Текст книги "Ангел"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

23

Внимательно следящие за ней две пары глаз, голубые и зеленые, еще более усиливали ее растерянность и замешательство, заставляя съеживаться под их испытующими взглядами. Какое-то время Кира тоже молча смотрела на Колли и Рози, потом подошла к огню и встала, опираясь о каминную доску, глядя на яркие языки пламени.

Мысли ее путались. Сейчас она сама не могла понять, почему совершила такую глупость – упомянула о своей тайне. Лучше бы она вообще не говорила им ни слова или напридумывала гору лжи. В любом случае это было бы менее ужасно, чем согласиться, что «обстоятельство, препятствующее браку», как называет это Рози, действительно существовало.

– Твоя тайна не может быть настолько ужасной,– сказала Рози.

От растерянности Кира не могла сразу подобрать нужных слов, затем попыталась собраться и взять себя в руки. Через секунду она медленно, очень медленно повернулась и прямо взглянула в лицо сидевшей на диване Рози.

Женщины обменялись долгими проницательными взглядами, и Кира тихо произнесла:

– Она ужасна.

– Кира, пожалуйста, скажи нам, что такое знает про тебя Ги,– умоляла ее Колли.– Что бы ты ни сказала, это не изменит нашего к тебе отношения. Рози и я, мы так любим тебя. И отец, я знаю, тебя любит.

Кира молчала, лихорадочно соображая, что же делать, что им ответить. Лгать – это единственный выход. Она должна солгать, потому что не может сказать им правду.

Рози подалась вперед, опираясь локтями на колени.

– Вся семья знает, что Ги – любитель устраивать скандалы, никто не обращает внимания на его слова, ты же понимаешь.

– Я думаю, что на эти слова Анри обратит внимание,– быстро сказала Кира.

– Ну ладно, а почему Ги стала известна твоя тайна? – продолжала расспрашивать ее Колли.– Другими словами, как он сумел докопаться до нее?

– Он имел к ней непосредственное отношение,– ответила Кира и тут же упрекнула себя за это, с ужасом понимая, что сказала уже слишком много. Она снова повернулась лицом к камину и стояла так, опершись на каминную доску, стараясь унять появившуюся в ногах дрожь.

Полностью сознавая, насколько подавлена и удручена Кира, Рози сказала самым мягким тоном, на какой только была способна:

– Знаешь, я бы на твоем месте постаралась опередить Ги и первой рассказала обо всем Анри. Почему бы тебе так не сделать?

– Нет, это невозможно! – почти выкрикнула Кира, сверкая серыми глазами.

– Ну тогда почему бы тебе не прибегнуть к нашей помощи? Колли и я приехали к тебе не для того, чтобы судить, но выслушать и помочь, если это в наших силах. Ты можешь полностью доверять нам. Открой нам свою тайну, Кира, испытай ее на нас. А потом мы все вместе решим, как тебе лучше поступить. Три головы лучше одной.

– Правильно, это отличная мысль,– согласилась Колли, добавив: – Ги не в ладах с отцом, и уже давно, вы, конечно, сами это хорошо знаете. Отец уже много лет назад потерял к нему всякое уважение, и мнение Ги для него ничего не значит.

Кира стояла у камина, молча взвешивая их слова.

– Послушай, мы знаем, что ты никого не убивала. Ну что еще такое ужасное могло произойти? – воскликнула Рози.– Ну давай же, Кира, доверься нам. И, возможно, мы сумеем тебе помочь.

Кира перевела взгляд с Рози на Колли, потом опять взглянула на Рози и неожиданно для самой себя проговорила:

– Должно быть, тебе, Рози, будет неприятно это узнать. Дело в том, что...– Тут она внезапно остановилась.

Рози в упор взглянула на Киру.

– Что ты имеешь в виду?

«Я пропала,– подумала Кира.– Мне вообще не нужно было начинать этот разговор. А теперь придется продолжать, отступление невозможно. Но, может это и к лучшему – вот так сказать все открыто».

Кира заговорила медленно, тщательно подбирая слова:

– Когда в 1986 году я переехала жить сюда, на Луару, одной из моих первых знакомых, Колли, стала твоя тетя Софи Ролан. Она как бы взяла меня под свое крыло. В сентябре того же года, то есть после четырех месяцев нашего знакомства, она представила меня Ги. Мы тогда вместе были на обеде в Монте-Карло.

Чувствуя, что у нее пересохло в горле от смущения и страха, она с трудом глотнула и, прокашлявшись, взглянула Рози в глаза.

– В тот вечер он сказал мне, что вы с ним не живете. Точнее, что вы разведены, что ты оставила его и вернулась в Штаты.

– Я тогда работала над фильмом в Канаде,– прервала ее Рози.

– Только позднее я узнала об этом.– Испытывая крайнюю неловкость, Кира быстро проговорила: – Честное слово, Рози, это именно так... И я надеюсь, то, что я сейчас расскажу, не расстроит тебя.

– Нет, Кира, не волнуйся. В самом деле нет. А в сентябре 1986 года Ги и я действительно не были вместе. Так что отчасти он был прав.

Кира кивнула.

– Дальше Ги попросил у меня номер моего телефона на Луаре, и я дала его. Неделю спустя, когда мы оба вернулись с юга Франции, он позвонил мне. Мы стали встречаться. Начало было довольно безобидным, по крайней мере с моей стороны. Я жила одна, готовилась к разводу с Жаком и мне было одиноко. Я радовалась новым друзьям, таким, как Ги и Софи. В свою очередь Ги дал мне понять, что живет, как он выразился, «сам по себе». Разумеется, я ему верила. У меня не было причин сомневаться в его словах. А потом неизбежно начались отношения другого рода.

– Он никогда не приглашал тебя в Монфлери,– заметила Колли.– Ну, конечно, он просто не осмеливался.

Кира кивнула.

– Теперь, когда я увидела, как вы все любите Рози, мне стало это понятно. А в то время я считала это странным, тем более что он назвал себя одиноким, покинутым женой человеком. В ответ на мой вопрос он объяснил, что его отец довольно старомоден в своих взглядах и не согласится принять меня в замке, прежде чем не будет улажено дело с разводом.

Рози и Колли обменялись понимающими взглядами, но от комментариев воздержались.

Кира посмотрела на них, потом отвела глаза и, глядя куда-то в глубину комнаты, сказала:

– Мы начали встречаться, и это вызвало некоторые осложнения...

– Ты спала с ним,– сказала Рози абсолютно ровным голосом.– Об этом ты с таким трудом пытаешься нам рассказать, да, Кира? У тебя была с ним связь.

– Да,– сказала Кира, кусая губы.– Но это были очень недолгие отношения. Я спала с ним всего несколько раз.

Рози в легком недоумении подняла брови.

– Это и есть та страшная тайна?

– Да.

– Я не думаю, что это такое ужасное преступление,– улыбаясь, сказала Колли.– Я уверена, отца это нисколько не смутит.

– Смутит,– настаивала Кира.

– Меня, например, это вовсе не взволновало, а я ведь была женой Ги. Формально я и сейчас его жена,– заметила Рози, стараясь ободрить Киру.– И как долго это продолжалось? – спросила она, не будучи очень заинтересованной в ответе.

– Недолго, всего около трех месяцев. Ги потерял ко мне интерес, после того как... мы стали близки. Вскоре, как вы знаете, он уехал в Индию.

– И за все два года приезжал только один раз, на неделю,– уточнила Колли.– А в это время ты встретила моего отца.

– Да. Если помнишь, Колли, сначала это были просто дружеские отношения. Нас связывало много общих интересов, нам было хорошо вместе. Эта дружба росла, становясь все более важной для нас, и внезапно мы осознали, что любим друг друга. Я понимала и тогда, что мне следовало сказать ему о Ги с самого начала, но я этого не сделала. Если честно, мне просто не хватило смелости, после того, как наши отношения зашли так далеко. Наверное, я боялась потерять его.

– Ты можешь сказать ему об этом сейчас. Сегодня же. И я абсолютно уверена, что ты не потеряешь его, Кира,– уверяла ее Колли.– Я знаю отца. Он умный, тонкий человек, умеющий понимать и сочувствовать. Он многое видел в своей жизни и много сделал, он мудрый и человечный. Я не сомневаюсь, он поймет тебя. В конце концов ты не была еще знакома с отцом, когда встретила Ги.

– Не знаю, что мне делать... Я боюсь...– Кира взглянула на Колли и беспомощно покачала головой.

Рози задумчиво проговорила:

– Ты полагаешь, что как только ты выйдешь замуж за Анри, Ги ему скажет о ваших прошлых отношениях? Но может ведь и не сказать.

– Ах, оставь, пожалуйста, Рози! Я ручаюсь, что скажет! – горячо возразила Колли.– Уж я-то знаю своего брата. Он любит устраивать скандалы. Так что не допускай, чтобы он первым оговорил тебя. Пожалуйста.

– Колли права,– сказала Кира.– Понимаешь, Рози, хотя Ги оставил меня, но, вернувшись из Индии и узнав о наших отношениях с Анри, он снова начал преследовать меня. Такой уж он человек, ты знаешь это не хуже меня. Ему всегда нужно то, чего он не может получить, для него соседские яблоки всегда слаще. Возможно, поэтому он так часто меняет женщин: они ему быстро надоедают, хочется постоянных перемен.

Рози кивнула в знак согласия.

– Да, я это теперь понимаю. Думаю, именно так все и произошло. Уже через год я ему надоела, и он стал искать других женщин. Я не хотела бросать работу, во-первых, потому что люблю ее, а, во-вторых, нам нужны были деньги. Во всяком случае, мое частое отсутствие в доме обеспечило ему прекрасные возможности для своих похождений.

– Боюсь, что так.– Кира покачала головой.– Ги очень странный, иногда просто непостижимый. Но я знаю одно: он любит погоню больше, чем добычу, и поэтому он никогда не будет счастлив с одной женщиной.

– Хорошо,– твердо сказала Колли.– Пойдем дальше. Мы все согласны с предположением, что Ги скажет отцу просто чтобы позлорадствовать – такова уж его натура. В таком случае, Кира, ты должна опередить его.

– То есть как это?

– Тебе нужно поехать к отцу и самой все ему рассказать. Что ты теряешь? Вы и так уже расстались с отцом из-за твоей тайны.

– Да, ты права.

– Тогда поехали! – поднялась на ноги Колли.– Ну-ка давай, Кира, собирайся. Где твое пальто?

– Как, сейчас? Ты хочешь, чтобы я сказала ему прямо сейчас?

– Ну конечно, давай покончим с этим. Рози и я будем с тобой для моральной поддержки,– сказала Колли.

– Мне бы не хотелось встречаться с Ги.

– Его нет в Монфлери. На прошлой неделе у нас произошла небольшая семейная ссора, и он уехал в Париж,– объяснила Колли.

Рози тоже встала.

– Сейчас ты поедешь в Монфлери вместе с нами, а потом мы отвезем тебя обратно. Давай сделаем это, пока ты не передумала и не испугалась.

Не обращая внимания на ее слабые протесты, они заторопили ее к выходу.

Все три женщины столкнулись лицом к лицу с Анри в холле парадного входа в замок. Увидев Киру, он остолбенел, так как полагал, что она в Страсбурге. Но выражение изумления в его глазах мгновенно сменилось радостным восторгом.

– Кира, дорогая! – выдохнул он и, поспешно приблизившись к ней, взял ее за руки и расцеловал в обе щеки.

– Здравствуй, Анри,– сказала она.

– Отец, Кира хочет тебе что-то сказать,– объявила Колли, беря инициативу в свои руки, полная решимости довести дело до конца.– Она хочет объяснить тебе действительную причину своего отъезда в Страсбург. Мы оставим вас вдвоем. А потом, может быть, мы все выпьем чего-нибудь легкого.– Она взглянула на Киру.– И, может быть, ты захочешь остаться на ужин, Кира.

Не ожидая ответа Киры, Рози схватила Колли за руку.

– Мне нужно обсудить с тобой праздничное меню. Пойдем.

– Да, конечно,– согласилась Колли, и обе они мгновенно исчезли.

Анри провел Киру через холл в свой кабинет, расположенный в глубине замка. Подведя ее к камину и указывая на кресло, он сказал:

– Садись сюда, пожалуйста. Ты выглядишь так, будто совершенно окоченела от холода и очень устала.

Она благодарно приняла предложение и молча опустилась в кресло. Как он добр, в мире для нее нет человека добрее его. Анри сел в кресло напротив, откинулся на спинку и скрестил ноги. Кира не спускала с него глаз.

– Так что ты мне хотела сказать, дорогая? – осторожно начал Анри.– Колли и Рози выглядели, как пара заговорщиков. И, совершенно очевидно, были взволнованы.

Кира понимала, что для нее в этой ситуации возможно только одно – сказать все сразу, немедленно, избавиться от этого груза, прежде чем сдадут нервы. Так она и поступила, объяснив ему все так же, как Колли и Рози, ничего не утаивая, не опуская деталей, хотя о некоторых вещах ей было трудно заставить себя говорить.

Подойдя к концу рассказа, Кира сделала глубокий вдох и заключила:

– Итак, я сбежала в Страсбург, воспользовавшись болезнью Анастасии. Потому что я знала, что, если мы поженимся, Ги расскажет тебе о нашей связи, просто чтобы причинить тебе боль. И я бы этого не вынесла, Анри. Также и мысль, что ты можешь обо мне плохо подумать, была для меня непереносимой.

– Но я знал об этом, Кира, дорогая. Мне уже давно что известно,– мягко сказал Анри и улыбнулся.– Ги сказал мне об этом еще четыре года назад, когда он ненадолго приезжал из Индии и узнал о наших отношениях. Перед тем как опять уехать на год, он все мне рассказал, причем очень подробно. Не мог отказать себе и гаком удовольствии.

Кира была ошеломлена.

– Но... но... мне ты ничего не говорил,– запинаясь, произнесла она.

– А зачем? – спросил Анри, беря ее руку в свои.– Он сказал мне, что у тебя с ним был роман. И я обнаружил, что мне это не важно, просто не имеет никакого значения. Для меня важна ты. Мужчина всегда может распознать в женщине искреннюю любовь, и у меня не оставалось ни тени сомнения в том, что ты меня по-настоящему любишь. И больше мне ничего не было нужно.

– Я не могу понять Ги. Это так... так низко,– проговорила Кира, и голос ее дрогнул.

– Он не выносит счастья других,– сказал Анри.– Ему обязательно нужно все испортить. Он стал ревнивым, завистливым, злым, не имея к тому никаких причин. Впрочем, почему я говорю «стал». Он всегда был таким. Эту последнюю неделю я много думал о нем и, оглядываясь назад, пришел к выводу, что он всегда был «паршивой овцой».– Анри вздохнул и грустно покачал головой.– Кроме всего прочего, ему всегда не хватало воли, жизнестойкости. Он вечно завидовал Колли, испытывал ревность ко мне из-за наших отношений с его матерью. Поэтому в нем постоянно жил дух соперничества, то есть он всегда видел соперника во мне... Вот что я хочу сказать.

– Я думаю, ты прав, Анри.– Она помолчала, потом тихо проговорила: – Мне жаль, Анри, что я заставила тебя страдать. Пожалуйста, прости меня.

– Мне не за что тебя прощать, и я никогда не думал о тебе плохо.

Кира посмотрела на Анри долгим взглядом.

– Что бы ты ни говорил, я знаю, что должна была сказать тебе о Ги, когда мы впервые познакомились и стали друзьями. Я поступила неправильно. И поставила тебя в ложное положение. Не сказать тебе о моих отношениях с твоим сыном было... все равно что солгать.

Анри де Монфлери ничего не ответил, он просто сидел, внимательно вглядываясь в лицо Киры. Видя ее полные любви глаза, он вспоминал о тех муках, которые перенес из-за ее ухода, и понимал, что она тоже страдала. Но теперь их мучениям пришел конец. Он любит эту женщину и хочет быть с ней рядом до конца своих дней. С этими мыслями Анри поднялся и подошел к сидящей в кресле Кире.

Склонившись над ней, он поцеловал ее горящее от волнение лицо.

– Кира, ты согласна выйти за меня замуж? Ты станешь моей женой?

– О, да, Анри. Да.

Его лицо озарилось улыбкой, и он поцеловал ее еще раз. Потом, помогая ей подняться, сказал:

– А теперь давай пойдем, поищем этих двух молодых особ – любительниц совать нос в чужие дела – и обрадуем их хорошей новостью.

Рози и Колли находились в маленькой семейной гостиной, когда туда вошли наконец Анри с Кирой. Женщины встретили их взглядами, полными напряженного ожидания. И сразу же по лицам вошедших поняли, что у них все хорошо.

– Все улажено! – воскликнула Рози.– Это просто написано на ваших физиономиях.

– И вы скоро поженитесь! – радостно улыбаясь, добавила Колли.

– Да, слава богу! – сказал Анри, смеясь, наконец освободившись от изматывающего напряжения последних недель.

– Он все знал,– сказала Кира, переводя взгляд с Колли на Рози.– Ги сказал обо всем Анри еще четыре года назад.

Рози и Колли изумленно посмотрели на нее, пораженные услышанным. Наконец Колли сердито проговорила:

– Сколько было напрасных страданий.

– Не надо, дорогая,– начал мягко уговаривать ее Анри.– Не расстраивай себя из-за Ги. Он этого не стоит. Я хочу кое-что сказать тебе и Рози. Маленький Александр – мой сын. Как только мы с Кирой поженимся, я его официально усыновлю, дам ему свое имя. В общем оформлю все как полагается.

Колли подбежала к отцу и крепко обняла его. Анри тоже заключил ее в свои объятия.

– Моя дорогая доченька,– прошептал он, пряча лицо в ее волосы.– Ты всегда заботишься обо мне, о моем счастье.

Колли взглянула на отца и улыбнулась.

– Рози и я знали, что Александр твой сын. Хотя ему еще только два года, он похож на тебя, как две капли воды. Вылитый Монфлери.

24

Непреодолимая усталость внезапно овладела Колли. Почувствовав резкую слабость, она отложила ручку и откинулась на спинку стула в надежде, что силы ее скоро вернутся.

Было утро пятницы, до Рождества оставалось только пять дней, а еще так много нужно было сделать для этого совершенно особого праздника, так много значившего для каждого обитателя Монфлери.

Как обычно, всем руководила Анни. Она всякий раз прогоняла Колли, стремившуюся внести свою лепту. Участие Колли в домашних делах отчасти было вызвано необходимостью: небольшой штат прислуги бывал всегда перегружен, и содержать огромный замок в порядке было нелегко. Но в данный момент у нее не хватало сил спуститься вниз и заняться праздничным украшением комнат. Это с детства было ее любимым занятием, своего рода ритуалом. Сейчас же, несмотря на ее огромное желание, слабеющее тело, к несчастью, отказывалось повиноваться.

Колли знала, что Гастон и его брат Марсель, также работающий в замке, вот уже несколько часов заняты установкой в холле громадной елки. В воскресенье все будут принимать участие в украшении комнат, ставить в вазы букеты из омелы и остролиста, делать композиции из хвойных веточек, чтобы разместить их потом над рамами картин.

С невероятными усилиями Колли поднялась со стула и медленно прошла к дивану перед пылающим камином. Внезапно мучительная боль пронзила ей спину, она со стоном выдохнула и, скрючившись, ухватилась за край дивана. Прислонясь к нему, она ждала, пока боль утихнет. В конце концов, прерывисто дыша, Колли смогла сесть и положить голову на мягкую подушку. Такой боли в спине она еще никогда не испытывала, и это ее испугало.

«Неужели все-таки рак? – промелькнула паническая мысль.– Нет, этого не может быть». В августе доктор в парижской клинике заверил ее, что с болезнью покончено, ее распространение прекращено и устранены малейшие ее следы. Пройдя курс лечения по поводу рака матки, она почувствовала себя намного лучше, почти как раньше, до болезни. Врачи подтвердили ее полное излечение. Но в последнее время Колли чувствовала постоянную усталость и слабость, как будто кто-то забирал у нее внутреннюю энергию. Кроме того она так сильно похудела, что это тоже стало причиной беспокойства. А теперь вот эта внезапная боль. Она встревожила Колли. В чем причина этого приступа? Одна только мысль о том, что придется еще раз пройти курс химиотерапии, заставила ее содрогнуться. «Я не буду, я не смогу!» – в отчаянии думала Колли. «Неправда, ты сможешь, и ты будешь! – шептал ей внутренний голос.– Ты пройдешь через все ради Лизетт, ты все сделаешь для своей дочери. Ты нужна ей, ведь у нее нет отца».

Ее милая Лизетт, ее дорогая малышка.

Взгляд Колли остановился на фотографии дочери, стоявшей на столике у камина. Она была прелестным и очень смышленым ребенком. В ней было столько притягательных черт, что ее невозможно было не любить. И она уже была личностью с сильным характером. «Наш мудрец», говорила про нее Анни, с чем Колли всегда соглашалась.

Что станет с Лизетт без меня, с тревогой подумала Колли, но немедленно прогнала от себя эту ужасную мысль. Она не умрет. Она будет бороться за свою жизнь ради дочери, если болезнь вернулась.

Ну а если все-таки с ней что-то случится, теперь рядом есть Кира, она скоро станет женой отца и членом их семьи. Эти мысли принесли некоторое утешение.

Колли стоило немалых усилий примирить двух близких людей, и сейчас она испытывала огромное облегчение и радость, что все так хороню закончилось. Но эти хлопоты, особенно в прошлую субботу, не прошли для нее даром: сейчас она чувствовала себя совершенно изможденной.

«Все равно игра стоила свеч,– подумала Колли.– Отец по-настоящему счастлив, Кира тоже. А маленький Александр будет усыновлен и наконец получит своего настоящего отца. А мой отец получит другого наследника, который продолжит род де Монфлери, если что-нибудь случится с Ги»,– подумала Колли, и это тоже принесло облегчение. Ей совсем не хотелось, чтобы замок и земли унаследовала Лизетт, взяв тем самым на себя тяжелое бремя забот.

Естественным образом ее мысли обратились к брату.

Каким же гадким оказался Ги. Несмотря на годами копившиеся разочарования и раздражение, Колли старалась относиться к нему без предвзятости. Ей даже удавалось сохранять к нему какие-то теплые родственные чувства. Но, как это ни грустно, даже и они в конце концов улетучились, уступив место полному безразличию. После отвратительного поведения Ги две недели назад Колли надеялась, что у него не хватит бесстыдства заявиться в Монфлери на праздник. Хотя от Ги всего можно было ожидать. Он непредсказуем. И толстокож. И очень туп. «Прекрасный и безмозглый», назвала она его про себя, считая, что первый из эпитетов может быть применим не только к женщине, но и к мужчине.

Ги действительно в молодости был очень красив, а, повзрослев, превратился даже в слишком привлекательного мужчину. И так непоправимо он был избалован женщинами, подпадающими под его неотразимое обаяние, которое он регулировал, как водопроводный кран! В семье его тоже баловали, всегда находя для него объяснения и оправдания. «Мы виноваты, мы вырастили из него монстра»,– подумала Колли. И хотя это было и немилосердно, она надеялась, что он больше никогда не переступит порог Монфлери.

Колли сожалела о том, что Рози вышла за него замуж и ей пришлось вынести столько страданий. Хотя, с другой стороны, если бы этого не случилось, Рози не стала бы членом их семьи и Колли с отцом были бы лишены радости общения с ней. «Я рассуждаю, как эгоистка,– упрекнула себя Колли,– думаю только о себе и об отце, а не о ней самой. Благослови, Господь, Розалинду Мадиган, которая дает нам столько тепла, любви и поддержки, которая всегда с такой преданностью относится к семье и так заботится о ее благосостоянии. Во всем мире нет другого такого человека, как Рози. Она – ангел. И она будет жить большей частью здесь, в Монфлери, в свободное от съемок время,– напомнила себе Колли.– И будет воспитывать Лизетт, если со мной что-то случится».

Нет, я не умру.

Я не позволю себе умирать.

Я должна поправиться.

Она опять откинулась на мягкую подушку, закрыла глаза и предалась своим мыслям. После Рождества она поедет в Париж в ту клинику, в которой лечилась прошлым летом. И они решат, что делать. Они вылечат ее, если болезнь вернулась.

Наконец Колли почувствовала, что силы возвращаются к ней, она смогла дойти до стола и взять фотографию Клода в серебряной рамке. Вернувшись с ней к дивану, она долго сидела, с любовью вглядываясь в лицо мужа. Он продолжал жить в ее сердце, став частицей ее существа.

Клод погиб в автокатастрофе два года назад, когда ему было только тридцать, столько же, сколько и ей. Нелепая трагическая случайность. Это произошло, когда он ехал в своем автомобиле из Парижа в Монфлери. Авария случилась не по его вине, однако пострадал именно он, погиб в расцвете лет. Жестокая ирония заключалась еще и в том, что, будучи военным корреспондентом «Пари-матч» и постоянно бывая в горячих точках планеты, он не получил там и царапины за все годы своей журналистской работы.

Она не отрываясь смотрела на фотографию, и сердце се сжималось все сильнее и сильнее. «Ах, Клод, Клод, как мне тебя не хватает! Я не могу жить без тебя. В тебе была вся моя жизнь. Без тебя для меня все кончено. Я могу только доживать остаток своих дней».– Слезы брызнули у нее из глаз, и она не могла справиться с их прорвавшимся потоком. Возможно, они принесли ей некоторое облегчение, выплеснув наружу часть ее горя.

Клод был ее единственной в жизни любовью, он заполнял всю ее жизнь. И как бы ни пыталась она забыть свое горе и научиться жить без него, из этого ничего не получалось. Образ Клода постоянно преследовал ее. И она сама не хотела, чтобы это прекратилось.

Все твердили, что со временем боль уляжется, но этого не происходило. И она знала, что не произойдет никогда, живи она хоть до девяносто лет. «Но так долго я не проживу. Узнать, что такое старость, мне не придется»,– подумала она.

Колли знала, что многие люди излечиваются от рака и еще долго живут полноценной жизнью. Однако в последнее время где-то в потаенном уголке души родилась и крепла убежденность, что жизнь ее близится к концу. Не понимая, почему эта ужасная мысль прокралась в ее сознание, Колли в глубине сердца приняла ее. Бывали моменты, когда она, как сейчас, гнала эту мысль прочь, боролась с ней, но та неизменно возвращалась.

К Колли вдруг пришло необъяснимое и неожиданное успокоение. Оно как бы теплыми волнами окутывало ее, помогая расслабиться и забыться. Ощущение было такое, как если бы кто-то с безграничной любовью гладил ее волосы, утешая. И ей не хотелось, чтобы это чувство уходило. В полном умиротворении она закрыла глаза.

«Говорят, хорошие люди умирают молодыми,– в какой-то момент подумала Колли.– Моя мама была молода, когда умерла от рака, Клод был молод, когда погиб в этой ужасной катастрофе. И если мне суждено покинуть этот мир раньше, чем я предполагала, пусть так и будет. Я принимаю свою судьбу, потому что знаю, что не могу ее изменить. Я в руках Божиих, ведь это он все сотворил, все Промысел Божий. Каждый из нас приходит в этот мир по своей причине, имея свою цель, и когда мы выполнили свое задание, ту миссию, которую Он возложил на нас, Он забирает нас к себе. Что бы ни случилось со мной, с каждым из нас – это Воля Божия...»

– Матап, ты спустишься вниз посмотреть на елку?

Когда Лизетт впорхнула в комнату, Колли поспешно вытерла мокрые от слез щеки и постаралась изобразить на лице улыбку. Когда она увидела девочку, улыбка опять появилась на ее лице, но на этот раз улыбка, идущая от сердца.

Как восхитительно выглядела Лизетт в теплом стеганом комбинезоне, привезенном Рози из Нью-Йорка, ярко-желтом с красными бантами. Просто загляденье!

– Моя милая желтенькая птичка,– опять улыбнувшись, с любовью сказала Колли.

– Гастон уже поставил елку! Матап, она такая большая! Гастон говорит, это самая высокая елка в мире.

Заметив фотографию Клода, лежащую на диване рядом с Колли, девочка взяла ее в руки.

– Почему карточка папы здесь?

– Потому что я люблю смотреть на папу, когда разговариваю с ним.

– И он тебе отвечает, татап? – спросила Лизетт, прислоняясь к коленям Колли и заглядывая в ее лицо.

– Да, родная, отвечает.

– Но ведь папы здесь нет. Он стал ангелом и сейчас там, на небесах, у Бога.

– Да, это так, Лизетт, но он говорит со мной... в глубине моего сердца.

– Но ведь небеса далеко-далеко. Как же ты можешь услышать папу, когда он так далеко-далеко-далеко, там, вверху? – Лизетт на мгновение подняла взгляд к потолку, потом вопросительно посмотрела на маму своими огромными глазами.

– Благодаря любви. Любовь папы к тебе и ко мне доносит его голос до моего сердца. И благодаря моей и твоей любви к нему я могу слышать его, а он может слышать меня.

– О-о,– произнесла Лизетт, наклонила голову и чуть нахмурила брови, пытаясь понять сказанное мамой.

– Любовь – самая большая сила на земле, Лизетт. Всегда это помни, моя дорогая. Любовь может сдвинуть горы.

Девочка кивнула и сказала:

– Я не хотела, чтобы папа улетел от нас на небеса. Почему он нас оставил?

– На то была Воля Божия,– мягко ответила Колли.

Лизетт задумалась, стараясь вникнуть в эти слова. Через мгновение она спросила:

– А когда котенок Анни улетел на кошачьи небеса, то тоже была Воля Божия?

– Я полагаю, да.

– Мне не нравится Воля Божия,– объявила Лизетт пронзительным голосом, и глаза ее при этом рассерженно сверкнули.

– Мне тоже не нравится,– тихо сказала Колли, легко касаясь рукой лица дочери,– но, боюсь, не в нашей власти что-либо изменить, дорогая.

Несколько секунд прошло в молчании, потом, как это часто бывает у детей, Лизетт вдруг резко перешла на другую тему:

– Мы с Ивонн будем подружками невесты на свадьбе у Киры и дедушки. Тетя Рози сошьет нам бархатные платья вишневого цвета.

– Неужели?

– О да, татап. И у нас еще будут «шапочки Джульетты» из красного бархата, украшенные гроздьями вишен. Мне тетя Рози сама сказала, когда мы с ней в кухне нарезали ветки омелы. Она сделает шапочки из-за меня. А ты что наденешь на свадьбу дедушки? Тоже вишневое платье?

– Я пока не знаю.– Колли откинула волосы со лба девочки и погладила ее головку.– Давай-ка спустимся вниз и спросим об этом тетю Рози, хорошо?

– Конечно, пойдем скорей. Но ты поговори с ней сама. А я буду помогать Марселю и Гастону готовить поленья для сочельника.

– Ладно. Только сначала выполни одну мою просьбу, Лизетт. Поставь папину фотографию на место.

– Конечно, татап – ответила девочка, осторожно, двумя руками, беря фотографию.

Колли попыталась встать, но острая боль заставила ее опять упасть на диван. Лицо исказилось невыносимым страданием. В этот момент, обернувшись, Лизетт заметила болезненную гримасу на лице Колли. Ее собственное маленькое личико сжалось от страха.

– Матап, татап! Что с тобой? Тебе больно? Что с тобой?! – кричала она.

– Ничего, дорогая, ничего. Спина что-то заболела. Должно быть, ревматизм: старею.– Колли заставила себя рассмеяться.

Лизетт, вцепившись руками в Колли, уткнулась лицом в ее свитер.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно, татап. Я не хочу! – кричала она, чуть не плача.

– Боль уже проходит, дорогая. Подожди минутку,– проговорила Колли и, закрыв глаза, крепко обняла девочку и стала покачивать ее из стороны в сторону, шепча про себя беззвучно молитву: «Прошу тебя, Господи, не забирай меня у нее прямо сейчас. Пожалуйста, дай мне побыть с ней еще немного».

Рози стояла на ступеньке стремянки перед камином в гостиной. Последние десять минут она безуспешно пыталась прикрепить две большие ветки остролиста к раме зеркала над камином.

Рози заранее переплела их и стянула тонкой проволокой. И сейчас она прилагала невероятные усилия, чтобы поэффектнее расположить самую длинную ветку, однако не могла добиться желаемого совершенства. В тот момент, когда она, слегка откинувшись назад, старалась оценить результат своих трудов, вдруг раздался телефонный звонок. Телефон все звонил и звонил, но никто не подходил. Ворча что-то себе под нос, Рози слезла со стремянки и схватила трубку.