас сделать.

– Спасибо, сэр.

– Но вы можете сделать кое–что и для меня.

– Все, что в моих силах, сэр, – с жалобным рвением ответил Плесхофф.

– Буду с тобой откровенен… можно, мы перейдем на «ты»? До сегодняшнего дня я не считал наркоторговлю серьезной проблемой. Я полагал: туманить себе мозги или нет – личное дело каждого. Мне и в голову не приходило, что человек, занимающий серьезную ответственную должность, может… сесть на иглу. Это так называется?

– Но я не кололся, сэр. Я всего лишь раз покурил «траву мечтаний»… мне сказали, что она действует всего одну ночь.

– Кто именно сказал?

Лицо юноши окаменело.

– Не надо их впутывать. Это мои друзья, – пробормотал он.

– Ты хочешь сказать, что она – твой друг.

– Да, – кивнул молодой человек. – Я был так одинок, сэр. С тех пор, как мы с Шейлой решили расстаться. А потом здесь, в порту Дальнем, я встретился с девушкой. В парке. После полудня я отправился в увольнение и решил прогуляться. Знаете, как это бывает, сэр. Вы встречаете кого–нибудь, и внутри вас словно что–то вспыхивает. Она похожа на девушек, с которыми я встречался дома. Вы понимаете – более раскованные, чем местные, более открытые… иначе одеваются, иначе разговаривают. В тот вечер мы пошли поужинать в небольшой ресторанчик. Интимная обстановка. Свечи на столе и все такое. Меню на черной доске. Мне и в голову не приходило, что здесь существуют подобные места. Так мы провели наш первый вечер. Потом еще один, и еще. Мы… подружились. Наш корабль ходил в регулярные рейсы, но в Дальнем мы садились каждые три недели. Чуть больше, чуть меньше… Ну и однажды… – он слабо усмехнулся, – это произошло. Разумеется, у нее были и другие приятели. Примерно одного с ней возраста. Она пригласила меня на вечеринку. Там была музыка, много выпивки, кое–что пожевать. Мы все время танцевали и разговаривали. Вы понимаете. А потом поднялся парень – хозяин вечеринки и сказал: «Всем тихо! Тишина в зале! У меня объявление!» В общем, сказал, что толкач с товаром наконец прибыл, и ворота в никуда открыты. Я сначала ничего не понял. Он тем временем начал раздавать фарфоровые трубки, такие длинные, изящные, а потом принес что–то вроде зеленоватого табака. «Что это?» – спросил я у своей девушки. А она сказала: «Ты когда–нибудь курил травку? И только не говори после всего, что у нас было, что ты чурбан».

– Чурбан? – переспросил Граймс.

– Ну знаете, скучный тип, который придерживается строгих взглядов и соблюдает всякие условности – так они их называют. Конечно, я ответил, что я не чурбан. А она сказала: не верю, потому что ты ни разу не пробовал «траву мечтаний». Я слышал об этой траве, но как она выглядит, понятия не имел. Когда я учился на пилота в академии, двоих кадетов со старших курсов выгнали за курение травки. В регламенте трансгалактических клиперов было что–то такое – вроде ее даже проносить на корабль запрещается. Мне не слишком хотелось пробовать эту травку, и я ей напомни ч, что мы завтра взлетаем. «Завтра утром ты будешь чист, как стеклышко», – уверила она. И добавила, что полное удовольствие от нее можно получить, когда куришь с человеком, который тебе не безразличен. Если я не хочу курить с ней, она покурит с… неважно с кем. Знаете, как это бывает, сэр. Когда девушка скажет – и ты сотворишь такое, что прежде и в голову бы не пришло.

– Господи! Женщина соблазнила меня, и я пал, – продекламировал Граймс.

– Кто сказал это, сэр?

– Его звали Адам. Задолго до тебя и даже до меня. Продолжай.

– Ничего приятного не было, сэр. В смысле, когда я курил. Мы курили, передавая трубку друг другу. Мне казалось, я вдыхаю нечто от нее, а она – от меня. Мы дышали чем–то жидким, текучим, будто это был не дым. Теплая, сладкая, шелковая жидкость. Мы так и курили, и одновременно занимались… еще кое–чем, – Плесхофф густо покраснел. – И другие вокруг нас делали то же самое. Необязательно девушка с парнем. Девушки с девушками, и парни с парнями. Свет постепенно угасал и становился таким красноватым, как кровь. Но мне не было страшно. Было… тепло и… уютно. Раздавался звук, будто бьется сердце. Возможно, я слышал, как бьется мое собственное сердце, или ее сердце, или сердца всех нас. Мы были так близки, мы двое, и мы все. И…

А потом – оргазм. Вроде бы все как обычно, но… как бы сказать слова поточнее… Вы можете представить оргазм как взрыв, не просто вспышка, а взрыв? А потом я начал медленно, очень медленно падать в темноту. Глубокую бархатную теплую темноту…

– И что дальше?..

– А потом наступило утро. Почти все, кто был в комнате, проснулись. Наверно, это все выглядело отвратительно – голые люди спят вповалку на полу, рассвет только забрезжил… Но я не чувствовал никакого отвращения. Мне было хорошо как никогда, просто на удивление. И всем остальным тоже – понятия не имею, откуда я это знал, но это было так. Кто–то сварил кофе – я никогда раньше не пил такого вкусного кофе. Аромат такой, будто зерна только что обжарили. А сигаретой можно было наслаждаться, как самой лучшей сигарой. Мне очень хотелось остаться и позавтракать вместе с остальными, но нужно было возвращаться на корабль. Ведь мы должны были улетать. Итак, я вернулся на корабль. Я чувствовал себя восхитительно – я был на вершине мира, на вершине всех миров. У меня любое дело само собой ладилось.

– Включая проверку двигателя, – заметил Граймс.

Вдохновенное лицо Плесхоффа превратилось в каменную маску.

– Да, сэр. Двигатель. Я стоял на мостике в командном отсеке. И заметил, что инерционный двигатель уже на холостом ходу. И неожиданно мне в голову пришла идея. Почему бы не показать старому уроду… простите, сэр, я хотел сказать, что Старик – не единственный, кто способен управлять кораблем. Я знал, что он сидит в офисе Данбара, и решил сыграть с ним шутку: пусть увидит, как его драгоценный «Карибу» взлетит без него.

– Гхм… Отличная шутка, – проговорил Граймс. – Можешь считать себя счастливчиком: ты умудрился никого не убить и не покалечить. Гхм… У меня предложение: сообщи властям, как звали твою подружку, с которой ты пошел на эту несчастную вечеринку. Впрочем… местная розыскная служба сама с этим справится, я уверен. А вот настоящий виновник – это, несомненно, толкач. Если бы ты сказал, как его звали, то смог бы смягчить себе наказание.

– Я не могу, – грустно ответил Плесхофф. – А если и мог бы, то не сказал.

Граймс печально покачал головой.

– Не знаю, что тебе светит, когда выйдешь отсюда. Но за что бы ты ни взялся, советую побыстрее усвоить, что школьному кодексу чести не всегда стоит следовать.

Коммодор встал.

– Что ж, мистер Плесхофф… мы, со своей стороны, сделаем все, что сможем. Мы тоже гордимся, что стараемся помогать своим. Жаль, что ты среди нас не задержался.

6

– До чего нынче докатилась молодежь! – патетически воскликнул капитан Данбар, когда они с Граймсом покинули здание тюрьмы. – Наркотики… оргии…

– Никогда не участвовал в оргии, – с тоской в голосе заметил Граймс. – А вы?

– Конечно же, нет! – Данбар фыркнул и подозрительно покосился на коммодора. Через пару секунд до капитана дошло, что это была шутка. – В Приграничье творятся подобные вещи, а мы до сих пор пребывали в счастливом неведении. Было большой ошибкой открывать эти планеты для межгалактической торговли – я всегда это говорил.

– Гхм… Кстати, где меня поселили?

– Для вас забронирован номер в отеле «Скала Приграничья», коммодор.

Граймс вздохнул, «Скала Приграничья» была в порту Форлон на Лорне, в порту Дальнем на Далекой, а также в порту Эдгель на Фуле. В каждой из них он останавливался по несколько раз. Эти отели были самыми дорогими в мирах Приграничья… но самая высокая цена еще не гарантирует самый лучший сервис. Граймс предпочел бы остановиться в гостинице, где меню выглядит не столь претенциозно, но кормят вкуснее, где персонал не похож на Высших Адмиралов Галактики, но обслуживает куда лучше. По счастью, он пробудет здесь всего несколько дней – пока не уляжется шум вокруг «Карибу Приграничья».

Огромное здание «Скалы Приграничья», как и тюрьма, выходило фасадом на центральную площадь. От двери до двери было буквально два шага, но Данбар усадил коммодора в машину и подвез прямо к дверям. Как уверял капитан, багаж уже ждал его в отеле.

Граймс шагнул на тротуар и проследовал к массивной двери отеля сквозь силовое поле. Последнее, вероятно, было призвано предохранять внутреннюю атмосферу, которая не отличалась свежестью от смешения с восхитительно чистым воздухом улицы. На планете вроде Лорна такая мера была насущной необходимостью, но на Ультимо выглядела просто бессмысленной данью роскоши. Швейцар в пышной ливрее приветствовал входящего так, будто он был по меньшей мере Первым Лордом Космической Федерации. Коммодор кивнул и подошел к огромной стойке. Полдюжины очаровательных девушек, собравшихся за ней, щебетали между собой, будто разноцветные птички в вольере. Наконец одна из них снизошла до того, чтобы обратить внимание на Граймса.

– Сэр?

– Меня зовут Граймс. Для меня заказан номер.

– Тот самый коммодор Граймс? – ахнула высокая блондинка, стройная, как статуэтка – очаровательная статуэтка в брючном костюме из малинового дермитекса, который выгодно подчеркивал ее формы.

– Тот самый.

– Для вас карлотиграмма, сэр. Пришла несколько минут назад, – и она протянула Граймсу темно–синий конверт.

«Почему сейчас? – отковыривая ногтем печать, думал он. – Почему именно сейчас?»

Аккуратно вскрыв конверт, коммодор прочитал:

От: Командующего Флотом Миров Приграничья

Кому: Коммодору Граймсу, D.S.М., О.С., ФСБ, R.W.N.R.

Копии: с/о отеля «Скалы Приграничья», порт Дальний, Ультимо,

с/о буксира «Маламут Приграничья», порт Дальний, Ультимо,

с/о офис порта, Флотилия Приграничья, порт Дальний, Ультимо.

В соответствии с указанной датой и с момента получения вы числитесь на действительной военной службе во Флотилии Миров Приграничья. Жалованье и довольствие назначаются в соответствии со званием коммодора первого класса, издержки оплачиваются по мере необходимости. Вы обязаны оказывать содействие полиции, таможне и прочим властным структурам, которые проводят расследование контрабанды наркотиков. Проблемы, связанные с вашим возможным отсутствием в Резерве Флотилии Приграничья на неопределенный срок, улажены.

Кравиц.

– Гхм… – задумчиво произнес Граймс.

Несложно представить, что произошло. Скорее всего, высшие чины пришли к заключению, что падение нравов в Мирах Приграничья достигло критической отметки. Посему, вероятно, некоторые из них потребовали, чтобы Флотилия приняла меры против контрабанды наркотиков. Граймс весьма живо представил себе адмирала Кравица. «Итак, господа, мы поручаем выполнение этой задачи коммодору Граймсу. Он великолепный специалист по разрешению нестандартных ситуаций». Конечно, если Граймсу удастся перекрыть кислород контрабандистам, флотилия только выиграет. Если же дело будет провалено, можно будет сослаться на то, что он, в конце концов, не кадровый офицер, а офицер запаса. Раньше в подобных ситуациях они с Соней трудились в одной упряжке – но тогда Федерация и Конфедерация действовали заодно. Теперь, похоже, ничего подобного не предвидится. Большинство планет Федерации придерживались принципа вседозволенности, в отличие от Миров Приграничья.

«Ну вот и славно, – подумал Граймс. – Пожалуй, сейчас стоит проявить активность. И для начала организуем себе транспорт. Билли Вильямс – командир запаса, а «Маламут Приграничья“ классифицируется как вспомогательное транспортное средство Флотилии. Здесь, в Дальнем, у нас есть арсенал и небольшой транспортный парк. А посему – пусть Адмиралтейство немного раскошелится».