Текст книги "Призрак в Монте-Карло"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Стелла была крупной добродушной девочкой. Она всегда улыбалась и щебетала, и, как только она научилась ходить, все в театре стали ее баловать. Казалось, Крисси неизбежно будет завидовать своей младшей сестре, однако она стала относиться к Стелле как к своей собственности. По ее мнению, Стелла была ей дана для того, чтобы запугивать девочку и потом защищать, чтобы издеваться над ней и потом утешать. Если Стеллу ругали, Крисси бросалась на ее защиту. Стелла воспринимала заботу Крисси так же, как она воспринимала внимание актеров театра: с добродушной улыбкой и полной невозмутимостью, никогда ни на что не жалуясь.

Стелла собралась было опять уткнуться в книжку, но дверь открылась. Она решила, что вернулась Крисси. Повернув голову, она увидела раджу.

– Привет!

Она встретила его обольстительной улыбкой. Он быстро прошел через комнату, приблизился к дивану и, схватив ее руку, покрыл ее поцелуями.

– Я катался верхом, – сказал он, – поэтому не смог раньше прийти к тебе.

– Тебе так идет костюм для верховой езды, – заметила Стелла, и темные глаза раджи заблестели от удовольствия.

Он был невысок и худощав, и когда они со Стеллой стояли рядом, он едва доходил ей до плеча. Несмотря на излишества и беспутный образ жизни, он все еще оставался сильным и выносливым. Но никакой человек не в состоянии долго выдерживать такую нагрузку без ущерба для своего здоровья, поэтому через несколько лет он неизбежно пристрастился бы к выпивке и наркотикам, чтобы поддерживать убывающую жизненную энергию и ослабевающие мужские способности.

Сейчас же раджа был достаточно молод, чтобы, не задумываясь о будущем, предаваться чувственным наслаждениям. При виде Стеллы его глаза зажигались огнем.

– Хочешь пойти со мной сегодня на голубиную охоту? – спросил он.

– Если тебе будет приятно, я пойду, – ответила она. – Хотя мне не нравится стрельба: у меня от нее всегда болит голова.

– Тогда мы можем поехать покататься. Или остаться здесь.

Последние слова раджа произнес с особой страстностью.

– Мне безразлично, что мы будем делать, – лениво проговорила Стелла.

– А я хочу, чтобы тебе не было безразлично, – настаивал раджа. – Я хочу делать то, что тебе нравится. Мне же доставляет удовольствие, когда мы вместе. Ты великолепно выглядишь.

– Просто на мне платье, которое ты подарил, – сказала Стелла. – Его как раз сегодня прислали из Парижа. Тебе нравится? Лучше я встану, чтобы ты мог разглядеть его.

Она собралась было встать, но раджа остановил ее, положив руку ей на плечо.

– Нет, лежи, – мягко проговорил он. – Ты так красива, ты похожа на богиню, которая возлежит на облаке.

– Я счастлива, что облако достаточно устойчиво, – засмеялась Стелла.

– Нет, нет, не смейся, – прервал ее раджа. – Ты очень красива. Я так люблю тебя! Я давно не испытывал такого сильного чувства… может, даже никогда.

Стелла с сонным видом улыбнулась ему в ответ, счастливая тем, что может хоть кому-то доставлять радость. Потом она вспомнила о наставлениях Крисси. Ей с большим трудом удавалось подбирать нужные слова.

– Если ты меня так сильно любишь, – проговорила она, – так докажи это.

На мгновение глаза раджи стали жесткими и холодными, но, взглянув на ее яркие пухлые губы, он поддался внезапно охватившему его порыву и сдался.

– Я докажу тебе свою любовь, – ответил он.

– Это так сложно, и мне с трудом верится, что тебе удастся, – сказала Стелла, следуя данным Крисси указаниям о том, как испытать его.

– Для меня нет ничего невозможного, – принялся хвастаться раджа.

Стелле показалось, что у него слишком тщеславный и даже глупый вид.

– Мне интересно, под силу ли тебе купить мне жемчужное ожерелье, принадлежащее той девушке… которую называют Призраком?

Едва Стелла произнесла эти слова, ей стало страшно от собственной наглости. Одно дело – принимать подарки от тех, кто хочет их подарить, но просить о такой драгоценности – совсем другое. Стелла никогда не забивала себе голову какими-то правилами или принципами. Никто никогда не говорил ей, что в своем поведении она вообще должна чем-то руководствоваться, однако она чувствовала, что когда люди дарят ей подарки по собственному желанию – это хорошо, а когда она начинает что-то выпрашивать – это плохо и низко. Ее бросило в жар при мысли, что она потребовала от этого доброго человека еще один подарок. Стеллу охватило замешательство, она сообразила, что хватила через край – ведь он и так много дал ей, и внутренний голос подсказал ей, что нужно действовать более убедительно.

Впервые со дня их знакомства Стелла без всякого принуждения протянула к нему руки и, когда раджа склонился к ней, обняла его.

– Если это так сложно для тебя, я не буду настаивать, – прошептала она, боясь, что Крисси подслушивает.

Раджа страстно обнял ее.

– У тебя будет все, что пожелаешь, – ответил он, – все! Ты красавица, я в жизни не видел более красивой женщины. Я достану для тебя тот жемчуг, чего бы мне это ни стоило…

Вечером, переодеваясь к обеду на вилле «Шалимар», раджа вспомнил свое обещание. Он послал слугу за своим адъютантом, который немедленно примчался к своему хозяину. На адъютанте был фрак, через его руку была перекинута подбитая шелком накидка.

– Вы куда-то собираетесь? – спросил раджа.

– Ваше высочество изволили сообщить, что сегодня вечером я вам не понадоблюсь.

– Да, конечно. Полагаю, мы увидимся в Казино?

– Не уверен, – ответил адъютант. – Я обедаю с одной очаровательной дамой.

Их глаза встретились, и раджа издал короткий смешок.

– Хорошей охоты! – пожелал он.

Адъютант поклонился.

– Вы очень добры, ваше высочество.

– Между прочим, я послал за вами вовсе не для того, чтобы выведать ваши планы. Я хочу узнать, что вам известно о девушке, из-за которой поднялся такой переполох.

– О мадемуазель Фантом? – уточнил адъютант.

– Вот именно!

– Очень мало, ваше высочество. Вернее, ничего.

– От всех я слышу одно и то же, – заметил раджа. – Странно, но мне кажется, что я где-то видел даму, которая ее сопровождает, эту мадам Секрет. Как вы знаете, у меня плохая память на имена. Но стоит мне увидеть человека, я никогда его не забуду. Я совершенно уверен, что встречался с ней или где-то видел, но я никак не могу вспомнить. Моя память редко меня подводила.

– Действительно! У вашего высочества исключительная память.

– Не сомневаюсь, что я обязательно вспомню ее, – сказал раджа, – но вам придется навести кое-какие справки, негласно, конечно, и выяснить, на самом ли деле они такие состоятельные, как кажется. Управляющий «Отеля де Пари» – мой давний друг. Скажите ему, что мне нужна вся имеющаяся у него информация об этих дамах.

– Ваше высочество может быть уверен, что я сделаю все возможное. Если ничего не получится с управляющим, – задумчиво проговорил адъютант, – я обращусь к одному человеку, который, надеюсь, поможет. Его зовут Далтон. Он способен все разнюхать – за вознаграждение, естественно.

– Меня не волнует, сколько это будет стоить.

– Понимаю, ваше высочество.

Адъютант поклонился и вышел. Раджа бросил последний взгляд в зеркало. Сегодня он решил приколоть к тюрбану огромный рубин, обрамленный сверкающими и переливающимися бриллиантами, которые никак не сочетались со строгим фраком, сшитым известным английским портным.

На туалетном столике стоял большой, обитый кожей ларец, в котором он хранил свои украшения, а в углу комнаты вытянулись двое «хранителей драгоценностей», которые денно и нощно стерегли этот ларец, готовые отдать за него жизнь.

Раджа посмотрел на обитые бархатом футляры. Он взял кольцо с рубином и надел его на мизинец. В том же футляре лежало кольцо с изумительным сапфиром, не очень темным. Когда свет от канделябра упал на камень, раджа вспомнил синие глаза Стеллы. Он достал кольцо, повертел его в руках и собрался было положить в карман, но передумал и спрятал его обратно в футляр. «Или жемчуг, или ничего», – решил он. Это был вызов, и он не мог не принять его.

Его не волновало, что ожерелье будет стоить очень дорого. Это был вопрос чести, вопрос его способности добиться почти невозможного. Он еще раз осмотрел себя в зеркале. Не удостоив взглядом склонившихся слуг, раджа вышел из спальни и спустился по широкой лестнице.

Снаружи его ждала карета. Слуга в красно-белой ливрее распахнул перед ним дверцу и подал руку. Кучер взобрался на козлы, взмахнул кнутом, и лошади двинулись по аллее длиной в сотню ярдов, которая разделяла виллы «Шалимар» и «Мимоза».

Стелла уже ждала его. В присланном из Парижа платье из зеленого крепа, отделанного кружевом и бледно-розовой атласной драпировкой, она была прекрасна. Ее волосы локонами ниспадали на плечи, их украшал венок из роз, усыпанных драгоценными камешками.

Аромат духов, которые раджа ей сегодня преподнес, был пряным и пьянящим. Она села рядом с ним на сиденье, и когда дверь кареты закрылась, он поднес к губам ее руку и принялся целовать пальцы.

– Где мы будем ужинать? – спросила Стелла. – Я очень голодна.

Зубы раджи на мгновение сжали подушечку ее пальца.

– Я тоже изголодался по тебе! – ответил он и добавил: – Я заказал столик в «Отеле де Пари».

– Как здорово, – заметила Стелла. – Вчера мы там так вкусно поужинали.

– Да, там хорошо кормят, к тому же я подумал, что там мы можем встретить ту даму с жемчугом.

– Призрака! – воскликнула Стелла. – Все называют ее Призраком.

– Кто тебе сказал, что все? – спросил раджа.

– Франсуа, – простодушно ответила Стелла.

– Франсуа? – переспросил раджа.

– Твой шеф-повар.

Раджа рассмеялся.

– Значит, мой шеф-повар – сплетник, и сплетничает он с тобой!

– Он по утрам заходит ко мне, – объяснила Стелла, – чтобы узнать, какие блюда мне приготовить. Он считает себя истинным художником, а любому художнику, по его словам, хочется доставлять людям удовольствие своими произведениями. Когда он не говорит о блюдах, он рассказывает о людях.

– Значит, именно Франсуа пробудил в тебе желание обладать жемчужным ожерельем При-зра-ка? – спросил раджа.

– Нет, это… – начала было Стелла, но вовремя остановилась.

Внезапно она сообразила, что будет глупо рассказывать радже о том, кто надоумил ее. Стелла знала, что раджа недолюбливает Крисси. Он считал, что ее уродство и горб принесут в его дом несчастье. Действительно, не стоит упоминать о ней, особенно когда у раджи такое хорошее настроение и после того, как он пообещал купить ей серый жемчуг Призрака.

Чтобы как-то выкрутиться, Стелла положила руку ему на колено и прижалась головой к его плечу.

– Почему ты так добр ко мне? – мягко спросила она.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на твой вопрос? – спросил раджа, и она увидела, как заблестели его глаза.

Глава 6

Мистраль преклонила колени перед алтарем церкви св. Девоты. Церковь стояла в тени глубокого ущелья, поэтому свет почти не проникал через окна, и внутри царил полумрак, нарушаемый мерцанием свечей перед алтарем.

Хотя сегодня был день св. Иосифа, в церкви находилось всего несколько человек, и Мистраль, шептавшая молитвы, которым ее обучили монахини в Конвенте, внезапно вспомнила слова сэра Роберта: «В Монте-Карло не так много святых».

Она ясно расслышала веселые нотки в его голосе, увидела задорные искорки в его серых глазах, которые смотрели на нее. Как же он красив! Удивительно, подумала Мистраль, но с того утра, когда они встретились в садах, в ее мыслях он был неразрывно связан со св. Девотой.

Стоило только представить, как везли св. Девоту с Корсики по морю, у нее перед глазами вставал сэр Роберт. Стоило ей только попросить у тетушки разрешения отправиться к утренней мессе, стоило ей только спуститься по ступенькам в узкое ущелье, отделявшее спокойное Монако от веселого Монте-Карло, как ее мысли тут же возвращались к сэру Роберту.

Она видела его почти каждый день, но, как они и договорились в ту первую встречу, на людях они делали вид, что незнакомы. Он всегда появлялся в сопровождении одной и той же женщины, которую все называли леди Виолеттой и у которой были изумительные каштановые волосы. «Она привлекательна, – думала Мистраль, – хотя она уже не так молода, ей, наверное, за тридцать». Однако Мистраль не была в этом совершенно уверена, так как восемнадцатилетним люди среднего возраста кажутся гораздо старше своих лет.

Но внутренний голос подсказывал Мистраль, что возраст леди Виолетты она определила правильно, потому что, несмотря на великолепные туалеты и несомненную привлекательность, заставлявшую мужчин толпиться вокруг нее, в ней – в том, как она держала себя, во всем ее облике, в линии шеи, в заострившемся подбородке, в усталом выражении глаз – было нечто, подтверждавшее правоту Мистраль.

Мистраль поймала себя на том, что постоянно наблюдает за сэром Робертом и леди Виолеттой. Когда девушка входила в обеденный зал «Отеля де Пари», она бросала быстрый взгляд на занимаемый ими столик. Когда они с тетушкой отправлялись в Казино, среди игроков она искала глазами единственного человека, которого ей так хотелось увидеть.

Она чувствовала, что даже с завязанными глазами сможет определить, когда сэр Роберт входит в зал. Он был настолько заметной личностью, что его нельзя было не выделить в этой снующей между столами разноликой толпе.

Здесь собирались представители всех национальностей – красивые, знаменитые, аристократичные, но Мистраль все они казались безликими, полностью лишенными каких-либо характерных особенностей. Сэр Роберт был другим. В его лице были благородство, решительность и сила, которых, по мнению Мистраль, недоставало другим мужчинам. Когда он смеялся, что случалось довольно часто в присутствии леди Виолетты, он выглядел очень молодым, когда же его лицо было спокойным, он казался старше и серьезнее.

Мистраль часто спрашивала себя, счастлив ли он. У нее возникло впечатление, будто его что-то гложет, но она принялась упрекать себя за подобные мысли, считая их плодом своего воображения. Кроме того, тетя Эмили рассердилась бы, узнай она, как часто Мистраль думает о сэре Роберте.

Помолившись, Мистраль встала и направилась по проходу к Жанне, которая в ожидании девушки сидела в последнем ряду. Из-за беспокоившего ее на протяжении последних дней ревматизма пожилой женщине было трудно опускаться на колени, поэтому, когда Жанна сопровождала Мистраль в церковь, она садилась на скамью в самом укромном уголке.

Жанна встала и последовала за Мистраль. Перекрестившись пальцами, смоченными в святой воде, они вышли на залитые солнцем ступени. После полумрака церкви яркий свет ослепил Мистраль, и она на секунду зажмурилась. Открыв глаза, она увидела поднимавшегося по ступеням человека и поджидавшую возле церкви открытую коляску. Не успела она разглядеть герб на дверце, как перед ней уже стоял князь Николай. Он взял ее руку и поднес к губам.

– Ваша тетушка сказала, где вас можно найти, мадемуазель, – сообщил он. – Позвольте пригласить вас на прогулку.

– Вы очень добры, ваше сиятельство, – тихо ответила Мистраль.

В ее голосе слышалось некоторое беспокойство. Взглянув на князя, она заметила, что он улыбается, а его взволнованные темные глаза внимательно – буквально каждую черточку – изучают ее лицо. Мистраль отвела взгляд. Запряженные в коляску вороные лошади были прекрасны. От нетерпения они били копытом и грызли удила.

– Прошу вас, мадемуазель, доставьте мне удовольствие. – Даже несмотря на слышавшуюся в голосе князя робость, его голос звучал властно. Мистраль чувствовала, что князь ни на секунду не усомнился в ее согласии, и ее охватило страстное желание отказать ему. Она с большим удовольствием прогулялась бы вместе с Жанной по залитым солнцем улицам и всей душой отдалась бы переполнявшему ее ощущению счастья и покоя, которое всегда овладевало ею после пребывания в церкви. Но вместо этого она вынуждена делать то, чего она страшилась.

Нельзя было сказать, что общество князя было ей неприятно. Напротив, он нравился Мистраль, даже невзирая на свою порывистость, которая действовала на нее пугающе. Страх на нее наводил не сам князь, а то, как тетка относилась к нему. У Мистраль не вызывало сомнения, что он является частью задуманного тетей Эмили плана, который – в чем бы он ни заключался – в последнее время стал вызывать у девушки некоторые подозрения и даже ужас. Именно для претворения этого плана Мистраль приходилось выполнять странные поручения тетки, которые не давали ей возможности вести себя естественно и просто, как и подобает девушке ее возраста.

Почему, к примеру, тетя Эмили разрешает ей разговаривать только с князем? Почему она велела Мистраль быть особенно любезной с его сиятельством? То, как тетка произнесла слово «любезной», покоробило Мистраль. Она решила расспросить Эмили об этом.

– Что значит «любезной», тетя Эмили? – совершенно серьезно сказала девушка.

– Это значит – поощрять его, – ответила Эмили.

– Поощрять в чем? – спросила Мистраль.

Эмили открыла рот, собираясь ответить, но взглянув на Мистраль и увидев ее невинные глаза, растерялась.

– Будь любезной с князем, – хрипло проговорила она. – Заставь его почувствовать, что его общество доставляет нам удовольствие и что он нравится тебе.

– Он действительно нравится мне, – подтвердила Мистраль. – Но почему мне нельзя быть любезной с другими, тетя Эмили? Ведь наверняка есть мужчины, которым, возможно, тоже доставит удовольствие услышать, что нам приятно их общество.

Мистраль подразумевала сэра Роберта. Однако девушка не ожидала, что ее слова вызовут у тетки, лицо которой потемнело, такую внезапную вспышку гнева.

– Нам неприятно общество других мужчин, – зло проговорила Эмили. – Разве я тебе не ясно объяснила? Нас интересует только князь Николай. Ты будешь любезна только с ним и больше ни с кем. Если ты ослушаешься, я накажу тебя! Думаю, у тебя хватит ума выполнять мои приказания.

В словах тетки слышалась такая явная угроза, что Мистраль невольно отшатнулась.

– Я сделаю так, как вы велите, тетя Эмили, – сказала она и опрометью бросилась в свою спальню.

Что все это значит? Почему князь Николай удостоился такого пристального внимания тетки?

Все началось с того вечера, когда они впервые пришли в Казино. Стоило только князю Николаю отойти от игорного стола, как Эмили поднялась и последовала за ним. Сейчас Мистраль в этом не сомневалась, хотя в тот вечер она решила, что ошиблась и что тетушка просто прогуливается по игорным залам без всякой цели. А потом, когда князь остановился, видимо, решая, за какой стол сесть, тетушка повалилась на него.

Она сказала, что зацепилась за ковер, но Мистраль, внимательно оглядев ковер, так и не нашла ни одной складки, за которую можно было зацепиться. И все же Эмили споткнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за князя, монеты, которые он держал в руке, рассыпались по полу. Со всех сторон к ним бросились люди и стали помогать собирать их, а тетушка принялась извиняться.

– Простите меня, сэр, – говорила она. – Я была непростительно неловка. Я зацепилась за ковер, и, не ухватись я за вас, я обязательно упала бы. Боюсь, я слишком стара, чтобы падения прошли для меня бесследно.

– Прошу вас, давайте забудем об этом, мадам, – галантно ответил князь. – Счастлив, что оказался вам полезен.

Служитель подал ему горсть монет.

– Вот все, что удалось собрать, ваше сиятельство, – сказал он. – Боюсь, их расхватали на талисманы.

Князь рассмеялся.

– Оставь их себе, надеюсь, они и тебе принесут удачу.

Служитель был ошеломлен.

– Это верх щедрости, ваше сиятельство… Тысяча благодарностей, ваше сиятельство.

Тетя Эмили удивленно подняла брови.

– Ваше сиятельство! – повторила она. – Ну да, конечно, теперь я вижу сходство. Вы, должно быть, князь Николай? Много лет назад я была знакома с вашим отцом. Вы очень на его похожи.

– Благодарю вас за добрые слова, – ответил князь. – Я один из самых искренних почитателей моего отца.

Он посмотрел на стоявшую позади тетки Мистраль, которая молча наблюдала за всей сценой. Эмили не колебалась ни минуты.

– Позвольте, ваше сиятельство, представить вам мою племянницу, – обратилась она к князю, а потом повернулась к Мистраль: – Дорогая, это сын Великого русского князя Ивана. Когда я была здесь много лет назад, Великий князь был единственной знаменитостью, гостившей в княжестве. Он был очень красив, и его сын пошел в него.

Мистраль сделала реверанс. Князь поднес ее руку к губам и посмотрел ей в глаза. Потом он повернулся к Эмили.

– Позвольте пригласить вас, мадам, и вашу племянницу на ужин. Мой отец будет рад узнать, что я с почтением отнесся к его давним знакомым.

«Так все и началось, – подумала Мистраль, – а теперь с каждым днем ее все сильнее затягивает паутина, которой тетушка так искусно опутывает и ее, и князя».

Она не могла протестовать, ей ничего не оставалось, как подчиняться тетушкиным приказам. И сейчас, стоя на ступенях церкви, Мистраль не сомневалась, что и эта прогулка, во время которой они с князем окажутся наедине, была тщательно подстроена тетушкой. Бесспорно, что приглашение князя покататься было совершенно искренним, но сознание, что все задумано заранее, что их встреча является частью какого-то странного спектакля, которым управляет тетка, испортило Мистраль настроение. Ей опять захотелось прислушаться к тому, что подсказывал ей внутренний голос, и отказаться от приглашения, объявив, что она пойдет домой с Жанной. Но она знала, что это невозможно. Даже сейчас, когда тетки не было рядом, она чувствовала на себе ее пристальный взгляд и ее приказания грозно звучали в голове Мистраль.

– Я пойду домой, мадемуазель, – тихо проговорила Жанна, и Мистраль поняла, что Жанна выполняет указания Эмили.

– Хорошо, Жанна, – сказала девушка, и, не глядя на князя, спустилась к коляске.

Лакей помог ей сесть. «Какое у него необычное лицо, – подумала про слугу князя Мистраль, – у него такой странный разрез глаз и очень выступающие скулы».

Лакей закрыл за князем дверцу и взобрался на козлы.

– Какой национальности ваш слуга? – обратилась Мистраль к князю. – Он похож на китайца.

– Вообще-то он русский, – ответил князь. – Он родился на границе Сибири и Тибета. Он мой личный слуга с тех пор, когда я был еще ребенком. Я называю его Сторожем, так как он стережет меня день и ночь. Днем он прислуживает мне, а ночью укладывается у двери в мою комнату. Мне ничего не угрожает, когда рядом Поток.

– Как романтично! – воскликнула Мистраль.

Князь засмеялся.

– Однако, как и любой роман, подобная забота иногда бывает утомительной! Вы согласитесь со мной, потому что у вас тоже есть Сторож!

– У меня?

– Да, у вас, – подтвердил князь. – Ваша тетушка очень строга. Она наводит на меня ужас.

– Я тоже боюсь тетю Эмили, – призналась Мистраль, – но меня удивляет, что и вы боитесь ее. Она так хорошо к вам относится.

– Думаю, как раз это и пугает меня, – сказал князь, улыбнувшись, чем дал ей понять, что он просто шутит. – Но расскажите мне о себе, мадемуазель. Почему вы всегда в сером?

Он прикоснулся к платью Мистраль, которое занимало почти все сиденье, тяжелыми складками спускаясь до самого пола, потом перевел взгляд на наброшенное на плечи фишю из серого муслина и на отделанную серыми перьями крохотную шляпку, которая не могла скрыть ее прекрасные золотые волосы.

– Я не могу ответить на ваш вопрос, – запинаясь, проговорила Мистраль.

– Почему? Разве это секрет – как и ваши с тетушкой имена?

– Да… вы правы.

– Ловко, очень ловко. – Казалось, князь разговаривает сам с собой. Потом он добавил: – Но разве у нас с вами должны быть секреты друг от друга? Теперь, когда мы оказались одни – неожиданная удача, – давайте-ка поговорим о вас, об очаровательнейшем маленьком призраке, и ненадолго забудем обо всем на свете, даже о вашей тетушке.

Руки Мистраль, сложенные на коленях, сжались. В голосе князя, в его властных ласкающих интонациях было нечто такое, от чего Мистраль захотелось убежать. Они ехали вдоль берега. Девушке хотелось смотреть на море, на высаженные вдоль побережья лимонные рощи, на холм, на склонах которого паслись овцы, но она не решалась отвести взгляд от сидевшего рядом с ней мужчины.

Ей нравилось кататься с князем, потому что он все время смеялся и шутил. Он был очень молод и весел, но как только у него появлялась возможность, он говорил ей такие вещи, от которых ее охватывал трепет и к щекам приливала кровь. Ее беспокоило не то, что он говорил, а то, как он это делал. У нее возникало впечатление, будто он с ней играет, будто его изящные комплименты неискренни, будто они часть той непонятной ей игры.

– У меня нет желания говорить о себе, – глухим голосом проговорила Мистраль. – Это довольно скучный предмет для беседы, мне нечего о себе рассказать. Лучше расскажите мне о Монте-Карло и о тех, кто живет в этих прекрасных виллах.

– Почему я должен что-то знать или рассказывать о таких неинтересных вещах, – сказал князь, наклонившись вперед и заглядывая ей в лицо; его глаза задержались на ее губах, – когда та, кто в настоящее время представляет для меня интерес – здесь, в коляске, на расстоянии вытянутой руки?

– И все-таки хоть что-то вам известно, – настаивала Мистраль, чувствовавшая себя очень неуютно под его пристальным взглядом. – Например, где вы живете? Вы живете вместе вашим отцом?

Этот вопрос отвлек внимание князя.

– Значит, я хоть немного интересен вам? – воскликнул он. – Нет, с некоторых пор я живу один. Когда мне два месяца назад исполнился двадцать один год, отец подарил мне виллу. Он очень консервативен, и его замок находится в старой и тихой части Монако, рядом с дворцом. А у меня очень красивая современная вилла. Она стоит на холме над новой частью города, по дороге к Монт-Анжель. На вилле я предоставлен самому себе, могу делать все, что заблагорассудится! Это так замечательно – ощущать себя независимым!

– Как вам повезло!

В восклицании Мистраль слышалась неподдельная искренность. В этот момент ее охватило сожаление, что у нее нет возможности жить своей жизнью и поступать в соответствии со своими желаниями.

– Когда-нибудь я обязательно покажу вам свою виллу, – сказал князь, поднимая на Мистраль глаза. – Вы приедете ко мне в гости? Мне это доставило бы огромное удовольствие, но, как я понимаю, нам следует сначала спросить вашу тетушку. А еще я показал бы вам другие достопримечательности, например Корнуэльскую дорогу, залитую лунным светом, – если бы мы были одни.

– Моя тетушка никогда не разрешит, – быстро ответила Мистраль.

– Интересно, а я смог бы ее уговорить? – задумчиво проговорил князь.

– Нет, прошу вас, не пытайтесь.

Чувствовалось, что Мистраль находится на грани паники, и князь взял ее руку в свою. Ему показалось, что в своей руке он держит не ее пальчики, а трепещущую птицу.

– Так вы действительно меня боитесь! – воскликнул князь. – Почему, глупышка, ведь вам ничего не грозит? Я не сделаю вам ничего плохого.

Его слова прозвучали неожиданно мягко и нежно, и глаза Мистраль наполнились слезами.

– Дело не в том… что я… боюсь, – запинаясь проговорила она. – Дело в том… что я не… понимаю.

– Что вы не понимаете? – спросил князь. – Прошу вас, не плачьте. Вы так прекрасны – я не хочу ничем вас расстраивать.

– Простите меня за мое глупое поведение, – сказала Мистраль, высвобождая руку, чтобы достать носовой платок.

Но князь опередил ее, выхватив из кармана платок из тонкого батиста, от которого исходил тонкий аромат цветка апельсинового дерева. Мистраль вытерла глаза и вернула ему платок.

– Мне… так стыдно за себя, – прошептала она.

Лицо князя внезапно стало серьезным. Он взял у девушки платок и положил его в карман.

– Давайте говорить начистоту, – совершенно другим тоном сказал он. – Чем вы так расстроены и почему вы боитесь меня? Расскажите мне всю правду, и я постараюсь вам помочь.

Мистраль посмотрела ему в глаза и заметила в них какое-то новое выражение, которое подействовало на нее успокаивающе. Она медленно проговорила:

– Мне так трудно… объяснить все словами… но когда вы разговариваете со мной… вот как сейчас, мне кажется, что вы смеетесь надо мной и… в то же время… заставляете меня поступать против моего желания… совершать поступки, смысла которых… я не понимаю! В ваших словах есть какой-то скрытый смысл… вы подразумеваете не то, что говорите… о, Боже, я не могу объяснить… Как, должно быть я… нескладно говорю… вам трудно понять меня…

– Кажется, я понимаю вас, – тихо сказал князь. – Вы очень молоды и, как сообщила мне ваша тетушка, только недавно покинули Конвент. Это правда?

Мистраль кивнула.

– Вы никогда не были в близких отношениях с мужчиной, но вы так красивы, что любого мужчину, увидевшего вас, охватывает страстное желание любить вас. То, что пугает вас, – это любовь. Разве я не прав?

– Я не согласна с вами, – совершенно искренне ответила Мистраль. – Мне почему-то кажется… что любовь проявляется иначе. Я много размышляла над этим, да и девушки в Конвенте часто говорили о мужчинах и о любви, но… я всегда думала, что любовь – это нечто большее… самопожертвование… нечто святое.

Помолчав, князь тихо проговорил:

– Вы правы! Настоящая любовь проявляется именно так, но существует много видов любви.

– Понимаю, – сказала Мистраль. – Значит, то чувство, с которым человек сталкивается в Монте-Карло, – другая любовь, так?

– Вот именно! Вряд ли можно встретить другое чувство в местах, подобных Монте-Карло.

Мистраль наморщила лоб.

– Получается, все это несерьезно, это просто шутка, над которой стоит лишь посмеяться?

– В большинстве случаев.

– Мне как-то… не хочется смеяться над этим, но… я постараюсь.

Князь взмахнул рукой.

– Нет, – быстро возразил он. – Будьте самой собой, не притворяйтесь, не старайтесь играть роль, которая вам не свойственна.

Огромные глаза Мистраль обеспокоенно взглянули на князя.

– Что же мне делать? – спросила девушка.

Князь долго смотрел на море.

– Вы слишком молоды, чтобы находиться здесь, – наконец ответил он.

– Здесь? – удивилась Мистраль. – С вами?

– Да, – ответил князь. – Еще минуту назад я так не считал. Теперь же, подумав об этом, я понял, что мы не должны ездить с вами на прогулки, что вам нечего болтаться по Монте-Карло с вашей тетушкой, предоставляя пищу для сплетен и пересудов.

– Но почему люди сплетничают обо мне? – спросила Мистраль.

Князь резко повернулся к ней, как будто он сомневался в искренности ее вопроса, но, увидев, что она действительно находится в полном неведении, он мягко рассмеялся, взял ее руку в свою и принялся ласково ее гладить, как старший брат, пытающийся успокоить свою сестру.

– Не забивайте свою очаровательную головку подобными мыслями, – сказал князь, – и давайте будем наслаждаться прогулкой. День прекрасен, и ни вам, ни мне нечего бояться.

Мистраль почувствовала, что его настроение резко изменилось, но ей трудно было объяснить причину столь разительной перемены. Она открыто улыбнулась ему, и бледность на ее лице сменилась легким румянцем.