Текст книги "Порочная королева (ЛП)"

Автор книги: Айви Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Я останусь, – тихо произнёс он. – Если этого хочет Афина.

– Да, – выпалила я. – Я хочу этого. Я хочу, чтобы мы все были вместе. Вместе.

– Вместе, – эхом повторил Кейд, и мы вчетвером посмотрели друг на друга, и этот момент тяжёлой ношей повис в воздухе.

Я направляюсь к машине, где на заднем сиденье оставила кинжал. Вынимаю его и тщательно протираю.

– Мы прервали их ритуал, – говорю я, возвращаясь в круг. – Так что теперь мы проведём свой собственный.

Дин с любопытством смотрит на меня. Я беру его руку и подношу к своему рту. Прижимаю губы к мясистому основанию его большого пальца и сильно посасываю кожу, чтобы она онемела. Затем я поднимаю взгляд, встречаюсь с ним глазами и вдавливаю острие кинжала в его руку, вырезая на ней определенную фигуру:

A.

Я слышу, как Мия ахнула за моей спиной, но Дин не издаёт ни звука. Он просто выдерживает мой взгляд, пока я убираю кинжал. Его голубые глаза устремлены на меня, и ему не нужно ничего говорить. Я могу прочитать всё на его лице, всё, что он мог бы сказать мне. Сейчас на его лице нет ни высокомерия, ни тщательно отточенного самообладания. Это просто Дин, мой Дин, человек, который боролся за меня сегодня вечером. Который боролся за нас.

Затем я беру Кейда за руку и повторяю тот же ритуал, не отрывая взгляда от его зелёных глаз. Я вырезаю свой инициал у основания его большого пальца, достаточно глубоко, чтобы остался шрам, как у Дина.

Когда я заканчиваю, я поворачиваюсь к Джексону, и он протягивает мне руку.

– Да, – просто отвечает он, и это всё, что мне нужно.

Он мог бы уйти, но он предпочёл остаться.

Закончив, я протягиваю кинжал и свою руку, глядя на трёх своих мальчиков.

– Ваша очередь, – говорю я.

Каждый из них по очереди берёт меня за руку и оставляет свои инициалы в одном и том же месте – маленькие и глубокие, рядом друг с другом у основания моего большого пальца правой руки. Д.С. Дж.

Первым ко мне потянулся Дин. Он крепко сжал мою руку, и кровь смешались в единое целое, когда он с жаром поцеловал меня. Его язык переплетался с моим, а в воздухе витал едкий запах дыма.

– Моя, – прошептал он, а затем передал меня Кейду, который тоже сжал мою руку и прильнул к моим губам.

– Моя, – прошептал Кейд, касаясь моих губ, и в этот момент Джексон тоже потянулся ко мне. Кровь на его руке смешалась с кровью Дина и Кейда, которая уже была на моей ладони.

– Моя, – произнёс Джексон, целуя меня долго и страстно. Я ощутила в нём уверенность и облегчение. Мы словно могли начать всё сначала, и это было новое начало. Мы, вчетвером, вместе, против всего мира.

Мы повернулись, словно единое целое, с моей руки всё ещё стекала кровь, и стали смотреть, как горит особняк.

– Всё действительно закончилось, не так ли? – Тихо спросила Мия у нас за спиной. Я повернулась, чтобы посмотреть на неё, и улыбка растянулась на моих губах.

– Так и есть.

– Это не совсем так. Нам предстоит найти новых членов общества, разобраться с оставшимися семьями и придумать новый способ управления этим городом. Когда речь заходит о создании нового Блэкмура, предстоит ещё многое сделать.

Но всё это будет завтра. Сегодня вечером, в компании трёх моих мужчин, которых я люблю, я собираюсь насладиться моментом, когда всё стало хорошо, как я и обещала. Я хочу сполна ощутить вкус своей победы.

Основатели тайного общества Блэкмур думали, что смогут принести меня в жертву, причинить мне боль и уничтожить, но они не учли, что их наследники полюбят меня. И они не ожидали того, что произойдёт.

Но теперь всё это в прошлом.

Меня зовут Афина Сейнт, и Блэкмур теперь принадлежит мне.

26

УИНТЕР

Когда я просыпаюсь, вокруг темнота и ощущается неприятный запах. Я не могу точно определить его, но он напоминает смесь бензина, смазки и слабого привкуса пота и алкоголя. Мне требуется некоторое время, чтобы открыть глаза, и я не уверена, хочу ли этого. Я почти убеждена, что уже мертва и нахожусь в аду, и не спешу узнать, что ждёт меня впереди. К тому же здесь холоднее, чем я думала. Но я не могу представить себе другого места, где бы так пахло. Я почти ожидаю, что запах бензина вспыхнет в любую секунду и поглотит меня в пламени.

Однако по мере того, как ко мне постепенно возвращаются чувства, и я начинаю неуклюже ворочаться, мои сомнения рассеиваются. Кажется, я лежу на кровати, накрытая колючим одеялом. Я протягиваю руки, чтобы коснуться его, но не могу. Мои руки находятся над головой. И тут я понимаю, что что-то удерживает мои запястья, не позволяя им двигаться.

Я привязана.

Страх, холодный и леденящий душу, охватывает меня, и я в ужасе открываю глаза. В комнате темно, но сквозь жалюзи, закрывающие окно надо мной, проникает достаточно лунного света, чтобы я могла различить очертания предметов вокруг. Я лежу на кровати в центре помещения, рядом со мной журнальный столик, а у дальней стены комод. На стенах висят плакаты, на которых смутно виднеются силуэты обнажённых женщин, мотоциклов и автомобилей.

С осознанием происходящего приходит и боль. Острая и невыносимая головная боль пронзает меня насквозь, и я пытаюсь высвободить запястья, извиваясь в постели. Однако почти сразу же останавливаюсь, потому что движение только усиливает боль, которая охватывает меня, словно огненный вихрь, высасывая каждый вздох из моего тела.

Что произошло? Я пытаюсь восстановить события, но всё, что мне удаётся вспомнить, это неясные образы, словно телевизионный канал с плохим приёмом. Я размышляю о том, что могла делать, что могло привести к такому состоянию, когда я просыпаюсь привязанной к неудобной кровати в незнакомом месте. Каждая клеточка моего тела болит, как будто меня избили. Возможно, именно так и случилось. Во мне поднимается новый приступ ужаса, и я пытаюсь дышать, борясь с паникой. Возможно, меня похитили, избили или причинили какую-то другую боль. Или, возможно, я попала в аварию и была спасена, но тот факт, что я связана, говорит о том, что это, вероятно, не так.

Я беспокойно ворочаюсь на матрасе, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Однако всё, что мне приходит в голову, это осознание того, что я лежу голая под одеялом. О боже! В голове проносятся ужасные мысли, и я не могу сдержать слёз. Слёзы наполняют мои глаза и стекают по щекам. Нос мгновенно закладывает, и новая боль пронзает голову, делая мои рыдания ещё более интенсивными.

Что я сделала, чтобы заслужить такое? Я не могу вспомнить ничего, что могло бы привести меня к подобному положению. Но когда я пытаюсь проанализировать свои действия, меня охватывает страх, поскольку я осознаю, что это не просто какая-то случайность, а гораздо более серьёзная проблема.

Я ничего не помню. Не только о том, что могла совершить или кого рассердить, чтобы оказаться здесь, но и о том, что произошло до моего пробуждения. Я не знаю, где нахожусь, где живу и чем занимаюсь. У меня нет никаких воспоминаний о себе, даже своего имени.

О боже!

Возможно, со мной произошёл какой-то несчастный случай. Или, возможно, тот, кто привёз меня сюда и связал, виновен в том, что я не могу ничего вспомнить. Но, скорее всего, у меня была серьёзная травма головы, которая полностью стёрла мой разум, не оставив после себя почти ничего полезного.

Это ведь можно вылечить, верно? Я пытаюсь вспомнить всё, что слышала о потере памяти, все плохие фильмы, которые я когда-либо смотрела с амнезией в качестве сюжета, но всё это тоже исчезло. Кажется, что та, кем я была раньше, ушла, оставив только оболочку, которая лежит здесь, в незнакомой комнате, и ждёт, когда кто-нибудь войдёт и объяснит, что, чёрт возьми, происходит. Я одновременно и боюсь, и с нетерпением жду этого, потому что, кто бы ни пришёл, я сомневаюсь, что это будет тот, кого я хочу видеть. Особенно учитывая мою нынешнюю ситуацию. Но, по крайней мере, у меня могли бы быть какие-то ответы.

Несмотря на нарастающую панику, травмы и усталость берут своё, и я снова проваливаюсь в сон. Мои сновидения тоже размыты: лица расплываются, я нахожусь в комнате, которую не узнаю, и слышу крики и вижу кровь. Мне кажется, что я взлетаю в воздух, парю, а затем падаю. Именно это падение пробуждает меня, заставляя громко ахнуть. Я выгибаюсь на кровати, пытаясь сесть, но путы на запястьях мешают мне. Тяжело дыша, я откидываюсь на подушки и понимаю, что не только сон стал причиной моего пробуждения.

Дверная ручка поворачивается, и я замираю, инстинктивно пытаясь отодвинуться назад. Дверь распахивается, и я вижу мужчину, который стоит на пороге и смотрит прямо на меня. Мне требуется некоторое время, чтобы осознать то, что я вижу перед собой. Я ожидала увидеть кого-то старого или уродливого, отвратительного и мерзкого, и этот мужчина, безусловно, мог бы соответствовать этим ожиданиям. Ведь он, скорее всего, из тех, кто оставляет девушку привязанной к кровати.

Но он не старый и не уродливый.

На вид ему не больше двадцати пяти. У него загорелая кожа, тёмные глаза и густые черные волосы, зачёсанные назад. Он одет в джинсы и белую футболку с пятнами на подоле, похожими на смазку, и мотоциклетные ботинки. Засунув руки в карманы, он прислоняется к дверному косяку и спокойно наблюдает за мной. Его лицо обладает сильными чертами, а подбородок острый. Он смотрит на меня так, словно совсем не удивлён моим присутствием, с лёгкой ухмылкой на полных губах.

Я не могу вспомнить ни одного другого мужчину, которого знала раньше, но я почти уверена, что он самый великолепный человек, которого я когда-либо видела.

– Уинтер, ты проснулась, – он приподнимает бровь, и я шокировано смотрю на него.

– Откуда... откуда ты знаешь, как меня зовут? – Я с трудом сглатываю, морщась от боли в горле. Я чувствую, как в горле пересыхает, слова рвутся наружу, и я тщательно подбираю следующие, не желая говорить больше, чем необходимо. – Кто ты?

Мужчина в дверях переминается с ноги на ногу, полностью игнорируя первый вопрос. Вместо этого он отвечает на второй, его взгляд скользит по мне так жадно, словно он знает, как я выгляжу под одеялом. В его темных глазах есть что-то почти хищное, что заставляет меня застыть на месте, и я чувствую, как моё сердце бешено колотится в груди, когда он начинает говорить.

– Меня зовут Габриэль Мартинес, – говорит он с лёгким акцентом. – А тебя, Уинтер.

Он отрывается от дверного косяка, и на его лице расцветает улыбка.

– И теперь ты моя, – говорит он, и его слова окутывают нас, словно тёплый ветер.

КОНЕЦ