Текст книги "Созданные для любви"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Она испытала неимоверное облегчение. Значит, это не Вашингтон, а Даунли, не городская духота, а прохладный туман. Не запруженные машинами улицы, а усыпанные хвоей, тропинки. Не площади, по которым слоняются бездомные бродяги, а большой зеленый луг. Не Дэвид, а Джесс.
Джесс.
Она села и отбросила с лица спутанные пышные волосы. Ее кудри естественные, они ей идут; сейчас Лиа пыталась понять, почему она так долго с ними боролась, и не могла найти ни одной веской причины.
Она запрокинула голову и вдохнула воздух, наполняя легкие влажным ароматом луга. Воздух был не просто чистым и свежим, он был целебным, животворным. Повернув голову, она увидела его. Джесс сидел футах в двадцати от нее, над цветами виднелись только его голова и торс, и наблюдал за ней. Лиа, не вставая, поползла к нему, раздвигая руками цветы и ни на секунду не сводя с него глаз. Добравшись до него, она не остановилась, а продолжала ползти до тех пор, пока не обхватила его руками и ногами. Джесс обнял ее и прижал к себе.
– Не знаю, из-за чего я так переживала, – прошептала она. – Я не вернусь туда, я хочу остаться здесь.
Джесс повторил аргумент, который много раз слышал от нее:
–Но у тебя своя жизнь в Вашингтоне.
–Что это за жизнь? Когда-то я окунулась в нее, потому что другой просто не было, а потом не стала ничего менять, потому что так было безопаснее, но это не та жизнь, какой
бы я для себя хотела. – Лиа вспомнила свой сон во всех его удручающих подробностях. Вашингтон ей нравился, но сможет ли она жить там, как прежде? Жить, сознавая, что Джесс
остался в Даунли?
– Здесь было так хорошо, что мне не верится, что все происходит на самом деле.
– Не только было, осталось.
– Знаю, но, реально это или нет, я этого хочу.
Лиа начала чувствовать свои руки. Они обнимали Джесса – крепко, но без отчаяния. Обнимать его было так удобно… и в этом они подходят друг другу, как и во всем остальном.
–Имей в виду, что Даунли – маленький захудалый городишко, – предупредил Джесс.
– Маленький, но не захудалый. Ничего страшного, здесь я чувствую себя спокойно.
Да, в Даунли всем про всех все известно, но это не так уж плохо, люди неравнодушны друг к другу. В Вашингтоне до нее никому нет дела, во всяком случае, в том смысле, в каком бы ей хотелось. В Вашингтоне сплетни больно жалят, а здесь они образуют нечто вроде паутины, связывающей горожан воедино.
– А вдруг тебе станет скучно?
– В городе, где продают кофеварки для приготовления капуччино? Никогда! Да у меня здесь в десять раз больше дел, чем в Вашингтоне. – И Лиа говорила правду. Она отстранилась, чтобы посмотреть на Джесса, полюбоваться любимым лицом, красивым грубоватой мужской красотой, утонуть в глазах, в которых она видела прошлое и будущее, солнечный свет и туман, и волны, разбивающиеся на сверкающие голубые брызги. – Нет, мне никогда не будет здесь скучно.
Она дотронулась кончиками пальцев до его щеки, обвела контуры подбородка, губ и улыбнулась.
Глава 22
Уэнделл Кумбс, нахмурившись, сел на левый край деревянной скамьи. У него ныли кости и настроение было препаршивое. День выдался неудачный, да и неделя, пожалуй, тоже, да и весь месяц, если уж на то пошло. Ему было не по нраву то, что творилось в последнее время в Даунли.
Недовольно ворча, он поставил кружку на колено. В кружке был овощной сок, от кофе Уэнделл отказался.
–Кларенс, – пробурчал он, косясь на правый край скамьи.
Кларенс Харт кивнул:
– Уэвделл.
– Ну сегодня и парит!
– Точно.
Уэвделл поднес кружку ко рту, но пить не стал и опять поставил на прежнее место. Овощного сока ему совсем не хотелось, он бы с удовольствием выпил кофе, только не ту бурду, которую варили в лавке. Ему хотелось настоящего кофе – такого, какой готовила когда-то Мэйвис. Но Мэйвис закрыла лавочку и переехала в Бангор, в дом престарелых. Будь он проклят, если даст упечь себя в богадельню! Хотя и в Даунли стало противно, город катится в тартарары. С каждым днем старого становится все меньше, зато прибавляются какие-нибудь новшества.
– Слыхал новости? – спросил он Кларенса.
– Смотря какие.
– Они решили не продавать поместье. – Сообщая эту новость, Уэвделл испытывал такое же раздражение, как в тот момент, когда сам ее услышал.
–Ага.
Уэвделл мрачно уставился на Кларенса:
– А ты откуда знаешь?
– Я догадывался.
– По-моему, это глупость, дом-то уродливый.
Кларенс подумал, что, возможно, когда-то дом и впрямь был уродливым, но Сент-Клеры неплохо его отремонтировали, и Джесс был с ним согласен, и Гас тоже, и Кэл, и Эди.
– Все эти белое дерево, стекло, дурацкие ковры, нелепая мебель…
– Не надо было ходить смотреть, если не нравится.
– Так ведь я должен был попрощаться со старой дамой, как все.
Кларенс достал трубку и полез в карман за кисетом.
–Мой брат Банни говорит, похороны обошлись в десять тысяч долларов, – заявил Уэвделл.
–Не может быть.
– Да-да. Конечно, изрядную часть этих денег заплатили святому отцу, чтобы он сказал что-нибудь хорошее.
– Священник всегда говорит примерно одно и то же, люди просто вносят пожертвования.
– Ну да, и чем больше они жертвуют, тем лучше он говорит. Может, они отвалили ему все десять тысяч, хотя я лично не поверил тому, что он наговорил. – Уэнделл издал короткий резкий звук, напоминающий лай. – Ха! «Щедрая дарительница»! Да она была жадной, как все богачи. И то, что она сделала в Старз-Энд, мне тоже не понравилось, по-моему, это просто безвкусица.
Кларенс открыл кисет, вынул трубку изо рта и зачерпнул ею табак.
– А по-моему, все не так уж плохо.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда они проживут здесь лет пять. По городу каждое лето будет носиться ребятня, а зимой толпы приезжих станут вырубать наши елки.
Кларенс утрамбовал табак в трубке, сунул ее в рот и завязал кисет.
–Помяни мое слово, ее смерть – дурной знак, – продолжал пугать Уэнделл. – Она приехала сюда и только переступила порог дома, как – бац! – отдала концы. Все-таки было бы лучше, если бы они продали поместье от греха подальше. Надо им посоветовать. Мне и раньше казалось, что дело дрянь, но это были только цветочки, ягодки ждут впереди.
Кларенс чиркнул спичкой.
– С тобой далеко не каждый согласится.
– Да что они знают, они слишком мало пожили на этом свете, чтобы понимать, что к чему. Сначала художники, потом ребятня. Потом компьютеры.
Кларенсу уже порядком надоело слушать, как Уэнделл пинает мертвую собаку. Он даже пожалел, что пришел, а не остался дома с Джун. Хотя, с другой стороны, Джун заставила бы его убирать и выносить мусор. Нет, лучше потерпеть брюзжание Уэнделла.
Он подождал, пока табак в трубке займется, потом погасил спичку и выпустил в воздух облачко дыма. Уэнделл раздраженно замахал рукой, отгоняя от себя дым.
– Что молчишь? Сказать нечего?
– В Старз-Энд нет компьютера.
– Пока нет.
– А ты когда-нибудь за ним работал?
Уэнделл посмотрел на Кларенса с таким ужасом, будто тот спросил, не наряжался ли он когда-нибудь в женское платье. Но Кларенс не видел в своем вопросе ничего ужасного.
– Говард мне показывал, что можно делать на компьютере. Можно, к примеру, читать новости, которых нет в газете. Узнавать, с каким счетом кончился вчерашний бейсбольный матч на западном побережье. «Ред соке» проиграли.
– И так можно было догадаться, – пробурчал Уэнделл.
– Лучше бы я не знал, – заметил Кларенс. Он глубоко затянулся и только успел выпустить длинную струйку дыма, как на ступенях появилась Колли Далтон. Он дотронулся пальцами до кепки. – Доброе утро, Колли.
– Доброе утро, Кларенс.
Колли прошла мимо и скрылась в магазине.
–Дрянная бабенка, – пробурчал под нос Уэнделл.
Кларенс его не поддержал. Колли и Джордж казались ему довольно милой парой, он и Джун иногда играли с ними в «скрэббл».
Уэнделл снова метнул на него свирепый взгляд.
–Тебе небось и Сент-Клеры тоже нравятся.
Кларенс чуть подался вперед и посмотрел вдоль Мэйн-стрит направо и налево. Утро было тихое, в Даунли утро всегда тихое.
– Не только мне, но и многим другим тоже. Уэнделл, признайся, ты проиграл войну.
– Только потому, что такие, как ты, встали на сторону врага.
–Я не вижу никакого врага.
Уэнделл фыркнул:
–Ты и не увидишь. – Он отвернулся от Кларенса, но потом ему пришло в голову, что Кларенс еще не все знает, нужно его просветить. Так уж случилось, что Уэнделл жил по соседству с Поттсом, местным гробовщиком. Он снова повернулся к Кларенсу: – Ты слыхал про ее платье? Кларенс закинул ногу на ногу.
– Поттс рассказывал, что оно все цветастое, желтое с красным. – Уэнделл фыркнул. – Представь себе, в нем ее и похоронили! – Он укоризненно прищелкнул языком. – Хорошо, что гроб был закрыт. – Он покачал головой. – Бедный Уилл.
– Уилл умер, он ничего не видит.
– Зря ее похоронили там.
– Это ее право.
– Джесс должен был этому помешать. – Уэнделл сплюнул. – Между прочим, Джесс неплохо устроился, женится на младшей.
– Точно.
– А ты откуда знаешь? Кларенс вздохнул:
– Уэнделл, об этом знает весь город.
– Тогда скажи мне, зачем он это делает? Поттс считает, что из-за денег, Колли думает, что она беременна, а Эльмира говорит, что у них любовь. – Он снова фыркнул. – Да что она понимает, эта Эльмира! Что до меня, так я думаю, он женится на ней из-за «Старз-Энд». Во всяком случае, я бы на его месте так и сделал.
– Слава Богу, что ты не на его месте, – пробормотал Кларенс и снова посмотрел на улицу. Ему уже надоело слушать брюзжание Уэнделла, недовольного всем на свете.
– Ты что-то сказал? – спросил Уэнделл.
Кларенс вынул изо рта трубку, повернулся к Уэнделлу и в упор посмотрел на него.
– Я говорю, слава Богу, что ты не Джесс, а то бы девчонке беда.
– Кому беда, так это нам. Она ведь собирается поселиться здесь, догадываешься, что из этого выйдет? Она станет устраивать оргии.
Кларенс округлил глаза:
– С чего ты взял?
– Хаскелл, моя двоюродная сестра, рассказала. Она из Вашингтона, так у них там каждый день вечеринки. – Уэн-делл нахмурился. – Не хватало еще, чтобы к нам понаехали столичные болтуны! Вот что я тебе скажу, Кларенс, если она и ее приятели-политиканы вообразили, что могут приехать и заграбастать наш город, то они ошибаются. Они нужны нам не больше, чем толпы всяких бездельников. И оргии нам ни к чему. Нам не надо, чтобы один из нас женился на одной из них.
По улице проехал Хэкмур Уэйнрайт на своем пикапе и повернул в сторону пристани. Увидев это, Кларенс вдруг решил, что неплохо бы тоже заглянуть на пристань. Он встал со скамейки.
– Куда это ты собрался? – спросил Уэнделл, хмурясь.
– На пристань.
– Чего тебе там понадобилось?
– Хочу тишины и покоя
– Что, не нравятся мои слова? Ладно, давай иди на пристань. Знаешь, кто там? Там Бак Монагэн. А ты знаешь, что он скажет? Бак скажет, что нам нужно собрать денег, чтобы перестроить пристань, потому что, видите ли, на старой не могут швартоваться новые рыбацкие лодки, которые он собрался купить. Только ведь дело не в пристани, дело в Баке, у него глаза завидущие, руки загребущие. Мудреная электроника! Ха! На кой черт ему новые лодки, он не наловит столько рыбы, чтобы их загрузить. В наших краях океан истощается.
– Ну нет!
– А я говорю – да, рыба кончается. Если хочешь знать мое мнение, еще немного, и нам придется сушить лодки.
Терпение Кларенса иссякло.
–А твоего мнения никто не спрашивает, старый дурак, – сказал он, повернулся и ушел, испытывая удовлетворение от того, что наконец высказался напрямик.
Эпилог
Я расправляю плечи, закрываю глаза и глубоко вдыхаю прохладный чистый воздух сентябрьского утра. Он наполняет мои легкие, посылая по всему телу волны приятного возбуждения. Удивительно, за четыре года, что я живу в Старз-Энд, мне давно пора было привыкнуть к этой свежести, но каждый день для меня, как первый.
Четыре года… Даже не верится, и так много всего произошло за это время.
Мы с Джессом поженились в то первое лето, в августе. Пышной свадьбы не было, на скромную церемонию, которая проходила на лугу, мы пригласили Кэролайн с Беном (они поженились без лишнего шума немного раньше), Анетт с мужем и детьми и нескольких ближайших друзей Джесса.
Мать Джесса отклонила приглашение, и ее можно понять. Должно быть, нелегко видеть, как твой сын женится на дочери разлучницы, да еще, если можно так выразиться, на месте преступления. Позже я с ней встретилась, в одну из наших зимних поездок мы с Джессом специально заехали к ней. Она приняла нас неплохо, можно даже сказать, тепло – учитывая все обстоятельства. Кажется, я ей понравилась, тешу себя надеждой, что если бы свадьба состоялась сейчас, она бы приехала.
Это был незабываемый день, праздник удался на славу. После свадебной церемонии мы открыли дом для горожан. Столы ломились от угощения, вино лилось рекой. На лужайке устроили танцы, а позже на берегу развели огромный костер. И это был лишь первый из многочисленных праздников. Нам с Джессом понравилось принимать в поместье горожан, таким образом мы могли хотя бы отчасти отблагодарить их за теплоту.
– Мама, мама, смотри!
Голосок трехлетнего Джоша возвращает меня к действительности. Он подбегает ко мне на своих маленьких крепеньких ножках и протягивает пучок диких астр.
–Смотри, лиловые цветы! – гордо сообщает он.
Я опускаюсь на корточки, принимая подарок, и обнимаю сынишку.
– И правда лиловые, – говорю я с такой же гордостью и показываю ему на другие, более светлые астры. – И розовые, и сиреневые.
– Мне больше нравятся эти. – Джош вытягивает из пучка лиловый цветок и подносит его к самому моему носу. – Чувствуешь, как пахнет?
– Конечно.
Я поворачиваю цветок к его носику. Джош шумно принюхивается и разглядывает цветок, как какой-нибудь сложный механизм. Я же, в свою очередь, наблюдаю за ним самим, думая о том, что за мысли вертятся в его детской головке.
Материнство застало меня врасплох в прямом и переносном смысле. Мы решили немного повременить с детьми, но я забеременела вскоре после свадьбы и ни разу об этом не пожалела. Мне понравилось быть беременной, даже понравилось рожать, хотя если бы я призналась в этом сестрам, они подняли бы меня на смех. Но больше всего мне понравилось быть матерью Джоша. Мальчик пошел характером в отца, Джесс в нем души не чает.
С радостным воплем Джош подбрасывает цветы вверх, они дождем сыплются на него, но через секунду его уже нет. Джош бежит по берегу, потом вдруг останавливается, садится на корточки и вот уже встает, держа в руке червяка.
Терпеть не могу червей. Я вообще не люблю все, что ползает. Анетт и Кэролайн считают, что, когда я надеваю перчатки для работы в саду, я хочу сохранить маникюр, но в действительности это не так. Я теперь редко крашу ногти, но все равно надеваю перчатки, если нужно повозиться в земле.
– Мама, смотри.
– Я вижу, сынок. – А вижу я то, что крошечные пальчики моего сына держат противного скользкого червяка так крепко, что мой желудок может не выдержать. – Будь осторожен, не сделай ему больно.
– Ладно. Смотри, он шевелится.
– Червяки любят шевелиться, но больше всего им нравится ползать по земле и внутри ее. Папа рассказывал, что они прокладывают в земле маленькие норки и улучшают ее, помнишь?
Джош кивнул.
–Хочешь опустить его на землю?
Джош мотает головой, но при этом замечает чуть дальше на берегу одуванчики. Червяк тут же забыт; бросив его, Джош бежит к цветам. Для меня нет более прекрасного зрелища, чем наш сын на фоне серого гранитного мыса, океана и неба в белых мазках облаков. Вот он стоит на коленях в джинсах и свитерке – миниатюрная копия моего мужа – и дует на одуванчики. Я ощущаю полноту жизни – конечно, отчасти это объясняется тем, что во мне растет второй ребенок, но, пожалуй, все-таки больше общим состоянием моей жизни.
Глубоко вздохнув, иду за сыном. К тому времени, когда я подхожу к тому, что осталось от одуванчиков, его уже там нет, он карабкается вверх по скалистому склону. Сначала Джош опережает меня. На травянистом откосе он бежит, падает, скатывается к подножию, вскакивает на ноги и взбирается вверх с другой стороны. На самом верху, на зеленом островке, он плюхается на траву и поворачивается ко мне, улыбаясь во весь рот.
–Мама, ты его видишь? – говорю я, как будто Джинни может меня слышать. – Он прелестный ребенок, такой милый, что сердце тает. Джесс видит в нем Уилла, а я – Джесса.
На самом верху я сажусь и устраиваю Джоша у себя на коленях. Мы смотрим на волны, покрытые шапками белой пены.
– Взгляни, видишь лодку? – спрашиваю я. – Правда красивая?
– Она похожа на лодку дяди Бена.
На тот месяц, который он с Кэролайн проводили в Старз-Энд, Бен арендовал двухмачтовую яхту. Было весело, особенно когда приехала и Анетт с детьми, причем это было не первое лето, которое мы проводили вместе. После смерти Джинни мы стараемся поддерживать связь друг с другом: День благодарения мы проводим в Сент-Луисе у Анетт, Рождество встречаем в небольшом загородном отеле к северу от Чикаго, недалеко от жилища Бена, а летом собираемся здесь.
Собрать всех вместе не всегда легко… Трое старших детей Анетт учатся в колледже, у Жан-Поля очень жесткий график работы, сама Анетт поступила на работу – на полставки в больницу, в отдел социального обеспечения. Как ни странно, легче всего выкроить время для отпуска удается Кэролайн. Теперь, когда у нее собственная фирма, где кроме нее работают еще три проверенных партнера и два бакалавра, на которых можно положиться, она не хватается за все дела подряд.
И еще одна хорошая новость. Кэролайн ждет ребенка, он должен родиться в декабре. Если все сложится хорошо, малыш появится на свет тогда, когда мы все будем в Чикаго. И Анетт и я на это надеемся: Кэролайн сорок четыре года, и если у нее возникнут трудности, мы хотим быть рядом, чтобы помочь.
Впрочем, Кэролайн всегда отличалась бойцовским характером. Если какая женщина и может родить первого ребенка в сорок четыре года, так это Кэролайн.
–Где дядя Бен? – немного грустно спрашивает Джош.
Он интересуется этим уже не в первый раз, он очень привязался к Бену, и обоим было жаль расставаться.
– Он в Чикаго, с тетей Кэролайн.
– Я хочу с ним поиграть.
– Знаю, дорогой. – Я обнимаю сына. – Ты обязательно с ним поиграешь, вы увидитесь на День благодарения, а потом на Рождество. А там не успеешь оглянуться, как настанет следующее лето, и он опять приедет к нам.
– На лодке?
– Возможно. – Я смотрю до сторонам. – Не хочешь набрать цветов?
Джош вскакивает и бежит к ноготкам, которые ковром растут на кладбище. На их оранжевом фоне ярко вьщеляется сине-фиолетовый аконит. Это последние осенние цветы, следующие будут уже только весной, но мысль о зиме не портит настроение. В Старз-Энд и зимой хорошо, мы, правда, не большие любители холода, но когда жизнь перемещается в дом, очень уютно посидеть перед жарким камином.
Мы собираем цветы, сколько может обхватить Джош. Он уже знает ритуал и начинает нараспев:
–Это для дедушки Уилла. – Джош кладет часть цветов к подножию могильного камня Уилла, еще часть – к камню над могилой моей матери. – А это бабушке Джинни. – Потом сосредоточенно перекладывает оставшиеся цветы в одну руку, улыбается и протягивает их мне. – А это нам.
Джош снова становится серьезным. Отделив от охапки цветок, он подходит ко мне и жестом, которого я у него еще ни видела – явно скопированным у отца, – заправляет цветок мне в волосы.
Я задыхаюсь от нежности. Порыв ветра сдувает цветок, но я ловлю его и закрепляю понадежнее.
–Это мне?
Джош кивает, быстро обнимает меня своими маленькими ручонками, потом пускается бежать.
Думая о том, как мне посчастливилось иметь такого малыша, встаю и иду за ним. Мы направляемся домой – спускаемся по травянистому склону, потом снова поднимаемся, немного углубляясь в сторону берега. Джош теперь бежит вприпрыжку, вернее, пытается, в результате получается что-то вроде трусцы, но он доволен. Он вообще веселый малыш, особенно когда предвкушает встречу с отцом.
Джесс должен скоро вернуться. Он поехал в город, чтобы отвезти Джулии мои пончики и хлеб и купить на базаре осенние луковицы цветов. Мы бы с Джошем тоже поехали, обычно мы так и делаем – приятно съездить с Джессйм, да и с друзьями повидаться, – но сегодня мне захотелось прогуляться по берегу.
Позже, после обеда, когда Джош ляжет спать, а Джесс уйдет сажать луковицы, я поеду в город выпить кофе с Джулией. Мы с ней планируем очередную «шпионскую» вылазку, на этот раз в Беркшир. Попутно, раз уж мы окажемся в том районе, мы собираемся провести денек на курорте – это лучший способ подготовиться к вечернему выходу в ресторан.
Вскоре после этого мы с Джессом поедем в Вашингтон. Мне нужно закончить последние формальности с документами и освободить мой городской дом. Мы решили, что слишком мало времени проводим в Вашингтоне, чтобы оставлять дом, тем более что по соседству есть множество уютных отелей. Мы любим этот город, но мои, связи с ним ослабели, я пустила прочные корни в Даунли, и сейчас мне уже трудно представить, что я могу называть своим домом другое место.
Джесс по-прежнему работает садовником, и хотя для рутинной работы мы нанимаем помощников, он все равно следит за всем сам. Старз-Энд – предмет его гордости, и он гордится им по праву. Это как ожившая мечта, которая с каждым годом становится все краше.
Как и моя жизнь, поняла я, наблюдая, как Джош перебрался через полосу выходящей на поверхность каменной породы и побежал дальше. Мне все время кажется, что все настолько замечательно, что лучше уже и быть не может, но оказывается, что может. То солнце после дождя перекинет через поместье разноцветную радугу, сегодня вот Джош вставил мне в волосы цветок, а то Джесс посмотрит на меня так, что его взгляд тронет меня еще глубже, чем всегда.
Я вспоминаю свою жизнь до встречи с ним – благополучную, но пустую и бесплодную. А я еще боялась с ней расстаться! Какая же я была глупая. Впрочем, нет, ведь в конце концов я сделала правильный выбор.
В тот последний день, когда мы собрались вместе, мама говорила, что не жалеет о своем решении. Не проходит и дня, чтобы я не порадовалась тому, что сама решила по-другому. Она лишь недолго подержала любовь в руках, а мне любовь досталась на всю жизнь, и она становится все больше.
Джош впереди меня спешит, когда его ножки не поспевают за его возбуждением, он спотыкается, порой падает, но тут же встает и бежит дальше. И не удивительно – он увидел Джесса!
Я останавливаюсь понаблюдать за ними. Джош бросается к отцу, тот обнимает его, подхватывает на руки, затем ставит на землю. Мои мужчины о чем-то беседуют, потом Джесс сажает Джоша к себе на плечи и шагает ко мне.
На них двоих, на отца и сына, до того приятно смотреть, что я не двигаюсь с места, стою и любуюсь. Но дело не только в этом. Невероятно, но когда Джесс приближается, у меня внутри все начинает петь, и за четыре года совместной жизни это ощущение не только не прошло, но становится все сильнее.
–Привет, – говорит Джесс, подходя ближе.
Еще одно чудо: я лишаюсь дара речи. Упругая походка, загорелая кожа, длинные ноги, карие глаза, под взглядом которых во мне все тает. Джош, забираясь к отцу на плечи, разлохматил его волосы, но это ничуть не портит Джесса. Мой муж не только красив, но и невероятно сексуален, наверное, я никогда не смогу к этому привыкнуть.
Джесс улыбается:
–Хорошо погуляли?
Я киваю и интересуюсь:
– Купил луковицы?
– Купил. Джулия благодарит за выпечку; между прочим, она упомянула, что присматривает водоросли. – В его глазах заплясали огоньки. – Затеваете что-то новенькое?
Он прекрасно знает, что это не так, но я не собираюсь ловить его на слове. Я усмехаюсь:
–Возможно.
Джесс обнимает меня за плечи, и я подстраиваюсь под его шаг.
–Не тошнит? – спрашивает он.
–Нет, завтрак помог.
–Как ты думаешь, будет девочка?
Я поднимания на него взгляд и пожимаю плечами:
–Вполневозможно, хотя…
– Мы теснее прижимаемся друг к другу. Чем дольше мы идем, тем сильнее обостряются все мои ощущения. Я слышу чаек, вижу волны, ощущаю соленый ветер, терпкий аромат хвои, мускусный запах мужского тела. Я чувствую сентябрьскую прохладу и тепло Джесса. И еще я чувствую свет, он не заметен для глаза, но он здесь, он ведет нас домой.
