Текст книги "Об истине и зверях (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

Тяжелые шаги раздались снова, и Глубокий Корень, повернулся. Еще один Ходящий-сквозь-Камень кинулся на него прямо из стены пещеры.

«Я жду в самом дальнем месте. Ты сможешь прожить достаточно долго, чтобы добраться туда?»

Глубокий Корень побежал, и Винн услышала крики его преследователей, эхом отзывающиеся по пещере заслуженных мертвых. Он бежал прямо через окаменелые колонны и стены из влажного камня, изменяя направление перед тем, как вновь нырнуть в другую стену. Затем одно время чернота камня не проходила очень долго.

Винн чувствовала, что ее легкие готовы разорваться, прежде чем он сделал вдох.

Что означало это «самое дальнее место»? И можно ли было дойти дотуда?

Хуже этого ужасающего предателя, Глубокого Корня, был только Враг – Возлюбленный, Иль'Самауд, Голос в Ночи. Это он говорил с ним, предлагая ложную защиту от безумия, пожирающего осаждённый ситт? Откуда взялась эта буря шепчущих голосов?

Чернота исчезла, и Глубокий Корень выдохнул, хотя и не с тем истощением, от которого страдала Винн, побывав в камне. Оно не мучило его вообще. Возможно, оно вообще не действовало на Ходящих-сквозь-Камень. Он повернулся, осторожно проведя ладонью вдоль стены в темноте.

Его рука легла на что-то с чёткими углами и ровной поверхностью, и он провёл по нему. Желтый свет озарил все вокруг.

Винн смотрела на Палату Падших.

Глаза Глубокого Корня остановились на чем-то неправильном в этом месте – или на том, что показалось неправильным ему. Большая пробоина в дальнем конце зала – точно как та, что нашла Винн. Но он колебался, напряженный, как будто никогда не видел этого прежде.

– Я иду к тебе! – пригрозил он, медленно и осторожно двинувшись к пробоине. – Я вырву тебя из головы.

«Я жду… так как я здесь из-за тебя.»

Винн не хотела, чтобы он приближался к пробоине. Что-то там пыталось использовать этого предателя в своих собственных целях. Одна злая сила управляла другой, и она не могла ничего сделать, чтобы изменить это.

Глубокий Корень, наклонившись, заглянул в пробоину и обнаружил широкий тоннель.

Тяжелые шаги эхом прокатились по палате, и он начал оборачиваться.

– Надеешься скрыться среди Падших? – прокричал кто-то. – Сбежал к своим… ты, предатель!

Топот сапог уже был похож на грохот военных барабанов. Три Ходящих-сквозь-Камень пробежали между большими базальтовыми саркофагами.

Глубокий Корень нырнул в пробоину, повернув налево. Но там что-то светилось в темноте, словно горячие угли в очаге. Он развернулся и пошёл другим путем вниз по сырому тоннелю – направление, которым шла и Винн.

Она слышала шаги и голоса в тоннеле. Глубокий Корень остановился, слушая их приближение. Он шагнул к грубой боковой стене.

Мягкий, красный жар озарил тоннель позади него.

Винн услышала треск, словно камень откололся от стены тоннеля. Он повторялся снова и снова, быстрее и быстрее, заглушив даже топот тяжелых ботинок. Три силуэта Ходящих-сквозь-Камень в тоннеле остановились и оглянулись назад.

Шипящий рев сковал Глубокого Корня, и заставил камень вибрировать. Глубокий Корень со свистом вдохнул, когда по тоннелю прокатилось пламя.

Оно охватило три силуэта, прежде чем он смог прикрыть глаза от яркого света. Резкие крики быстро задушил потрескивающий огонь, а затем он исчез. Винн увидела, как одна широкая фигура бросилась к стене. Но не добралась до неё, упала, рухнув на пол, как и две другие. Она смотрела, как они превращаются в пепел под напором горячего пламени.

Пламя потухло, и единственный свет исходил теперь от тлеющих тел и язычков пламени, цепляющихся за пол, стены и потолок, как будто там была разлита нефть. За угасающим огнём что-то приближалось, медленно шагая вперед. Тоннель дрожал под этими тяжелыми, ритмичными шагами.

Его голова появилась в поле зрения, челюсти, немного приоткрылись.

Глубокий Корень посмотрел в черные глаза гуюллаэ, все-пожирающего.

Это было всеми забытое слово его народа для обозначения этих крылатых рептилий. У Винн были другие его названия, одинаково мало известные среди других рас.

«Веюрм»… «Тхуван»… «Та'нен»… Дракон.

Этот был больше, чем тот, с которым столкнулась Винн. Его спина задевала потолок, откалывая от него мелкие камушки. Глубокий Корень прижался спиной к стене, и попытался уйти в неё.

«Нет, не в этот раз.»

Его рука больно врезалась в камень, но не ушла в него. Он, не оглядываясь, побежал по тоннелю, подальше от оставшегося пламени и поглубже в темноту.

Винн не ожидала, что это место будет так похоже на то, что нашла она, только что с этим зверем бороться было ещё более бесполезно. Часть ее хотела, чтобы зверь поймал его, даже если это было только памятью. Что бы ни случилось, это ничего не изменит.

Но если дракон поймает его, то что случиться с ней? Если он умрёт, то она, запертая в этой памяти, умрёт вместе с ним?

Глубокий Корень врезался в камень в темноте. Винн потеряла ощущение тела на мгновение. Когда чувства вернулись, он, застонав, поднялся с пола и дотронулся до своего лица. Прикосновение к голове только принесло ещё больше боли.

Тусклый красный свет осветил тупик тоннеля.

Глубокий Корень встал на ноги и, обернувшись, достал оба кинжала. Винн не нужна была связь с его сознанием, чтобы понять, какой ужас переполняет его сейчас.

Дракон заполнял собой весь тоннель, его слюна капала на каменный пол, поддерживая язычки пламени. Он просто стоял там, наблюдая за Глубоким Корнем, а хаос буревого шепота превратился в шторм.

«Послушай!»

Это потрескивание крылышка-листа снова сдержало бурю. Сначала, Винн ничего не слышала, а Глубокий Корень просто смотрел на существо. Даже если он будет настолько глуп, чтобы напасть, то его кинжалы ничего не смогут сделать.

«Они идут. Послушай… услышь их и пойми… все здесь погибнут.»

Голос отодвинул бурю на второй план, заставляя шепчущий хор стать почти неслышным, как будто раздавался из-за толстых стен. Винн почувствовала вибрацию под ногами.

Глубокий Корень нерешительно присел, не спуская глаз с дракона. Он отложил один кинжал и положил ладонь на камень. Вибрация стала сильнее, эхом прокатываясь через него. По мнению Винн, это было похоже на то, как кто-то бросает камушки на барабан. Это продолжало раскалываться и ломаться без остановки.

Что-то пробивалось сквозь землю под ситтом.

Она видела, что безумие распространилось здесь, но если это вызвали враги, заблокировавшие все выходы наружу, почему они роют снизу, и почему так быстро? Они ведь просто могли держать ситт в осаде до тех пор, пока все не перебьют друг друга.

«Да, все погибнут. Это написано в камне. Но перед смертью сможешь ли ты убить меня?»

Глубокий Корень посмотрел в глаза дракона, блестящие от вспышек огня, словно были сделаны из полированного обсидиана. Его кинжалы были подобны швейным иглам против врага такого размера. Зверь зарычал так, что Винн захотелось заткнуть уши. Глубокий Корень поднялся и отступил от тупика.

Дракон начал отступать: тоннель был слишком узок, чтобы он мог развернуться.

«Останься здесь в темноте, прислушиваясь к невидимому до самой смерти… или следуй за мной. Так или иначе, ты умрешь, так написано в камне. Но какую твою смерть будут помнить однажды прибывшие? Выбирай.»

Его слюна больше не капала на пол, поддерживая огонь, и в тоннеле стало темно. Только звук шагов существа говорил о том, что оно все еще было там, пока оно не наступило на обугленные останки Ходящих-сквозь-Камень. Почерневшие кости затрещали под его когтистыми лапами.

Винн не знала, как бы она поступила на месте Глубокого Корня.

Он сделал один неуверенный шаг, а затем другой, следуя за зверем. Когда дракон добрался до пробоины в Палату Падших, он наконец развернулся, направившись в другую сторону тоннеля.

В темноте было слишком много поворотов и ответвлений, он чувствовал пустые пространства в стене, по которой вёл рукой. Винн давно потеряла всякое чувство направления. Но каждый раз, когда путь разветвлялся, Глубокий Корень следовал за царапаньем по камню, выдающим движение животного, пока не остановился, увидев пламя, замерцавшее в его пасти.

Оно застыло на краю широкого прохода, который под крутым уклоном убегал вниз. Снова он последовал за зверем. Длинный путь привёл в просторную пещеру, и здешний воздух заставил его задохнуться. Винн тоже почувствовала удушье, поскольку зловоние шло от большого, длинного бассейна с вязкой жидкостью, заполнявшей большую часть пола пещеры.

Замерцал мягкий, красно-оранжевый свет. На другой стороне пещеры дракон позволил подожженной слюне упасть на пол у наклонной скалы, подальше от бассейна.

«Вложи в ножны своё оружие. Не создай даже искру в этом месте, иначе мы погибнем бесцельно.»

– Что это за место? – спросил Глубокий Корень. – Что в бассейне?

«Я съел и исторг все это, ослабевая без своей привычной пищи с самого моего прибытия. А теперь я готов умереть, если ты сможешь убить меня. Но сначала послушай… и услышь их.»

Дракон поднял голову, смотря на дальнюю стену пещеры.

Глубокий Корень колебался, но зверь просто ждал. Он вложил в ножны свои кинжалы и обошёл вокруг бассейна, не отводя взгляд от дракона. Тот в свою очередь наблюдал за ним. Когда он достиг стены, то положил руку на камень.

Сначала он не услышал ничего.

«Выше.»

После этой команды он попытался найти опору для ног на стене. Он полез вверх, и чем выше он был, тем больше чувствовал – слышал – тот же самый звук бесконечно ломающегося камня, как и там, в тупике.

Глубокий Корень залез так высоко, как только смог, пока его толстые пальцев не коснулись того места, где стена, изгибаясь, переходила в потолок пещеры. Буря шепотов переросла в рев в его голове, будто он стоял в сердце урагана.

Винн потеряла себя в этом потоке.

Когда это наконец исчезло, она смотрела на бассейн, но как будто Глубокий Корень лежал на полу пещеры. Она чувствовала себя больной от головокружения. Глубокий Корень застонал и поднялся, когда голос крылышка-листа прибыл снова:

«Они называют себя ин'Сауминфейл, Хозяевами Безумия. Тем, кто сбежал от них и все же никогда не видел, они известны как Пожиратели Тишины. Они вызвали это в твоём народе – и свели его с ума. Теперь ничто не сможет остановить это.»

Винн поняла, о ком говорил дракон. Она знала, что эти колдуны когда-то служили Древнему Врагу во время Забытой Войны. Если бы у нее был голос, она задала бы столько вопросов… Но она была лишь наблюдателем, воспринимая все это через глаза и уши Глубокого Корня.

«Твои кинжалы бесполезны. Нужно что-то большее, чтобы пробить мой кишечник, как только я подожгу себя. А затем…»

Дракон повернулся к бассейну, и Винн оцепенела.

Она не понимала, зачем нужно было убивать дракона, но он намеревался, так или иначе, зажечь жидкость, которую изверг. Это место разрушится от взрыва, засыпав тех, кто рыл путь в ситт. И она знала, что это разрушит целый город.

«Времени мало, поскольку я не смогу подготовить все это снова. Даже сейчас я усиливаю голод. Именно поэтому я удостоверился, что того, что сделано здесь, достаточно, чтобы уничтожить их, независимо от цены.»

Вопросы, которые Винн хотела задать, исчезли из её головы, когда Глубокий Корень затаил дыхание.

«Проход через хребет достанется противнику, если они возьмут это место – а они возьмут. Это то, что они стремятся заполучить любой ценой и как можно скорее.»

Винн вспомнила карту, набросок которой она сделала в своей тетради, разыскивая то, что лежало к северу отсюда.

«Но цена высока. Чтобы остановить тех, кто разрушит это место, все здесь должны умереть от нашего выбора… хотя они все равно умрут.»

Винн начала видеть выбор, предлагаемый драконом, но это не был выбор вообще. Пожертвовать людьми, чтобы замедлить или нанести вред врагу, но без уверенности, что это принесет окончательную победу. Или ждать и надеяться, что большинство гномов здесь все же сможет избежать безумия, но враг достигнет огромного преимущества.

Она знала путь, который пытались заполучить осаждающие силы, поскольку она им сюда и приехала. После ситта ничто не сможет помешать им. Проход Скользнувшего Зуба провёл бы их на север невидимыми до того, пока не стало бы слишком поздно. Трамвайный тоннель, который она использовала, приведет их туда.

В отличие от орды не-мертвых, похороненных временем на равнине перед лесом Лхоинна, ничто не помешало бы вторжению в ситт, ведь здесь не было Первой Поляны. Возможно, она была единственным местом во всём мире, куда не-мертвые не могли войти. И что случилось бы позже со странами Нуманской Империи? Кроме Первой Поляны не было хрупкого прибежища для тех немногих, кто мог достигнуть его.

«Больше нет времени. Или верь, или нет. Если да, то иди и найди то, что необходимо. Но если ты умрёшь раньше, все будет потеряно.»

Винн внутренне сжалась, прокручивая в голове то, что она думала о Глубоком Корне за этот год.

Он повернулся и побежал в камень.

Винн задохнулась без воздуха в его памяти.

* * *

Чиллион молился снова и снова, пока присутствие Хармуна в нём не превратилось в чистую тишину, как будто он был наедине со всем живым в этом мире. Всего на секунду…

Но эта секунда всё не заканчивалась и не заканчивалась… слишком долго.

Чиллион, цепляясь за присутствие Хармуна, открыл глаза.

Он стоял там совершенно один и смотрел как раз на темную пробоину, куда спрыгнул Иль'Шанк. Даже языки пламени на камене исчезли, оставив только дым, заполняющий воздух.

Где существо? Почему оно оставило его в живых? На мгновение он задался вопросом, не его ли молитва к Хармуну тому виной, но это было глупой мыслью.

С того момента, как упала Ханнаши, у него было очень мало времени, чтобы думать, не говоря уже о том, чтобы что-то чувствовать. Его взгляд скользнул по ней, лежащей на полу, а затем ещё дальше, остановившись на обугленной груде костей, которая совсем недавно была Шаодхом.

Чиллион быстро отвел взгляд от этого невыносимого зрелища, оно потрясло его до глубины души. Секунду назад, он был готов так же умереть. Он прошел в конец зала и опустился рядом с Ханнаши. Приложив пальцы к её рту, он обнаружил, что она все еще слабо дышала.

– Ханнаши? – мягко позвал он, но ее веки не дрогнули.

Чиллион поднял ее кристалл, все еще яркий от ее тепла, и осмотрел пробоину за ней.

Он понятия не имел, как Винн удалось миновать ловушку в стене туннеля и выжить. Но если Винн выжила тогда, то если существо ушло за ней, сейчас она уже сожжена, как и Шаодх.

Его любопытство, его гордость и высокомерие стоили жизни Шаодха. Ханнаши была отравлена и могла в любую секунду последовать за своим возлюбленным. Но кто-то должен был выжить, чтобы рассказать об этом месте, о том, что произошло здесь… и о том, что здесь поджидает.

Чиллион поднял на руки хрупкое тело Ханнаши, девушка почти ничего не весила. Он понял, что будет не в состоянии накачать дрезину один. У них почти не осталось припасов, они вряд ли выживут. Но он должен был вывести Ханнаши из ситта, под открытое небо, где он сможет найти еду и поставить ее на ноги, прежде чем попробует вернуться домой.

– Хармун, будь со мной, – прошептал он. – Веди меня.

* * *

Гассан, оглушённый, лежал на дне шахты. Он не смог достаточно замедлить свой спуск и сильно ударился. Боясь двигаться слишком быстро и этим ещё больше ранить себя, он осторожно подтянул колени к животу, ощупывая себя на предмет острой боли. Его потребность идти дальше задушила страх перед ранами, и он сел.

Вспышка боли в спине и правой лодыжке почти заставила его упасть снова. Он боролся с ней, руками ощупывая эти места. Ни одна из костей не казалась сломанной, но многочисленные ссадины и порезы кровоточили. Его одежда во многих местах была изорвана и протерта.

Как только он встал на ноги, он оказался в начале идущего вниз тоннеля, хотя понятия не имел, где он и как глубоко. Он сделал первые шаги вперед, а затем порыв вопящего ветра пронёсся по тоннелю. Он заставил лохмотья, бывшие когда-то его плащом, затрепетать.

Он узнал этот звук. Он слышал его, столкнувшись с призраком на улицах Колм-Ситта.

Гассан, спотыкаясь, побрёл вдоль стены на вопль.

* * *

Чейн и Красная Руда бежали все вниз и вниз. Чейн вложил в ножны свой короткий меч и вытащил кристалл, который дала ему Винн, чтобы осветить путь. Все, что он мог сделать, это надеяться, что Красная Руда сможет найти правильный проход, чтобы продолжить спуск.

Гном придерживался главного тоннеля, ни разу не свернув в боковые. Винн полагала, что шар хранится где-то в глубине ситта. Это всё, что Чейн знал, но он во что бы то ни стало выполнит ее отчаянную просьбу.

Он пытался не позволять себе думать, пока бежал.

«Если ты любишь меня… то пойдёшь, ради меня.»

Действительно ли это было единственным способом доказать его любовь? Если так, то любовь несправедлива.

Неожиданно по тоннелю прокатился вопящий ветер.

Красная Руда остановился, широко разрыв глаза, но Чейн, даже не притормозив, обогнул его и продолжил путь.

– Что это было? – спросил сзади Красная Руда.

Чейн не ответил, хотя узнал этот звук. Винн вынудила его пожертвовать ею ради шара, и он не позволит Сау'илахку заполучить его.

Так же внезапно, как начался, ветер и шум стих.

На сей раз притормозил Чейн. Он встал, прислушиваясь, но было тихо. Он двинулся вперед, по пути больше не встречалось боковых проходов. Впереди показался тупик, и он, заскользив на щебне, остановился в небольшой пещере.

Красная Руда споткнулся позади, задыхаясь от бега. Пещера была пуста, а призрака нигде не было видно.

Чейн начал паниковать, когда оглянулся назад в тоннель. Сау'илахк уже нашел шар и сбежал? Нет, даже в Колм-Ситте призрак был в состоянии только держать переводы в руках. Он не мог сделать так, чтобы предмет стал нематериальным и последовал за ним, поскольку тогда фолиант с переводом не прошёл через стену магазина писца.

– Смотри! – выдохнул Красная Руда. – Что это?

Чейн обернулся, а затем замер, увидев то, что лежало на полу пещеры.

Он и Вельстил преследовали Винн и ее товарищей, разыскивающих шар, спрятанный в скованном льдом замке в холодных Пиках Оспы. Магьер нашла его на опоре, охраняемым и почитаемым, в центре каменного моста с четырьмя подходами через глубокую расселину. Его место хранения было впечатляющим… пугающим. Этот лежал, брошенный, покрытый грязью, в пыли и старых костях.

Чейн ступил ближе, смотря вниз на шар из темного материала с клиновидным шипом, проникающим до дна насквозь. Внезапно, все это показалось слишком легким.

– Это то, что она искала? – спросил Красная Руда.

Чейну не хотелось ничего говорить. Кусок полированного камня не стоил ее жизни. Но он спокойно и так быстро нашёл его…

– Возьми его, – сказал он Красной Руде. – Мы возвращаемся, сейчас же!

Гном поднял шар, удивившись его весу, но без труда сунул под мышку, все еще держа свой железный посох.

– Нет! – прорычал кто-то.

Чейн обернулся, нацелив на звук свой гномский меч. К ним в свете своего кристалла хромала высокая фигура. Сначала он не был уверен, что узнал его, но затем покачал головой, не веря своим глазам:

– Иль'Шанк?

Домин был в изодранной одежде, из многочисленных ссадин и царапин сочилась кровь. Одной рукой он держался за стену у входа в пещеру. Он не входил, но стоял там, перекрывая путь Чейну.

– Отдайте его мне, – приказал Иль'Шанк, его голос был низким и хриплым, почти как у самого Чейна. – Независимо от того, что это, оно должно быть хорошо защищено. Вы не способны обеспечить такую защиту.

– Кто это? – потребовал ответа Красная Руда, озадаченный тем, что Чейн и новоприбывший знают друг друга. – Что же это за… вещь, которую вы все хотите?

Чейн даже не отвёл взгляда от Иль'Шанка. Его первым побуждением было убить этого человека там, где он стоял. Но Иль'Шанк был больше, чем просто Хранитель, и, возможно, даже больше, чем высококвалифицированный метаолог.

На мгновение Чейн почти рассматривал возможность отказа от шара. Но даже если он доберётся до Винн и найдёт ее живой, она точно пострадала, рискнув всем. Как он посмотрит ей в глаза, если сделает так?

– Не бросайте мне вызов, – произнёс Иль'Шанк, его голос источал смертельный холод. – Существует такая угроза, что вы даже представить не можете.

Чейн напрягся, готовый броситься вперёд.

Пристальный взгляд Иль'Шанка остановился на Красной Руде. Его окровавленная правая рука вытянулась в сторону гнома, и он начал неразборчиво шептать.

Чейн понял, что происходит – видел это прежде. Он быстро встал между ними, загораживая Иль'Шанку обзор.

Глаза Иль'Шанка расширились. Он вздрогнул, гнев нахлынул на его смуглое лицо.

Чейн внезапно вспомнил то, чего не мог знать Иль'Шанк. Все они имели неординарные способности и силы, а не только домин. Они могли делать вещи, которые большинство людей не могло.

– Красная Руда, уходи! – приказал Чейн. – Забери его в камень!

Это был отчаянный ход, но он не видел другого выбора.

– Никто из вас не уйдёт отсюда с этим! – прокричал Гассан, теряя самообладание.

Он оттолкнулся от стены, сделал хромающий шаг вперёд и двинулся к левой стене пещеры.

Чейн тоже переместился, стоя между домином и гномом. Он терял драгоценные секунды, и отчаяние ослабило его контроль. В нем поднялся зверь, борясь против эффекта фиолетовой смеси, что он в последний раз принял под горой.

Чейн обернулся, резко полоснув мечом в сторону Иль'Шанка, и толкнул Красную Руду к задней стене пещеры.

– Иди! – прокричал он.

Красная Руда, увидев его лицо, в удивлении вздрогнул. Чейн знал, что его глаза потеряли цвет, а черты, скорее всего, дико искажены. Но его это не беспокоило, пока Красная Руда его слушал.

Бросив последний взгляд на него, Красная Руда отступил в стену, а Чейн повернулся к Иль'Шанку.

* * *

У Гассана перехватило дыхание, когда гном просто ушёл в заднюю стену пещеры и исчез.

Тогда Чейн повернулся к нему.

Он не смог сдержать страх и, споткнувшись, отступил назад, увидев изменившееся лицо Чейна… бесцветные глаза, удлинившиеся зубы и искажённые черты. Чейн зарычал, словно бешеная собака, и взмахнул мечом.

Гассан выставил перед собой руку, сосредотачиваясь на полоске стали.

Лезвие вильнуло в сторону и ударилось о стену рядом. Он попытался отскочить подальше, прежде чем меч в руках опытного фехтовальщика последует за ним, но острая боль в правом колене заставила его ногу подвернуться. Гассан упал назад себя.

Измученный болью многочисленных ран и истощённый, он мог почувствовать, как его сила ослабевает. Он инстинктивно вскинул руку и попытался отползти назад, прежде чем Чейн добьет его.

Но меч не опустился, и он услышал только удаляющийся топот.

Гассан смотрел сквозь свои пальцы на пустую пещеру. Когда он обернулся и посмотрел в тоннель, все, что он увидел, это высокую фигуру, убегающую в меркнущем свете кристалла холодной лампы.

Гассан откинулся назад, его сердце бешено колотилось, когда он смотрел на заднюю стену пещеры. Всё было бессмысленно. Не было даже намека на ушедшего гнома… и шар.

Он читал путевые заметки Винн, как она, Магьер, Лисил и Малец нашли древний артефакт в замке среди обледеневших пиков восточного континента. Описание их находки соответствовало тому, что была у гнома.

И где Винн, если Чейн все еще… жив?

Обрывки поэмы всплыли в мыслях Гассана:

«Дети в двадцати и шести шагах стремятся скрыть в пяти углах

Якоря Существования, которое когда-то жило среди Пустоты.

Один, чтобы иссушить Дерево от корней его до листьев.

Заложенный, где проклятое солнце взломало почву.

Вдыхающий пламя, второй сидит в холоде и темноте.

Сидит один на воде, которая никогда не течёт.

Средний берёт ветер как последнее дыхание.

Засел на отмелях, которые всё ещё могут утонуть.

И глотает волны в бесконечной жажде.

Четвёртый уединился в высоком и плачущем камне.

Но последний, поедающий сам себя, заблудился

В глубинах горы ниже места песни лорда.»

«Якоря Существования» это шары. Поэма была загадкой, давая ключи к их местоположению. Винн догадалась об этом даже раньше, чем он.

Были ещё другие шары, спрятанные Детьми Древнего Врага.

Гассан, прикусив губу, боролся с болью в колене. Что он мог сделать теперь? Пойти за Чейном и попытаться проникнуть в его мысли и узнать, куда делся гном?

Это не помогло бы ему. Он уже однажды пытался подслушать мысли Чейна и ничего не услышал, как будто этого человека – не-мертвого – вообще там не было. Даже если он сможет найти гнома…

Что, если Винн нарочно послала этих двоих, чтобы гном унёс шар? Никто не знал бы, куда он пошел, даже она и Чейн.

Беспокойство Гассана переросло почти в паранойю.

Он недооценил ее? Винн могла оказаться такой хитроумной? Знает ли она, что он… собирался сделать? Она понимает, что он больше, чем рядовой член Гильдии, маг или даже колдун?

Винн подозревала, что колдовство все еще было скрыто от мира?

Он провёл рукой по рту, размазывая кровь. Возможно, он был слишком недальновиден, спрыгнув в шахту. Теперь его предало собственное тело.

Медальон на его груди внезапно нагрелся. Среди суматохи своих мыслей он сначала проигнорировал это. У него не было желания говорить с Моджахедом, и он ждал, пока медальон не остынет.

Теплота не исчезала, и он наконец сжал медальон в руке:

«Что?»– потребовал он.

«Возвращайся. И как можно скорее.»

Это не был голос Моджахеда, хотя Гассан и узнал говорившую. Его голова прояснилась от ее торопливых слов.

«Татьяна? – прошептал он. – Что… что случилось?»

«Я не могу сказать, даже через мысли, из-за… Это проснулось и может услышать.»

Дыхание Гассана замерло в груди:

«Как это произошло?»

«Поспеши.»

Медальон в его руках остыл. Он направил волю на него и попытался дотянуться до нее:

«Татьяна!»

Ответ не последовало, и он застыл, не смея даже подумать о том, что могло означать это предупреждение его соратницы. Какая-то часть его предсказывала, что он будет повержен в этом ситте, и ничего больше не сможет сделать. Он был вдали от своего народа слишком долго, и казалось, что в его отсутствие произошло худшее.

Он должен был вернуться домой… и быстро.

Гассан, хромая и держась за стену, пошёл в тоннель, который вел к шахте. Он должен будет выйти тем же способом, которым вошел, – единственный путь, который он знал.

Если существо ушло, он не может тратить время впустую, разыскивая другой выход.

Добравшись до основания шахты, Гассан закрыл глаза и, собрав всю волю в кулак, начал подниматься в темноту.