Текст книги "Созданные для любви"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Здесь удивительно романтично.

– Кому-то может показаться, что здесь сыро и неудобно.

– Только не мне и только не здесь. Старз-Энд вообще очень романтичное место. В нем есть некое особое очарование, отчего люди и вещи становятся другими. Взять хотя бы моих сестер и меня. Всю нашу взрослую жизнь мы были друг другу поперек горла, но здесь мы удивительным образом поладили между собой. Они очень милы: Кэролайн не смотрит на всех свысока, как обычно, а Анетт не ведет себя как мамаша.

– А ты?

– Я не веду себя как фифа.

– Как фифа? – Джесс усмехнулся. – Это как?

– Ну, обычно я даю сестрам понять, что каждый вечер хожу на вечеринки, каждый день сплю до полудня, а потом только тем и занимаюсь, что хожу по магазинам, к парикмахеру или к маникюрше.

– Зачем ты создаешь о себе такое представление?

– Потому что таким образом я показываю, что не похожа на них, и предупреждаю, чтобы они не вздумали сравнивать себя со мной. Когда меня сравнивают с сестрами, сравнение всегда не в мою пользу.

– Но меня ни одна из них не привлекает.

Лиа не знала, смеяться или плакать, потому что если бы Джесса заинтересовала одна из ее сестер, у нее возникли бы совсем другие проблемы.

–Да, они тебя не привлекают, но каждая из них добилась в жизни куда большего, чем я. Кэролайн – компаньон в солидной юридической фирме. У Анетт пятеро детей. Не один, не два – пятеро, и хотя я иногда смеюсь, что она ведет себя как супермамочка, на самом деле она очень хорошая мать.

– А ты хотела бы иметь детей?

– Конечно! Но из меня, наверное, получилась бы ужасная мать.

Джесс медленно покачал головой и убежденно сказал:

–Нет, это не так.

–Ты пристрастен.

Джесс кивнул.

Он ее любит. Лиа чувствовала это по теплоте, исходящей от него, по его глазам, по нежности рук. Она слышала признание в любви в резких звуках, которые вырвались у него, когда он был в ней, – эти звуки выдали, что он хотел быть к ней еще ближе. Джесс настойчиво повторял, что они созданы друг для друга, и в глубине души Лиа в это верила. Но все же задавалась вопросом: может, все дело в очаровании места, Старз-Энд?

– Кэролайн сегодня услышала в Даунли легенду о несчастных влюбленных из Старз-Энд, – сказала Лиа. – Ты ее знаешь?

– Смотря какую легенду ты имеешь в виду.

– О замужней женщине и садовнике.

– Я ее знаю.

–Это было на самом деле? Джесс кивнул.

– И они действительно после того лета больше не виделись?

– Нет.

– И даже не переписывались, не разговаривали по телефону?

– Нет.

– Но говорят, что они любили друг друга.

– Да, очень.

– Тогда почему она уехала? Только потому, что так велел муж?

– Он ей не приказывал, она сама все решила.

– Она любила мужа?

– Этого я не знаю.

– Но садовника она любила? И он ее. Как это грустно. Ты его знал?

– В городе его все знали.

– Он до сих пор здесь живет?

– Нет, он умер довольно давно.

– От чего он умер?

– Его сердце просто перестало биться.

– Наверное, оно было разбито. – Лиа казалось, что ответ напрашивается сам собой, но она тут же спохватилась: – Не обращай внимания, я сказала глупость. Это не научное понятие.

Его сердце действительно было разбито. Та женщина забрала с собой кусочек его сердца, и рана так и не затянулась. Он пытался жить без этого кусочка, но не смог.

– Нам остается об этом только догадываться. Вероятно, у него была депрессия.

– Называй это как хочешь, но он никогда не оправился от раны.

– Но почему он за ней не поехал?

– Из гордости. А еще потому, что он ее любил. Она приняла решение, и он его уважал, Он боялся, что если вдруг объявится у нее на пороге, то только осложнит ей жизнь. Кроме того, он ничего не мог ей предложить, она была богата, а у него ничего не было.

Лиа отвела взгляд от его глаз и уставилась в чашку.

– А как бы ты поступил на его месте?

– Так же.

– И ты бы не попытался за нее бороться?

–При таких обстоятельствах – нет. Лиа снова посмотрела ему в глаза:

– Даже если бы ты был уверен, что встретил единственную женщину, предназначенную тебе судьбой?

– Даже если бы был уверен, – тихо сказал Джесс с той же серьезностью, которая поразила ее с самого начала. – Любовь – это одно, а жизнь – совсем другое, иногда они вступают в противоречие. – Глаза Джесса удерживали ее взгляд. – Но я не на его месте. Я получил образование, у меня есть кое-какие сбережения, я могу жить в любом месте, где захочу. Только я хочу жить здесь.

Лиа всегда это чувствовала и за это любила Джесса еще больше. Но это ничего не меняло. Проглотив ком в горле, она встала со скамейки, взяла чашку и, пройдя через пристройку, отнесла чашку на кухню. Когда она споласкивала чашку под краном, Джесс подошел к ней сзади и положил руки на кухонную стойку по обе стороны от нее.

– Лиа, я повидал мир, бывал в самых разных местах, но чем больше я видел, тем яснее понимал, что больше всего люблю это место. Это не упрямство, а убеждение, основанное на опыте. При желании я мог бы поселиться в Вашингтоне, поступить на работу в ботанический сад, у меня есть там связи – один парень, с которым мы вместе учились. Но я не хочу. Я не буду там счастлив. А если я не буду счастлив, я не смогу сделать счастливой тебя.

«Но там мой Дом!» – хотелось крикнуть Лиа. Она закрыла глаза и прислонилась к нему спиной. Джесс такой сильный, такой надежный. Он обнял ее еще до того, как она успела об этом попросить, и ей внезапно расхотелось думать о будущем. Джесс прикасался к ней, снимал с нее одежду, исследовал ее тело руками, губами, и под его прикосновениями оно превращалось в нечто, предназначенное ему одному.

Они занимались любовью в кухне, потом он отнес Лиа на кровать, и они снова занимались любовью, потому что только через страсть Лиа могла выразить свои чувства к нему.

Когда Лиа проснулась, Джесс стоял у окна. Его нагое тело, четкое вырисовывавшееся на фоне светлеющего неба, поражало своей мужественностью, ни один художник не смог бы создать столь мужественный образ. Лиа не могла с ним расстаться, это было так же невозможно, как перестать дышать. Встав с кровати, она подошла к нему, положила ладони ему на грудь и прижалась щекой к его теплой спине.

Они вместе приняли душ, оделись и пошли к хозяйскому дому. Лиа оставила сестрам записку, что отправилась прогуляться. Потом Джесс показал ей цветущий луг. Это было особенное место: красочный ковер из люпинов, цветущего чертополоха и «индейского одеяла» в обрамлении из яркой июньской зелени леса.

–Калейдоскоп богов, – сказал Джесс, явно настроенный на лирический лад, выдающий его любовь к этой земле. Он лег на траву. – Изменится время года, да даже просто погода изменится, и поменяются все краски.

Лиа легла рядом с ним среди цветов. На листьях блестела роса, понемногу начинало пригревать солнце, пахло травами и медом. Она смотрела на Джесса, и это зрелище захватывало даже больше, чем красота природы. Она перевернулась на бок и провела пальцем вдоль лучиков морщинок, разбегающихся от его глаз. С годами морщин будет больше, это естественно, но Лиа знала, что лицо Джесса станет еще более выразительным.

Несколько часов спустя она снова вернулась к этой мысли, когда разглядывала лица местных жителей, завтракавших в ресторане «У Джулии». Хозяйка села за стол рядом с Лиа на место, которое незадолго до этого освободил Джесс.

– Куда он ушел?

– В хозяйственный магазин, узнать цены на разбрызгиватели для шлангов.

Джулия вздохнула.

– Как же мне нравится Джесс! – Она отломила кусочек от пончика с начинкой из лесных ягод и отправила в рот. – Не много мне доводилось встречать таких чутких мужчин, как он. Иногда я даже думаю, что с моей стороны большая глупость – упустить такого парня, не попытаться его заарканить. Но у меня есть Хоуэлл, да и Джесс в мою сторону даже не смотрит. Зато вы ему нравитесь.

– Вы так думаете?

Иногда Лиа спрашивала себя, насколько заметны их отношения окружающим.

Джулия довольно улыбнулась:

–Еще бы. Я видела, он с вас глаз не сводит, Джесс никогда еще ни на кого так не смотрел. Между прочим, не я одна это заметила, за последние сорок минут три разных человека показывали мне на вас.

–О Господи… – смутилась Лиа.

Джулия усмехнулась:

– Не волнуйтесь, вы двое отлично смотритесь вместе, и, конечно, всем это интересно. Я имею в виду, что в этом есть что-то символичное… после того, что случилось с вашей матерью.

– Символичное?

– Ну да, наверное, вам передались от матери какие-то гены, и вы обе реагируете одинаково, когда оказываетесь в наших диких местах. Хотя, с другой стороны, может быть, дело не только в этом. Мужчины-интеллектуалы – порядочные зануды, а мужчины, которые работают руками, порой намного привлекательнее, если вы понимаете, что я имею в виду. Лиа, вы меня слышите?

Лиа оторопела. Ошеломляющий ответ напрашивался сам собой, и она его уже знала, но все равно должна была задать вопрос:

– Что случилось с моей матерью? Джулия вдруг изменилась в лице:

– Но вы же знали, правда?

– Что с ней произошло? – повторила Лиа.

– Проклятие!

– Джулия, ответьте мне.

– Вы не от меня должны были узнать. Черт возьми, разве она вам не рассказала? Разве не потому она купила Старз-Энд?

– Джулия, прошу вас, произнесите это вслух, я хочу услышать.

Джулия вздохнула, явно сожалея о своей болтливости.

–Лиа, той женщиной была ваша мать. Это она была с садовником.

Глава 15

В то утро Уэнделл появился на веранде магазина раньше, чем всегда, и в дурном настроении. Он был настолько раздражен, что даже не зашел внутрь за своей обычной чашечкой кофе.

Как назло, Кларенс в этот день припозднился. Он не спеша плелся по улице, так же неторопливо поднялся по лестнице и подошел к своему краю скамьи.

– Почти вовремя, – пробурчал Уэнделл. Кларенс сел и произнес по обыкновению:

– Уэнделл.

Тот упер руки в бока и с мрачным видом уставился на улицу.

–Джесс завел интрижку с младшей дочерью. Ты слышал?

Кларенс слышал, что они встречаются и, кажется, увлечены друг другом. Он не винил Джесса, на его месте он и сам бы поглядывал на девушку.

–Я видел их вместе, – продолжал Уэнделл. – Не к добру это.

Кларенс зажал в зубах мундштук трубки. Уэнделл бросил на него нетерпеливый взгляд.

–Ну?

– Что «ну»? – Кларенс полез в карман за кисетом.

– Не годится это – сидеть чуть ли не на коленях у парня, когда он едет по улице.

– Вроде законом это не запрещено.

– А надо бы.

– Мы сами когда-то этим занимались.

– Плевать! Все равно мне это не нравится. Помяни мое слово, в Старз-Энд творится что-то неладное, а мамаши все нет.

Кларенс вынул трубку изо рта, сунул ее в кисет и зачерпнул табак.

– Малколм говорит, она померла, – заявил Уэнделл.

– А Гас считает, что она в Нью-Йорке.

– А я говорю, померла, – настаивал Уэнделл. – И не сейчас, а давным-давно.

Кларенс знал, что если бы Вирджиния Сент-Клер умерла, в городе непременно стало бы об этом известно – здесь все очень интересовались этой женщиной.

–А что говорит Эльмира?

Уэнделл фыркнул:

– Говорит, что хозяйка уже в пути, но что она знает, эта Эльмира? Говорю же, она померла.

– Если она померла, кто тогда купил Старз-Энд?

–Дочки, кто же еще!

Кларенсу в это не верилось.

–С какой стати им покупать Старз-Энд? Для них это место ничего не значит, они даже не слышали про Уилла.

Уэнделл искоса взглянул на собеседника:

– Кто тебе сказал?

– Джулия обмолвилась об этой истории в разговоре с младшей, и та побелела как мел.

Уэнделл повернулся и посмотрел на Кларенса в упор:

– А тебе-то откуда об этом известно?

– Я сам видел. – Кларенс снова взял трубку в рот.

– Ты? Видел?

– Да, я был у Джулии.

– Что ты там забыл?

Уэнделл считал ресторан «У Джулии» вражеской территорией и полагал, что Кларенсу нечего там делать. «Нет, похоже, больше никому нельзя доверять», – подумал он.

–Она готовит вкусные пончики.

Кларенс чиркнул спичкой и не торопясь раскурил трубку.

– Да ты хоть знаешь, что она кладет в свои пончики?

– Муку… масло… орехи, – ответил Кларенс, попыхивая трубкой, и наконец глубоко затянулся.

–Не понимаю, чем они тебе так понравились?

Вместо ответа Кларенс лишь холодно посмотрел на Уэнделла.

– Вот что я тебе скажу: ничего хорошего в них нет, в этих пончиках, – заявил Уэнделл.

– Тебе просто не нравится Джулия.

– Она чужая.

– Но она живет в Даунли уже три года.

– Все равно, зря ты поддерживаешь ее бизнес. Кларенс вытянул ноги перед собой.

– Мы же договорились, – не унимался Уэнделл.

–Это ты договорился.

Уэнделл несколько секунд свирепо смотрел на Кларенса, потом перевел взгляд на улицу, так ничего и не возразив.

– Я тебе больше скажу, – добавил Кларенс. – Я не вижу ничего плохого в том, что Джесс встречается с Лиа. Лиа – это младшая.

– От нее добра не жди, яблоко от яблони недалеко падает.

– Волосы у нее красивые.

– Но она чужая, она не одна из нас.

– Черт побери, Уэнделл, старожилов осталось мало, хочешь не хочешь, а город меняется.

Уэнделл с минуту просто пыхтел от возмущения, потом повернулся и прорычал:

–Пойду возьму себе кофе.

Кларенс положил руку на спинку скамьи, глубоко затянулся и выпустил облачко дыма. Увидев Колли Далтон, он прикоснулся пальцами к козырьку кепки.

– Доброе утро, Колли.

– Доброе утро, Кларенс.

– Поосторожнее с Уэнделлом.

Колли с любопытством заглянула внутрь магазина через сетчатую дверь и тут же проворно отошла в сторону. Уэнделл толкнул дверь и вышел на веранду.

– Ирландский крем, – проворчал Уэнделл, с отвращением принюхиваясь к содержимому чашки. – Не знаю, чем был плох самый обычный кофе.

– А тем и плох, – ответил Кларенс, – что обычный, без аромата.

Уэнделл что-то пробурчал.

–И еще, – продолжал Кларенс. – Городу не помешает новый роман, старый-то уж выдохся.

Уэнделл молча уставился на него. Кларенс попыхтел трубкой, потом, чувствуя, что Уэнделл не сводите него взгляда, посмотрел ему в глаза.

– Ты прокоптил себе мозги дымом.

– Нет, просто эти двое и впрямь хорошо смотрятся друг с другом, вот и все.

– Она его убьет, как ее мамаша убила Уилла, помяни мое слово. Джесс – наша надежда, он лучшее, что у нас есть.

– Надежда на что? На то, чтобы вернуть прошлое? Нет, Джесс смотрит вперед, он толковее нас обоих, вместе взятых.

– Он местный, как мы.

– Уэнделл, посмотри правде в глаза, город меняется. Джулия будет и дальше продавать пончики, а в кулинарной книге появится глава о спагетти. А сортов кофе станет еще больше.

Уэнделл зашипел.

–Мне представляется так, – продолжал Кларенс, – у нас есть выбор. Мы можем или сами измениться вместе с городом, или умереть. Я лично помирать пока не собираюсь. Мне все равно, что там Джулия кладет в свои пончики, коль скоро они вкусные. По правде говоря, мне никогда особенно не нравились засохшие булочки, что Мэйвис подавала к кофе, который ты так любил.

Глава 16

Кэролайн решила, что ослышалась. Прижимая трубку к уху, она спокойно попросила Дага повторить все, что он сказал.

– Ты видела сегодняшние новости? – сначала поинтересовался он.

– Нет, мы здесь не смотрим телевизор.

– Что ж, это все объясняет, теперь мне понятно, почему ты не звонила.

– Я звоню сейчас, и, честно говоря, меня удивляет, почему со мной никто не связался, – возмутилась Кэролайн. – Лютер Хайнс – мой клиент, а не Уокера Хьюсмана. Я уже три года работаю с ним и его сыном.

– Лютер сорвался, Кэролайн, он убил парня.

Во второй раз слова Дага прозвучали ничуть не лучше, чем в первый. Кэролайн почувствовала легкую тошноту. Она провела несметное количество часов с Лютером и его сыном Джейсоном, пытаясь решить проблемы последнего. Еще в школе мальчишку обвинили в сексуальном домогательстве по отношению к учительнице. Позже, когда он поступил в колледж, его привлекли за изнасилование. В обоих случаях Кэролайн требовала, чтобы парня отдали на поруки с условием обязательного лечения у психотерапевта. После этого его еще несколько раз арестовывали за управление автомобилем в нетрезвом виде; сначала все обходилось штрафом, а кончилось лишением водительских прав. Он много раз ссорился с отцом, порой даже до драки, но все же вмешательства полиции не требовалось.

У Кэролайн в голове не укладывалось, что дело может дойти до такого.

– Что конкретно произошло?

– Лютер заявляет, что это была самооборона. Они повздорили, мальчишка бросился на него с ножом. Однако орудием убийства был не этот нож.

– А что?

– Парень был задушен.

– Лютер задушил сына? Не может быть!

– Кроме него и сына, в доме никого не было, он сам вызвал полицию и во всем признался.

Кэролайн знала, что у Лютера крутой нрав, но чтобы дойти до такого… Да, Джейсон выводил его из себя, но раздражение, недовольство – совсем не то, что ненависть, способная толкнуть на убийство. Вероятно, его обуял страх. Но Лютер любил своего сына! Это видно хотя бы из того, какие деньги он заплатил Кэролайн за помощь мальчишке.

Пытаясь сохранять самообладание, Кэролайн сказала:

– Когда его арестовывали, он имел право сделать один телефонный звонок. Кому он позвонил?

– Тебе, но тебя не было, поэтому его переадресовали Уокеру. Дело было среди ночи, Уокера подняли с постели, и ему пришлось ехать в участок, а утром он стоял рядом с Лютером в суде.

– Уокер сделал ровно столько, сколько потребовалось, чтобы утвердиться в качестве адвоката подозреваемого. – Кэролайн покачала головой, все еще не желая верить своим ушам. – Даг, ведь я звонила вчера, но мне никто ни словом не обмолвился об этом деле!

– Потому что дело не твое, им занимается Уокер.

– Но Лютер – мой клиент. – Кэролайн пыталась сохранять спокойствие. – Именно я должна его защищать.

– Когда ему срочно понадобился адвокат, тебя здесь не было.

– Если бы Уокер мне позвонил, я бы вылетела первым же рейсом. Я могла успеть к предъявлению обвинения.

– Оставь, Кэролайн, ты делаешь из мухи слона. Суть в том, что Уокер Хьюсман провел куда больше процессов по обвинению в убийстве, чем ты.

– Не намного больше, если считать дела, на которых я выступала прокурором.

–Работа защитника, знаешь ли, несколько отличается. Кэролайн почувствовала себя обманутой дважды: раньше Даг всегда был на ее стороне.

– И ты думаешь, что Уокер справится с работой лучше меня?

– Я просто предлагаю тебе оставить это дело в покое. Лютеру обеспечена квалифицированная защита, разве не это самое главное?

– Но я знаю Лютера гораздо лучше, чем Уокер. Я с ним работала, я верю в его невиновность.

– Кэролайн, он сознался в убийстве.

– Даг, он не убийца. Он порядочный человек. Возможно, это была самооборона или у него случилось временное помрачение рассудка. Я в него верю. И не сомневаюсь, что сейчас он очень страдает. Из чувства вины он может навлечь на себя более суровое наказание, чем то, которого в действительности заслуживает.

– Кто, Лютер Хайнс? Ты шутишь? Он знает, как себя вести. Хайнс потому и достиг таких успехов в бизнесе, что всегда знает, на какую карту ставить.

– Кроме всего прочего, он только что избран на пост мэра, поэтому тот, кто будет вести его дело, окажется в центре внимания прессы. Тебе не кажется, что Уокер рассчитывает привлечь интерес к собственной персоне?

Даг слишком долго медлил с ответом.

–Змея! Воспользовался тем, что меня нет в городе! Даг, передай ему, что я о нем думаю!

Кэролайн бросила трубку, прошла в гостиную и рухнула в кресло. Обращаясь к Анетт, сидящей на диване, она сказала:

– Один из моих партнеров только что увел у меня из-под носа дело мэра.

– Разве это не противозаконно?

– Нет, не противозаконно, всего лишь неэтично. Они не могут так со мной поступить!

Кэролайн вскочила, решительно прошла обратно в кухню и снова сняла телефонную трубку. Через минуту она уже говорила с секретаршей Уокера Хьюсмана.

– Мисс Сент-Клер, я не могу его позвать, он на совещании.

– Это очень важно, я не отниму у него много времени.

В трубке заиграла музыка, но когда снова раздался щелчок, Кэролайн услышала голос не Уокера, а все той же секретарши.

– К сожалению, мистер Хьюман не может сейчас подойти к телефону.

– Хорошо, тогда передайте ему, что я звоню по поводу дела Хайнса.

Кэролайн всерьез рассчитывала, что на этот раз Уокер возьмет трубку и станет оправдываться, но снова ответила секретарша:

– Перезвоните позже.

– Когда? – Кэролайн нервно барабанила пальцами по столу. «Закурить бы… но нет, не годится снова становиться рабой вредной привычки из-за субъекта вроде Уокера». – Минуточку, я посмотрю, – сказала секретарша. – Так… Вся первая половина дня у него расписана, может быть, ближе к вечеру? Нет, тоже не годится, у него назначено несколько встреч.

Кэролайн вскипела:

– Тогда соедините меня с ним немедленно!

– Давайте сделаем так: вы оставите свой номер телефона, и он сам вам перезвонит, когда у него будет время.

Кэролайн не знала, что хуже: снова иметь дело с секретаршей или ждать звонка Уокера, однако тот может и не позвонить. Она догадывалась, что он сделает с ее сообщением: скатает бумажку в шарик и швырнет в ближайшую корзину для мусора.

Делать нечего, Кэролайн продиктовала свой номер телефона и повесила трубку. Потом снова стала набирать номер. На этот раз ей удалось дозвониться сразу.

Грэм Ховард был членом исполнительного комитета и, следовательно, входил в руководство фирмы. Если она намерена подавать протест, то нужно действовать через него. Грэм всегда относился к ней с симпатией, и этот раз тоже не стал исключением.

– Как вам отдыхается, Кэролайн? – спросил он.

– Хорошо, вернее, было хорошо, пока я не узнала про Лютера Хайнса. Я пыталась связаться с Уокером, но он не желает со мной разговаривать. Грэм, я возмущена поступком Уокера.

Грэм не стал притворяться, будто не знает, о чем речь, однако повернул разговор по-своему.

–Я понимаю ваше разочарование, Кэролайн, дело обещает быть интересным.

–Это дело должно быть моим! Лютер – мой клиент!

После небольшой паузы Грэм вежливо возразил:

– Думаю, это не совсем так. Лютера защищает Уокер, и Лютер дал свое согласие.

– А что, разве у него был выбор?

– Вот этого я не знаю, вам бы лучше спросить у Уокера.

– Я бы его спросила, если бы он согласился со мной поговорить. Но он не подходит к телефону. Он, конечно, знает, почему я звоню. Грэм, это нечестно.

–Ну что вы, Кэролайн, все честно. Уокер – опытный адвокат, он вполне способен наилучшим образом представить, интересы Лютера в суде.

–Я бы справилась с этой задачей не хуже его, и Лютер – мой клиент.

–Но вас же не было. Право, не понимаю, почему вы так расстроены.

Пытаясь сохранять выдержку, Кэролайн сжала свободную руку в кулак.

– Я расстроена потому, – произнесла она с расстановкой, – что я веду дела Лютера Хайнса уже три года. У нас выработались определенные взаимоотношения; все, чего я достигла с ним, далось мне нелегко, но пошло на пользу фирме. Я считаю, фирма должна была поручить это дело мне.

– Нет, не должна. Лютера будет защищать Уокер, и фирме это пойдет только на пользу. Право, Кэролайн, не заводитесь вы из-за ерунды.

– Я не завожусь, – возразила Кэролайн как можно спокойнее.

– Я же слышу, что заводитесь. Уокер не сделал ничего плохого, партнеры работают вместе.

– Если так, то почему он не позвонил мне прежде, чем взял дело Лютера себе? Почему он не счел нужным сообщить мне о столь серьезной перемене в жизни моего клиента? Разве ему не стоило хотя бы посоветоваться со мной по поводу того, как лучше защитить интересы Лютера?

– Уокер сам знает, как лучше, – заявил Грэм. – Он будет настаивать на временном помрачении рассудка. Кэролайн, напомню, что вы провели последнее дело в суде… мягко говоря, не очень удачно. В случае с Бареттой вы потерпели поражение. Пусть на этот раз Уокер попытает счастья; думаю, так будет лучше.

Кэролайн остолбенела. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем к ней вернулась способность мыслить, и еще одна – прежде чем вернулся дар речи. И тут же ярость вскипела в ней так, что голос задрожал:

–Я хочу, чтобы вы знали: я воспринимаю ваши слова как прямое оскорбление.

Грэм вздохнул:

– Это ваша проблема, а не наша. Если вы хотите играть в высшей лиге, нужно уметь спокойно воспринимать такие вещи. Это и называется профессионализмом.

– А я говорю об этике, о взаимном уважении, о порядочности, наконец.

– Это звучит как обвинение.

– Понимайте как хотите.

– Я согласен забыть все, что вы тут наговорили. Вы слишком расстроены и говорите вещи, которых в спокойном состоянии никогда бы не сказали. Пожалуй, это даже хорошо, что вы в отпуске, Кэролайн. Вам нужно отдохнуть А сейчас прошу меня извинить, мне звонят по другой линии, мы продолжим этот разговор, когда вы вернетесь.

Кэролайн повесила трубку, все еще кипя от негодования, решительно прошла в гостиную и села на стул.

– Нет, вы только послушайте! Он заявляет, что это моя проблема! Я что, действительно завожусь по пустякам?

– Мне показалось, что ты рассуждала очень разумно, – сказала Анетт.

– Мне тоже. Некоторые мужчины до сих пор цепляюта за устаревшие стереотипы, когда дело касается женщин, и н< желают видеть правду, даже когда ее суют им под нос. – Кэ ролайн шумно вздохнула. – Это оскорбительно!

– Ты можешь что-нибудь предпринять?

«Только вернуться домой, вылетев в Чикаго первым ж рейсом», – подумала Кэролайн. Но как же ей не хотелос этого делать! Она действительно заслужила отпуск, имеет она в конце концов, право хотя бы немного побыть с семьей!

Она снова вздохнула. Гнев постепенно уступал мест смирению перед обстоятельствами.

–Я могу заявить протест руководству фирмы, но еще не известно, не будет ли от этого больше вреда, чем пользь

Если судить по разговору с Грэмом, вряд ли я чего-то добьюсь. Будь на моем месте мужчина, считалось бы, что он отстаивает свои права, но так как я женщина, меня сочтут просто скандалисткой. И еще я, кажется, считаюсь слабым звеном в цепи. Как ни посмотри, реальность состоит в том, что когда Лютер Хайнс позвонил в фирму, меня не было на месте, а Уокер Хьюсман был.

Анетт откинулась на спинку дивана.

–Ты рассердилась?

–Я вне себя от ярости.

–По виду не скажешь.

Кэролайн сознавала, что это так. Когда Чикаго и все ее обидчики были так далеко, она не находила в себе сил рвать и метать.

– Может, этого не видно, но внутри у меня все кипит. Я чувствую, что меня предали. За все годы работы в фирме я взяла отпуск впервые! Интересно, почему я предчувствовала, что нечто подобное обязательно произойдет? – Ответ пришел сам собой. – Потому что я работаю в мире, где человек человеку – волк, а мои партнеры – самые что ни на есть матерые, они беспощадны. К сожалению, их беспощадность распространяется не только на врагов.

– Но ты не такая.

– Спасибо.

– Я серьезно.

– Я тоже. – Кэролайн вздохнула. Ей определенно не хотелось срочно возвращаться к «Холтену, Уиллзу и Дыо-лату». – Спасибо.

– Пожалуйста. Не пойму, как ты это терпишь? Как ты вообще можешь с ними работать?

– О том же меня спрашивает Бен.

Кэролайн вдруг остро, до боли, захотелось услышать его голос. Она соскучилась по Бену, по его умению взглянуть на вещи отстранение, более трезво и практично. Ей недоставало привычного сознания, что Бен может объявиться в любой момент. Прошлым вечером она пыталась ему дозвониться, но Бена не оказалось дома.

–Он считает, что мне нужно открыть собственную фирму, поменьше, и установить там свои порядки, более человечные.

–Так почему же ты этого не сделаешь?

Кэролайн опешила. Пришлось задуматься.

– Не знаю, – честно призналась она наконец. – Я всегда мечтала стать компаньоном в крупной, солидной фирме. Может, все дело в привычке?

– Ты им стала, ты первая женщина, принятая в число компаньонов, но что-то не похоже, чтобы это принесло тебе счастье.

Кэролайн закинула ногу на ногу.

–А знаешь что, Анетт… все это просто ничтожно! Мои так называемые партнеры играют в игры! Они дерутся друг с другом за оплачиваемые часы, за женщин, за членство в престижных клубах, а знаешь, о чем они разговаривают в перерывах между совещаниями? О машинах! Не о детях, не о своих семьях, не о том, что подарить сотруднику, выходящему на пенсию, – о машинах! – Она раздраженно рассекла рукой воздух. – Сама не понимаю, почему я за них держусь. Глядя отсюда, это кажется совершенно бессмысленным.

– Привет, девочки.

Кэролайн встала.

–Господи, Лиа, что с тобой? У тебя такой вид, будто ты встретила привидение.

В некотором роде так оно и было. Слова Джулии все еще звучали у Лиа в ушах, и она до сих пор пыталась их осмыслить, понять, почему мать ничего им не рассказывала, почему Джесс ничего не рассказал, осознать, что же в конце концов происходит в ее жизни. Лиа была потрясена и обижена.

Анетт спустила ноги с дивана, и Лиа села рядом с ней, на еще теплое место. Она была рала, что сестры рядом. Прошлое, настоящее, будущее – все вдруг перепуталось, если кто и в состоянии ей помочь, то как раз сестры.

–Вы не представляете, что я только что узнала, – начала Лиа дрожащим голосом. – Оказывается, мама здесь все-таки была. Незадолго до твоего рождения, Кэролайн, они с папой снимали Старз-Энд на лето. У мамы был роман с садовником.

Лица сестер оставались безучастными. Наконец Кэролайн сказала:

– Ну да, а я – английская королева.

– Это правда!

– Бред какой-то, – промолвила Анетт.

Кэролайн кивнула:

– Ты что-то перепутала, наверное, речь шла о другой женщине.

– Если это одна из сплетен, которые так любят распускать в этом городке… – Анетт не договорила.

– Тогда Джинни лучше сюда не приезжать, – закончила за нее Кэролайн.

Сестры уставились на Лиа, словно ожидали, что она возьмет свои слова обратно. Она молчала. Ей самой не хотелось в это верить, поначалу она отреагировала примерно так же, как сестры, но потом всерьез задумалась.

По-видимому, Анетт тоже задумалась, потому что она отвела взгляд.

–Значит, это она была той женщиной?

Кэролайн не сдавалась:

– Этого не может быть. Только не Джинни. Она слишком дорожит приличиями, чтобы заводить роман. Она бы не посмела!

– Ситуация была очень удобной, – продолжала Лиа. – Папа проводил пять дней в неделю в Филадельфии, сюда возвращался только на выходные.

– Кто тебе сказал? – спросила Кэролайн.

– Джулия. Она слышит, о чем говорят ее посетители. Разговоры пошли, как только стало известно, что Джинни купила Старз-Энд, и не прекращаются до сих пор. Вспомните, вы тоже обратили внимание на любопытство горожан.

– Что ж, их интерес вполне понятен, – рассудила Кэролайн. – Не каждый день какой-то чужак вдруг покупает самое большое поместье во всей округе.

–Но вы вспомните, о чем они расспрашивали, – настаивала Лиа. – Их не интересовало, богата ли новая хозяйка, что она собирается сделать с поместьем, не продаст ли землю под застройку. Нет, им хотелось узнать, как он; жила в Филадельфии, оставалась ли она все эти годы женой нашего отца, была ли она счастлива.

Джесс задавал вопросы в том же духе. Он знал, кто та кая Вирджиния. Не далее как вчера ночью, когда они были в теплице, Лиа расспрашивала его о местной легенде, и он не упомянул о Джинни!