Текст книги "Порочная королева (ЛП)"
Автор книги: Айви Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
23
АФИНА
В конце концов, мы все приходим в себя. В итоге мы оказываемся в огромном душе в ванной комнате Дина, втроём, а Кейд ждёт, пока я помогу ему, чтобы он не упал, пытаясь войти в кабину и выйти из неё. Я чувствую себя настолько уставшей, что мне с трудом удаётся стоять, но каким-то образом мне удаётся привести себя в порядок. Я ещё раз целую Дина и Джексона, прежде чем отправиться в комнату Кейда.
Он смотрит на меня, когда я стучу один раз и вхожу внутрь.
– Это просто ужасно, – бормочет он. – Мне нужна чёртова помощь, чтобы зайти в душ и выйти из него.
– По крайней мере, у тебя есть я, чтобы помочь тебе. Это может быть кто-то из парней. – Я смотрю на него и улыбаюсь так же, как он любит улыбаться мне, когда оказывает мне помощь. Я могу сказать, что он расстроен всем происходящим, и даже после близости он всё ещё раздражён, хотя я не могу его винить. Весь его год, а возможно, и больше, изменился в одно мгновение. Но сейчас так происходит со всеми нами. Никто из нас не знает, как будет выглядеть будущее.
– Ты остаёшься? – Спрашивает он, выходя из душа, и, не обращая внимания на мои предложения о помощи, ковыляет к кровати на костылях.
– Я так и планировала. – Я забираюсь на кровать, на ту сторону, где обычно сплю, и Кейд бросает на меня взгляд.
– Давненько ты не была здесь со мной.
– Я собиралась это сделать той ночью, – тихо говорю я. – Но всё пошло не так, как я думала, когда мы...
– Я не хочу говорить об этом, – резко произносит Кейд. Его лицо мрачнеет, словно сгущаются грозовые тучи, но я всё равно продолжаю. Как и в случае с Джексоном, я понимаю, что этот разговор необходимо довести до конца.
– Я знаю, – мягко говорю я. – Но, Кейд, так или иначе, скоро всё изменится. Мы должны быть честны друг с другом. И... – Я делаю глубокий вдох, собираясь с мыслями. Я не хочу быть той, кто скажет ему это первой. Но я знаю, что с Кейдом это необходимо. Он может пойти мне навстречу, но никогда не сможет сделать первый шаг. Что бы ни случилось с ним, это оставило на нём гораздо больше шрамов, чем отметины на спине.
Я протягиваю руку, переплетая свои пальцы с его, и чувствую, как он напрягается.
– Афина... – В его голосе звучит почти предупреждение. – Афина, нам не нужно этого делать. Мы...
– Да, – уверенно отвечаю я. – И что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал.
Его глаза встречаются с моими, и я замечаю в них то, чего совершенно не ожидала увидеть.
Страх.
– Афина...
– Кейд, я люблю тебя. – Я крепко сжимаю его руки, произнося эти слова прежде, чем он успевает меня остановить. – Я знаю, это может показаться странным. Я понимаю, что из всех нас у нас с тобой был самый необычный путь к этому моменту. Ты жестокий, сломанный, пугающий человек, и ты разорвал меня на части так, что я не могу даже описать. Но ты также собрал меня заново.
Он ничего не говорит, и я продолжаю:
– В каждом из вас, Кейд… в тебе, Дине и Джексоне, есть что-то, что есть и во мне тоже. И с тобой...
– Гнев. – Он произносит это низким голосом, грубым и глубоким, и эти слова находят отклик где-то глубоко внутри меня.
Я киваю, с трудом сглатывая.
– Мы оба переполнены эмоциями, Кейд. Мы злимся на мир, на самих себя и на всё, что с нами произошло. Мы оба хотим причинить боль тем, кто причинил нам боль. Вместо этого ты пытался причинить боль мне, и какое-то время это работало. Но ты не учёл, что я могу вернуть тебе то же самое.
Я чувствую, как слёзы наполняют мои глаза, и смеюсь, сжимая его руки в своих.
– Это странно и жестоко, и, возможно, это действительно вредно для здоровья, но в данный момент кого это волнует? – Я смотрю в его зелёные горящие глаза и знаю, что он меня слышит. Я знаю, что мы на верном пути, и не останавливаюсь. – Если ты хочешь сжечь мир дотла, Кейд, я сделаю это вместе с тобой. Если тебе нужно разозлиться, если тебе нужно, чтобы я забрала это у тебя, я это сделаю. А ты заберёшь моё у меня. И, может быть, где-нибудь по пути мы оставим немного от этого, чтобы наконец обрести хоть какой-то покой.
– Я не уверен, возможно ли это. – Он делает глубокий прерывистый вдох. – Афина...
– Кейд...
– Нет, теперь ты послушай меня сейчас. – Его челюсть сжимается, а глаза темнеют. – Я даже не предполагал, что моя жизнь будет такой. Мой брат погиб из-за того, что какой-то мудак сел за руль в нетрезвом виде и сбил его. Если бы не это, он был бы сейчас с тобой в одной постели… Хотя, нет, – качает головой Кейд. – Ты здесь, потому что мой отец хотел, чтобы я победил в игре. Так что тебя бы здесь даже не было. Ты бы жила своей жизнью и никогда бы не столкнулась со всем этим. Ничего из этого никогда бы не произошло. И...
– Мне очень жаль, что твой брат умер, – говорю я ему, глядя прямо в глаза. – Но я не жалею, что нахожусь здесь. Больше нет. Я люблю тебя, Кейд, независимо от того, что это значит, или как тяжело нам бывает, или как мы иногда ссоримся. Я также люблю Дина и Джексона, и я хочу, чтобы вы все трое были вместе со мной. Я искренне этого желаю, и если мы доживём до Хэллоуина, это ничего не изменит. Я участвую в этом вместе с вами. Я говорю серьёзно.
– Возможно, так и есть, – отвечает Кейд глубоким и печальным голосом. – Но ты не можешь изменить того, что произошло, Афина. Ты не можешь изменить то, как мой отец обращался со мной только потому, что я не был похож на брата. Потому что я никогда не мог сравниться с ним. Ты не можешь изменить того, что я видел, как один из «сынов» повесил человека, виновного в аварии, а мой отец стоял и смотрел на это, заставляя меня смотреть тоже. Ты представляешь, что это делает с подростком?
– Могу себе представить.
– Нет. Нет, блядь, ты не можешь, – говорит Кейд сквозь зубы, его грудь тяжело вздымается. – Мой отец превратил меня в того, кем я даже не хотел быть. Всё, что я есть, как я выгляжу, какими видами спорта занимаюсь, какую жизнь веду, вплоть до того, что я здесь, кто-то другой выбрал за меня. Я никогда не выбирал для себя, пока... – он прерывисто вздыхает, и внезапно, словно что-то изменилось внутри него, я чувствую, как его руки тоже обхватывают мои. – До тех пор, пока я не решил не позволить Дину победить, – тихо говорит он. – До тех пор, пока я не поверил в тебя. И я никогда не жалел об этом, малышка Сейнт. До этого я сожалел обо всём в своей жизни. Но не об этом. И что бы ни случилось дальше, я этого не сделаю.
Я не могу подобрать ни единого слова, чтобы ответить. Моё сердце бешено колотится в груди, и я прижимаюсь к нему, внезапно чувствуя, что у меня перехватывает дыхание.
– Так что да, – Кейд качает головой, и его губы изгибаются в лёгкой улыбке. – Да, Афина, я чертовски сильно люблю тебя. Ты единственная, что я когда-либо выбирал для себя, и этот путь, по которому ты меня привела, единственный выбор, который когда-либо был моим собственным. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – шепчу я, наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать его. Его рука обнимает мой затылок, прижимая мои губы к своим. – Я люблю тебя, Кейд. Когда-то я ненавидела тебя, и, чёрт возьми, иногда я всё ещё ненавижу. Но и всё равно люблю тебя.
– Теперь мы вместе, – бормочет Кейд. – Все мы. Ты единственная женщина, которой я когда-либо говорил это, Афина. Единственная женщина, которую я когда-либо любил. И если я потеряю тебя...
– Ты этого не сделаешь, – яростно шепчу я эти слова ему в губы. – Никто из вас не потеряет меня, и я не собираюсь терять никого из вас. Мы должны в это верить. Мы должны.
Кейд кивает головой:
– От меня, калеки, будет не так много пользы, но я сделаю всё, что в моих силах.
– В любом случае, это не такой уж грандиозный план, – говорю я с мрачным смешком. – Но мы приложим все усилия, чтобы добиться успеха. И неважно, добьёмся мы успеха или потерпим неудачу, мы сделаем это вместе.
Кейд снова целует меня, его губы крепко и жарко прижимаются к моим. Мы вместе падаем на матрас, обхватывая друг друга руками и губами, растворяясь в этом объятии. Мы далеки от безопасности, но наконец-то у меня есть все трое, полностью. И, несмотря на все трудности, я чувствую, как на меня нисходит умиротворение.
Я уже зашла так далеко. Мы преодолеем оставшийся путь вместе.
***
Мой следующий бой назначен на ночь перед Хэллоуином. Мы обсудили возможность моего исключения из турнира, главным образом потому, что было бы нежелательно получить травму завтра вечером.
– Она должна быть в хорошей форме, – сказал Дин, – без синяков и боли.
Однако возможность найти какие-либо подсказки о том, что может произойти завтра, перевесила беспокойство о том, что это может случиться со мной. Уже слишком поздно втягивать Джексона в эти разборки, и я всё равно не смогу получить много информации, кроме как подслушивать.
– Я смогу за себя постоять, – твёрдо пообещала я, глядя на них. – Со мной всё будет в порядке.
Когда я вышла из дома, то не ожидала увидеть Уинтер на подъездной дорожке, прислонившейся к своему белому «Мерседесу». Мы с Джексоном мгновенно застыли, и я почувствовала, как он перешёл в боевой режим, напряжённый и злой.
– Что ты здесь делаешь? – С возмущением спрашивает Джексон. В ответ Уинтер лишь смеётся своим высоким девичьим смехом и отходит от машины.
– Я здесь, чтобы кое-что сказать Афине, – с улыбкой говорит она.
– Пошла ты! – Джексон начинает наступать на меня, но я останавливаю его, положив руку ему на грудь.
– Я сама могу справиться со своими проблемами, – спокойно отвечаю я. – И если она здесь только для того, чтобы что-то сказать, то беспокоиться не о чем.
– Именно поэтому я здесь, – говорит Уинтер с неискренней улыбкой. – Я хотела пожелать тебе удачи на твоём сегодняшнем поединке.
Я удивлённо моргаю.
– Откуда, чёрт возьми, ты об этом знаешь?
Уинтер улыбается, откидывая назад свои рыжие волосы, и поднимает наманикюренную руку, внимательно рассматривая её.
– О, я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, – говорит она с ухмылкой, в которой читается злоба. – Я знаю, что ты пожалеешь о том, что когда-то вмешивалась в мою жизнь. Ты пожалеешь, что думала, будто можешь достичь большего, чем то, для чего была рождена.
Я улыбаюсь ей, но в моих глазах не отражается улыбка.
– Ой? И что бы это могло быть?
Уинтер смеётся.
– Домашнее животное, Афина, питомец. Та, что может служить мужчинам. Шлюха для богачей. Не та, кто имеет значение.
Я вздыхаю.
– Послушай, Уинтер, если ты хочешь что-то начать, наберись мужества и дай отпор. Твои оскорбления меня не задевают. Мне, честно говоря, всё равно, что ты думаешь, и Дину, конечно, тоже. Точнее даже, всем нам.
– О, дорогая, – смеётся Уинтер, качая головой. – Если бы ты была такой же богатой, как я, ты смогла бы нанять кого угодно, чтобы он сражался за тебя. Мне не обязательно делать это самой.
Что-то в глубине моего сознания тревожно срабатывает, словно сигнал, на который я знаю, что должна обратить внимание. Но Джексон кладёт руку мне на плечо, уводя прочь.
– Мы опаздываем, – говорит он. – Уинтер, убирайся отсюда нахуй, пока Дин тебя не увидел. Он не будет таким милосердным.
Она лишь ухмыляется, пожимая плечами.
– Желаю тебе повеселиться сегодня вечером, Афина, – говорит она, шевеля пальцами, и поворачивается к своей машине. – Удачи.
По дороге на склад меня не покидает неприятное чувство, словно что-то сжимает и тревожит меня изнутри. Но у меня нет времени думать об этом. Склад переполнен, толпа неспокойна, и я вот-вот вступлю в бой.
Пришло время для ещё одного боя, до завтрашнего вечера. Подготовка к решающему сражению в моей жизни.
Я должна быть в полной готовности.
24
ДЖЕКСОН
Я очень расстроен появлением Уинтер. В глубине души я почти надеюсь, что она задержится здесь достаточно долго, чтобы Кейд или Дин заметили её и наказали. Однако я не могу позволить себе отвлекаться на эти мысли. Афина уже готова к бою, и мне нужно сосредоточиться на происходящем. Я не уверен, что мне удастся узнать что-то новое, в отличие от прошлого раза, но мы должны попытаться. Сейчас мы собираемся провести завтрашнюю ночь в неведении, и это худший из возможных сценариев. Даже небольшая зацепка будет лучше, чем ничего.
Я слышу одобрительные возгласы, когда девушки на ринге готовятся к бою, и моё любопытство заставляет меня пойти посмотреть на них. Однако что-то внутри меня подсказывает, что здесь не всё в порядке, и я понимаю, что лучше не обращать на это внимания. В последний раз, когда у меня было подобное чувство, женщина, которую я любил, оказалась мёртвой на улице, истекая кровью на асфальте, а её убийца скрылся.
В последний раз, когда у меня было такое же плохое предчувствие, я потерял всё, что любил.
Я не могу сосредоточиться. Вокруг меня люди говорят о чём угодно, только не о том, что действительно важно. Я проталкиваюсь сквозь толпу, чтобы увидеть ринг. Передо мной огромный парень, выше меня и в два раза шире, и мне требуется минута, чтобы обойти его. Но когда я это делаю, мне открывается прекрасный вид на арену.
И в этот момент моё сердце замирает.
Девушка, стоящая напротив Афины на ринге, не такая мускулистая, как в прошлый раз. Она даже меньше Афины, худенькая и миниатюрная, с чёрными волосами и кольцом в носу, которое мерцает в свете складских огней.
Пикси. Чёртова сука.
Я решительно шагаю вперёд, не обращая внимания на реакцию толпы и не заботясь о том, поймут ли люди, что мы с Афиной вместе. Я должен как можно скорее положить этому конец.
– Афина! – Выкрикиваю я, надеясь, что она меня услышит. Я никогда раньше не видел, чтобы Пикси дралась. Если она здесь, на этой арене, значит, произошло что-то ещё.
В моей голове словно эхом звучит голос Уинтер:
– Я хотела пожелать тебе удачи в твоём сегодняшнем бою.
– Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь.
– Если бы ты была такой богатой, как я, ты смогла бы нанять кого-то другого, чтобы он сражался за тебя.
– Афина! – Снова повторяю я, почти кричу, но толпа, охваченная ожиданием начала боя, не позволяет мне быть услышанным. Я пытаюсь добраться до края ринга, чтобы, если потребуется, самому вытащить её оттуда, но мне не удаётся. А бой вот-вот начнётся.
Когда объявляют первый раунд, Афина поворачивается в мою сторону и наши взгляды встречаются. Она бледна, и я понимаю, что она знает, что будет непросто.
Афина кивает, и начинается поединок.
Я сжимаю зубы, наблюдая за происходящим. Афина более опытный боец, но сейчас она сталкивается с обратной стороной своего последнего боя. Пикси – маленькая и быстрая, и, что самое ужасное, она не готова к настоящей схватке. Пикси здесь, чтобы причинить Афине вред, и она не собирается останавливаться.
Афина не готова к такому развитию событий. Она ожидает настоящей драки, где будут отработанные движения, удары руками и ногами, захваты. Но Пикси бросается на неё, царапает и хватает, уворачиваясь от ударов Афины. Афина пытается восстановить равновесие, но Пикси бросается к ней, хватает за волосы и оттягивает голову назад.
Её ногти впиваются в щёку Афины, и я слышу её крик.
К чёрту всё это! Я пытаюсь протолкнуться вперёд, чтобы добраться до неё, но толпа словно кирпичная стена. Всё, что я могу сделать, это наблюдать, как Афина разворачивается, вырывается из рук Пикси, а затем наносит удар ногой, сбивая Пикси с ног и отправляя миниатюрную девушку на мат.
– Да! – Я почти кричу это, подпрыгивая в воздух. – Выруби её! Блядь!
Но Пикси так просто не сдаётся. Через секунду она поднимается с пола ринга и снова бросается на Афину, но на этот раз Афина готова. Она замахивается на неё, и та падает навзничь. Так продолжается несколько минут, и я наблюдаю за ними, впиваясь ногтями в ладони, прижав руки к бокам и стиснув челюсти. Пикси снова бросается на Афину, и на этот раз, когда ей удаётся вывести её из равновесия, она валит её на мат, приземляясь на неё сверху.
Несколько мужчин вокруг меня начинают аплодировать и выкрикивать нескромные комментарии, но я почти не слышу их. Потому что я вижу то, чего не замечают они.
В руке Пикси сверкает нож, когда она наклоняется над Афиной, её губы кривятся в торжествующей ухмылке, а рука тянется к горлу Афины. Я выкрикиваю имя Афины, хотя знаю, что она никогда его не услышит. Мир сжимается до блеска клинка и стройной шеи Афины, и я без тени сомнения понимаю, что это вот-вот повторится.
Женщина, которую я люблю, умрёт у меня на глазах.
Я жду этого, ожидая потока крови, крика, того ужасного звука, который ничто другое в мире не сможет воспроизвести, но этого не происходит. И тогда я вижу это… Афина протягивает руку и хватает Пикси за запястье. На мгновение девушки сцепились, извиваясь на ковре. Для любого, кто не заметил нож, это выглядело так, будто они борются, каждая из них пытается помешать другой встать и заставить нанести удар. Но Афина борется за свою жизнь, а люди вокруг меня слишком увлечены аплодисментами, наблюдая за этой борьбой, чтобы понять происходящее.
Я не уверен, что они остановили бы это, даже если бы захотели. Для них это было бы лишь развлечением. Ярость переполняет меня, раскаляя добела и ослепляя. Я снова бросаюсь вперёд, проталкиваясь сквозь стену людей передо мной. Я вижу, как Пикси снова оказывается на Афине, и две девушки борются за контроль над ножом. Кто-то замахивается на меня, разозлённый тем, что я пытаюсь пробиться, но я просто уворачиваюсь. Мне всё равно. Я должен добраться до Афины, должен оторвать от неё эту чёртову суку, пока она не убила её...
В воздухе раздаётся пронзительный крик боли, и я вижу, как на ковре брызжет кровь, заливая его алыми каплями. Моё сердце замирает в груди, и я снова и снова ощущаю эту волну боли и горя, которые, как я знаю, снова убьют меня. Сразу после того, как я задушу Пикси голыми руками.
Затем я подхожу к канатам, и моё сердце замирает вновь, но уже по совершенно другой причине.
Это не кровь Афины на ковре. Это кровь Пикси.
25
АФИНА
Я не могу остановить дрожь.
Мои пальцы немеют, словно лишаются чувствительности, и я понимаю, что роняю нож. Девушка, которая только что пыталась меня убить, корчится на ковре, обхватывает руками горло. Её кровь заливает ринг, а широко распахнутые глаза смотрят на меня в ужасе.
Я не знаю, что чувствую. Она пыталась меня убить. Но я всё ещё жива.
Раздаётся сдавленный звук, что-то влажное, ужасное и гортанное, а затем она дёргается и замирает. Её голова склоняется набок, глаза всё ещё широко раскрыты, но теперь уже невидящие, а рука безвольно опускается, когда струя замедляется, превращаясь в тонкую струйку. Вокруг меня раздаются крики, – какофония криков, и где-то там я слышу своё имя. Чьи-то сильные руки подхватывают меня за плечи и вытаскивают с ринга. Это Джексон, его уверенные объятия помогают мне пробраться сквозь толпу к чёрному ходу. Кто-то пытается схватить меня, но Джексон блокирует его удар, нанося ответный, и человек падает на землю.
– Нам нужно срочно уходить, Афина! Пошли! – Кричит Джексон, увлекая меня за собой. В этот момент что-то просыпается внутри меня.
Если я сейчас проиграю, то всё будет напрасно.
Следующего мужчину, который попытается приблизиться ко мне, я встречу с распростёртыми объятиями. Мы с Джексоном, плечом к плечу, пробираемся сквозь толпу, стремясь к боковому входу на склад. Вокруг нас так много людей, но из-за плотной давки к нам могут подойти не более одного или двух человек одновременно. Некоторые из них начинают драться друг с другом, и хаос перерастает в настоящую драку, когда мы, спотыкаясь, направляемся к двери.
Джексон с силой распахивает дверь, и мы, тяжело дыша, оказываемся на холодном ночном воздухе. Он закрывает за нами дверь, придерживает её и смотрит на меня, его глаза чернеют в тусклом свете.
– Нам нужно бежать, Афина, – выдыхает он. По его лбу стекает струйка крови, и я хочу коснуться его, но на это нет времени. – Нам нужно добраться до мотоцикла как можно быстрее...
– Вы никуда не убежите.
Ясный, холодный голос Марка Блэкмура пронзает воздух, и мы с Джексоном поворачиваемся как по команде. Моё сердце замирает, когда я вижу, кто преграждает нам путь – отец Дина и несколько его «сынов дьявола», нацелившие на нас пистолеты.
– Забирай девчонку, – небрежно говорит он. – Я разберусь с мальчиком Кинга.
– Да пошёл ты! – Прорычал Джексон, бросаясь к Марку. Но тут из ниоткуда появились ещё четверо «сынов дьявола», они схватили Джексона и оттащили назад. Возможно, против двоих или даже троих у Джексона был бы шанс, но они одолели его, удерживая, когда он пытался вырваться, чтобы добраться до меня.
Твёрдая, тяжёлая рука схватила меня за локоть, и я вырвалась, но другая пара рук схватила меня сзади.
– Полегче, милая, – произнёс грубый голос мне на ухо. Изо всех сил я ударила локтем, стараясь попасть ему в живот. Я попала в цель, но этого было недостаточно. Меня окружили другие «сыны», и даже когда я вцепилась в одного из них, стоящего передо мной, умудряясь царапать ногтями его лицо, я не могла реагировать на них всех сразу.
Я не заметила, как кулак врезался мне в челюсть, и почти не почувствовала этого. Я буквально отключилась ещё до того, как поняла, что со мной произошло.
***
В помещении, где проходит ритуал, холодно. В прошлый раз я не осознавала этого. Тогда я была под воздействием наркотиков и с трудом понимала, что происходит. Я до сих пор не могу вспомнить всё, только смутные образы: вуаль на моём лице и вкус вина на губах. Эти воспоминания иногда всплывают в моих снах, хотя я думаю, что предпочла бы забыть о них навсегда.
Но на этот раз я не сплю.
Я не у алтаря. Я связана и сижу, ссутулившись, в центре комнаты, спиной к кому-то. Я оборачиваюсь и вижу Дина, который только начинает приходить в себя. Он резко поворачивает голову в мою сторону, и его лицо меняется, когда реальность обрушивается на него и он понимает, что происходит.
– Боже мой, Афина, – его голос звучит жалко. – Что случилось? Где Джексон?
– Я не знаю, – у меня пересохло во рту. – Бой был подстроен. Я думаю, что Уинтер заплатила Пикси, чтобы она вступила в драку и попыталась меня убить. Но я...
Я зажмуриваю глаза, желая забыть об этом. Но я никогда не смогу забыть её лицо, широко раскрытые от ужаса глаза, осознание того, что она вот-вот умрёт, когда почувствовала, как её собственная кровь просачивается сквозь пальцы. Я никогда не перестану слышать этот последний звук, и то, как она задыхалась, пытаясь вдохнуть.
Я её убила. Она мертва, и это моя вина.
– Я убила её, – шепчу я. – Она пыталась пырнуть меня ножом, но я перехватила его, и я...
– О боже, Афина. – Голос Дина становится тихим, и я слышу в нём сожаление, словно он сомневается в каждом сделанном нами выборе. – Ты не можешь думать об этом прямо сейчас, – говорит он низким и острым, как лезвие, голосом. – Ты не должна, хорошо? Если ты будешь продолжать думать об этом, ты сойдёшь с ума.
– Откуда ты знаешь? – Я с трудом сглатываю. На улице так холодно, что я дрожу, а может быть, это от шока. – Ты не представляешь, каково это...
– Я представляю.
– Что? – Я облизываю пересохшие губы, гадая, правильно ли я его расслышала. – Что ты имеешь в виду?..
– Есть много вещей, которые Кейду, Джексону и мне пришлось сделать, чтобы доказать, что мы достойны быть наследниками Блэкмура, – с горечью говорит Дин, отводя от меня взгляд. – И одно из таких дел было то, что каждый из нас убил по человеку вскоре после того, как нам исполнилось восемнадцать.
У меня такое ощущение, будто из комнаты выкачали весь воздух.
– Никто из вас никогда не упоминал об этом...
– А стоило ли? – Пожимает плечами Дин. – Что бы это изменило? Это не вернёт их обратно. И, честно говоря, Афина, я не был уверен, что ты поймёшь.
– Раньше я тоже была так зла, что готова была убить, – тихо говорю я.– Есть люди, которых я, кажется, хочу убить и сейчас.
– Быть настолько рассерженным или уязвлённым, что готов убить из мести, и хладнокровно совершить убийство – это две разные вещи, – тихо отвечает Дин. – Нам сказали, что каждый из этих троих мужчин каким-то образом предал семью. Но я не знаю, было ли это правдой. Никто из нас этого не знает.
Я с трудом сглатываю, чувствуя лёгкую тошноту.
– Так зачем вы это сделали?
Дин долго молчит, и тишина становится почти невыносимой. Когда он наконец начинает говорить, его голос звучит тихо и смиренно:
– Я хочу сказать, что у меня не было выбора. Но правда в том, что выбор есть всегда. Любой из нас мог бы не убивать их. Мы просто не могли смириться с последствиями этого выбора. Поэтому мы убили их, потому что страх перед гневом наших отцов был для нас дороже жизней людей, которых мы даже не знали.
Дин ёрзает на твёрдом каменном полу, и я пытаюсь повернуться, чтобы увидеть его лицо. Он отворачивается от меня, его лицо скрывается в тени, и я не могу понять, какое у него выражение.
– То, что ты сделала, было совершенно необходимо, Афина, – мягко говорит он. – Пикси могла бы тебя убить. В том, чтобы сражаться за свою жизнь, нет ничего постыдного.
Я хочу верить, что он прав. Но я не уверена, смогу ли принять его точку зрения.
– Я не могу перестать видеть это, – хрипло произношу я, стараясь не расплакаться. – Я не могу перестать слышать, как она...
– Иногда я до сих пор вижу его лицо во сне. Он умолял. – Я слышу боль в голосе Дина и что-то похожее на сожаление. – Он умолял меня не убивать его, но я всё равно нажал на курок. Я даже не колебался. Я знал, что от меня этого ожидают, и поэтому я это сделал. – Его голос звучит отстранённо, словно он совсем в другом месте, не здесь, со мной. – Кейд боролся недолго. Я видел это по его глазам, но он тоже это сделал. Джексон был единственным, кто пытался с этим бороться до конца. Он пытался отказаться. Но в конце концов... – Дин снова пожимает плечами и наконец поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. – Мы все их убили. Мы сделали то, что нам сказали. Я мог бы сказать, что мы не знали, как поступить, но...
Его глаза встречаются с моими, и всё, что я вижу в них, это смирение.
– Это не имеет значения, не так ли? Они всё равно мертвы. Почему мы это сделали, не имеет значения.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не могу точно сформулировать мысль. Прежде чем я успеваю заговорить, я слышу шаги, спускающиеся по лестнице, расположенной за входом в просторную каменную комнату, в которой мы находимся. Через мгновение я замечаю, как Джексон выходит вперёд, а за ним следует Кейд, поддерживаемый двумя «сынами».
Несмотря на боль в колене, Кейд упорно шагает вперёд, его лицо искажено от боли. Его глаза темнеют от гнева, который, если бы мы могли освободиться, мог бы стать нашим спасением. Прямо сейчас это действительно большое «если». Из носа Джексона течёт кровь, а его глаза слегка остекленели. Глядя на синяки на его лице, я предполагаю, что они избили его достаточно сильно, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке и одурманенным. Это позволило им доставить его сюда. Если бы они этого не сделали, то я уверена, что им пришлось бы несладко. Если бы Кейд не был ранен, они с Джексоном могли бы прикончить многих из них.
Тихий, безнадёжный всхлип срывается с моих губ. Мы думали, что у нас всё под контролем, но они систематически ломали нас, чтобы мы оказались в таком положении, когда не сможем объединиться и дать отпор. Мы думали, что ведём себя так скрытно, но теперь я чувствую себя полной идиоткой. Люди, стоящие у власти здесь, веками устраняли угрозы этому явлению. И мы думали, что сможем остановить это просто потому, что решили больше так не делать.
Со ступеней доносится тихий испуганный крик, и я поднимаю голову, чувствуя, как кровь застывает в моих жилах. Нет, нет, нет, думаю я, чувствуя, как адреналин бурлит в моих венах. Но я понимаю, кто это, ещё до того, как успеваю её увидеть.
Мию тащат вниз по лестнице. Её кудрявые волосы растрепались и закрывают лицо, руки связаны за спиной, а на голове кляп, который не даёт ей кричать. Её глаза широко раскрыты и полны страха, и они сразу устремляются на меня, полные ужаса и мольбы.
О боже, нет.
Все, кого я люблю, находятся в этой комнате, во власти людей, которым мы пытались противостоять. И всё, о чём я могу думать, это о том, что я вот-вот потеряю их всех.
«Сыны» подталкивают Кейда и Джексона к колоннам, расположенным по обе стороны от алтаря. Двое из них держат каждого из мужчин, а третий развязывает им запястья, чтобы снова привязать их к колоннам.
Кейд едва может сопротивляться, его равновесие нарушается, а лицо искажается от боли, когда он пытается перенести свой вес на повреждённое колено. Однако Джексон начинает активно сопротивляться, пытаясь вырваться из рук двух «сынов», которые его держат. На мгновение мне кажется, что он может победить их, но крепкий парень справа от него наносит сильный удар в живот, заставляя Джексона согнуться пополам. В это время другой Парень делает шаг вперёд, хватает его за рубашку и с такой силой прижимает к колонне, что он ударяется о неё затылком.
Джексон стонет, приваливаясь к камню, и они быстро заканчивают свою работу по его удержанию.
– Пошёл ты! – Кричит Кейд, всё ещё пытаясь вырваться из пут, его голос хриплый и пронизан болью. – Блядь, Афина, ты в порядке?
Я с трудом сглатываю, стараясь взять ситуацию под контроль. Всё происходит слишком быстро и в большом масштабе. Мию подталкивают к алтарю, прижимают к полу и привязывают её запястья к большому кольцу, закреплённому сбоку от алтаря. Наши глаза встречаются, и я вижу, как в них появляются испуганные слёзы. Они стекают по её щекам и пропитывают ткань, зажатую между её губ.
Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько беспомощной. Я подвела их всех, но особенно её. Ведь единственное, что Мия когда-либо делала, это была вежлива с новенькой в свой первый день в подготовительной школе, где ей было не место. Если бы она не заговорила со мной в тот день и не сделала всё возможное, чтобы подружиться со мной, она бы сейчас не была здесь, с нами, лицом к судьбе, которая нас ждёт.
– Я в порядке, – говорю я, стараясь сдержать панику, которая подступает к горлу и пытается взять верх. Если я позволю себе поддаться ей, то не смогу остановиться. Я начну плакать или кричать, и всё закончится. С тем же успехом я могла бы сдаться и умереть прямо сейчас. – Я не ранена. А ты...
Меня отвлекает мерцающий свет факелов на лестнице, за которым следуют тяжёлые шаги нескольких человек, входящих в комнату. Как в фильме ужасов, в помещение начинает входить процессия фигур в рясах и капюшонах, которые широким кольцом окружают алтарь. Их руки сцеплены перед собой, головы склонены. Затем входят ещё три фигуры, одетые в чуть более качественную одежду, с вышитыми капюшонами и подолами.
Я уверена, что это отцы Кейда, Дина и Джексона.
Тот, что впереди, держит кубок с выгравированными на нём буквами. А тот, что сзади, церемонно держит в руках длинный кинжал. Когда они проходят мимо нас к алтарю, я замечаю, что в рукоятку кинжала вставлены три драгоценных камня: синий, зелёный и прозрачный.
