Текст книги "Над бездной"
Автор книги: Барбара Делински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
Ноа включил Сару в группу учеников, от которых он меньше всего ожидал подвоха, но и этой группке он уделил не больше внимания, чем всем остальным. Он даже несколько боялся приблизиться к дочери, хотя очень хотел узнать, что она думает и чувствует по поводу его затеи. Проявление особого к ней отношения с его стороны было бы сразу отвергнуто.
Когда с обедом было покончено, Ноа совершил еще один обход, чтобы убедиться, что в лагере все прибрано как надо, а также объяснить собравшимся, что они будут делать на следующий день. Затем он объяснил, как правильно устанавливать палатки и натягивать их, привязывая к стволам деревьев таким образом, чтобы они стали надежным убежищем на ночь. Он снова обошел лагерь, чтобы проверить, насколько прочно закреплены палатки.
В полночь начался дождь и продолжался несколько часов. Ноа спал достаточно чутко и слышал, как кое-кто совершил попытку пролезть в автобусы, чтобы там переночевать в тепле и сухости. Впрочем, Ноа не сделал ни малейшей попытки вернуть злоумышленников назад. Другие будут чувствовать себя победителями по сравнению с укрывшимися в автобусах, когда наступит рассвет. Так оно и случилось. Те, кто спрятался в автобусах, вызвали у своих товарищей откровенную неприязнь, и Ноа в другой раз только порадовался бы такому стремлению своих питомцев к справедливости, если бы не погода. И провинившиеся, и те, кто храбро ночевали в палатках, выражали одинаковое неудовольствие и ранним часом подъема, и влажным пронизывающим холодом.
Наконец дождь прекратился. Воздух продолжал оставаться холодным, но постепенно стал теплеть, и вокруг все становилось светлее. Завтрак, состоявший из овсяных хлопьев, яблок и горячего шоколада, был съеден в одно мгновение, правда, сама процедура поглощения пищи сопровождалась вспышками возникавших то тут, то там ссор и перебранок по пустякам. Впрочем, эти ссоры и перебранки Ноа сознательно пропустил мимо ушей. Когда управились с уборкой, ребята погрузились в автобусы, и их отвезли к отправной точке восхождения, находящейся в сорока пяти минутах езды от базового лагеря. После того как Ноа описал путь, который им предстояло пройти до вершины горы, а также все возможные трудности, которые они могли на этом пути встретить, туристы наконец двинулись вверх. Значительное время Ноа уделил также ознакомлению ребят с правилами, которых им следовало придерживаться во время восхождения.
Те, кто надел в дорогу толстые шерстяные свитеры, уже скоро стянули их с себя. Воздух нагревался все больше и больше. Некоторые засунули шерстяные вещи в рюкзаки, другие же обвязались ими по талии. Они двигались вперед длинной цепочкой, то исчезая, то появляясь среди деревьев. В каждой группе было по пяти учеников и одному преподавателю. Во главе шел Ноа. Один из двух опытных альпинистов шел со своей группой в середине, а второй замыкал цепочку.
Ноа внимательно вслушивался в звуки горы и леса, а также прислушивался к разговорам, которые вели ребята и их начальники у него за спиной. Он ясно слышал также звуки их подкованных ботинок на горной тропинке и понимал, что они стараются не отстать от него. Иногда они молчали, и тогда Ноа начинал думать, что ребята наконец начинают проникаться духом его предприятия, а иногда думал, что они молчат просто потому, что хотят этим досадить ему.
Через два часа не слишком трудного подъема они достигли Чимни Понд, где их поджидали разведчики, ушедшие вперед, и запасы свежей воды. Здесь воздух был уже прохладней, и они снова надели на себя шерстяные вещи.
Они перекусили бутербродами, запивая их водой, наполнили фляги и снова отправились в путь.
Они продолжали двигаться по тропе до тех пор, пока их еще окружали деревья и кустарники, правда, заметно поредевшие. Ноа надел толстый шерстяной свитер и посоветовал другим, кто еще не сделал этого, последовать его примеру.
– В этом месте Торо повернул назад, – обратился он к своим спутникам, чтобы как-то подбодрить их. – Он устал и так и не добрался до вершины.
В ответ раздались шумные возгласы учеников. Он уловил в этом неслаженном хоре замечания типа «вот это да!», «красотища», «вот черт», – по которым однако, Ноа не мог определить, удался ли его опыт или провалился.
Они прошли мимо последних скудных остатков растительности. Здесь через почву уже пробивались острые углы скальной породы. Тучи над головой все больше приобретали угрожающий стальной оттенок.
– А если пойдет дождь, что мы тогда будем делать? – задала вопрос одна из девушек за спиной Ноа, которая спросила об этом скорее ради интереса, чем из-за страха перед дождем.
– У нас есть специальные дождевики, – негромко ответил Ноа, – и мы не промокнем.
– А скалы не станут от воды слишком скользкими? – поинтересовался кто-то еще.
– Станут, но не слишком.
– Чем больше мы будем скользить, тем лучше, – заявил один из мальчиков. – Было бы неплохо развлечься, а то все это пока ужасно однообразно.
– Ты считаешь, что это однообразно? – поинтересовался Ноа, поворачиваясь и показывая на прекрасный пейзаж, открывавшийся перед ними и хорошо просматривавшийся даже через облака. Ноа вырос на Юго-Западе и потому обожал подниматься на пустынные горные вершины и скалы. При этом у него появлялось чувство первопроходца и ему казалось, что он живет не в современном мире, а где-нибудь двести лет назад. Здешние горы были выше, чем горы его детства, выше и зеленее. Чувство первопроходца у него появилось снова.
– Когда же мы, наконец, увидим вершину горы? – спросила девочка, шедшая рядом с ним.
Ноа подождал, пока вокруг него собралась довольно большая группа новоиспеченных скалолазов.
– Она прямо перед вами, подождите немного, когда ветер разгонит тучи. – Тут он указал рукой вперед. – Ну что, видите что-нибудь?
– Ой, как это, наверное, далеко от нас!
– И какой там, должно быть, жуткий холод.
– Нет, нам никогда туда не добраться.
– Обязательно доберемся, – ответил Ноа. – Вершина выглядит дальше, чем она есть на самом деле. – Он залез в рюкзак и извлек оттуда ветровку.
– Но гора почти вся закрыта облаками. Не можем же мы лезть туда?
– Обязательно полезем, – повторил Ноа. К тому времени отставшие успели догнать своих более шустрых приятелей. Среди них он заметил Сару и крикнул ей: – Сейчас же надень что-нибудь! Прежде чем мы сможем согреться, нам придется некоторое время потрястись от холода.
– Внизу иногда бывает и похуже, – сказал один из мальчиков. Он был капитаном школьной футбольной команды и сейчас один из немногих продолжал оставаться в рубашке с короткими рукавами.
Другие в это время извлекали из рюкзаков свитеры и торопливо надевали их на себя. Ноа, который натягивал на голову шерстяную шапку, отозвал бравого футболиста в сторону.
– Не сомневаюсь, что тебе приходилось бывать в переделках и почище этой, но помни, что воздух здесь не просто холодный, он еще и влажный, и как только тебя прохватит на вершине, тебе уже вряд ли удастся по-настоящему согреться.
– Со мной все в порядке, – упрямо продолжал настаивать мальчик, которого звали Райан. Он еще некоторое время постоял рядом с Ноа, а потом вернулся к своим.
Ноа поправил на голове шапку, затем натянул толстые шерстяные перчатки и оглядел тонкую цепочку своих учеников. Многие из них, к его облегчению, тоже надели ветровки, шапки и перчатки, в том числе и Сара. Когда ребята снова вскинули на плечи рюкзаки, движение возобновилось.
Они взбирались по острым обломкам скал вверх еще с час, после чего остановились, чтобы перекусить крекерами, бутербродами и одеться еще потеплее. В одной из групп разгорелся спор, и Ноа поспешил туда, но потом остановился. Райан – а это был он – продолжал утверждать, что ему не холодно. Другие же члены группы возражали, что, когда он наконец почувствует холод, будет уже поздно и его продвижение по этой причине замедлится. Он будет задерживать движение всей группы, а это несправедливо. В конце концов упрямец уступил и надел не только свитер, но и толстые вязаные брюки. Ноа обрадовался этому, потому что ему не хотелось, чтобы парень замерз из-за собственной глупой гордости. Кроме того, Ноа был доволен тем, что он посчитался с мнением коллектива.
На этот раз, когда они выступили снова, те, кто шел впереди, догнали Ноа и теперь шли с ним совсем рядом. Они были несколько напуганы непривычной обстановкой, и это вполне устраивало их директора. Если бы было все так легко и просто, у них не возникло бы впоследствии чувства преодоления трудностей, которого он так хотел добиться от своих питомцев.
Снова начался дождь, поливая альпинистов редкими каплями и вызывая у них чувство возможной опасности, которая, в сущности, была ничтожной. Одетые в ветровки и плащи с капюшонами, они, с точки зрения Ноа, выглядели неуклюжими и беспомощными, когда карабкались вверх, разделенные на шестерки, среди клубившегося тумана к цели, которую из-за облачности не было видно. Ноа ощутил, как в нем самом, так же как и в окружавших его людях, возникает и крепнет какое-то неприятное чувство.
– Устали? – спросил он и был благодарен, что вместо нестройного хора жалоб его спутники ответили ему лишь сдержанными кивками. Да, они, конечно, испытывали страх, но они прошли уже слишком много, чтобы повернуть назад. В них появилось упрямство и упорство в достижении поставленной цели. Группа замедлила движение, но продолжала подъем.
Небесные хляби растворились, и дождь хлынул по-настоящему. Когда это произошло, послышались отдельные реплики недовольства со стороны учеников и преподавателей, но они довольно быстро были заглушены шумом ветра и проливного дождя. Пробиваясь через холодные струи дождя и навалившийся туман, альпинисты подтянулись поближе друг к другу и продолжали карабкаться вверх, хотя уже и не так быстро, как прежде. Наконец на одном из плато, который, по сути, ничем не отличался от других, Ноа остановился.
– Вот мы и пришли, – сказал он, – этот хребет называется Лезвие Ножа.
За его спиной царило всеобщее молчание. Он оглянулся назад и увидел, с каким страхом его ученики смотрели на узкую горную тропинку, ведущую вверх. Когда подтянулись опоздавшие, все, за исключением молодой пары профессиональных скалолазов, выглядели очень напуганными.
Лезвие Ножа представляло собой скальный хребет шириной не более десяти футов, который вел к самой вершине. Другого способа добраться до заветной цели не было. Чтобы покорить гору, ребятам необходимо было начать подъем по этой крутой тропинке из скальных образований и пройти целую милю.
Ноа невольно передавался испытываемый его учениками ужас, и кое-какие их страхи он был готов разделить. В какой-то момент ему пришло в голову: уж не совершил ли он ошибку с самого начала, решившись на такое? Даже несмотря на то, что с ним было два опытных альпиниста, он, как директор школы, полностью отвечал за группу. Хребет Лезвие Ножа заставлял задуматься куда более опытных скалолазов, чем те, которые находились под его началом.
– Мы не можем идти дальше, – послышался сдавленный крик.
Потом раздался еще один взволнованный голос:
– Там нет ничего, кроме тумана и облаков.
– Ничто не предохранит нас на этой тропинке от падения.
– Ручаюсь, что никто не упадет, – сказал Ноа. – Я уже был здесь, когда шел снег, но даже тогда никто не упал. Джейн, Стив, – обратился он к молодым альпинистам, – в ваши планы входит потерять кого-нибудь из нашей группы?
– Нет, конечно.
– Ни под каким видом.
– Тропинка вполне безопасна, – обратился Ноа к группе. – И мы будем двигаться по ней медленно.
– Нет, мне никогда по ней не подняться.
– И мне тоже.
– Давайте вернемся назад тем же путем, которым пришли.
Ноа хотелось, чтобы перед его учениками возникли настоящие трудности, которые надо будет преодолеть. Его желание сбылось. Он смахнул капли дождя со стекол очков.
– Мы не можем вернуться тем путем, которым поднялись сюда. Автобусы будут ждать нас на противоположной стороне перевала. – Тут он снова водрузил очки на нос. – Послушайте, что я вам скажу, – заявил он спокойным голосом, но достаточно громко, чтобы перекрыть шум дождя. – Тропа абсолютно безопасная. Мы пройдем ее один за другим. Всякий, кто чувствует, что он не в силах преодолеть хребет самостоятельно, будет переправлен с помощью профессионалов. Согласны?
Хорошо сознавая, что чем дольше ребята будут стоять у хребта, тем труднее им будет преодолеть страх, он подозвал Эбби Куки к узкой тропе. В голосе Ноа не дрогнула ни одна нота.
– Вы и ваша группа пойдут первыми. Стив и его группа пойдут сразу же за вами.
Эбби некоторое время смотрела на открывшуюся перед ней тропу, напоминавшую тонкую извилистую ленту, подвешенную в пространстве из клубящегося тумана. Ноа хорошо знал, что многие известные альпинисты погибали, если поддавались чувству паники. Он положил руку на плечо женщины.
– Когда вы будете находиться на гребне скалы, тропинка покажется вам значительно шире. Она ведет через вершину и выводит нас на обратную сторону горы. Идите медленно, но старайтесь держаться прямо. Световой день подходит к концу.
Ему ни в коем случае не хотелось давить на Эбби, но он знал, что, если они не перевалят через Лезвие Ножа, а начнут спускаться по старой дороге, темнота настигнет их раньше, чем они спустятся к отправному пункту восхождения. В этом тоже можно рассмотреть своего рода вызов, только совсем не тот, на который рассчитывал Ноа.
Бледная и притихшая, Эбби шагнула вперед. Каждого ученика, следовавшего за ней, Ноа взбадривал прикосновением руки и несколькими словами, вроде: «Старайся держаться центра тропинки и не напрягайся… Один за другим… Именно так, как следует. Хорошо. Если боишься, держись за куртку того, кто идет перед тобой…»
Это была группа Сары. Ноа считал, что среди них надежные ребята, которые справятся с Лезвием Ножа лучше, чем кто-либо другой, и покажут остальным хороший пример. Если кто-то проявит слабинку, то пусть это будет кто-нибудь из группы Стива или Джейн, которые шли замыкающими, и, таким образом, их почти никто не сможет увидеть. Кроме того, и Стив, и Джейн всегда в состоянии оказать квалифицированную помощь.
Наконец на тропинку ступил Стив со своей пятеркой, а следом двинулся Гордон со своими.
– Держитесь центра, Шерри, – напутствовал ребят Ноа. – Вот так. Хорошо, Морган. Держись только так. Прекрасно.
К тому времени, как третья группа ступила на едва заметную ленту тропинки, идущая впереди группа Эбби уже растаяла в облаках и тумане. Дождь продолжался, не утихая. Туман клубился по обеим сторонам Лезвия Ножа.
Наконец пошла четвертая группа – неуклюжая и неповоротливая гусеница, которая медленно двигалась по тропинке вслед за Джейн. Вокруг Ноа собралась пятая группа. Энни Миллер была в слезах.
Ноа обнял ее и приблизил губы к виску девушки.
– Ты справишься, Энни. У тебя координация не хуже, чем у них всех.
– Но я даже не вижу дорожку.
– Все ты нормально видишь. Она шире, чем ты думаешь, шире даже, чем требуется тебе. Помни об этом и двигайся вперед шаг за шагом. – Он потянулся к Райану и на миг прижал мальчика к себе. – Энни идет за тобой, Райан. Она будет держаться за полу твоей куртки, поэтому двигайся медленно и держи корпус прямо. Понял?
Райан утвердительно кивнул, хотя сам держался не очень уверенно.
Ноа дружески подтолкнул Энни.
– Мы будем идти сразу же за твоей спиной. Ты отлично справишься.
Она нерешительно направилась вперед по тропинке, не выпуская из рук куртки Райана, ноги у нее подгибались, но она продолжала идти.
– Держитесь вместе, – еще раз предупредил Ноа, отправляя одного за другим своих питомцев в опасное путешествие.
Таким образом, оставались только Тони Филлипс и последние пять учеников. Он оглянулся и увидел, что одна из девочек сидит на земле, и нагнулся над ней.
– Джули?
Она отрицательно покачала головой. Было видно, что она не шутит.
– Не можешь же ты сидеть здесь целую вечность, – наставительно произнес он, думая о том, что время уходит, дождь льет, влажный холод проникает даже сквозь свитер и ветровку.
Девушка опять отрицательно покачала головой.
Все остальные ребята из группы собрались вокруг нее и присели на корточки рядом. С них стекала вода, и они дрожали от холода.
– Надо двигаться, Джули.
– Сейчас слишком холодно, чтобы вот так сидеть.
– Тебе нельзя так поступать.
– Я никогда никого не просила о прогулке в горах! – выкрикнула Джули.
– Мы тоже, но, как видишь, мы здесь.
– Мы уже ушли слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
– Мы проделали почти весь путь. Осталось самое легкое.
– Это не самое легкое! – выкрикнула она с истеричными нотками в голосе, которые свидетельствовали, что она на грани срыва.
Ноа прекрасно понимал, что сделать ничего не удастся, пока девушка собственными глазами не убедится, что тропинка не покрыта скользким льдом. Поэтому он взял ее за руку и рывком поднял на ноги. Остальные тоже встали и собрались вокруг.
– Ты можешь держаться за меня, Джули, – произнес Мак, единственный старший мальчик в группе. В свое время его подвергли суровому наказанию за то, что он обругал одну преподавательницу неприличными словами. Сейчас, в этих условиях, его отчаянный характер был как раз кстати. – Я буду идти прямо перед тобой.
– Я не могу, – простонала Джули.
– Я тоже напугана до чертиков, – простонала одна девочка, – но пока еще никто из тех, кто ушел вперед, не упал.
Джули покачнулась и едва не упала в объятия Ноа, который при этом даже не шевельнулся.
– Пошли, Джули, – сказал Мак, взяв девушку под руку. Легкое давление со стороны Ноа и усилия, которые прилагал в эту минуту Мак, помогли им наконец подвести девушку к самому началу скалистой тропинки. Тони Филлипс ступил на нее первым, за ним последовал Брайан, за ним Хоуп, следом Мак, потом Джули, а за ней двигалась Марни, которая держала ее за талию, умудрившись проскользнуть между Джули и Ноа.
– Я не дам тебе упасть, – говорила она Джули через плечо, потом бросила взгляд через свое плечо на Ноа, который шел замыкающим, и жалобно прибавила: – А вы, пожалуйста, не дайте свалиться мне.
– Ни за что, – сказал Ноа. Он старался держаться поближе к Марни и разговаривал с ней, тем самым давая понять, что он находится рядом. Таким образом, он придавал мужества и Джули, и тем, кто двигался впереди нее. В то же время он при всяком удобном случае старался разглядеть, что у них впереди, но видимость была ужасной и он почти ничего не мог рассмотреть.
Ноа всячески старался отогнать от себя мысль о возможной трагедии, которая вот-вот могла произойти, но она снова и снова возвращалась с самыми кошмарными подробностями. Он ругал себя на чем свет стоит за то, что мог подумать, что он в состоянии успешно провести через трудный маршрут большую группу совершенно нетренированных юнцов, хотя бы и с помощью двух опытных альпинистов. Он на чем свет крыл горы, погоду, а главное – Палату попечителей Маунт-Корта, которая предложила ему работу директора.
По идее, Лезвие Ножа можно было преодолеть за тридцать минут, но они потратили целых три часа. Из-за тяжелых погодных условий скорость их продвижения снизилась до черепашьей. Кроме того, движению мешал страх. Впрочем, если группа действовала как слаженный коллектив, страх и паника проходили. В этом было некоторое утешение.
Небо потемнело. Приближались сумерки, а с ними возникали и дурные предчувствия.
«Неужели мы не справимся? – задавал себе время от времени Ноа этот вопрос, но тут же быстро приговаривал: – Не смей трусить. Все идет как надо».
Спотыкаясь, они брели под дождем, одолевая перевал за перевалом.
– Держаться центра тропы, – время от времени рычал Ноа, когда замечал, что кто-то из учеников оказывался в опасной близости к краю. Ноа покрылся холодным липким потом к тому времени, когда они наконец достигли того места, где Лезвие Ножа теряло свою остроту и скала расширялась, превращаясь в довольно широкое, безопасное плато.
Их встретили шквалом аплодисментов и приветственными возгласами те группы, которым удалось добраться до плато раньше. Потом наступила очередь дружеских тычков и смеха, при этом его шпыняли в бок, и он кого-то шпынял. В этот короткий момент, момент триумфа, когда впереди замаячила реальность спуска, Ноа понял, что его план с походом стоило осуществить. Путешественники промокли насквозь, они устали, им было холодно, но они чувствовали себя победителями и позволили ему разделить с ними их торжество. Они почувствовали радость победы, каковую никто из них раньше не испытывал.
И это чувство победы помогло им сохранить бодрое состояние духа, даже когда наступила ночь и возникли дополнительные трудности. Со всеми остановками, связанными с тем, чтобы перекусить и немного отдохнуть, а также с тем, что в темноте кто-нибудь обязательно скользил и падал, они добрались до автобусов не раньше полуночи, и около четырех утра маленький караван въехал под железную арку ворот. Пансионеров развезли по общежитиям.
– Завтра весь день вы можете спать, – сказал Ноа, отправляя детей отдыхать, и на этот раз не было никаких возражений.
Утомленный до последней степени, он тоже направился к себе домой, но нервное возбуждение не давало ему заснуть. Он стоял с чашкой горячего какао и смотрел через окно кухни на задний двор. Кто бы знал, как ему хотелось рассказать хоть одной живой душе о том, что произошло сегодня, хотя сейчас все происшедшее казалось ему почти нереальным. Но ему не с кем было поделиться, и это его очень огорчало, так как сегодня он одержал пусть маленькую, но победу. Когда первый рассветный луч рассек на горизонте тьму ночи, он надел спортивные трусы для бега трусцой и, выйдя из дома, побежал в сторону города.
Пейдж проснулась в шесть часов, услышав тихие звуки по монитору, который связывал ее спальню со спальней малышки. Она поднялась по лестнице, чтобы сменить Сами пеленки, затем принесла ее с собой вниз, согрела бутылочку с детским питанием и вновь устроилась на кровати. Котенок присоединился к маленькой группе, свернувшись в комочек у ног Пейдж.
– Ну, что, – прошептала она, обращаясь к Сами, – нравится? – Она поправила подушку и уложила девочку рядом. – Так лучше? – Пейдж было приятно лежать в теплой постели в холодное октябрьское утро, тем более, она знала, что ей скоро вставать. С огромным удовольствием она следила за тем, как Сами потягивает молоко из своей бутылочки. Ее крохотные ручки цепко держались за руки Пейдж, которая в ладонях держала бутылочку. Глазки Сами внимательно изучали лицо Пейдж.
– Вкусно? – спросила Пейдж с довольной улыбкой на губах. – Готова спорить, что да – ведь молочко такое теплое и так приятно льется в животик. – Сказав это, Пейдж большим пальцем руки погладила мягкий животик девочки. Сами дернула ножками и издала звук, напоминавший легкий визг. Пейдж расценила этот звук как смех. В ответ она поцеловала девочку в кончик носа.
Откинувшись на подушки, Пейдж думала о том, какой чудесный момент ей дано сейчас пережить. Их ранние утренние встречи с Сами стали своего рода ритуалом. В доме было тихо, и его покой нарушал лишь слабый звук, который издавала девочка, когда сосала бутылочку, а также шум дождя, шуршащего по листьям во дворе. Наслаждаясь этими милыми ее сердцу звуками, теплом кровати, запахом теплого тела крохотного ребенка и даже теплом котенка, лежащего в ногах, Пейдж неожиданно ощутила, что на нее нисходит умиротворение. Она знала, что так долго продолжаться не будет: ведь и Сами, и котенок были временными жильцами, поселившимися в ее доме, да и само чувство умиротворения объяснялось тем, что они были новичками в ее владениях. Тем не менее, в данный момент она испытывала величайшее наслаждение.
В окне послышался стук. Пейдж подумала, что это стучит ветка растущего рядом клена, и не обратила на него внимания, но стук повторился, на этот раз с большей настойчивостью. Пейдж взглянула на окно и вздохнула. Уложив как следует Сами, она поднялась с постели и раздвинула шторы.
– Что это вы делаете здесь в такой ранний час? – спросила она напряженным шепотом. Менее всего ей бы хотелось, чтобы проснулась Джилл и увидела, что она разговаривает с Ноа.
– Занимаюсь бегом. – Пейдж видела, что он слегка задохнулся. – Приобрел удивительный жизненный опыт и хочу поделиться им с вами.
Удивительный жизненный опыт, полученный Ноа, как-то не слишком вязался с легким костюмом, в который он был облачен.
– Сейчас только шесть тридцать утра! – единственное, что смогла она из себя выдавить.
– А войти мне разрешается?
– Нет! – Тут она постаралась как можно плотнее укутаться в свою ночную рубашку, которая, разумеется, не могла заменить халата. В эту минуту захныкала Сами, и Пейдж пришлось броситься ей на помощь. – Ш-ш-ш, маленькая, это всего только Ноа. – Она присела рядом, вложила бутылочку с детским питанием в крохотные пальчики Сами и снова посмотрела в сторону. О, ужас! Он влезал через окно в ее спальню.
Возражать было поздно. Ноа уже находился в комнате и закрывал за собой оконные створки.
– Ноа, это же вторжение в мое утро, в мой дом. – Он также нарушал ее покой.
Ноа посмотрел по сторонам, заметил вход в ванную комнату и тут же исчез, появившись через несколько секунд, вытирая сначала очки, потом лицо и шею полотенцем. Его плечи и руки были мускулисты и тускло блестели.
– Все еще одет дождь, – заметил он, хотя последнее и так было ясно. Его кроссовки, спортивные трусы и майка промокли и были запачканы грязью. – Невероятно, но факт: мы добрались до вершины горы. – Тут он стянул через голову майку, отшвырнул ее в сторону и принялся вытирать свой мускулистый торс. – Я думал, что сделал большую ошибку. Дело в том, что дождь лил, как из ведра, а узкая тропинка почти совсем терялась в облаках и тумане. Ребятишки тряслись от страха и холода. – Ноа принялся вытирать мокрый живот. – Они и в самом деле боялись, можете мне поверить. В какой-то момент я решил, что мы пропали. – Движением ноги он сбросил кроссовку и стал вытирать ноги. – Ну, знаете, кто-нибудь соскользнет вниз или столкнут по случайности другого. И вот, несмотря на все трудности, они дошли. То есть, они исполнили все, что было задумано. Я не был уверен, что они справятся.
Откинув в сторону полотенце, он подошел к постели Пейдж и проскользнул под одеяло.
– Господи, до чего же я замерз, – сказал Ноа, придвигаясь поближе к Пейдж. – И устал. Не спал целые сутки. – Он снял очки и закрыл глаза. – Мне очень хотелось рассказать вам об этом. Хорошие новости.
Пейдж попыталась вставить хотя бы одно словечко, пока она слушала весь этот сбивчивый монолог. Она только думала, что ей следует сказать. При виде обнаженного Ноа она вообще лишилась дара речи, ну а потом – потом было уже слишком поздно. Пока она смотрела на него расширенными от удивления глазами, черты его лица расслабились, дыхание стало спокойным и ровным, и она поняла, что он заснул глубоким сном.
Минуту она чувствовала себя растерянной, не зная, что делать. Он не мог долго оставаться у нее. Обнаженный мужчина в ее кровати мог вызвать у Джилл настоящий шок. Кроме того, она не была уверена, стоит ли, чтобы Сами увидела его, хотя это, кажется, не напугало ее. Она спокойно потягивала молочко из бутылочки, и едва уловимый звук хлюпающей соски теперь раздавался в унисон со звуком ровного дыхания Ноа.
Котенок неожиданно проснулся, вытянув лапки, зевнул и вдруг направился по кровати прямо к лицу Ноа. Затем кошечка тщательно обнюхала его своим розовым носиком, но тот даже не пошевелился. Кошечку неожиданно привлек кончик простыни, торчавший из-за плеча Ноа, и она кинулась играть, дергая за него, но Ноа продолжал лежать неподвижно.
Пейдж неожиданно пришло в голову, что для человека, который привык проводить время в постели в одиночестве, у нее сейчас собралась довольно приличная компания. Успокоив себя тем, что это временное явление, она вдруг почувствовала странный толчок внизу живота. Стараясь не обращать на это внимания, тем более что он больше не повторился, она вынула из рук Сами почти пустую бутылочку, опустила девочку в манеж досыпать и скрылась в ванной.
Через несколько минут, приняв душ и расчесав волосы, она вышла оттуда. Ноа по-прежнему лежал неподвижно. Его влажные волосы приобрели более темный оттенок, что было особенно заметно на фоне белоснежной наволочки ее подушки. Его руки и ноги, вытянутые под одеялом, казалось, стали еще длиннее. Его тело не было хрупким и тонким, как у профессионального бегуна. Оно отличалось хорошо развитыми мышцами и грудной клеткой. Кроме того, его кожу покрывал ровный загар. Пейдж, несмотря на то, что считала, что он не имел никакого права залезать к ней в постель, любовалась его телом, которое выглядело еще более привлекательным на фоне белых простыней.
Сами сидела в своем загончике и с любопытством изучала небольшую игрушечную собачку, в то время как котенок старался изо всех сил вскарабкаться по сетке манежа, чтобы оказаться рядом с Сами и присоединиться к игре. Крохотное животное сначала потеряло равновесие и свалилось на пол, но уже со второй попытки кошечка перелезла через ограждение манежа и оказалось внутри. Сами взглянула на нее, издала тихий звук, который на ее языке, должно быть, означал приветствие, и протянула к котеночку ручки.
Ей здесь хорошо, это видно по ее состоянию и настроению, с гордостью подумала Пейдж. Но если за девочкой будет ухаживать кто-то другой, в скором времени Мара осталась бы довольна всем тем, что для нее сделала Пейдж. И нельзя сказать, что ей далось это с таким уж трудом. Сами оказалась удивительно легким ребенком. Она ела и спала. Иногда ей, как и всем другим детям, приходилось менять пеленки, но и в этом она была удивительно пунктуальной и старалась приурочить свои маленькие дела к тому времени, когда Пейдж выполняла свои утренние и вечерние физические упражнения. Амебная инфекция, которой страдала девочка, оставила ее в покое, и если с ней имелись еще проблемы, они носили чисто эмоциональный характер. Сами очень чутко откликалась на проявление к ней любви.
Завернувшись в огромное полотенце, Пейдж нагнулась над манежем. Она протянула руку и погладила Сами по головке.
– Это котеночек, – произнесла она, указывая на кошечку. – Китти. Попробуй произнести ее имя. Кит-ти. Посмотри, как она играет… О, она взяла твой мячик? Давай-ка отберем его у Китти. – Пейдж ухватилась за маленький пушистый шарик, сжала его и предложила Сами сделать хватательное движение пальчиками.
Сами взглянула на Пейдж.
– Возьми его в ручку. Вот так. – Она потерла круглой упругой игрушкой о ладошку Сами. Девочка посмотрела вниз, внимательно изучила мячик, а потом осторожно подставила под него ладошки. Затем она сжала ладошками мячик с боков. – Вот так, и правильно, – ободрила ее Пейдж, – молодчина.
