Текст книги "Дорога в никуда"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Прошу Вас, мистер Бакстер, – одернула его Джейн Пентекост.

– Извините, мисс. Что–т' меня занесло. Мой младш' братишка был треть'м реактивщ'ком на старике «Баньипе», когда тот пропал. Понята', д'казать нич'го не смогли, но в сект'ре, откуд' ребята брос'ли последнее сообщение, как раз прох'дили маневр' Вальдегренск'го флота. Вот хитрые бестии… Пальцем не тронут корыт' вроде этого – или какой–ни'дь Трансгалактич'ский клипер. Нет, выберут мелк' задрипанный транспорт, про котор' никто не вспомнит, кром' друзей и родст'ников команды. Ну, и стр'ховой к'мпании. Но Ллойд [7]7
  Реально существующее независимое некоммерческое Классификационное общество, осуществляет надзор за проектированием, постройкой судов и их технической эксплуатацией, публикует разные материалы о своей деятельности. Агент Ллойда – лицо, назначенное корпорацией Ллойда для работы в порту с целью слежения за движением и потерями судов для защиты интересов корпорации, – есть во всех крупных портах мира.


[Закрыть]стольк' гребет с судов, у котор'х все в порядке, что разок мож'т и раскошелиться. Мож'т, эт' ему даж' выгодно. Пока кто–т' «опазд'вает» и «пр'падает», они мог'т вздувать взносы.

– Но я все–таки не понимаю, за что платят пиратам, – сказал Граймс.

– Как эт' за что? Вашему дружку Черн'му Барту платили. Допустим, у вас куч' расходов на п'стройку и вооружение военн'го флота. Пираты мог'т вам здоров' их сократить. Думаю, и ваш' драгоценная ФИКС не отказал'сь бы тряхнуть какого–ни'ть жирн'го торгаша, котор'го нелегкая занесет в район ее «маневр'в»… если ей эт' разрешат.

– Вы пытаетесь доказать, что Федерация закрывает глаза на пиратство, потому что… Это совершенно невозможно.

– Поживит' немного в Приграничье, буд'те дум'ть по–другому, – буркнул Бакстер.

– Речь не о пиратстве, – поправила Джейн Пентекост. – Это называется «конфронтация».

Глава 5

Ужин закончился. Бакстеры поспешили в бар, предоставив Граймсу и Джейн Пентекост лениво потягивать кофе. Едва супруги оказались вне зоны слышимости, Граймс усмехнулся:

– Значит, вот они какие – приграничники. Первые приграничники, кого мне довелось встретить.

– А вот и нет, – возразила Джейн.

– Да нет, первые… Ну, в ФИКС служит пара человек, но я с ними ни разу не сталкивался. А теперь и не особенно этого хочу.

– Вы познакомились еще с одним приграничником – раньше, чем с Бакстерами.

– Капитан?

Она рассмеялась.

– Можете сказать это ему лично – если захотите прогуляться в космос без скафандра.

– Тогда кто?

– И кто бы это мог быть, адмирал? Кого вы еще видели на этом корабле – прежде, чем капитана? Пошевелите мозгами.

Он недоверчиво уставился на девушку:

– Ну, не вы же?

– А кто еще? – она снова рассмеялась, но на этот раз в ее смехе прозвучала нотка горечи. – Мы тоже не все одинаковые, как видите. Или увидите… Если случится серьезная заварушка и Джим Бакстер окажется на вашей стороне – можете считать, что вам повезло. Такие дела. Некоторые из нас обзавелись светским лоском, некоторые – нет. Вот и все.

– Но как вы?.. – он замялся, пытаясь подыскать слова, которые ее не обидят.

– Как я попала на это судно? Обычная история. Начала свою космическую карьеру не слишком опытной стюардессой на «Джамбуке», одном из самых старых и ветхих кораблей «Линии Полуночников». Потом на Эльсиноре меня скрутило – вполне возможно, благодаря моей собственной стряпне. В общем, я уже почти поправилась, когда на планете совершенно случайно приземлился «Эпсилон Змеи» – чтобы поместить в госпиталь своего офицера снабжения, которая сломала ногу. Леди немного увлеклась и забыла Золотое правило: «Когда звучит сигнал «приготовиться к ускорению“ – бросай все дела, закрепи все, что можно, и пристегнись сам». Врачу повезло больше – леди… смягчила его падение.

Граймс собрался было спросить, чем так увлеклись врач и эконом, но потом был только рад, что промолчал… и почувствовал, как алая краска заливает лицо и уши.

– Вы должны понять, – сухо произнесла девушка, – торговое судно со смешанной командой – не монастырь. На чем я остановилась? Ах, да, Эльсинор. Капитан «Змейки Эппи» стал искать управляющего для хозяйства своего корабля и почему–то решил, что я – самая подходящая кандидатура. Вернее, мне удалось его убедить – по крайней мере, в том, что касалось «подходящего». До сих пор не могу понять, что моя предшественница нашла в этом похотливом старом козле, хотя второй помощник был очень даже…

Граймс неожиданно для себя ощутил укол ревности.

– Как бы то ни было, он нанял меня, как только я подала заявление об отказе от репатриации. Это было долгое путешествие: вы понимаете, «эпсилоны» немногим лучше обычных грузовиков. Но я согласилась. Я повидала миры, о которых читала и слышала раньше, куда так хотела попасть. У «Линии Полуночников» маршруты короткие – миры Приграничья, которых всего четыре, плюс сектор Шекспира, ну а если повезет – какая–нибудь из скучных планет Империи Уэйверли. Судам Транспортного Комитета, конечно, всюду путь открыт…

Наконец мы приземлились в Вумере. Старик, должно быть, написал много лестного в моей характеристике, поскольку местный начальник интендантской службы пригласил меня к себе и предложил должность младшего стюарда на лайнерах класса «Альфа». «Альфа Центавра», если вам это важно. Он обслуживал маршрут «Солнечная система – Сириус». В плане портов захода – ничего особенного, зато само суденышко – просто чудо: идеальный порядок и идеальное состояние. За пару лет мне здорово пообтесали острые углы. После этого работала помощником эконома на «Бете Близнецов» – Атланта, Карибская Каринтия и Кластерные миры. А потом – первый рейс в качестве офицера снабжения. На этом самом корабле.

Одна из подчиненных Джейн принесла еще пару баллончиков кофе и ампулы с крепким сладким ликером. Когда она удалилась, Граймс попросил:

– Расскажите, на что похожи миры Приграничья.

Джейн подождала, пока он поднесет зажигалку к кончику ее длинной тонкой сигары.

– Холод. Темнота. Одиночество. И… что–то еще. Ощущение, что действительно находишься у границы. У грани. У последнего рубежа.

– Граница тьмы… – пробормотал Граймс.

– Да. Граница тьмы. Имена наших планет – в них тоже есть что–то… Поэзия? Да, это правильное слово. Ультимо, Далекая… Лорн – «Одиночество», Туле – «Предел»… И наше ночное небо – особенно в некоторые месяцы. Галактика – огромная, тускло светящаяся туманность, а вокруг нее – только тьма. В другие месяцы небо черное. Только несколько чуть заметных звезд – солнца Приграничья, отчего тьма кажется еще гуще… и несколько ярких пятен – далеких островных вселенных, которых мы никогда не достигнем…

Она чуть заметно вздрогнула.

– И все время, каждую секунду присутствует чувство, что ты у самого края бытия, что только кончиками пальцев держишься над бездной вечной ночи, которая разверзлась под тобой. Приграничники – по сути своей не путешественники. Только у некоторых есть желание к перемене мест. Знаете, наверно, мы похожи на здешних маори – один раз я проводила отпуск в Новой Зеландии и заинтересовалась ее историей. Этот народ появился благодаря морским странствиям. Их предки совершили невиданное путешествие, оставив свои родные края – настоящий рай – и поселились на этих мрачных и унылых островах, затерянных в холодном бурном Пасифике, исхлестанных злыми ветрами, которые налетают из Антарктики. И что–то – может быть, изоляция, может быть, климат – убило в этих людях жажду странствий, хотя она была, возможно, определяющей чертой их народа. Очень мало кого из маори вы встретите в море или в космосе. А вот жителей полинезийских архипелагов, откуда родом их предки – множество. Они плавают на морских кораблях, которые курсируют между портами Тихого океана. Кое–кто даже работает на судах МТК…

– У нас в ФИКС тоже есть несколько полинезийцев, – проговорил Граймс. – Но скажите, кто тогда летает на ваших кораблях? «Линия Полуночников»…

– Из каждого правила есть исключение. Беглецы, неудачники, отщепенцы – те, кто ушел из Транспортной Комитета, «Трансгалактических клиперов», Королевской Почты Уэйверли и прочая.

– И из ФИКС?

Этот вопрос, похоже, разогнал ее меланхолию.

– Нет, – ответила она с улыбкой. – Таких пока не было.

– И не будет, – гордо заявил Граймс.

Глава 6

Робость понемногу исчезала – а вместе с ней изрядная толика снобизма, присущего всем, кто связан с Академией. Граймс начинал получать удовольствие от путешествия. Конечно, ФИКС есть ФИКС. Но, в конце концов, на борту судна он прежде всего астронавт. Мичману удалось смириться с фактом, что у большинства офицеров, включая самых молодых, опыт космических полетов куда богаче, чем у него. На данный момент, поправлял себя Граймс. Какой–то голос на задворках его сознания самодовольно твердил, что для всех этих людей должность капитана – предел честолюбивых мечтаний. А он сам… Возможно, когда–нибудь к нему будут обращаться так, как сейчас обращается Джейн – только не в шутку, а совершенно серьезно.

Он часто заходил в рубку, но, помня предупреждение капитана, старался не путаться под ногами, и вскоре стал почти своим среди вахтенных офицеров. Те с удовольствием посвятили его в хитроумную процедуру определения координат при работающем Движителе Манншенна – по утверждению астронавтов, это относилось скорее к области искусства.

Получив разрешение от главных инженеров, Граймс часто наведывался в двигательный отсек, стараясь практикой подкрепить теоретические знания о реактивном и инерционном двигателях и Движителе Манншенна. Разумеется, первые два сейчас были остановлены. Они просто не могли работать, пока корабль не вернется из искривленного пространственно–временного континуума в нормальный. Но по–прежнему работал реактор – радиоактивное сердце корабля – и вспомогательные устройства. Здесь, в этом крошечном рукотворном мирке, они выполняли работу, которую в природе совершают ветра, реки, солнце и гравитация.

И, конечно, работал Движитель Манншенна. Можно было не опасаться, что кто–нибудь посмеется над благоговейным трепетом, порожденным этой святая святых – сверхъестественным переплетением гироскопов. Граймс не отрываясь смотрел на это непрестанное круговращение, которое казалось беспорядочным, на сияющие размытые колеса, на танец прецессирующих осей. Казалось, еще немного – и удивительное устройство исчезнет на глазах. Оно неслось сквозь темные измерения, увлекая за собой корабль и всех на борту. Точно загипнотизированный, Граймс стоял, поглощенный туманными видениями, где Прошлое, Настоящее и Будущее смешались в бесконечном движении… но тут старший инженер–механик крепко взял его за руку и увел из отсека.

– Будешь пялиться на времякрут – встретишь вчерашнего себя, – посулил он.

Еще была «ферма» – палуба, целиком занятая цистернами с дрожжами, мощная фабрика белка, не больше, но и не меньше. Другую палубу занимали огромные прозрачные шары – в них трудились водоросли, превращая твердые и жидкие органические отходы в вещество, пригодное для дальнейшего использования. Это вещество, как любезно объяснил корабельный биохимик, служило питательной средой для дрожжей и удобрением в гидропонной установке. Последняя представляла собой ряды контейнеров, из которых, перегораживая проходы, пышными гирляндами свешивались растения. Они служили основным источником витаминов их цветами украшали столовую… а главное – растения делали воздух на корабле пригодным для дыхания.

– Знаете, я завидую вашему капитану, – признался Граймс. В этом инспекторском обходе его сопровождала Джейн Пентекост.

– О, похвала из ваших уст, адмирал, кое–чего стоит, – усмехнулась она. – Но почему?

– Как бы это сказать… Вы естественным путем получаете то, ради чего мы используем химикаты и аппаратуру. Капитан военного корабля – это только капитан военного корабля. И все. А капитан Крейвен в этом маленьком мирке – царь и бог.

– Военный корабль должен оставаться в строю, даже если ему продырявят все отсеки, – возразила Джейн. – А теперь представьте себе, что жизнь команды зависит от кучки биомассы, которая к тому же потребляет кислород.

– Прямо как в учебнике. Но для… – он смущенно замялся.

– Но для женщины или офицера снабжения, или для простого торгового офицера я знаю чересчур много, – закончила она. – Понимаешь, я умею читать. А еще я работала в «Линии Полуночников». Наши офицеры считали своим долгом знакомиться с последними публикациями ФИКС.

– Но зачем? – удивился он.

– А почему бы и нет? Когда–нибудь у нас будет свой военный флот. Вот увидите, адмирал.

– Вы хотите отколоться? – он постарался, чтобы это слово не прозвучало как ругательство.

– Еще раз – почему бы и нет?

– У вас ничего не получится, – заявил он.

– История Земли знает массу примеров, когда это получалось. Равно как и история человечества в космическую эпоху. Империя Уэйверли, например. Или герцогство Вальдегрен… хотя это не самый удачный пример. Все были бы гораздо счастливее, если бы этого не произошло.

– Политика Федерации, – начал Граймс.

– Политика–шмолитика! Нехорошо обижать бедненьких вальдегренцев, даже если они мешают жить империи Уэйверли и Приграничью…

Она замедлила шаг. Граймс обнаружил, что они идут по коридору, где расположены каюты офицера снабжения и ее подчиненных.

– Разговоры о политике вызывают жажду, – объявила Джейн. – Зайдем, пропустим по глоточку перед обедом?

– Благодарю вас… Но, Джейн…

Похоже, она не заметила, что он обратился к ней по имени.

– Я думаю, мы оба недостаточно квалифицированны, чтобы критиковать межнациональную и колониальную политику.

– Сказал славный, молодой, прекрасно вышколенный будущий адмирал, – съязвила она. – О, я понимаю, прекрасно понимаю. В Академии из вас готовят мускульную силу Федерации. Ваше дело – не интересоваться, что и зачем, а служить и умирать, и все такое. Но я из Приграничья. Там нас учат думать своей головой, – она открыла дверь. – Заходите. Здесь Дом Свободы – можно плевать на пол и называть кота ублюдком.

Ее каюта напоминала номер–люкс. Не столь просторная, как апартаменты капитана, и обставлена чуть скромнее – но куда лучше каюты старпома, где Граймсу уже довелось быть гостем. Мичман с интересом рассматривал голограммы на стенах гостиной. Они притягивали взгляд – правда, по несколько иной причине, чем гарем капитана. Одна из них вызывала почти физическое ощущение холода, темноты и одиночества. Это было ночное небо какой–то планеты – едва различимая во тьме зазубренная кайма скалистой гряды, вонзившаяся в огромную, тускло светящуюся линзу туманности.

– Дом, милый дом, – вполголоса пропела девушка, проследив взгляд мичмана. – Пустынные Горы на Далекой, на заднем плане – Линза Галактики.

– И ты скучаешь по этим местам?!

– Чертовски скучаю. О, конечно, не все время. Как всякая женщина, я люблю тепло и уют. Но… – она рассмеялась. – Не стой, как столб. Ты нарушаешь композицию. Вон кресло, сядь и расслабь задницу.

Граймс повиновался и стал наблюдать, как она хлопочет у бара. Внезапно, расслабившись в этой непринужденной домашней обстановке, он остро ощутил, насколько женственна Джейн. Прямые короткие шорты – не самая строгая форма одежды, а когда девушка наклонялась, почти не оставляли работы воображению. Ее стройные ноги чуть округлялись – как раз там, где нужно, он видел, как под золотистой кожей мягко двигаются мускулы. Как было бы здорово – поцеловать эти восхитительные впадинки под коленями… Он поспешно и весьма решительно подавил это желание. И в этот момент девушка обернулась.

– Эй! Лови!

Он ухитрился поймать баллончик в нескольких дюймах от своего лица, но при этом из горлышка вылетело несколько капель вина, которые угодили мичману прямо в правый глаз. Когда Граймс проморгался, Джейн уже сидела в кресле напротив него и смеялась. Вместе с ним – или над ним? Скорее последнее. Настоящим выражением сочувствия были бы слезы, а не смех. Впрочем, ее лицо моментально помрачнело.

– Не беда, а все ж убыток, – осуждающе заметила она.

Граймс оценил объем содержимого.

– Не велик убыток. Чуть–чуть промыл глаз.

– Ваше здоровье, – она подняла баллончик, словно фужер. – Чтобы оно менялось только к лучшему.

– И ваше.

В наступившей тишине они сидели и смотрели друг на друга. Напряжение нарастало – центробежные и центростремительные силы вели какую–то странную борьбу. Впереди была грань – и оба это знали. Стремление поддаться порыву и безоглядно шагнуть вперед уравновешивалось желанием отступить.

– Ты что, никогда не видел женских ног? – спросила Джейн.

Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. Они уже не были карими – их наполняла темнота вечной ночи, сквозь которую мчался корабль.

– Я думаю, тебе лучше допить и уйти, – тихо, но твердо сказала Джейн.

– Наверное, ты права, – ответил Граймс.

– Будем считать, что так, – ей удалось улыбнуться. – Мне не когда бездельничать, в отличие от некоторых. У меня полно работы.

– Тогда увидимся за обедом. И спасибо тебе.

– Не благодари. Выпивка за счет фирмы, как говорится. Выметайся, адмирал.

Граймс отстегнул ремень, выбрался из кресла и направился к двери. Из ее каюты он направился не к себе, а в бар, где встретил Бакстеров. К удивлению мичмана, супруги приветствовали его вполне дружелюбно. Что ж, и у приграничников есть свои достоинства.

После обеда стюардесса передала Граймсу, что его хочет видеть капитан.

«Что я опять натворил? – мрачно подумал мичман и сам себе ответил: – Ровным счетом ничего. К сожалению».

Крейвен выглядел туча тучей.

– Заходите, мичман. Садитесь.

– Благодарю, сэр.

– Можете курить, если хотите.

– Благодарю, сэр.

Граймс набил трубку и закурил. Капитан затянулся крепкой сигарой и долго изучал клубы дыма, как будто в них скрывалось жизненно важное послание на непонятном языке.

– Э… мистер Граймс… последнее время вы очень часто видитесь с моим офицером снабжения, мисс Пентекост.

– Возможно, сэр. Ну, мы едим за одним столиком…

– Мне передали, что она развлекала вас в своей каюте.

– Всего одна порция шерри, сэр. Я не знал, что мы нарушили корабельные правила.

– Не нарушили. И все же, мистер Граймс, я должен вас предупредить.

– Уверяю вас, сэр, между нами ничего не было.

Крейвен позволил себе сдержанно–холодную улыбку.

– Корабль – не воскресная школа. И тем более мой корабль. Я знаю, иной капитан ведет себя с подчиненными, словно директор со школьниками. Но я считаю, что мои старшие офицеры – взрослые люди, разумные и ответственные. Мисс Пентекост вполне способна сама позаботиться о себе. Я беспокоюсь о вас.

– Нет нужды беспокоиться, сэр.

Капитан рассмеялся.

– Я не собираюсь читать вам мораль, мистер Граймс. Между нами говоря, вам не повредит немного покувыркаться на сене. Но мисс Пентекост – опасная женщина. Незадолго до старта я получил конфиденциальное донесение относительно ее деятельности. Она хороший офицер, просто великолепный… но это не все. Далеко не все…

Он снова устремил взгляд на волокна дыма.

– К сожалению, реальных доказательств нет – иначе мисс Пентекост не было бы на корабле. Если я стану настаивать на ее увольнении, мне придется разбираться с Межзвездной канцелярией и Гильдией офицеров снабжения.

– Смею надеяться, не придется, – пробормотал Граймс.

Крейвен фыркнул:

– Вам легко судить. Вашей ФИКС не приходится вступать в разборки с кучей Гильдий. А все эти Гильдии и каждая по отдельности встанет за своего горой – что бы он… или она… ни натворили. Когда вы станете капитаном, вы никогда не услышите о такой вещи, как обжалование незаконного увольнения. Вас никогда не обвинят в преследовании.

– Но что такого сделала мисс Пентекост, сэр? – спросил Граймс.

– Ничего… или чертовски много. Вы знаете, откуда она? Из Приграничья. Эти миры кишат неудачниками, бунтовщиками и нонконформистами. Заходили какие–то разговоры об автономии. Но даже эти безответственные анархисты понимают, что ни о каком отделении речи быть не может, пока они не построят собственный военный флот. Потому что есть герцогство Вальдегрен. Как только Федерация перестанет защищать Приграничье, герцог тут же на него нападет. И империя Уэйверли тоже не откажется расширить свои границы. Так что… У них, конечно, есть какой–то торговый флот, у этих приграничников. «Линия Полуночников», если не ошибаюсь. Ходят слухи, что ее собираются национализировать. Но военных кораблей у них нет.

– Но какое отношение все это имеет к мисс Пентекост, сэр?

– Если хотя бы половина из того, что было в том донесении – правда, то самое непосредственное. Как минимум, она рекрутер. Бывает, что какой–нибудь офицер чем–нибудь недоволен, готов опустить руки, или не видит перспектив. Едва такой попадет ей на глаза – и она включает на полную мощность свое женское обаяние, говорит, что в Приграничье его примут с распростертыми объятиями, что «Линия Полуночников» как раз собирается расширяться, а значит, быстрое продвижение гарантировано… ну, и все такое.

– А какое отношение это имеет ко мне, сэр?

– Интересно, все мичманы ФИКС столь же наивны, как вы, мистер Граймс? Приграничье нуждается в торговых офицерах. Чертовски нуждается. Но военные офицеры нужны им еще больше – даже те, что недавно вылупились.

Граймс позволил себе улыбку превосходства:

– Сомневаюсь, что у меня когда–нибудь возникнет желание уйти из ФИКС.

– Можно сомневаться, но нельзя исключать. Так что хорошенько запомните, что я вам сказал. Теперь вы знаете, как обстоит дело и, думаю, будете повнимательнее.

– Я тоже так думаю, – твердо ответил Граймс и подумал: «Старый хрен начитался шпионских романов».

Глава 7

Они танцевали.

Из столовой были убраны столы и стулья. Из громоздкого, причудливо украшенного проигрывателя неслись звуки музыки – играли знаменитые «Поющие барабаны», оркестр столь известный, что о нем слышал даже Граймс.

Они танцевали.

Пары неторопливо скользили под музыку, предпочитая не отрывать магнитные подошвы от блестящей металлической палубы. Правда, кое–кто – в силу смелости или безрассудства – выделывал фантастические, но далеко не всегда изящные кульбиты в невесомости.

Они танцевали.

Мичман Граймс пытался танцевать.

Попытки выглядели весьма прискорбно – причем отнюдь не по вине партнерши. Говорят, что астронавты, как женщины, так и мужчины, прекрасно владеют своим телом. Во всяком случае, Джейн Пентекост наглядно подтверждала это правило. Но из любого правила есть исключения, и таковое являл собой Джон Граймс. Он взмок и чувствовал себя так, словно его ступни стали длинными, как у кенгуру. Но он танцевал с Джейн. Он сжимал ее в объятьях. И этот факт искупал все остальное.

Музыка смолкла, но лишь на минуту.

– Давай пропустим один танец, адмирал, – предложила Джейн.

– Как пожелаешь, – он надеялся, что облегчение, с которым он это произнес, не слишком заметно.

– Именно этого я и желаю. Лак с ногтей на ногах уже ободран, но это не самая большая трагедия. Пока целы сами ногти, лучше прекратить это издевательство.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– Мне тоже, – легкая улыбка нейтрализовала примерно половину яда, который содержался в ее словах.

Джейн направилась к бару. Он был пуст, если не считать хмурой девчушки, которая скучала за надраенной стойкой.

– Ладно, Сью, можешь повеселиться, – сказала Джейн. – Мы с адмиралом приглядим за лавочкой.

– Спасибо, мисс Пентекост!

Сью грациозно выбралась из своей темницы и исчезла в столовой. Джейн заняла ее место.

– Просто обожаю работать барменшей, – призналась она, извлекая из холодильника два замерзших баллончика.

– Я заплачу, – предложил Граймс.

– Нет, не заплатишь. Это пройдет по статье «угощение важных пассажиров».

– Но я не такой. В смысле, не важный.

– Ну, будешь когда–нибудь… – она мечтательно улыбнулась. – Бедная старушка «Делия О'Райан», еще более потрепанная, чем сейчас, и бедная старушка Джейн, все еще возглавляющая службу снабжения, с трепетом ожидают участи, что хуже смерти, которой их хотят подвергнуть ужасные пираты из соседней Галактики… Но не все потеряно! Там, за много световых лет, старый толстый адмирал Граймс выжимает из своего флагмана все возможное, рискуя регулятором своего Манншенна, чтобы спасти бывшую подружку. Я так и слышу, как он бормочет себе в бороду: «Черт подери! Эта девчонка поила меня бесплатно, когда я был еще сопливым мичманом. Я перед ней в долгу. Полный вперед, Гридли, и плевать на ракеты!»

Граймс рассмеялся.

– Адмирал какого флота? – резко спросил он. Джейн недоуменно воззрилась на мичмана.

– О чем ты, Джон?

– Сама знаешь.

– Ну… – протянула она. – Похоже, Б.У. удостоил тебя еще одной проповеди. Могу представить, о чем был разговор.

– Так значит, это правда?

– Что я Ольга Поповски, Прекрасная Шпионка? Ты это имеешь в виду?

– В общем, да.

– Перестань, Джон. Черт побери, как можно быть секретным агентом правительства, которого даже не существует?

– Ты можешь быть агентом подрывной организации.

– Чего–чего?! Курс по борьбе с военным шпионажем? Из которого ты усвоил ровно половину от того, что не прогулял?

– Нам действительно читали такой курс, – признал Граймс. – Но я им не особо интересовался. Тогда.

– И теперь ты об этом жалеешь. Бедный Джон.

– Но Старик говорил не о шпионаже. Он рассказал, что ты – нечто вроде рекрутера. Что ты сманиваешь офицеров с судов Комитета на эти древние развалюхи, которые гордо именуются «Линией Полуночников»…

Похоже, он говорил в пустоту. Джейн слышала лишь музыку, которая доносилась из столовой. Старинная мелодия, сочиненная еще в двадцатом веке, переживала краткий момент возрождения. Джейн начала подпевать.

Прощай, пора улетать,

Другое солнце искать

Где я смогу найти

Счастливее пути,

Чем те, остаются что позади…

Она печально улыбнулась:

– Сойдет в качестве ответа?

– Не говори загадками, – резко отозвался он.

– Загадки? Может, это и загадка, но не очень сложная. Джон, это прощальная песня из старинной оперетты. Насколько я помню, парень, который ее поет, собирается вступить во Французский Иностранный легион. Сейчас уже нет ни Франции, ни Иностранного легиона… Мы, приграничники, написали к этой мелодии свои слова. Она стала у нас чуть ли не национальным гимном. По крайней мере, у Бродяг – так люди с наших кораблей сами себя называют. Они такие, какие есть – и эти люди, и их корабли. Французского Иностранного легиона уже давным–давно не существует. Но тем, кому не повезло, тем, кто разочаровался в жизни, надо куда–то идти. Я никого никуда не сманивала. Просто время от времени мне доводилось летать с офицерами, которые были готовы все бросить или даже покончить с собой. Они лили слезы в мое пиво, а я давала им советы. Да, я несколько предвзято отношусь к своему родному миру. По–моему, в этом нет ничего противоестественного. Если б я родилась на Сириусе, пела бы дифирамбы «Линии Звездного Пса».

– И все равно твое поведение очень подозрительно, – упрямо произнес Граймс.

– Да неужели? И чем же? Для начала, ты в МТК не работаешь. А если бы и работал – могу поспорить, ты не найдешь в уставе ни одного пункта, который запрещает мне делать то, что я делаю.

– Капитан Крейвен предупредил меня.

– Ах, вот как? Ну что ж, он в своем праве. Полагаю, он даже считает это своим долгом. Наверняка он думает, что я посулила тебе чин адмирала во флоте Приграничья – как только мы получим независимость… Должна тебя разочаровать. Если бы у нас и был военный флот – а его нет – мы бы взяли тебя мичманом! И назначили испытательный срок.

– Спасибо.

Она облокотилась на стойку и подперла ладонями подбородок – словно на корабле действовала сила тяжести. Теперь она смотрела на Граймса снизу вверх.

– Буду откровенна с тобой, Джон. Да, мы набираем в торговый флот неудачников, пьяниц и отщепенцев. Я куда лучше тебя знаю разницу – чертовски большую разницу – между нашими старыми посудинами и кораблями Комитета, которые оснащены по последнему слову техники, удобны в управлении… да взять хоть те же «Трансгалактические клиперы» или Королевскую Почту Уэйверли. Но когда у нас появится что–то вроде военного флота, нам понадобится куда лучший материал. Самый лучший. Нам понадобятся компетентные и опытные офицеры, которые при этом будут разделять взгляды приграничников. Поначалу, конечно, к нам будут слетаться одни недоучки… но мы продержимся, пока не сможем создать собственную систему подготовки.

– А я не подойду? – холодно осведомился Граймс.

– Честно говоря, нет. Я наблюдала за тобой. Ты слишком держишься за уставы и правила, особенно за самые дурацкие. Посмотри, например, как ты одет. Вечерний костюм, как у всех младших офицеров. Никакой индивидуальности. А ты мог прийти в форме. Хоть какая–то попытка выделиться.

– Продолжай.

– А как ты себя ведешь с женщинами? Холодно. Церемонно. Корректно. И слишком много думаешь о том, что у меня – простого торгового офицера, прислуги, если уж на то пошло – больше золотых полос на погонах, чем у тебя. Особенно это было заметно во время танца. Мне все время приходилось вести.

– Я не очень хороший танцор, – попытался защититься он.

– Что правда, то правда, – она сдержанно улыбнулась. – В следующий раз, когда встретишь Бородатого Ублюдка, можешь похвастаться, что избежал моих сетей. Не сомневаюсь, тебя ждет блестящая карьера. Такие, как ты, бродягами не становятся.

– Считай, что сделала мне комплимент, – грубовато ответил Граймс… но знал, что это неправда.

Глава 8

– Да? – проговорила Джейн. – Я вас слушаю, мистер Летурно.

Слова были явно адресованы не Граймсу, к тому же Джейн смотрела мимо его головы. Мичман обернулся. В списках членов экипажа мистер Летурно не значится… Понятно. Вошедший оказался офицером псионической связи – высоким, бледным, нескладным молодым человеком в мешковатой форме. Он выглядел испуганным – но такое выражение лица, насколько Граймс помнил, часто бывает у псиоников. Эти телепаты, которых готовят Райновском Институте – вообще странные люди. Но телепатия – единственный способ связи между кораблями и станциями, сколько бы парсек их не разделяло. Сотрудники Исследовательской и Контрольной службы за глаза презрительно звали их «почетными гадателями на кофейной гуще». Было и другое прозвище: и в ФИКС, и в Торговой службе телепаты частенько именовались «слухачами». В общем, они считались необходимым злом – чертовски необходимым.

– Что вам угодно, мистер Летурно?

– Где Старик? В каюте его нет.

– Капитан в салоне, – она не удержалась и язвительно добавила: – Неужели ваш хрустальный шар испортился?

Летурно покраснел.

– Вы прекрасно знаете, мисс Пентекост, что мы даем клятву уважать частную жизнь наших товарищей по кораблю… Но мне надо найти его. Срочно.

– Ищите. Он вот там – наслаждается жизнью.

Когда он ушел, Джейн вздохнула.

– Классический пример. Совершенно классический. Если у него действительно что–то срочное, он мог бы вызвать Б.У. по интеркому. Но нет. Только не он. Ему необходимо продемонстрировать недоверие к электронике, а заодно верность своей драгоценной клятве… Скажи, а как у вас справляются с этими космическими экстрасенсами?

Граймс фыркнул.

– У нас есть такая большая палка, которой нет у вас – военный суд. После него обычно следует расстрел. Правда, я никогда не видел, чтобы до этого доходило.