Текст книги "Порочная королева (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

9

ДЖЕКСОН

Я совершил ошибку. Боже мой, я сделал ошибку. Не знаю, что на меня нашло в ту ночь. Со дня, когда это случилось, смерть Натали словно отравляла меня. Я чувствовал горечь, жестокость и гнев. Мне казалось, что я должен быть беспощаден ко всем, кто, по моему мнению, мог быть причастен к её гибели или как-то связан с ней. К тем, кому, как я считал, было бы лучше, если бы она умерла.

Афина не могла быть причастна к её смерти, и я бы не сказал, что она получила от этого выгоду. Однако она скрыла часть информации, которая могла бы... нет, изменила бы наши отношения. По крайней мере, так я себя убеждаю.

Выходя из её комнаты, я говорю себе, что не стал бы с ней спать, если бы знал, что она сводная сестра Натали. Если бы она сказала мне до того, как пришла ко мне в постель, я бы не набросился на неё, не позволил бы ей снова сделать мне минет, как она это уже делала. Я бы не прижимал её к своей двери и не занимался с ней сексом с большей страстью, чем с кем-либо за последнее время.

Я продолжаю убеждать себя в этом, но какая-то часть меня шепчет, что это неправда. Что я бы переспал с ней, несмотря ни на что, независимо от того, кем она была для Натали или как была связана со всем этим. И над всем этим более громкий голос продолжает кричать одно и то же в моей голове, снова и снова:

– Это твоя вина.

– Твоя вина.

– Это твоя чёртова вина.

Она выпила перед тем, как вмешаться в драку, чтобы помочь мне. Она оказалась в центре событий, потому что была зла на меня за то, что я подрался из-за неё, и потому что она была расстроена тем, как я с ней обращался.

И это было справедливо.

Я уже собирался извиниться перед ней, как-то загладить свою вину, но у меня не было на это времени. Когда этот здоровенный чувак заметил, как она входит, и сказал, что ему «понравилось наблюдать, как эту шлюшку трахали на прошлой вечеринке», я покраснел. И я не смог сдержаться, прежде чем потерял самообладание.

Я и так был слишком взвинчен.

Возможно, у меня уже не будет возможности загладить свою вину перед ней. Кейд и Дин, кажется, уверены, что с ней всё будет хорошо, но я не могу избавиться от страха, что это не так. Я чувствую, как моё старое горе снова поднимается на поверхность, оно всегда рядом, и я всегда ожидаю, что что-то снова напомнит мне о нём. И вот, девушка, которая мне небезразлична, лежит обессиленная, слишком близко к тому горю, чтобы я мог найти утешение.

Не проходит ни одного дня, чтобы я не думал о Натали и о том, как она умерла. Не проходит ни одного дня, чтобы я не переживал за неё, не скорбел о ней и не винил себя во всём случившемся. Сейчас больше, чем когда-либо, потому что я абсолютно уверен: если бы я никогда не любил её, если бы я никогда не уговаривал её сбежать со мной, если бы она никогда не убедила меня попытаться бросить всё это, она всё ещё была бы жива.

Теперь я в ужасе от того, что мы сделали то же самое с Афиной. Втянув её в эту историю, пусть даже непреднамеренно, мы обрекли её на смерть, на травлю и надругательство, пока она, наконец, не исчезнет из поля зрения. И всё потому, что она осмелилась не подчиниться тому, чего от неё хотели семьи Блэкмур. Не только из-за этого, но и потому, что девушка в очередной раз пытается нарушить традиции, существовавшие сотни лет, и сбить наследников с пути истинного.

Это почти поэтично, что Натали и Афина – сводные сестры.

Дин и Кейд внизу, разбираются с вечеринкой, поэтому я проскальзываю в комнату Афины, где она спит, и осторожно закрываю за собой дверь. Моё сердце бешено колотится в груди, когда я подхожу к кровати и смотрю на неё. Она лежит, бледная и умиротворённая, её длинные ресницы касаются щёк, а грудь поднимается и опускается.

Она словно принцесса из сказки, ожидающая, когда принц поцелует её, чтобы пробудить ото сна. Но я не уверен, что она захочет, чтобы я её поцеловал. Возможно, никогда больше.

Правда в том, что я всё ещё хочу её больше всего на свете. Я сожалею о той ночи на улице больше, чем могу выразить словами. Если она проснётся, я найду слова, чтобы объяснить ей это. Потому что я не могу потерять её.

Может быть, сейчас она и не моя, но я хочу, чтобы она была моей. И я хочу помочь ей преодолеть всё это, и уничтожить всех её обидчиков. Начиная с того, кто протянул ей тот проклятый напиток.

Я хочу забраться в постель рядом с ней, но вместо этого опускаюсь на ближайший стул. Я знаю, что она запаникует, если проснётся в моих объятиях, и это уже само по себе больно. Но я знаю, что заслужил это. Возможно, мне придётся унижаться, чтобы вернуть её, но Дин и Кейд справились с этим. Так или иначе, я надеюсь, что смогу сделать то же самое.

Наши отцы, вероятно, не осознавали, что делают, когда подарили нам Афину Сейнт в качестве питомца.

Но я безмерно благодарен им за это.

10

АФИНА

Когда я просыпаюсь, во рту пересыхает. Это очень напоминает мне о том, как я проснулась в этой постели после похищения. Моё сердце начинает бешено колотиться, как только я открываю глаза, а руки судорожно сжимают простыни. Моя первая мысль – понять, что на мне надето. Насколько я могу судить, на мне майка и трусики. Я моргаю, пытаясь сосредоточиться и убедиться, что я действительно в своей комнате, а не в каком-то другом месте, например, в том ужасном отдалённом доме, куда меня отвезли похитители.

Но кровать кажется мне знакомой. Запах в комнате такой же, как и всегда. И когда я медленно моргаю, всё обретает чёткость. Я чувствую облегчение, понимая, что это действительно моя комната в поместье.

Странно, каким странным облегчением стало просыпаться в этой комнате, которая когда-то была проклятием всего моего существования.

Но затем, когда я оглядываюсь по сторонам, я замечаю кое-что, что вовсе не приносит мне облегчения.

Спящего Джексона, откинувшегося на спинку кресла с подголовником.

– Что ты здесь делаешь? – Мой голос, хоть я и боялась, что он сорвётся, звучал чётко и резко, как щелчок хлыста. – Наблюдаешь за тем, как я сплю?

Джексон со стоном просыпается и садится.

– Чёрт, Афина! Слава богу, ты проснулась.

– Да, проснулась, – прорычала я, свирепо глядя на него. – И я хочу знать, что ты, чёрт возьми, делаешь в моей комнате.

– Я присматривал за тобой, хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.

– Пока ты спал?

– Я задремал на минутку. Прости, я просто...

– Где Дин? Или Кейд? – Никогда бы не подумала, что предпочту их Джексону, но вот мы здесь. Как пали сильные мира сего, и всё такое.

– Я думаю, они спят. Вчера вечером они потратили много времени, чтобы разобраться с вечеринкой. Все не могли перестать говорить о... – Джексон пожимает плечами. – Ну, ты же знаешь.

– Ты ввязываешься в драку, а затем я падаю в обморок на глазах у всех? Да, я так и поняла. – Я обхватываю себя руками, внезапно снова чувствуя себя совершенно обессиленной. – Мне всё это безразлично. Ты собираешься рассказать мне, что произошло, или мне нужно пойти и найти их? И ты всё ещё не ответил на мой первый вопрос.

– Я здесь, потому что хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. Я серьёзно. Точно так же, как ты действительно это имела в виду, когда сказала, что пришла в мою комнату той ночью, потому что услышала, как мне снится кошмар. – Джексон произносит последние слова многозначительно, и я хмурюсь, глядя на него.

– А остальное?

– В том напитке что-то было. Кто тебе его дал?

– Я думала, что это сделал Дин. – Я провожу рукой по лицу, пытаясь вспомнить тот момент, когда я выпила, но всё словно в тумане. Это вызывает у меня панику, всё это слишком напоминает мне о том, какими туманными остались мои воспоминания о той, другой ночи, после вечеринки. – Но я думаю, что нет, если в этом есть смысл. Он бы этого не сделал – уверенно говорю я, удивляясь своей уверенности. Теперь я хорошо знаю Дина. И кроме того, у него не было причин для этого.

– Это определённо был не Дин. Так ты не знаешь, кто это был?

Я отрицательно качаю головой.

– Нет. Конечно, нет. Если бы я думала, что это был кто-то другой, кроме Дина, я бы не согласилась. Только не после того, как... – при этой мысли у меня перехватывает горло, и я не могу говорить.

– Я знаю, – говорит Джексон, наклоняясь вперёд и глядя на меня почти с печалью. – На этот раз всё закончилось хорошо, Афина. Не совсем. Ты начала терять сознание, и я подхватил тебя. Мы отнесли тебя наверх, и Кейд с Дином убедились, что ты полностью избавилась от этого. Они заставили тебя блевать, – поясняет он на случай, если я не совсем поняла, что он имеет в виду.

Внезапно часть воспоминаний возвращается ко мне: я ощущаю твёрдую плитку под коленями, а затем чувствую пальцы во рту, и всё моё тело сводит судорога, когда меня рвёт выпивкой. Это всё ещё смутное воспоминание, но я могу вспомнить и звуки знакомых голосов, и я вздрагиваю, когда понимаю, что это значит.

– Чёрт, – бормочу я себе под нос, а затем говорю громче: – Так кто из вас заставил меня блевать?

– Дин оказал тебе честь. Я не думал, что ты захочешь, чтобы я это сделал. А Кейд держал тебя на руках.

– О боже, – закрываю лицо руками, не в силах представить, что хуже: пережить на вечеринке очередной наркотический трип, который оставил после себя физические и эмоциональные последствия, или же столкнуться с тем, что один из парней, с которыми я встречаюсь, заставил меня блевать, пока двое других держали меня и наблюдали за происходящим.

Некоторые вещи слишком унизительны, чтобы их терпеть, и я думала, что уже близка к тому, чтобы поставить точку в наших отношениях после того, что эти парни со мной сделали. Но, возможно, это событие окончательно перешло черту.

– Они беспокоились о тебе, Афина, – мягко говорит Джексон. – Мы все переживали за тебя.

Я смотрю на него пристально, и моё смущение исчезает перед лицом напоминания о том, что он совсем недавно со мной сделал.

– Я просто хочу, чтобы ты ушёл, Джексон. Между нами всё кончено. Я не хочу больше тебя видеть. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, что бы это ни было. Я знаю, что должна была рассказать тебе о Натали до того, как между нами что-то произошло. Я понимаю, что это было неправильно. Но и твоя реакция была такой же, и я просто... – Я вздрагиваю, отводя от него взгляд. – Я больше не могу это выносить.

Оглядываясь назад, я вижу на лице Джексона смесь эмоций, и ни одна из них не похожа на гнев, которого я почему-то ожидала. В его взгляде я замечаю печаль, разочарование и страх, но в нём нет той бушующей, острой ярости, которую я ощутила в тот ужасный вечер, когда он взял меня на крыльце.

Он медленно поднимается на ноги, и в его тёмных глазах я вижу боль.

– Если ты действительно хочешь, чтобы я ушёл, Афина, – говорит он мягко, – я уйду. Я знаю, что был неправ. Я много раз ошибался. Я обещал тебе, что никогда не причиню тебе боль ради собственного удовольствия, и я неоднократно нарушал это обещание. Я причинял тебе боль и наслаждался этим, и я использовал тебя как способ выразить свой гнев. Я знаю, как это неправильно. Если бы Натали узнала, во что я превратился, ей было бы очень стыдно за меня. И это причиняет мне сильную боль.

Он замолкает, и я могу сказать, что он ожидает от меня крика или требования уйти. Искушение велико – не слушать его извинения. Из всех троих мне труднее всего видеть, как Джексон пытается извиниться передо мной. В какой-то степени я желала его с того самого дня, как наши взгляды встретились. И хотя у меня были свои отношения с Дином и Кейдом, предательства Джексона ранили меня больше всего. Они нанесли мне самый сильный удар, потому что, хотя он и предупреждал меня не полагаться на него, я доверяла ему больше всего.

Но я не говорю ему уходить. Часть меня, та часть, которую я ненавижу так же сильно, как и его сейчас, не хочет, чтобы он уходил. Из всех моих отношений в этом доме отношения с Джексоном самые сложные. Глядя на него прямо сейчас, на его разбитую челюсть и багровую губу, мне хочется добавить ещё один синяк к его коллекции и зацеловать их все. И я, чёрт возьми, не знаю, что делать с этими эмоциями.

Я не знаю, как справиться со всем этим. Особенно когда Джексон подходит к кровати быстрыми, короткими шагами и опускается на колени перед ней.

– Мне так жаль, Афина, – тихо произносит он хриплым голосом. – То, что я сделал с тобой, было непростительно. Это был не я, но это так, и после всего, через что ты прошла, у тебя есть полное право ненавидеть меня за это. У меня нет слов, чтобы выразить, как сильно я облажался. Я уйду из этой комнаты и буду держаться от тебя подальше всегда, если ты этого хочешь, и больше никогда к тебе не прикоснусь. Но я хочу, чтобы ты знала: это будет медленно убивать меня изнутри, каждый грёбаный день. Потому что я захотел тебя в тот момент, когда ты спустилась по лестнице, и до сих пор хочу, даже если половину времени вёл себя как кусок дерьма.

Я никогда не видела его таким. Его челюсть сжата, мускулы на ней дёргаются, а лицо искажено болью.

– Я хотел защитить тебя, Афина. Всё это время я очень боялся, что с тобой произойдёт то же, что и с Натали, и это почти случилось. Если бы я мог увезти тебя подальше от всего этого, от этого проклятого города, я бы это сделал. Но именно это и стало причиной её гибели, и я подумал, что если бы я просто держался от тебя подальше, то мог бы предотвратить это. Но я не могу. Я просто не могу. И мне всё равно, была ли ты её сводной сестрой, мне всё равно, что это значит. Я знаю, что, если ты скажешь мне, что больше никогда не хочешь видеть меня, это сломает что-то во мне, и ты имеешь на это полное право. Но ты должна знать.

У меня возникает внезапное и сильное желание сделать именно это. Он причинил мне боль, и ни один из нас не сможет этого изменить. Я могла бы причинить ему боль прямо сейчас, могла бы сказать ему, чтобы он убирался и никогда больше не разговаривал со мной. Я могла бы собрать все чувства, которые мы когда-либо испытывали друг к другу, и сжать их в кулак, и сила этого желания почти ошеломляет меня.

Я медленно сползаю с кровати, мои ноги всё ещё кажутся слабыми, колени подгибаются. Но мне удаётся удержаться на ногах, я смотрю на него сверху вниз и снова не знаю, хочу ли я ударить его или поцеловать.

Эти мальчишки должны были сокрушить меня, подчинить себе, сделать своим питомцем и рабыней. Но вместо этого они создали что-то другое. И в этот момент, рядом с Джексоном, я чувствую, как это раскрывается во мне, расцветает широко и необузданно. Я ощущаю пьянящую эйфорию от осознания своей власти над ним в этот момент.

Он неотрывно смотрит на меня, когда я опускаюсь перед ним на колени. Мне кажется, что я нахожусь в каком-то странном состоянии, словно в полусне. Я обхватываю его лицо обеими руками, впиваясь пальцами в его щёки, и притягиваю его губы к своим.

Кровь закипает в моих жилах, желание и гнев смешиваются в одно целое. Я собираю все эмоции, которые испытывала за последние месяцы: стыд, страх, гнев, обиду и запутанное желание. Я вкладываю их в этот поцелуй, прикусывая его нижнюю губу. Мой язык скользит по ране, оставленной чьим-то ударом, пока я не ощущаю вкус крови. И тогда Джексон громко стонет.

Он не сопротивляется, словно беззащитный под моими прикосновениями, хотя я знаю, что это не так. Он позволяет мне целовать его, прикусывая губы в том месте, где, я знаю, ему больно, и это заставляет его вскрикивать, но он не останавливает меня. Он словно готов принять на себя всю мою боль и страдания, и я чувствую, как во мне поднимается что-то первобытное, когда я опускаю руки назад, запутываясь в его тёмных волосах, и забираюсь на него, раздвигая его колени, пока он стоит на коленях на полу.

– Афина... – выдыхает он мне в губы, но я снова прикусываю их, и он стонет.

Я никогда раньше не испытывал подобного. Каждый из моих парней в какой-то момент изливал на меня свои эмоции, используя меня как способ выпустить пар, и мне чертовски приятно возвращать эту энергию в ответ. Это словно боксёрский поединок с Джексоном, только в тысячу раз лучше. Я прижимаю его к себе бёдрами, наслаждаясь его беспомощными стонами, и впиваюсь в его рот, чувствуя, как его член напрягся между моих ног.

Я больше не собираюсь быть той, кого используют. Эта мысль вспыхивает у меня в голове, когда я сжимаю в кулаке волосы Джексона, а другой рукой толкаю его обратно на пол. Я провожу языком по его нижней губе, пробуя на вкус выступившую кровь, и опускаюсь на колени рядом с ним.

Он лежит неподвижно, тяжело дыша подо мной, и я чувствую, как пульсирует его член. Протянув руку вниз, я расстёгиваю молнию на его джинсах. Обхватив его член ладонью, и ощущаю, как жар обжигает мою руку. Джексон снова стонет, извиваясь подо мной, пока я грубо поглаживала его, наслаждаясь ощущением своей власти.

– Ты хочешь меня? – Прошептала я ему в губы, сжимая рукой головку его члена. С него уже капала предварительная сперма, и кончик скользил по моей ладони. Он безмолвно кивнул мне в ответ.

– Чёрт, Афина, пожалуйста... – пробормотал он, и я почувствовала, как его рука поднимается, чтобы коснуться моей талии, скользнув под майку. Но я отдёрнула её.

– На этот раз трахать тебя буду я, – прорычала я, а затем, отодвинув трусики в сторону, опустилась на его твёрдую, пульсирующую длину. Это было долгое, горячее скольжение плоти о плоть, от которого у меня перехватило дыхание от внезапного удовольствия.

Возможно, именно поэтому они так поступают, думаю я, когда начинаю двигаться на нём. Мои бедра покачиваются, и я скольжу вверх и вниз, жёстко и быстро, испытывая невероятное удовольствие. Я отпускаю его волосы, задираю футболку и прижимаю ладони к его груди, пока ногти не впиваются в кожу. Джексон стонет, запрокидывая голову, позволяя мне наслаждаться им. Возможно, именно так они чувствуют, когда используют меня. Как будто они могут излить в меня все свои переживания, и я смогу как-то исцелить их.

Я чувствую, как приближается оргазм, резкий и внезапный, и мои бедра сжимаются вокруг его бёдер, когда я прижимаюсь к нему сильнее. Я ощущаю, как его пирсинг трётся об это чувствительное место глубоко внутри меня, его толстый член полностью заполняет меня. Я запрокидываю голову, впиваясь ногтями в его грудь, когда меня внезапно охватывает наслаждение.

– О, боже! – Вырывается у меня из груди громкий крик, когда я ощущаю, как тело начинает дрожать. Мои бедра напрягаются, а волны удовольствия накатывают одна за другой. Я слышу, как Джексон стонет, повторяя моё имя, и его руки, нежно касающиеся моих бёдер, не вызывают у меня отторжения. На этот раз я не пытаюсь остановить его.

Я позволяю его шершавым пальцам нежно скользить по моей коже, проникая под край трусиков. Его движения становятся всё более настойчивыми, и я чувствую, как стремительно приближаюсь к своей кульминации.

– Скажи мне, что я могу кончить, Афина, – просит Джексон, открывая глаза и заглядывая в мои. – Я не кончу, пока ты сама не пожелаешь этого. Ты можешь просто взять меня, если хочешь, но, чёрт возьми, я так сильно хочу достичь пика...

О боже, я снова ощущаю это почти первобытное, пьянящее чувство власти. Прижав ладони к его груди, я замечаю царапины в тех местах, где я царапала его, и покрасневшую кожу там, где мои ногти вонзились в его кожу.

– Пока нет, – отвечаю я ему, мой голос дрожит от переполняющего меня удовольствия, и я чувствую, как он вздрагивает, с трудом сдерживаясь.

Его член набухает, пульсируя внутри меня, и я скольжу вверх по всей его длине, сжимаясь вокруг него и наблюдая за выражением мучительного удовольствия на его лице, когда я возвращаюсь вниз дюйм за дюймом. С ним так чертовски хорошо, когда он наполняет меня, но ещё приятнее чувствовать себя главной, принимать все решения. Чтобы заставить его умолять об этом, а не наоборот.

– Блядь, Афина, – руки Джексона сжимаются на моих бёдрах, и я чувствую, каких усилий ему стоит не просто войти в меня, а трахать жёстко и быстро, пока он не кончит так, как, я знаю, ему сейчас до смерти хочется.

Я повторяю этот процесс ещё дважды, медленно скользя вверх и вниз по его возбуждённому члену, пока он не начинает задыхаться и дрожать, и я не осознаю, что он на пределе своих возможностей. Открыв глаза, я сама ощущаю приближение очередного оргазма и смотрю на него сверху вниз, вновь проводя ногтями по следам от ногтей на его груди.

– Хорошо, Джексон, – шепчу я, скользя вниз по его члену и крепко удерживая себя на нём. – Теперь ты можешь кончить в меня.

Я начинаю двигаться вверх и вниз, но он уже не может сдержать себя.

– Чёрт! – Вскрикивает он, и его тело сотрясается от мощного оргазма, когда он крепко обнимает меня за ягодицы. Его член яростно пульсирует, и я чувствую, как горячая волна наслаждения охватывает меня, в то время как его голова откидывается назад, а рот приоткрывается в беспомощном стоне.

Ощущение его кульминации вызывает у меня ещё один всплеск наслаждения, и я выгибаю спину, прижимаясь к нему и издавая крик. Я наклоняюсь вперёд, зарываюсь руками в его волосы и крепко целую, нежно касаясь его пораненной губы. Звуки, исходящие из его рта, становятся почти болезненными, а его бедра продолжают дрожать с каждым содроганием оргазма.

На мгновение мы замираем, наслаждаясь моментом физического и эмоционального облегчения. Я чувствую, как между нами происходит что-то новое, словно открывается дверь в неизведанное.

И я не знаю, что будет дальше.