Текст книги "Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны"

Автор книги: Б Липов

Соавторы: С Ящук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Тройка судейских тоже не бездействовала: переписывала набело словесный эквилибр необходимых документов.

Наконец, суд продолжил заседание. Главный зачитал поданную ассистенткой характеристику.

– Князь Загробштейн является активным участником проводимой в лаборатории экспериментальной работы. Даже в экстремальных условиях взрывоопасной атмосферы он полностью отдался самоотверженной исследовательской деятельности. Я, как опытный научный сотрудник, могу утверждать, что князь Загробштейн обладает такими исключительно выдающимися качествами, с которыми мне ни с кем, из ранее встречавшихся участников, не приходилось близко сталкиваться.

В быту князь Загробштейн примерный семьянин, будущий отец восьмерых детей.

Второй участник эксперимента, по-видимому, теоретик, тоже неплохой…

– Суду все ясно. – Главный прервал словесный водоворот.

Посовещавшись на этот раз, тройка пришла к единодушному мнению: оправдать князя Загробштейна и спецкора «Прейзподнеш пресс» Ахенэева В. И. за отсутствием состава преступления.

– Вы свободны! – Собрав остатный запас самообладания, торжественно провозгласил главный. – Извините за небольшую задержку в разборе дела… Можете забрать вещи и документы. Будут ли какие претензии к суду?

Яков протянул тройке по-быстрому написанное заявление.

– Что это? – Тихо поинтересовался у черта Владимир Иванович. – Пойдем отсюда, ну их к ядрене фене. Упаси бог – передумают…

– Босс! При твоем-то положении! Эти головотяпы – стоит пальцем поманить, засудят. Тьфу, черт! И как я раньше про контрамарку не вспомнил. Да-а, окумарились лихо!

Главный ознакомился с предъявленной суду бумагой и, наученный горьким опытом, произнес.

– Ничего не попишешь. Встречное заявление считаю вполне соответствующим действительности. – Он неприязненно окатил мрачным взглядом профессора и продолжил.

– Заявление. Прошу возбудить уголовное дело против преднамеренно оклеветавшего меня и Ахенэева В. И. профессора, злоупотребившего служебным положением.

Князь Загробштейн.

– Коллеги! – Обратился главный к своим помощникам. – Вы согласны принять к разбирательству данный документ? – Те усиленно закивали.

26

– Вот теперь все, босс. Можно и уходить. Они из этого пресноводного отбивную сделают. Не рой другому яму…

Ассистентка, заметив, что «отец ее будущих детей» засобирался, сбросила халат и, прихорашивалась перед висевшим на стене зеркалом, наводила тени на пожелтевшем от кислотных испарений лице.

– Я готова, милый, – подпорхнула к Якову девица, о существовании которой черт стал подзабывать. Куда мы сейчас пойдем? К тебе во дворец, а потом в ЗАГС, или сначала в ЗАГС, а потом во дворец? А может, начнем с твоих родителей?

Яков критически оглядел «невесту», которая до такой степени вошла в роль, что не сомневалась в искренности чувств избранника и капризно ныла.

– Хочу французские ду-ухи, милый! От лабораторного воздуха мне пле-охо! Ты меня по-прежнему любишь? – Рука девы защемила лапу Якова ничуть не хуже пут.

– Р-м-м! Обож-жаю! – «Отцу-герою» не удалось уклониться от прицельно направленного, испепеляюще страстного засоса, длившегося минуты три.

С трудом отцепившись от претендующей на княжеский титул пиявки, Яков с трудом отдышался.

Покушение на свободу было налицо. И кто покушался?!

Калейдоскоп мыслей зароился в голове черта. Выставить себя на посмешище? Нет и еще раз – нет! Надо что-то предпринимать. Срочно!

– Любовь моя! К сожалению, служебный долг обязывает вновь отправляться в длительную командировку. Сейчас. Немедленно. Сию минуту. Но, всеми фибрами души, я – с тобой!.. Предприятие намечается рискованное: опасность на каждом шагу, за каждым поворотом. – Яков выдержал драматическую паузу. – Родная! Я могу не вернуться! Гм-да… Даже вероятнее всего – не вернусь!.. Так будь достойна своего супруга!

Черт понял, что немного переборщил и поправился.

– Пардон, – отца своих детей. Имена малюткам дай на свое усмотрение, но одного – обязательно назови Яшенькой…

Ассистентка поняла. Вместо безоблачного семейного счастья открывалась пропасть вдовьего одиночества, нелегкая доля матери-одиночки.

Якову даже стало немного жаль осунувшуюся деву. Он знобко передернул плечом и, разложив в гармошку бумажник, пошуршал купюрами и выудил визитную карточку. Черт черканул несколько слов и сунул карточку предполагаемой вдове.

– Утешься, моя несравненная! Отправляйся по этому адресу и верно жди! Там тебя всем обеспечат! А пока – прощай! Труба зовет…

Суровая будущность высушила слезы несостоявшейся княгини, но почти оформившейся вдовы.

– А как с завещанием, милый? Детей-то на что растить?

– Там. Все устроится там… – Неопределенно махнул лапой Яков, наспех чмокнул «Пенелопу» в щеку, сплюнул некачественную косметику и потащил Ахенэева за дверь.

– Куда это ты ее отправил? – Поинтересовался Владимир Иванович, когда они вышли.

– К бабушке, босс. К своей единственной любимой бабульке… К ней столько посылают без визиток, что для одной, с визиткой от меня, она местечко выберет…

А за дверью, заглушая вновь прорвавшиеся рыдания безутешной вдовы, надсадно звучал голос профессора.

– У меня заслуги есть! Награды! На Тоску работал!.. Признаю, все признаю… Чистосердечно! Пощадите!!

Яков довольно заухмылялся и, вернувшись к двери, приоткрыл ее и распорядился.

– По одному сантиметру, начиная с пяток! Интервал – три минуты. Об исполнении доложить!

– Не на-адо! Я хороший! Я полезный! Поми-илуйте! – профессор орал, как недорезанный…

– А я – нехороший? – Черт захлопнул двери и, растопыря лапищу, пустился вокруг фантаста в пляс, приговаривая. – Ой, какой я нехороший, ах, какой я негодяй!

– А-а-а!!! – Прорезалось из лаборатории, зааукало по коридору.

– Запустили шарманку… Ишь, шибздик, а орет хорошо! Профессионально. Ладно, босс, двинули отсюда. Дел впереди – конца не видно.

* * *

– И что мы, собственно говоря, дергались? – Яков полностью восстановил спортивную форму и скалился. – Водевиль, да и только! А для Всененавидящего Ока – снятие лишней нервной нагрузки. Коснись чего серьезного, он бы их и «приговорил»… – Черт осекся, закрутил мордой: не сболтнул ли чего лишнего. Но знакомого жужжания не услышал. На всякий случай, для подстраховки, Яша задушевно гаркнул.

– Отец родной нас не забывает. Заботится! Помнит и хранит! Он мудр и велик!

– Ты вот что мне скажи, умник. Почему мы оказались в этой самой Псине? – В отличие от помощника, Ахенэев никак не мог собраться с мыслями. Настроение было никудышнее, а поминутно возникающие воспоминания об утерянной Эльвирочке лишь разрывали сердце.

– Босс, ну отчего ты такой наивный? Я же еще во «Встрече» предупредил, ты для некоторых – бельмо на глазу. А для такого «цитруса» как Охмура, не бельмо – целая катаракта! Не уболтай он Эльвирочку на съемки – одному Шиве известно, скольких геннзнаков лишится! Стоп! Спокойно, спокойно, босс! Стой, кому говорят! Не скачи, как бодливый козел, – черт едва поймал за куртку невесть куда ломанувшегося Владимира Ивановича. – За сестричку не переживай, она и не таким как Охмура осанку выправляла. А этот инаковерующий у меня доохмуряется… Подсоблю Эдику, враз забудет и левитацию, и медитацию, и прочие йогические примочки… Как, спрашиваешь, сюда попали? Травку не курил? Иль хлебнул чего-нибудь?

Ахенэев сумеречно вздохнул.

– Пил. Кофе с коричневым, кажется кубинским, сахаром.

Яков сломал губы в гримасе.

– Нет, босс. Ты у меня точно инфатил. Коричневый он, видите, предпочитает! Да сейчас любой уважающий себя школьник – старшеклассник знает, что такое брам-шуга. И с чем ее едят, вернее, пьют. Эх ты!! На такую мякину клюнул! А еще писатель… С молодежью больше общайся. Топай в ногу со временем. Не подумай, что хочу унизить, просто, ради интереса, назови хоть одну модную рок-группу. Фантаста возмутил пренебрежительно-снисходительный тон черта, но возразить было нечего. Яков оказался прав. Закоснел Владимир Иванович за последние десять лет – дальше некуда. И дело не только в проклятых наркотиках или модной музыке – содружество с зеленым змием на самом деле сузило диапазон интересов Ахенэева, отторгло от действительности.

– Ладно, босс, не унывай, – подбодрил его Яков. – Со мной не пропадешь. Я тебя здесь так поднатаскаю, что по возвращению любому сто очков форы дашь. Вот прямо сейчас, по дороге и начнем. С музыки.

Существуют различные стили и направления: хард-рок, хеви металл, панк-рок, диско, фьюжн, соул и т. д. В наших хит-парадах лидируют также, как и на Земле группы: «Кисс», «Блэк сабат», «Алис кулер», «Эй-си-дей-си»… Короче, все те, кто пропагандирует наш адов образ жизни…

* * *

Проплутав по хитросплетениям всяческих коридоров минут сорок, Яков и Владимир Иванович выбрались на мерцающую неоновыми огнями улицу.

Яшина лекция не прошла даром. Ахенэев уловил суть и теперь вполне мог поддержать разговор: не перепутать «Бич бойз» с «Бэд блу бойз» или пуще того, с «Би Джиис». И, хотя он ни разу не видел и не знал конкретно: кто, что, о чем, и как поет – Владимир Иванович, со слов черта, смело мог утверждать, что Мик Джеггер – лидер «Роллинг Стоунз», Мик Бокс – гитарист «Юрайя Хип». И, непонятно, ежели где и зайдет спор, Ахенэев готов с умным видом доказывать, что хард-рок – это не тоже самое, что хэви металл. И что обвешайся металлисты хоть центнером железяк – ихним «Скорпионам» старых, добрых «Дип перпл» и «Лэд зеппелин» – не переплюнуть!

Оставалась мелочь: кое-что прослушать и просмотреть. Но подобную пустяковину Яков обещал устроить.

Владимир Иванович признательно закивал, но особого энтузиазма не выказал: роль теоретика рока его устраивала куда больше, нежели положение полуоглушенного зрителя. Разве мог знать фантаст, что по случаю приобретенные знания сослужат в самое ближайшее время неплохую службу…

– На сегодня хватит, – черт прислушался к руладам пустого желудка и кишок и, сглотнув набежавшую слюну, заявил. – Пища духовная, босс – это, конечно, штука необходимая, но пожрать тоже не мешает. Самое время. Тем более, харчевня где-то поблизости, кажется, имеется. Отобедаем и – полный вперед! Тут, браток, такого понасмотришься! О-о-о!! Материала наберешь – романов на десять. Ну, а затем заглянем в институт красоты. Помнишь Эльвирочкино предложение? Об оплате не думай, субсидирую!..

Задумку Якова насчет «пожрать» Ахенэев принял с радостью, его кишечник также играл похоронные марши.

* * *

Лопочащая, неясная речь обитателей шестого круга, зигзаги теней в мертвенном свете люминисцента насторожили Владимира Ивановича.

– Эти-то на каком языке изъясняются, Яш? – Занудил фантаст.

– А? – Дернулся задумавшийся черт. – Ну, грамотей! Ты что, в школе не учился? Обыкновенная латынь, усек? Ну да не каждому дано понять… Технари и все, как на подбор, до упора завинченные. – Яков незадачливо огляделся. – Где же эта забегаловка? Понастроили, пока не заглядывал сюда, как в Сан-Франциско. И сплошь: НИИ, ЦНИИ, ИПРы. Куда податься бедному дворянину?

– А ты спроси у кого-нибудь, – подпустил зазнавшемуся черту шпильку Ахенэев. – Или тоже в науке слаб?

– Кто? Я? Обижаешь, гражданин начальник. Сомневаешься в моих способностях?

Выбрав для лингвистических экзерсисов согбенного тяжким гранитом науки ученого, Яков оскорбленно вздернул и заумно ляпнул:

– Ну ты, милейшиус кверкус, намо оченус жратус хочетсано. Посоветуйтини, гдеус рестораное аля кафеус?

Прохожий неприкаянно воззрился на латынянина, по-видимому, ничего не поняв.

– Ням-нямус! Ам-амус! – Решил опримитивить расспросы черт. Выразительно пощелкал клыкастой пастью и, погладив свой впалый живот, утробно добавил. – Ур-м-м! Кушати надоти!

Сутулый, дрожа, достал тощий кошелек и, пустив слезу, протянул его Яше.

– Только не бейте. Честное слово, больше нет! – Затем бочком-бочком, вдоль стеночки и – пустился наутек.

– Куда это он? Глумной, что ли? – Владимир Иванович шокировано глядел вслед улизнувшему грешнику.

Черт со злостью швырнул в урну кошелек.

– Я же только что говорил: до упора завинченные… Ладно, – Яков уморительно вытянул рыло, – обойдемся без шизиков. Будем ориентироваться по запаху. Нюхай, босс, с левой стороны, а я – с правой.

– Разве я похож на собаку? – Заартачился фантаст.

– И я не из ихнего сословия, но – голод не тетка, – невозмутимо отреагировал черт, втягивая в себя, дегустируя и классифицируя воздух. – Во, улавливаешь? Уха тройная, по-моему, люля-кебаб и прочие, ах, пряности. Вперед, Вольдемар! Опробуем корм этих недоношенных.

Метров через двести и Ахенэев учуял густую волну кулинарных испарений.

Кафе, размещавшееся в первом этаже огромного небоскреба, имело, видимо, большую пропускную способность. У дверей не было столь привычной на земле очереди. Посетители свободно входили и выходили. Заведение называлось пошловатенько: «Одуванчик», и Владимир Иванович язвительно отметил про себя, что особы, ведающие адовым общепитом, особой фантазией не наделены. Судя по хмурым лицам уже насытившихся, покидающих «Одуванчик» гурманов, можно было заключить, что кухня тут далеко не как в «Арагви». Хотя обоняние диктовало как раз обратное. Загадка?!

– Ах и натрескаюсь я сейчас, босс! До отвала. И с чего такой аппетит?

Владимир Иванович и сам удивлялся, до чего хотел есть. Прямо как после недельной голодовки. Вероятно, все еще давало знать о себе ЛСД.

У входа в кафе стоял какой-то робот.

– Конечно, – воскликнул фантаст. – Все так и должно быть. Раз кругом ученые, значит и грубияна-швейцара заменили на нейтрально настроенную технику. Дельно, очень даже дельно!

Входящие, на полсекунды, останавливались перед оснащенной различными датчиками и фотоэлементами машиной и беспрепятственно проходили дальше.

– Хорошо! – Продолжал восхищаться Ахенэев. – Ни тебе ненужной чехарды, ни чаевых, ни проходных… Вот бы у нас так!

Шагая гуськом: впереди Яков, за ним Владимир Иванович, они поравнялись с роботом. Одна из его рук, со свистом разрубив гастрономическую волну, шлагбаумом перекрыла вход.

– Свободных мест нет! Спецобслуживание! Свободных мест нет! Спецобслуживание! – Монотонно проскрипел робот.

– Вот невезуха, босс! Другие проскочили, а на нас – как обрезало! И, что хуже всего, ни деньги, ни уговоры здесь не подействуют. Ух, до чего же у него фотоэлементы наглючие! Гляди, нахалюга, подмигивает. Издевается, да еще и голодом морит!

Застопорившиеся у шлагбаума черт и Ахенэев задерживали движение остальных грешников, создали небольшую пробку.

Робот отключил звук, выбросил из брюха два манипулятора и, ловко ухватив ими не подлежащих кормлению за шиворот, бесцеремонно отшвырнул их в сторону.

Пробка моментально рассосалась.

– Пойдем, Яша, даст бог, поедим в другом месте. – Владимир Иванович с опаской поглядывал на неподступного робота и ворчал.

– Куда? Да я, да они… меня, племенного!.. Меня, столбового!.. Князя!.. За шкирку, как кутенка!! – Ярясь, бушевал черт и отрабатывал на расстоянии движения, подтверждающие право ношения черного пояса. – Никуда отсюда не уйдем! Дело принципа! Пусть тащат начальника, конструктора – кто там его науськал?… Да если хочешь знать, босс, одного моего слова достаточно, чтобы этот пылесос на запчасти разобрали. Нет, ну до чего же у него передняя панель противная! – Яков опять подступил к роботу. – Эй ты, жертва инженерии, холодильник «Бирюса», немедля пропусти! Убери грабли! Грабли убери – кому говорят!! Нет, будь свидетелем, босс, – его борзость понуждает к действию!

Ругаясь и пузыря пеной, черт извернулся от манипулятора и стал подкрадываться с тыла.

– Босс! Удесятери боеготовность! – Командовал он. – Мельтеши, мельтеши перед фотоэлементами, не давай сосредоточиться. Счас я его ка-ак двину по кумполу – враз все микросхемы перепутает! У-у-у, гад! Ублюдок кибернетический…

С виду неуклюжий робот топтался на месте и довольно сноровисто отмахивался от племенного, столбового, но голодного князя Яшки, который успел вооружиться тяжеленной чугунной крышкой от канализационного колодца.

– Свободных мест нет! Спецобслуживание! – Робот опять включил единственную в его фонотеке магнитную запись.

Наконец Яков умудрился двинуть по «кумполу» супостата. Робот обхватил манипуляторами «противную» переднюю панель, окутался вызывающим спазмы желудка дымом, букетом запахов: шашлыками, окрошкой – словом, всеми встречающимися в дежурном меню любого храма чревоугодия блюдами и неожиданно плаксиво выдавил:

– О, господи! Да когда же сменят вывеску? Им – ширма, а здесь резисторы плавятся… Ходють и ходють всякие неаттестованные… – Канализационная крышка внесла заметные изменения в конструкцию робота.

27

Нанести второй, добивающий удар обидчику Яков не успел. Из-за угла вывернулся бронетранспортер, разродившийся десятком здоровенных, затянутых в кожаные комбинезоны и прозрачные шлемы молодчиков. Из «Одуванчика» подскочило еще пятеро таких же бравых ребятишек и, взяв в кольцо Владимира Ивановича и Якова, принялись охаживать их резиновыми дубинками. На спинах опричников Ахенэев успел прочитать «Исчадии ада».

Вопли фантаста и черта, пытающегося остановить побоище криками об ошибке, недоразумении, до сознания Исчадий не доходили. Пропустив Ахенэева и Якова через строй современными шпицрутенами Исчадия закрутили голодающим верхние конечности за спину и, накинув им на головы холщевые мешки, подбадривая пинками, куда-то поволокли.

Получасовые скитания, наощупь, по коридорам, лестницам, лифтам, показались Владимиру Ивановичу испытаниями пострашнее эскалатора. Лишь ощутив под подгибающимися коленями пододвинутый стул, Ахенэев неприкаянно подумал:

– Пришли…

Владимир Иванович и Яков не сразу привыкли к бьющему в глаза свету, после мешочной слепоты. Когда же зрение возвратилось, Исчадий, притащивших их в кабинет, не было и в помине. Зато за огромным, заваленным географическими картами столом восседали Исчадия, рангом, несомненно, выше предшественников. Это подтверждали и темно-пурпурные береты с прорезами для рогов.

– Обыскать! – Повелительно рявкнул один из заседающих, с тройным подбородком, неприязненным взглядом и золотыми шевронами на левом рукаве. – Фотоаппараты в лабораторию. Пленку проявить и снимки, не мешкая, сюда.

Содержание карманов Ахенэева и черта вновь оказалось предметом тщательного изучения.

– Все, босс! Картина Репина «Приплыли»… Покушали! Выпили и закусили! Сейчас эти «повара» из нас и цыплят табака и омлет сделают. – Зашептал Яков разбитыми губами. – Не вздумай брякнуть, что мы журналисты, а то и разбираться не станут. – Втолковал он обмершему фантасту. – Тут, брат, ни контрамарка, ни Всененавидящее Око не помогут, как у того деда в бутылке, сплошное экранированное. Институт Содействия Чрезвычайным Акциям Дифференцирующим Искусственное Интернирование в ад, то есть, Исчадии ада нами занялись. А это – контора серьезная. Как пить дать, шпионаж шить начнут. Так что, держись: черт не выдаст, мутант не съест. Эх, и эти злополучные удостоверения… Во-он лежат… Хорошо, что другим занимаются, до них пока не добрались. Короче, босс, запоминай, ты – менеджер рок-группы «Мрак». Забудь о своей принадлежности к пишущей братии. Враз изведут на соусы. – Владимир Иванович, скомкав суетные мысли, подавленно кивнул, но не удержался, поинтересовался шепотом:

– А почему менеджер?

– Музыка, босс, это – всегда нейтралитет. Гавкай о чем заблагорассудится – все равно никто в серьез не примет. Ну да ладно… Сытый голодного не разумеет, попробую что-нибудь провернуть. Попытаю счастья.

– Так! – Взгромоздился над столом старший из Исчадий. – Задание? Явки? Пароли? Шифры?…

– Джентльмены, – черт приблизился к столу. – Произошло какое-то досадное недоразумение. Я – князь Загробштейн, а это – мой друг! Мы хотели зайти пообедать. Проголодались! А ужасный наглый робот инсценировал драку и, в конечном итоге, мы же в чем-то виноваты.

Черт цапнул со стола удостоверение «Прейзподнеш пресс» и – проглотил, даже не подавившись.

Старший выкатил похожие на оловянные плошки глаза и с хищным хряском взревел.

– Хвост на отсечение: или резидент, или – диссидент! А впрочем, один ляд! На какую разведку пашешь?!

Яков отпрянул от лилового берета и присел рядом с Владимиром Ивановичем, с простецкой, блаженной миной на лице. Однако, Старший не был настроен на игру в молчанку. Взвинтивший себя демонюга ударил кулачищем по столу так, что столешница треснула, как хрупкая яичная скорлупа.

– Признавайся, какие компр. материалы схрямзал? Цель заброски?

Яков понял – в создавшейся ситуации лучшая защита это нападение. Можно выиграть время и что-нибудь придумать.

– Ты че на меня наезжаешь? Повторяю для бестолковых – я, князь Загробштейн, личный порученец Антихриста. Вот мой должностной перстень. – Черт произнес эту тираду тоном оскорбленного вельможи. При чем у него достало хамства подсунуть свою расслабленную лапу с перстнем под самый нос ошалевшему от таких манер старшему Исчадию, жестом, предполагающим последовательный раболепный поцелуй. Автоматически сработали какие-то генетические цепи и грозный бесенюга подобострастно лизнул Яшину кисть. В следующий момент черт не остался инвалидом, лишь благодаря своей реакции каратеиста. Мощные челюсти старшего из Исчадий страшно заклацали, перекусывая пустоту. У остальных, от подобной, неслыханной дерзости, начался приступ базедовой болезни.

Но расчет Якова оправдался: он внес сумятицу и сомнение в ряды пленивших их Исчадий.

– Генерал! Вам нельзя волноваться! Выпейте «Тазепам» и «Интеркардин», – услужливо подал побелевшему демону таблетки и стакан воды ровненький, с прижатыми локотками сосед по столу. Судя по количеству шевронов – всего лишь до локтя, – Ахенэев решил, что это, скорее всего, адъютант.

Генерал проглотил лекарства, сунул правую лапу за пазуху, подавил грудь и подсевшим, усталым голосом распорядился:

– Перстень снять. На экспертизу. Антихристу позвонить. Немедленно!

Через тройку минут лекарство подействовало: пергаментное лицо обрело багровый оттенок, генерал набрал нужную силу.

– Та-а-к! Значит Вы, милейший, – Князь Загробштейн?

Яков снисходительно кивнул, и – слабо державшийся рог фирмы «Адидас» отлепился и костяно загремел по полу.

– Пры-ве-рим! А отчего это у Вас, Светлейший, рога искусственные?

– Потерял в боях за принципы и идеалы! – С достоинством произнес черт и добавил. – Вы на каких фронтах воевали, генерал? Не на восточных ли? Может, однополчане?

– Ы-и-ть! – Скрежетнул непереводимое, но понятное не умом, но селезенкой генерал и без воды разжевал сверх лимита пару розовых таблеток. Скривив толстую морду от горечи, он вынес очередное резюме.

– Пры-ве-рим! И позвольте заодно уж поинтересоваться, князь: хвост-то у вас натуральный?

– Конечно! Натуральней не бывает. Подделки для меня, как рыбам зонтик… Ношу или фирму, или – родное.

– И это пры-верим. Не откладывая, сейчас же…

Адъютант воспринял слова старшего по званию как приказ: подскочил к восседающему нога на ногу Якову и потянул его за хвост. Дернул так, что черт, поневоле, взвыл, сделал кульбит со стула и врезался лбом в пол.

– Вроде натуральный! – Отрапортовал адъютант генералу.

– Ну? Натуральный, значит,… – скептически произнес старший, задавая вопрос как бы самому себе. И сам же обрадовано ответил. – Приживили значит. Сволочи! Чертей без рогов, но с хвостами в природе не бывает. Разве что в кунсткамере. А ну, скидывай с него портки. Сейчас уличать буду. Сам. Лично. Покажу, как надо работать.

Тщетно отбрыкивающегося Якова распластали по полу, словно подопытную свинку и заголили то самое место…

Ахенэев, с предательским облегчением еще раз упомянул добрым словом Эдика за то, что тот вовремя избавил его от пятой конечности.

– Да мой он, мой! Родной! И метка особая имеется! – Даже в таком положении черт старался сохранить достоинство.

– Экспертиза покажет! – Сам генерал, вооружаясь огромной лупой, не доверяя подчиненным, склонился над чертом.

Желание доказать, что хвост настоящий, заставило Якова поднатужиться и, для вящей убедительности, оторвать от пола зад, подставив его под очи усомнившегося криминалиста. Генерал опустился на колени и, прикрывая нос обшлагом, внимательно изучал место произрастания хвоста.

– Хм! Не пойму. Швов вроде бы нет. Странно? – Он встал, продул ноздри и обратился к сотрудникам. – О чем это говорит, камрады? Будьте бдительны! Враг хитер и коварен. Сами видите… Они овладели новой методикой вживления искусственных конечностей. Следовательно? Только спешка заставила пацифистов заслать к нам полуфабрикат. Видимо, разнюхали о завершающей стадии наших последних разработок. Значит – контроль и еще раз контроль за персоналом! Интересно, кто с ним на связи?

Старший занял прежнее место за столом.

– Так! Этого – в кандалы и в рентгенкабинет. Посмотрим, что он проглотил. Расшифруем.

Владимир Иванович с отчаянием и тоской увидел, что его бескорыстного защитника и друга увели и понял, что выкарабкиваться придется самостоятельно.

– Кто такой? – Задал первый коварный вопрос свирепый блюститель адовых военных секретов.

– Т-там д-документ имеется, удостоверяющий мою неприкосновенность. – Заставил себя заговорить фантаст.

– Этот что ли? – Помахал старший из Исчадий в воздухе контрамаркой.

– Да-да, он самый! – Возликовал Владимир Иванович.

– Купи на базаре гуся – ему расскажешь! Он поверит… О прибытии такой важной персоны нас бы в первую очередь оповестили! – Генерал глянул так, что Ахенэеву сразу вспомнилось все известное про методы дознания незабвенного Малюты Скуратова. – Связной выискал. Хотя, как специалист, легенду одобряю. Да и документ сработан – комар носа не подточит. Великолепная липа! – Генерал дотошно разглядывал единственную Ахенэевскую надежду и задумчиво приговаривал.

– Не по Сеньке шапка, не по Сеньке…

Он небрежно отодвинул мету и решил изменить тактику.

– Неплохо вы залегендировались. Ну, так что? Будем продолжать отпираться или договоримся? – Старший из Исчадий исподволь взялся за перевербовку.

– Пока резидент отсутствует – он-то матерый! А вы начинающий. Живенько накатайте во-он за тем столиком, где околачивались, чем занимались, за последние двое суток. С какими конкретно целями прибыли в шестой круг. А позже – обговорим детали. Обсудим, как поступить дальше: чтобы и «волки сыты и овцы целы»! – Голос генерала, еще минуту назад заставляющий дрожать поджилки, теперь звучал по-отечески мягко и задушевно. Увещевающая речь помогла Ахенэеву освободиться от скованности, вздохнуть так, что захолонило зубы.

– Присаживайтесь, не стесняйтесь. Берите ручку, бумагу и излагайте события по порядку. Может вам кофе, сигареток сообразить? Или чего покрепче желаете?

Владимир Иванович немного успокоился, но расслабляться не спешил. Было бы глупо отказываться от предложенного угощения. Куда-то повернет колесо фортуны?

– Да. Коньяк, кофе и сигареты не помешают, – ответил он, даже не задумываясь, какой шаг совершить дальше.

Массивный сейф за спиной Исчадий распахнул зев, и перед Ахенэевым возникли: чашка, фужер, бутылка «КВК» и пластмассовая коричневая пачка. Генерал нажал на какую-то потайную кнопку под столом и в одной из дверей, неся объемистую джезву, появилась… Анна Пузырева!! На высокой груди, вздымающей кожаный комбинезон, вы – так, покоилась, пуская зайчики, медаль. Барельеф черепа окаймляла надпись «За особые заслуги».

Экс-путана и в этой униформе смотрелась весьма сексапильно, но ни о каком кокетстве не могло быть и речи.

– Новоявленная Мата Хари, да и только, – отвлеченно подумал Владимир Иванович наблюдая за тем, как черная пахучая жидкость наполняет его чашку.

Пузырева мазнула взглядом по фантасту и что-то шепнув генералу, удалилась, отработанно вихляя бедрами.

– Да-а-с! – Сумно молвил Старший и посмотрел на Ахенэева совершенно другим взглядом. – Кажется, я вас недооценил… Ну да ладно, потом разберемся: кто резидент, а кто – так себе… В конце концов даже лестно иметь дело с опытным противником. Но, на ловца и зверь бежит! Да вы не стесняйтесь, приступайте!

Владимир Иванович начал с коньяка. Прозрачная узкогорлая емкость быстро опустела. Глоток кофе, одуряющая одним своим вкусом затяжка «Филипп Морисом» и – Ахенэев ощутил себя почти раскрепощенным.

«Ну что ж! Как там перефразировал Яша: „Черт не выдаст, мутант не съест“. Пофантазирую, нагадаю им на кофейной гуще…». – Внутренне собрался Владимир Иванович.

Рука Ахенэева выписала самую первую, самую трудную, стартовую строку и слова, опережая друг друга, помчались по бумаге в безудержном марафоне, подхлестываемые тройным, алкогольно-кофейно-никотиновым допингом.

«Я менеджер хард-роковой группы „Мрак“. Прибыл в шестой крут с единственной благородной и, без сомнения, важной целью. Приобщить к современной рок-культуре работников науки. Мною внимательно изучена деятельность таких гигантов, как „Кинг Кримсон“, „Пинк Флойд“, „Лед Зеппелин“, „Назарет“, „Рейнбоу“, „Роллинг Стоунз“, „Грэнд Фанк Ройял Роуд“, „Эмерсон, Лейк и Палмер“, „Квин“, „Спейс“, „Ти Рекс“, „Блад, Свит энд Тиерс“, „Бэд компани“, „Дип Перпл“, „Криденс, Клеуотер, Ривайел“, „Свит“ и многих, многих других. И посему могу авторитетно утверждать, что песня группы „Свит“ – „Ноу ю донт“, из альбома „Фанни Адамс“, призывающая не сходить с ума и не быть дураком, в исполнении группы „Мрак“ – дает новый мощный стимул в научных изысканиях.

На вопрос: чем я занимался в последние два дня, отвечаю – репетировал! Так, в исполняемой нами песне группы „Дип Перпл“, вокалисту никак не удавалось визжать в той же тональности, что и Ян Гилан. По партитуре предположительнее визжать – „Ин ту зе файя-я-я!!“, а он визжал – „Ин ту зе фойа-а-а!?“ Конечно, можно было бы и простить из-за недостатка образованности. Но, так как эта композиция призывает раствориться в огне и, следовательно, пропагандирует жертвенность в разного рода деятельности, а, тем паче, в научных исследованиях, то я добился правильного звучания. За четкость произношения, визжания на концертах – ручаюсь головой!».

Владимир Иванович оборвал словоблудие, допил кофе и, закурив новую сигарету, продолжил:

«…а также отвечаю за то, что самая хитовая вещь моей группы „Мрак“ – „Сторвей ту хевен“ – Лестница в небо, – из репертуара ансамбля „Лэд Зеппелин“ – не является провокационной. Прошу не расценивать ее как призыв к саботажу.»

Отодвинув исписанные листы, Ахенэев искренне удивился четкой работе мысли. Все труднозапоминаемые названия всплыли, как на ладони. Будто кто-то стоял над ухом и диктовал. Ведь прочитанная Яшей лекция о рок-музыке длилась от силы каких-то тридцать-сорок минут, и дилетанту охватить такую прорву названий и имен было попросту невозможно.

Однако, в голове продолжало отщелкивать: «Джетро табл», «Уайт снек», «Прокол харум», «Блэк саббат»…