Текст книги "Порочная королева (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
16
АФИНА
С одной стороны, я испытываю облегчение, зная, что моя задница получит передышку. С другой стороны, меня переполняют эмоции – предвкушение и страх, потому что я понимаю, что это значит. Хотя бы часть его ласки снова будет направлена на мою киску, и я не знаю, сколько смогу продержаться без оргазма. Я уже очень близка.
– Вы сможете прикоснуться к ней, когда я закончу, – говорит Дин за моей спиной. – Я буду ждать до последнего, чтобы войти в неё, но у меня есть свои планы, и ты не сможешь меня переубедить, Кейд.
– Отлично, – прорычал Кейд, и я почувствовала, как его руки и руки Джексона обхватили мои запястья и лодыжки, освобождая меня от пут. Они развернули меня так, что я оказалась прижатой спиной к нему, и сразу же переделали ремни, чтобы я была связана точно так же, только на этот раз лицом к ним.
От этого я почувствовала себя ещё более уязвимой. Сзади они могли видеть только мои влажные складочки, большую часть обзора занимала моя задница. Но теперь я была полностью на виду – моё лицо, залитое слезами, моя грудь, каждый дюйм моего тела, вплоть до моей набухшей и сочащейся влагой киски, раскрытой так, что я знала, что они могли видеть каждую её частичку: от моего пульсирующего, покрытого синяками клитора до моего ноющего входа.
– Мы собираемся трахнуть тебя вот так, когда Дин закончит, – говорит мне Кейд, его рука скользит по моей груди, сжимая сосок, пока я не вскрикиваю и не выгибаюсь навстречу его прикосновению. Другая его рука опускается вниз по моему животу, и на мгновение мне кажется, что он собирается коснуться моей киски, провести пальцами по клитору или даже войти внутрь меня. Я разрываюсь между желанием попросить его об этом и мольбой прекратить. Если он дотронется до меня, я кончу. Я никак не могу этого предотвратить. Единственное, что удерживает меня от оргазма от ударов тростью по моей киске, – это сочетание сильной воли и непрекращающейся боли. Если это будет только удовольствие, я не смогу его остановить.
– У меня заканчивается терпение, – рычит Дин, и Кейд, испустив страдальческий вздох, отступает назад, чтобы Дин мог занять своё место передо мной. Впервые с тех пор, как они вошли в комнату, я могу хорошенько его рассмотреть.
Он так же великолепен, как и двое других: высокий, стройный, мускулистый и гордый. У него тело бегуна, в то время как у Кейда – тело спортсмена, а у Джексона – тело бойца. Его красивое лицо напряжено и сурово, а льдисто-голубые глаза горят предвкушением того, что должно произойти. Я вижу, как сильно он хочет меня, по тому, как его взгляд скользит по мне, словно он никогда в жизни не видел ничего более восхитительного и прекрасного, чем я.
Все трое заставляют меня чувствовать себя так и сейчас, как редкий деликатес, который нужно съесть, как ответ на их молитвы, как храм, посвящённый всем их самым темным желаниям. Я больше не чувствую себя маленькой, смущённой и стыдливой. Румянец на моей коже, это больше не унижение, это восторг, потому что я больше не чувствую себя их рабыней или игрушкой.
Я не их жертва. Я их богиня, которая принимает их наказание и превращает его в удовольствие. Я удовлетворяю их самые развратные желания и свои собственные, чтобы мы могли наслаждаться этим вместе, словно участники мрачной римской оргии, пока не насытимся нашим освобождением.
Он поглаживает свой член, приближаясь ко мне. Он твёрдый, как скала, и возвышается между его худыми бёдрами. Его достоинство такое же длинное, как и у остальных, хотя и не такое толстое, но всё равно впечатляет. В одной руке он сжимает ремень, и я вздрагиваю при виде его, осознавая, что сейчас произойдёт.
Дин стоит ближе, чем остальные, и расстояние между нами не такое большое. Это создаёт ощущение более интимного контакта. Он так близко, что я почти чувствую жар его тела, а его член почти касается меня.
– Не утруждай себя счётом, – шепчет он мне вкрадчиво, его голос обволакивает меня, как густой и соблазнительный дым. – Просто почувствуй это, Афина. Почувствуй боль и удовольствие. Я хочу, чтобы ты была очень влажной, чтобы с тебя капало на пол к тому времени, как я закончу. Я хочу, чтобы ты достигла кульминации в тот момент, когда я прикоснусь к тебе, но не раньше. Я хочу, чтобы ты была моей.
Его? Я смотрю на него сверху вниз, на этого высокомерного лорда, которому я отдала свою девственность, на того, кто завоевал город, а затем отказался от него, потому что я этого потребовала. Я выдерживаю его пристальный взгляд, когда он в первый раз взмахивает ремнём, проводя им по моей правой груди. Хруст кожи на изгибе ремня заставляет меня вскрикнуть от удовольствия.
Каждый из мальчиков наказывает меня по-своему. Джексон делает это без всякого плана, пока не почувствует, что с него достаточно, точно так же, как он поступает во всех остальных сферах своей жизни. Кейд же стремится причинить мне максимум боли, выплёскивая свой внутренний гнев в размеренных, жестоких ударах. Он хочет, чтобы я осознала его власть надо мной и поняла, что в конце концов всё под его контролем. Ему необходимо это чувство контроля, а также моё глубокое, первобытное подчинение.
Однако Дин сдержан и точен, он полностью контролирует ситуацию, как и всё остальное. Ему не нужно, чтобы я осознавала это или словесно подтверждала своё подчинение, потому что это подразумевается. В конце концов, он лорд Блэкмура, если не по праву, то по титулу, и это его право. Это то, что ему причитается.
Когда-то я принадлежала ему, и даже сейчас, когда я свободна, он подчёркивает, что я создана для него.
Однако до недавнего времени он не понимал, что и он создан для меня.
Я замечаю изменения в его взгляде, когда ремень касается моей кожи, и понимаю, что на этот раз всё иначе. Удары наносятся не только для того, чтобы причинить боль, но и в те места, где, как он знает, они вызовут у меня удовольствие. Каждый щелчок кожи, ударяющей по моим соскам, вызывает электрический разряд наслаждения, пробегающий по моему телу.
Его лицо напряжено от желания, глаза жадно исследуют моё тело, и в его взгляде больше нет безразличия. Я вижу, как вздымается его грудь, как напрягаются мышцы, когда он проводит ремнём по моим бёдрам, ударяя по их нежной внутренней поверхности. Я замечаю, как дёргается его член, с кончика которого капает предварительная сперма, и я понимаю, что он сдерживает себя с огромным усилием.
Для него это упражнение в самоконтроле так же, как для меня – в подчинении. Он напоминает себе, что не потерял всё это только потому, что присоединился к бунтовщикам.
Когда-то я была его подарком, его трофеем и рабыней. Я принадлежала ему, словно девственница, отданная своему господину в качестве средневековой дани. Но теперь, если он падший лорд, то я его падшая королева. Я вижу благоговение на его лице, когда он бьёт меня, и я ощущаю, как он сгорает от любви ко мне, охваченный той же потребностью, что и Кейд и Джексон, каждый по-своему.
– Боже, Афина, – он стонет, и я вздрагиваю, потому что никогда раньше не слышала, чтобы он произносил моё имя так. Обычно он называет меня «питомец» или, как и Кейд, «малышка Сейнт». Но когда он произносит моё имя, оно звучит так, как я никогда раньше не слышала из его уст. – Боже, ты такая чертовски красивая.
Он медленно опускает ремень выше по внутренней стороне моего бедра, по одному с каждой стороны, и я вижу, как он тяжело дышит. Его член такой твёрдый, что почти заметно пульсирует, покрасневший и почти касающийся моего живота. Он очень твёрдый, и я знаю, что он отчаянно хочет быть внутри меня.
– Ты выглядишь так чертовски привлекательно, когда вот так распята передо мной, – теперь он достаточно близко, и его слова звучат тихо и невнятно, предназначаясь только мне. Я перестаю наблюдать за другими, поглаживающими себя, пока они смотрят, как Дин наказывает меня. Пространство вокруг нас сжимается, и я чувствую, как моё дыхание учащается. Моё тело содрогается от волнения, которое не совсем похоже на оргазм, но настолько близко, что я едва могу отличить одно от другого.
– Я собираюсь трахнуть тебя вот так, – шепчет он. – Пока ты ещё можешь чувствовать мой ремень на своей коже. Я собираюсь взять тебя, и Кейд, чёрт возьми, не остановит меня. Ты нужна мне на моём члене, Афина, ты мне необходима, – его ледяные глаза горят желанием, отчаянным желанием, и он снова опускает ремень на мои бёдра, его тело содрогается от усилий сдержать себя.
– Чёрт! – Громко стонет он, и ремень скользит между моих бёдер, оставляя следы на моей набухшей киске, между складочками, по моему клитору. Он снова ударяет меня, обхватывает член рукой, поглаживая себя левой рукой, когда в третий раз подносит ремень к моей киске. – Чёрт, Афина, ещё два, боже…
Я вижу, как его самоконтроль начинает давать трещину, и это тоже сводит меня с ума. Я никогда раньше не видела Дина таким, за исключением той ночи, когда мы вместе подожгли клуб. Это человек, который скрывается за тщательно продуманным фасадом, человек, которого его семья старалась сломить, заковать в цепи и заключить в тюрьму высокомерия, долга, формальностей и тщательно спланированной жизни.
Это мой мужчина. Тот, кто послал своего отца к чёрту, кто поджёг здание вместе со мной и занимался со мной любовью пряма там, пока оно горело, стоя у своей машины. Он разорвал помолвку, причинил мне боль и доставил удовольствие, превратив меня в нечто совершенно иное раньше, чем это сделал кто-либо другой.
Один удар. Затем ещё один. И вот, когда я уже не могу больше сдерживаться, моё тело сотрясается, покрываясь красными рубцами от его ремня, моя кожа горит, а оргазм, словно разрывая все швы на моём теле, вот-вот вырвется наружу, и я не смогу его сдержать, Дин отбрасывает ремень в сторону и устремляется вперёд.
– К чёрту Кейда, – рычит он. – К чёрту их всех.
Затем его рука ложится мне на подбородок, крепко прижимая мой рот к своему, он встаёт у меня между ног и одним долгим, горячим, уверенным движением вводит свой член в меня. Его другая рука на моём бедре, он сильно прижимает меня спиной к раме.
– Кончи для меня, Афина, – шепчет он мне в рот низким, горячим голосом, а затем его зубы впиваются в мою нижнюю губу, когда он начинает двигаться.
О, боже! Я кричу, испытывая невероятное наслаждение. Оргазм, которого я так долго ждала, взрывается с такой силой, что у меня темнеет в глазах. Боль от его зубов, впивающихся в мою губу, и удовольствие от его члена, погружающегося в меня, сливаются воедино и охватывают меня жарким, всепоглощающим экстазом. Его пальцы впиваются в моё бедро, а таз трётся о мой набухший клитор, покрытый синяками.
Я хочу прижаться к нему, обнять его руками и ногами, но не могу. Я привязана к раме и не могу даже прикоснуться к нему, кроме как к своей покалывающей, горящей, сверхчувствительной коже. Привязанная до тех пор, пока не превращаюсь в оголённый нерв, я испытываю невероятное удовольствие от этого. Я чувствую, как он трётся о каждое место, где оставил свой ремень. Моя покрасневшая и покрытая рубцами задница трётся о дерево, а его мускулистые бёдра врезаются в мои, стянутые плетью, когда он трахает меня с грубой и быстрой силой, мощные, наказывающие толчки проникают в самую глубину меня.
Его пальцы впиваются в мою челюсть, заставляя меня приоткрыть рот, и его язык проникает внутрь с каждым движением его члена. В разгар поцелуя я слышу, как он стонет мне в рот, его тело содрогается, когда он приближается к кульминации.
– Блядь, – слышу я бормотание Кейда где-то в отдалении. – Чёрт, его невозможно оторвать, – но, если Джексон и отвечает что-то ещё, я этого не слышу. Я больше ничего не слышу, потому что Дин шепчет мне на ухо, погружаясь в меня, шепчет слова, которые я никогда не думала услышать от него:
– Я люблю тебя, Афина, – шепчет он, его тело крепко прижимается к моему, а его член проникает в меня сильными толчками, которые наполняют меня, раскрывают, заставляя содрогаться и задыхаться на грани второго оргазма. – Чёрт, я люблю тебя, я не знаю, что ты со мной сделала, но, боже, я люблю тебя, люблю тебя...
Он повторяет эти слова снова и снова, как мантру, шепча их мне в рот между поцелуями. Затем он отпускает мой подбородок и обхватывает мои бёдра почти до боли, удерживая меня на месте, когда приподнимается на цыпочках, входя в меня сильнее, чем когда-либо, быстрыми, короткими толчками, которые удерживают его внутри, он трётся об меня, его рот не отрывается от моего, когда он задыхается от удовольствия.
– Черт, я собираюсь кончить, кончи для меня снова, Афина, блядь...
Он нежно касается моего клитора, и я чувствую, как его возбуждение нарастает стремительно. Мой первый оргазм только что закончился, и тело всё ещё дрожит от его толчков. Я никогда раньше не видела, чтобы Дин так быстро достигал кульминации. Видимо, он тоже был на грани, потому что, когда я крепко обнимаю его, выкрикивая своё удовольствие ему в губы, я ощущаю, как он становится твёрдым, как скала. А затем его горячее тело внутри меня начинает пульсировать, и с его губ срывается стон, когда он достигает вершины.
Он дрожит, удерживая меня на месте с силой, которую я никогда раньше не испытывала. Его бедра прижимаются к моим, когда он отрывает свой рот от моего. Его губы перемещаются к моей шее, а зубы впиваются в моё горло.
Он с силой втягивает мою плоть, его зубы впиваются в мою кожу, когда он вздрагивает. Его член всё ещё пульсирует внутри меня, наполняя меня, и его сперма уже стекает по моим бёдрам, когда его охватывает наслаждение. Звуки, которые он издаёт, не похожи ни на что, что я когда-либо слышала. Кажется, что из него словно вырывают душу, и я не совсем уверена, что его зубы на моей шее не пустят кровь, прежде чем всё закончится, и его мускулистое тело задрожит рядом со мной.
И затем, к моему полному потрясению, он падает передо мной на колени.
– Господи, Дин, – бормочет Кейд, и Дин издаёт звук, похожий на рычание, его руки всё ещё на моих бёдрах.
– Дождись своей очереди, – огрызается он. – Ты заставил меня ждать слишком долго. Вы двое можете спорить, кому она достанется следующей, но я, блядь, ещё не закончил.
И тут, прежде чем я успеваю полностью осознать, что он делает, его рот оказывается у меня между ног.
Это не нежность. Он не ласкает мою киску, чтобы довести меня до медленного и сладкого оргазма. Он заставляет меня испытывать ещё большее удовольствие, высасывая его из меня, требуя, чтобы моё тело подчинялось ему как в удовольствии, так и в боли.
Его губы обхватывают мой клитор, втягивая его в свой рот, который уже покрыт синяками, опухший и чувствительный после двух оргазмов. И я знаю, что это только начало. Дин собирается заставлять меня кончать до тех пор, пока я больше не смогу, а затем ещё двое из них придут, решив изнурять моё тело до тех пор, пока я не смогу дать им ничего другого.
Его язык ласкает мой клитор, его пальцы проникают в мой уже использованный вход, и я чувствую вибрацию его стона, когда моя киска бьётся в конвульсиях вокруг его пальцев, а его сперма вытекает из меня ему на руку.
Он не просто лижет меня, он поглощает меня целиком, и я знаю, что сегодня вечером никто другой не сможет доставить мне такого удовольствия. Я сомневаюсь, что Кейд или Джексон смогут достичь такого же уровня, когда их губы будут касаться моего лона, но я полностью отдаюсь Дину. Я выгибаюсь вперёд, жаждая его горячих прикосновений и влажной страсти. Это настолько прекрасно, что становится почти невыносимо. Когда на меня накатывает оргазм, я выгибаю спину, натягиваю ремни, удерживающие меня на раме, и прижимаюсь к его лицу, кончая ему на язык. Мне хочется обхватить его бёдра, прижаться к нему, но я не могу пошевелиться.
Он вводит в меня два пальца, сжимает, потирает чувствительное местечко, и я поднимаюсь на новую вершину удовольствия. Я почти плачу от удовольствия, сенсорная перегрузка почти невыносима.
Он не останавливается, пока это не становится не столько оргазмом, сколько дрожью во всём теле, сотрясающей меня в путах, удерживающих меня в рамках. Дин медленно отстраняется, в последний раз проводя языком по моему трепещущему клитору, прежде чем медленно подняться на ноги с высокомерной улыбкой на лице. Он снова наполовину возбуждён, его толстый и набухший член свисает между бёдер, и я знаю, что он снова войдёт в меня ещё до конца ночи, и я точно знаю, куда именно.
– Ваша очередь, парни, – говорит он, отступая назад и одаривая их всех той же высокомерной, властной ухмылкой. – Посмотрим, сможете ли вы справиться с этим.
Джексон улыбается, его рука всё ещё лениво поглаживает член. Он сидит на диване, наблюдает и готов ждать своей очереди, хотя я вижу, как тяжело ему это даётся. Однако Кейд выглядит раздражённым.
– Я же сказал тебе подождать, пока я не разрешу, – рычит он на Дина с таким видом, словно хочет ему вмазать. – Я ещё не позволял тебе, войти в неё.
Дин смеётся, и этот глубокий, мрачный звук ясно показывает, что он, возможно, и отказался от своих притязаний, но он не собирается подчиняться приказам. Этот смех вызывает у меня дрожь, даже когда я вишу на ремнях на раме, моё тело уже ослабело от трёх бурных оргазмов. Это смех мужчины, который знает, что у него есть власть, даже если он предпочитает не использовать её.
– Она и тебе не принадлежит, Кейд. Никто из нас не имеет на неё прав. Она хотела мой член, и я хотел отдать ей его. На данный момент я закончил, так что вы двое можете решить, кто будет следующим.
Выражение лица Кейда становится почти яростным, кулаки сжимаются, и Дин снова усмехается.
– Хочешь подраться со мной, давай, – говорит он, всё ещё ухмыляясь. – Но вон там голая девушка, связанная и всё ещё жаждущая наших членов. Так что, если ты предпочитаешь ударить меня, чем трахнуть её, это, похоже, твоя проблема.
Кейд стискивает зубы, и я вижу, как он кипит от ярости. Это пугает и возбуждает меня одновременно, потому что я знаю, что он не собирается бить Дина. Он хочет, но не будет. В любую секунду эта ярость может быть направлена на меня, и я знаю, что меня снова будут жёстко трахать.
Боже, я хочу этого.
Этим утром у нас с Джексоном был невероятно сладкий и чувственный секс, в котором я так нуждалась. Я знаю, именно поэтому он всё ещё ждёт, готовый к новым испытаниям. С тех пор как я проснулась в своей комнате, он уже трижды брал меня, и я уверена, что это не последний раз. Он собирается дать другим возможность вдоволь насытиться мной, а затем станет тем, кто закончит начатое, последним, кто войдёт в меня. Он предпочёл бы быть последним, а не первым, потому что именно это я запомню больше всего.
Это то, о чём я буду думать, засыпая.
Кейд в два шага пересекает комнату и направляется ко мне. Его лицо напряжено и сердито, а зелёные глаза темнеют от ярости и вожделения. Его взгляд скользит по мне, по моей покрасневшей и покрытой рубцами коже, по моей набухшей киске и бёдрам, которые всё ещё хранят следы моего возбуждения и спермы Дина. Он издаёт мрачный и порочный звук, когда его взгляд останавливается на мне.
Он приближается, его толстый член упирается между нами, горячий и пульсирующий. Его рука тянется к моему горлу, пальцы впиваются в мягкую кожу под подбородком. Его большой палец находит отметину, которую Дин оставил на моей шее, и я вскрикиваю от боли, когда он сжимает её.
– Тебе это нравится? – Спрашивает он, его голос хриплый от вожделения. – Тебе нравится, когда моя рука обхватывает твоё горло, не так ли, малышка Сейнт? Тебе понравилось, как он трахал тебя? – Его большой палец сильнее вдавливается в отметину, и я понимаю, что это сделано намеренно. – Тебе понравилось, как он оставил на тебе метку? – Рычит он, его лицо совсем близко от моего. – Тебе понравилось, как он лизал твою киску, и ты кончила? Он так сильно хотел тебя съесть. Я тоже заставлю тебя кончить, малышка. Но только с моим членом и ни с чем другим. Я не собираюсь слизывать чужую сперму. Я собираюсь трахнуть тебя, а затем, когда Джексон закончит с твоей киской, я трахну тебя в задницу. Сегодня вечером ты кончишь, и моя сперма будет на тебе, так что помни, что ты принадлежишь трём мужчинам.
Он прижимается ко мне, его член трётся о мой живот, его сперма липнет к моей коже.
– Я собираюсь заставить тебя кончить очень сильно, используя только мой толстый член, и ты будешь умолять об этом, как хорошая девочка, не так ли? – Его рука сжимается на моем горле. – Не так ли, малышка?
Затем он отпускает меня, и я киваю, задыхаясь. Его рука снова на члене, сжимает, поглаживает, и моя киска сильно сжимается.
– Умоляй об этом, – Кейд улыбается мне, и его губы изгибаются в предвкушении того, что он собирается со мной сделать. – Умоляй, чтобы я вошёл в тебя. Умоляй так сильно, чтобы я знал, что ты бы встала на колени, если бы могла.
Меня охватывает дрожь, но я поднимаю подбородок и встречаю его взгляд с вызовом, которого, я знаю, он жаждет. Это наша динамика, наша игра. Мы не сражаемся на ринге, как Джексон и я. Мы с Кейдом сражаемся вот так. Битва характеров, в которой, в конце концов, мы оба побеждаем.
Я улыбаюсь ему в ответ.
– А что ты собираешься делать, если я этого не сделаю?
Глаза Кейда горят, и его движения становятся более быстрыми. Я вижу, как его член подёргивается в его руке, и чувствую, как мои слова влияют на него.
– Сегодня вечером мы ещё не использовали кнут, малышка Сейнт, или весло. Я мог бы увидеть, насколько красной может стать твоя задница, и шлёпать тебя, пока ты не заплачешь. Я мог бы водить этим хлыстом по твоей киске, пока ты не начнёшь умолять меня трахнуть тебя, а потом сказать тебе «нет».
Он приближается, его движения становятся медленнее, а сам он слегка приподнимается.
– Помнишь ту игрушку, которую мы использовали на тебе? Я мог бы привязать тебя к ней на всю ночь. С вибратором на твоём клиторе, с моей спермой, высыхающей на твоих бёдрах и лоне, ты бы кончала снова и снова, оставаясь в полном одиночестве, пока твоё тело не сдастся или пока батарейки не сядут, в зависимости от того, что наступит раньше. А я бы оставил тебя здесь, в темноте, изнывающего от желания, чтобы тебя трахнули, и пошёл бы спать в свою уютную постельку. Вот что происходит с плохими девчонками, которые плохо умоляют, моя малышка Сейнт.
Я не уверена, что он действительно сделает это, но мне кажется, что он не станет. Он хочет меня больше, чем наказывать, и мне нравится испытывать границы дозволенного.
– Не думаю, что ты это сделаешь, – шепчу я, облизывая губы. – Я думаю, ты хочешь мою киску больше, чем мучить меня. И, кроме того, у Джексона ещё не было своей очереди.
– Джексон, чёрт возьми, подождёт, – рычит Кейд, снова наклоняясь ко мне, его рука снова сжимает моё горло.
– Я знаю, что ты делаешь. Я знаю, в какую игру ты играешь. Может быть, тогда я не буду этого делать. Может быть, я просто буду трахать тебя в задницу, пока не закончу, а потом оставлю здесь. Что ты об этом думаешь? Больше никаких оргазмов для тебя.
Затем его вторая рука отпускает член и скользит у меня между ног, его пальцы поглаживают мой клитор.
– Как насчёт этого?
– Ты собираешься оставить меня здесь, когда в моей киске будет только сперма Дина? – Дразню я его. – Я так не думаю. Моя киска ведь тоже твоя, верно? – Я наклоняюсь вперёд, натягивая ремни ровно настолько, чтобы дотянуться до его лица, и, высунув язык, провожу им по его нижней губе, прежде чем он успевает отдёрнуть руку. – Так почему ты заставляешь меня умолять? Просто возьми меня, чёрт возьми, если я твоя.
Я замечаю момент, когда я подталкиваю его к краю, когда он срывается. Его рука сжимает моё горло, сжимая почти до предела, который я могу вынести, а затем он оказывается между моих раздвинутых бёдер.
– Ты сводишь меня с ума, чёрт возьми, – рычит он. – Ты заставляешь меня чувствовать, что я схожу с ума.
Его член пронзает меня с силой, наполняя и прижимаясь к моей и без того чувствительной внутренней плоти. Я вскрикиваю, но звук выходит сдавленным, больше похожим на вздох, потому что он крепко держит меня за горло.
– Блядь, Афина, – стонет Кейд, его бедра движутся быстро и сильно. – Ты сводишь меня с ума.
Он наклоняется ко мне, заключая в свои объятия. Его мускулистое тело прижимает меня к себе, а губы касаются моего уха. Его голос звучит словно рык, когда он проникает в меня.
– Ты вызываешь во мне противоречивые чувства. С одной стороны, я хочу причинить тебе боль и одновременно спасти. С другой – я жажду полностью обладать тобой, но в то же время мне хочется наблюдать, как другие мужчины овладевают тобой. Ты заставляешь меня безумно ревновать и одновременно желать отдать тебе всё, – стонет он мне на ухо, его тело содрогается рядом с моим. – С тобой так хорошо, но ты сводишь меня с ума.
Я откидываю голову назад, прислонившись к раме, и задыхаюсь, когда его член входит в меня снова и снова, приближая к очередной кульминации. Давление его руки на моё горло лишь усиливает это удовольствие.
– Ты не можешь меня бросить, – он нежно прикусывает мочку моего уха, его губы скользят по моему подбородку, когда он отпускает меня. – Ты тоже моя, Афина. Если кто-то попытается отнять тебя у меня, я убью его. Я... Боже, Афина, то, что ты заставляешь меня хотеть делать, то, что ты заставляешь меня говорить... Я чувствую себя сумасшедшим...
Он выдыхает эти слова, покачиваясь на мне, его бедра крепко прижаты к моим, его тело плотно прижато ко мне. Всё это произошло за один день, думаю я, и почти истерический смех вот-вот сорвётся с моих губ, потому что я знаю, что он хочет сказать. Я знаю, чего он, возможно, не смог бы выразить словами, потому что из всех троих Кейду труднее всего любить и самому признаться в любви, его и самого трудно любить.
И всё же в этом есть что-то, что делает происходящее ещё более значимым. Я знаю, через что он прошёл, как сильно страдал.
Его губы касаются моего подбородка, и я поворачиваю лицо так, чтобы наши губы оказались у его уха. Затаив дыхание, я шепчу, когда он проникает в меня:
– Я знаю, через что тебе пришлось пройти, Кейд, – говорю я. – По крайней мере, я понимаю часть этого. Я знаю, почему ты так злишься. Так позволь мне разделить это с тобой. Я смогу это вынести. – Я прижимаюсь губами к его щеке, прерывисто дыша от нахлынувшего удовольствия, когда он резко входит в меня, удерживая себя внутри, прижимаясь ко мне. – Я тоже злюсь.
Кейд отстраняется, его взгляд внезапно становится яростным и горячим. Затем он обхватывает мою шею обеими руками, заводя пальцы за голову, надавливает большими пальцами на горло и приподнимает мою голову.
– Ты ничего не знаешь, – рычит он. – Ты не представляешь, что со мной произошло.
– Я могу догадаться, – говорю я, тяжело дыша. – Ты не обязан мне рассказывать. Но я тоже через это прошла. И я очень зла. Ты можешь мне довериться Кейд. Я смогу это вынести. Только не притворяйся, что я ничего не понимаю.
Он отстраняется, всё ещё погруженный в свои мысли, и что-то в его взгляде меняется, словно он видит меня впервые.
– Афина...
Моё имя слетает с его губ, его глаза по-прежнему устремлены на меня, и между нами возникает пауза, воздух между нами становится густым и горячим. А затем его губы касаются моих, и я забываю обо всём на свете.
Его руки сжимают мои запястья поверх ремней, а бедра прижимаются к моим с такой силой, что я чувствую, как завтра на коже останутся синяки. Каждая клеточка моего тела становится сверхчувствительной, словно каждый нерв оживает, и я ощущаю все его эмоции. Я чувствую его ярость, его кипящие чувства, которые поднимаются, как пена, угрожая задушить нас обоих.
– Ты собираешься уничтожить меня, – рычит он мне в губы. – Ты собираешься разорвать меня на части...
Я смеюсь, и этот звук вырывается из его уст, потому что он почти в буквальном смысле разрывает меня на части. Его зубы впиваются в мою губу, прикусывая её в том месте, где Дин делал то же самое, и я вскрикиваю, вырываясь из его объятий.
– Просто скажи это, Кейд, – выдавливаю я из себя. – Ты можешь это сделать. Чёрт возьми, скажи это, пока твой член внутри меня.
– Я не могу... – он снова вздрагивает, и я чувствую, что он так близок к краю, что едва сдерживается.
– Ты можешь, – шепчу я. – И затем не для того, чтобы быть жестокой, а потому что я знаю, что это то, что ему нужно, я шепчу ему в губы: – Они сделали это.
В ответ он издаёт рычание, и его губы медленно движутся от моего рта к шее, к тому месту, где Дин оставил на мне свою метку. Я знаю, что он тоже хочет оставить на мне свою, чтобы показать всем, что я тоже принадлежу ему, и чтобы никто не смел сомневаться в этом. Я понимаю, что мои слова глубоко ранили его, но это именно та боль, которую он ищет, точно так же, как и та, что он причинил мне.
Это то, что мы делаем друг для друга.
– Я знаю, – шепчет он мне в губы, отрываясь от моей шеи, на которой уже появились синяки и пульсирующая боль. – Я слышал, как Дин говорил тебе это. И я уверен, что Джексон тоже, держу пари, он сказал это первым, чёртова киска...
– В этих словах нет ничего слабого, – шепчу я, выгибаясь навстречу ему. – Я знаю, ты боишься...
– Я, чёрт возьми, ничего не боюсь! – Его пальцы сжимают мой подбородок, опускаются к горлу, а его член проникает в меня всё глубже. Я на грани оргазма, но стараюсь его сдержать, хочу подождать. Не стоит давать ему желаемое, иначе он может не выдержать и потерять контроль раньше, чем я смогу получить то, что хочу.
Он жаждет этого.
– Тогда скажи это, – я открываю глаза и смотрю прямо ему в глаза. – Скажи мне, что ты хочешь сказать, Кейд. Скажи мне, пока заставляешь меня кончать на твоём члене, пока ты, чёрт возьми, не кончишь внутри меня. – Я прижимаюсь к нему бёдрами так сильно, как только могу, выгибаясь, чтобы он мог почувствовать каждый дюйм моего тела, который может быть прижат к нему. – Скажи это, чёрт возьми.
– Афина...
– Скажи это.
– Блядь! – Он отступает назад, запрокидывая голову, а его рука, обхватившая моё горло, прижимает мою голову к раме. Его член входит в меня жёстко и быстро. – Я не могу, Афина, чёрт возьми, ты, блядь...
Что бы он ни собирался сказать, его губы снова прижимаются к моим, он втягивает мою окровавленную губу в свой рот, и я чувствую, как он взрывается внутри меня, горячо и яростно. По мне пробегает ответная дрожь, но это не то, чего он хотел. Я не кончила. И я понимаю по его лицу, когда он, устав, отстраняется и смотрит на меня, что он знает.
Я ожидаю увидеть гнев, угрозы, услышать его саркастические замечания. Но вместо этого в его глазах читается какое-то поражение, как будто он сражался с самим собой и проиграл.
Кейд осторожно высвобождается из меня, отступает на шаг и долгое мгновение просто смотрит на меня. Затем он разворачивается на каблуках, собирает свою одежду с пола и покидает комнату, оставляя меня в одиночестве.
