Текст книги "Об истине и зверях (ЛП)"

Автор книги: Барб Хенди

Соавторы: Дж. С. Хенди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Глава 8

Для Чейна это третье морское путешествие было наполнено мучительным экспериментированием методом проб и ошибок. Он с наступлением сумерек в одиночку сходил на берег в нескольких портах по пути, чтобы закупить маленькие бутылки.

Несколько раз он отыскивал домашний скот, выбирая такие места, чтобы одно пропавшее животное не подняло тревоги сразу. И только раз отпил темное живительное вещество из чаши Вельстила. Покормившись, он использовал чашу, чтобы заполнить бутылки. Они, сейчас лежащие на дне его сумки, долго позволят ему не голодать в будущем, когда может оказаться меньше возможностей для охоты.

Вскоре, он пришел к выводу, что больше не может откладывать одно дело. Он решительно отказался от компании Винн, чтобы в одиночестве поработать в своей каюте. Он вновь не появлялся в течение нескольких ночей. Его первая попытка воссоздать смесь Вельстила оказалась болезненна и неудачна.

Он провел три дня и три ночи в бреду между дремотой и бодрствованием, где его неотступно преследовал страх перед солнцем. Или он использовал слишком мало «платья покойницы» – «вепрева колокольца» – или неправильно оценил пропорции других компонентов. Когда этот эффект прошёл, причём гораздо быстрее, чем он ожидал, он увеличил дозу «платья покойницы» вдвое.

Результат был ещё хуже.

Он корчился в судорогах на своей койке, звук волн, бьющихся о корпус корабля, почти оглушал его. А днём он почти не мог сдержать ещё и страх, как будто солнечный свет мог собраться и чёрвём проникнуть через корпус, чтобы найти его.

Винн каждую ночь стучала к нему, зовя его по имени сквозь запертую дверь.

На пятую ночь этого кошмара даже зверь в нём затих, как будто умер, и он понял, что был ближе к правильной формуле. Он вышел из каюты поздно вечером на шестой день эксперимента, все еще так и не уйдя в дремоту, и Винн тут же кинулась к нему.

– Что ты делаешь там? Зачем ты запираешься в своей каюте?

Ее тон был требователен, но глаза были заполнены тревогой.

– Мне необходимо одиночество, – сказал он, сцепив руки за спиной, чтобы она не увидела, как они дрожат. – Скоро мы опять будем среди людей. Я провожу свое время так, пока могу.

Она выглядела грустной и расстроенной от его очевидной лжи, но больше давить на него не стала. Он никак не мог всё рассказать ей, не при её отношении к устройствам Вельстила. Она всегда вспыхивала при виде чего-то из них, и лишь подтвердит своё отвращение, если увидит, что смесь творит с ним. И что она подумает о Чейне, когда узнает, что он пытается воссоздать что-то из технологий Вельстила, того, кто провел ее и ее товарищей через полконтинента?

Три ночи спустя Чейн попробовал еще раз, хотя влияние последней дозы ещё не полностью прошло. Хуже всего было то, что запасы трижды очищенной воды подходили к концу.

В начале плавания он собрал чистую дождевую воду в миску, выставив её из иллюминатора. Она была вскипячена в стеклянном сосуде, стерилизованном древесным спиртом, а это было нелегко в условиях корабельной качки, так как ему приходилось удерживать и склянку, и горелку неподвижными. Пар поднимался в керамическую трубку, длиной с локоть, охлаждался и капал в другую стерильную чашу. Процесс был повторен дважды. В бутылке осталась меньше чем четверть дождевой воды.

С тех пор дождя не было снова.

У Чейна хватит воды только на одну попытку до того, как они достигнут Сорано. Когда он на рассвете закончил готовить третью партию, ее цвет, структура, чистота и прозрачность точно соответствовали оставшейся половине пузырька, что изготовил сам Вельстил.

Побочные эффекты казались неизбежными, хотя Чейн учился переносить ужас перед светом, эту паранойю преследования солнцем. Но когда он поднял пузырёк с гораздо меньшей дозировкой, чем он употребил сначала, он помедлил: какую же установить теперь? Наконец, он остановился на ширине ногтя.

Как Вельстил переносил этот… препарат мертвых без единого признака дискомфорта?

Чейн наблюдал, как фиолетовая жидкость плещется в бутылочке, зажатой в его дрожащей руке. Он опрокинул пузырёк в глотку, запив большим глотком воды. Он посмотрел на три оставшихся пузырька из этой партии и понадеялся, что не должен будет вылить их в море, как последние два.

Этого и не потребовалось, но долгожданный успех не принес ему облегчения.

Когда солнце поднялось над кораблём, Чейн забился в угол в изголовье койки и дрожал в этом аду в третий раз. На четвертую ночь он смог покинуть свою каюту и найти Винн. Она очень тревожилась за него.

Время потеряло значение, волны мчались мимо одна за другой. Однажды вечером Чейн стоял на палубе, ветер дул ему в спину, и он услышал легкие шаги Винн.

– Сорано близко, – сказала она. – Мы причалим ещё до первого колокола.

Он обернулся и обнаружил, что она смотрит на береговую линию, хотя ее смертные глаза не могли ничего различить в темноте. Пряди тёмно-русых волос метались по ее оливково-смуглым щекам.

Они возвращались в мир снова.

* * *

Винн не знала, что они найдут в портовом городе Сорано. Она читала только, что дальше на юге Суманская Империя, а на востоке – Лхоинна. Когда она шла рядом с Тенью по улицам, она не могла не заметить кое-что примечательное в окружающих людях. Но осознание пришло только тогда, когда Чейн поражённо выдохнул:

– Они все похожи на тебя.

Он не был неправ.

Винн никогда не бывала в этой части мира, никогда не заезжала дальше на юг, чем до Витени. Пока она росла, она видела, что люди в Колм-Ситте с ее цветом кожи и волос есть – но очень немного.

Хорошо сложенные, круглолицые, люди Содружества Ромаграэ не были столь высоки, как нуманцы Малурны, Файнера или Витени, и не такие смуглые, как суманцы. Почти все проходящие мимо носили странные брюки и хлопковые туники белых и светлых цветов. Но у всех была кожа с оливковым оттенком, тёмно-русые, легкие, вьющиеся волосы и глаза, такие же, как у неё.

Винн смутилась, когда заметила, как внимательно Чейн разглядывает каждого прохожего. Его открытое восхищение заставило ее чувствовать себя неловко.

Улицы Сорано были чистыми, в большинстве своём вымощенными светло-коричневым песчаником. Маленькие открытые рынки, казалось, встречались на каждом шагу, гораздо чаще, чем в знакомых ей нуманских городах, или по крайней мере в Колм-Ситте. Она нашла сразу три вдоль одной широкой улицы. За прилавками стояли или купцы, или фермеры с зерном, выращенным на севере. Количество товаров было впечатляющим.

Горки маслин, сушеных фиников, рыбы и баночек с маслами, приправленными травами, высились на каждом прилавке. Иногда запахи напоминали Винн то, как пах домин Иль'Шанк и его покои – пряно и экзотично. Она ненадолго замедлилась, когда они проходили мимо сложенных рулонами тканей с яркими цветочными узорами, распространенными в странах Суманской Империи дальше на юге.

Время ужина давно прошло, и поэтому большинство лавок закрывались. Чейн все еще рассматривал жителей, шагая рядом с Винн. Это начало немного раздражать её.

– Так вот откуда ты родом… – произнёс он. – Это твой народ.

– Не говори глупостей, – ответила Винн. – Я – гражданка Малурны и Хранительница Знаний из Колм-Ситта. Там мой дом и мой народ.

– Но… как ты попала туда?

Каждый раз, когда её спрашивали о её происхождении, Винн отвечала, что сирота, и говорила, что в Гильдию ее передали родственники. По правде говоря, она не знала этого наверняка, но родители, кем бы они ни были, были мертвы для неё. Но Чейн никогда раньше не спрашивал.

– Домин Тилсвит нашел меня в деревянном ящике у главных ворот, – сказала она наконец. – Не было никакой записки или чего-то вроде, только большой кошелек с монетами под одеялом, его было достаточно, чтобы некоторое время прокормить младенца.

Чейн остановился:

– Но это, должно быть, земля, откуда ты родом.

Винн не верила в родовые воспоминания или культурные связи через кровь. Люди воспитывались событиями, происходящими с ними, и окружающей средой, а главное – собой. Любой дурак знает это. Люди на улицах были просто толпой незнакомцев, с которыми они мимолётно столкнулись по пути.

Чейн продолжал пристально изучать ее.

– Что? – спросила она.

Он резко покачал головой и отвел взгляд, продолжив наблюдать за людьми. Они все жили своей жизнью под странными уличными фонарями, похожими на тыквы, из выпуклого цветного стекла бледно-желтого, оранжевого, голубого и фиолетового цветов.

– И что теперь? – спросил он. – Найдём гостиницу или попытаемся купить фургон и немедленно уехать?

Тень тихонько зарычала и с гневом покосилась на Винн.

– Что случилось, девочка? – спросила она.

Она собиралась наклониться и дотронуться до головы Тени, но собака бросилась прочь прямо через рынок.

– Тень! Вернись! – вскрикнула Винн и кинулась за собакой.

Она слышала, что Чейн прокричал что-то сзади, но проигнорировала его. Она была слишком занята, пытаясь удержать хвост Тени в поле зрения, поскольку он метался в редеющей толпе у палаток.

– Тень, не время для игр! Вернись сюда… сейчас же!

Тень ненадолго замедлилась, загнанная в угол. Винн почти догнала её, но собака снова метнулась в сторону, исчезая из вида.

– Что с этим животным? – воскликнул Красная Руда, его голос был дальше, чем Чейна.

Винн продолжила преследование. Киоски и магазины сменились зданиями большего размера и более тихими улицами. Почти запыхавшись, она вылетела на открытое место. Берег был на виду, и она предположила, что они к югу от доков в предместьях города.

Тень сидела на обочине грунтовой дороги.

Винн нагнала её, слишком тяжело дыша, чтобы ругаться. Она схватила загривок собаки, больше чтобы устоять на ногах, и наклонилась к ней, пытаясь отдышаться.

– Не делай… так больше, – сказала она, задыхаясь. – Что с тобой?

Чейн присоединился к ним, хотя он совсем не задыхался. Красная Руда подошёл немного позже, раздражённо пыхтя, его короткие ноги не были предназначены для быстрого бега. Кроме того, в одной руке у него был железный посох и их сундук на плече.

– Посадите это животное на привязь, – прокашлял он.

Тень наморщилась и прошлась языком по носу. Но Чейн смотрел вперед за них.

– Вы не чувствуете запах? – сказал он. – Тень сделала гораздо больше.

Винн выпрямилась и проследила за его взглядом.

У берега стояли фургоны всех форм и размеров, от больших, почти что домов на колёсах, до крытых простым тентом. Шесть или больше походных костров пылали в темноте, освещая тех, кто сидел вокруг них. Мужчины и женщины загружали коробки или склонялись к лошадям у коновязи. Одна старая женщина вела мулов в соседнюю конюшню, вдвое меньшую, чем другие строения.

Винн почувствовала мягкое движение у ног и посмотрела вниз. Тень прижалась ближе.

«Нет… Чейн… фургон… остаться… Винн… люди»

Разбитые слова Тени, которые были сказаны собственным голосом Винн, сделали намерения собаки довольно ясными.

– Стоянка каравана, – прошептала Винн.

Тень фыркнула.

* * *

Чейн мельком глянул на Тень. Он уже решил, что они должны путешествовать внутрь страны сами. С Красной Рудой и Тенью они могли вставать лагерем днем и ехать ночью, как он и Винн делали на пути в Дред-Ситт.

Винн погладила голову Тени, задумчиво наблюдая за лагерем караванщиков, и Чейн понял, что снова она изменила их планы. Или, скорее, Тень изменила.

– Давайте посмотрим, может быть, кто-то отправляется вглубь страны и продает проезд, – предложила Винн.

– Я расспрошу, – сказал Красная Руда и собрался уже уходить, но тут вмешался Чейн:

– Подожди, – он шагнул ближе к Винн. – Нам следует просто купить маленький фургон и поехать самим. Тогда мы сможем установить собственный темп.

Она смотрела на него, размышляя. Она ясно поняла то, чего он не сказал, но подразумевал. Он спит целый день, а это может вызвать осложнения в путешествии с другими.

– Ты уверен? – спросила она. – Караван мог бы быть…

Тень громко зарычала и клацнула челюстями на Чейна.

– Остановись, – прикрикнула Винн и схватила морду Тени.

Чейн наблюдал, как их взгляды, встретившись, замерли. Красная Руда тоже смотрел, хотя и не спрашивал, что происходит. Внезапно, Винн вздрогнула.

– Что? – спросил Чейн, желая отвлечь ее от Тени.

– Она… она думает, – начала Винн. – Она настаивает, что ее путь безопаснее.

– Нет, – сказал Чейн, его взгляд перемещался с неё на Тень. – Мы сможем добраться самостоятельно. Я защищу нас.

Тень зарычала так громко, что Чейн насторожился, боясь, что шум может привлечь нежелательное внимание. Винн казалась обеспокоенной, будучи вынужденной выбирать между ними. Тряхнув головой, она закрыла глаза, все еще держа собаку. Когда она открыла их снова, она неловко глянула на Красную Руду, прежде чем встать.

– Тень не собирается согласиться на это, – сказала она Чейну.

– Тень? – переспросил Красная Руда. – С каких это пор животное принимает решения?

Винн смотрела только на Чейна.

– Она волнуется по поводу Стихийных Духов. Если я буду в дикой местности одна… они попытаются убить меня снова.

– Духи? – продолжал задавать вопросы Красная Руда. – Убить тебя? О чем вы говорите?

Никто не ответил ему.

Чейн на мгновение закрыл глаза. Тень была права, и он должен был согласиться раньше, чем собака привлечёт всеобщее внимание. Это заставило его задуматься: Тень была осведомлена обо всём и явно имела свой собственный план. Собака высказала своё мнение, и Винн согласилась. Они должны будут путешествовать с людьми.

Красная Руда стоял, ожидание объяснений.

Чейн шагнул вперед, указав гному на караван:

– Иди. Мы поговорим позже. На данный момент пора торговаться.

* * *

Следуя за своими спутниками, Винн все еще была потрясена тем, как страстно Тень её убеждала. Собака еще раз показала ей те же самые пугающие картины Духов, пытающихся убить её корнями поваленного дерева. И Винн чувствовала страх самой Тени, которого не присутствовало раньше.

Как только Тень решалась на что-то, говорить с ней становилось также трудно, как с ее отцом, Мальцом. Несмотря на резкие методы Тени, Винн не могла не согласиться с ней.

Скоро они достигли ближайшего скопления мулов, выпряжённых из фургона, выше их раза в два. Облупленные потёки яркой краски намекали, что когда-то он был покрашен. Люди вокруг загружали или разгружали фургоны, перетаскивая различные тюки между деревянными крышами. Некоторые ухаживали за животными, в то время как другие готовили еду на открытом огне. Гудение голосов заполняло воздух.

В то время как некоторые имели тот же самый тон кожи как у людей из города, другие были более бледными или темными. Было два суманца, возможно, из племен пустыни, но ни одного иностранца или гнома. Но казалось, что рост или нация не имеют здесь никакого значения. Большинство носило толстую кожаную одежду, достаточно прочную для долгих путешествий, и гибкие тростниковые шляпы, или тюрбаны из грубой ткани.

Молодая девушка в кожаных бриджах и лоскутном одеянии коричневого цвета присела у соседнего огня. Она следила за большим железным чайником и варила там же несколько яиц, готовя и еду и напиток одновременно.

– Я могу поговорить с руководителем? – спросила Винн, надеясь, что кто-то здесь понимал по-нумански.

Девушка поднялась, ее черные косы даже не покачнулись. Она указала на крупного мужчину в пальто из замши, присевшего перед колесом фургона и внимательно его осматривающим.

– Адрино, – сказала она. – Вождь Адрино общается по поводу любой торговли от имени нашего клана.

– Спасибо, – ответила Винн и направилась к нему, но её уже опережал Красная Руда.

Она надеялась, что гном даст ей проявить ее лидерство, а не попытается сразу вести торги. Она развязала плащ, чтобы показать короткую мантию серого цвета.

– Мастер Адрино? – спросила она.

Он отвернулся от колеса телеги и встал, уперев руки в бока, как будто не собирался тратить время на приветствия. Но увидев ее спутников, он явно растерялся. Он был высок, как Чейн, и также чисто выбрит, с длинной, золотисто-рыжей косой, спадающей на спину и повязанной потёртой золотистой лентой.

Винн вежливо поклонилась ему.

– Я странница Хигеотрт из Гильдии Хранителей Колм-Ситта.

– Колм-Ситта? – повторил он, с акцентом растягивая гласные. – Вы проделали долгий путь от дома.

– Да. Я доставляю официальное сообщение премину миссии Гильдии Лхоинна. Какие-либо фургоны направляются туда?

– Что вы можете предложить за проезд? – спросил он прямо.

– Охрану, – вмешался Красная Руда, показав на себя, Чейна и даже Тень.

Он уже казался слишком настойчивым – особенность гномских торгов. Но Винн надеялась, что всё обойдётся.

– У нас уже есть охранники, – Адрино вернулся к изучению колеса, но перед этим цепко осмотрел Красную Руду и Чейна.

– Не такие, как мы, – категорично заявил Красная Руда. – Даже близко.

Его поведение возымело ненужный эффект. Винн была почти уверена, что вождь не хочет продолжать торги. Красная Руда обычно был довольно силён в этом. Адрино же ясно видел, что единственная выгода в такой ситуации будет для гнома, и лоб вождя каравана наморщился.

Винн собиралась уже вмешаться, но вдруг Чейн спокойно сказал:

– Мы возьмем на себя ночные часы. Ваши охранники отдохнут для дневной смены.

Адрино внимательно посмотрел на него:

– Вы будете ночным патрулём? Вы знаете, что нужно делать?

– Да, и к тому же, у нас есть… волчица. Она хорошо обучена.

Винн зажала рукой пасть Тени на случай, если собака поняла, что он сказал.

Адрино наконец кивнул.

– Хорошо. Мои люди смогут больше спать, но у вас должен быть собственный транспорт и провизия. У нас нет мест, а уезжаем мы на рассвете.

* * *

Когда вождь каравана ушел, Чейн наблюдал, как выражение лица Винн стало встревоженным. У них еще не было фургона, а город будет закрыт на ночь.

– Я раздобуду фургон и лошадей, – заверил он ее, оглянувшись на путь, которым они пришли. – Ты и Красная Руда попытайтесь найти побольше еды на ближайшем рынке.

– Разве не я должен иметь дело с торговлей? – осведомился гном и скрестил руки на груди, все еще держа посох, как будто неудача задела его.

Обычно он был бы прав, но Чейн не собирался соглашаться на любой фургон. У них впереди все еще был долгий путь, Винн должна найти подсказки в Лхоинна и развскать остатки давно забытого ситта. Они не могли позволить себе купить абы какой фургон.

– Свежие продукты тоже важны, – сказал он Красной Руде. – Помоги Винн.

Если эта лесть подействовала на гнома, он не показал этого.

– Идём, – сказала Винн. – У нас только сегодняшний вечер. После встретимся здесь.

Коротко взглянув на Чейна, Красная Руда последовал за Винн и Тенью к городу.

Чейн пождал, пока они не уйдут из поля зрения, а затем направился к берегу. Стоянка каравана в предместьях города была не единственным местом, куда доставляли груз из порта. Он держал путь вдоль южного конца береговой линии, пытаясь разглядеть какую-нибудь крупную конюшню рядом со складами. Это не заняло много времени.

Он нашёл подходящее место у проселочной дороги и осмотрел все ближайшие улицы. Проверив широкие устойчивые ворота, он обнаружил, что они заперты и даже не двинулись под его весом. Факт, что они были заперты изнутри, принес ему некоторое облегчение. Это означало, что был другой выход – или вход. Значит, владелец закрыл их на ночь, и, следовательно, ему понадобился другой выход.

Ближайшие люди были в двух кварталах отсюда, и он скользнул вокруг здания, вниз по переулку. Задняя дверь конюшни была заперта на навесной замок. Потребовалось немного усилий и шума, чтобы сместить пластину от дверного косяка.

Внутри его приветствовало мягкое шуршание, наряду с запахами кожи, сена и навоза в пыльном воздухе. У задней стены были свалены в беспорядке вилы и тюки сена, но черный мерин и гнедая кобыла стояли в ближайших стойлах. Они были самыми молодыми и здоровыми из всех шести лошадей. Он нашёл упряжь у передней стены и взял пару поновее. Но относительно фургона у него не было такого выбора.

Единственной повозкой внутри была большая, двухколесная телега. Вряд ли это было единственное транспортное средство рядом с доками, шестью лошадьми и множеством упряжи.

Чейн вышел и обошёл конюшню вокруг. У левой стены он нашел большой фургон и поторопился осмотреть его.

Облучок был длинным и крепким. Борта были обшиты досками, рядом высились скобы для брезента. Свернутый холст обнаружился уложенным под сиденьем. Фургон подходил идеально, за исключением двух вещей.

Левое, оббитое жестью колесо было приковано цепью к железному кольцу, вделанному в булыжники переулка. Чейн решил не ломать его, пока не будет полностью готов уехать. Другая проблема стала очевидной, когда он вернулся к задней двери конюшни.

Чтобы запрячь лошадей, он должен будет вывести их к фургону. Он ожидал, что сделает это внутри, а затем просто откроет главные ворота и уедет. Теперь он должен будет запрячь двух лошадей, одну за другой, в открытую. Если его заметят, то могут подвергнуть сомнению его действия.

У него не было времени, чтобы искать в другом месте, понадеявшись на что-то более доступное. Кроме того, даже если кто-то на рассвете обнаружит, что фургон и лошади пропали, то вряд ли проследит его от стоянки каравана с их фургонами и упряжами. Он просто должен поспешить и закончить, чтобы его не заметили.

Чейн кинул упряжь на облучок фургона и вернулся в конюшню, чтобы вывести черного мерина. Тот последовал за ним без возражений, и он спокойно запряг животное. Он поторопился назад за гнедой кобылой, но она тихо фыркнула, когда он взялся за ее повод.

– Тсс, – протянул он, поглаживая ее бархатный нос.

Она вышла вслед за ним, и он поставил её рядом с мерином. Когда он принялся за дело, запрягая ее, протяжный скрип прокатился по тихому переулку.

– Кто здесь? – спросил мужской голос.

Чейн скользнул вокруг фургона и замер у противоположной стены здания.

Шаги приблизились, и коренастый человек с темной бородой и стянутыми на затылке волосами, прорезанными сединой, подошёл к нише за углом. Он остановился, сразу увидев Чейна. Сначала, он казался больше удивленным, чем обеспокоенным. Возможно, воровство не было распространено здесь.

– Что ты делаешь? – спросил он, и когда Чейн не ответил, его лицо помрачнело. – Не двигайся!

В другом месте обычный охранник уже звал бы стражу.

Чейн метнулся вдоль стены, но прежде чем он достиг угла, человек кинулся назад и пропал из виду. Чейн вернулся в нишу, и тут же зубцы вил показались у его лица. Он отпрянул в сторону, но внешний зубец скользнул по его виску.

Небольшое жжение поднялось на коже под волосами. Он схватил черенок вил левой рукой, и конец другого зубца пробил его запястье. Он потянул вилы на себя, и его правый кулак двинул охранника по скуле. Человек тяжело свалился назад в открытую заднюю дверь, когда Чейн резко отпустил вилы.

Зверь в нем изо всех сил попытался проснуться.

Чейн стоял и смотрел, как мужчина безвольно шевелится в дверном проеме. Но он хотел другого убийства, другого момента истины, как всегда было при кормлении. Возможно, это его последний шанс. Никто не узнает, даже Винн, кроме…

Даже зверь в нём казался вялым и заторможенным, как будто не вполне отошёл ото сна. Его странная беспечность обеспокоила Чейна.

Когда он вернётся на стоянку каравана, они не уедут сразу же. Украденный фургон – это одно, но мертвец – уже совсем другое дело. Это приведёт к более тщательному поиску преступника.

Зверь в нем внезапно ожил и в расстройстве завыл.

Чейн укусил, но между его зубами не было ничего. Он мог увезти тело подальше в фургоне, выкинуть его где-нибудь у берега, где его будет труднее обнаружить, и спокойно вернуться к Винн.

Он все еще колебался, поскольку Винн запретила ему убивать любое разумное существо.

Нет… она запретила ему убивать, чтобы кормиться.

Чейн вновь и вновь боролся с собой, чтобы следовать за ней. Даже если он оставит охранника в живых, как только тот очнётся, то сразу же поднимет тревогу.

Зверь в нем заметался, пробудившись. Избавившись от своей странной заторможенности, он бросился вперёд, пытаясь порвать свои цепи.

Чейн наклонился и обеими руками схватил голову человека. Одним быстрым рывком он сломал охраннику шею. Тело человека напряглось и тут же, обмякнув, осело на солому конюшни.

Зверь завыл. Чейн вздрогнул, как будто в самом деле услышал его гнев, отрицание.

Он перешагнул через порог и вытащил тело, чтобы забросить его в фургон. Он накинул непромокаемый брезент и в последний раз огляделся, осматривая конюшню. Спохватившись, он захватил мешок овса, два ведра и кипу одеял.

Всё это он делал чисто автоматически, внутри же Чейн испытывал боль от того, что он не сделал больше. У него был один-единственный шанс, и он не воспользовался им.

Наконец, он взял тяжелую лопату, прислонённую к стене, и рубанул острым концом по цепи, сковывающей переднее колесо. Она легко сломалась, но и лопата тоже. Он забросил лопату в фургон и поднялся на облучок, подбирая поводья.

Отогнав фургон на юг от города, он подальше отъехал от стоянки каравана. Он свалил тело с крутого берега, не потрудившись посмотреть, как оно упадёт в воду, и бросил сломанную лопату следом. Когда он направился по пересеченной местности обратно, разыскивая дорогу назад к городу, он довольно нескоро нашёл походные костры стоянки.

Чейн добыл то, в чем они нуждались. И, по крайней мере, частично выполнил требование Винн.

* * *

Винн была вполне довольна, когда возвращалась назад, неся три тяжелых бурдюка с пресной водой. Красная Руда тащил мешок, почти целиком заполненный картофелем, морковью и каким-то странным сортом яблок, которых она никогда не видела прежде. И, конечно, там была вяленая рыба.

Они также приобрели пестрые яйца, глиняную банку маслин в собственном соку и небольшой круг козьего сыра, запечатанного в воске. Если вылазка Чейна также будет успешна, то они ещё успеют поискать в прибрежном лесу дрова.

Когда они дошли до стоянки каравана, уже гораздо меньше людей бодрствовало. Некоторые расположились на одеялах вокруг тлеющих угольков костра. Но Винн не увидела и признака Чейна.

Что они будут делать, если он не сможет найти транспорт, который послужил бы ему надёжным укрытием в течение дня?

– Он приедет сюда, – сказал Красная Руда. – Но почему он…

Гном не закончил, поскольку Винн нашла то, что искала.

Чейн вел фургон вдоль грунтовой дороги. Он ехал не от города, а с юга. Он натянул поводья, подвязал их и спрыгнул на землю. Две прекрасные молодые лошади в новой упряжи были запряжены в большой фургон с высокими бортами и толстыми задними дверьми. Это было больше, чем ожидала Винн, и этот приятный сюрприз заставил её почувствовать себя неуютно.

– Сколько ты заплатил? – тихонько спросила она.

– Ни монеты, – ответил он. – Я выменял его.

– Выменял? – эхом отозвалась она. – Выменял на что?

Ее беспокойство выросло, когда он ответил не сразу.

– На кое-какие железки Вельстила, – сказал он. – Один только их металл стоит очень недешево.

Винн никогда не нравилось то, что Чейн сохранил все таинственное имущество Вельстила. Продать что-то из этого было на её взгляд, наилучшим способом избавиться от него, особенно если кто-то собирался переплавить эти приспособления.

Она улыбнулась, гладя шею красивой гнедой кобылы.

– Молодец. Ты становишься столь же искусен в торгах, как и Красная Руда.

Вдруг она заметила темную линию, прочертившую его рукав и ладонь.

– Больно?

– Мелочь, – сказал он, отворачиваясь. – Мы должны подготовить фургон.

* * *

Как раз перед рассветом Чейн лежал, завернувшись в одеяло, на постели в фургоне, слушая суматоху подготовки каравана снаружи. Красная Руда, Винн и даже Тень устроились на скамье впереди, готовые отправиться.

Никто не приехал, разыскивая фургон или лошадей.

Чейн все еще не снял свой тяжелый плащ и надел перчатки с шарфом. Маска и очки лежали рядом с его головой, как и оба его меча. Если караван подвергнется нападению днём, он узнает это и будет готов.

Он вынул узкую коробку в кожаном переплете из пакета Вельстила и открыл ее, доставая стеклянный пузырек, содержащий фиолетовую смесь.

– Уезжаем, – сказала Винн.

Красная Руда проворчал что-то в ответ, и фургон тронулся.

Чейн проглотил часть содержимого пузырька и вернул его в коробку. Он уже мог почувствовать горячие лучи солнца над холстом фургона.

Это будет долгий день.