Текст книги "Ошибка Элис"
Автор книги: Барбара Лайфсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
9
Ида была в ярости. Она злилась на Теда и в не меньшей степени – на себя. Было невыносимо думать, что Тед – подонок, что он соблазнил ее только для того, чтобы выведать ее самые глубокие, самые интимные секреты. Это было даже хуже, чем думать, что он считает ее настолько слабой, настолько психически уязвимой, что просто сжалился над ней. После месяцев, проведенных в психиатрической больнице, Ида ненавидела, когда ее жалели.
Дрожа с головы до ног, она спрыгнула с кровати, прихватив простыню и заворачиваясь в нее, как в тогу. С мрачным юмором она отметила про себя, что ей все время приходится спрыгивать голой с кровати, когда рядом с ней Тед Паркер.
Несмотря на ярость, ее тело все еще пылало от наслаждения, подаренного его любовью. Нет, поправила она себя, не любовью, а искусной техникой секса. Она не собиралась заворачивать их опрометчивый кувырок в постель в глянцевую обертку романтической любовной истории!
Выражение лица Теда оставалось раздражающе мягким.
– Иди сюда, – нежно позвал он ее.
– Нет, спасибо. – Она перекинула конец простыни через плечо и направилась к двери в ванную. – Только не пойми меня превратно, Тед, – добавила она. – Секс был отличный. В высшей степени. Если тебе понадобится рекомендательное письмо, дай мне знать.
Он, как молния, выпрыгнул из постели следом за ней. С той только разницей, что не стал беспокоиться о простыне.
– Я не заслуживаю такого, – сказал он, тяжело дыша.
Она предпочла сделать вид, что не поняла его.
– Ты слишком низкого мнения о себе, Тед. Ты устроил замечательное представление.
Он пробормотал сочное ругательство и сделал шаг вперед, помешав ее попытке уйти с гордо поднятой головой. Ее сердце сильно забилось, но не от страха.
– Дай мне пройти. Мне нужно в ванную.
– Подожди минуту. – Он схватил ее за запястье и развернул лицом к себе. Теперь, чтобы не смотреть на него, ей пришлось бы закрыть глаза. Она не собиралась проявлять такую слабость и оставила их широко распахнутыми, уставившись на его подбородок. – Проклятье, – сказал Тед, все еще неровно дыша. – Я думал, то, что произошло между нами, имеет значение для нас обоих: и для тебя, и для меня!
– Ну, для тебя – безусловно! – Она сердито прищурилась. – Ты провел очень важное расследование. Перестань прикидываться, Тед. Я знаю, что ты завлек меня в постель только для того, чтобы назвать меня именем Элис в тот момент, когда я не контролировала себя. Ты хотел увидеть мою реакцию на… на ее имя.
– Ради Бога, подумай, что ты говоришь! – выпалил он. Его губы побелели от злости. – Неужели ты не понимаешь, насколько смешны твои слова? Я не ложусь в постель с женщиной для того, чтобы хитрым способом устраивать выяснение ее личности в середине оргазма!
– Тогда почему ты назвал меня Элис?
– Потому, что это я не контролировал себя, черт возьми! И потому, что я в мыслях называл тебя так! Разве не ты сама в первую же нашу встречу сказала мне, кто ты такая?
Он взъерошил ладонью волосы. Ида отметила, что сейчас он совсем не похож на того изысканного бизнесмена, который встретил ее во Флориде неделю назад. Если бы она не знала, что только что произошло, она подумала бы, что у него вид разочарованного любовника.
– Скажи мне, Тед, если ты в самом деле не проводил выяснение личности, тогда зачем ты затащил меня в постель?
Он слишком долго медлил для такого решающего момента.
– Потому что ты мне нравишься, – ответил он наконец. – Потому что, несмотря ни на что, я думаю, что нравлюсь тебе. Потому что я нахожу тебя красивой и желанной. Потому что я надеялся, что мы доставим удовольствие друг другу…
Ида саркастически улыбнулась. Она не могла себе позволить поддаться очарованию его объяснений. Уж в его-то положении президента «Хорн Индастриз» он наверняка постоянно встречает красивых женщин. Зачем ему она, с ее средней внешностью и весьма скромными «постельными навыками»?
– Замечательная заключительная речь, Тед. Прямо как из учебника о том, как стать нежным, чувственным современным мужчиной.
В его глазах вспыхнуло негодование, сменившееся хорошо знакомым холодным блеском.
– Нет смысла говорить с тобой, – сказал он. – Ты либо вообще не слушаешь меня, либо так напугана, что не желаешь услышать то, что я говорю. – Он выпустил ее запястье. – Ты, кажется, шла в ванную. Не смею тебя задерживать.
Ей следовало сразу же выскользнуть. Было ясно, что этот спор не приведет ни к чему хорошему. Но, вместо того чтобы молча уйти, она не удержалась от еще одной беспомощной попытки переубедить его.
– Я не Элис Хорн! – сказала она. – Ты ошибаешься на этот счет, Тед. Я – Ида Мэрфи, ее бывшая соседка.
– Безусловно, – ответил он, отворачиваясь и подбирая свою одежду. – Я верю тебе. Алан много раз говорил мне, что его дочь, Элис Хорн – отважная девушка. Про тебя этого никак не скажешь, правда?
На этот раз ей хватило ума, чтобы не спросить, что он имеет в виду. Вскинув голову, она вошла в ванную, захлопнув и заперев за собой дверь. Мужчины! В подобные моменты она вполне могла понять, почему Клара рекомендовала поголовную кастрацию мужчин. Сейчас она была почти готова использовать скальпель.
Отыскав совок и веник, Ида заметала разбитое стекло, когда Тед вышел из душа. Она ожидала его появления, но, услышав звук шагов по бетонному полу мастерской, занервничала так, что нечаянно вонзила длинный осколок прямо в указательный палец.
Стекло разрезало палец под наихудшим из возможных углов. Закапала кровь. Она выдернула осколок, сунула палец в рот и принялась оглядываться в поисках бумажных салфеток. Разумеется, их нигде не было видно.
– Проклятье! – вырвалось у нее.
– Вот, возьми. – Тед шагнул к ней, держа в руках целую коробку.
– Спасибо. – Она вытянула пару салфеток, чувствуя неловкость. Интересно, как это два человека могли лежать вместе в постели в самых тесных объятиях, а затем, меньше чем через двадцать минут, избегать смотреть друг другу в глаза?
– Позволь мне взглянуть, – сказал Тед, когда кровь начала просачиваться сквозь обернутую вокруг пальца салфетку. – Слишком сильное кровотечение для такого небольшого пореза. Может быть, там осталось стекло?
Она посмотрела на обмотанный салфеткой палец. Порез был глубоким, вполне возможно, что внутри есть незамеченный кусочек стекла. Неохотно она протянула ему руку, сердясь на себя за то, что даже такое прозаическое действие напоминает ей о совсем других его прикосновениях.
А Тед, казалось, был совершенно свободен от щекочущих нервы воспоминаний. Он размотал пропитавшуюся кровью салфетку с бесстрастностью врача и осторожно развел в стороны края пореза.
– Стекла не видно, – сказал он. – Промой рану холодной водой под краном на кухне, а я принесу антисептик и бинт. Где у тебя аптечка «первой помощи»?
– В ванной, в маленьком угловом шкафчике, пластмассовая коробка.
Тед отправился в ванную, а Ида подошла к кухонной раковине. Все к лучшему, сказала она себе. В этих обстоятельствах гораздо естественнее, если они с Тедом будут вести себя просто как вежливые знакомые. Конечно, было бы замечательно провести остаток этой ночи, лежа в объятиях Теда, болтая ни о чем, потягивая вино, а проснувшись утром, выпить вместе с ним кофе со свежими бубликами из гастронома на углу… Но разве не безумие мечтать о том, чего не может быть?! Тед – правая рука Алана Хорна, и, по-видимому, они хорошие друзья. Та близость, которой она жаждет, наверное, невозможна ни с одним мужчиной, и менее всего – с таким, как Тед. Лучше сразу – здесь и сейчас – признать, что их отношения не имеют будущего. А раз так, то будет более благоразумным оборвать их до того, как…
Она потеряла мысль. До того, как что? Ида пыталась найти ответ, отрешенно глядя на струю воды. И вообще, что из последних ее поступков попадает под определение «благоразумный»?
Тед вернулся с бело-голубой коробкой в руках. Ида выключила воду и протянула ему палец. По многолетнему опыту работы со стеклом она знала, что порез даже от крошечного осколка иногда заживает целую вечность. Кровь все еще сочилась из ранки, ничего удивительного в этом не было. Тед аккуратно промокнул кожу вокруг пореза, покрыл ее тонким слоем антисептической мази и забинтовал.
– Все готово, – сухо сказал он. – Я могу еще чем-нибудь помочь тебе? Может быть, убрать остатки стекла?
– Нет, спасибо. Почти все уже сделано. Я привыкла иметь дело с разбитым стеклом.
– Да, я догадываюсь.
Изобразив любезную улыбку, Ида протянула руку, но тут же отдернула, прежде чем Тед успел коснуться ее.
– Ну, до свидания, Тед. Не хочу тебя задерживать.
На его губах появилась ироническая улыбка.
– Человек с развитой интуицией мог бы подумать, что ты хочешь, чтобы он ушел.
Она попыталась светски улыбнуться, но губы предательски задрожали.
– Я думаю, это было бы лучше всего.
Это смешно – хотеть, чтобы он остался. Это безумие – желать, чтобы он наклонился, крепко поцеловал ее в губы и снова увел в спальню. В постели все будет замечательно, она не сомневалась в этом. Но что будет после?
Тед поставил аптечку на кухонный стол.
– Я нашел это на полу спальни, – сказал он, вынимая из кармана пиджака золотой медальон ее бабушки. – Кажется, застежка сломалась. Я думаю, он зацепился за что-то.
Ида выхватила медальон у него из рук. Боже, как она могла забыть, что на ней был медальон, когда Тед уложил ее в постель! Она нащупала большим пальцем потаенную защелку. Открывал он его или нет? Видел ли фотографии ее родителей? Она заметила, что Тед пристально наблюдает за ней. Виноватый румянец залил ее щеки.
– Это вещь Элис, – сказала она. Ее голос звучал глухо и неестественно. Интересно, почему та ложь, которую она спокойно произносила годами, вдруг застряла у нее в горле? – Она, то есть Элис, подарила мне этот медальон на день рождения.
Тед едва кивнул.
– Застежку починить нетрудно. А вот цепочка нужна более прочная.
– Да, цепочка немного тонковата для такого медальона. Я заменю ее. Было бы ужасно потерять последний подарок Элис. – Это прозвучало лучше, с облегчением подумала Ида. Более гладко и убедительно…
Но Теда ее слова, кажется, не убедили. Не обратив внимания на ее последнее замечание, он достал из внутреннего кармана пиджака небольшой серебряный футляр и извлек из него свою визитную карточку.
– Это для тебя, – сказал он, записывая на обороте номер телефона. – Мои секретари отвечают по этому телефону круглосуточно. Они всегда знают, где меня можно найти.
– И сейчас тоже?
– Почти всегда, – внес он поправку, и легкий румянец окрасил его скулы.
Ида взяла карточку кончиками пальцев.
– Спасибо, но я думаю, она мне не понадобится, – сказала она, вновь изобразив на лице приятную улыбку. Она положила карточку в карман блузки. – У нас нет никаких причин поддерживать связь, разве не так?
Тед долю секунды помедлил у двери.
– Я не знаю, – ответил он. – Я подожду, что скажешь ты.
Ида промолчала. Закрыв за ним дверь, заперев ее на цепочку и задвижку, она наконец почувствовала себя в безопасности. Довольно! Она заставит себя перестать думать о Теде. После того как Пол уничтожил результаты месяца ее работы, у нее хватает проблем и без Теда Паркера. За разбитые вазы она уже получила задаток, теперь ей придется много дней работать без передышки, чтобы сделать новые к обещанному сроку. Такая досада! Денег от продажи одной вазы хватило бы на оплату аренды студии за месяц!
Ида поставила компакт-диск с увертюрами Вагнера и включила музыку на полную громкость. Надо позволить этой прекрасной мелодии заполнить сознание до такой степени, чтобы вытеснить все остальное.
Ида считала, что Вагнер – замечательная фоновая музыка для домашней работы. Напевая, она подошла к мусорному баку, чтобы высыпать последнюю порцию битого стекла, как вдруг, между двумя грохочущими аккордами, в ее сознании всплыло слово «салфетки».
Боже мой, бумажные салфетки! С пересохшим ртом, с тяжело бьющимся сердцем, Ида бросила совок в раковину и побежала обратно к верстаку. Ей хватило доли секунды, чтобы убедиться, что пропитанных кровью салфеток, которыми она обертывала порезанный палец, там больше нет.
Они в мусоре, подумала она. Я бросила их туда, даже не обратив на это внимания.
Она ринулась к шкафчику под раковиной и проверила содержимое мусорного бачка. Салфеток не было видно. Отгоняя тревожные мысли, она заставила себя расстелить на кухонном полу газету и вытряхнула на нее весь накопившийся за день мусор. Она нашла два скомканных бумажных полотенца, но ни одной салфетки, даже той, которой Тед промокал ее палец перед тем, как перевязать!
Ида приказала себе не впадать в панику. Но нельзя было отрицать очевидное: окровавленных салфеток не было. Ни в бачке для мусора, ни в огромном баке для битого стекла – нигде в мастерской… А это могло означать только одно: Тед забрал их с собой.
Увертюра к «Лоэнгрину» сменилась «Полетом валькирий». Барабаны выбивали дробь, звенели тарелки, но Ида не слышала ни звука. Она думала только о том, что Тед Паркер получил отличный образец ее крови.
И, несомненно, он собирается немедленно отдать его на анализ в генетическую лабораторию.
Рейсовый самолет в Нью-Йорк был почти пуст – приятная неожиданность, но она никак не могла помочь избавиться от недовольства собой. Чувство вины, с кривой усмешкой подумал он, не самый удобный попутчик.
Он остановил такси и сел на заднее сиденье, чтобы как-нибудь вытерпеть сорокаминутную дорогу до Манхаттана. Таксист был типичным нью-йоркцем. Иммигрант из какой-то страны с непроизносимым названием, он вел машину с безумной яростью человека, недавно вырвавшегося из зоны военного конфликта. Все прочие транспортные средства на дороге были врагами, которых надо было обходить на бешеной скорости. Мелкие препятствия, вроде выбоин на дороге, брались с ходу, с беспечным равнодушием и к заднему мосту машины, и к пассажирам. Кондиционер доносил до Теда редкие порывы холодного воздуха, но он был не в силах справиться со стойким запахом марихуаны. Тед, далеко не новичок в нью-йоркских такси, безропотно откинулся на сиденье, надеясь, что, вопреки всякой логике, таксист еще не совсем окосел.
Неожиданно появившийся грузовик просигналил и одновременно перестроился в другой ряд, подрезав такси. Водитель грузовика и таксист перекидывались ругательствами в течение нескольких секунд, прежде чем попытаться изменить положение. Наконец с последним громким проклятием таксист вывернул руль вправо и втиснулся перед солидным «кадиллаком». Сзади завизжали тормоза, и в зеркале заднего вида отразилась широкая ухмылка таксиста.
Решив, что лучше не смотреть, как они пробираются через Трайборо-бридж, Тед расстегнул молнию своего кожаного портфеля и вынул два пластиковых пакета для сэндвичей, в которых он хранил салфетки со следами крови, украденные у Иды. Одна была влажная, со смесью воды и крови, другая уже высохла. Он не знал, какой образец лучше для лабораторных исследований, не знал точно, сколько крови потребуется для генетического анализа, но прикинул, что если виновные в изнасиловании могут быть идентифицированы по совсем незначительным следам спермы, то имеющейся у него крови должно хватить.
Тед убрал пакеты обратно в портфель и попытался устроиться поудобнее на продавленном сиденье машины. К сожалению, совесть беспокоила его гораздо сильнее, чем духота и сломанные пружины. Он убеждал себя, что у него нет причин чувствовать себя виноватым. В конце концов, он ведь не разрезал палец Иды преднамеренно. Он просто воспользовался случаем, который послала ему судьба. Ида будет в ярости, когда обнаружит, что он сделал, но будет уже поздно. Теду было просто необходимо знать правду о личности Иды, и он был готов пережить ее гнев.
Даже без генетического теста он был на девяносто процентов уверен, что Ида – на самом Деле пропавшая наследница Хорнов, но понимал, что немногие согласятся с его доводами: ведь если она – Элис, то какого черта продолжает доказывать всем, что она Ида Мэрфи?
После той ночи, когда загорелся флигель, он понял, что надо не просто полагаться на инстинкт, а начинать накапливать твердые факты. Первый факт, который ему было необходимо установить, – это кто такая на самом деле Ида Мэрфи. Потом ему нужно было выяснить, почему она так странно себя ведет. И тогда он, может быть, сможет понять, почему, черт возьми, он по уши влюбился в нее.
Тед сознавал, что его чувства к Иде – самое безумное во всей этой безумной ситуации. После ранней женитьбы на однокурснице и вежливого развода при минимальных сожалениях с обеих сторон он направил всю свою энергию на карьеру. У него была парочка необременительных связей, но семидесятичасовая рабочая неделя оставляла не слишком много времени для знакомства с интересными женщинами и тем более для развития глубоких отношений. И, уж во всяком случае, влюбляться в женщину, которая, по логике вещей, не должна ему даже нравиться, было не в его привычках.
Во Флориде, когда он в первый раз увидел Иду, его реакция была сильной, примитивной и ошеломляющей. Он хотел ее. Его немедленно начал преследовать образ Иды, лежащей раскинувшись на его кровати, яркий, сводящий с ума самыми эротическими деталями. И что бы ни происходило в дальнейшем, его реакция на нее не менялась. Каждый раз, когда он видел Иду, он хотел ее. Более того, когда ее не было рядом, он беспокоился и переживал. Он по-настоящему ревновал к Полу Хейзену, с ума сойти!
Сумбурность чувств никогда не нравилась Теду. Его выводила из себя нелогичность собственного поведения. Ему казалось, что если он узнает правду о прошлом Иды, то сможет лучше понять ее, а заодно и себя, сможет наконец восстановить контроль над своими чувствами. Быть может, он даже сумеет хоть немного разобраться, почему он начинает сходить с ума от желания уложить ее в постель всякий раз, когда оказывается в радиусе десяти шагов от нее. Он запутался и устал – больше всего от того, что желанная женщина всякий раз раздваивалась в его воображении. Кто же она – Ида Мэрфи или Элис Хорн? Черт возьми, ему тридцать пять, а не пятнадцать!
Этот визит к Мэрион Хорн должен стать первым шагом к выяснению истинного прошлого Иды. Чудесным образом Мэрион не только оказалась дома, когда он позвонил ей из аэропорта, но и согласилась встретиться с ним, как только он прилетит в Нью-Йорк. И вот он здесь, в восемь часов вечера в воскресенье, едет в этом такси, надеясь добраться живым до пентхауса Мэрион в центре Манхаттана, и еще более горячо надеясь, что Мэрион согласится дать ему образец своей крови для генетического анализа.
Тед пытался продумать, что он скажет Мэрион, чтобы убедить ее: генетическое исследование – лучший способ разгадать тайну прошлого Иды Мэрфи. Из полдюжины претенденток на деньги Хорнов только ей одной удалось убедить, что она может быть давно пропавшей наследницей. И вот теперь наконец появилась реальная возможность внести в это дело окончательную ясность. А главное – так просто: достаточно послать образцы крови в одну из многочисленных генетических лабораторий, разбросанных по стране.
К его удивлению, и Мэрион, и Алан встретили это предложение без энтузиазма, еще когда речь шла о предыдущих претендентках. Тед пытался убедить их, что единственный надежный способ установить личность каждой из этих девушек – это представить образцы крови для сравнения ее ДНК с ДНК ее предполагаемых родителей. Но они оба заявляли, что согласятся на генетический анализ только в крайнем случае.
Вероятно, Тед продолжал бы уговаривать их, если бы в свое время Уолтер не поймал одну из своих предполагаемых сестер на дюжине несоответствий и не настоял на ее проверке через полицию. Поиск по отпечаткам пальцев подтвердил, что Уолтер был прав в своих подозрениях. Самозванка оказалась двадцативосьмилетней женщиной по имени Дорин Палек, которая уже была ранее замечена в подобных мошенничествах. После разоблачения Дорин вопрос о генетическом тесте отпал сам собой, и Тед так и не понял, почему Алан и Мэрион всегда так сопротивлялись этому.
– Угол Восточной шестьдесят восьмой и Мэдисон. – Таксист остановил машину перед входом в здание, на крыше которого размещалась роскошная квартира Мэрион Хорн. Тед передал ему пару банкнот и выбрался наружу. Такси с визгом и грохотом сорвалось с места и умчалось прочь.
Привратник узнал Теда и вежливо кивнул:
– Добрый вечер, мистер Паркер. Миссис Хорн ждет вас. Она предупредила, что вы приедете.
– Позвоните ей и скажите, что я поднимаюсь, хорошо? – попросил Тед, подсовывая ему пару баксов.
– Да, сэр, сейчас будет сделано.
Тед вошел в лифт. Стены лифта были из дымчатого стекла, а на полу лежал коврик, который бежевой вязью по ярко-синему фону сообщал, что сегодня воскресенье. Тед никогда не мог понять, с какой целью производилась ежедневная смена ковриков: то ли для того, чтобы произвести впечатление на посетителей фактом наличия в здании семи разных ковриков для лифта, то ли как подсказка для хозяев, чье богатство так давило на их мозги, что у них возникали проблемы с запоминанием скучных мелочей, вроде имеющего место быть дня недели. Тед подозревал последнее.
Пожилой мужчина в черном пиджаке, сером жилете и брюках в тонкую полоску уже стоял, ожидая Теда, в вестибюле квартиры Мэрион, когда лифт остановился на восьмом, самом верхнем этаже здания. Бекстер служил в семействе Хорн уже четверть века. Тед знал его с тех пор, как шесть лет назад начал работать в «Хорн Индастриз».
При первой встрече с Бекстером Тед, который до этого никогда не сталкивался с настоящим живым дворецким, решил, что этот человек грозен и могущественен, как сам Господь Бог. Теперь, по прошествии нескольких лет, Тед был более искушен в жизни и не так впечатлителен. Черт, конечно нет! Теперь Бекстер пугал его не больше, чем папа римский с коллегией кардиналов.
Тед откашлялся и подавил импульсивное желание поправить воротничок.
– Добрый вечер, Бекстер. – Через несколько лет, подумал Тед, он, может быть, отважится спросить имя дворецкого. Еще лет через сто он осмелится назвать его по имени.
– Добрый вечер, мистер Паркер.
– Чудесный вечер, правда? Мягкий для этого времени года.
С Бекстером, как уяснил для себя Тед, следовало соблюдать все правила приличия. Это быстрее и легче приводило к цели. Любая попытка с наскока перейти к делу только увеличивала задержку.
Бекстер наклонил голову с легким кивком одобрения.
– Да, сэр. Нам повезло с погодой в этом месяце. Могу я взять ваш саквояж или вы предпочитаете иметь его при себе?
– Спасибо, я возьму его с собой. Мне могут понадобиться некоторые документы. Миссис Хорн готова принять меня?
– Да. Миссис Хорн заказала легкий ужин на террасе. Если вам угодно пройти, сэр, я распоряжусь, чтобы он был подан немедленно. Насколько мне известно, повар приготовил холодного лосося под соусом и фруктовый щербет.
– Звучит замечательно, благодарю вас.
Тед оценил предоставленную ему честь появиться на террасе без сопровождения дворецкого. Он попрощался быстрым кивком и пошел в указанном направлении.
Шаги Теда гулко звучали по мраморному полу коридора. Услышав, что он приближается, Мэрион неторопливо подошла к дверям закрытой террасы, предшествуемая легким запахом духов «Джой». Безупречно элегантная, в строгом темно-синем платье из шелковой чесучи, она протянула ему тонкую изящную руку.
– Тед, вы на несколько минут раньше, чем я ожидала! Должно быть, ваш самолет прилетел вовремя.
– Да, вовремя. И скорость движения на дороге от Ла-Гардиа в город оказалась довольно высокой. – Тед пожал ее руку, размышляя об удивительном контрасте между холодной элегантностью Мэрион и чувственной красотой Иды. Неужели они действительно мать и дочь? Сейчас в это трудно было поверить.
Мэрион предложила выйти на воздух, и он последовал за ней к застекленной двустворчатой двери, ведущей на огромный балкон.
– Вид с этой высоты никогда не перестанет поражать меня, – сказал он, подходя к перилам и вдыхая запах высоких гераней в горшках и старомодных гвоздик, выращиваемых специально ради их аромата. – Захватывающее зрелище.
– Манхаттан летней ночью имеет особую прелесть, – согласилась Мэрион. – Этим летом было достаточно много дождей, и Центральный парк весь в цветах и в зелени. Я уверена, что это влияет на качество воздуха в этой части города. А, вот пришла Консуэла с нашим ужином. Я думаю, лучше есть внутри, иначе нас закусают комары.
Горничная молча расставила несколько накрытых крышками блюд на столике у дверей на балкон, уже сервированном на двоих. Когда она вышла из комнаты, появился Бекстер, неся в ведерке со льдом шампанское «Дом Периньон». Тед ни разу не видел, чтобы Мэрион пила что-нибудь, кроме этого напитка, не считая чая «Эрл Грей». Бекстер поставил ведерко рядом со столиком, наполнил шампанским два высоких бокала и с вежливым поклоном обратился к Мэрион:
– Нужно ли еще что-нибудь принести, мадам?
– Нет, все отлично, спасибо.
Дворецкий вновь поклонился и удалился прочь. Мэрион жестом пригласила Теда садиться. Затем она умудрилась потратить целых пять минут на мучительно деликатное разделывание холодного лосося, ледяного аспарагуса в голландском соусе и прозрачно-тонких ломтиков хлеба из цельной пшеницы с маслом. Тед был голоден, но набивать желудок в присутствии Мэрион ему казалось неприличным. Поэтому он положил крошечные порции, поклявшись себе, что закажет огромную пиццу, как только доберется до Третьей авеню.
Как заметил Тед, то, что им подали на ужин, было гораздо лучше на вид, чем на вкус. Шестью месяцами раньше Бекстер, впервые обнаружив характер, отказался служить в одном доме с Евой Крюгер. Как явствовало из сегодняшнего ужина, Мэрион принесла большую жертву, согласившись выполнять требования своего дворецкого. Кстати. Тед никогда не мог понять, почему Бекстер так невзлюбил Еву, которая казалась такой приятной и легкой в общении и была превосходной кухаркой. Надо сказать, дворецкий и не смог выдвинуть никаких причин, кроме той, что приятели Евы звонят ей в любое время дня и ночи и беспокоят прислугу.
Тед полагал, что проблема легко разрешима: установка личного телефона была бы небольшой платой за удовольствие от пищи, которую готовила Ева. Правда, глядя на Мэрион, можно было предположить, что пища если и интересует ее, то только с эстетической стороны. Так что она, скорее всего, даже не заметила потери.
Тед впервые сидел за столом вдвоем с Мэрион, хотя до этого часто встречался с ней на политических обедах Алана и на благотворительных собраниях Тед хорошо знал своего шефа, но сейчас почувствовал, что очень слабо разбирается в отношениях Алана и Мэрион. Пока Мэрион расправлялась со своим лососем, повествуя о последней выставке средневекового искусства, Тед вдруг обнаружил, что думает о ней вовсе не как о жене Алана Хорна, но как о женщине, которая живет сама по себе. С удивлением он понял, что после шести лет знакомства он не знает о ней ничего, кроме голых фактов ее биографии.
Оглядывая комнату, он задавался вопросом, почему ее хозяйка, родившаяся после окончания второй мировой войны, решила обставить свою манхаттанскую квартиру так, как будто это особняк в Филадельфии 20-х годов. К традиционному британскому дворецкому и холодной строгости убранства добавлялось то, что сама Мэрион обладала несколько старомодными манерами, которые не допускали возможности откровенного разговора или раскованного смеха. Наблюдая за ней в роли хозяйки дома, было не только невозможно представить ее матерью Иды Мэрфи, было невозможно представить ее вообще чьей-нибудь матерью. Алан был смелым мужчиной, если отважился сделать ее беременной. Тед даже вообразить не мог, что можно делать в постели с таким безупречным айсбергом.
Мэрион как будто прочла его мысли. Она бросила на него иронический взгляд и поставила бокал с шампанским. Тед почувствовал, что краснеет. Насмешка заплясала в ее необыкновенно голубых глазах – первый проблеск жизни, который заметил Тед за весь вечер, – и у него перехватило дыхание. В этот момент, на какую-то долю секунды, он увидел пугающее сходство с Идой.
Мэрион положила вилку на край тарелки.
– Ну вот, мы, кажется, исчерпали тему неполноценности современного искусства, поэтому можем двигаться дальше. Зачем вы хотели видеть меня, Тед? Как я поняла, это неотложное дело.
– Это касается Иды Мэрфи. Я был у нее сегодня в ее студии в Провиденсе.
Мэрион промокнула уголок своего безупречно чистого рта идеально белой льняной салфеткой.
– Насколько я поняла, мисс Мэрфи заявила, что она самозванка.
– Да, это так. – Тед поставил шампанское на стол. – Но я ей не верю.
Возможно, Мэрион и была айсбергом, но соображала она быстро.
– Если Ида Мэрфи действительно моя дочь, то почему она так внезапно отказалась от своих притязаний? Можете ли вы назвать хоть одну причину, Тед?
– Да, – откровенно сказал он. – Я думаю, она боится.
С величайшей осторожностью Мэрион положила старинный серебряный нож на тарелку рядом с такой же вилкой. – Боится чего?
– Она думает, что кто-то пытается убить ее. – Только ответив на вопрос, Тед осознал, что начал ясно понимать поведение Иды.
– И что же, вы полагаете – она права? Ее пытаются убить?
– Возможно. – Краткие, лишенные эмоций вопросы начали раздражать Теда. Он отодвинул назад кресло, которое тоже раздражало его своими тонкими позолоченными ножками и бархатными подлокотниками. – Она убеждена, что пожар в Нью-Гэмпшире был устроен не Беном Дженкинсом.
– Но полиция была уверена, что это сделал именно он!
– Я знаю. – Тед бросил на стол салфетку, чувствуя, что его раздражение нарастает. – Но затем случился новый пожар – когда Ида была у нас во Флориде.
– Я говорила с начальником пожарной команды. Как я поняла, он полагает, что пожар устроен либо Полом Хейзеном, либо самой Идой Мэрфи.
– Ида не поджигала, – сказал Тед. – Я готов поставить прибыль на следующий год против дюжины пончиков, что Ида не имеет никакого отношения к пожару.
Мэрион сделала легкое движение плечами.
– Исходя из того, что Алан говорил мне о Поле Хейзене, он был вполне способен справиться и без чьей-либо помощи.
– Я знаю, и я согласен с Аланом – теоретически. – Тед растер рукой отчего-то затекшие мышцы шеи. Он облокотился о стол, глядя прямо в глаза Мэрион. И вдруг – неужели это только показалось? – в ее глазах мелькнула боль, настолько неприкрытая и сильная, что он вздрогнул. – Вы что-то знаете, Мэрион? – быстро спросил он, забыв о вежливости. – Есть что-то, о чем вы не хотите мне рассказывать, да?
– Разумеется нет.
Мэрион уже вполне овладела собой. Но Тед уже не поддался обману. Внутри у него все кипело от негодования. Что за дела, черт возьми, с этими Хорнами? Почему ему приходится с таким трудом добывать каждую крупицу информации?
