Текст книги "Ошибка Элис"

Автор книги: Барбара Лайфсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Мэрион вздохнула.

– Во всяком случае, когда Дэвид умирал от лейкемии, ты была для него самой большой радостью в жизни. Сознание того, что ты есть, что ты такой счастливый, здоровый ребенок, позволяло ему легче переносить страдания. – Ее голос стал хриплым. – Твой отец был замечательным человеком, Элис! Как бы я хотела, чтобы ты знала его…

Элис всегда понимала, что будет нелегко обсуждать с матерью тему своего незаконного зачатия, но она не предполагала, насколько это окажется мучительным. Конечно, общество сейчас гораздо более терпимо в вопросах секса, чем когда она родилась, и Элис всегда искренне считала себя современным человеком. Но когда это касается собственной матери… В глубине души Элис по-детски верила, что у женщин могут быть романы, но матери – и особенно ее собственная – никогда не должны поддаваться плотским искушениям. Она знала – это неразумно, но в их с матерью отношениях всегда было так мало логичного и разумного…

– Я так рассердилась, когда бабушка рассказала о том, что произошло между тобой и Дэвидом! – призналась Элис.

– Потому что я оказалась не такой, как ты ожидала? – спросила Мэрион.

– Нет! – Вырвавшееся у нее возражение, кажется, удивило саму Элис больше, чем Мэрион. – Я была сердита на тебя за то, что Алан не был моим отцом. Я любила Алана.

– А я лишила тебя его, – тихо произнесла Мэрион. – И вместо него, живого, предложила тебе умершего отца. Ты так себе это представляла?

– Сначала да, – призналась Элис. – Позже, после пожара, меня это больше не заботило. Я была только рада, что Алан не мой настоящий отец. – Она замолчала, не в состоянии продолжать.

– Не понимаю, – сказала Мэрион. Она выглядела искренне удивленной. – Почему после пожара ты стала любить Алана меньше?

Тоненькая спиралька гнева начала раскручиваться, пронизывая все существо Элис.

– Не притворяйся! – хрипло сказала она. – Ради Бога, мама, не защищай его только потому, что он твой муж и ты чувствуешь перед ним вину за то, что обманула его. Ты не можешь больше защищать его! Больше не можешь.

– Разве я защищаю Алана? – спросила Мэрион. – Правда, я не рассказывала никому о его связи с Джорданом… – Она не договорила. – Элис, я не понимаю, о чем мы говорим.

Запах теплого кофе внезапно показался отвратительным. Элегантная гостиная поплыла у Элис перед глазами, и она зажмурилась.

– Мама, не заставляй меня говорить об этом! – умоляюще произнесла она. – Мне трудно сказать это. Во всяком случае – тебе.

– Ты должна, – сказала Мэрион; ее голос больше не был мягким, в нем звучала неумолимость. – Скажи мне, почему ты считаешь, что я защищаю Алана? И почему пожар в Нью-Гэмпшире заставил тебя уйти из дому на семь лет?

– Потому что Алан пытался убить меня! – сказала Элис.

Нет. Она не сказала. Она прокричала. Комок стоял у нее в горле, и усилие, с которым она пыталась произнести эти слова, лишило ее возможности контролировать свой голос. А ведь она не раз произносила эту фразу вслух: и Теду, и Кларе… А про себя она повторяла ее тысячи раз на протяжении семи лет. Однако горькое чувство, что ее предали, не становилось слабее.

Алан, как ты мог так поступить со мной? – молча кричала она.

Мэрион побледнела, но не произнесла ни слова. Они смотрели друг на друга – две как бы застывшие на картине фигуры; и только тиканье часов времен Луи XVI на камине напоминало им, что они живые существа, которые должны найти в себе силы справиться со своим отчаянием.

Элис пришла в себя первой. Она отодвинулась от стола, у нее пересохло во рту и болела голова.

– Прости, мама. Ты просила меня сказать правду, но, подозреваю, тебе вовсе не хотелось ее услышать.

– Элис, ты ошибаешься! Я хотела… я хочу узнать правду, и я рада, что наконец услышала, почему тебя так долго не было. Но как ты могла поверить, что такой достойный человек способен на этот чудовищный поступок?! Дорогая, Алан любит тебя так же сильно, как если бы ты была его родной дочерью! Ты же знаешь, он никогда не отдавал ни малейшего предпочтения Уолтеру перед тобой.

– Конечно же нет, – сказала Элис, ее голос был полон иронии. – Алан такой благородный, всепрощающий человек, и его совсем не волнует, что я – живое напоминание о том, что его жена нарушила супружеский обет с его младшим братом!

Мэрион вздрогнула, но не потеряла самообладания.

– Я думаю, что во многом Алан действительно благородный и всепрощающий человек, – ответила она ровным голосом. – Однако я не думаю, что мне подобает извиняться за Алана. Тебе следует встретиться с ним самим, высказать ему все твои подозрения и снять их одно за другим.

– Прекрасная идея! – сказала Элис, ощутив горькое чувство разочарования. Как ей могло прийти в голову, что мать поверит ей, если ей не верил никто?! Даже Тед до сих пор не может отделаться от сомнений… – Могу представить себе наш разговор: «Папа, это правда, что ты поджег коттедж в Нью-Гэмпшире и пытался убить меня?» – «Я? Пытался убить тебя? Боже Милостивый, Элис, малышка, что за глупость! Конечно, у меня и в мыслях такого не было, дорогая». – «Вот здорово, у меня словно камень с души свалился, папа! Наверное, мне просто показалось, что ты отъезжал в своем джипе…»

– О чем ты говоришь? – перебила ее Мэрион. – Ты действительно предполагаешь, что Алан был в Нью-Гэмпшире в ту ночь, когда сгорел коттедж? Если это так, то ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься!

– Я не предполагаю, – отозвалась Элис. – Я утверждаю это. Я видела его рядом с коттеджем в его джипе с личным номерным знаком АБХ 4.

– Ты могла видеть одну из его машин, – предположила Мэрион напряженным голосом. – Но ты же не видела Алана за рулем! Той ночью твой отец был в Кливленде. Он звонил мне из дома, чтобы сообщить о пожаре и о том, что пожарники считают, что тебе удалось спастись.

– Откуда ты знаешь, что Алан звонил из Кливленда? – устало спросила Элис. – Потому, что он сказал тебе об этом? Он мог воспользоваться телефонной кредитной карточкой и позвонить практически из любой точки США, и ты никогда не установила бы разницу. Мама, я знаю, что видела.

– Экономка была в доме с Аланом…

– Ты когда-нибудь просила ее подтвердить, что Алан действительно был в Кливленде в ночь пожара? – поинтересовалась Элис.

– Нет, конечно нет. – Мэрион была смущена. – У меня в голове была сотня других, куда более важных дел! Мы пытались помочь следователям выяснить, как начался пожар. Мы отчаянно пытались найти тебя. Мы делали все, что могли, чтобы утешить бедных Майка и Мишель Гутманов, родителей Айка… Почему мне должно было прийти в голову, что Алан обманывает меня?

– Само собой разумеется, – ответила Элис хриплым голосом. – И, таким образом, убийство почти сошло ему с рук.

– Тук-тук! – раздался с порога голос Уолтера. – Можно войти? Мне захотелось сказать «привет» моей пропавшей сестренке.

– Уолтер! – Не удивительно, что в голосе Мэрион прозвучало облегчение и удовольствие. – Входи и присоединяйся к нам. Я не ждала тебя, но это приятный сюрприз.

Уолтер вошел в гостиную и поцеловал мать в щеку.

– Тед явился в офис на рассвете, поэтому я и решил: пусть теперь он позаботится о семейном благосостоянии, а я вскочу в самолет и поприсутствую при воссоединении семьи. – Он улыбнулся и, повернувшись к Элис, быстро и неловко обнял ее. – Добро пожаловать домой, сестренка. Тебя так давно не было с нами!

– Спасибо. Я так счастлива вернуться назад. – Элис была искренне рада его появлению – не столько даже из-за него самого, сколько из-за того, что напряжение между ней и Мэрион стало почти невыносимым. Теперь же можно было расслабиться и предаться приятным детским воспоминаниям. Элис обняла брата. – Боже, Уолтер, мне так не хватало наших детских ссор с тобой все эти годы!

– Я чувствую то же самое. Каждому парню нужна хотя бы одна старшая сестра, чтобы сводить его с ума. – Уолтер отступил на шаг и стал внимательно рассматривать ее. – Мне кажется, я узнаю тебя как будто наполовину. Черт побери, Элис, мне бы очень хотелось сказать, что я бы узнал тебя сразу же, где бы ни увидел. Но, по правде говоря, когда я встретил тебя во Флориде, я решил, что ты самозванка.

Элис засмеялась.

– Да, у меня сложилось впечатление, что ты решил, будто я пытаюсь запустить руку в карман Хорнов.

Он усмехнулся.

– Конечно. Ведь кто-то должен был защищать интересы моей сестры!

– Спасибо, что ты делал это. – Она любовно потянула его за галстук. – Ты потрясающе одет, Уолтер. Очень красиво. И такой выразительный галстук!

С наигранным самодовольством он напряг свои бицепсы.

– Это мой самый убийственный костюм, – заявил он. – Семьсот баксов, даже больше. Приберегаю на случай, когда мне нужно куда-либо прийти и сразить всех наповал.

– Для кого же предназначалось это великолепие? – спросила Мэрион, улыбнувшись ему. – Думаю, не для нас, – ты ведь зашел сюда случайно.

– Да, это в честь отца и его выборной команды, – сдержанно объяснил Уолтер. – Я лечу сегодня вечером в Палм-Бич на встречу с ними. Боюсь, что новости из Флориды не очень утешительные.

– Да, когда Алан уезжал, он был очень встревожен, даже удручен. Сказал, что надо встретиться со всей командой, чтобы всесторонне оценить сложившуюся ситуацию, – сказала Мэрион. – Они, кажется, пытаются выяснить, как отразилось то отвратительное интервью Стива Стерна на мнении избирателей во Флориде.

– Да, они работают сутками: организуют телефонные опросы и другие подобные мероприятия. – Уолтер откашлялся. – Отец просил меня приехать, потому что решил: возможно, ему придется выйти из предвыборной борьбы…

– О, только не это! – Губы Мэрион горестно сжались. – Ведь то, о чем говорилось в интервью, случилось четверть века назад! Неужели это может привести к провалу выборную кампанию Алана?! Он так самоотверженно работал на благо общества!

Уолтер нетерпеливо переступил с ноги на ногу, и Элис почувствовала, что весь разговор крайне смущает ее брата. Только теперь – и, конечно, слишком поздно – она поняла, как тяжело было молодому человеку узнать, что его отец – гомосексуалист или, в лучшем случае, бисексуал… Черт! Если оглянуться назад, сколько было невинных людей, с чьими нуждами и чувствами она не посчиталась в своей одержимости наказать Алана!

– Гомосексуальность до сих пор приводит американскую публику в замешательство, – заявил Уолтер; он и сам выглядел смущенным. – Есть результаты последнего опроса, и они… ну… довольно неутешительны для отца.

– Первая реакция не всегда бывает истинной и долговременной, – напомнила Элис. – Тенденция может измениться в противоположную сторону…

Уолтер покачал головой.

– Пока каждый опрос свидетельствует о том, что популярность Алана продолжает падать.

– Как обидно! – горячо откликнулась Мэрион. – Ошибка, совершенная Аланом много лет назад, перечеркивает все, что он сделал с тех пор. А ведь никто лучше его не разбирается в проблеме рациональной застройки в этой стране. Он был бы прекрасным губернатором! Особенно в таком штате, как Флорида, где так важны вопросы землепользования.

– И из тебя получилась бы такая прекрасная губернаторша, – добавил Уолтер.

– Честно говоря, я никогда не испытывала особого интереса к этой роли. Так что у меня нет личного ощущения потери. Кроме того, я всегда чувствовала, что я лучше действую за сценой.

Уолтер барабанил пальцами по столику.

– Как ты думаешь, мама, стоит ли пытаться убедить отца продолжать борьбу?

– Только в том случае, если он сам чувствует необходимость этого, – ответила Мэрион. – Надо смотреть правде в глаза: пресса будет преследовать его, пока он не снимет свою кандидатуру. Они, конечно, постараются превратить в банальную трусость тот сложный выбор, который Алан должен был сделать, когда Джорджа Эдгара предали морскому суду. – Она перевела невидящий взгляд на кофейник. – Бедный Алан, я должна позвонить ему.

– Почему бы вместо звонка тебе не отправиться со мной во Флориду? – предложил Уолтер. – Отцу сейчас пригодится любая поддержка. А уж если ты появишься рядом с ним, когда он сделает заявление о снятии своей кандидатуры, это смягчит самые отвратительные сплетни.

– Я думаю, что могла бы поехать, но мы с Элис планировали провести весь день вместе… – В голосе Мэрион звучало сомнение.

– Не беспокойся обо мне, – сказала Элис. – Я возвращаюсь обратно в Провиденс. Тебе действительно лучше поехать во Флориду, если ты сейчас нужна Алану.

Почему бы и нет? – язвительно подумала она. Пусть все объединятся вокруг бедной, ни в чем не повинной жертвы.

Мэрион все еще пребывала в сомнении, но Уолтер был настойчив. И она наконец согласилась навестить Элис на следующей неделе в Провиденсе, отказаться от встречи с попечителями Метрополитен Опера и тем самым расчистить путь для поездки с Уолтером на Палм-Бич.

Сжав на коленях руки, Элис слушала разговор матери и брата, понимала, что речь идет о крушении политической карьеры Алана, и изумлялась тому, что не испытывает ни малейшего торжества. Она ведь хотела сокрушить Алана Хорна публично и самым унизительным способом, какой только могла придумать. Похоже, она преуспела в этом. Однако почему же этот успех вызывает у нее чувство отвращения?

«Будь осторожен в своих желаниях, потому что боги могут осуществить их». Старые мудрые пословицы имеют раздражающую особенность: раскрывать свою сущность, когда уже поздно принимать ее во внимание…

Элис подняла голову и увидела, что мать вопросительно смотрит на нее. Внезапно нахлынувшее чувство вины залило щеки Элис горячей краской. Задается ли Мэрион вопросом, кто предоставил Стиву Стерну эту ужасную информацию об Алане? А что, если она догадывается о правде? Трудно было вообразить, что причинило бы большую боль ее матери, чем признание в том, что именно она, Элис, направила Стива Стерна на след трагических отношений Алана с Джорданом Эдгаром. Что сказала бы Мэрион, если бы узнала, что ее дочь, Элис Хорн, сделала все возможное, чтобы разрушить карьеру Алана?

К счастью, о чем бы Мэрион ни думала и ни догадывалась, она явно решила не касаться этой темы.

– Почему бы тебе не отправиться вместе с нами во Флориду? – предложила она. – Я уверена, Алан будет счастлив снова увидеть тебя. И у вас двоих наверняка найдется, о чем поговорить…

– О нет, – быстро ответила Элис. – Я не хочу беспокоить па… Ал… беспокоить его, когда у него столько собственных проблем. У нас еще не раз будет возможность поговорить позже. – Она попыталась весело улыбнуться. – Кроме того, я действительно должна вернуться к работе. Пару недель назад в мою студию кто-то вломился и разбил почти все хрустальные вазы, так что мне надо многое наверстать.

– Это ужасно! – воскликнул Уолтер. – Я понятия не имел о том, что с тобой случилось. Ты так талантлива! Кому могло прийти в голову разрушить такие прекрасные работы?!

– Я завидую тебе, – сказала Мэрион, повернувшись к Уолтеру. – Как тебе удалось увидеть работы Элис? Я с нетерпением жду, когда смогу познакомиться с ними.

Уолтер откинул назад длинную прядь волос, которая часто падала ему на глаза.

– На самом деле я не видел работ Элис. Мое восхищение – из вторых рук. Тед, похоже, считает Элис самым талантливым художником после Микеланджело. – Он бросил на Элис поддразнивающий взгляд. – Даже если допустить преувеличение со стороны влюбленного, я полагаю, что Элис должна быть великолепным мастером.

Мэрион подняла брови, но она была слишком тактична, чтобы открыто поинтересоваться ролью Теда в жизни Элис.

– Теперь я с еще большим нетерпением буду ждать, когда смогу увидеть твои работы: Тед никогда никого не хвалит понапрасну.

– Не ожидай слишком многого, – сказала Элис, смущенная похвалами и пытаясь скрыть свое удовольствие. – И не преувеличивай вкус Теда: второй его любимый художник рисует портреты Элвиса на черном бархате.

В глубине души она была взволнована тем, что ее работы произвели на Теда такое впечатление, что он даже поделился восторгами с Уолтером. С другой стороны, она все еще не была уверена в своих собственных чувствах к Теду и не хотела, чтобы Уолтер так легко говорил об их отношениях. И каким образом он узнал о них? – удивилась она. Тед не производил впечатления человека, который будет выставлять напоказ детали своей личной жизни. Или их чувства друг к другу были столь очевидны, что их было невозможно скрыть? Эти мысли беспокоили ее.

– Когда происходят подобные случаи вандализма, всегда испытываешь тревогу, – сказала Мэрион. – Я надеюсь, ты заявляла в полицию, Элис? Ведь никогда не знаешь, не набросятся ли эти ненормальные громилы на тебя вместо твоих хрустальных ваз.

– Мне ничего не грозит, – объявила Элис. – Я знаю, кто сделал это. Нападение не было случайным. – Она неожиданно почувствовала, что ей не хочется произносить имя Пола Хейзена. Парень умер, подумала она. Пусть память о его преступных делах умрет вместе с ним. – Я уверена: он получил урок и в будущем не повторит своих мерзких штучек. – Поскольку Пол был мертв, она могла позволить себе быть категоричной.

– Надеюсь, ты, по крайней мере, сменила замки? – спросил Уолтер.

– О да, – солгала она. – Сменила.

Легкий стук в открытую дверь предупредил их о возвращении дворецкого.

– Могу я унести поднос, мадам?

– Да, благодарю тебя, Бекстер.

– Пирожные с джемом были великолепны, – сказала Элис. – Не знаю, как я могла так долго жить без них.

Бекстер снисходительно улыбнулся.

– Рад, что они понравились вам, мисс. – Он взял со столика поднос и вежливо поклонился Уолтеру.

– Доброе утро, Уолтер. Принести вам свежего кофе?

– Нет, спасибо. Никогда не мог привыкнуть к тому напитку, который ты подаешь. – Уолтер хихикнул. – Боюсь, что Ева испортила меня своей стряпней. Посещать отца в последнее время было подлинным удовольствием.

Дворецкий ловко поставил тарелку Элис на тяжелый поднос.

– Я уверен, Ева избаловала вас, – сказал он сдержанно. – Насколько я понимаю, она отличная кухарка. – Если бы на Бекстере был широкий воротник и пара белых перчаток, он выглядел бы как дворецкий со страниц книги «Вверх, вниз». В дверях он остановился и обратился к Мэрион: – Сколько человек останется на ленч, мадам?

– Мы все трое, – ответила Мэрион.

Уолтер начал протестовать, говоря, что ему пора ехать в аэропорт, но она остановила его, решительно покачав головой.

– Нет, Уолтер. Я поеду с тобой в аэропорт, но я должна провести хотя бы пару часов с дочерью. Нам надо о многом поговорить.

– Конечно, – отозвался Уолтер. – Нет ничего важнее, чем дать тебе поболтать с Элис. – Он улыбнулся, не отдавая себе отчета в том, что в его словах можно было заметить колкость. На мгновение Элис подумала, что он удивительно похож на отца. Затем он согнул руки, предложив одну сестре, а другую матери, и иллюзия сходства исчезла. – Может быть, нам пренебречь сыростью и выйти на балкон? – предложил он. – Есть что-то восхитительно декадентское в том, чтобы сидеть в центре Манхаттана высоко над проезжей частью в окружении цветов и деревьев.

Мэрион сдержанно рассмеялась.

– До сих пор никто не называл мой балкон декадентским, – призналась она. – Теперь мои пальмы в кадках предстанут в совершенно новом свете.

Уолтер поднес ее руку к губам и церемонно поцеловал.

– Именно для этого и существуют сыновья, мама. Чтобы помочь увидеть ситуацию в новом и более привлекательном свете.

Мэрион на мгновение ласково прижала кончики пальцев к его щеке, затем села в белый плетеный шезлонг и нетерпеливо повернулась к Элис.

– Итак, – сказала она. – У нас целый час до ленча. Расскажи мне о себе. Я хочу знать все, что случилось в эти последние семь лет.

Уолтер издал раздраженное восклицание.

– Ради Бога, дай ей передохнуть. Ни одна дочь не захочет рассказать своей матери все, что происходит в ее жизни.

Мэрион улыбнулась и коснулась руки Элис.

– Хорошо. Я удовлетворюсь смягченной версией, подходящей для слабоумных пожилых родителей.

– С чего мне начать? – спросила Элис. – Семь лет – большой срок.

– Мы уже знаем, что ты отправилась в Нью-Йорк и сняла деньги с одного из своих банковских счетов. Один из частных детективов, которых мы наняли, обнаружил, что тебя положили в больницу и лечили от ожогов, но после этого мы потеряли твой след. Расскажи, что произошло после того, как твои ожоги зажили и тебя выписали.

Элис состроила печальную гримаску.

– Мне удалось прожить три недели одной, а затем я легла в психиатрическую больницу в Нью-Джерси.

– Почему в Нью-Джерси? – спросил Уолтер. – Какая-то особая причина?

– Нет. Я просто была там, когда поняла, что нахожусь на грани помешательства. Меня преследовали такие ужасные ночные кошмары, что я не могла заставить себя лечь и закрыть глаза. И после трех недель бессонных ночей у меня началось то, что принимавший меня психиатр вежливо назвал невротическим состоянием.

Мэрион тихо пробормотала слова сочувствия, а Уолтер подошел к углу балкона и устремил взгляд на Пятую авеню и Центральный парк.

Элис перешла к рассказу о квартире, где они жили с Идой Мэрфи, когда вернулся Бекстер и объявил, что ленч подан.

Уолтер по-прежнему смотрел на Центральный парк.