Текст книги "Порочная королева (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Ничто из этого не предвещает ничего хорошего.
Моё сердце бешено колотится, когда четверо «сынов», приближаясь к нам с Дином, хватают нас сзади и поднимают на ноги. Я слегка покачиваюсь на месте, сердце бешено стучит, когда я оглядываю фигуры в мантиях.
Этого не может быть на самом деле. Это невозможно. Это похоже на сон или на какой-то ужасный фильм категории «Б», который вы смотрите на Хэллоуин и смеётесь над тем, насколько он нелеп.
Но это происходит на самом деле… Это всё происходит на самом деле.
Отцы мальчиков обходят алтарь по кругу, ставят кубок с одной стороны и длинный кинжал с другой. Затем они отступают на шаг, чтобы встать рядом, и одновременно сбрасывают капюшоны, открывая свои лица.
Филип Сент-Винсент, нынешний правитель города, занимает центральное место. Отец Дина стоит справа от него, а отец Джексона слева. Они смотрят на нас с холодным безразличием, словно их души пусты, и в этот момент я ощущаю глубокое чувство безысходности. Все наши планы, все усилия, направленные на подготовку, рушатся в одно мгновение. Кажется, что мы были не в своём уме, когда верили, что сможем достичь успеха.
Человек, который держит Дина, развязывает верёвки, стягивающие его запястья за спиной. Дин высвобождает руки, потирая запястья, пока к ним возвращается кровообращение. С другой стороны, тот, кто держит меня, лишь усиливает хватку, скручивая путы так, что они болезненно врезаются в мою кожу.
– Пошёл ты, – шиплю я сквозь зубы, но мужчина позади меня лишь усмехается в ответ.
– Кто знает, – шепчет он, его голос становится похотливым. – Если ты достаточно разозлишь боссов, возможно, они позволят нам насладиться тобой, когда ты выполнишь свою задачу. – Его пальцы скользят по моим запястьям, нежно лаская кожу. – Мне бы это понравилось. Из-за твоего отца-предателя меня чуть не посадили за решётку.
Я открываю рот, чтобы возразить, но Дин уже делает шаг вперёд, не сводя глаз со своего отца.
– Отпусти их, – резко говорит он, уперев руки в бока. – С меня хватит, отец. Я же говорил тебе...
– Ритуал начинается, – нараспев произносит Филип Сент-Винсент, делая шаг вперёд и кладя ладони на алтарь, прерывая Дина. – Дин Блэкмур, ты и жертва, на которую ты претендуешь, были приведены сюда в священный день Самайн, чтобы подтвердить её пролитую кровь и то место в наследии этого города, на которое ты претендуешь.
Отец Дина широко улыбается, в каждой чёрточке его лица читается гордость, как будто он действительно верит, что Дин сейчас сдастся. Что он передумает.
– Дин Блэкмур, повторяй за мной...
– Нет, – голос Дина прерывает всё, что Филип собирался сказать, и в этот момент я слышу в нём голос его отца. Его тон такой ясный и холодный, какого я ещё никогда не слышала, в нем звучит решительность, как удар молотка по камню. – Я отказываюсь от своего места наследника. Я отказываюсь от ритуала. Я отказываюсь...
– Молчать! —Это злобное слово эхом отдалось в воздухе, и лицо его отца исказилось от гнева, а руки сжались на краю алтаря. – Я знал, что ты бунтарь, но надеялся, что ты передумаешь, когда поймёшь, как бессмысленно бороться. Но теперь...
– Мы сами навлекли это на себя, – спокойно произнёс Филип Сент-Винсент, поворачиваясь, чтобы посмотреть на каждого из мужчин по обе стороны от него, – когда отошли от старых традиций. Сегодня вечером, как мы уже обсуждали, пришло время вернуться.
Марк Блэкмур кивнул в знак согласия.
– Старые обычаи сделали этот город таким, каков он есть сегодня. Дин Блэкмур, ты – наследник. Кровь девственницы, о которой ты заявил, делает тебя наследником Блэкмура и будущим правителем этого города. И сегодня вечером, чтобы вновь освятить этот город, как мы это делали когда-то, ритуал будет другим. Всё будет так, как было раньше, и даже больше. Из-за вашего бунта требуется ещё большая жертва.
Как это понимать? Моё сердце замирает, пульс бьётся в горле, и я с трудом могу дышать. Я чувствую, как Дина, стоящего рядом со мной, бьёт дрожь, но он держится прямо, бесстрашно глядя в лицо своему отцу.
– Я сказал, что отрицаю...
– Сегодня вечером, – продолжает его отец, как будто не слыша слов Дина, – сегодня вечером ты объявишь Уинтер своей невестой на этом жертвенном алтаре, вместо того чтобы ритуально принести жертву, как это делали предыдущие поколения. И когда вы закончите, вы вместе принесёте в жертву несостоявшихся наследников, а жертва будет наблюдать и помнить своё место. – Марк Блэкмур поворачивается ко мне с искажённым и торжествующим выражением лица. – На колени!
Чьи-то руки тянут меня к алтарю лицом к нему и толкают вниз. Мои колени больно ударяются о камень, когда я падаю. Мия наклоняется вперёд, всё ещё плача, и поднимает на меня взгляд, в её налитых кровью глазах – безнадёжность.
– А как же Мия? – Спрашиваю я, прежде чем успеваю остановиться, глядя на трёх суровых мужчин, стоящих за алтарём. – Она не имеет к этому никакого отношения, она...
– Она помогала тебе строить козни против нас, – говорит отец Джексона, и я в изумлении смотрю на него. Я никогда раньше не видела его и тем более не слышала его голоса. Учитывая, как две другие семьи относятся к Кингам, я удивляюсь, что они позволяют ему говорить. – Не думай, что мы не знаем о ваших тайных расследованиях. Эта девушка была осквернена твоим мятежом, как и наши сыновья. Но сегодня вечером мы очистим вас всех кровью.
Отец Дина с жестокой улыбкой добавляет:
– Мы возьмём на себя задачу очистить эту девушку, когда ритуал будет почти завершён. Второго жертвоприношения девственницы должно быть достаточно, чтобы исправить зло, которое ты навлекла на этот город.
Мия издаёт тихий, полный безысходности крик, извиваясь в верёвках, которые держат её у алтаря, но это бесполезно. Я даже не могу заставить себя посмотреть ей в глаза, или Кейду, или Джексону… никому из них.
Это моя вина. Только моя.
Эти слова крутятся у меня в голове, разрывая меня изнутри. Если бы я только сдалась, приняла свою судьбу. Если бы я позволила Дину победить. Если бы я никогда не побуждала мальчиков иначе взглянуть на своё место в мире, если бы я не изучала историю Блэкмура, если бы я просто могла сдаться и подчиниться воле тех, кто принял решение за меня, нас бы сейчас здесь не было.
Моя вина. Моя вина. Моя вина.
– Афина! – Джексон выкрикивает моё имя хриплым голосом, как будто может прочитать мои мысли по выражению моего лица. – Не сдавайся. Не...
Он вскрикивает, когда один из «сынов» бросается на него с двух сторон, нанося удары по животу и лицу, заставляя его кашлять и задыхаться. С губ Дина срывается стон, когда по стенам скользит тень. Фигура женщины предшествует той, что входит в комнату, и мгновение спустя мы видим Уинтер с блаженной улыбкой на лице. На ней белый халат, завязанный на талии, а рыжие волосы струятся по плечам, словно кровь. Руки невинно сложены перед собой. На её лице нет вуали, и голубые глаза, сияющие торжеством, встречаются с глазами Дина. Она даже не удосуживается взглянуть на меня, как будто я больше ничего не значу. И я полагаю, что это действительно так.
Она победила. Всё это время я относилась к ней как к обузе, как к избалованному ребёнку, который не хотел уходить и смириться с тем, что потеряла мужчину, которого желала. Я была высокомерной, уверенной в любви мальчиков ко мне, в том, что я была для них важнее всего остального.
Я всё ещё в этом уверена. Но это не поможет нам.
Я чувствую, как мне не хватает воздуха, а Дин выглядит так, будто готов к драке, его лицо выражает гнев. Его руки сжаты в кулаки, грудь тяжело вздымается, и я слышу, как Кейд громко ругается с другого конца комнаты.
– Ты, должно быть, шутишь! – Кричит он. – Только не эта проклятая сука снова... Блядь! – Восклицает он, когда один из «сынов» с силой ударяет его по повреждённому колену, и с его губ срывается почти животный стон боли.
– Кейд, остановись, – произносит Дин, сохраняя спокойствие, когда Уинтер приближается к нему. Однако в его голосе я слышу боль. – Не сопротивляйся, – он смотрит на Кейда, а затем на Джексона. – Они только сделают хуже. Не надо...
В его словах звучит горечь поражения. Он устремляет взгляд на меня, когда Уинтер поднимается на алтарь, а отец Кейда и Джексона накрывает его белой простыней. И я читаю на его лице всё, что он хотел бы сказать:
– Прости.
– Я тебя люблю.
Уинтер тянется к завязкам своего халата, и я в изумлении наблюдаю за ней. Никогда бы не подумала, что добровольно позволить овладеть собой на алтаре, на глазах у будущих родственников в порядке вещей. Но Уинтер выглядит так, будто она ждала этого момента всю свою жизнь. Она позволяет халату распахнуться, и он соскальзывает с её плеч на каменный пол, а её волосы рассыпаются по плечам, открывая всему залу её обнажённое тело.
Она прекрасна. Это неоспоримый факт. Её фигура идеальна: пышная и высокая грудь, тонкая талия, плоский живот, плавно переходящий в безупречно выбритые бёдра. Она словно сияющая невеста, и я не могу отвести от неё глаз, чувствуя, как будто выхожу из своего тела.
Это, должно быть, какой-то кошмар. Это не может быть правдой. Но это так.
Дин смотрит на меня в беспомощности, пока отец Джексона и Кейда помогают Уинтер дойти до алтаря. Она ложится на спину, закидывает руки за голову, раздвигает ноги и ждёт Дина. Я вижу, как в его голове крутятся мысли, он пытается найти способ остановить происходящее. Интересно, как далеко он готов зайти, прежде чем предпримет хоть какие-то действия?
Но он, как и я, понимает, что нас перехитрили. Из этой ситуации нет выхода.
– Всё хорошо, – шепчу я едва слышно. Независимо от того, что произойдёт дальше, я не хочу видеть, как Дину причиняют боль или, как он умирает у меня на глазах. Я не готова потерять кого-то из них, но если мы будем сопротивляться, то пострадаем все. Должен же быть какой-то выход...
Я смотрю на алтарь, на кубок с одной стороны от Уинтер и на кинжал с другой, торжественно разложенные, и чувствую разочарование. Если бы я только могла добраться до этого кинжала... Но меня окружают мужчины. Если я попытаюсь пошевелиться, меня остановят прежде, чем я успею сделать шаг. И они позаботятся о том, чтобы у меня не было другого шанса.
– Начинай ритуал, сынок, – говорит отец Дина чётко и громко, в его голосе слышен явный приказ. Чувствуя себя беспомощным, Дин делает шаг вперёд, протягивая руку к молнии. Я почти ожидаю, что они попросят его раздеться, но, когда никто ничего не говорит, понимаю, что это лишь часть игры.
Это игра власти, одетый мужчина и обнажённая женщина, выполняющие ритуальный танец. Всё дело в силе и правлении мужчин, в их способности использовать женщин для своих целей, делать их сильнее, давать им то, что им нужно, а затем отбрасывать их в сторону.
Они используют нас. Приносят нас в жертву. Они убивают нас.
– Я не могу, – говорит Дин, и в его голосе слышится разочарование. Его член, вялый и мягкий, торчит наружу, и он сжимает его, пытаясь вызвать эрекцию, но безуспешно. Нет ответа. Возможно, он пытается смириться с ситуацией, пока не найдёт выход, но его член не согласен с этим планом.
Если бы это не было так опасно для нас, я бы гордилась им.
– Жертва, – говорит Марк Блэкмур, кивая в мою сторону. – Используй её с пользой.
Кто-то сзади поднимает меня и тащит к Дину. Меня грубо толкают обратно на колени, и Дин поворачивается ко мне с выражением беспомощного страдания на лице. Его член безвольно висит передо мной. Мне не нужно объяснять, что я должна делать.
Возбудить его, чтобы он мог овладеть другой женщиной прямо у меня на глазах. Его невестой. Женщиной, которая пыталась меня убить. Иначе… Дина и других мальчиков могут убить, а мою лучшую подругу изнасиловать. Этот порочный круг насилия, пыток и жертвоприношений может продолжаться из поколения в поколение. Внутри меня бушует гнев, горячий и мощный, словно жидкий огонь, разливающийся по венам. Адреналин зашкаливает, и я вспоминаю о Натали, оставленной умирать на улице, и о моей матери, сгоревшей заживо в своём доме. Жизни, мечты, надежды и любовь были уничтожены, сожжены и погребены, чтобы эти люди могли сохранить свою власть.
И это не закончится, пока я не найду в себе силы что-то изменить, рискнуть всем в последний раз. Как я могу позволить этому продолжаться?
Я поднимаю взгляд на Дина, в последний раз вглядываясь в его лицо на случай, если всё пойдёт не так. Если я вдруг ошибаюсь, если это просто ещё одна глупая идея, последняя попытка не дать им победить… Я не решаюсь тратить время на то, чтобы посмотреть на Кейда или Джексона, но я вспоминаю их лица, черпая в них силу.
У нас есть только один шанс. Лишь один. И это зависит от меня.
Меня назвали в честь богини войны.
Афина.
Я никогда не буду жертвой.
С большим трудом я вскочила на ноги и, пошатываясь, рванула к алтарю. Не уверена, смогу ли я дотянуться до ножа, но я всё же решила попробовать. Я протянула руку, стараясь схватить рукоять с шипами. Мои пальцы почти коснулись его, но в последний момент мне удалось отбросить его в сторону. Нож упал с алтаря и покатился по каменному полу, ускользая от нас. В напряженной атмосфере, наполненной криками и звуками борьбы, я услышала, как из моих уст вырвалось одно слово, словно крик в пустой комнате:
– Дин! – Позвала я.
Он рванулся вперёд одновременно с одним из «сынов», и они оба устремились к ножу. Дин оказался проворнее, его рука схватила нож, и он кинулся ко мне, налетев на мужчину, который пытался преградить ему путь. Одним быстрым движением он схватил меня за запястья, оттащил назад и, просунув кинжал между моими ладонями, разрезал верёвки. В процессе он слегка поранил мне руку, острие лезвия больно царапнуло кожу, но я едва почувствовала это.
– Нет! – Кричал Филип Сент-Винсент, бросаясь вперёд и схватив Дина. Дин вложил кинжал в мою руку, его глаза горели такой яростью, какой я никогда прежде не видела. Они сверкали, как лёд, когда он повернулся и с размаху ударил Филипа кулаком в лицо.
И тут началось настоящее безумие.
Я понимала, что должна действовать. Первым делом я направилась к Джексону, который, как я думала, мог бы мне помочь больше всего. Остальные фигуры в капюшонах отступили, не понимая, что происходит, и это было именно то, на что я надеялась. Я не знала, кто они все, но предположила, что это были другие члены семьи, старики, которые были застигнуты врасплох тем, что их жертвы осмелились сопротивляться. Однако «сыны», которых, насколько я могла судить, было около десяти, уже начали действовать, выполняя свою работу и стремясь помешать нам достичь успеха.
Я никогда не была так благодарна Джексону за его уроки. Сжимая кинжал в левой руке, я уклоняюсь от приближающегося ко мне мужчины и наношу ему яростные удары. Одновременно с этим я ударяю другого мужчину правым кулаком, попадая ему в челюсть. Мои движения лишены изящества и грации. Я стремительно бросаюсь к столбу, к которому привязан Джексон, прячусь за ним и с яростью перерезаю удерживающие его верёвки.
Однако Джексон тоже не медлит.
Как только он освобождается, он также бросается вперёд, набрасываясь сразу на троих «сынов». Подняв кулаки, он бросается в драку всем телом. Я не осмеливаюсь тратить время на наблюдение за ним, но могу сказать, что он пытается их обезоружить.
Я направляюсь к Кейду, но он перехватывает мой взгляд и отчаянно мотает головой.
– Не надо! – Кричит Кейд. – Я не смогу помочь тебе бороться! Освободи Мию и дерись, Афина! Дерись!
Я кивнула, развернулась и ринулась к Мие, одновременно нанося удар ножом по одному из «сынов», который попытался меня перехватить. Проткнуть человека ножом – задача не из лёгких, и кинжал отскочил от его тела, но всё же вонзился в бедро достаточно глубоко, чтобы он отшатнулся и закричал от боли. В этот момент я схватилась за верёвки, которые связывали Мию.
– Если ты не можешь драться, спрячься, – прошептала я ей, и тут моё внимание привлекло какое-то движение над головой.
Дин боролся со своим отцом, они оба дрались, а Марк пытался ударить своего сына, чтобы усмирить его. Однако Дин не обращал внимания ни на что другое, и в этот момент Уинтер поднялась с алтаря. Её глаза горели яростью, когда она схватила тяжёлую чашу с другой стороны от себя. Её обнажённое тело поднялось, словно ожившая мраморная статуя, когда она подняла чашу над головой, явно намереваясь обрушить её на Дина.
– Дин! – Кричу я в самый неподходящий момент, и он оборачивается, замечая Уинтер. Собравшись с силами, он отталкивает отца, сбивая старика с ног. В этот момент Дин вырывает чашу из рук Уинтер и бросает её на пол.
– Уинтер, всё кончено, – рычит он. – Между нами всё кончено. Я не собираюсь трахать тебя, я не хочу жениться на тебе, и я...
– Чёрта с два это не так! – Кричит она, бросаясь к нему и впиваясь ногтями ему в лицо. – Ты никчёмный кусок...
Всё происходит настолько быстро, что я едва успеваю это осознать. Она прыгает на него, намереваясь повалить на пол, но Дин хватает её прежде, чем она успевает это сделать. Он обхватывает её за талию и отбрасывает в сторону, швыряя через всю комнату. Она кричит, но звук резко обрывается, когда её тело и голова с резким треском ударяется об одну из колонн, от которого у меня мурашки бегут по коже.
Мы не можем оставить её там, я это осознаю. Однако, времени нет. Отец Дина уже встал и бросился на своего сына, а один из «сынов» напал на Мию. Я замечаю пистолет в руке Джексона, когда он расправляется с последним из трёх дерущихся с ним «сынов дьявола». Затем он поворачивается, и отец хватает его за локоть, замахиваясь и целясь в лицо сына. Они начинают драться.
Я наношу удар одному из приближающихся ко мне мужчин, и их ряды начинают редеть. На мгновение мне почти кажется, что мы побеждаем, как вдруг я чувствую руки на своей талии, которые тянут меня назад. Одна из этих рук обхватывает моё горло, а другая скользит по животу. Мужчина, держащий меня, сжимает мою талию, его пальцы впиваются в шею, перекрывая доступ воздуха и не давая мне кричать. Он тянет меня обратно в тень, и я смутно осознаю, что остальные фигуры в капюшонах исчезли в хаосе, оставив комнату гораздо более пустой, чем раньше.
Позади меня я вижу, как Джексон и Дин борются со своими отцами, а тела остальных «сынов», вступивших в драку, лежат на камнях. Среди них я замечаю Уинтер, бледную и обнажённую на фоне камней, смертельно неподвижную, с кровью, стекающей с её лица на пол.
Мужчина, держащий меня, разворачивает меня и отбрасывает к стене. Его рука сжимается на моём горле, когда он отталкивает меня назад. Его лицо всплывает в поле зрения, и я с холодным, тошнотворным ощущением в животе понимаю, что это Филип Сент-Винсент. Его лицо искажено ухмылкой, когда он душит меня.
– Ах ты, маленькая сучка, – с ненавистью шипит он. – Я всё для тебя сделал. Я спас тебя и твою никчёмную мать байкершу-шлюху. Мне следовало бы оставить вас обоих на растерзание своим псам, а не предоставлять вам кров. Вместо того чтобы заниматься благотворительностью.
– Ты убил её, – шепчу я, с трудом выдавливая слова из-за давления на горло. – Ты, чёрт возьми, убил мою мать...
– Я пытался убить тебя, – с жестокой улыбкой говорит Филип. – Я приказал тебя похитить и сказал своим людям, чтобы они делали с тобой всё, что захотят, лишь бы ты страдала. Но ты, как грёбаный таракан, просто так не сдохла. А потом ты настроила наших мальчиков против нас.
Затем его рука медленно скользит вниз по моей талии к бедру, забираясь под пояс облегающих леггинсов, которые я надела перед боем.
– Итак, теперь я намерен выяснить, что же в тебе такого особенного, что заставило всех троих наших наследников восстать против своих отцов и их естественного положения в мире, – говорит он, облизывая губы. Его рука, лежащая на моём горле, поднимается вверх, обхватывает мой подбородок, а большой палец проникает мне между губ. – У меня никогда не было такой восхитительной женщины, но, полагаю, всё когда-нибудь случается впервые, – продолжает он.
Я чувствую, как у меня скручивается желудок, а к горлу подступает тошнота. Но я заставляю себя оставаться на месте, сосредоточившись, потому что в своём стремлении увлечь меня в тень и изнасиловать, Филип Сент-Винсент, охваченный гневом, забыл о двух очень важных вещах.
Он не удерживает меня. И я всё ещё сжимаю в руке кинжал.
За моей спиной всё ещё идёт бой. Где-то в комнате я слышу выстрел, и звук отдаётся болезненным эхом. Однако я не позволяю себе отвлекаться на это. Не позволяю себе заметить, как рука Филипа возвращается к моему горлу, чтобы прижать меня к стене, или как его пальцы скользят по моей плоти, забираясь под шорты.
У меня есть только один шанс отомстить за всё, и всё что мне нужно – это мгновение.
Он настолько сосредоточен на том, что делает, настолько увлечён, что даже не замечает, как я поднимаю руку. Он не чувствует, как я переминаюсь с ноги на ногу, готовясь выполнить то, чему меня научил Джексон: вспомнить, как оттолкнуть от себя кого-то крупнее и сильнее меня и поменяться с ним ролями.
У него не было времени отреагировать, когда я подняла колено и ударила его в пах. С его губ сорвался гортанный звук, и он наклонился вперёд. Я воспользовалась этим шансом, навалившись на него всем своим весом, обхватив левой рукой его шею и используя все имеющиеся у меня рычаги, чтобы развернуть его и прижать спиной к стене.
– Ты, долбаная сука! – Крикнул он, и я выбросила правую руку вперёд, вонзая кинжал так сильно, как только могу, ему в живот.
На мгновение мне показалось, что я больше не смогу вытащить кинжал. Его тело содрогнулось от внезапной боли, и мне пришлось всем своим весом прижимать его к стене, пока он сопротивлялся, с его губ сорвался крик боли. Но я ещё не закончила. Я снова ударила его, вырвав кинжал изо всех сил, которые у меня ещё оставались. Когда я отошла от него, Филип, пошатываясь, опустился на колени, его расстёгнутая мантия распахнулась, и кровь пропитала белую рубашку под ней.
Он смотрит на меня снизу вверх и в его глазах шок.
– Ты грёбаная шлюха... – шипит он, прижимая руку к животу. – Я убью тебя, чёрт возьми...
– Нет. – Я наклоняюсь, хватаю его левой рукой за волосы и запрокидываю его голову назад, заглядывая в глаза человеку, который столько времени, сколько я здесь живу, и до этого командовал этим городом. Человеку, по приказу которого погибло столько людей, свершилось столько ужасов. Человеку, который с помощью других отнял у меня так много и пытался отнять ещё больше. – Нет.
Моя рука сжимает его волосы, и я подношу кинжал к его горлу, прижимая лезвие к его коже. Рукоять, украшенная драгоценными камнями, впивается в мою ладонь.
– Это за Натали, – шепчу я. – За мою маму. За меня. – Я с трудом сглатываю, готовясь к тому, что собираюсь сделать. – Это за нас всех.
И затем одним резким движением я провожу кинжалом по его плоти, перерезая ему горло.
Это так же, как и с Пикси, и должно было бы вызвать у меня страх. Но я не чувствую ничего, кроме холодного удовлетворения, когда вижу, как понимание отражается на его лице. Его рука поднимается, чтобы схватиться за горло, страх наполняет его глаза, и он осознает, что я сделала, и какую роковую ошибку он совершил, связавшись со мной.
– Ты... ты... сука... – выдыхает он, и я жестоко улыбаюсь ему, всё ещё сжимая в кулаке его волосы.
– Меня зовут, – тихо говорю я, глядя в его умирающие глаза, – Афина, блядь, Сейнт!
А затем я отталкиваю его назад, и его тело тяжело падает на пол.
Я шокировано оборачиваюсь, чтобы осмотреть остальную часть комнаты. Джексон дерётся с двумя «сынами», и один из них тяжело падает на пол. Тело его отца лежит рядом с телами других, на лбу виднеется огнестрельная рана. Отец Дина также неподвижно лежит на камнях возле алтаря, а Дин привалился к столбу, к которому привязан Кейд, и пытается развязать верёвки.
Пошатываясь, я подхожу к Дину, сжимая в руке окровавленный кинжал. Когда он поднимает голову и встречается со мной взглядом, я просто киваю.
– Всё кончено, – шепчу я, освобождая Кейда. Он падает в объятия Дина, с трудом сглатывая и глядя мимо меня туда, где неподвижно лежит его отец.
– Я убила его. – Я смотрю на Кейда, гадая, возненавидит ли он меня за это, сможет ли когда-нибудь смотреть на меня так же. – Он пытался... – начинаю оправдываться я, но останавливаюсь и закрываю глаза.
Неважно, что Филип пытался сделать со мной сегодня вечером. Он уже совершил достаточно поступков, чтобы заслужить свою смерть, и не один раз.
– Я убила его, – просто говорю я. – Прости.
– Нет, – Кейд качает головой, с трудом произнося слова. – Нет, ты поступила правильно. – Его взгляд на мгновение останавливается на теле отца, и я вижу, как он вспоминает всё, что рассказывал мне о годах, которые страдал от рук Филипа Сент-Винсента. – Нет, – повторяет он. – Он заслужил смерти.
– Твой отец? – Я смотрю на Дина, а затем мимо него на неподвижное тело Марка, и Дин качает головой.
– Он мёртв, – тихо говорит он. – Джексона тоже. Они все...
– Они сами выбрали свою судьбу, – говорит Кейд. – А теперь давайте уберёмся отсюда нахуй.
Я киваю и беру его за другую руку. Мы с Дином помогаем ему подойти к Джексону, который поднимает Мию с земли, где она скорчилась у алтаря. Вокруг нас лежат тела, и когда мы проходим мимо Уинтер, я замечаю, что её волосы спутались вокруг лица, а кожа покраснела от запёкшейся крови, которая натекла на камни у её рта. Её тело распростёрто на земле.
Она тоже мертва. Они все мертвы. Но как бы я ни старалась, я не могу почувствовать ничего, кроме облегчения. Потому что так и есть. Но несмотря на все испытания и трудности, мы живы.
Все мы.
Кажется, что подъём по лестнице занимает целую вечность, но нам всё же удаётся добраться до вершины. Мы поддерживаем Кейда по очереди, пока он идёт по лабиринту в главный дом. Я стараюсь не оглядываться по сторонам, когда мы направляемся к входной двери, не желая вспоминать то время, когда я была здесь. Слишком много воспоминаний: я учусь с Мией, помогаю маме с уборкой, плаваю в бассейне, читаю в библиотеке и, конечно, та судьбоносная вечеринка, когда в библиотеке произошло нечто совершенно необычное.
Я замечаю, как Кейд бросает взгляд в ту сторону, но ничего не говорит. Никто из нас не произносит ни слова, когда мы выходим на холодный ночной воздух. Полная луна висит над нами, когда мы оказываемся на лужайке перед домом.
– Я заберу машину, – говорит Дин. – Мы с Кейдом пытались спрятать её подальше. Вот тогда-то они и застали нас врасплох, и... – он беспомощно разводит руками.
– Всё хорошо, – тихо произношу я. – Теперь всё позади.
Однако это не совсем так. У нас ещё есть часть первоначального плана, который мы можем реализовать, и, глядя на нас четверых, я понимаю, что именно это мы и собираемся сделать.
Кейд и Дин планировали спрятать машину на территории поместья, а ёмкости с бензином, которые были частью нашего первоначального плана, спрятать внутри. Теперь Дин подъезжает к машине, открывает дверцу со стороны пассажира и, с моей помощью, сажает Кейда внутрь, пока Джексон выгружает бензин.
– Оставайся здесь, – говорю я Мии. – Присмотри за Кейдом, хорошо?
Она кивает, всё ещё очень бледная, и я с тревогой смотрю на неё.
– Ты в порядке?
Мия дарит мне слабую улыбку.
– Я не знаю, – признаётся она. – Но я держусь. Они мертвы, не так ли?
– Да, – заверяю я её. – ты в безопасности.
Она вздыхает, прислонившись к машине, и в её глазах читается облегчение.
– Значит, со мной всё будет в порядке, – тихо говорит она. – Со временем.
Мы оставляем Кейда и Мию в машине, а я, Дин и Джексон возвращаемся через лужайку с канистрами бензина в руках. Как только мы оказываемся в доме, мы разделяемся, покрывая жидкостью все доступные поверхности: пол, мебель и всё имущество, пока дом не пропитывается ею. Затем мы перегруппировываемся на лужайке перед домом, стоя втроём лицом к нему.
– Вы не сделаете этого без меня, – раздаётся позади нас голос Кейда. Обернувшись, мы видим, что он стоит, перенося вес тела на одну ногу, а Мия поддерживает его. Она слабо улыбается мне, и я замечаю, что к её щекам вернулся румянец, несмотря на шок, в котором, я знаю, она, должно быть, всё ещё пребывает.
– Мы сделаем это вместе, – твёрдо говорит Кейд. – Все мы. Новое начало.
Дин поднимает коробок спичек.
– Все готовы?
Кейд кивает, и Дин открывает коробок. Мы, пятеро, стоим перед дорожкой из бензина, которую мы оставили на крыльце.
– Ты готов? – Спрашиваю я. Дин просто смотрит на меня с серьёзным выражением лица.
– Сожжём нахуй это место дотла!
И вот мы выполняем эту жестокую просьбу.
Мы все одновременно поджигаем спички, и бензин вспыхивает. Пламя быстро распространяется по крыльцу, а мы поджигаем ещё спички и бросаем их в огонь, пока не заканчивается коробок. Огонь становится всё сильнее, подбираясь к дому и проникая внутрь.
Я вижу, как занавески начинают гореть, а пламя охватывает окна и мебель. Мы отступаем, помогая Кейду пересечь лужайку и отойти на безопасное расстояние от горящего особняка. Мы стоим там, наблюдая за этим зрелищем, и я чувствую, как у меня сжимается сердце, когда я смотрю на трёх мальчиков, на своих мужчин, которых люблю.
Мужчины, которые когда-то были моими мучителями и похитителями, стали моими защитниками, а затем и любовниками. Мужчины, которые думали, что смогут подчинить меня, как и все остальные, но они точно узнали, какой сильной я могу быть.
Вместе мы сильнее.
– Что теперь будет? – Спросила я, мой голос был едва слышен. – Что нам делать? – Повторила я свой вопрос.
– Когда дом превратится в пепел, – тихо ответил Дин, – мы закроем лабиринт и заложим новый фундамент. На его месте мы построим новый дом, наш дом. Для нас, – добавил он, глядя на Кейда, Джексона и меня. – Если вы этого хотите.
Его взгляд остановился на Джексоне.
– Я знаю, ты всегда мечтал уехать из Блэкмура. Но я хочу, чтобы ты остался. Я уверен, Афина чувствует то же самое, и, думаю, мы все разделяем эти чувства. – Он посмотрел на Кейда, а затем на меня. – Мы остаёмся и вместе создадим новый Блэкмур. Мы постараемся искоренить всё, что осталось от тайного общества, и сделаем всё возможное, чтобы оно никогда больше не возродилось. Начнём всё сначала, вместе.
На долгое мгновение воцарилась тишина, и единственным звуком было потрескивание костра на лужайке. На один душераздирающий, пугающий миг мне показалось, что Джексон собирается сказать «нет». Я подумала, что он сядет на свой мотоцикл и уедет как можно дальше от Блэкмура, оставив всё позади.
Если это было его желанием, я едва ли могла его винить.
Но затем он кивнул, и меня охватило такое облегчение, что на глаза чуть не навернулись слёзы.
