Текст книги "Обман (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Глава восьмая: Марик
Я даже не сомневался, что именно так Рита и отреагирует. Ни на секунду.
Она слишком амбициозная и самоуверенная, и если чего-то хочет, то должна это получить. Сперва законными способами, а потом – любыми, которые могут сработать. Но если мы с Молью хорошо отыграем до конца вечера, то моя несостоявшаяся невеста успокоится и пойдет искать новую жертву. А родители, получив долгожданное свидетельство того, что их сын вырос и созрел для семьи, наконец, перестанут меня песочить при каждой возможности.
Поэтому я приготовился к обороне, придумал правильные слова, ккогда меня начнут разубеждать. Даже морально настроился на истерику. Но я совершенно не был готов к удару в тыл, то есть – вот такому откровенному унижению Веры. Да, может она и похожа на викторианскую девственницу, но она – моя невеста. Задевать ее – значит, задевать меня и мой вкус.
Хотя, если уж совсем начистоту, я бы в жизни не связался с такой девушкой. Потому что «Верочка» сама по себе – мрак, а в монашеском костюмчике вообще восставший в полный рост ужас и кошмар.
Но она сейчас – моя невеста, и я должен прикрыть ее своей грудью, потому что…
Я не успеваю сделать первый выстрел, потому что «Верочка» триумфально выходит на арену, теперь уже сама потираясь об меня, как кошка в течке, и сладким голоском воркует:
– Вот это покорило Марика умом, обаянием и скромностью, а не пустыми мешочками из-под манки в декольте натянутого на швабру платья.
Мать моя женщина, а ведь у Риты правда нет груди. То есть, ее вообще нет, и все, что у нее в декольте, именно так и выглядит. Черт, жаль не могу расцеловать Мольку прямо сейчас, но при случае обязательно выражу материальную благодарность за пополнение моего лексикона очень точной фразочкой.
Но все это херня.
Есть кое-что другое, от чего я, выражаясь «пацанским слэнгом», не хреново очкую.
Пока Молька вот так об меня трется, и пока ее пальцы пробегают по моей руке вверх-вниз, я чувствую то, чего чувствовать не должен. Я же ее стараниями стал почти импотентом! Но сейчас та часть меня, которой я уже заказал пышную панихиду, стремительно восстает из мертвых. Причем настолько стремительно, то если срочно не возьму себя в руки, что всем присутствующим станет совершенно очевидно, насколько я в восторге от своей будущей жены.
То, что я пытаюсь сделать, трудно описать словами. С одной стороны, мне хочется прижать ее крепче, почувствовать, что у нее под этой мешковатой одеждой. Пока что моей фантазии приходится довольствоваться только видимыми ориентирами: у Мольки есть грудь, у нее в меру узкие икры и симпатичные щиколотки, и «задний борт» в полном порядке. Я не люблю женщин, которые выглядят как сушеная вобла, потому что в попытках выглядеть «стройняжкой» некоторые просто перестают чувствовать меру. И к тощей жопе обычно добавляются ужасные костлявые пальцы со здоровенными набалдашниками суставов, сухая шея а ля «мечта анатома» и да – те самые пустые мешочки вместо груди. В общем, в отношении Мольки у меня есть основания думать, что у нее неплохая фигура.
Но есть и другая сторона происходящего сейчас: моя личная буйная фантазия, которой вдруг понравилось прощупывать «Верочку» и которой до чертиков приятно ощущать, как эта адская козочка трется об меня, словно хочет оставить запах своих феромонов, чтобы отпугивать других самок. И именно поэтому я пытаюсь, насколько это возможно, от нее отодвинуться, потому что еще немного – и мне придется застегивать пиджак.
– Что… ты сказала? – бормочет оторопелая Рита.
– Только то, что думаю, – снова не теряется Молька. – Я вообще всегда только так и делаю – говорю, что думаю. И если ты хочешь побеседовать на тему наших с Мариком отношений, то я вся к твоим услугам.
– Я буду подружкой невесты на вашей свадьбе, – делая вид, что не хочет быть услышанной, уголком рта говорит моя любимая сестричка, похлопывает мен по плечу – и уходит в закат, оставляя меня одного разгребать эту кашу.
– Марик, ты правда женишься? – моргает мама и мне ничего не остается, кроме как кивнуть, надеясь, что в этот момент меня не перекосило.
– Я оооочень люблю вашего сына, – компенсирует мое молчание «Верочка». Поправляет очки и, притягивая меня к себе, словно ручного медвежонка, добавляет: – Он умеет быть таким настойчивым и обаятельным, когда влюблен. У меня не было никаких шансов. И теперь я понимаю, в кого он такой.
Она лучезарно улыбается моему отцу, и – чудеса! – мой строгий угрюмый папаша довольно хмыкает в ответ, даже как-то приосаниваясь.
– Это просто смешно, – никак не угомонится Рита. – Марик, твоя очередная шутка? Как в тех фильмах, где холостяк приводит подставную девушку, чтобы его расхотели пытаться женить?
Все же Рита не зря добилась определенных высот в бизнесе: невозможно построить карьеру с нуля, не разбираясь в людях и не обладая хотя бы зачатками интуиции. А у женщин, как я слышал, она от рождения неплохо развита. И если прямо сейчас я не придумаю достойный ответ, то это зерно сомнения успеет укоренится в головах моих родителей и тогда мое вранье долго не протянет.
– Я работаю у Антона Клеймана, – заявляет «Верочка», снова вживаясь в роль. – Уже несколько лет. Мы с Мариком довольно часто виделись и изредка общались. Так что, формально, мы не свалились друг другу на головы, и у нас было очень долгое знакомство.
А потом, как бы между прочим, начинает расспрашивать мать о моем детстве и вещах, которые я не помню, чтобы ей рассказывал! Откуда она все это знает?!
– Марик? – Молька делает паузу и смотрит на меня так, словно я в чем-то провинился, хоть до сих пор очень неплохо изображал карася в застенках. – Я думаю, вам с Ритой нужно выпить. А то лица у обоих такие… странные.
Она подталкивает меня прямо в гостеприимно распростертые объятия хищницы, и, наверное, в эту минуту у меня крайне отчаянный вид, потому что «Верочка» в кои-то веки на мгновение сбрасывает маску и на меня смотрят удивительные темные глаза, полные веселых искорок. Глаза, в которых мне хочется потеряться. Вот так – просто в омут. И желание настолько сильное, что я чуть было не посылаю на хер Риту, важное мероприятие и даже Верочкино невзрачное платье, чтобы сцапать хозяйку этих глаз и унести туда, где нас не достанет даже ее дурной характер.
Но наваждение спадает, потому что Рита уже обвивается вокруг меня ядовитым плющом и в прямо смысле душит ароматом своих духов, который напрочь забивает весь романтический флер. И я снова вижу перед собой просто_верочку, которая уже и думать забыла о моем существовании и целиком сосредоточилась на добивании жертвы. Бедная Рита – мне ее почти жаль.
– Не уверена, что верну его в том же виде, – шутит Рита, и меня подмывает отмочить какую-то грубую шутку, но в это нет необходимости – Молька уже и так в деле.
– Зато я уверена, что Марик абсолютно сыт и доволен, и не станет бросаться на кости.
Не знаю, как родители, но Риту она точно «впечатлила».
Глава девятая: Вера
Ничто так не унижает женщину, как уверенная в своих силах соперница.
Это всегда работает. Потому что одно дело изображать из себя тощую львицу и думать, что у меня от страха и паники дрожат колени, и совсем другое – получить желанную добычу просто так, добровольно. Только на том основании, что соперница чихать хотела на ценник ее платья и модный макияж, ведь она уверена – мужчина все равно вернется к ней.
Я прекрасно знала, что делала, отдавая Марика «в прокат». А заодно выкроила себе время, чтобы поболтать с его мамой. Бабник так напортачил своими бестолковыми редкими комментариями, что придется взять все в свои руки и разрулить ситуацию.
Следующие полчаса я практически забрасываю его маму флюидами своей несуществующей любви. Хвалю ум и щедрость ее сына, говорю, какой он красивый и мужественный. А потом, вгоняя себя в фальшивую краску, по секрету сознаюсь, что на самом деле я влюбилась в него с первого взгляда и просто ждала удобного случая, чтобы выразить чувства. В общем, говорю то, что порадует любую мать: хвалю ее сына, как будто он – Аполлон и Бред Питт в одном комплекте.
А самое главное – не даю ей оправиться от шока, пока она еще не понимает, что произошло и откуда на стволе их прекрасного цветущего семейного древа взялся этот мотылек-мертвая голова.
И у меня все получается.
Я бы сказала – идеально, потому что к щекам мамы приливает довольный румянец, и она начинает издавать более осознанные звуки в ответ на мои слова…
Но все меркнет за секунды, когда я случайно замечаю мужскую фигуру у нее за спиной.
Казалось бы – ну и что такого? Ну фигура, ну мужская. Здесь половина мужчин, и все в сшитых на заказ костюмах. Но не зря же у меня сердце падает прямо в пятки.
Если бы мы были на светском балу, я бы прикрыла свою не накрашенную физиономию роскошным веером, согнулась бы в три погибели и, по стеночке, выскользнула бы из зала, пока Он меня не заметил. Потому что это просто катастрофа: впервые за год разрыва увидеть Мужчину своей мечты и выглядеть как поганка.
Пожалуйста, высшие силы, сделайте его на минутку слепым и дезориентированным. Ну что вам стоит?
– Вера, а ваша с Мариком…
Я не слышу, что там наше с Мариком интересует его маму, потому что Мужчина Мечты все-таки поднимает голову и его бездонные карие глаза смотрят прямо на меня.
Мир, как в кино, перестает существовать.
Он теряет краски, становится черно-белым, потому что тот человек передо мной – он слишком яркий, слишком… идеальный. Такой… высокий, широкоплечий, с идеальной, но чуть растрепанной укладкой. Он даже удивление изображает с каким-то королевским шармом. Глядя на него, я готова стать рыцарем и перебить армию драконов, лишь бы растопить этот айсберг.
– Вера? – Егор подходит к нам и здоровается с мамой так, будто он не просто один из гостей, а чуть ли не друг семьи. – Что ты здесь делаешь?
Я открываю – и закрываю рот. У меня язык не повернется сказать своей мечте, что я тут «с женихом». Потому что единственный мужчина, за которого я когда-либо согласилась бы выйти замуж – прямо передо мной.
Ладно, вселенная, ты не захотела повернуть этот ледокол в другую сторону, но, может быть, придумаешь, куда деть мамочку?
Вселенная явно сегодня в ударе, потому что вместо того, чтобы избавить меня от одних посторонних ушей, она добавляет еще одни. Те, что растут из головы Червинского. И когда его клешня падает мне на талию, а Егор моментально ловит взглядом этот жест, я мечтаю только об одном – устроить Бабнику локальный апокалипсис.
– Привет, Егор, – здороваюсь я, пытаясь одновременно и поправить платье, и избавиться от крабьей клешни. Но Марик словно решил врасти в меня намертво: наверное, мне удастся избавиться от его руки только радикальным хирургическим путем, но я не видела, чтобы официанты разносили медицинские пилы, так что придется как-то выкручиваться.
Это самый поганый день в моей жизни, потому что я миллион раз представляла себе нашу встречу и даже в самых плохих вариантах все было куда оптимистичнее, чем сейчас. Как я могу сказать Мужчине своей мечты, что я здесь в качестве невесты брата именинницы?
Это все равно, что своими руками уложить в гроб надежду на то, что мы снова будем вместе.
– Вера… – пытается что-то сказать мама Марика, но переключает внимание на кого-то из гостей. Видимо, важного, раз она быстро, извинившись, исчезает, оставив нас втроем.
Спасибо, дорогая Вселенная! Ты помнишь, что я была хорошей девочкой!
– Егор, все совсем не так! – начинаю быстро тараторить я, практически по пальцу разжимая хватку Червинского. – Я просто… оказываю услугу старому знакомому.
Егор вскидывает одну бровь и Марик, заглядывая мне в лицо, делает ровно то же самое.
Да, я только сейчас понимаю, как многозначительно звучат мои слова, но это же Егор – он знает, что я… что для меня…
– Красивое платье, Вера, – спокойно говорит Егор, словно моих слов и не было. Как будто мой монашеский наряд заслуживает комплимента больше, чем я.
Но это же Егор: он всегда был таким сдержанным, таким жадным до простых ласковых слов, даже когда мы решили встречаться несмотря на неодобрение его родителей. Он редко говорил комплименты, и обычно хвалил либо мой ум, либо жажду выстроить карьеру размером с Эверест, но почти никогда не отзывался о моих глазах или фигуре. Я уже молчу о том, что слова вроде «Вера мне хорошо с тобой» прозвучали только раз – в день, когда мы решили встречаться.
Но несмотря на все это, он оставался и до сих пор остается самым Идеальным мужчиной из всех, когда-либо встреченных мною. Настоящий безупречный мистер Дарси.
– Спасибо, – благодарю я, наконец, отодвигаясь от Марика на полметра.
Червинский продолжает смотреть на меня тем же «что_вообще_происходит» взглядом.
Если бы у меня в клатче был черный мешок, я бы обязательно одела ему на голову, потому что это просто невыносимо: изображать не парочку, когда все выглядит так, словно мы парочка!
– Развлекайтесь, – улыбается Егор, демонстративно используя в подтексте слово «мы».
Он никогда не ошибается в словах, всегда знает, что говорит и осознание этого действует кислотным дождем на корни моего только что проклюнувшегося ростка надежды. – Был рад тебя увидеть Вера.
Как одна из тех мямлей, которые тушуются перед мужчинами, я блею что-то невразумительное в ответ, но Егор за считанные секунды теряется среди гостей и вряд ли его вообще интересовало, что там бормочет напоследок его бывшая девушка.
– У кого-то отыскалась Ахиллесова пята? – язвит Марик, и я – клянусь! – мечу в него взглядом молнии. Не просто же так он отшатывается и его «ироничная бровь» возвращается в нормальное положение. – Молька, ты забыла, что вообще-то моя невеста?!
– Я ничего не забыла, зато ты прекрасно вжился в роль, Червинский!
– Ты о чем? – не понимает он.
– О том, что если еще хоть раз будешь меня лапать, я… я…
От огорчения из-за Егора ушла в анабиоз даже моя вездесущая болтливость. Я же никогда не теряла слова и могла нокаутировать любого зарвавшегося мужика парой прицельных фраз.
– Ты – моя невеста, Молька, – ухмыляется Червинский, берет у проходящего мимо официанта бокал с виски, и сразу делает внушительный глоток. – И это нормально: хотеть обнимать женщину, на которой собрался жениться. Особенно, когда она надавливает на мои эрогенные зоны, называя «пупсиком».
– Скажи спасибо, что не козликом, – огрызаюсь я, но настроение безнадежно испорчено.
Нужно взять себя в руки и доиграть этот спектакль до конца. Марик мне еще пригодится для очередных смотрин с семьей, поэтому лучше не испытывать судьбу и не дать повода сказать мне «нет». – Как променад с рыбой-иглой?
Марик как раз делал второй глоток и ему явно пошло не в то горло, потому что он резко выкатывает глаза и начинает громко кашлять. А голос Риты за моей спиной, похожий на скрип ржавых дверных петель, говорит:
– Рыба-игла знает, что все ваши «отношения» – чушь и сказка, чтобы замылить глаза родителям Марика. Я, милочка, тоже читаю женские романы и смотрю мелодрамы.
Надо все же сказать ей спасибо, потому что злость возвращает ясность моей голове и через мгновение я уже во всеоружии, готова гарпунить даже эту несъедобную дрянь.
Можно же ее засушить и подарить Наташе на дачу, чтобы отпугивала скворцов от вишен в фруктовом саду.
– Обычно я предпочитаю смотреть блокбастеры про супергероев, а читать интеллектуальную прозу, но я рада, что твои желания совпадают с твоими умственными способностями.
Рита поджимает губы и становится похожей на тряпичную куклу, которой забыли прорезать рот. А я беру Марика под руку и тащу к выходу.
Глава десятая: Марик
Есть такой сорт людей, которых я просто физически не могу выносить: в их обществе у меня появляется желание глумиться над ними в самой жесткой форме. Примерно так, как это делает Верочка, упражняясь со мной в острословии. Или, точнее будет сказать, оттачивая на мне свои выдающиеся навыки.
Черт, мне нравится ее острый язык!
А моим рукам, как ни странно, понравилось прощупывать ее под одеждой. И даже сейчас, пока Молька с энтузиазмом волочит меня к выходу, изображая удачливого неандертальца, парень в моих штанах с пол-оборота напрягается, стоит подумать о том, что ловкие пальцы точно так же могли бы дрочить меня, вместо того, чтобы «залюбить» рукав пиджака. Дважды за час у меня встает – это хороший знак! Но встает на адскую козочку – и от этой мысли сразу появляется зуд в заднице.
Поэтому я быстро возвращаюсь к началу мысли. О чем я там думал, пока не захотел трахнуть Мольку?
Перед глазами, как живой, встает тот хлыщ с лицом, похожим на туалетного утенка.
Уверен, если бы мужик постарался, то без проблем точно так же изогнул бы шею. Кто он вообще такой? Откуда взялся среди Леркиных гостей? Не помню, чтобы моя сестра водила дружбу с такими типами, обычно она сама не прочь их постебать.
Но все это фигня, потому что единственное, что имеет значение – лицо Мольки, когда она смотрела на Туалетного утенка.
Просто, блин, чуть не с благоговением. А я, между прочим, выше его на полголовы, и плечи у меня покруче, а если раздеться, так уверен, что у мужика вообще все печально с животом.
– Отвези меня домой, – командует Молька, складывая руки на груди, пока я высматриваю в череде машин свой «Порше».
– Слушаюсь и повинюсь, – усмехаюсь я.
Когда она не в образе «Верочки», все намного проще. Передо мной все та же испуганная Серая мышь моего друга Клеймана, которую порой и не увидеть за горами папок и документов, и которая начинала дрожать, как осиновый лист, стоило мне завалиться в офис и метнуть взгляд в ее сторону. С этой малышкой все понятно и предсказуемо, поэтому…
Я распахиваю перед Молькой дверцу машины, помогаю сесть на заднее сиденье, и уже строю в голове коварный план по превращению Адской козочки в Ласковую кошечку. Все женщины абсолютно одинаковы, все любят, когда их доминируют по полной программе.
Даже в книгах об этом пишут, а я немало почерпнул из женской любовной лирики, потому что то, о чем пишут женщины и для женщин – бесценный кладезь подсказок для мужчины. Хорошо, когда в семье пара сестер и источник мудрости не иссякал ни на минуту.
По дороге я демонстративно молчу и старательно корчу из себя брутала: пристально смотрю на дорогу, рулю одной рукой, другой изредка почесывая щетинистый подбородок.
И делаю мысленную зарубку обязательно расспросить сестру, какой ураган приволок на ее праздник Элли из Канзаса.
Я притормаживаю около подъезда и, пока Молька пытается понять, как открыть дверь – я нарочно не включаю свет в салоне – успеваю выйти и открыть сам. Даже протягиваю руку помощи, но упрямая Моль просто игнорит мой дружеский жест. Ладно, не совсем дружеский, но она-то об этом не знает.
– Так, Червинский… – начинает она, но я, наконец, триумфально возвращаюсь в свою стихию.
Прижимаю ее к машине всем корпусом, буквально вжимаюсь в ее грудь своим торсом. Не просто так заранее расстегнул пиджак, и теперь эта строптивая адская козочка просто не может не чувствовать всю прелесть твердости проработанных мышц. Ну и что ты теперь скажешь, Молька?
– Скажу, что ты баран, – с каменным лицом говорит она, и я туплю, не сразу соображая, каким образом она читает мои мысли. Так бы и снова перекрестился. Ей-богу! – Прекрати изображать чесночницу, Червинский, и сделай хотя бы минимальное умственное усилие, потому что нам нужно поговорить.
Я бы и рад, честное слово, но моему члену до чертиков приятно чувствовать ее бедро даже через несколько слоев одежды. А когда во мне говорит тестостерон, голова работает в совершенно другом направлении.
– Молька, хватит разговоров, – я все же здоровый мужик и запросто перехватываю ее руки за запястья, практически лишая возможности двигаться. – Чем обычно заканчиваются все свидания?
Она делает вид, что раздумывает и моя главная ошибка в том, что я даю себя провести.
Потому что кроме рук у этой заразы еще есть колени, одно из которых врезается мне в пах.
Бля, давно я не танцевал вприсядку в декабрьском снегу!
К счастью, «Верочка» явно несильно старалась, когда оставляла гербовую печать на моем достоинстве. Поэтому боль вполне терпимая, хоть меня, конечно, нехуево скручивает. И я на всякий случай отодвигаюсь на безопасное расстояние, пытаясь хоть как-то сохранить лицо.
Какой бес в меня вселился, что я ВДРУГ захотел поиметь это очкастое чудовище?!
Хоть и не верю в подобную ерунду, но сейчас бы охотно признал, что Рита подсыпала мне в дерьмо какую-то дрянь для помутнения рассудка. Только сработала она с опозданием и не на ту женщину.
Но как бы там ни было, а боль основательно и за считанные секунды прочищает мозги. Я еще раз смотрю на «Верочку» и понимаю, что вовремя она мне врезала. Лучше минутная боль в яйцах, чем долгое адское страдание на утро после ночи с химерой.
– Надеюсь, эта точка будет окончательной, – говорит Моль, но все равно почему-то не уходит.
– Окончательнее некуда, – зло огрызаюсь я, и потихоньку топаю к водительскому сиденью.
– Нам нужно поговорить Червинский, – кричит вслед «Верочка».
И я вдруг конкретно завожусь. Меня так вклинивает, что если бы мы с адской козочкой не стояли по разные стороны машины, я бы точно врезал ей… по заду! Чтобы неделю сидеть не смогла. Еще и бы и наведывался в офис каждый день, чтобы как следует выстебать. Но мы по разные стороны баррикад, и даже окрик Моли не заставляет меня остановиться. На хрен! Пусть с сортиром поговорит, если приспичило!
– Марик! – Она тарабанит кулаками в боковое стекло, когда я завожу мотор. – Ты мне должен!
Что, блядь?!
Меня сделали моральным и физическим кастратом, а я же еще и должен?
Только из нездорового любопытства узнать, что в голове у этой психованной, я опускаю стекло и зло скалюсь в разгневанное лицо.
Нет, она просто бледная страшная невыразительная… красотка.
Я сглатываю, списывая эту путаницу сознания на алкоголь. Хоть сколько я там выпил? От двух глотков виски даже «гайцы» не поимеют.
– Мне нужно, чтобы ты еще раз прикинулся моим женихом, – спокойно говорит Моль.
Уровень пофигизма – богиня. Так, кажется, любит говорить моя младшая сестра.
– Что, прости? – смеюсь я. Правда смеюсь, причем очень нервно, и закашливаюсь, когда понимаю, что «Верочка» вполне серьезна и прекрасно понимает, что делает и о чем просит. Конечно, это же не ей двинули по самому дорогому. – Ты мне яйца отбила, а теперь хочешь, чтобы я снова кем-то ради тебя прикидывался? Ты совсем больная?
На секунду я все-таки замечаю на ее лице проблески сомнения в собственной правоте, но потом Моль задирает нос и с царским видом заявляет:
– Я провела вечер с твоей семьей, я ликвидировала Швабру и доказала, что твой выбор вполне обоснован. По времени ты мне должен, Червинский.
– Да ты что? – Я что есть силы цепляюсь в руль. Еще немного, и он точно лопнет, словно узкий картонный цилиндр. – Считай, что мы квиты, потому что все оставшееся время я тебе списал за удар по яйцам, а то бы прямо тут и закопал!
Я резко даю по газам, и мой бедный «Порше» рвет с места.
Все, в жопу Верочку!
А если Рита задумает меня разоблачить, пошлю всех на хер и женюсь!
На первой встречной.
