Текст книги "Удержать мечту (СИ)"
Автор книги: Айрис Тэмирин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Так как из команды меня не выкинули, а всего лишь посадили на скамейку запасных, то пришлось натягивать шорты и майку. Зачем? Кого мне тут заменять? Амалию? Так она у нас ас!
– И снова здравствуйте, – раздался голос из динамиков, расположенных по углам зала, – Сегодня мы закрываем университетский чемпионат по волейболу. В этом нелегко бою многие отсеялись, и лишь две команды дошли до этого блистательного финала. Если честно, то судьи были немножечко в шоке, так как не рассчитывали увидеть в финале команду первокурсников с истфака, но эта неожиданность порадовала их и стала приятным сюрпризом декану факультета, который недавно отметил свое пятидесятилетие, с чем его и поздравляем, – тарахтел комментатор. Между прочим тоже с нашего факультета.
– А можно ближе к делу, – выкрикнул кто-то со скамейки запасных у пятикурсников.
– Ближе к телу, говорите? Да с удовольствием. Причем с превеликим. Итак, сегодня встречаются команды МО 5 курс и истфака, курс 1.
– МО – название команды? – подал голос Скворцов, решивший внести лепту в представление игроков друг другу, – Мне кажется, что не хватает буквы ч в самом начале, – договорил он под оглушительный хохот трибун.
– Малолетки, – снисходительно фыркнул капитан МО.
– Так, народ. Не ссоримся. Пожали друг другу руки, взяли мячик и ждем свистка, – разрядил накалившуюся обстановку комментатор.
И началась игра... Так, наши выиграли подачу – это уже хорошо. Ну, Макс, давай. Здесь вся надежда на тебя и Алинку. Разбег, подача и... эйс!
– ДА!!!!!!!!!!! – трибуны огласились криком наших болельщиков. Ветер точным ударом забил мяч, а дальше началось...
Противники не давали ни одного шанса, вовремя ставя блоки и принимая все мячи. 20:1. Счет был явно не в нашу пользу, хотя первый сет мы умудрились каким-то образом выиграть. Но на втором сете игра как-то сразу не заладилась – на подачу встала Амалия, и все...
– Ну, Макс, мать твою, зачехли их атаку. На блондинку нечего надеяться, она кроме дриблинга больше ничего не может! – крикнула я, не в силах больше смотреть, как нашу команду размазывают по стенке. Но все было бесполезно... 25:1. Мы проиграли.
– Черт, да что же это такое? – Алинка, вытираясь полотенцем ругалась, как заправский пьянчуга. Вот где она такого понабралась?
– Не знаю, но игра не заладилась. Нас просто размазали, словно масло по бутерброду, – хмыкнул Страх, который выполнял невероятные планеры, то и дело спасая мяч.
– Ами, солнышко, не желаешь посидеть? – обратился к "Снежной королеве" Скворцов, закрывая бутылку с водой.
– Да пошел ты... Я не виновата, что Ларина дает неправильные подсказки Максимке. Из-за нее мы проигрываем, – девушка достала из косметички пилку, тут же начав подпиливать свои ногти, которые, надо сказать, так и не обстригла.
– Заткнись! – тихо произнес Макс, сидящий рядом со мной.
– Что? – лицо Амалии покраснело, говоря о том, что девушка разозлилась. Нет, только сейчас для полного счастья не хватает скандала. Пришлось вмешаться.
– Макс, не надо, – коснувшись плеча парня, заставила его посмотреть на меня, – Она и так хреново играет, а тут еще и остальным задаст неправильный настрой. Еще не все потеряно. Впереди третий сет, – его рука с изящными пальцами накрыла мою и сжала, ища поддержки.
– Я не поняла... – блондинку прервал свисток, и игроки вышли на площадку. Начался третий сет.
Так, Алинка подает. Прекрасный флот. Умница.
– 1:0, – возвестил комментатор, – Наконец-то первый курс проснулся, – в его голосе было столько радости. Он, наверное, больше игроков переживал за исход игры. По большей части, сейчас вся наша атака строилась на Ветрове и Алине. Иногда включались Страх и Скворцов, а потом на подаче оказалась Амалия...
– 11:9. Подает очаровательная блондинка истфака Амалия, – продекламировал наш комментатор, отчего наша подающая заалела, аки помидорка.
Дриблинг... Удар... и мяч пролетает под сеткой.
– Как же так можно, Ами. Ты режешь свою команду без ножа, – опять началось все тоже, что и во второй партии. Макс пытался страховать блонди, которой было уже пофиг на всю игру, отчего не успевал зачехлить мячи противника. Пятикурсники делали нас, как котят. 21:11. Мы не должны проиграть эту партию. Слишком дорого обойдется нам это поражение. Все, я больше не могу! Плевать, что обещала всю игру просидеть на скамейке запасных. Плевать на свою гордость! Мы не можем проиграть!
– Замена! – раздался мой голос со скамейки запасных.
– Но... но как же так? Ты же обещала... – возмущению нашей "Снежной королевы" не было предела, – Стерва. Я еще отомщу тебе за это. Теперь мы точно проиграем.
– Даже если и проиграем, то виновата буду я, но попробовать все же стоит, – дан свисток. Игра возобновилась. Подачу выполняла девушка-пятикурсница с темно-фиолетовыми глазами, которая на протяжении почти все игры подавала в сторону шестой зоны.
Свисток... Разбег... Удар... Нет, только не переходящий мяч... Сине-желтый снаряд летел в третью зону и Страх уже приготовился принимать, но в последний момент он, мяч, нырнул, меняя траекторию движения. Нет! Планер! В последний момент я успела упасть и подставить руки.
– Первый темп! Блестяще, истфак. 12:21, – подача наша, и подает, как раз, Алинка. Игра влилась в накатанную колею, после нескольких доигровок и удачных атак мы почти сравняли счет. 20:21. Играли все, казалось, что эта победа нужна всем. А самое главное в любом деле – надежда, которая дает крылья, свободу действий.
– 25:21, – трибуны взревели, а мы ушли с площадки – нас ждал еще четвертый сет.
– Ви, прости нас, – ко мне подошел Влад, понуро опустив голову.
– Да ладно. Не парься по этому поводу. На вашем месте так поступил бы каждый.
Свисток... Последний сет, от которого зависит вся игра...
– Итак, по трем сетам ведет команда истфака, но и для вас МО не все потеряно. Пусть победить сильнейший, – вот с таким напутствием мы и начали.
– 14:13. Историки, что же вы проигрываете?! – подача пятикурсников, и мяч попадает в сетку.
Так, теперь главное, собраться. Почему-то вспомнилась моя первая игра, когда на сет-поинте была моя подача, и все зависело только от меня. Боже, как же было страшно. Слишком большие надежды были возложены, а рядом стояла команда, которая ждала... Чего? Конечно, победы. Полная сосредоточенность. Мячик, как заведенный отскакивает от пола... Правая рука поднята для удара... И мяч летит... Кто-то из соперников пытается подпрыгнуть, но бесполезно – слишком высоко...
– Только не в аут, только не в аут, – шепчу, скрестив за спиной пальцы. Мяч падает и...
– Эйс!!!! 14:14! Сет-поинт!!! – я все-таки сделала это. Затем еще одна подача... Атака... Доигровка
– 15:14!!!
Еще чуть-чуть, и все... Последний удар... и
– GAME OVER!!!!!!!! – проорал наш комментатор и, сбежав с трибуны, понесся к нам – обниматься.
– Мы выиграли! Выиграли! – Алинка во всю уже целовалась с Серегой, который пришел за нее поболеть, – Летка, мы – чемпионы универа! – Ветер подхватил меня на руки, закружив по залу.
– Да, Макс! Да! – сколько же было радости. У меня из глаз бежали слезы, которые парень осушал поцелуями. Это был миг счастья. Невероятного, нереального счастья. Моего счастья. Сейчас, как никогда, я, наконец-то, смогла понять Макса.
– Летка, ты... – такое знакомое сокращение моего имени, появившееся еще во времена, когда мы только создали, словно боги, свою группу и познакомились с ним. Как же давно это было...
... Зима... Такое суровое время... В этом году она выдалась особенно холодной, но нас это не останавливало.
– Не догонишь, не догонишь, не догонишь! – дразнила я Алинку, которая неслась за мной со снежком в руках, пытаясь в меня попасть.
– А вот и догоню! – подруга взвизгнула, когда в ее лоб попал снежный шарик, – Ай! Кто-то сейчас получит! Ну, Ветка, держись, – и девушка еще с большим азартом помчалась за мной. Юлька и Настя, сидевшие в окопе, читай – за сугробом, изредка отвечали снежными залпами, перебежками передвигаясь к зданию.
– Не поймала-а-а! – мой крик прорезал звенящую тишину ДК. Пулей промчавшись в раздевалку, стянула перчатки, шапку и зимнюю куртку. Мы опаздывали уже на полчаса. Алекс нас убьет и закопает в сугробе, при этом сказав, что так все и было.
-Засранка! – подруга не спешила избавляться от снежка, и быстро раздевшись присоединилаь ко мне, состроив виноватую рожицу.
– Можно? – широко распахнув дверь прокричала моя персона, стараясь заглушить музыку. Надо сказать, красивую музыку. Перебор струн электрогитары, четкий ритм ударных и слегка хрипловатый голос солиста... Это было что-то невероятное, завораживающее, а еще и на немецком языке...
– Это реквием...
Мои мечты сгорают...
Это реквием...
Надежды умирают
И света белого лишают -
Остался в темноте совсем один, – пел Макс, перебирая пальцами струны. Ну, пел-то он на немецком, а это, так сказать, вольный перевод, сложившийся в моей голове в подобие стиха.
– И что на этот раз вас задержало, красавицы мои? – Алекс иронично выгнул бровь, сложив руки на груди.
– Мы ноты искали и текст, – как ни в чем не бывало, ответила Юлька, и в преподавателя полетел снежок, угодивший прямо в голову. Ох, долго он ее потом еще гонял.
Когда Юлька была поймана и защекочена, а все остальные посмеялись, Ал решил поинтересоваться, что же за ноты и где они хранились, раз мы их так долго искали.
– Ну... Это моя песня... – неуверенно пролепетала я, а затем, подойдя к синтезатору начала наигрывать мелодию, ко
Забыла... Пропала ...
Ушла в никуда...
Я просто устала,
Мечту не спасла...
Она растаяла, как сон
Закрыв все двери с двух сторон.
Моя мечта – моя ты боль
Маска сброшена прочь – нет лица
Моя мечта – моя любовь,
Но, увы, навсегда я одна.
Одна...
Разбиться... Остаться...
Нелегкий вопрос.
С мечтой распрощаться -
Вся жизнь не всерьез
Упасть и рухнуть камнем вниз
Запомнить белый лишь карниз.
Моя мечта – моя ты боль
Маска сброшена прочь – нет лица
Моя мечта – моя любовь,
Но, увы, навсегда я одна.
Одна... – а потом музыка меня захватила. Я уже не обращала внимания ни на смешки Ветрова и его друзей, ни на разборки Алекса и подруги. Сейчас существовало всего две вещи: мелодия и душа песни, те эмоции, которые пыталась через нее донести. Я пыталась донести до слушателей историю девушки, которую лишили мечты, которой разбили душу вдребезги, растоптав ее любовь. Ей не зачем больше жить... Лишь прыгнуть... почувствовать на миг желанную свободу, а затем навсегда закрыть глаза – единственный для нее выход, как считает она...
Вдруг мою мелодию подхватила гитара, делая ее еще благозвучнее и красивее...
– Если честно – это здорово, – улыбнувшись своей озорной улыбкой, произнес Макс, аккомпанировавший мне, – Хм... Виолетта...Вета... Летта... Летточка... – парень, как будто пробовал мое имя на вкус, ища какое-то, известное лишь ему сочетание. Нашел, все-таки...
– Ты должна мне желание, – хмыкнул парень, чмокнув меня в щеку, – Правда есть кое-какие изменения. Можешь не проводить со мной весь день – единственное, что от тебя требуется, так это пойти со мной на сегодняшний бал-маскарад, – на его губах расцвела озорная улыбка, так что мне ничего не осталось, кроме как согласиться.
– Ладно. В девять вечера около башни с часами, – вырвавшись из его объятий, помчалась переодеваться.
Как же незаметно летит время. Сегодня уже 31 октября, а ведь месяц назад мы еще только начинали готовиться к сегодняшнему карнавалу, устроенному в честь Самайна. Нас, как и ожидалось, привлекли к исполнению вокальных номеров.
– Так, дорогие мои, Dark Angel, с вас три композиции и вы свободны, – раритетно заявил декан факультета. Что поделаешь, а отвертеться не получиться.
Общим решением было принято спеть нашу новую песню "Ненависть и Любовь", что-нибудь из Манёвров, а там как пойдет. Но самой тяжелой проблемой был выбор костюма для карнавала. Хотелось чего-то необычного. Чего-то волшебного... Вот я и вспомнила об одной легенде...
Когда-то давно, когда еще существовала на Земле магия, когда небо всегда было безмятежно-голубым на одном из континентов жили парень и девушка. Фейри.
Он – принц Зимнего двора... Алмаз... Такой же холодный, надменный и бесчувственный, как и зима, давшая ему жизнь. Она – принадлежала к царству Летнего двора. Летия... Нежная, согревающая своим внутренним светом всех, кто находился в ее окружении.
И вот однажды, возможно, так было угодно Фортуне, они встретились.
– Да тише ты, иначе всю стражу на ноги поднимем, – шикнул на своих друзей беловолосый парень с серо-голубыми глазами. Весь он больше походил на ледяную скульптуру, такую же прекрасную и холодную.
– Да ладно, Ал, – окно, не выдержав их напора, открылось, и горе-взломщики ввалились во внутрь здания.
Бальный зал Летнего двора был украшен цветами. Сегодня отмечали совершеннолетие дочери короля.
– Ну, и где эта негодница? – в сотый раз спрашивал Оберон у Титании, – Она де твоя дочь. Ты должна знать.
– Она настолько же моя, как и твоя. А вот дух авантюризма, любимый, ей все-таки от тебя перепал.
– Ее королевское высочество, принцесса Летнего двора Литания Александрия, – объявил глашатай, и оба родителя облегченно вздохнули: ведь увидеть виновницу торжества они уже не надеялись, а тут...
– Как же мне это все надоело. Оторвали меня от такого важного дела из-за каких-то расфуфыренных дам и кавалеров, желающих видеть свою опору и поддержку, – ругалась девушка, заправляя выбившуюся из прически прядь волос за ухо, – Так, теперь, главное, не упасть, – приободрила она себя и начала медленно спускаться по лестнице.
– Она прекрасна... – прошептал Алмаз на ухо своему другу.
– О, ты не первый, кто восхищен неземной красотой Летии. Она, действительно, прекрасна, – девушка в серебристом платье, струящемся по ее фигуре медленно спускалась по лестнице. Пряди темно-каштановых волос были заплетены в косы, заканчивающиеся серебряными кольцами. Сейчас принцесса Летнего двора напоминала богиню, сошедшую с Олимпа...
– Оберон, наша девочка выросла, – со слезами на глазах шептала Титания, – Надеюсь, она прекратит свои занятия.
– Нет, оружие – это ее страсть.
Девушка медленно, шаг за шагом, спустилась с лестницы, ступив на мраморный пол.
– Позвольте вас пригласить, моя богиня, – перед Летией стоял незнакомец в элегантном черном костюме и маске, подобранной ему в тон.
– "Интересно, кто он?" – девушка протянула ему свою руку, затянутую в перчатку-паутинку. Заиграла музыка, и они закружились в танце...
Настолько разные, и одновременно, похожие друг на друга, они кружились по залу... Он – темный, она – светлая... Они просто отдались во власть музыки и танца, не думая о последствиях... Танец увлекал их за собой... Возможно, именно тогда, в ту минуту между ними зародилось прекрасное и светлое чувство, перевернувшее устои их мира...
Музыка стихла... Танец закончился... Но нить, которая их связала, осталась...
– Спасибо за танец, моя богиня, – Алмаз коснулся губами запястья Летии, а затем растворился в толпе народа...
И начались свидания под луной... Поцелуи, распаляющие страсть влюбленных... Они уже не могли друг без друга, хотя и знали, что вместе им быть нельзя, так как слишком велика между ними разница, да и родители никогда не согласятся на их брак...
Но рано или поздно все кончается...
– Ты не посмеешь на ней жениться!!! – прогремел голос Зимнего короля, который каким-то образом узнал о любви сына.
– Посмею, отец! Еще как посмею!
– Что ж, ты сделал свой выбор. Теперь я сделаю свой ход! – и в гневе он удалился из тронного зала, оставив Алмаза в одиночестве.
Тем временем в Летнем царстве началась паника...
– Это все из-за тебя! Нам не выиграть эту войну! А все твоя глупая любовь! Откажись от нее! – бесновался Оберон, которому пришло письмо из Зимнего королевства.
– Я не буду делать этого, папа. Лучше смерть, чем предательство...
И сошлись две армии, смешались день и ночь, зима и лето...Кровь заливала все: землю, озера, реки... Казалось, горели земля и небо.
– Неужели, это никогда не закончится этот ужас? – девушка-фейри подняла клинок. Ее волосы, покрывала кровь, которая тут же чернела, впитываясь в волосы и делая их черными.
– Кончится... – раздался легкий шепот, похожий на шелест ветра.
– Когда?
– Когда дети дворов убьют друг друга, – последовал ответ.
Она никогда не любила войну, никогда не хотела стать ее причиной, но Фортуна сыграла с ней злую шутку. Любовь... любовь стала яблоком раздора. Ни Летию, ни Алмаза никто не захотел выслушать, никто не захотел понять...
– Все началось из-за меня, значит, и закончится тоже, – с трудом поднявшись, девушка взошла на холм, находящийся в центре поля, усеянного горами трупов. Здесь были и дети, прижимающие к своей разорванной груди древко флага, и женщины, смело взглянувшие в глаза смерти...
– Простите меня, это я виновата, что гибнут ваши родные и близкие, – обратилась Летия к обоим дворам, которые на миг прекратили кровопролитие, – Поэтому мне и отвечать за свои поступки, – она скинула латы и, взявшись за рукоять клинка двумя руками, вонзила его в свою грудь.
-Нееееет! – крик принца Зимы разнесся над полем, – Это все вы виноваты!!! Ненавижу!!! – все деревья начали покрываться инеем, а земля – леденеть. Он не успел... не успел остановить ее... Из-за себя самого он потерял самое дорогое, что было в его жизни...
– Летия, я не смогу без тебя, – прошептали губы принца. И клинок, обагренный кровью принцессы Лета, вошел в его грудь...
– Что же мы наделали!!!!!!!!! – безумный крик Титании прорезал тишину поля, – Мы убили мою девочку. Мы убили любовь...
С тех пор прошло много времени, но до сих пор жива легенда об влюбленных, остановивших войну ценой собственной жизни. На месте, где они погибли, пышным цветом расцвел гранат. Как напоминание о великой любви и великой потере...
Фух, наконец-то дома... Это ужас какой-то: столько пробок на дорогах я еще не разу не видела. Хорошо, что платье успела вчера забрать...
Раздался телефонный звонок.
– У аппарата,– еле ворочая языком, протянула я.
– Ветка, ты еще дома?! – голос подруги вывел меня из дремоты.
– Да, а что?
– Ты меня еще спрашивать будешь?! Ну-ка, ноги в руки, и марш на репетицию! И не дай бог, ты не придешь через пять минут... – зловеще закончила она и отключилась.
– И за что мне все это? – поспать так и не удалось. Закинув в рюкзак косметичку и туфли, аккуратно запаковала костюмы в чехол и, заперев квартиру, выскочила на улицу, на ходу натягивая капюшон.
Глава 8.
– В девять вечера у башни, – легко сказать. Возмущаясь, я топала по лужам, а сверху еще и дождь моросил. Ужас, в общем. Ненавижу такую погоду, когда просто хочется сидеть дома и никуда не вылезать, еще ели музычка хорошая... Рай.
Так, думая о своем, я встала в лужу, отчего белые кроссовки сразу же посерели.
-Блин! Только этого не хватало для полного счастья, – так, чертыхаясь, вся мокрая, как мышь, я с трудом добралась до здания универа, тут же проскользнув в теплый и светлый холл.
Моему взору открылась полнометражная картина из фильма "Цитадель": разложив свои инструменты, мои обожаемые друзья сидели на полу, тесно прижавшись к друг другу.
-Э... Вы чего тут делаете? – на меня тут же уставилось пять пар глаз, причем, с самым невинным выражением. Так... Что на этот раз? – И где Ветер? – видимо, вопрос попал в цель, так как разноглазая компания тут же потупила взор, а Серега еще и ножкой пошаркал.
-Ви, понимаешь... Он... не придет, – запинаясь, просипела Алинка, – Но ты не переживай...
-Да ладно. Ну, не придет и не придет, – я лучезарно улыбнулась, пытаясь скрыть ту боль, что на миг пронзила сердце раскаленной стрелой. Нет, так не может больше продолжаться! Почему я страдаю от своей любви, а Максим... Он всего лишь играет со мной. Для него я всего лишь кукла, которой удобно манипулировать и вертеть в разные стороны. На таких, как я никогда не женятся такие, как он. Мы слишком разные, из разных слоев общества, из разных миров, которые никогда не соприкоснуться друг с другом. От осознания этой простой истины становиться слишком больно, будто по сердцу ведут тупым ножом, с каждым новым словом погружая его все глубже и глубже. Я не знаю, что будет дальше, там, за поворотом нового дня, но очень надеюсь, что наши с ним пути разойдутся раз и навсегда, хоть и отчетливо понимаю, что эти глаза, цвета летнего неба уже никогда не смогу забыть.
-Ты уверена? – Юлька как-то странно посмотрела на меня, но тут же вскочила и, подхватив гитару, направилась в зал, где проходили репетиции.
– Более чем, – уверенный кивок с моей стороны, а губы еще больше растягиваются в неискренней улыбке, давно прилипшей маской к моему лицу.
Расчехлив инструменты, мы удобно расположились в зале, где часа через два начнется концерт. Надо сказать, что помещение было со вкусом украшено к предстоящему празднику. Темные, с бахромой занавески, были обвешаны искусственной паутиной, что придавало им образы готических колонн, да и вообще, все убранство зало было сделано так, что напоминало какой-то заброшенный замок. Казалось, что вот-вот, и вновь вспыхнут свечи, и сюда вернется хозяин, страшный и ужасный Влад Цепеш, он же – Дракула.
-Ух ты, клево! – восторженно завопила Настасья, которая была помешана на готике.
Минут пять мы рассматривали все это убранство, а потом приступили к репетиции, и полилась музыка... Ниспадающая, словно водопад, то вновь поднимающаяся ввысь, держащая в напряжении до самого конца. Вот вроде конец – звучит мажор, но вновь происходит смена аккордов, и музыка переходит в минор. Это наша новая песня, наше новое дитя, появившееся на свет общими усилиями.
Наши чувства давно все остыли,
Разлетелись по миру синицы,
Мы ведь тоже когда-то хотели
Быть свободными, словно те птицы.
Мечтай, люби, кори себя,
Что я давно уж не с тобой,
Хотя и рядом здесь всегда,
Но больше ангел я не твой.
Но мечты остаются мечтами,
И становятся прошлым слова,
Слезы только к щекам примерзают,
Закрываю бессильно глаза.
Мечтай, люби, кори себя,
Что я давно уж не с тобой,
Хотя и рядом здесь всегда,
Но больше ангел я не твой.
Закрываю глаза и не вижу,
Что подходишь ко мне со спины,
Говоришь:
– Тише, слышишь?
Это эхо разбитой любви.
Мечтай, люби, кори себя,
Что я давно уж не с тобой,
Хотя и рядом здесь всегда,
Но больше ангел я не твой, – сегодня я не играла на клавишах, так как просто не было инструмента. В словах это, написанной совсем недавно, песни, я пыталась выразить все то, что скрыто под маской безразличия, а именно, любовь. Ту самую чертову любовь, что заставляет людей совершать безумства, так часто приравниваемые к подвигам. Ту любовь, что навечно остается в мире, вспомнить хотя бы Ромео и Джульетту: каждый из них был заложником тех или иных причин и обстоятельств.
Увы, моя же любовь была разбита о холодный гранит разума и тонкого расчета; ее не увидели, не заметили, хотя я кричала о ней во все горло, ее не поняли, хотя все, кто слышал мои песни, наверняка, знали, что они посвящены одному единственному человеку, который остался глух и слеп ко всему.
Сколько раз я пыталась разорвать этот замкнутый круг, но... каждый раз находились какие-то причины и обстоятельства, заставляющие отступить от намеченного ранее плана. Друзья, подруги... Никто из них никогда не мог меня понять; понять, к чему я стремлюсь, чего желаю, по каким принципам живу – им это просто не нужно и не интересно, так как у каждой свои погремушки и не все так гладко, как хотелось бы...
Иногда от одиночества, что постоянно окружает меня, хочется выть, словно волк, сидящий зимой на холодном снегу, и лезть на стенку, понимая, что из этой дурацкой ситуации, замкнутого круга нет выхода. Нет выхода... да что там говорить – даже лазейки или щели нет. Все, это аут, тупик! И нет сил уже это терпеть!
Многие из вас скажут, что я тряпка, ломающаяся под тяжестью внешнего мира. Да ну и пусть! Честно, мне уже плевать! Лишком долго все это сжигает изнутри, так что уже ничего не осталось, кроме пары угольков, в которых еще теплиться надежда, что меня услышат... Но проходят дни, недели, месяцы, года... а мы все там же стоим в своем понимании друг друга, не замечая элементарщины... Это ломает. Ломает сильно и безжалостно, выворачивая наизнанку...
– Ну ты даешь! Это было потрясающе! – все, кто присутствовал в зале, поддержали слова Сереги бурными аплодисментами. Ха, они опять ничегошеньки не поняли... Я пробежалась взглядом о собравшейся толпе народа, и мой взгляд наткнулся на него... Этот парень стол в отдалении от всех. Его лица, закрытого маской, не было видно, но... Что-то зацепило меня, что-то в его позе, жестах... Видимо, почувствовала, как говориться, в нем родственную душу. Казалось, что я знаю его всю жизнь, как будто мы связаны единой неразделимой нитью.
Сначала подумала, что это Макс, но вскоре отвергла эту версию: неужели Ветру, дитяте влиятельных людей, делать в нашем университете, когда он без проблем может оказаться совсем в другом, более престижном и рентабельном месте, где все – его ровня. А я то, дурочка, верила... В этом и была моя ошибка. Я поверила, опять поверила не тому, а теперь должна расплачиваться за свои ошибки...
– Так, не толпимся! Кто отрепетировал, идите и займитесь мейк-апом или еще чем-нибудь, – в зал вошел наш незабвенный декан, который в мгновение ока разогнал толпу зевак. Видимо, ребята пришли раньше времени, вот им и нечем было заняться.
– А парням тоже ресницы красить? – раздался озорной голосок Алинки, которая всегда и везде любила вставить свои пять копеек.
– Ну, если твой молодой человек подаст пример... то ничего против я не имею, а даже только за! – а наш старик – не промах.
– Нет, как идеи предлагать, так Алинка, а как отдуваться – Сергей! Что за дискриминация по половому признаку? – возмущался парень, вскочив на сцену и активно жестикулируя руками.
– О, какая пламенная и страстная речь! Вот и найден ведущий нашего вечера, – м-да, попал ты, друг мой, Сергей, – А теперь все "брысь" отсюда! Другим тоже надо репетировать, – и мы, подхватив свои инструменты, медленно поползли в аудиторию переодеваться.
Как же быстро летит время. Еще вчера ты был совсем маленьким ребенком у тебя были игрушки, дальше – школа, и уже совсем другие интересы и возможности открываются перед твоим взором. В это время ты решаешь свою судьбу, делая шаг, делая выбор, последствиями которого ты будешь жить в будущем. И вот уже не ребенок, но еще и не взрослый, ты заканчиваешь школу, расставаясь навсегда со своими друзьями, со своей первой любовью...
Я сделала свой выбор – истфак нашего небольшого городка, когда могла бы спокойно поступить в лучшие вузы Москвы. Выбор... Тяжелая вещь. Видимо, за его я теперь и расплачиваюсь... Кто же знал, что прыщавая, четырнадцатилетняя девчонка влюбиться в принца, но отнюдь не доброго, а наоборот... Да он красив, его слова – яд, а конь его, увы, не белый...
– Эй, ты о чем задумалась? – светловолосая подруга трясла меня за плечо, – Опять о Ветрове, что ли? Знаешь, дорогая, ты меня уже достала! Разводишь нюни на пустом месте, жалея себя по пустякам! Если ты так его любишь, то признайся ему в этом. Ну или просто с ним переспи, в конце-то концов! Ели ты ничего не будешь делать, то и он никогда не будет с тобой! Соберись, тряпка! Ты – красивая, умная девушка, да стоит тебе только пальцем поманить, и парни начнут у твоих ног в штабеля укладываться только за один твой взгляд! – выговорившись, Алинка развернулась и куда-то убежала, оставив меня в гордом одиночестве переваривать все услышанное.
Ого, оказывается, какая она темпераментная! А ведь она права. Ну что ж...
– Так, Dark Angel, скоро ваш выход! – прокричал Серега, которого так удачно припахали к общественным работам. Я подошла к зеркалу. Передо мной стояла девушка, одетая в голубое струящееся платье, напоминающее чем-то греческий наряд. Волосы темным шелком струились по ее спине, на концах завиваясь в тугие кольца, а в каре-зеленых глазах сквозила печаль. Хм, неужели, это я?
-Вет, прости меня. Я не хотела, – в комнату забрела, как призрак оперы, Алина. Не, не могу я на ее долго обижаться, да к тому же и она права.
– Да ничего страшного. Знаешь, а ты права! Я расскажу ему все, а потом на два года уеду по обмену в Германию, – улыбнувшись, крепко обняла девушку, надеясь, что она не увидела слезинку, блеснувшую в уголке правого глаза.
– Да? Ты едешь в Германию?
-Угу. Меня послали.
-Эй, ваш выход! – прервал нашу беседу ведущий и мы, подхватив инструменты, вышли на затемненную сцену.
– Ты не здесь.
Мне кажется, продолжения нет...
И в моей душе цветы осыпаются,
Мечты забываются,
Я знаю, что навсегда уже, – чистый голос звучал, очаровывая зал. Я вкладывала в песню всю ту боль, что привыкла носить в себе. Ту боль, что была вечным спутником.
Останься белым снегом на моей руке,
Каплей света, шепотом нежным в груди.
Не уходи! Я же слышу, что любовь твоя еще дышит -
Ты не обманешь себя...
Знаю, знаю, что любишь меня...
Ты меня, – если бы это было, действительно, так...
Дай мне шанс забыть тебя.
Стань невидимым,
забери мечты и воспоминания -
Они без твоей любви всю душу лишь мне изранили, – да черт возьми, сколько же можно меня мучить? Хватит! Надоело жалеть себя, его, других!
Останься белым снегом на моей руке,
Каплей света, шепотом нежным в груди.
Не уходи! Я же слышу, что любовь твоя еще дышит -
Ты не обманешь себя...
Знаю, знаю, что любишь меня...
Ты меня...– свет прожектора лучом ударил в темноту, осветив мой силуэт, а дальше музыка унесла меня за собой. Я пела, пела для одного человека, которого сейчас здесь не было, который не слышал, да и не должен был услышать...
Одно радует, в последний момент народ умудрился найти рояль, на котором я и играла, вкладываю в музыку свои чувства, свою душу.
Прозвучала последняя песня, и зал взорвался аплодисментами. Сделать шаг... Взять в руки микрофон и сказать...
– Ветер, я тебя люблю. Прости меня за это, – тишина, прокрадываясь на цыпочках, накрывает помещение.
– Я же говорила! – раздается восклицание, скорее всего, Амалии, а я сбегаю со сцены и быстро прячусь в аудитории, где переодеваюсь в заранее приготовленное платье для маскарада и, надев маску, выхожу за дверь. На губах играет улыбка, почему-то хочется петь и танцевать; на душе так легко-легко...
