Текст книги "Ангел"
Автор книги: Барбара Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
32
Джонни Фортьюн стоял перед зеркалом в спальне своего номера отеля «Плаза-Атеней», критически оглядывая свое отражение. Его тонкое загорелое лицо выражало задумчивость. Неожиданно он резко повернулся и вышел из комнаты.
Он уже трижды переодевался за сегодняшний вечер и делать это еще раз был не намерен, считая, что выбранные им наконец темно-серые брюки, черный кашемировый пиджак, белая вуалевая рубашка и черный в белый горошек галстук лучше всего подойдут для ужина в «Вольтере».
Этот ресторан на левом берегу Сены на набережной Вольтера выбрала Рози, объяснив ему, что это вполне приличное место, без претензий и с очень хорошей кухней. Джонни нашел ее выбор великолепным, и она предложила сама заказать для них столик.
Подхватив свое черное кашемировое пальто, оставленное им на стуле в гостиной, Джонни вышел в коридор и направился к лифтам. Через несколько минут он уже садился в машину, ожидавшую его у отеля, на авеню Монтень.
Когда водитель плавно тронул машину с места, и она помчалась в направлении Левого берега, легкая улыбка появилась на лице Джонни. Ему казалось забавным его собственное поведение. Он никогда не уделял такого внимания своей одежде, ни по какому случаю не переодевался по нескольку раз. А если и старался одеваться элегантно, то только для шоу, концертов и рекламных фотографий. Но никогда для женщины, Хотя, с другой стороны, никогда в его жизни не было такой женщины, как Рози.
И он никогда раньше не был влюблен. А вот сейчас, похоже, это произошло. Да, он влюбился в нее в тот вечер, когда Нелл привела ее на обед в его дом на Бенедикт-Кэньон. Теперь, частенько вспоминая свою неприязнь к Рози, он сам подсмеивался над собой. Не слишком долго просуществовало это чувство. С того вечера она постоянно занимала его мысли, редкие моменты он не думал о ней. Вот уже два месяца ее лицо стоит у него перед глазами и днем и ночью. И вот сейчас наконец он едет по улицам Парижа, чтобы встретиться с ней снова. Джонни ощутил сильное волнение. И нетерпение.
С трудом сдерживая желание приказать своему шоферу Алену жать на все педали, Джонни откинулся на спинку сиденья и постарался успокоиться и разобраться в своих чувствах.
Да, он влюблен в нее.
Да, он хочет – даже очень хочет обладать ею.
Да, и это решено, он хочет жениться на ней.
Розалинда Мадиган – это именно та женщина, которая ему нужна, единственная женщина. И, разумеется, только о ней он когда-либо думал как о будущей жене.
Неделю назад, когда он был на обеде в «Стейтен-Айленде» и его дядя Сальваторе завел разговор о женитьбе, ему так хотелось тогда все это выложить, рассказать им о Рози. Он до сих пор не понимает, как ему удалось сдержаться.
Рози будет сюрпризом для них, прекрасным сюрпризом. Сразу по возвращении в Нью-Йорк в начале апреля он пригласит дядю Вито и дядю Сальваторе на обед в хороший ресторан в Манхэттене. Вот тогда-то он и представит им Рози. Они непременно полюбят ее, так же, как и он, в этом нет никакого сомнения. Джонни подавил смешок, представив, как будет знакомить Рози со своими стариками. Они не смогут устоять против нее, его Розалинды. Он повторил про себя ее имя «Розалинда Мадиган». Оно ему нравилось. «Розалинда Фортьюн» тоже звучит весьма красиво. Внезапно Джонни охватил необъяснимый страх, до крайности усиливший его прежнее волнение. Неожиданно мысль о том, что он скоро увидит Рози, будет с ней рядом, показалась ему пугающей. Что если он разочаруется? Что если она не оправдает его ожиданий? Два месяца она была женщиной его мечты. Он буквально грезил ею, в порывах необузданной фантазии представляя себя с ней в разных ситуациях, в том числе и в постели. Из-за нее он избегал других женщин. И сейчас, из суеверия, он уже заранее настраивал себя на разочарование. Любовь к женщине была для Джонни совершенно новым чувством. Кроме своих дяди Вито и дяди Сальваторе, он вообще ни к кому не испытывал привязанности. Даже к тете Анджелине, жене Вито, которая всегда была так добра к нему.
Разумеется, он бы любил свою маму, это естественно, но он едва помнил ее, потому что она умерла, когда он был еще совсем маленький.
Да, пока он не встретил Рози, эти два старика были единственными людьми, к которым он испытывал хоть какие-то нежные чувства. Что же до женщин, они всегда были для него лишь объектами физического влечения.
Нахмурившись, Джонни посмотрел через окно автомобиля, с нетерпением ожидая, когда они наконец приедут на Рю-дель-Университе. Его волнение было так велико, что он готов был выскочить из собственной кожи.
И вдруг через секунду, как раз когда он собирался спросить Алена, где они находятся, машина остановилась.
–Мы приехали, monsieur,– сказал, глядя через плечо, Ален и улыбнулся. Прежде чем Джонни успел что-то ответить, шофер вышел из машины и открыл перед ним заднюю дверцу.
– Спасибо, Ален,– сказал Джонни и, глубоко вздохнув, направился к дому, где жила Рози.
Как только она открыла дверь и улыбнулась ему, Джонни почувствовал, как его панический страх рассеялся.
Он тоже улыбнулся ей широкой, счастливой улыбкой.
Она подошла к нему, взяла за руку и провела в квартиру.
Они стояли в прихожей, глядя друг на друга и все еще держась за руки. Оба молчали.
Наконец он сделал шаг к ней, притянул к себе и поцеловал сначала в одну щеку, потом в другую.
–Я так рад тебя видеть, Рози,– произнес он.
– Я тоже, Джонни,– ответила она со смехом в голосе.
Его сияющие голубые глаза неотступно следовали за ней. В них отражалась буря чувств и желаний. Ему хотелось опять и опять целовать ее лицо, сорвать с нее платье, любить ее страстно, нежно и нескончаемо долго.
Хотелось рассказать ей обо всем, что он передумал со дня их встречи, поведать о своих чувственных фантазиях, сказать не теряя ни минуты, что он любит ее, попросить I выйти за него замуж.
Он хотел сказать ей все это прямо сейчас. Он все хотел сейчас. Сразу. Немедленно. Жизнь вдали от нее была для него больше невозможна. Но так больше не будет. Отныне они всегда будут вместе. До конца своих дней.
Конечно, он понимал, что все это пока неосуществимо. Он не может так сразу ни рассказать ей о своих переживаниях, ни объяснить что-либо. «Спокойно, не торопись»,– уговаривал он себя. И ему все-таки удалось справиться со своими взбунтовавшимися чувствами и овладеть собой.
Большую часть своей сознательной жизни он ждал встречи с ней, с женщиной своей мечты, со своей будущей верной подругой. Поэтому сейчас можно подождать еще немного, прежде чем она полностью станет принадлежать ему. Но это обязательно должно случиться.
– Давай я повешу твое пальто,– сказала Рози, протягивая руку.
– Д-да,– пробормотал он, только сейчас понимая, что стоял и смотрел на нее с довольно глупым видом.
Неловко освободившись от пальто, он передал его Рози.
Повесив его в стенной шкаф в прихожей, Рози опять улыбнулась, взяла за руку и повела по коридору в гостиную.
–У меня есть шампанское на льду и еще белое сухое вино. Но ты, может быть, предпочитаешь что-нибудь другое?
– О, мне все равно,– сказал он, рассеянно улыбаясь.– Ты что будешь?
– Бокал шампанского. Но ты можешь выбрать, что угодно, Джонни. Все что захочешь.
«О дорогая моя, надеюсь, что это так»,– подумал он, опять пристально глядя на нее, почти пожирая ее глазами. Потом, смущенный нарастающим в нем желанием, отвел взгляд и, подойдя к камину, сказал:
– Ну что ж, шампанское – это прекрасно, почему бы и нет? Конечно, Рози, с удовольствием.
– Извини, я сейчас,– проговорила она и исчезла, прежде чем он успел предложить открыть бутылку.
Джонни повернулся спиной к камину, с любопытством оглядел комнату: ему не терпелось узнать как можно больше о Рози.
Джонни сразу отметил про себя, с каким тонким вкусом обставлена гостиная. Хотя это была довольно большая комната, Рози не стала загромождать ее излишней мебелью: несколько изящных старинных столов, пристенный столик, диваны и кресла, обтянутые желтым, в тон стен шелком, небольшая коллекция картин на боковой стене. Посреди комнаты на блестящем паркетном полу – ковер. Повнимательнее взглянув на него, Джонни заметил, что местами он потерт, а краски потускнели от времени, однако было очевидно, что это старинная и очень дорогая вещь.
Повсюду стояли присланные им цветы. Ниши по обе стороны камина были украшены изящными фарфоровыми статуэтками и антикварными хрустальными лампами с абажурами из кремового шелка.
Джонни почувствовал себя как дома в этой удобной и уютной комнате, и даже само это ощущение доставляло ему радость. Привлеченный стоявшим у окна кабинетным роялем, Джонни сделал шаг к нему, но задержался у расставленных на столике фотографий. Кто эти люди? Надо будет спросить, когда она вернется. Ему необходимо знать все о Розалинде Мадиган.
Подсев к роялю, Джонни открыл крышку, и пальцы сами скользнули по клавишам. Он заиграл мелодию Кола Портера, одного из самых любимых своих композиторов. Потом, как это обычно бывало, он начал тихонько мурлыкать, а через минуту уже вполголоса напевал начало песни «Ты что-то делаешь со мной».
– Замечательно, Джонни! – воскликнула появившаяся в дверях Рози.
– Так, немножко побренчал,– ответил он, оглянувшись.
Рози держала в руках поднос, на котором стояли ведерко со льдом и бутылкой шампанского и бокалы. Он быстро поднялся, чтобы помочь ей, но Рози мягко отстранила его со словами:
– С этим я прекрасно справлюсь сама, не беспокойся,– и осторожно поставила поднос на кофейный столик перед камином.
– Жаль, что ты прервал пение,– продолжила она, наливая шампанское в высокие хрустальные бокалы.– Мне очень нравится твой голос, Джонни. Я люблю тебя слушать. Пожалуйста, спой еще. Ой, мне не следовало этого говорить, да? Это же твоя работа, то, чем ты постоянно занимаешься. И ты остался в Париже не для того, чтобы опять петь, а чтобы немного отдохнуть перед гастролями в Англии.
Джонни взял предложенный ему бокал, внутренне ликуя от ее слов. Она сказала, что ей очень нравится его голос. Это было чрезвычайно важно для него. Какое счастье услышать от нее такой комплимент!
– Когда я вижу рояль, ничего не могу с собой поделать, меня к нему так и тянет,– проговорил он.– Я еще спою для тебя много раз, когда ты захочешь. Но не сегодня. Сейчас давай лучше поговорим.– Подняв бокал, он сказал:
– За тебя, Рози, за самую прекрасную женщину Парижа!
Посмотрев на него, Рози почувствовала, что краснеет под его внимательным изучающим взглядом. Она покачала головой, ей хотелось отвернуться, спрятаться от этих ярко-голубых пронизывающих глаз, но она поняла, что не в силах этого сделать. Рассмеявшись и покачав головой, она сказала:
– Я вовсе не самая прекрасная женщина Парижа, но все равно спасибо. Я рада видеть тебя здесь, Джонни... в моем городе и в моем доме,– закончила она и слегка дотронулась своим бокалом до его.
– Для меня ты самая прекрасная женщина во всем мире,– тихо проговорил он, глядя на нее взглядом, полным едва сдерживаемой страсти. Потом вдруг отвел глаза, оглядел комнату и, резко меняя тему разговора, быстро спросил:
– У тебя очень славная квартира. Ты давно здесь живешь?
– Уже лет пять. Я ее обнаружила случайно и сразу же просто влюбилась.
Джонни сделал несколько шагов к покрытому бархатной скатертью столику и наклонился над фотографиями.
– Вот это ты с Нелл, это, я узнаю, молодой Гэвин Амброз. А кто остальные? – выпрямившись, он вопросительно взглянул на нее.
Рози подошла к нему и остановилась рядом.
Джонни обратил внимание, что у нее красивые ноги. Почему-то он не заметил этого раньше. Да ведь он и видел-то ее всего один раз и сейчас просто упустил из виду это обстоятельство. Мысленно он столько раз обладал ею, переживал с ней такие эротические сцены, что ему казалось, что он знает ее всю до мельчайших подробностей. На самом же деле, конечно, он совсем не знал ее.
Сейчас Рози стояла с ним рядом, и он ощущал ее дразнящий аромат: смесь нежного запаха ландыша, хорошего шампуня, мыла и молодой кожи. Джонни понимал, что она сведет его с ума еще до окончания сегодняшнего вечера. Она действовала на него, как сексуальный динамит.
Взяв со стола фотографию в серебряной рамке и показывая ее Рози, он еще раз спросил:
– Не хотел бы показаться любопытным, но все же кто эти ребята? Например, эта роскошная блондинка?
– Это Санни. Она тоже была членом нашей группы.
– Она великолепна. Что называется, таких только в кино снимать. Она не актриса?
Рози отрицательно покачала головой, и выражение ее лица слегка изменилось.
– Она в психиатрической клинике в Нью-Хейвене. Несколько лет назад она пристрастилась к наркотикам. Однажды приняла еще что-то, и это навсегда помутило ее разум. Теперь до конца дней своих она обречена вести растительную жизнь. Бедная Санни!
–О боже, надо же было такому случиться! – воскликнул он и поежился.– У меня было несколько знакомых, страдавших наркоманией, мне приходилось видеть....– Он замолчал, не окончив фразы.
– А это Мики,– продолжала Рози.– Он был славным парнем. Нет, я должна была бы сказать, он славный парень. Дело в том, что мы не знаем, что с ним случилось. Он просто исчез два года назад. И как Гэвин ни пытался его найти, все оказалось бесполезным. Он даже нанимал частных сыщиков.
– Когда кто-то хочет потеряться, ему обычно это удается,– заметил Джонни, все еще держа в руках фотографию.– А кто этот красавец с неотразимой улыбкой Кларка Гейбла?
– Это мой брат.
– Так это он парень Нелл?
– Да.
– Неплохо смотрится, стервец. Ему бы тоже сниматься в фильмах. Но скорее всего он не актер, иначе я бы знал. Чем он занимается?
– Он бухгалтер,– ответила Рози. Именно так должны были говорить она, Нелл и Гэвин. Никто не должен был знать, что Кевин тайный агент нью-йоркской полиции, из этого правила ни для кого не делалось исключений.
– И вы все подружились еще в детстве в Нью-Йорке?
– Мы познакомились около пятнадцати лет назад. И с тех пор очень дружны. Понимаешь, в то время мы все были сиротами, и наша компания как бы заменяла нам семью. Конечно, сейчас нас осталось только четверо. Санни и Мики – они, как бы это сказать... потеряны для нас.
Джонни кивнул и поставил фотографию на место. Его внимание привлек другой снимок, и, бросив на Рози быстрый взгляд, он сказал:
– Опять рискуя показаться любопытным, я все-таки должен спросить, кто эта хорошенькая малышка?
– Ее зовут Лизетт, она моя племянница. Рядом с ней ее мама, Колли. Если помнишь, я называла тебе это имя в тот вечер, когда мы познакомились. Эксперт по старинному серебру.
– Конечно, помню. Как ее здоровье?
– Она... она умерла,– выговорила Рози, чувствуя, что вот-вот расплачется. Потом, сумев все же овладеть собой, добавила: – У нее был рак. Мы все думали, что ей лучше, что болезнь удалось приостановить, но после Рождества вдруг наступило резкое ухудшение. Она умерла около трех недель назад.
– Боже мой, извини, я не знал. Мне не нужно было так допытываться! – воскликнул он, запинаясь на каждом слове, смущенный множеством оплошностей, допущенных им всего за несколько минут.
–Ничего, Джонни, все в порядке,– старалась успокоить его Рози, дотрагиваясь ладонью до его руки.– Колли была сестрой моего мужа, Ги. Вот он на фотографии. Я сейчас развожусь с ним.
Джонни почувствовал резкий укол ревности. Ему хотелось спросить, когда бракоразводный процесс будет завершен, но он не решился, боясь снова попасть в неловкое положение.
– А этот дом, на заднем плане,– Монфлери?
– Да.
Радуясь, что нашел безопасную тему, Джонни сказал:
– Из разговора с Френсисом Реймейкерсом я понял, что Монфлери – один из старинных замков на Луаре.
– Да, верно. И для меня, кроме того, это самое лучшее место в мире, которое я очень люблю. Ах, Джонни, у тебя же пустой бокал. Дай-ка я тебе его наполню.
Она взяла у него бокал и направилась к кофейному столику, где в ведерке со льдом оставалась бутылка шампанского.
Джонни последовал за ней, взял у нее наполненный бокал, поблагодарил.
– Ты мне сказала по телефону, что работаешь дома. Где же твоя мастерская?
– Хочешь посмотреть? Пойдем, я тебе покажу. Она в другом конце квартиры.
Вместе они вышли из гостиной, пересекли просторный холл. По дороге он успел заметить маленькую библиотеку с красными стенами, диваном и стульями, обтянутыми красно-зеленой тканью, и множеством книг. Ее тоже украшали присланные им цветы. Проходя по коридору вслед за Рози мимо ее спальни, Джонни быстро отвел глаза, не отваживаясь заглянуть внутрь. Наоборот, он смотрел вперед, прямо перед собой, следуя за ней на почтительном расстоянии.
– Вот она,– сказала Рози, открывая дверь. Обернувшись к нему, она взяла его за руку и провела в мастерскую.
– Она идеально подходит для моей работы благодаря естественному освещению.
Джонни сразу же подошел к демонстрационной полке и остановился перед выставленными на ней эскизами.
– Они замечательные! – восхищенно воскликнул он.– У тебя огромный талант. Нелл давно мне об этом твердит, но только теперь я по-настоящему понял.
– Это для нового фильма Гэвина «Наполеон и Жозефина»,– пояснила Рози.
– Интересно. Расскажи поподробнее.
– С удовольствием, но, думаю, лучше будет это сделать за обедом в «Вольтере». Уже много времени, боюсь, как бы нам не потерять наш столик.
– Тогда идем,– сказал он.– Машина ждет внизу.
33
Как ни странно, оказавшись с Рози в общественном месте, Джонни испытал определенное облегчение. Все то время, пока они находились в ее доме, ему приходилось бороться с непреодолимым желанием обнять ее, страстно поцеловать и заняться с ней любовью.
Сейчас у него не было выбора, оставалось только соблюдать правила приличия. Он сел, откинувшись на спинку стула, наслаждаясь ее обществом и с радостью отмечая брошенные на них взгляды. Хотя это и было похвалой в собственный адрес, они, безусловно, представляют собой красивую пару. В каком-то смысле сказочную. Он был звездой первой величины. В индустрии развлечений сейчас нет никого популярнее, чем он. А она была настолько прекрасна, что любой мужчина считал бы за честь вести ее под руку.
Посетители ресторана, несомненно, узнали его и сейчас незаметно наблюдали. Эти европейцы, они знают, как нужно себя вести, всегда только смотрят, но держатся на расстоянии.
Рози не была столь популярной фигурой. Во всяком случае здесь, в Париже. Вот в Голливуде – да. Там большинство людей узнали бы ее в лицо. Что ни говори, а она была художником по костюмам – лауреатом Академической премии, и очень часто появлялась на фотографиях рядом с Гэвином Амброзом.
Голливуд. Какой бы фурор они произвели там. Раньше он не особенно стремился к известности. Но теперь – другое дело. Из-за Рози. Ему невероятно хотелось, чтобы все ею любовались. Когда они поженятся, он устроит прием в своем доме. Раньше он никогда этого не делал. Джонни понял, что ему хочется показать всем и свой дом, когда в нем будет такая хозяйка.
Подошедший официант прервал его мысли, спросив, чего бы они хотели на аперитив.
Джонни посмотрел на сидящую напротив Рози.
– Шампанское?
Она кивнула и улыбнулась.
–Принесите бутылку «Дом Периньон»,– сказал он официанту и опять перевел взгляд на Рози.
Рози склонилась над меню. Джонни оглядел зал ресторана. «Вольтер» был очень милым и уютным местом: обшитые деревянными панелями стены и мягкое освещение создавали приятную атмосферу спокойствия, которая ему нравилась. По отсутствию ненужных безделушек и замысловатых украшений было видно, что здесь главное хорошие еда и вино, а также безупречное обслуживание.
Подняв голову, Рози сказала:
– Здесь никогда не знаешь, что выбрать. Все блюда обычно замечательные.
– Выбери для меня на свой вкус. Я знаток только итальянской кухни.
–С удовольствием. Но, может быть, сначала отдадим должное напиткам,– сказала Рози, увидев подходившего официанта с ведерком со льдом и бутылкой шампанского в нем.
Они опять обменялись тостами, потом Джонни, поставив бокал, просто сидел и смотрел на нее, не отводя глаз. Он не мог не смотреть на нее даже несколько минут.
На Рози было лиловое шерстяное платье с круглым вырезом и длинными рукавами. Несколько простоватое, по его мнению, однако отлично сшитое, оно удачно подчеркивало ее прекрасную фигуру. А чистый лиловый цвет еще больше оттенял огромные зеленые глаза.
–Джонни, ты весь вечер разглядываешь меня. А сейчас особенно,– тихо сказала она, потянувшись к нему через столик.– В чем дело? Может быть у меня щека в саже или еще что-нибудь неприличное?
– Нет, что ты! Я просто думал, как ты замечательно выглядишь. И любовался твоим жемчужным ожерельем – редкостная вещь.
– Да. Тебе нравится? Это подарок Гэвина на Рождество.
Второй раз за сегодняшний вечер Джонни испытал внезапную острую боль. Он знал, что это ревность, хотя такого рода чувства раньше были совершенно незнакомы ему. Никогда прежде он не испытывал ревности, ни к кому.
Некоторое время Джонни молчал, сам удивляясь своей необычной реакции: он ревновал ее к Гэвину Амброзу. Это казалось невероятным. Он был просто обескуражен.
Наконец, заставив себя улыбнуться, он сказал:
– Хороший выбор, оно тебе идет.
– Спасибо. Гэвин всегда делает мне подарки после окончания работы над фильмом.
Джонни сделал глоток шампанского, стараясь подавить в себе ревность.
– Когда начинаете новую картину? – наконец спросил он.
– Подготовительный этап начнется в марте. Поскольку это очень сложная для постановки и дорогостоящая из-за множества батальных сцен картина, нам на подготовку понадобится месяцев пять, а может быть, и больше. Но Гэвин надеется начать съемки в августе. Он планирует прежде всего сделать все натурные съемки. Пока погода позволяет. А павильонные можно завершить и потом, в течение года, это уж как получится. Иногда, понимаешь, бывает так, что актер может работать с нами только четыре недели. И нам приходится снимать весь материал с его участием только в течение этого времени.– Она подняла свой бокал и, улыбаясь ему, сделала небольшой глоток, потом добавила: – Я думаю, эта картина потребует много времени.
Для Джонни это прозвучало так, как если бы она сказала, что до конца года будет полностью занята работой.
– Когда ты закончишь костюмы? – спросил он.
– Большая часть должна быть выполнена к концу апреля, в крайнем случае к началу мая! Сейчас я иду с некоторым опережением. Кроме того, через пару недель должны приехать из Лондона две мои ассистентки. Они мне очень помогают, я смогу поручить им разработку костюмов для второстепенных персонажей.
– Я заметил платье там, у тебя в мастерской на портновском манекене. Кто же шьет все эти костюмы?
– Слава богу, не я,– ответила она, смеясь.– И не две мои ассистентки. Обычно я работаю с несколькими швеями. Как раз сейчас у меня здесь, в Париже, подбирается неплохая команда. Ну а костюмы для статистов, например, для солдат наполеоновской армии, мы берем напрокат из театральных костюмерных в Париже и Лондоне. Женские костюмы и аксессуары для массовки тоже. Нам бы не хватило и тысячи лет, если бы мы все для всех моделировали и шили сами. Я работаю только над костюмами для главных персонажей.
Хотя Джонни был расстроен тем, что несколько месяцев подряд она будет занята, тема разговора все же была для него достаточно интересна, и он спросил:
– Где будут проходить съемки?
– В разных местах Франции,– ответила Рози.– В Париже и его окрестностях. Мы обоснуемся на Бийанкурской студии. Наш художник-декоратор Брайан Экланд-Сноу выстроит некоторые декорации в павильонах студии. Но будем снимать и на натуре, в настоящих домах и замках. И, конечно же, в Мальмезоне. Французские власти уже дали нам разрешение.
– Мальмезон? – сдвинул брови Джонни.– Что это такое? Где это?
– Это замок, который Наполеон купил для Жозефины, как бы их частный дом,– объяснила Рози.– Он расположен недалеко от Парижа, в Руэ, на Сене. Это километров пятнадцать отсюда. Там сейчас прекрасный музей. Ты не хочешь туда съездить?
Джонни не был большим любителем музеев, но сейчас он бы поехал куда угодно, лишь бы находиться рядом с ней. Поэтому он поспешно кивнул.
– Когда ты меня туда повезешь? Завтра?
– Если хочешь.
– Ух ты, да это просто замечательно, Рози! И мы там вместе позавтракаем. Договорились?
– Да. А пока что, я думаю, нам следует заказать обед. А то я уже слегка опьянела от этого шампанского.
– Как скажешь, дорогая.
– Может быть, начнем с паштета по-сельски, потом возьмем морской язык на вертеле?
– Звучит неплохо, я – за.
Немного позднее, когда они уже покончили с основным блюдом, Рози заметила:
– Нелл мне сказала, что ты привез с собой в Париж целую команду.
– Ну да, конечно. Мой личный ассистент Джо Энтон. Еще Кенни Кроссленд, клавишник. И мой менеджер Джефф Смейлз. А часть группы у меня осталась в Лондоне – решили немного отдохнуть от переездов.
– И что же они делают сегодня вечером – Джо, Кенни и Джефф?
– Пошли прогуляться по городу. Заглянуть в знаменитые парижские джаз-клубы.
– Могу спорить, они направились на Рю-де-ла-Уше. Там столько интересных мест. Да и вообще в том районе, поблизости от Буль-Миш.
Джонни, подняв брови, вопросительно посмотрел на нее.
– Бульвар Сан-Мишель,– пояснила она, отвечая на его немой вопрос.
Джонни кивнул и, протягивая руку за бокалом с «мон-траше», спросил:
– Кстати, о моей группе, Рози: ты когда-нибудь была на моем концерте?
Она отрицательно покачала головой.
– Должна сознаться, нет. И очень жалею об этом. Я уже говорила, Джонни, мне так нравится твой голос.
– А что если тебе приехать в Лондон на следующей неделе? Там у меня будет шоу на стадионе Уэмбли.
Не отвечая, Рози в нерешительности смотрела на него.
– Не волнуйся, не будет никаких хлопот,– быстро сказал он.– Ты можешь полететь вместе с нами на моем самолете в понедельник утром. Или я пришлю его за тобой позднее. Соглашайся, Рози. Мне бы очень этого хотелось. И я уверен, тебе понравится. Это интересно – новые впечатления. Тем более если ты никогда не бывала на таких огромных концертах.
– Да, хорошо, я поеду,– сказала она, решившись, и улыбнулась ему.
Не в силах сопротивляться ее улыбке, Джонни потянулся к ней и сжал лежащую на скатерти руку.
– Ни о чем не беспокойся. Через фирму Нелл я закажу тебе номер в моем отеле, в «Дорчестере». Обещаю, ты прекрасно проведешь время.
– Я в этом не сомневаюсь, Джонни,– ответила она и про себя подумала: «Я рада, что он пригласил меня. Я рада, что поеду в Лондон. Столько лет в моей жизни не было радости». В глубине души Рози знала, что у нее с Джонни будет любовь.
