Текст книги "Порочная королева (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
14
АФИНА
Джексон притормаживает, когда мы проезжаем мимо развалин загородного клуба, которые теперь обнесены жёлтой лентой. Он бросает взгляд на здание, и я знаю, что ему, как и всем остальным, любопытно, что же там произошло. Мне интересно, поделится ли он своими мыслями, когда мы остановимся. Однако к тому времени, как мы паркуем мотоцикл у входа на пляж, ближайший к тому месту, куда я хочу пойти, его внимание сосредоточено на том, как мы туда доберёмся.
Здесь, у воды, становится холоднее, и ветер треплет мои волосы, когда мы идём по пляжу. Я крепко держусь за урну, пока мы идём, и тело Джексона слегка заслоняет меня от ветра. Мы огибаем скалы, пока не достигаем небольшого участка пляжа, который имел так много значения для нас с мамой.
Всё выглядит точно так, как я запомнила, когда мы были здесь в последний раз, точно так, как я видела это во сне. Джексон останавливается рядом со мной, глядя на подёрнутую рябью чёрную воду, а затем на меня.
– Здесь? – Спрашивает он глубоким и тихим голосом, и я киваю, внезапно ощущая, как перехватывает горло, и не могу говорить. Мне так жаль, что я не вернулась сюда с ней раньше, в последний раз мы были здесь вместе ещё до смерти моего отца. Я бы хотела, чтобы мы вернулись сюда, как это было в прошлый раз, но время загадывать желания прошло. Сейчас я ничего не могу изменить.
– Вот и всё, – говорю я, снимая куртку с урны и кладя руку на крышку. Ветер усиливается, и я знаю, что как только я начну, пепел развеется в одно мгновение. Я хочу сделать всё правильно, запомнить этот момент, и протягиваю урну, глядя на Джексона. – Подержишь минутку?
Его глаза расширяются, но он просто кивает, берёт урну из моих рук и крепко сжимает её, как что-то драгоценное, что боится уронить. Я наклоняюсь, расшнуровывая ботинки, и слышу, как Джексон издаёт тревожный звук позади меня.
– Афина, что ты делаешь? Ты не можешь зайти в воду, она очень холодная. Ты заболеешь...
– Это не самое страшное, что произошло бы со мной за последние несколько недель, – отвечаю я, продолжая расшнуровывать ботинки. Я понимаю, что это не самая лучшая идея, но мне так хочется ощутить воду на своих ногах, как это было в моём сне. Я хочу испытать всё.
Песок холодит пальцы ног, когда я забираю у него урну и делаю шаг навстречу волнам, набегающим на берег. Я задыхаюсь, когда вода касается моих босых ног, холод словно высасывает из меня весь воздух, но я продолжаю идти вперёд, пока вода не обволакивает мои икры, и я закрываю глаза.
– Афина! Афина!
Я почти слышу, как моя мать зовёт меня так же, как она звала меня во сне. Я пытаюсь воскресить в памяти, как она подняла меня ребёнком, на руки и крепко прижала к себе. Защищая меня. Оберегая меня.
Больше всего на свете я хотела бы вернуться в то время, когда я была уверена, что всё будет по-прежнему.
Я медленно снимаю крышку с урны и отбрасываю её в сторону. Мне всё равно, что с ней будет, я не возьму её с собой. Для меня важно только то, что внутри.
Я наклоняю урну, позволяя пеплу стекать по моим пальцам, как это было с могильной землёй не так давно. Ветер подхватывает его, когда он высыпается мне на ладонь, и разносит по воде. Я чувствую, как к горлу подступают горячие и густые слёзы, которые текут по щекам.
– Я люблю тебя, мама, – шепчу я прерывающимся голосом, наблюдая, как всё, что осталось от неё, уплывает прочь, рассеиваясь по воде. – Прости, что я не смогла защитить тебя. Прости, что этого было недостаточно.
В любом случае, именно поэтому я и согласилась на всё это в первую очередь. Чтобы защитить её. Я не заботилась о себе. Но это всё, что у меня осталось. Только я и трое мужчин, которые решили стать моими союзниками. Я не могу жить ни для кого другого. И если я чему-то и научилась из всего этого, так это тому, что я не из тех девушек, которые просто ложатся и умирают.
– Ты назвала меня в честь богини, – шепчу я, наблюдая, как последний пепел всплывает и уносится прочь. – Я постараюсь оправдать своё имя.
А потом, когда внутри больше ничего не осталось, я выпустила урну из рук, и она с плеском упала в воду. Я смотрела на кажущуюся бесконечной полосу черных волн, и слёзы беззвучно катились по моему лицу. Я не плачу вслух, просто стою, опустив руки по швам, смотрю на воду и даю волю слезам, пока не слышу плеск ботинок по воде и не чувствую руку Джексон на своей спине.
– Ты не можешь оставаться здесь так долго, – мягко говорит он. – Ты действительно заболеешь.
– Она ушла, – шепчу я, слова выходят сдавленными и ломаными. – Она действительно ушла.
– У тебя всё ещё есть за что держаться, – шепчет Джексон, нежно касаясь губами моих волос, а его рука нежно обвивает мою талию. – Ты это знаешь. Я понимаю, что этого недостаточно, но не всё потеряно.
– Я знаю, – признаюсь я, поворачиваясь и прижимаясь лицом к его груди. – Я не думала, что это случится. Правда, не думала... – Мои плечи начинают дрожать. – Я не хочу думать о том, как она умерла...
– Не надо, – решительно отвечает Джексон, его голос звучит твёрдо, почти сурово. Он берет меня за плечи и немного отодвигает назад, чтобы я могла видеть его лицо. – Не позволяй себе этого, Афина. Поверь мне, ты не захочешь идти по этому пути. Ты пришла сюда, чтобы почтить её память, вспомнить всё хорошее, устроить ей мирные и достойные похороны. Оставь её в том месте, где вы обе были счастливы. Не оставляй здесь плохих воспоминаний. Только хорошие. – Он наклоняется вперёд, целует меня в лоб и сжимает мои плечи, возвращая меня к реальности своими руками. – Расскажи мне о твоих воспоминаниях о ней.
Так я и поступаю. Я позволяю Джексону вывести меня из воды на пляж и надеваю ботинки, чтобы ноги не замёрзли. Он усаживает меня на песок рядом с собой, и мы смотрим на воду, пока я рассказываю ему о том, что помню.
Я говорю ему о пикниках на пляже, которые мы устраивали вдвоём, о наших летних купаниях и прогулках в такую холодную погоду, как сегодня. Я вспоминаю о солнечном свете и соли, о её ванильных духах, о песочных замках и играх в крестики-нолики, которые мы рисовали на песке. А он просто слушает меня.
Никогда бы не подумала, что Джексон станет слушать детские истории о кексах и песочных замках, но он действительно внимает каждому моему слову. Когда я замолкаю, потому что мне больше нечего сказать, он протягивает руку и берёт меня за руку.
– Вот, – тихо произносит он. – Теперь они все здесь. Все эти воспоминания словно пепел на этом пляже. И если тебе будет не хватать её, и ты захочешь вспомнить, ты можешь вернуться сюда.
Я тихо киваю, прислоняясь к его плечу, чувствуя себя усталой и опустошённой.
– Ты хочешь поговорить о Натали? – Спрашиваю я, и на несколько мгновений воцаряется тишина.
– Не сейчас, – наконец отвечает он. – Может быть, в другой раз. Возможно, мне было бы полезно поделиться этим, если ты готова выслушать. Но не здесь. Не сейчас.
– Хорошо. – Я закрываю глаза, стараясь думать только о хорошем, а не о том, что причиняет боль. Не о том, что заставляет меня съёживаться и дрожать, и хочется кричать. Только о хорошем. Чтобы я никогда не возвращалась сюда и не думала ни о чём другом.
Кажется, мы провели на пляже очень много времени. Наконец, собравшись с силами, мы возвращаемся к месту, где оставили мотоцикл. Джексон снова надевает куртку, шлем и заводит двигатель.
– Ты готова вернуться? – Спрашивает он, и я молча киваю.
На самом деле, я не уверена, что готова. Но я понимаю, что время пришло.
Обратная поездка действует отрезвляюще. Желание приключений и целеустремлённости исчезает, сменяясь осознанием того, что завтра я проснусь, а моей мамы всё ещё не будет рядом. Я буду жить в городе, где есть те, кто тоже хочет моей смерти. Со мной останутся только я и трое парней, с которыми я живу, как последняя преграда между мной и ними.
Джексон паркует мотоцикл и следует за мной внутрь. Мы сразу же слышим голоса, доносящиеся из гостиной. Как только входная дверь закрывается, всё затихает, и буквально через секунду в дверях гостиной появляется Кейд с мрачным лицом.
– Вы оба, подойдите сюда немедленно.
Я моргаю, глядя на него, и тут же чувствую прилив возмущения.
– Я устала, – коротко отвечаю я. – Я собиралась подняться и лечь спать...
– Нам нужно поговорить, – резко говорит Кейд. – И я хочу, чтобы мы все собрались здесь немедленно.
Джексон испускает страдальческий вздох, и Кейд бросает на него взгляд, от которого можно было бы покраснеть.
– Сейчас, – рычит Кейд, и я слегка вздрагиваю, хотя сейчас я уже далеко не так боюсь его, как раньше.
Сначала я подумала, что Кейд зол на нас с Джексоном за то, что мы ушли одни, и я готова была отчитать его за это. Потому что, если он думает, что мне нужно спрашивать разрешения, чтобы пойти куда-то с Джексоном или с кем угодно, мы поссоримся. На данный момент я уже давно перестала спрашивать разрешения на самые элементарные вещи, я больше не их питомец. Мы равны или мы ничто. Если я подчинюсь им, это будет мой собственный выбор.
Но когда я вижу напряженное и сердитое лицо Дина, я понимаю, что это что-то совсем другое.
– Теперь, когда мы все в сборе, – коротко говорит Кейд, – не хотите ли вы с Дином рассказать мне, что вы делали прошлой ночью, Афина? Любой из вас может начать, для меня это не имеет значения. И не утруждайте себя ложью, потому что у меня уже есть чёткое представление о том, что произошло.
– Это не твоё дело, – огрызается Дин. – Я не отчитываюсь перед тобой, Кейд. По всем правилам, я выиграл эту грёбаную игру, так что если кто-то в этом доме и не отчитывается перед тобой, то это, безусловно, я...
– Никакой грёбаной игры больше нет, – рычит Кейд. – Я думаю, после всего, что показала нам Афина, мы это поняли. Так что не стоит утруждать себя этим козырем. Мы больше не играем в эту игру.
– Ты совершенно прав, мы не играем. – Я смотрю на него, уже готовая защищаться. – Это означает, что я тоже не обязана отчитываться перед тобой. Мы в этом вместе, и я не твоя маленькая секс-рабыня, а союзница. Мы все четверо – союзники. А это значит, что у меня не меньше возможностей, чем у любого из вас, и у Дина безусловно тоже.
– Конечно. – Кейд закатывает глаза. – Итак, когда дело доходит до составления плана, как покончить с существующими здесь силами, не кажется ли вам, что не помешало бы некоторой синхронизации? Может быть, немного группового планирования? Может быть… о, я не знаю… не стоит сжигать загородный клуб на хрен из прихоти?
Последнее он произносит сквозь зубы, и я вижу, как даже Джексон вздрагивает рядом со мной, поворачиваясь и глядя на меня испуганными глазами.
– Не смотри на меня так, – бормочу я. – Это была идея Дина.
– О, отлично. – Дин сердито смотрит на меня. – Почему бы тебе не бросить меня под гребаный поезд, а?
– Так это были вы? – Джексон не сводит с нас глаз, переходя от меня к Дину и обратно. – Я всё гадал, что, чёрт возьми, произошло, особенно когда мы проезжали через него сегодня вечером...
– Ты не должен выглядеть таким удивлённым. – Я сердито смотрю на Джексона. – Ты так шокирован тем, что мы с Дином могли всё сжечь дотла?
Джексон смеётся.
– Ты, Афина? Чёрт возьми, нет. Я на сто процентов верю, что ты бы всё сожгла дотла. Но Дин? – Он качает головой. – Чувак, эта киска действительно изменила тебя.
Дин бросает на него взгляд, похожий на тот, что Кейд бросил на него ранее.
– Я забочусь об Афине, – говорит он сквозь стиснутые зубы. – Я хотел помочь ей отомстить.
– Только ей? – Джексон приподнимает бровь. – Я думаю, что и у тебя, Дин, тоже есть претензии к ним в последнее время. На самом деле, я полагаю, что мы все так считаем. – Он пожимает плечами, поворачиваясь обратно к Кейду. – Честно говоря, я не понимаю, в чём проблема. Мы все ненавидели бывать там. Это душное место для таких же душных богачей, как наши отцы. Ну и что с того, что они сожгли его дотла?
Кейд уставился на него.
– Ты серьёзно?
Джексон снова пожимает плечами.
– А ты что думаешь?
– Блядь. – Кейд вскидывает руки. – Вы все сошли с ума. Вы действительно думаете, что они воспримут это просто так? Что они не захотят выяснить, кто сжёг их загородный клуб? Как вы думаете, они не попытаются каким-то образом вовлечь нас в это дело или, что ещё хуже, немедленно заподозрят нас или, по крайней мере, Афину в том, что она имеет к этому какое-то отношение?
– Ты же согласился, что нам нужно что-то предпринять, – резко говорит Дин. – Я только начал действовать. А Афине нужно было выпустить пар.
– Выпускать пар – это то, чем ты занимаешься в спортзале или просто трахаешься. – Кейд свирепо смотрит на него. – А не сжигаешь одно из выдающихся зданий в Блэкмуре ради забавы.
– Ну и что? – Дин скрещивает руки на груди, поворачиваясь лицом к Кейду. – Теперь ты за всё отвечаешь? Ты хочешь, чтобы мы каждый раз спрашивали у тебя разрешения, прежде чем что-то предпринять? Что-то сделать?
Кейд закатывает глаза.
– Господи Иисусе, Дин, включи мозги и подумай. Я уже говорил это раньше. Нам нужно действовать сообща. Мы должны всё спланировать заранее и придумать, как лучше всего это осуществить. Нескоординированные партизанские атаки, подобные той, что устроили вы с Афиной, это верный способ привлечь внимание наших отцов за много миль отсюда. И тогда нам конец. И не в лучшем смысле этого слова.
– Хорошо, – выдавливает Дин сквозь зубы. – В следующий раз мы будем что-то планировать всей группой. Но ты не главный, Кейд.
– Я не просил об этом, – Кейд снова переводит взгляд на меня. – Тебе нечего сказать?
– Я не жалею о том, что мы сделали, – спокойно отвечаю на его взгляд. – Я согласна, что групповое планирование – это хорошая идея. Но я не собираюсь извиняться.
– Я и не ожидал от тебя этого, – Кейд прищуривается, глядя на меня. – Хочешь ли ты вообще, чтобы я знал, чем вы с Джексоном занимались сегодня вечером?
– Мы ничего не сжигали, – говорю я мягко. – Это всё, что я могу сказать.
– Знаешь, было время, когда ты не могла так со мной разговаривать. – Кейд делает шаг вперёд, его пристальный взгляд пронзает меня, и что-то в этом взгляде заставляет меня чувствовать жар несмотря на то, что я измучена. – Этот твой рот...
– Имеет лучшее применение... Да, я знаю. – Я смотрю на него снизу вверх, встречаясь с ним взглядом. – Что, Кейд? Ты собираешься наказать меня? – Даже произнося это, я чувствую, как моя кровь закипает от предвкушения битвы с Кейдом, которая неизбежно закончится тем, что меня разденут и отшлёпают, доведут до оргазма, выходящего за пределы возможностей моего тела, заставляя меня покраснеть от груди до линии роста волос.
– Не притворяйся, что не хочешь этого, – Кейд склонился ко мне, его мускулистое тело почти касается моего. – Я знаю, что ты хочешь. Ты, наверное, уже мокрая от одного только упоминания о том, что я, или мы, будем тебя наказывать.
От его слов по моему телу пробегает дрожь, но я стараюсь не выдать своих чувств. Он, конечно, прав. Я уже чувствую, как во мне зарождается возбуждение, заставляя желать его и их всех. Но это игра, и я осознала, что в самых потаённых уголках моей души мне это нравится. Мне нравятся эти толчки и притяжения, сопротивление, то, как они заставляют меня преодолевать себя. Мне нравится, как они вытягивают из меня удовольствие, превращая боль в экстаз, и то, что я чувствую после этого.
Если бы я просто сдалась и умоляла об этом, всё было бы не так интересно.
– Не беспокойся, – говорит он, и его голос становится на октаву ниже, когда он наклоняется надо мной. Его глаза цвета морской волны впиваются в мой взгляд. – Я приготовил для тебя особенный сюрприз. Дин не из тех, кто готов терпеть наказание за свои поступки, но я уверен, что ты можешь заплатить за него даже больше. А его в качестве платы я заставлю ждать до последнего, чтобы оказаться внутри тебя. Он будет наблюдать, как мы с Джексоном наслаждаемся тобой, пока не разрешим ему присоединиться. Как тебе такое предложение, малышка Сейнт?
Его голос звучит почти мурлыкающе, как у хищника, играющего со своей добычей, и от этого мурашки удовольствия пробегают по моей спине, а колени подкашиваются. Прошло уже так много времени. Это именно то, чего я так долго ждала, то, чего мне так не хватало, и я знала, что скоро мне это понадобится от них. Мне необходимо это освобождение, чтобы позволить им делать со мной всё, что они пожелают. Я хочу перестать думать, выбирать, принимать решения и позволить им действовать так, как они хотят. Это именно то, что мне нужно. И Кейд знает об этом. Он всегда понимал эту часть меня лучше всех, даже лучше, чем Дин.
Он наклоняется и проводит пальцем по моему подбородку, и на этот раз я не могу сдержать дрожь, которая пробегает по моему телу.
– Я знаю, чего ты хочешь, – шепчет он, понижая голос так, что, кажется, мы говорим только вдвоём. – Я понимаю, что тебе нужно. Ты нуждалась в этом с самого первого дня, как проснулась здесь, и мне просто нужно было разбудить это в тебе. Я чувствую, как ты дрожишь, малышка. Я знаю, как сильно ты этого желаешь. Но ты больше не наш питомец, хотя нам всё ещё нравится называть тебя так, не так ли? Ты принадлежишь нам, но и мы принадлежим тебе.
Это признание, произнесённое не кем иным, как Кейдом, заставляет меня чувствовать, будто мои кости превратились в воду. Я ощущаю, как ускоряется моё сердцебиение, как пульс бьётся у меня в горле, и я словно перемещаюсь в то место, где хочу быть больше всего на свете, где всё исчезает, кроме ноющей потребности.
Он приподнимает мой подбородок одним пальцем, и я понимаю, что он видит в моих глазах.
– Ты должна попросить сейчас, малышка, – говорит он, и его голос, глубокий и голодный, ласкает мою кожу. Я чувствую, как Дин и Джексон тоже смотрят на меня, и атмосфера в комнате сгущается. Я ощущаю себя добычей, словно эти трое мужчин только и ждут, чтобы наброситься на меня и поглотить.
Мне это очень нравится.
Мне нравится это учащённое сердцебиение, это предвкушение, это ощущение того, что меня преследуют и на меня охотятся, и осознание того, что быть пойманной будет самым восхитительным моментом в моей жизни. И теперь, когда я тоже играю в эту игру, когда они больше не делают это со мной, а делают вместе со мной, – это ещё лучше.
– Ты должна попросить о наказании, как хорошая девочка. – Зелёные глаза Кейда темнеют, когда он жадно смотрит в мои, и я понимаю, что он ждал этого момента. – Если ты будешь умолять, возможно, мы сможем сделать так, чтобы тебе было ещё лучше.
Я с трудом сглатываю, руки дрожат, когда я сжимаю их перед собой. Всё остальное исчезает, и я вижу только взгляд Кейда и двух мужчин, которые ждут своего часа, чтобы поглотить меня вместе с ним. Они ждут, когда я стану их собственностью. Но на этот раз, больше, чем в любой другой раз, я тоже буду обладать ими.
На этот раз всё будет по-другому. Это начало чего-то нового, и я вижу по лицу Кейда, что он понимает это так же хорошо, как и я.
Он хочет этого.
Я облизываю губы, поднимаю подбородок и встречаю его взгляд, широко раскрыв глаза в мольбе. Но когда я говорю, мой голос звучит ровно. Я знаю, что делаю, и с радостью погружаюсь в эту тьму.
– Пожалуйста, – шепчу я, и при этих словах я чувствую, как дрожь пробегает по телу Кейда, вижу, как загораются его глаза. Я знаю, что сейчас он крайне возбуждён, что он отчаянно хочет меня, и я понимаю, что у меня такая же власть над ним, как и у него надо мной. – Я хочу, чтобы ты наказал меня, – тихо говорю я. – Все вы. Мне это необходимо.
– Ты уверена, малышка Сейнт? – Спрашивает Кейд. – Мы больше не будем прикасаться к тебе без твоего согласия. Сейчас это самое важное. Так что у тебя есть ещё один шанс вернуться. Потому что после этого всё изменится.
– Я знаю. – Я с трудом сглатываю, чувствуя, как по моей коже пробегает дрожь, когда он улыбается мне холодно и жестоко. Я понимаю, что он собирается сделать эту ночь незабываемой. Поэтому я повторяю это ещё раз, чтобы не осталось никаких сомнений.
– Пожалуйста.
15
АФИНА
Мы никогда не занимались этим вчетвером. Джексон никогда не был активным участником. Однажды он всё же принял участие, но только потому, что Кейд приказал ему. Однако в этот раз всё иначе. Когда трое мужчин входят в кабинет, Джексон ненадолго задерживается в дверях. Он находит меня там, где мне приказал быть Кейд, на коленях на ковре, с руками, сложенными на коленях. Я сменила одежду, в которой ходила на пляж, и надела именно то, что велел мне Кейд – ничего.
– Я не хочу утруждать себя раздеванием, – сказал Кейд, когда я согласилась на его просьбу. – Встань на колени в кабинете, полностью обнажённая. Волосы заплетены в косу. Подожди, пока мы войдём.
Кейд и Дин входят первыми, как всегда непринуждённо. Они никогда не сомневались, когда дело доходило до моего наказания, и я замечаю напряженные линии на лице Дина, раздражение от ожидания.
– Как ты можешь указывать мне, когда я могу прикасаться к девушке, которая тоже принадлежит мне? – Рычит он на Кейда, как только они появляются. – Мне следовало бы вмазать тебе даже за попытку.
– Ты хочешь сказать, что только Афина должна понести наказание за ту небольшую выходку, которую вы оба совершили? – Кейд поднимает бровь, глядя на него. – Либо мы все в этом замешаны, либо нет. Я не собираюсь бить тебя ремнём по голой заднице, так что это всё, что у меня есть, Дин. Дождись своей очереди и иди последним. Считай, тебе повезло, что я позволю тебе заняться с сексом, когда она будет наполнена нашей спермой.
При одной мысли об этом меня охватывает жар, и я слегка ёжусь на ковре. Кейд замечает это и с улыбкой говорит:
– Ты так нетерпелива, моя малышка Сейнт. Не волнуйся, ты получишь сполна.
Он делает акцент на последнем слове, и мой пульс учащается, а кожу покалывает от предвкушения.
Джексон заходит последним, и я замечаю, как он неуверенно стоит у двери. На его лице отражается беспокойство, и я понимаю, о чём он думает: что я не хочу, чтобы он присоединялся ко мне после того, что он сделал со мной. Для него это будет слишком болезненным опытом, чтобы стать частью этого.
Я знаю, что сейчас не время для разговоров, раз уж мы начали эту сцену. Но я смотрю на него, встречаюсь с ним взглядом и пытаюсь передать ему то, что не могу произнести вслух:
– Я простила тебя. Сегодняшний вечер – это новое начало для всех нас. И для тебя в том числе.
Что-то вспыхивает в его глазах, и я замечаю, как они загораются, когда он скользит взглядом по моему телу, останавливаясь на моей обнажённой коже, косе, перекинутой через плечо, и груди, спрятанной за руками, сложенными на коленях.
Затем он заходит в комнату, плотно закрывая за собой дверь. При звуке закрывающейся двери и поворачивающегося замка по моему телу пробегает дрожь.
Я знаю этот звук. В этот момент он становится почти рефлекторным – звук закрывающейся тяжёлой двери и поворачивающегося замка. Я знаю, что это значит: когда она откроется снова и я выйду из этой комнаты, я буду воспалённой, в синяках, полная спермы и истощённой от оргазмов.
Никогда бы не подумала, что это будет приносить мне столько удовольствия.
Дин падает в одно из кресел, на его высокомерном лице всё ещё написано раздражение.
– Могу я хотя бы дрочить, пока смотрю? – Спрашивает он, а затем качает головой. – Господи, поверить не могу, что прошу у одного из вас разрешения прикоснуться к своему члену. Хорошо, что поджог этого стоил.
Кейд ухмыляется ему.
– Знаешь что? Я собираюсь воспользоваться этой единственной возможностью. Нет. Сиди здесь и наблюдай, пока я не скажу тебе иначе.
Дин ворчит, но какая-то часть меня думает, что он почти наслаждается этим. Никто никогда не отказывал Дину Блэкмуру ни в чем. Уж точно не в удовольствии. Я была ближе всех, но даже я не смогла этого сделать. Я думаю, что какая-то часть его, возможно, даже немного возбуждена необходимостью ждать и новизной происходящего. Я знаю, что, когда придёт его очередь, он не будет нежным. И от одной мысли об этом моя и без того влажная киска становится ещё более влажной, а возбуждение растекается по внутренней стороне моих сжатых бёдер. Я смотрю на Кейда, который направляется ко мне.
– Сегодня вечером мы собираемся сделать кое-что новое, – говорит он с ухмылкой. – Мы собираемся повеселиться. Он кивает мне за спину. – Ты знаешь, что это такое?
Я поворачиваю голову и вижу позади себя предмет в форме буквы «Х», который больше меня и оснащён манжетами в каждой точке. Я молча качаю головой, и Кейд хихикает.
– Это крест Святого Андрея. И тебя будут пороть, бить тростью и шлёпать на нём, прежде чем мы по очереди трахнем тебя. Но сначала...
Он тянется к краю своей футболки и стягивает её через голову.
– Присоединяйся, Джексон. Мы собираемся разжечь огонь, прежде чем начнётся настоящее веселье.
Я замечаю, как Джексон на мгновение колеблется, и вспоминаю, что он говорил мне ранее: у него были женщины с Дином и Кейдом, но ни одну из них он не любил. Я понимаю, что Кейд и Дин не знают о том, что мы обсуждали, и я хочу, чтобы пока всё оставалось как есть. Я уверена, что он тоже это осознаёт. Однако я также осознаю, что, если он не сможет поделиться мной с ними, у нас не получится.
Моё сердце бьётся так быстро, что я чувствую, как оно готово вырваться из груди. Если он уйдёт из комнаты, что я буду делать? Больше всего на свете я хочу, чтобы он остался. Я хочу, чтобы он сделал это для меня, чтобы он стал частью нашей команды. Я не могу быть с Дином и Кейдом, а затем и с Джексоном, когда мы остаёмся наедине. Я знаю, что двое других не потерпят этого, и я также понимаю, что Джексон не сможет вечно держаться в стороне. Какие бы трудности ни возникали у него с двумя другими мужчинами, их нужно преодолеть, если мы хотим победить. Мы все должны работать сообща.
И это начнётся сейчас, сегодня вечером. В этой комнате.
– К чёрту всё это, – наконец, произносит Джексон вслух. – Я полагаю, мы все в этом замешаны, верно? Это значит, что я тоже участвую в этих играх.
Кейд кивает, глядя на своего собеседника. Я внимательно рассматриваю Кейда, отмечая его широкие плечи и грудь. Он выглядит более коренастым, чем двое других мужчин, и его мышцы явно накачаны в тренажёрном зале и на поле для регби.
Я знаю, насколько сильны эти руки и это тело. Я представляю, как он может прижать меня к земле, удерживать на месте и делать со мной всё, что пожелает. Эта мысль вызывает во мне новую волну предвкушения, и я подавляю стон желания, желая, чтобы они скорее прикоснулись ко мне. Чтобы они подарили мне что-то.
Джексон тянется за своей футболкой и одним быстрым движением срывает её через голову, словно стремясь завершить начатое. Я понимаю, что это вызывает у него такой же дискомфорт, как и в первый раз: одновременно и возбуждение, и неловкость. В какой-то степени я даже рада этому, потому что это напоминает мне, что тот Джексон, который прижимал меня к крыльцу и причинял боль, не был настоящим. Это была другая версия его, отравленная яростью и горем. А вот этот Джексон настоящий, мужчина, которого я люблю.
Когда они с Кейдом одновременно начинают снимать штаны, я не знаю, на что обратить внимание в первую очередь. Джоггеры Кейда скользят по его бёдрам, и у меня снова пересыхает во рту. Его толстый и внушительный член уже твердеет, как я и предполагала. Я чувствую ответную пульсацию между своих бёдер, и мои пальцы сжимаются от желания дотронуться до него, но тут появляется Джексон, снимающий джинсы.
Джексон – стройный и привлекательный мужчина. Его тазовые кости чётко выделяются под облегающими джинсами, а член кажется наполовину твёрдым, с поблёскивающим пирсингом. Как только он замечает, что я смотрю на него, его эрекция усиливается, набухая и поднимаясь, и на этот раз я не могу сдержать стон, который вырывается из моих губ. Дрожь пробегает по моей спине, когда я осознаю, что передо мной стоят два мужчины. И ещё один, раздражённый, сидит слева от меня, ожидая своей очереди.
– Для начала ты отсосёшь у нас обоих, – говорит Кейд, и его голос темнеет от желания. – И если ты будешь хорошо себя вести, малышка Сейнт, если ты будешь очень хорошей девочкой, тогда мы перейдём к твоему наказанию и позаботимся о том, чтобы тебе тоже было приятно.
– Столько, сколько ты сможешь выдержать, – добавляет Джексон, и я тоже слышу в его голосе желание. Я вижу, как он входит в роль. Для него это не так естественно, как для двух других, но он это делает. И с ростом его возбуждения растёт и его способность доминировать надо мной. – Я хочу, чтобы ты кончала, пока не сможешь больше терпеть, Афина.
– В конце концов, – мрачно добавляет Кейд, ухмыляясь и приближаясь ко мне. – Сначала ты покажешь нам, для чего на самом деле предназначен твой острый язык.
За пределами этой комнаты у меня были бы слова по этому поводу. Однако здесь они словно исчезают. Мне не нужно сопротивляться или отстаивать свои права, потому что эти трое парней уже знают, на что я способна. Они понимают, что я отдам им всё, что смогу, когда мы закончим и выйдем на улицу. Здесь мне нечего доказывать.
Всё, что мне остаётся, – это подчиниться и, в свою очередь, принять боль и удовольствие, которые они готовы мне предложить.
Кейд обхватывает рукой свой твёрдый член, расставляет ноги и останавливается передо мной, его головка почти касается моих губ. – Открой свой прелестный ротик для меня, малышка. Я хочу ощутить его на своём члене. – Говорит он.
Я наклоняюсь вперёд, приоткрываю губы и провожу ими по бархатистой головке его члена. Я уже чувствую солоноватый привкус его предэякулята на кончике и провожу языком по бугорку прямо под ним, ощущая дрожь, пробегающую по его телу.
Я достаточно долго трахаюсь с этим мужчиной, чтобы знать, что ему нравится, какие места доставляют ему наибольшее удовольствие, какие прикосновения и ритмы ему по душе. Я знаю это достаточно хорошо, чтобы дразнить его, и именно это я и делаю сейчас, проводя кончиком языка по этому бугорку и маленькому мягкому бугорку плоти прямо под головкой его члена. Я знаю, что это сводит его с ума.
Кейд прекрасно осознает, что я делаю, и это лишь усиливает нашу связь. Его глаза темнеют от наслаждения, он улыбается, его рука сжимает эрекцию. Бёдра выгибаются вперёд, и он проталкивается между моих губ, заставляя меня брать в рот ещё больше его плоти.
Мне приходится постараться, чтобы приспособиться к нему. Мои губы плотно обхватывают его набухшую плоть, когда он проникает всё глубже. Он кряхтит от удовольствия, чувствуя влажный жар, моя слюна стекает по его плоти, а я изо всех сил стараюсь вобрать в себя как можно больше.
– Хорошая девочка, – шепчет он, его рука нежно касается моего затылка, когда он склоняется ближе. – Возьми всё это. Вот так, моя малышка. Всоси мой толстый член в свою горячую глотку... Ах! – Он снова издаёт звук, когда его орган погружается в мою гортань, и я задыхаюсь, чувствуя, как мои мышцы сжимаются вокруг него. Я стараюсь не поддаться панике, хотя кажется, что я почти не могу дышать. Я уже была в подобной ситуации раньше, я знаю, что на самом деле не задыхаюсь, и я уверена, что Кейду это нравится.
