Текст книги "Ошибка Элис"
Автор книги: Барбара Лайфсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
15
Тед позвонил ей из Кливленда в пятницу, часов в двенадцать, и обещал быть в Провиденсе вечером. Элис уже перестала притворяться, что Тед безразличен ей. Она лишь надеялась, что в ее голосе не звучало слишком явное нетерпение увидеть его.
– Между прочим, – сказал Тед перед тем, как повесить трубку, – посмотри сегодняшние новости. Уолтер звонил несколько минут назад и сообщил, что Алан собирается сегодня днем объявить о том, что снимает свою кандидатуру на пост губернатора. По телевидению могут что-нибудь передать об этом.
Переключая телевизор с программы на программу, Элис обнаружила, что речь Алана транслируют по всем трем основным каналам. Стоя рядом с Мэрион и Уолтером, маячившим на заднем плане с сочувственным выражением лица, Алан сделал короткое, полное достоинства заявление, в котором прозвучало сожаление, что он не сможет служить жителям Флориды, и благодарность за поддержку со стороны жены, детей и друзей. Он уклонился от ответов на вопросы и отказал всем, желавшим взять у него интервью.
Снятие чьей-либо кандидатуры на государственный пост не всегда получало такое широкое освещение. Но судьба Алана, похоже, задела за живое общественное сознание. Ларри Кинг включил в программу интервью с сестрой Джордана Эдгара, и даже программа Си-Би-Эс рассказала о существенном различии между тем, как ведут себя сами граждане в личной жизни, и их требованиями к поведению кандидатов на государственные посты.
– Потрясающе! – пробормотала Элис, выключая телевизор, и начала нервно ходить по мастерской. Настроение было отвратительным.
В дверь позвонили как раз в тот момент, когда она решила, что граненые пресс-папье, которые она изготовила накануне, были самыми безобразными из всего, что она когда-либо видела. Она нахмурилась. Меньше всего она нуждалась сейчас в Теде Паркере, который всегда так осложняет ее жизнь. Она отошлет его назад. Она скажет ему, что им не стоит больше видеться, что между ними нет ничего общего! Это было безумием с ее стороны – думать, что у них могут установиться сколько-нибудь серьезные отношения. Она распахнула дверь.
– Привет, – сказал Тед, пытаясь встретиться с ней глазами. У него в руках был полураспустившийся бутон розы. Кремовато-розовые лепестки цветка изысканно выделялись на фоне кудрявого зеленого папоротника. – Я подумал, что если у кого и есть подходящая ваза для этого, то только у тебя.
– Спасибо.
Она ничего больше не могла произнести, потому что вдруг почувствовала глупое желание расплакаться. Капли влаги бусинками лежали на лепестках, и она вдохнула их легкий старомодный запах в тщетной надежде успокоиться. Но нет: чувство, охватившее ее, когда она взяла цветок, было столь сильно, что причиняло боль. В смятении Элис ясно поняла, что защищаться трудно: даже если она прогонит Теда, это не спасет ее, потому что удар уже нанесен. Как же она могла допустить такую оплошность?! После стольких лет работы над собой Элис была уверена, что беззащитность ей не грозит. Неужели все было напрасно? Неужели она все-таки влюбилась?
Элис взглянула на Теда широко раскрытыми от страха глазами. Любовь и вероломство были так тесно переплетены в ее предшествующей жизни, что ей казалось – она уже сейчас чувствует боль от его возможного предательства.
– В чем дело? – спокойно спросил Тед.
– Ни в чем. – Она сумела улыбнуться. – Входи. Мне нужно найти вазу. Роза так красива…
Заперев за собой входную дверь, он последовал за ней в кухню, взял у нее цветок и положил его в раковину.
– Мы найдем вазу позже, – мягко произнес он. – Сейчас у нас более важные дела.
Элис, конечно, и раньше испытывала сексуальное влечение, она научилась получать физическое наслаждение, глубоко спрятав все свои чувства. Но, когда Тед заключил ее в объятия, последние обломки ее столь старательно возведенной когда-то обороны были сокрушены. Его поцелуй был ищущим, нежным, даже робким, и ей хотелось, чтобы он продолжался вечно. Она приникла к нему, погружаясь в горько-сладкое ощущение, что она в безопасности и любима, хотя ее мозг кричал, предупреждая, что никогда еще она не была в большей опасности.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Боже, я люблю тебя!
Эти слова прозвучали для нее как привычный предупредительный сигнал. Преодолевая блаженное тепло и дрожь, она последним усилием воли отпрянула от Теда, ненавидя себя за уязвимость и страшась того, что может сейчас произнести что-то такое, о чем позже будет сожалеть.
– Не надо, – отрывисто сказала она. – Честно, Тед, ты не должен говорить таких вещей.
Он взял ее лицо в свои руки.
– Я знаю, что не должен говорить этого, – признался он. – Но мне хочется. – Он нежно поцеловал кончик ее носа. – Я люблю тебя, Элис Хорн, и могу доказать это: если ты хочешь, чтобы я ждал целых пять минут, прежде чем отнесу тебя в постель, думаю, мне это удастся. – Он усмехнулся. – Никто не сможет обвинить нас в том, что наши отношения – это только секс.
Элис перевела дух.
Так-то лучше. Говорить о сексе было гораздо легче, чем о любви.
– К чему эти жертвы? – сказала она, гордая тем, что смогла небрежно улыбнуться. – Мне эти пять минут нужны не более, чем тебе. Ты великолепный любовник, Тед, я и раньше говорила тебе об этом.
Он покачал головой, не принимая ее легкого тона.
– Элис, дорогая, я думал, мы уже давным-давно решили это. Скажи мне, что не уверена в том, что любишь меня. Скажи, что ты не готова связать себя обязательствами. Скажи мне, что в твоей жизни слишком много нерешенных проблем, чтобы думать о длительных отношениях. Но не опошляй того, что существует между нами; не притворяйся, будто нас связывает только большой секс. Мы же оба знаем, что это ложь. – Он нежно провел большим пальцем по ее губам и улыбнулся. – Заметь, я не говорю, что секс для меня ничего не значит!
Вздрогнув, она глубоко вздохнула.
– Я боюсь, – призналась она, и ей тут же стало страшно своей откровенности.
Тед крепче обнял ее.
– Я знаю, дорогая. Но очередной побег не решит твоих проблем. Ты однажды уже убежала на целых семь лет – и посмотри, куда это тебя привело.
– Сюда, – произнесла она. – К тебе. Он засмеялся.
– Действительно. И это весомая причина, почему тебе не следует больше убегать. Может быть, ты наконец достигла цели?
Прежняя Элис не преминула бы оскорбить его, сказать, что он заносчивый ублюдок, делающий смехотворные заключения… Однако гнев не приходил. Ее бросило в жар, потом в холод и опять в жар. Она так долго бежала, что забыла подумать о конце своего путешествия.
– Но, Тед…
– Никаких «но», дорогая. Мои пять минут самоконтроля истекли тридцать секунд назад. – Он больше не пытался уговаривать ее, а просто поцеловал и подхватил на руки. – Ты заметила, как чертовски здорово это у меня получается? – сказал он, неся ее в спальню. – Ретт Батлер может помереть от зависти.
Конечно, она заметила. Она давно заметила, что, когда дело касалось секса, Тед был безупречен во всех отношениях. Он положил ее на кровать, сбросил ботинки, потянул за узел галстука и растянулся рядом с ней.
Его пальцы легко коснулись ее щеки.
– Ты так красива, – произнес он глубоким голосом; его глаза потемнели от желания.
Элис по привычке отметила, что этот комплимент еще раз характеризует его как опытного соблазнителя, но ее система обороны, похоже, действительно рухнула, сметенная одной-единственной розой, и она повернулась к нему, не в состоянии больше скрывать свои чувства.
– Я… хочу тебя, – прошептала она.
Он убрал волосы с ее глаз; его руки были одновременно ласковыми и напряженными от охватившей его страсти.
– Я никогда не предам тебя, Элис, – сказал он. – Ты ведь знаешь это, дорогая. Правда?
До этого момента Элис не осознавала, как тяжел груз скептицизма, который она носила в себе изо дня в день, – постоянный барьер между ней и всеми, кого она встречала, даже такой близкой подругой, как Клара. Лежа в объятиях Теда, слушая хрипловатый тембр его голоса, она чувствовала, как ее скептицизм начинает таять. Страх, который был неотъемлемой частью ее жизни со дня пожара в Нью-Гэмпшире, казалось, отступил от его прикосновений, словно растаял лед, обнажая скованные им теплые пульсирующие эмоции. Она уже получила горький урок: последствия жизни во лжи могут быть самыми разрушительными. Теперь она знала, что правда – не менее могущественная сила. Она тоже может заставить хранить молчание, но это молчание будет молчанием во спасение. Элис протянула руку и приложила ладонь к щеке Теда.
– Я люблю тебя, – сказала она, не зная, смеяться ей или плакать, потому что в конце концов оказалось так легко произнести эти слова. – Я люблю тебя, Тед Паркер!
Он прикрыл ее руку своей.
– Слава Богу, – ответил он.
Элис лежала, удобно устроив голову на плече Теда, наблюдая, как случайный луч луны освещает трещину в потолке. Она была блаженно, упоенно поглощена полнейшей праздностью, думая лишь о том, что испытываемое после занятий любовью ощущение почти так же чудесно, как и сам процесс.
– Я нашел Дэниела Вебстера, – сказал Тед.
– Дэниела Вебстера? – Элис моргнула. Луна скрылась за облаком, и щель на потолке растворилась в темноте. Дэниел Вебстер! Она села в кровати так резко, что обе подушки сползли на пол. – Ты хочешь сказать, что нашел моего Дэниела Вебстера? Детектива?
– Да, его. Он частный детектив с лицензией штата Нью-Йорк и занимает шикарный офис с потрясающим видом на парк.
– Как ты нашел его? Он тебе рассказал что-нибудь? – Элис сразу расхотелось спать. Она наклонилась вперед, готовая впитывать каждое слово Теда.
– Кстати, найти его оказалось очень легко. Я нанял другого детектива из центрального агентства, и через пару дней он сообщил о результатах. Гораздо труднее было склонить Вебстера к разговору.
– Из-за правил конфиденциальности по отношению к клиенту? Как тебе удалось уговорить его довериться тебе?
Тед пожал плечами.
– Я рискнул позвонить ему. Я сказал, что я Алан Хорн и хотел бы свести концы с концами в связи с розыском дочери.
Сердце Элис стучало, как отбойный молоток.
– Что он сказал? Он признал в тебе, то есть в Алане, прежнего клиента?
Тед приподнялся, обнял ее рукой за плечи и уложил на кровать.
– Да, – сказал он, удерживая ее, когда она опять попыталась привстать при его словах. – Вебстер хорошо помнит дело, потому что был очень расстроен его трагическим исходом. Он сказал мне, что очень сожалеет: была проделана такая большая работа, но Элис умерла, прежде чем отцу представилась возможность вновь увидеть ее.
– Это, должно быть, очень огорчило его, – хмуро заметила Элис. – С другой стороны, я думаю, что для нас это большая находка. Ты наконец-то раскопал хоть какие-то доказательства того, что я не совсем сумасшедшая, подозревая Алана в том, что он хотел убить меня.
– Ну, это только на поверхностный взгляд, – сказал Тед.
Почувствовав сомнение в его голосе, Элис вырвалась из его объятий и перекатилась по кровати, чтобы зажечь свет.
– Но почему? Ведь мы теперь точно знаем, что, как только Алан выследил меня, очень похожая на меня девушка, к тому же – на моей машине, трагически погибла в автокатастрофе. Какие еще нужны доказательства?
– Если ты подумаешь об этом как следует, то согласишься, что есть пара довольно странных моментов в отношениях между Аланом и Вебстером. Мне удалось получить информацию, что Вебстер никогда не встречался со своим клиентом лично и посылал все свои счета на абонентский почтовый ящик. Единственный телефонный номер, который дал ему Алан, был оснащен автоответчиком.
– Но это же так естественно! – воскликнула Элис. – Разве у Алана был выбор? Он не мог допустить, чтобы счета приходили домой: Мэрион могла их увидеть. А если бы он посылал счета в Кливленд, его секретарь или экономка могли бы что-нибудь заподозрить.
– Это так, – согласился Тед. – Но я имел в виду другое. Мне не кажется странным, что Алан получал счета через абонентский почтовый ящик или что он не хотел, чтобы Вебстер звонил ему домой. Но я нахожу очень странным, что Алан назвался своим собственным именем. Он приложил столько усилий, чтобы замести следы, и оказался настолько глуп, чтобы сообщить детективу свое настоящее имя? Это совершенно необъяснимо.
У Элис пересохло во рту.
– Ну… если бы он позвонил и назвался Джоном Смитом, возможно, Дэниел Вебстер не взялся бы за расследование…
– Почему? Нет ничего незаконного в поисках пропавшего человека. Конечно, если только у Вебстера не было причины считать, что Джон Смит замышляет что-то недоброе.
– Наверное, в этом все и дело! Алан не мог придумать никакой разумной истории, чтобы объяснить свой интерес, поэтому он вынужден был сказать правду.
Тед покачал головой.
– Это предположение никуда не годится, дорогая. Есть десятки вариантов объяснения интереса к Элис, могу привести их с ходу, и любой из них устроил бы Дэна Вебстера. Я – банковский менеджер, я – ее приятель, я – дальний родственник, я – ее старый школьный друг, я – адвокат ее матери, я – адвокат Элис, и нам необходимо ликвидировать траст… Алан умный человек с широким кругом деловых интересов. Если бы он хотел нанять детектива и сохранить свое имя в тайне, он наверняка знал бы, как ему поступить.
Элис почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног: на какую-то секунду ее убежденность в виновности Алана заколебалась. Она попыталась отогнать это чувство, в отчаянии хватаясь за привычные подозрения и ненависть, с которыми так свыклась за долгие годы.
– Возможно, у него была какая-то серьезная причина, почему он хотел, чтобы детектив знал, кто действительно нанимает его…
– Какая причина? – поинтересовался Тед.
Она долго и напряженно искала объяснение, но напрасно.
– Не знаю, – призналась она. – Но должна же быть причина! У тебя есть какая-нибудь идея?
– Есть, и очень простая, – ответил Тед. – Алан не нанимал Дэниела Вебстера. Его нанял кто-то другой и скрыл свое подлинное имя, чтобы бросить подозрение на Алана.
– Кто-то другой? – спросила Элис недоверчиво хриплым голосом. – Ты думаешь, что кто-то другой, а не Алан, нанял Дэниела Вебстера?
– Да.
– Но тогда… это означает, что кто-то другой, не Алан, убил Иду Мэрфи!
– Да. – Тед повернулся к ней, взяв обе ее руки и крепко сжав их. – Элис, тебе будет трудно ответить, но это очень важно. Если Алан не пытался убить тебя, тогда кто же? Кто ненавидит тебя так, чтобы желать твоей смерти?
– Не знаю, – прошептала она. – Никто. Не может быть никого другого. Я всегда знала, что это был Алан! Это должен быть Алан…
– Подумай еще, – мрачно сказал Тед. – Как следует подумай. От этого может зависеть твоя жизнь.
Он улыбался в течение всего телевизионного интервью, стараясь выглядеть так, словно его ничто не волнует и его честолюбивые мечты не смываются в унитаз с каждым произнесенным словом. Черт побери! Ему смертельно надоело улыбаться на публике, когда внутри у него бушевал гнев, который пенился и кипел так, что он перестал спать, потерял аппетит и даже не мог больше наслаждаться ночными визитами Евы.
Он пошел во внутренний дворик и опустил ноги в бассейн. Боже, какой жаркий вечер! Было только одно утешение – по крайней мере, он мог теперь проводить больше времени в тех местах, которые ему по душе.
К сожалению, пока он не мог уехать. Во всяком случае, пока не расправится с Элис, которая стала доставлять ему слишком много беспокойства. Мэрион спросила его о Морин Бейли, экономке в Кливленде, которая работала в доме в ночь пожара. Он, конечно, попытался отвлечь ее внимание, и она сделала вид, что отвлеклась, но Мэрион нелегко было обмануть. Сейчас, когда ей открылось, что не все было так, как казалось на первый взгляд, она будет копать и рыться, пока не обнаружит правду…
Единственная возможность решить проблему – избавиться от Элис. Почему, черт побери, она живет в Провиденсе? Как, черт возьми, он сможет обеспечить себе алиби, если ему нужно будет лететь в этот проклятый Провиденс, чтобы убить ее?
То, что ему предстоит сделать, будет предельно просто. Пожар. Он устроит пожар, который завершит дело, начатое семь лет тому назад.
В мыслях он уже видел отблеск пламени! Он чувствовал запах дыма и ощущал жар!
Он услышал, как за спиной открылась дверь дома, и, обернувшись, увидел, кто вышел во дворик.
– Ева, я не знал, что ты еще на ногах, – сказал он.
– Я ждала, когда ты придешь домой, – сказала она, позволяя платью соблазнительно спуститься с плеч.
Но он больше не находил ее хоть сколько-нибудь привлекательной и возбуждающей.
– Отправляйся спать! – резко сказал он. – Мне сейчас лучше побыть одному.
Она была недостаточно умна, чтобы послушаться его.
– В чем дело, дорогой? – спросила она, садясь рядом с ним и свесив ноги в воду.
– Разве ты не видела новости?
– Да, я знаю, это печально и все такое прочее… Но ведь это не катастрофа! У тебя есть собственная жизнь, за пределами политики. И жизнь продолжается, ведь так? – Она произнесла эту банальность словно вековую мудрость и протянула руку, чтобы погладить его по щеке. Ее ногти были покрыты ярко-красным, кое-где облупившимся лаком. Он с отвращением отвернулся. – Давай поплаваем, – предложила она, протягивая ему руку. – Пойдем, такая прекрасная ночь для купания!
Она сама напросилась на это, подумал он, и получит, что ей причитается.
Ева выскользнула из платья и прыгнула в бассейн, смеясь и вскрикивая, когда холодная вода касалась ее обнаженных грудей. Он нырнул вслед за ней, схватил ее за локоть и утянул под воду. Он сосчитал до шестидесяти, хладнокровно наблюдая, как она пытается вырваться, и, только когда ее охватила настоящая паника, вытащил ее на поверхность. Так же спокойно он поддерживал ее над водой, пока она кашляла и выплевывала воду, пытаясь отдышаться.
– Это совсем не смешно! – воскликнула Ева. – Боже, ты чуть не утопил меня! Что взбрело тебе в голову?!
– Ничего, – ответил он, выпрыгивая из бассейна и протягивая руку, чтобы вытащить ее из воды. Ее панический испуг словно встряхнул его, и он почувствовал, как в нем забила энергия. – Давай, пойдем в постель.
– У меня нет ни малейшего желания, – дрожа, сказала она и нагнулась, чтобы поднять платье.
– А у меня есть, – настойчиво сказал он.
Он схватил ее за запястье, потащил в свою спальню и бросил на кровать.
– Прекрати! – воскликнула она, бессильно упав на подушки. – Ты пугаешь меня! Отпусти! Ты слышишь?! Прекрати – или я закричу!
– Уверен, что ты слишком умна, чтобы закричать, – сказал он. – Ты слишком умна для этого, ведь так, Ева?
Она заплакала – сдавленные рыдания только возбудили его.
– Я сделаю так, что тебе будет хорошо, – сказал он. Сжав запястья ее рук, закинутых над головой, он овладел ею. – Улыбайся, черт побери! Ведь тебе этого хотелось! Женщины всегда хотят этого. Вы все шлюхи, все, как бы чертовски невинно вы ни выглядели!
– Не надо! – взвыла она. – Господи, выпусти меня отсюда! Ты делаешь мне больно!
Он не слушал. Он взял подушку и прижал к ее лицу, чтобы не слышать криков. Она закатила глаза и потеряла сознание. Наверное – от страха. Глупая сука.
Внезапная тишина показалась ему необычайно эротической.
16
Сквозь жужжание гравировального круга Элис услышала телефонный звонок. Когда она работала, то обычно позволяла телефону звонить, пока не включался автоответчик. Но сегодня утром Элис даже рада была отвлечься. Она выключила двигатель, подняла высоко на лоб защитные очки и подхватила трубку на секунду раньше, чем сработал автоответчик.
– Алло, – сказала она.
– Привет, Элис, это твой… отец.
Ее рука механически сжала трубку, а глаза зажмурились. «Мы оба знаем, что мой отец умер», – хотелось сказать ей, но в голосе Алана чувствовалась такая неуверенность, а за ноткой вызова слышалась такая мольба, что у нее сжало горло. Произнести хотя бы слово в ответ казалось непосильной задачей.
Выйдя из больницы и анализируя свои чувства, Элис иногда сравнивала себя с жертвой, похищенной и запертой в темном чулане, которая не может не любить своего похитителя, потому что он единственный человек, который открывает дверь, впускает луч света, приносит пищу. Она знала, что Алан пытался сделать с ней; из этого логически следовало, что она должна его ненавидеть. А она не могла – очевидно, из-за переполнявших ее счастливых воспоминаний детства. Воспоминаний о прогулках в Пенсильвании, когда земля была покрыта опавшими листьями, о песочных замках, которые они строили на опаленных жаром пляжах во Флориде. О том, как по субботам она сидела, примостившись на рабочем столе Алана в его офисе, делая копии своих рисунков на ксероксе, а он приносил ей банки кока-колы тайком от матери, которая настаивала на том, что дети должны пить только молоко или фруктовый сок.
Слишком много воспоминаний, подумала Элис.
– Зачем ты звонишь? – спросила она; ее голос звучал агрессивно от усилия подавить свои истинные чувства. – Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы мы встретились, – ответил он. – И как можно скорее. Если возможно, то сегодня вечером. Элис, непонимание между нами зашло слишком далеко, и я виню себя за то, что не настоял на встрече раньше.
– Ты был занят проведением предвыборной кампании и всем прочим, – сказала Элис нарочито вежливым голосом.
– По крайней мере, теперь у меня больше нет этой проблемы.
– Нет худа без добра, – мягко ответила Элис.
Наступила пауза, прежде чем Алан заговорил.
– Я бы отдал все свои силы работе во благо жителей Флориды, – тихо произнес он. – Но язвоню не по этому поводу. Я в Нью-Йорке с твоей матерью, в нашей квартире. Мы о многом говорили с ней – о том, что давно следовало бы обсудить… Короче говоря, Мэрион рассказала мне, почему ты исчезла… о том, что ты думаешь о пожаре в Нью-Гэмпшире.
– Ты имеешь в виду, что я видела, как ты отъезжал от коттеджа? – сердито прервала его Элис. – И как ты оставил Айка и меня гореть?
– Дорогая, я не был там, поэтому ты не могла меня видеть.
Элис заскрежетала зубами.
– Она сказала тебе, что я отлично видела тебя на фоне яркого пламени? Я наблюдала, как ты уезжал на полной скорости, не оглядываясь назад. Ты устроил поджог, а затем уехал, оставив меня и Айка Гутмана умирать в коттедже!
Она услышала, как Алан страдальчески вздохнул. Какое-то время он молчал, затем откашлялся и заговорил с прежним оживлением.
– Мэрион объяснила, что ты, как тебе кажется, видела, и нам нужно поговорить об этом…
– Ты пытался убить меня! – Элис произнесла это обвинение подчеркнуто категорично. Боже мой, она не собиралась винить себя за то, что наконец высказала ему эту простую правду. У нее отличное зрение, и она знала, что она видела. – Мама сказала тебе, что я также не верю в смерть Иды Мэрфи от несчастного случая?
– Да, Мэрион рассказала мне все. – Алан снова прочистил горло, в его голосе звучали слезы. – Элис, ты должна понять, что нам необходимо поговорить и разрешить все проблемы, пока они не разрушили нашу жизнь. – Его голос прервался. – Я, может быть, не идеальный отец, и, видит Бог, я не такой замечательный парень, каким был мой брат, но я люблю тебя, дорогая, и всегда думал о тебе как о моей собственной любимой дочери. Мы должны выпутаться из ужасного положения, в которое попали. Элис, мы столько лет любили друг друга! Разве мы не заслужили лучшего, чем эта трясина безобразных подозрений?!
Элис почувствовала, что плачет.
Она еще выше подняла защитные очки, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Что, если Алан говорит правду? – подумала она. Что, если не он был за рулем джипа? Вот уже несколько дней, как в ней зародилось легкое сомнение относительно вины Алана, а после предположений Теда, высказанных им две ночи тому назад, ее сомнения достигли предела.
Могла ли она ошибаться относительно того, что видела в ночь пожара? Она не сомневалась, что действительно видела джип Алана с его личным номерным знаком. Эта картина оставила неизгладимый след в ее душе. Не сомневалась она и в том, что на водителе была любимая клетчатая шапочка и шарф Алана. Но она готова была допустить, что находилась все-таки слишком далеко и была в сильном шоке, чтобы разглядеть черты лица водителя. Не может ли быть, что Бен Дженкинс угнал джип со стоянки в аэропорту, где его часто припарковывали? Он мог надеть эту заметную кепку и шарф просто потому, что они лежали в джипе, а ему было холодно. Что касается мотивов поджога, то, может быть, он просто был маниакальным поджигателем? Он мог не заметить света в коттедже и людей потому, что его мозг был одурманен алкоголем…
Элис читала отчет о судебном разбирательстве и знала, что Дженкинс с готовностью признал свою вину. Почему же ей так трудно поверить в то, что он говорил правду? Самое простое объяснение, напомнила она себе, очень часто самое правильное.
Но если Алан не имеет отношения к пожару в Нью-Гэмпшире, все равно многое остается неразгаданным. Например, кто нанял Дэниела Вебстера? Если это был не Алан, то кто назвал детективу имя Алан и почему? Кто убил Иду Мэрфи? Или ее смерть была трагической случайностью? И позже, кто поджег флигель для гостей во Флориде? Уж точно не Бен Дженкинс, поскольку он сидел в тюрьме последние семь лет… но сидел ли?
Холодок пробежал по спине Элис. Она неожиданно вспомнила, что недавно по телевизору говорили о вынужденном досрочном освобождении преступников, даже убийц, из-за того, что тюрьмы переполнены. Господи, возможно ли, что Бена Дженкинса освободили?!
Она быстро заговорила.
– Папа… Алан, ты не знаешь, Бен Дженкинс по-прежнему в тюрьме?
– Уверен, что да. – Алан замолчал на минуту. – По крайней мере, я так полагаю, – добавил он с некоторым сомнением. – Конечно, я не проверял, но всегда полагал, что они сообщат нам, когда он будет освобожден. Может быть, я ошибаюсь? Но не могли же его выпустить из тюрьмы, не предупредив нас об этом?! Почему ты спрашиваешь?
– Из-за пожара в твоем доме во Флориде, – сказала она. – Ты не думаешь, что это могла быть месть со стороны Бена Дженкинса?
– Вряд ли это так, – ответил Алан. – В момент ареста у него было прогрессирующее слабоумие на почве алкоголизма. Ему не хватило бы умственных способностей проследить меня до Палм-Бич, как бы сильно ему ни хотелось отомстить.
– В тюрьме нет алкоголя, – напомнила ему Элис. – Во всяком случае, столько, чтобы быть постоянно пьяным. В трезвом состоянии у него, возможно, наступало просветление.
– Возможно, но с чего ему таить злобу на меня или на кого-нибудь из нашей семьи? Полиция поймала его и арестовала. Мы не имеем к этому никакого отношения. А главное он же не пострадал безвинно!
– Но все же, можешь ли ты узнать, где он сейчас и чем занимается? – спросила Элис и удивилась тому, что разговор принял такой невероятный оборот. Отчего вдруг она просит Алана проверить его собственное алиби?
– Конечно. Достаточно пары телефонных звонков. – Голос Алана зазвучал более оживленно. – Значит ли это, что ты хочешь увидеть меня сегодня вечером? Я уверен, нам с тобой стоит встретиться, – настойчиво повторил он.
– Не знаю. Я очень занята.
В душе Элис признавала, что должна была дать себе и Алану шанс откровенно поговорить друг с другом, один на один. В то же время ей было нелегко встретиться с прошлым. Где-то она понимала: то, что она делала в последние несколько лет, было равноценно попытке жить рядом с выгребной ямой. Как бы она ни скребла и ни дезинфицировала окружающее пространство, токсичные отходы в центре ее существования отравляли все вокруг. Не пора ли положить конец этому губительному абсурду? – спросила она себя. Если нельзя больше скрывать этот мрак в ее душе, не пришло ли время попытаться противостоять ему? Обратиться к свету, что бы он ни обнаружил?
Элис дрожала с ног до головы. Слова, которые она собиралась произнести, были так будничны, но, Боже, как трудно было сказать их!
– Хочешь, я прилечу в Нью-Йорк? Думаю, мне это удастся сегодня днем. Я буду у мамы дома уже до обеда. Наверное, действительно не будет вреда, если мы поговорим все вместе.
– Нет, – тут же сказал он. – Давай сделаем по-другому. Я приеду в Провиденс повидаться с тобой. Думаю, нам будет легче говорить, если ты будешь в привычной обстановке, и мы будем только вдвоем. Мы должны разрешить эти проблемы, не вмешивая твою мать. Это касается только нас с тобой, Элис, и больше никого.
Все прежние подозрения немедленно вернулись к ней.
– Ты и я? Мы оба – и больше никого? – спросила она насмешливо. – Не думаю, Алан. Если ты не хочешь вовлекать в это дело маму, я готова встретиться с тобой в студии сегодня вечером, но я намерена пригласить на нашу встречу свидетелей.
– Если ты считаешь, что это желательно…
– Я считаю это необходимым, – холодно ответила она. – Мне очень хотелось бы остаться живой после этой встречи.
Впервые голос Алана зазвучал сердито.
– Боже мой, Элис, предположить, что я нанесу тебе вред – смехотворно! Нет, хуже – это кощунство…
– Здесь будет Тед Паркер, – сказала она, прервав его. – И чтобы вдвойне убедиться, что ты ничего не затеешь, я намерена сообщить моей подруге Кларе, что ты приедешь ко мне. Ты помнишь Клару Харвей? Вы встретились у меня на крыльце, когда она пришла сообщить, что убили Пола Хейзена.
– Я помню. Она журналистка, занимающаяся расследованиями в газете «Глоуб».
– Правильно. И поверь, она не допустит, чтобы моя смерть прошла незамеченной, какой бы случайной она ни показалась. Если я выпаду из окна или моя машина разобьется, можешь быть уверен – ты будешь подозреваемым номер один при расследовании этих «несчастных случаев».
На другом конце провода на мгновение воцарилось молчание, затем Алан заговорил с откровенной усталостью.
– Я не могу поверить, что ты считаешь необходимым принять такие меры предосторожности, – сказал он. – Боже мой, Элис, неужели ты не понимаешь, как больно мне слышать твои слова?! Это жестоко…
– А ты представляешь, как больно мне было узнать, что мой предполагаемый отец пытался убить меня? – резко ответила она.
В возникшей тишине напряжение еще более усилилось.
– Мне кажется, мы ходим кругами, – сказал наконец Алан. – Возможно, нам лучше больше не говорить об этом, пока мы не встретимся с глазу на глаз. Увидимся вечером, Элис. До этого мне нужно получить кое-какие сведения. Я смогу быть в твоей студии самое позднее около восьми часов. Тогда и поговорим. – Он повесил трубку, прежде чем она успела ответить.
Он прервал разговор, словно боясь, что она скажет еще что-то оскорбительное. На мгновение Элис почувствовала сожаление и в который раз за последние дни поймала себя на мысли: неужели все это время она скрывалась не от того человека?! Но тут же отогнала это предположение. Прежде чем она поверит тому, что Ида Мэрфи погибла в автомобильной катастрофе случайно, а пожар в Нью-Гэмпшире и во Флориде устроил Бен Дженкинс, кто-то должен будет представить ей самые убедительные доказательства. Обдумывая разговор с Аланом, она осознала, что он ни разу не попытался решительно опровергнуть ее обвинения. Почему? На этот вопрос у нее не было ответа.
