Текст книги "Дорога в никуда"
Автор книги: Бертрам Чандлер
Жанр:
Космическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Бертрам Чандлер
Дорога в никуда
Дорога в никуда
Глава 1
Униформа была новая, слишком новая: брюки с бритвенно–острыми складками, ослепительно блестящие пуговицы и сверкающие золотом галуны. Она стесняла движения, и его плотное коренастое тело казалось неуклюжим – но еще более нелепо выглядели оттопыренные уши, которые торчали по бокам фуражки, надетой чересчур ровно. Серые глаза восторженно взирали на мир из–под блестящего козырька. Черты лица, по–юношески пухлого, обещали в будущем стать волевыми и твердыми – но это было еще впереди.
Молодой человек стоял у трапа воздушного транспорта, который доставил его с Антарктической базы в порт Вумера. Он разглядывал серебристые башни межпланетных и межзвездных кораблей, сияющие посреди пустыни. Заходящее солнце нещадно жгло спину, но он не обращал внимания. Перед ним стояли корабли – настоящие корабли, а не ветхие развалюхи, вроде списанного крейсера, на котором он с однокурсниками совершал тренировочные полеты к лунам Сатурна. Это были межзвездные корабли, которые оплели сетью торговых маршрутов все пространство между Землей и Центаврианскими планетами, протянули ее к Кластерным мирам, Империи Уэйверли, к сектору Шекспира – и далее, до самых границ Галактики.
«Но это всего лишь «торговцы“», – подумал он со снобизмом, присущим юности.
Он попытался определить, на каком корабле ему предстоит лететь. Вон то судно, что возвышается над соседними, подобно небоскребу в окружении деревенских колоколенок, выглядит вполне достойно – даром что торговец. Он вытащил из внутреннего нагрудного кармана папку, раскрыл ее и прочел – уже не в первый и даже не во второй раз:
«…Вы должны явиться на борт судна Межзвездного Транспортного Комитета «Дельта Ориона«…»
Он еще не был астронавтом, несмотря на униформу, но в номенклатуре МТК разбирался. Класс «альфа», класс «бета», дальше следуют «гамма» и «дельта»… Он поморщился и недовольно фыркнул. Значит, его корабль – из тех, что помельче. И на таком суденышке предстоит добираться до базы на Линдисфарне… Хорошо хоть не на транспорте класса «эпсилон».
Джон Граймс, мичман Федеральной Исследовательской и Контрольной службы, пожал широкими плечами и сел в машину, которая уже ожидала его, чтобы отвезти из аэропорта в космопорт.
Глава 2
Граймс смотрел на офицера, который стоял в шлюзе «Дельты Ориона».
Офицер смотрел на него. Вернее, смотрела.
Мичман почувствовал, как краска заливает щеки и растекается до самых корней волос. И от этого наглядного свидетельства неловкости ему становилось еще более неловко. Что поделать – женщины–офицеры в ФИКС были столь же распространенным явлением, как зубы у курицы. Внешность этих реликтов обычно наводила на мысли о конюшне и ее обитателях. «Так нечестно», – беспомощно подумал Граймс. Наверно, эта девушка (эта очаровательная девушка) – настоящий ветеран и облетела пол–Галактики. А он сам, со своим громким назначением, в своей униформе с иголочки, впервые отправляется за пределы Солнечной системы. Он не без труда оторвал взгляд от лица девушки и посмотрел на ее погоны. Золото на белом… что ж, могло быть и хуже. Всего лишь офицер по снабжению. Скорее всего, казначей – или, по терминологии Торговой службы, что–то вроде старшего стюарда.
– Добро пожаловать на борт «Делии О'Райан» [2]2
Дань обычаю – давать кораблям прозвища, созвучные их «официальному» имени.
[Закрыть], адмирал, – чистым, высоким голосом произнесла девушка – почти серьезно.
– Мичман, – холодно поправил он. – Мичман Граймс…
– …Федеральная Исследовательская и Контрольная служба, – закончила она за него. – Все вы – потенциальные адмиралы.
Легчайшая из улыбок скользнула по ее губам, смешливые искорки сверкнули в уголках глаз… «Пленительных карих глаз, – отметил Граймс. – А волосы под фуражкой, судя по всему – золотисто–каштановые…»
Она взглянула на часы и произнесла, на этот раз суховатым деловым тоном:
– Мы взлетаем примерно через десять минут, мичман.
– Тогда мне лучше добираться до своей каюты, мисс…
– Я вас провожу, мистер Граймс. Кстати, капитан Крейвен передает вам привет и приглашает в рубку.
– Благодарю вас, – Граймс огляделся, пытаясь найти вход в осевую шахту корабля. Он не собирался задавать лишних вопросов.
– Там будет написано, – девушка снова улыбнулась. – Кабина на этом уровне. Нужно просто подняться на самый верх, а потом немного пройти пешком. Может быть, вас проводить?
– Я справлюсь, – Граймс понял, что ответил холоднее, чем собирался, и добавил: – Спасибо.
Теперь он и сам заметил табличку над дверью. Надпись была яркой и не допускала двух толкований: «ОСЕВАЯ ШАХТА». Кнопка справа от двери, очевидно, открывала шлюз. Как раз в этот момент девушка коснулась кнопки. Мичман повторил: «Спасибо», причем на этот раз – намеренно ледяным тоном, вошел в кабину, и двери за ним закрылись. Надпись рядом с самой верхней кнопкой гласила: «КАПИТАНСКАЯ ПАЛУБА». Нажав на эту кнопку, Граймс некоторое время стоял и смотрел, как вспыхивают огоньки на панели, пока его стремительно уносило вверх, в носовой отсек корабля.
Когда движение кабины прекратилось, мичман вышел и обнаружил, что стоит на площадке, опоясывающей осевую шахту. По наружной стенке шахты спиралью вилась лестница. После секундного колебания Граймс взобрался по ней и через люк протиснулся в рубку.
Она походила на рубку крейсера, на котором проходил учебный полет, но при этом слегка – или не слегка – отличалась от нее. Как и на учебном судне, здесь не было ничего лишнего, но никому явно не приходило в голову наводить лоск ради лоска – или ради процесса наведения лоска. Металлические поверхности приборов тускло поблескивали – но исключительно от частого и долгого использования. Так же блестели пуговицы и знаки различия на форме офицеров, уже занявших свои места перед стартом. Для них, астронавтов, форма была не больше – но и не меньше, – чем обязательной рабочей одеждой.
Пожилой здоровяк с четырьмя полосками на погонах повернул голову, когда Граймс вылез из люка.
– Рад видеть вас на борту, мичман, – небрежно бросил он. – Сядьте куда–нибудь… вон туда, рядом со старпомом. К сожалению, на церемонии сейчас времени нет. Пора на взлет.
– Сюда, – буркнул один из офицеров.
Граймс пробрался к свободному компенсаторному креслу, бухнулся в него и тщательно пристегнулся. Пока он производил эти сложные манипуляции, капитан поинтересовался:
– Все готово, мистер Кеннеди?
– Нет, сэр.
– И какого дьявола?
– Я все еще жду рапорта от офицера снабжения, сэр.
– Да ну? – он фыркнул. – Полагаю, она до сих пор засовывает кого–нибудь из пассажиров в койку…
– Скорее, закрепляет чей–нибудь багаж, сэр, – подал голос Граймс и добавил: – Мой.
– Неужели? – холодно осведомился капитан, превосходно изобразив отсутствие интереса.
– Офицер снабжения – рубке, – раздался из динамиков интеркома женский голос. – Внизу все закреплено.
– Какая точность, черт возьми, – буркнул капитан. – Мистер Дигби, – он обратился к офицеру–радисту, – будьте любезны, запросите разрешение на взлет.
– Запрашиваю разрешение, сэр, – торжественно объявил молодой человек и проговорил в микрофон: – «Дельта Ориона» – диспетчеру порта. Просим разрешения на взлет. Отбой.
– Диспетчер порта – «Дельте Ориона». Можете взлетать. Бон вояж. Отбой.
– Спасибо, диспетчер. Отбой и старт.
Корабль задрожал: в его глубине ритмично запульсировал инерционный двигатель. Граймса охватило странное чувство легкости – словно тело потеряло вес. Это продолжалось, пока судно не оторвалось от земли – и тут ускорение мягко, но настойчиво начало вдавливать его в кресло. Граймс бросил взгляд в ближайший иллюминатор. Охристая поверхность пустыни, пересеченная длинными черными тенями кораблей и зданий космопорта, распласталась далеко внизу. Постройки и суда выглядели игрушечными, а автомобили походили на суетливых насекомых. Далеко на севере, на фоне синевы неба расползлось уныло–красное пятно – там бушевала песчаная буря. «Еще бы небо потемнее, и был бы вылитый Марс», – подумал Граймс. Это напомнило ему, что он тоже астронавт и находится в рубке на законных основаниях. И к тому же, успел побывать в космосе, хотя и не выбирался за пределы Солнечной системы. Но он – мичман Исследовательской службы, а эти люди, сидящие вокруг… По большому счету, они – всего лишь персонал космической службы доставки. И все же мичман завидовал им, их спокойной уверенности и богатому опыту.
Корабль поднимался, и космопорт внизу становился все меньше. Горизонт на севере и юге, где уже показалось море, начал искривляться. Выше и выше… Небо над головой темнело, на нем проступали первые яркие звезды – Сириус и Канопус, Альфа и Бета Центавра. Они сверкали, манили – на протяжении несчетных веков, еще до того, как первая неуклюжая ракета поднялась в небо на собственном огненном хвосте, прежде чем первый аэроплан простер над землей хрупкие крылья, до первого воздушного шара, поднятого нагретым газом…
– Мистер Граймс, – внезапно прервал его лирические раз мышления капитан. В его голосе не было неприязни – равно как и особой теплоты.
– Сэр?
– Мы будем подниматься на инерционном, пока не выйдем из пояса Ван Аллена. [3]3
Радиационные пояса вокруг Земли и других планет, образованные заряженными частицами высокой энергии. Названы в честь Джеймса Альфреда Ван Аллена, американского астрофизика, который обнаружил их в 1958 г.
[Закрыть]
– Я знаю, сэр, – ответил Граймс – и тут же пожалел, что не может взять слова назад. Поздно. Теперь в молчании капитана внятно чувствовалась неприязнь, почти враждебность, а остальные покосились на мичмана с насмешливым презрением. Граймс вжался в кресло, словно в попытке сделаться как можно меньше. Офицеры вполголоса переговаривалась, но словно не замечали его присутствия. Потом они позволили себе немного расслабиться, достали сигареты и закурили. Мичману никто не предложил.
Надувшись, Граймс полез за трубкой, набил ее и зажег. Старший помощник демонстративно закашлялся.
– Уберите это , пожалуйста, – рявкнул капитан и вполголоса добавил что–то насчет специфических запахов. При этом он сам попыхивал ужасающе крепкой черной сигарой.
Корабль поднимался. Земля внизу превратилась в огромный шар, на три четверти окутанный тьмой. Четкая линия терминатора [4]4
Граница между освещенной и неосвещенной частями поверхности планеты.
[Закрыть]пересекала материки, облачные массивы и океаны. Во мраке, словно звездные скопления, мерцали огни городов. Офицер тихо зачитывал показания альтиметра.
К биению инерционного двигателя добавилось бормотание, жужжание, переходящее в вой – заработали направляющие гироскопы. Корабль поворачивался вокруг короткой оси, нацеливаясь на нужную звезду. Вектор центробежной силы, создающей псевдогравитацию, и вектор ускорения, преодолевающего притяжение планеты, вдруг образовали странный угол, а их равнодействующая приняла еще более странное направление. Борясь с тошнотой, Граймс мысленно поблагодарил капитана за то, что тот велел ему убрать трубку. Прозвучал предупредительный сигнал, и кто–то сказал в интерком:
– Приготовиться к ускорению. Приготовиться к ускорению. Начало отсчета.
Отсчет. Часть древней традиции космических полетов, наследие эпохи самых первых, еще ненадежных ракет на реактивной тяге. Реактивные двигатели применялись до сих пор – но только как вспомогательные, когда было необходимо сделать резкий рывок, почти мгновенно создать мощное ускорение.
«Ноль!» Инерционный двигатель замер – но в тот же миг ожил реактивный. Гигантская рука ускорения тяжело сжала всех и вся – и вдруг, словно по приказу капитана, отпустила.
Граймс узнал тонкое завывание, вплетающееся в рев двигателя – это пели, начиная вращение, гироскопы Движителя Манншенна. Теоретически он знал, что происходит в этот момент – да и какой астронавт этого не знает? Правда, математические выкладки были доступны разве что горстке ученых. Корабль набрал скорость, включается Движитель Манншенна… А теперь, как говорил преподаватель, который читал в Академии соответствующий курс, корабль начинает двигаться вперед в пространстве и назад во времени. Как и было обещано, возникло жутковатое чувство дежа вю. Оглядываясь, мичман видел, как расплываются очертания предметов, дрожа и переливаясь всеми цветами радуги.
Звезды прямо по курсу превратились в пульсирующие радужные спирали. За кормой пугающе кривились Земля и Луна: каждая из них превратилась в странную помесь сферы и тессеракта. [5]5
Представьте себе квадрат. Добавьте еще одно измерение – получите куб. Проделайте эту операцию еще раз – и сможете понять, как выглядит тессеракт.
[Закрыть]Но это длилось не более чем мгновение. Когда оно прошло, планета, которую считали домом все люди Галактики, и ее спутник стали не более чем пылинками в водовороте темных измерений.
Капитан раскурил новую сигару.
– Мистер Кеннеди, можете выставить стандартное космическое время, – сказал он. Затем повернулся к Граймсу. Пышная борода не позволяла понять выражение его лица – но не настолько чтобы скрыть отсутствие энтузиазма по отношению выполнения долга вежливости. – Составите мне компанию, мичман?
– С превеликой радостью, – соврал Граймс.
Глава 3
Двигаясь с непринужденной грацией, удивительной для его габаритов, капитан поплыл к выходу из рубки. Граймс следовал за ним – медленно и неуклюже, несказанно радуясь, что успел побывать в тренировочном полете. Это была прекрасная прививка от космической болезни. Разумеется, существовали специальные лекарства и пассажиры ими пользовались… но состояние астронавта не должно зависеть от таблеток. И все же исчезновение «верха» и «низа» вызывало больше беспокойства, чем того хотелось.
Капитан отодвинул дверь, ведущую в его апартаменты, небрежным жестом пригласил Граймса входить и вошел сам, буркнув с сардонической усмешкой:
– Вот, видите, какая у нас нищета.
Так называемая «нищета» была не столь уж ужасна. Гостиная оказалась просторнее, чем капитанский салон на крейсере ФИКС. Правда, последний был не столь обшарпанным… зато здесь было несравненно уютнее. Ничего подобного никогда не могло бы появиться на военном корабле… и в первую очередь, голограммы, которые украшали переборку – судя по всему, личное достояние хозяина. Их была целая дюжина – самого различного содержания, но раскрывающих одну и ту же тему. Раскрывающие в буквальном смысле этого слова и с разных сторон.
– Мой гарем, – хмыкнул капитан. – Вот эту, рыжую, я повстречал на Кариббее. Довелось как–то раз заглянуть… Зеленоволосая – сами видите, это никоим образом не краска… хотя я всегда удивлялся, почему женщины не могут красить волосы поаккуратнее… Конечно, она не человек. Но, без всяких сомнений, гуманоид и даже млекопитающее. Она с Брррооонооорррооо, одного из миров Шаарской империи. Местная королева–матка предложила мне Лалию – так ее зовут – всего за ящик скотча. Искушение было велико… – он вздохнул. – Но не только вы в Исследовательской службе вынуждены подчиняться Уставу.
Граймс промолчал, пытаясь изобразить полное отсутствие интереса к этой галерее.
– Да вы садитесь, мичман. Здесь Дом Свободы. Можете плевать на ковер и называть кота ублюдком.
Граймс подтянулся к одному из удобных кресел, пристегнулся и, запинаясь, проговорил:
– Я не вижу никакого кота, сэр.
– Фигура речи, – буркнул капитан, втискиваясь в кресло по соседству со шкафом, весьма напоминающим бар. – Знаете, мистер Граймс, комендант Вашей Академии, коммодор Брэдшоу – мой старый друг и сослуживец. Он назвал вас весьма перспективным молодым офицером…
Невысказанное «Бог знает, почему» повисло в воздухе, точно ремарка из комикса.
– …и попросил меня приглядеть за вами. Но у меня сложилось впечатление, что простой торговый шкипер вряд ли сможет вас чему–то научить.
Граймс посмотрел на грузную фигуру в кресле напротив. Лицо, потемневшее от излучения, обрамленное черной с серебряной проседью бородой, хищно заостренный нос, выцветшие, но яркие и умные голубые глаза. Эти глаза изучали его… можно было сказать «с оттенком снисходительного презрения», если бы это был только оттенок. Мичман вспомнил свое недавнее «я знаю» и покраснел до ушей.
– Это первый мой рейс в Глубокий Космос, – выдавил он.
– Я знаю, – капитан неожиданно издал короткий смешок и, словно в честь этой маленькой победы над гостем, открыл бар. – Жалко пить такую великолепную «Манцаниллу» из баллончиков – но что поделать, издержки невесомости. Ловите, – он кинул Граймсу грушевидный тюбик и открыл второй. – Ваше здоровье, мичман!
– И ваше, сэр.
Граймс счел вино суховатым, но старательно состроил блаженную мину. Повторного предложения не последовало, чему он был несказанно рад. Тем временем капитан вытащил из ящика стола отпечатанный листок и пробежал его глазами.
– Так, давайте посмотрим… У вас пятнадцатая каюта, на палубе Д. Вы сами найдете дорогу вниз, не так ли?
Граймс утвердительно кивнул и отстегнул ремни. Аудиенция явно подошла к концу.
– Отлично. Теперь вот что: как офицер Исследовательской и Контрольной службы вы имеете свободный доступ в рубку и двигательный отсек…
– Спасибо, сэр.
– Постарайтесь не злоупотреблять этой привилегией. На этом все.
«Пожалуй, таким приглашением и воспользоваться не захочешь, не то что злоупотреблять».
Граймс выплыл из кресла.
– Спасибо, сэр. (За выпивку или предупреждение? Впрочем, какая разница? ) Я пойду к себе в каюту, сэр. Надо распаковать вещи.
– Как пожелаете, мистер Граймс.
Исполнив долг вежливости, капитан, похоже, потерял всякий интерес к гостю. Граймс покинул каюту и не без труда добрался до входа в осевую шахту. Поразительно, как столь ничтожная доза алкоголя может повлиять на координацию движений. Наверно, все дело в невесомости. Когда дверь лифта открылась на палубе Д, Граймс буквально вывалился из нее – прямо на Джейн.
– Отпустите, – потребовала она. – А то я закричу, что меня насилуют.
«Только этого мне не хватает для полного счастья – до самого конца полета».
Девушка высвободилась и отодвинулась от него одним грациозным движением. При этом магнитные подошвы сандалий, в которые были обуты ее стройные ножки, ни на миг не разорвали контакта со стальной палубой. Это походило на танец.
– Кажется, Вы прямо от Б.У., с домашней проповеди, – рассмеялась она.
– Б.У.?
– Бородатый Ублюдок. Не принимайте его слова близко к сердцу. Через это прошли все молодые офицеры. То, что вы из ФИКС, по большому счету, ничего не меняет.
– Спасибо, что просветили меня.
– Его настоящая проблема в том, – продолжала она, – что он до безумия застенчив.
«И не он один», – подумал Граймс, глядя на девушку. Джейн казалась ему еще более привлекательной, чем при первой встрече. Она успела переодеться в корабельную форму – шорты и рубашку – но, в отличие от большинства женщин, не выглядела в этой экипировке подобно бочонку на ножках. Теперь фуражка не скрывала ее волосы – гладкие, отливающие медью. Прямой пробор рассекал надвое эту медную корону, венчающую головку, изящно сидящую на стройной шее.
Понятно, что его пристальный взгляд не остался без внимания.
– Вы должны извинить меня, мичман, – проговорила девушка. – Мне надо помочь другим пассажирам. Среди них нет таких закаленных астронавтов, как вы.
– Но пока вы здесь… скажите, как вас зовут? – внезапно набравшись смелости, спросил Граймс.
– Вы найдете список обслуживающего персонала у себя в каюте. Я там тоже есть, – она ослепительно улыбнулась и, скользя сандалиями по полу, стремительно скрылась за поворотом коридора.
Граймс посмотрел на номера над дверями кают и полностью обошел вокруг шахты. Конечно! Это внутренний круг, а ему надо пройти по радиальному коридору во внешний… В конце концов, он отыскал пятнадцатую каюту и вошел.
И первым делом принялся изучать объявления в рамках, развешанные на переборках.
МКК «Дельта Ориона».
Капитан Дж. Крейвен. ОЗЗ, ФИКСЗ . [6]6
МКК – межзвездный космический корабль. ОЗЗ – орден Золотой звезды. ФИКСЗ – Исследовательская служба, запас.
[Закрыть]
Итак, Старика списали в запас… А вот орден Золотой Звезды за одну лишь прилежную службу не дают.
«Мистер П. Кеннеди, старший помощник ».
Остальные имена Граймс проигнорировал. Он знал, что ищет. Ага, вот оно!
«Мисс Джейн Пентекост, офицер снабжения ».
Он про себя повторил ее имя. Дженни, проста как пенни… Нет, вопреки старой дразнилке эта Дженни не так уж проста… и почти все Дженни таковы. Джейн Пентекост… Затем, скорее из необходимости и профессионального интереса, Граймс перечитал имена остальных членов команды. Поразительно, этим судном, достаточно крупным, управляет горстка людей. Но, с другой стороны, это не военный корабль. Здесь нет орудий – при них состоит расчет, не нужна и десантная партия для высадки на враждебную планету. Наконец, Торговая служба может позволить себе заменять людей машинами. Но не Исследовательская и Контрольная служба.
Бегло ознакомившись с распоряжениями, которые касались «действий в чрезвычайных ситуациях», расписанием повседневных мероприятий, предлагаемых развлечений и всего остального, Граймс сосредоточился на плакате с планом корабля. Ниже был пришпилен еще один лист – к пассажирам обращались с просьбой «по возможности воздерживаться от пользования подъемником осевой шахты». Просьба была подкреплена подписью капитана и мотивировалась «отсутствием условий для занятий гимнастикой» и тем, что физическая активность необходима для хорошего самочувствия.
«На военном корабле это была бы не просьба, а приказ, – с легкой усмешкой подумал Граймс. – А гимнастика входила бы в список обязательных мероприятий».
Он снова изучил план. Может быть, перед ужином заглянуть в бар? Немного подумав, мичман решил этого не делать. Действие вина, которым его угостил капитан, все еще ощущалось. Чтобы скоротать время, Граймс принялся медленно и тщательно распаковывать вещи, методично раскладывая их в ящики под койкой. Затем, не без сожаления, переоделся в гражданский костюм. «Если летишь в качестве пассажира – носи только гражданку, – советовал один офицер–инструктор в Академии. – Иначе непременно найдется какая–нибудь старая курица – из тех, что любого человека в униформе принимает за корабельного офицера, и забросает вас техническими вопросами. А вы не будете знать, что ответить».
Пока он завязывал перед зеркалом модный галстук, из динамиков интеркома донеслись певучие звуки гонга.
Глава 4
По сравнению со столовой для курсантов на учебном крейсере, обеденный зал просто поражал великолепием – и даже по сравнению с офицерской кают–компанией. Конечно, как на любом другом корабле, здесь была мебель, намертво привинченная к полу, ремни на стульях, которые за счет давления на бедра создают иллюзию тяготения. Под яркими скатертями на столах скрывалась вездесущая нержавеющая сталь. Из той же стали были приборы и посуда, которые «прилипали» к столам благодаря действию электромагнитов. Но Граймса поразила изобретательность, с какой помещение сделалось похожим на что угодно, но не на корабельный отсек.
Могучая колонна осевой шахты была замаскирована изящной решеткой. Сама решетка скрывалась в буйной поросли вьющихся широколиственных растений, которые Граймс не смог опознать. Подобным же образом были украшены колонны–опоры и стена – помещение было круглым. За этой стеной не могло быть ничего, кроме пустоты космоса. И все же в ней были окна! Нет, догадался Граймс. Конечно, это не окна, а голограммы. Но мягко светящиеся трехмерные картины создавали иллюзию, что зал находится в центре огромного парка. Интересно, что это за мир? Граймс не мог сказать. Деревья, кусты и цветы выглядели необычно, да и цвет неба был каким–то странным.
Он огляделся, рассматривая сотрапезников. Около дюжины пассажиров и корабельных офицеров, большинство уже заняли свои места. Все офицеры – в повседневной униформе, однако чистой и опрятной. Из пассажиров–мужчин примерно половина, как и он сам, были в строгих костюмах, остальные предпочли одеться по–домашнему, в шорты и рубашки. Сегодня первый вечер полета, а посему некоторое разнообразие допускается. Однако женщины, словно сговорившись, выглядели так, словно решили затмить цветы, светящиеся в иллюзорных окнах.
Был там и капитан, безошибочно узнаваемый по бороде и шелестящей радуге лент на левой стороне кителя. С ним за столом сидели пассажиры: мужчины, склонные к полноте и напыщенности, и женщины, тонкие, холеные… словом, из тех, которых называют «шикарными». Все места были заняты. Граймс облегченно вздохнул… и понял, что его самолюбие не на шутку задето. Конечно, он всего лишь мичман – причем совсем новичок. Но, в конце концов, ФИКС – это ФИКС.
Вынырнув из своих мыслей, он обнаружил, что к нему кто–то обращается. Это оказалась маленькая толстушка–блондинка в униформе: белая рубашка, на черных погонах – узкая белая полоска, брючки с острыми стрелками и лакированные туфельки. Судя по всему, догадался Граймс – одна из младших стюардесс.
– Мистер Граймс, следуйте за мной, пожалуйста, – пропела она. – Ваше место – за столиком мисс Пентекост.
Мичман с готовностью последовал за девушкой. Она провела его вокруг осевой шахты и указала столик на четверых, за которым уже сидели офицер снабжения собственной персоной и двое пассажиров – мужчина и женщина. Джейн Пентекост была снова в униформе, черно–белой, с золотой прошивкой, строгость которой создавала восхитительный контраст розово–голубым рюшечкам и оборочкам на платье ее соседки. Но еще заметней была разница в сложении. Стройная фигурка Джейн еще больше выигрывала рядом с рыхлыми телесами пассажирки.
– Присаживайтесь, адмирал, – с улыбкой произнесла Джейн.
– Адмирал? – мужчина слева от нее покосился на Граймса с неприязнью и недоверием. Похоже, он был уже изрядно пьян, а неряшливый костюм выдавал попытку «одеться к ужину». Он был примерно вдвое старше, чем Граймс. А грубые черты лица и редкие, песочного цвета волосы только добавляли ему лет.
– Адмирал? – он рассмеялся, показав неровные желтые зубы. – Чего? Ист'ричных скаутов?
Джейн Пентекост твердо взяла бразды правления в свои руки.
– Позвольте представить вам мистера Граймса, мичмана Федеральной Контрольной и Исследовательской службы…
– А, ФИКС… Фанатичные Ист'ричные К'смические Скауты… Одержим'е иде–ФИКС… Какая, к черту, разница?
– Огромная! – вспыхнул Граймс.
Офицер проигнорировала пикировку:
– Мичман, это миссис Бакстер…
– Рада познакомиться… правда, – женщина улыбнулась и жеманно колыхнула оборками.
– …и мистер Бакстер.
Бакстер неохотно протянул руку, и Граймс столь же неохотно ее пожал. Поскольку приличия были соблюдены, мичман занял свободный стул и пристегнулся. Он оказался напротив Джейн Пентекост. Мистер Бакстер сидел справа от него, его супруга – слева. Граймс покосился на нее, потом поглядел направо, мучительно соображая, как начать и поддержать с ними беседу. Но это был столик Джейн, и она знала обязанности хозяйки.
– Теперь видите, адмирал, какая у нас нищета, – с улыбкой произнесла она.
Отведав консоме из баллончика, Граймс пришел к выводу, что «нищета» вовсе не так ужасна, о чем не преминул сообщить. Девушка усмехнулась и ответила, что первый вечер еще ни о чем не говорит.
– Сегодня у нас мясо и овощи с Земли. До завтрашнего вечера вам не удастся попробовать даже обычного корабельного вина. Этим вечером мы просто купаемся в роскоши: у нас есть довольно приличное «Монтраше». Когда мы перейдем на продукцию «фермы», которую выращивают на наших собственных отходах, вы почувствуете разницу.
Мичман возразил. По своему опыту он знал: неважно, откуда пища – из бака с дрожжевой культурой или с зеленых полей Земли. Главное – как она приготовлена.
– У вас богатый опыт, адмирал? – нежно пропела девушка.
– Не слишком, – признался он. – Но кок на учебном крейсере не мог даже чай вскипятить, не устроив пожар.
Бакстер, который на протяжении разговора продолжал шумно и неряшливо поглощать свой ужин, заметил, что чрезмерное внимание к еде и питью свидетельствует об упадке Земли. При этом его нож мерзко скрежетал по стальным полоскам, которые удерживали на тарелке поджаристый бифштекс.
Граймс хотел было поинтересоваться, считает ли тот хорошие манеры признаком упадка, но передумал. В конце концов, не он здесь хозяин. Вместо этого он спросил:
– А откуда вы, мистер Бакстер?
– Из Приграничья, мист'р Граймс. Там у нас выб'р простой: ил' плыть, ил' тонуть. Поэт'му времени хвата'т то'ко на то, чтоб' держатьс' на плаву, – он звучно потянул вино из баллончика. – Наш' жизнь была б' горазд' проще, если б' ваш' драгоценная ФИКС контролировала торговые маршруты… а не то'ко исслед'вала.
– Это наша работа, – чопорно отозвался Граймс. – И мы ее делаем.
– Чертовски хорошо дел'ете! Во всей Галактике не найдете пирата, к'торый не обвел б' вас вокруг пальца.
– Практически каждого пирата обнаруживают и уничтожают, – холодно ответил Граймс.
– «Практич'ски кажд'го пирата», вы слыш'ли? Имеется в виду пара–тройка лопухов.
– А как же небезызвестный Черный Барт?
– Черный Барт! – с набитым ртом отозвался Бакстер и ткнул вилкой с куском бифштекса в сторону Граймса. – Эт' ж' мелкая сошка. Конечн', его поймали и отшлеп'ли по заднице. А я г'рю о настоящ'х пиратах – у кого на кораблях национальн' флаг, а не «Весел'й Роджер». Тех, на к'го ваш' драгоценная иде–ФИКС ч'хнуть не посмеет. Тех, кто дела'т грязную работу по заказу Федерации.
– Например? – ледяным тоном осведомился мичман.
– А, р'шили прикин'тъся невинной овечкой. Нико'да не слыш'ли о герц'гстве Вальдегрен, мист'р мичман?
– Конечно, слышал. Автономия, но они подписали с Федерацией так называемый «Пакт о вечной дружбе».
– Красив' звучит, правд'? А теперь давайт' подумаем. Так ск'зать, проведем аналогию. Знаете что–нибудь о животных, мист'р Граймс?
– О животных? – Граймс был озадачен. – Ну… надеюсь, кое–что я знаю. Нам читали обычный курс ксенобиологии.
– Неважн'. Вы «Терри»… то 'сть, землянин. В'зьмем, к примеру, ваш'х земных четвероногих друзей.
– Черт побери, к чему вы клоните? – взорвался Граймс, потом виновато покосился на Джейн Пентекост – но понял, что эта перепалка ее скорее занимает, чем раздражает.
– Представьт' себе «Пакт о вечн' дружбе» между сл'ном и котом, – продолжал Бакстер. – Толст'й, ленив'й слон. Тощ'й, пронырливый кот. Если слон захоч'т, он мож'т сдел'ть из эт'го кота в мохнатую лепешку, прост' наступив на него. Но он не хоч'т. Слон не трога'т кота, потому чт' кот ему полезен. И он не то'ко не трога'т кота. Нет, слон и кот достают ручки – не знаю уж, из какого места – и подпис'вают пакт. Есл' до вас случайн' не дошло, слон – это Федерац'я, а кот – герц'гство Вальдегрен.
– Но почему? – спросил пораженный Граймс. – Зачем?
– Что, вас, щ'нков, не уч'т, как дел'ется политика? Или эт' курс для особ' одаренных? Ладн', мист'р Граймс, я вам скажу. Есть животное, котор'го слон действит'но боится. Верите или нет, но он боится мышей. Под хв'стом у ваш' Федерац' есть такие мыши. Воз'тся, копошатся, слов'м, очень раздр'жают слона. Да еще и пищат, требуя полн' автономии. На них и напуска'т кота. Он мож'т дать волю зубам и когтям. Достат'чно факта его существования, чтоб' мыши притихли.
– И кто же эти удивительные мыши, мистер Бакстер?
– Вас что, вообще нич'му в Академии не уч'т? Ладн', хоть я вам скажу. Мыши – это Приграничье, а кот, как я уже сказал – герц'гство Вальдегрен. Вальдегренцы могут убивать и пиратств'вать, ско'ко их душе угодно. Но, по мнению герц'гства, эт' не пиратство, и по мнению ваш'го тупого слона – Федерации – эт' не пиратство. Эт' – дайт'-ка вспомнить, что они несут в подобн' случаях? Контроль контрабанды. Борьба с' шпионажем. Вторжение в трехмиллион'мильную зону. Кажд' раз, когда пират' нападают, ваш' орлы наход'т лазейку в законе, а сопляки из ФИКС сидят на тихон'чко и даж' не собираются преследовать дорогих вальдегренских друзей. А если кто–ни'дь встрепенется, его тут ж' вернут на базу, где стар' добр' папочка–адмирал снимет с него штанишки и отшлеп'ет по толст' попке.
