Текст книги "Об истине и зверях (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Его последователи склонили головы и закрыли глаза, хотя на некоторых лицах было только облегчение, а не скорбь. Он попытался вдохнуть воздух, чтобы упрекнуть их за то, что они преждевременно хоронят его.

Сау'илахк не смог сделать вдох – и при этом не смог двинуть ртом. Он не мог моргнуть или закрыть глаза – или если и делал так, никто этого не замечал… и он все еще мог видеть их.

Ближайший последователь провёл рукой по его старому лицу, чтобы опустить веки. Тем не менее, он видел и слышал их.

Несколько младших Почтительных остались этим вечером рядом с его телом. Трое шептались между собой, пока шепот не стал резкими словами. Они спорили, нужно ли выполнить его последние указания относительно надлежащих похорон. В конце концов, двое победили третьего при помощи изогнутого лезвия, перечертившего его горло.

Но это не принесло Сау'илахку удовлетворения.

Он лежал, немой и парализованный, неспособный сказать им, что не был мертв, как раз когда они раздели и вымыли его иссохшую плоть. Они обернули его в полосы черной погребальной ткани, слой за слоем, так, как подобало для самого почтительного из Почтительных Возлюбленного. Когда они катили полосы по его глазам, снова и снова, он все еще смотрел на них. Он закричал, когда они понесли его прочь, хотя ни звука не слетело с его неподвижных губ.

Они уложили его в небольшой пещере высоко в горах. После этого они вернулись к проходу, и все, что он мог видеть, это грубый камень, перекрывающий зрение на длине руки от него, и мерцающий свет факела. Этот свет начал становиться тусклее, и он услышал, как пещеру заваливают камнями.

Потом свет совсем исчез, и наступила только тишина.

Тихие крики Сау'илахка стали рыданиям, когда он узнал правду от Возлюбленного. У него была вечная жизнь, но не вечная молодость. Вся его красота покинула его, но не его плоть, ставшая тюрьмой после смерти.

Сколько времени он ждал, пока они не пришли?

Что-то появилось в поле его зрения в темноте. Словно искорка, которую он не видел, она появилась около его могилы. А затем ещё – и ещё.

Что-то потянуло, дернуло и порвало полосы ткани на его запавшем животе. Что-то маленькое ударило его по лицу и зарылось в ткань у правого глаза.

Это были черви, жуки или мухи? Или все они? Что-то ползало и мелькало слишком много раз, слишком близко от его обернутого в ткань лица, чтобы проникнуть через бинты до его плоти. Сколько времени это заняло?

Прошли дни, месяцы или даже годы в той темной тишине, пока всё, что он чувствовал и слышал, было их копошение, укусы и грызня? Мысль, что его поедают заживо, не принималась сознанием, как рана, настолько ужасная, что ум не воспринимает её. Ужас сковал все мысли, слишком мучительные, чтобы вынести их.

Сау'илахк лежал там, пожираемый по чуть-чуть, в то время как остальная часть его истлевала, до тех пор…

Однажды ночью Сау'илахк поднялся из темноты дремоты через склон горы, и с его губ сорвался крик, который зрел внутри него больше чем сотню лет. Хоть он больше и не был скован плотью, скорый рассвет вогнал его в панику и погрузил в дремоту, столь темную, какой была ранее его могила. Но он поднялся снова, как только звезды засияли с пришествием сумерек, все еще бессмысленно стенающий и неспособный дотронуться до чего-либо, даже до себя.

Даже сейчас, когда он стоял на дороге, по которой проехала Винн, Сау'илахк дрожал от воспоминаний о тех бесконечных годах. Только те скрежещущие звуки составляли ему компанию в темноте. Они звучали в его мыслях так громко, что сломали бы его высушенные кости, если бы прозвучали в реальности.

Сау'илахк опустился на колени и запустил свои бестелесные руки в дорогу. Он погрузил их в землю почти до плеч, разыскивая мельчайшие искорки жизни.

Будь то червяк, жук или личинка, когда он прикасался к ней, маленькая искра жизни исчезала, питая его. Они значили не больше, чем капля воды в пустыне. Но он упорствовал, медленно пропуская руки через землю. Он проплыл так в сторону от дороги, листья высокой травы прошли сквозь него. И тут он коснулся чего-то еще.

Укол холода помчался через Сау'илахка.

Он выдернул руки из земли, все еще содрогаясь от того, что прошло через его пальцы. Что было скрыто там, вызвавшее это болезненное ощущение? Даже если бы он погрузил свой капюшон в землю, то не увидел бы этого, и у него было слишком мало энергии, чтобы сделать руку материальной и выкопать предмет. Но было похоже…

Этот обжигающий холод пронзал его каждый раз, когда его рука проходила сквозь Чейна Андрашо.

Это не имело никакого смысла, и он вернулся к тщательному поиску пищи из крошечных жизней. Он зарылся поглубже и направился вперёд. Он прокладывал себе путь через поле, травинки даже не вздрагивали при его движении, до тех пор, пока…

Плечо Сау'илахка прошло через кипу цветов, и его вопль стал ветром, всколыхнувшим траву вокруг него. Отшатнувшись, он почти прошел через другую кучку цветов, прежде чем нашёл другой путь. Он горел изнутри, чувствуя дрожь и головокружение, хотя у него не было плоти.

Он уставился на белые бархатные лепестки, а они начали темнеть, сначала став тускло-желтыми. Они увядали и скручивались, словно сгорая, и умерли, осыпавшись на землю и запутавшись в травинках.

Сау'илахк медленно повернулся, осматривая равнину во всех направлениях. Что это было за место с такими скрытыми ловушками, которые могли причинить ему боль?

Всё это показалось ему знакомым. Не так, будто он когда-то был здесь, но он мог что-то слышал об этом. Столь же вечный, как и он сам, его ум был так же способен забывать, как и ум любого живого существа. За более чем тысячу лет никто не будет помнить все. Воспоминания исчезали, особенно те, которые редко использовались.

Все еще голодный, Сау'илахк осторожно скользнул назад к дороге, избегая даже близко подходить к цветам. Не было времени обдумывать это, или то, что он почувствовал под землей. Рассвет был близок, и из-за того, как мало жизни он добыл, он все еще должен найти караван. Как только он покормится должным образом, он испытает мало затруднений при вспоминании этого места, чтобы повторно проснуться здесь на следующий вечер.

Он создаст и поработит более естественного слугу – что-то, что сможет перемещаться в землях Лхоинна. Если он не может найти одну жизнь Винн издалека, одна не-жизнь Чейна Андрашо сможет легко вернуть Хранительницу под его наблюдение.

Сау'илахк двинулся по грунтовой дороге, словно клуб черного дыма в темноте.

Глава 12

Винн открыла глаза от поскуливания совсем рядом, а затем вздрогнула, когда увидела у покрытой корой стены на расстоянии ладони от своего лица влажный нос. Отшатнувшись, она села и чуть не упала с узкой кровати, на которой лежала. Она засуетилась, борясь с одеялом.

На мгновение ей показалось, что она проснулась в дереве-доме Ан'Кроан. Тень сидела у ее ног и поскуливала, но Винн была все еще растеряна.

Кровать не была покрыта сырьем шеот'а, а матрас не был набит сеном и дикими травами. Он был застелен тяжелым одеялом. Она находилась в комнате в миссии Гильдии Лхоинна. Как только она спустила ноги с кровати, ее голова заполнилась воспоминаниями.

Она увидела рощу на заднем дворе у сторожевой башни Гильдии, лес на пути к Дред-Ситту и дикие леса, по которым они проезжали в последнее время. Всё более необжитые места появлялись в мыслях Винн и Тень, снующая в кустах.

– Да-да, – сказала она. – Только… дай мне минутку.

Должно быть, Тени очень сильно нужно было выйти. Но следующая волна воспоминаний показала еду.

Сначала был зал Гильдии, потом – ее комната со всеми запахами, которые не слишком хорошо гармонировали вместе. Поздний завтрак из сушенной рыбы в храме Отца-Языка смешался с колбасой, купленной на гномском рынке.

«Наружу… еда… наружу, наружу!..»

Винн обхватила руками голову:

– Тень, хватит. Всё, я встаю.

Большой тазик для умывания из тёмного стекла стоял около каплевидной двери в комнату. Она поставила его там вчера вечером для Тени, наполнив из кувшина водой до краёв. Сейчас тазик был абсолютно пуст.

– Ты вылакала целый таз?

Тень спрыгнула на пол и пронеслась к двери.

«Наружу, наружу, наружу!..»

Винн со стоном поднялась. Тяжелые серые шторы закрывали маленькое окно, хотя немного света пробивалось у краёв. Она не была уверена, сколько сейчас времени. У противоположной стены комнаты Чейн, вытянувшись во весь свой немалый рост, лежал на другой узкой кровати, с головой накрывшись одеялом.

Ступая босыми ногами по полу, Винн торопливо оделась и как можно тише прокралась к другой двери. Она приоткрыла её и убедилась, что Красная Руда в соседней комнате ещё спал. Он растянулся на полу, вероятно неспособный даже лечь на кровать. Он жил по графику Чейна ещё с поездки с караваном и скорее всего будет спать полдня.

Винн тихо закрыла дверь, и поскуливание Тени сменилось недовольным рычанием.

– Потерпи, – прошептала она, подбирая с пола свою короткую мантию.

Она была слишком обессилена вчера вечером, чтобы сделать что-либо, кроме как заползти на кровать, но теперь она осмотрелась. Стопки книг, чистых листов и пеналов были разбросаны то тут, то там. Две полусгоревшие свечи стояли на маленьком столе, вместе с тигелем и ступкой с пестиком. Моджахед был не особенно аккуратен для Хранителя.

Винн взяла одну книгу. Её облупившееся, позолоченное название, написанное по-эльфийски, гласило: «Источники Элементов. Гласлео асарей, Премин Джхария Авкаша.» Она смутно припомнила имя.

Премин «Лёгкий Серый» или «Свет Сумрака» был одним из нескольких метаологов, ставших Высоким Премином – и единственным таким среди Лхоинна. Приблизительно триста лет назад он подвергался безжалостной критике и подозревался своими современниками в безумном интересе ко всему тайному. Он умер в постели в возрасте всего лишь семидесяти двух после того, как съел тарелку грибов. Было установлено, что он собрал их сам, так что, теория об умышленном отравлении была отклонена.

Винн подняла тонко сработанный пергамент со стола и просмотрела его эльфийские буквы. Это был консервативный трактат об опасностях тавматургических методов, включающих элементный Дух. Что Моджахед искал в нём?

Внезапно, Тень зарычала, схватив подол Винн зубами, и потянула её к двери. Винн опустила книгу и пергамент на стол. Понукания Тени заставили её почувствовать себя немного слишком любопытной. Несмотря на причины Моджахеда, он щедро поделился своими комнатами, и она не должна пользоваться этим преимуществом.

Она накинула свою длинную серую мантию и прихватила запечатанное сообщение, доставить которое ей было поручено. Она остановилась, чтобы найти клочок бумаги и грифель, и небрежно написала отрывистую записку на белашкийском для Чейна, сообщая ему, что попытается вернуться к сумеркам.

– Ладно, пойдём, – тихо сказала она.

Винн только приоткрыла внешнюю дверь, а Тень уже выскользнула и убежала, царапая когтями по полу. Винн закатила глаза и последовала за ней, не потрудившись даже окликнуть собаку.

Узкий проход совсем не напоминал коридор – больше странный, покрытый корой, древесный тоннель. Более высокий, чем широкий, он плавно изгибался впереди. Высокие двери каплевидной формы произвольно располагались вдоль обеих стен. Винн добралась до поворота, после которого пол пошёл под уклон, и спустилась по лестнице.

Когда она достигла палаты, где они встретили Моджахеда, Тень уже скреблась под дверью во внутренний двор. Винн торопливо открыла её, и Тень тут же просунулась в щель, а девушка пошла следом.

День снаружи был холодным и ясным, хотя стены цитадели из красного дерева держали внутренний двор в сумраке. Она терпеливо ждала Тень, надеясь, что та не осквернит художественные клумбы.

Выпрямившись, Винн откинула голову назад. По свету на высоком небе она предположила, что был поздний день. Возможно, ещё подавали обед. Если так, и если она сможет разыскать столовую, там же она сможет найти помощь и выяснить, куда ей идти.

Тень вернулась неторопливой рысью, и Винн открыла ей дверь.

Вернувшись внутрь, Винн услышала голоса, отзывающиеся эхом из следующей комнаты. Она указала Тени вперед и пошла на звук в проход, намного более широкий, чем коридор, ведущий в гостевые покои. Она потеряла след того, кто говорил вдалеке: они, должно быть, уже ушли, когда она ступила в просторную палату с плавными стенами, покрытыми корой.

Оживленное место наполнялось светом из застекленных кристаллами окон, которые высились вдоль стен. Хотя древесное кольцо должно было быть довольно широким, палата не была такой же просторной как столовая в миссии Гильдии Винн. Вместо ширины, она росла вверх.

Центральный, покрытый корой столб, похожий на огромное дерево, возвышался из мозаичного пола. На балках между ним и стенами палаты было, по крайней мере, пять промежуточных этажей. Лестницы из голой древесины шли у стен и вели от одного этажа к следующему. Хранители и эльфы в простой одежде сидели за столами на каждом этаже и болтали на своём напевном языке.

И как обычно слишком много глаз смотрело на Винн, или, скорее, на Тень.

Очевидно, увидеть маджай-хи было почти так же чудно среди Лхоинна, как и в Колм-Ситте. Более того, здесь было известно, что такие существа не жалуют людей – а этот дружил с человеком. Многие уставились открыто, но даже ближайшие удивились, когда Тень прижалась к ноге Винн.

Остатки обеда все еще стояли на столах, и молодые эльфы-посвященные деловито очищали подносы и миски. Винн попыталась разглядеть, где еда подавалась, но вместо этого заметила кое-что другое.

Во-первых, в то время как почти все обыватели были эльфами, небольшая группа Хранителей-суманцев, включая Моджахеда, собралась вокруг одного стола. Он поприветствовал её вежливым кивком, и Винн кивнула в ответ. Его капюшон упал на плечи, и Винн была немного удивлена его вьющимися темными волосами, достающими почти до плеч. Гассан Иль'Шанк, кого она все еще считала другом, стриг свои волосы довольно коротко, как и другие суманские мужчины, которых она встречала.

Она не могла не заметить, что он был единственным метаологом в своей группе. Остальные были одеты в голубое и бирюзовое орденов сентиологов и конамологов.

Во-вторых, в столовой не было ни одного Хранителя в белой одежде, хотя она ожидала этого. Если бы Чиллион принадлежал к какому-то официальному, но неизвестному ордену, то здесь должно было быть хоть немного его товарищей.

Игнорируя удивлённые взгляды во внезапной тишине, Винн надеялась, что все просто вернутся к своим разговорам. Между нею и группой суманцев, сидел один пожилой мужчина-эльф в серой одежде, потягивая бульон из чашки. У него было железное самообладание, так как он совсем не смотрел на нее или Тень.

– Прошу прощения, – сказала Винн по-эльфийски, подходя к нему. – У меня есть сообщение из миссии Колм-Ситта для вашего Высокого Премина. Вы не могли бы указать мне путь?

Он поглядел на Тень перед тем, как ответить ей.

– Наш Высокий Премин находится на миссии милосердия, – сказал он. – Она помогает другим целителям в борьбе с лихорадкой в людском поселении.

Он сказал «лихорадкой» так, как будто она должна была понять то, что под этим подразумевалось, хотя она совсем не поняла.

– Сейчас Премин Гиар из метаологов может принять ваше сообщение, – продолжил он. – Он заведует основными делами в ее отсутствие.

Винн колебалась. Отсутствие Высокого Премина было неожиданно, а назначение старшим главы метаологов было беспрецедентно. В отсутствие Высокого Премина его обычно заменял премин каталогистов, если эти две должности не совмещал один человек. После, как правило, в очереди шёл премин сентиологов.

Винн всей душой хотела избавиться от сообщения, и возможно, если его сочтут несрочным, то не распечатают, пока Высокий Премин не вернётся. Это могло дать ей немного времени и помощь, если сообщение должно вызвать эффект, подобный происходящему в Четбурге.

– Где я могу найти премина Гиара? – спросила она.

– Я сам иду к нему, – сказал кто-то. – Я провожу вас.

Винн повернулась на голос с явным акцентом, и увидела Моджахеда, вставшего из-за стола своих товарищей. Сидя так близко, он, возможно, слышал весь разговор. Что-то в его нетерпеливом поведении заставило ее снова насторожиться.

Пожилой эльф-каталогист кивнул, как будто избавленный от бремени, и Винн уже не могла отклонить предложение Моджахеда. Он собрал свою стопку книг и указал к дальнему концу зала и двери во внутренний двор. Поджав губы, Винн двинулась было за Моджахедом, когда громкое рычание остановило ее.

Тень замерла. Она посмотрела на Винн, а затем на соседний стол, где все еще ели люди. Тень резко встряхнула головой и драматично принюхалась.

– Мы скоро поедим. Теперь пойдём, – призвала Винн. – Сначала дела.

Вдруг она заметила, что в комнате стало очень тихо.

Даже Моджахед уставился на человека, так небрежно говорящего с маджай-хи.

Собираясь заговорить снова, Винн с трудом сглотнула и поёжилась под этими взглядами. Она прошептала сквозь зубы:

– Ладно, пошли.

Тень клацнула зубами и направилась к двери, которую Моджахед все еще держал открытой. Все трое выскользнули наружу в прохладный воздух внутреннего двора, где было гораздо меньше глаз.

– Большая часть преминов и доминов имеют кабинеты в западной части здания, – как что-то само собой разумеющееся объяснил Моджахед. – Метаологи предпочитают юг.

– Я предполагаю по вашему ордену, что вы знаете домина Иль'Шанка, – сказала она. – Вы учились у него?

– Конечно, – ответил он. – Вся моя миссия Гильдии знает домина.

Это озадачивало. Метаологи обычно были затворниками и мало сообщались с остальной Гильдией.

– Он помог мне во время своего пребывания в Колм-Ситте, – добавила Винн. – Когда вы увидите его снова, пожалуйста, передайте ему мою благодарность.

Моджахед ответил глубоким поклоном:

– Несомненно, – сказал он фразу, которую использовал слишком часто.

Винн затихла, пока они шли. Внутренний двор был еще прекраснее при угасающем свете дня. Она задалась вопросом, как вся эта растительность процветает здесь, учитывая, что свет проникал сюда только, когда солнце стояло в зените.

Блестящий плющ опутывал покрытые корой стены Гильдии. Несколько птиц перелетали от дерева к дереву, шелестя листьями. Весь внутренний двор был наполнен жизнью, и она даже не смогла подсчитать виды растений. Большая белка пробежала в кустах на противоположной стороне.

Уши Тени встали торчком.

– Нет, – быстро сказала Винн, хотя Тень пока не рвалась преследовать зверька.

Когда Моджахед приблизился к другой двери, Винн снова откинула голову назад, смотря вверх. Покрытые оставшимися ветвями и листвой вершины древних секвой объединялись в пяти местах, которые возвышались над остальной частью структуры.

Винн опустила голову и обнаружила, что Моджахед держит дверь открытой. Переступая порог, она желала, чтобы он прекратил быть настолько услужливым.

– Офис премина выше, где-то в середине здания, – заметил он.

Эта прихожая была меньше, чем та, где они встретились в первый раз. Он провёл ее через задний сводчатый проход в обширную, открытую палату. Эльфы ценили свет, простор и порядок, но ни одной из этих вещей здесь не было.

Слабо освещенное пространство было заполнено перепутанным множеством трубок из цветного стекла, ступками и пестиками, маленькими, огражденными жаровнями из светлой жести и мисками всех размеров на столах, сделанных из камня, устойчивого к опасным веществам. Вместо скамей, она увидела табуреты, которые намного легче перемещать с места на место. Старые книги и множество древесных, керамических и металлических контейнеров занимали полки, простирающиеся от пола до потолка вдоль стен. Там был только один человек.

Одетый в тёмно-синее, он стоял, склонившись, над книгой на столе в противоположной стороне комнаты. Он поднял голову, и вполоборота посмотрел на них. Моджахед резко остановился, вынуждая Винн сделать то же самое, и ей показалось, что она слышала, как он быстро сглотнул.

– Простите за вторжение, премин, – торопливо сказал он на эльфийском. – Я думал, что найду вас в вашем кабинете наверху.

Эльф в темной одежде выпрямился, и Винн посмотрела на него.

Премин Гиар был почти семь футов высотой, с широкими плечами и явно видной мускулатурой, что было несвойственно людям его народа. Его волосы были скорее каштановыми, чем золотыми.

– Странник Моджахед, не так ли? – спросил он.

– Да, премин. Ещё раз, простите за вторжение.

– Не беспокойся, – заверил Гиар, махнув рукой.

Моджахед слегка отступил:

– Здесь посыльный из Колм-Ситта. Я просто показал вновь прибывшему дорогу.

Он почтительно поклонился премину, указав на Винн, и немедленно повернулся, чтобы уйти.

– Мы освободим ваши покои к ужину, – сообщила она ему.

Если Моджахед и слышал, то не ответил, уходя. К ее позору Винн было жаль, что он не остался.

Премин Гиар не пошёл к ней навстречу, чтобы поприветствовать ее. Он молча облокотился на стол, осмотрел Тень, а затем серую одежду Винн. Наконец, он посмотрел ей прямо в глаза, ожидая.

Винн была вынуждена направиться к нему через столы.

Его лицо было треугольным, как у большинства эльфов, хотя с немного более длинным подбородком. Он казался средних лет, что считалось молодым для должности премина. Его глаза всё больше тревожили, чем ближе подходила Винн.

Они были не такими раскосыми, как у обычного эльфа, не такого янтарного оттенка, и отливали темно-желтым.

– Я странница Хигеорт из миссии Колм-Ситта, – сказала она, пока доставала запечатанное письмо, заполняя неприятную тишину. – Высокий Премин Сикойн просила, чтобы я доставила это.

Премин Гиар не протянул руку и даже не двинулся. Он слегка нахмурился, но даже не моргнул. Наконец, он нарушил тишину:

– Премин Сикойн послала странника-каталогиста, чтобы доставить письмо? Что-то не так?

Его тон был бесцветным, единственное ударение упало на «каталогист», будто само слово было ему неприятно.

– Не знаю, – ответила Винн в притворном невежестве. Она протянула письмо снова, и на сей раз он взял его. Она добавила: – У меня также есть работа по исследованию… в ваших архивах.

Снова он ничего не сказал, просто пристально смотрел на запечатанное сообщение. Его темно-желтые глаза поднялись и встретились с ее. Выражение его лица немедленно изменилось. Он ответил радушным кивком и слабой улыбкой.

Винн еще больше насторожилась.

– Обязательно найдите домина В-горном-хребте, он выделит вам комнаты, – сказал он. – Вы поели?

Несмотря на улыбку, его голос все еще был холоден – и он слишком резко сменил тему. Почему он использовал переведенное имя домина, как будто она не поймет его на исходном языке?

– Еще нет, премин, – ответила она.

– Так поешьте перед походом в архивы. Если посвященные уже закончили выдавать еду, скажите им, что я послал вас. Они что-нибудь найдут на кухне.

– Спасибо, премин.

Винн отступила на два шага перед тем, как повернуться к нему спиной.

Что-то было не так, но она не могла сказать, что. Но так или иначе, она стремилась уйти и надеялась, что не встретит его снова. Когда она прошла через сводчатый проход из этой палаты, она заметила, что Тень не следует за ней. Винн оглянулась.

Тень всё ещё стояла на месте, смотря на премина Гиара. Премин в свою очередь наблюдал за ней, совсем не выдавая удивления или страха.

– Пойдём, Тень, – прошептала Винн. – Время кушать.

Тень повернулась, но не с прошлым своим рвением. Как только они вернулись во внутренний двор, Винн глубоко вдохнула, медленно выдохнула и сочла, что то странное столкновение осталось позади.

Сомневаясь, что сможет найти дорогу до комнат отсюда, Винн вернулась по тому пути, каким пришла. Она заметила небольшую группу людей, выходящую во внутренний двор, придержала дверь и заглянула за дверной проём. Внутри ждал обеденный зал, и Винн почувствовала себя немного увереннее в ориентировании здесь.

Что еще лучше зал был почти пуст.

Немного темного хлеба, козьего сыра и ежевики, оставшейся с конца сезона, все еще лежали с дальнего края одного из столов. Винн кинулась к еде, прежде чем кто-нибудь попытался бы убрать её. Тень была рада даже этой скудной пище. В прошлом она воротила нос от выпечки, но сейчас лопала всё, даже вяленое мясо и хлеб.

Несколько эльфов-посвященных поглядывали на них – в основном на Тень – но никто не приблизился.

– Следи за своими манерами, – сказал Винн собаке, отламывая ей побольше сыра.

Тень щёлкнула челюстями и сглотнула, а затем, скуля, обнюхала край стола.

– Этого пока достаточно, – сказала Винн. – Я должна найти архивы.

Дверь внутреннего двора хлопнула, открываясь.

Винн напряглась на своей скамье, когда премин Гиар шагнул внутрь, его тёмно-синяя мантия струилась у ног. Два молодых посвященных судорожно вдохнули и поспешно убрались с глаз долой. Пристальный взгляд Гиара встретился со взглядом Винн, и ее живот стянуло узлом, когда он двинулся к ней.

– Я рад найти вас, – сказал он, и дружелюбие в его голосе противоречило враждебности в глазах. – Мне сообщили, что обстоятельства изменились. Наша миссия готовится к полной реструктуризации архивов. Работа началась раньше, чем мы ожидали.

Винн опустила ломоть сыра на поднос.

– Очень жаль, что вы проделали такой долгий путь, – продолжил он. – В настоящее время никому кроме архивариусов и их помощников не разрешается входить. Я приношу извинения.

Винн омыла холодная волна потрясения. Она встала и осторожно спросила:

– И сколько времени займёт эта реструктуризация?

– Неизвестно… поскольку это включает большой комплекс работ, – ответил он и немедленно повернулся, чтобы уйти.

Винн осталась стоять, смотря ему вслед. Это было намного хуже того, что произошло в Четбурге после того, как она передала первое сообщение.

– Я не спешу, – бросила она в спину Гиара.

– Тогда ваше пребывание здесь будет долгим, – ответил он, не оборачиваясь. – Конечно, вы можете посетить публичные библиотеки на нижних этажах.

И ушел.

Винн была ошеломлена, словно её по голове ударили. Ей никогда не приходило в голову, что она будет отрезана от архивов. Даже ее начальники не зашли так далеко. Расстройство и потеря были подавляющими, а затем потрясение сгорело в пламени гнева.

Что это за проклятие Сикойн, вложенное в сообщения?

Винн продала священный кристалл холодной лампы, чтобы доехать более скрытно, чем планировали её начальники. Чейн страдал во время поездки с караваном. Красная Руда все еще следовал за ней по пятам, пытаясь вынудить ее двигаться дальше.

А она была ограниченна издалека Сикойн.

Что происходило в ее собственной миссии Гильдии? Сначала было похоже, что они стремятся избавиться от неё на достаточно долгое время, но удерживая её связями с Гильдией и под надзором. Теперь казалось, что она осталась Хранителем только номинально.

Тень тихонько зарычала.

Винн задалась вопросом, отреагировала ли собака на поведение премина Гиара или поняла то, что только что произошло.

Два оставшихся посвященных все еще смотрели на дверь внутреннего двора. Они бросали косые взгляды на Винн, будто она принесла в их жизнь что-то, внушающее страх.

Винн выбежала из обеденного зала, таща Тень за собой. Оказавшись снаружи, она задыхалась от гнева, обиды и паники. На сей раз спокойствие внутреннего двора не помогло ей. Ей хотелось стукнуть что-то – или кого-то.

Неизвестное предупреждение Сикойн было так страшно, что Гиар закрыл все архивы? Это не казалось правдоподобным. Или действительно архивариусы были заняты обширной перестройкой, а Гиару доложили об этом только несколько минут назад? Это было ещё более неправдоподобно.

Звук шаркающих шагов и плеска воды прервал мысли Винн. Молодой новичок, девочка четырнадцати лет, тащила ведро по дорожке в другом направлении.

– Извиняюсь, – окликнула её Винн, поспешив за девочкой. – Ты можешь показать мне, где архивы?

Девочка моргнула. Вопрос, казалось, смутил ее, когда она посмотрела на серую одежду Винн. Она указала вверх выше внутреннего двора:

– Там.

Винн посмотрела туда, куда указывал палец девочки. Новичок указала на одну сторону кольца красного дерева под одним из пяти шпилей.

– Спасибо, – сказала Винн. – Тень, пошли.

Они поспешили вокруг периметра внутреннего двора, оставив девочку-эльфа смотреть им вслед.

Винн продолжала смотреть вверх, пытаясь понять, в какую дверь входить. Когда ей показалось, что они с Тенью были близки, она подошла к первой двери, которую увидела. Она и Тень скользнули в палату большего размера, чем прихожая. Она была пуста и вела в широкий проход с большим количеством дверей. Почти сразу она услышала громкие голоса.

Винн пошла на звук. Она поторопилась войти в проход, увидела лестницу, ведущую вверх, и двинулась вперед.

– Что это значит?! – кричал кто-то на эльфийском, но с тяжелым суманским акцентом. – У вас нет власти над архивами! Я был здесь утром, и не было и признака, что будет закрыто.

Винн увидела вершину бирюзового капюшона наверху в проходе и подошла немного ближе.

Два суманца-конамолога в бирюзовых одеждах – человек средних лет с поседевшими темными волосами и другой, помладше, возможно странник – негодовали. У левой стороны прохода стояла пара вооруженных патрульных, Шейиф. Первый стоял на месте, смотря вперед, как будто суманских Хранителей не существовало вовсе. Он и его коллега-женщина блокировали проход.

Винн перешла к правой стене, чтобы лучше видеть. За патрульными в проходе широкая винтовая лестница круто поднималась вверх. Она не могла разглядеть, куда она ведёт, но на мгновение, отвлеклась от спора.

В проходе не было запертой двери, как в архиве ее миссии. Частично, это объясняло присутствие Шейиф, хотя она никогда не слышала, чтобы вооруженных охранников размещали в миссии Гильдии. Даже когда призрак угрожал ее миссии, были пределы того, что капитану Родиану разрешалось делать.

– Мои извинения, господин, – непререкаемо заявила женщина-патрульный. – Архивы были закрыты до следующего приказа.

– А где первый приказ? – проворчал старший суманец. – Я буду говорить с Советом Преминов об этом нарушении межотраслевого протокола!

Женщина даже не моргнула. Ее коллега-мужчина был так же тих и невыразителен. Не получив ответа ни от одного из Шейиф, суманские Хранители отвернулись. Младший посмотрел на Винн, когда они проходили мимо.

– Не беспокоить, – сказал он по-нумански. – Оказывается, не у всех Хранителей есть полные права в этой миссии.

Старший сердито ворчал на суманком, пока они спускались вниз.

Винн была уверена, что эти двое не пришли бы сюда, если бы премин Гиар сделал официальное объявление. Это он устроил закрытие архивов, как один из здешнего Совета Преминов, а также выполняющий обязанности Высокого Премина. Неужели всё это только чтобы задержать её? Это заставило Винн задаться вопросом, что еще было в сообщении Сикойн.