Текст книги "Удержать мечту (СИ)"
Автор книги: Айрис Тэмирин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– А тебя сюда каким ветром занесло, Амалия? – развернувшись, окинула взглядом эту за... хм... блондинистую особу.
– Привет, Ви. Это наш новый игрок, – подошел тренер и приобнял девицу за плечи, отчего та, в свою очередь, приосанилась, сделав моську кирпичом. М-да, сказать, что этим известием меня убили на повал, значит – ничего не сказать. Нет, меня, просто-напросто, убили с особой жестокостью!
– Ч-что? – и чем я заслужила такую кару, интересно? Эх, прощай моя спокойная жизнь.
– Что слышала! Марш разминаться! – заорал тренер и, развернувшись ко мне спиной, ушел, о чем-то мило беседуя с Амалией.
Вот так чаще всего и бывает: ничего не подозревая, идешь на тренировку, а тебе "бац"... предъявляют ультиматумы, мол, ты будешь делать так, как сказали.
– "А вот хрен им всем! Не буду делать то, что мне не нравится! И пошел он вместе со своей Амалией... всеми огородами!" – однако, какая я разносторонняя.
Мяч, как заведенный, скакал в моих руках, перелетая через сетку, падая на линию аута.
– И что это за подачи? Каши мало ела? Еще сильнее! Амалия, ты принимаешь! – раздавал команды тренер, размахивая руками, словно крыльями мельница. При этом у него было презабавнейшее выражение лица: прищуренные глаза, нахмуренные брови, искривленные губы. Ему бы в одну руку трезубец, да и рожки. Чем не черт?
– Я не ем кашу! – прокричала, набивая мяч. Что ж, он сам сказал бить в полную силу, иначе меня выкинут из команды, как нашкодившего и ненужного котенка.
Быстрое движение, и мяч в воздухе... Главное, ударить так, чтобы не было аута и не было возможности отбить. Удар... И желто-синий наряд летит на другую сторону... Мяч петляет в воздухе, то и дело меняя направление, от силы, с которой он пущен. Еще немного... Амалия пытается принять его верхней подачей, тем самым, видимо, надеясь выпендриться...
– "Дура, какой идиот принимает ТАКИЕ мячи верхом?" – и это еще ее хотели поставить в защиту?
– АААААА!!! – блондинка закричала, падая на пол. Сан Саныч тут же помчался к ней, прям, папаша. Хотя... Амалия – дочь олигарха, а ее папик готов сделать все для своей доченьки, никаких денег не жалко. Вот тренер и подсуетился, наверное.
– Ларина, я исключаю тебя из команды. Ты не нужна! Можешь больше не приходить сюда никогда! – заорал Кеглов, поднимая эту гламурную...мымру на руки, – Ты же ей могла что-нибудь сломать. Радуйся, что поврежден только ноготь! Иначе бы я... – он не договорил, так как блонди вновь застонала.
– Прощайте, только запомните одно: на соревнованиях никто и никогда никого щадить не будет, – развернувшись и подхватив свои вещи, выбежала из зала на улицу, стирая слезы тыльной стороной ладони.
– Виолетта, стой! Подожди! – кричал кто-то сзади, но я не оборачивалась, несясь по улице. Казалось, что небо плачет вместе со мной... за меня. Холодные капли дождя падали на голые плечи, стекали вниз, на землю.
-"Как только все начинает налаживаться, сразу появляется кто-то, кто все рушит в одночасье, наслаждаясь мои поражением. Но я сильная, не сдамся!" – зубы стучали от холода, одежда давно промокла от дождя, а редкие прохожие, шагающие под зонтами, оборачивались, глядя на меня, только что пальцем у виска не крутили.
– Стой!!! – прокричал кто-то мне в спину, но я не обернулась, продолжая все также стремительно двигаться.
Визг тормозов... Удар... Последнее, что я видела – холодные голубые глаза, а дальше сознание уплыло туда, где нет никаких проблем, нет ничего, что могло бы причинить боль...
Мне надоели ваши упреканья!
Мне надоела мира суета!
Я ненавижу вспоминанья:
Зачем? От них одна вода.
Я разрисую окна краской,
Раскрашу мир в свои цвета.
Не буду я скрывать под маской,
Что в руки мне судьба дала.
Я слишком долго повторяла,
Учила пятый постулат,
Но вот, однажды, проиграла...
И мир мой превратился в Ад.
А дальше я глаза открыла
И, наконец-то, поняла,
Что это все неправдой было
Да, видно долго я спала.
Теперь все будет по-другому,
Себя теперь я поняла,
Я крылья выпущу на волю
Начнется новая игра...
Глава 4.
– О, моя голова, – простонала я, с трудом поднимаясь с кровати и свешивая ноги на пол, – Где я? – не знаю, как я тут очутилась... Единственное, что помню, так это то, что меня выгнали из команды, заменив на Амалию, а потом... Ничего.
– Ты у меня дома, – последовал тихий, едва слышный ответ, и кто-то протянул мне стакан воды. Глаза не хотелось открывать совсем... Просто вновь лечь, закутавшись одеялом и уснуть, а потом проснуться и понять, что это всего лишь сон... – Понимаешь, ты выскочила на красный свет, и я едва не сбил тебя, едва успев во время затормозить, – так, судя по всему, это Ветров. Нехотя открыла глаза, тут же встретившись с голубыми озерами Макса, которые так и затягивали, предлагая в них утонуть...
– А почему в больницу не отвез? – отодвинувшись, поинтересовалась я, на один краткий миг мне показалось, что в его взгляде промелькнуло что-то, похожее на сострадание, но, видимо, показалось.
– Мне не нужны лишние проблемы. Да и ты... – парень не закончил, забирая у меня из рук стакан.
– Ну, да. Я же забыла, что ты у нас самовлюбленный баран, с огромным кошельком, который может подцепить любую, стоит только поманить пальцем! А тут... был замечен с какой-то там деревенской девкой! Как тебя не разорвало, дорогой мой?! – перешла я на крик, пытаясь соскочить с кровати. Всё, что накопилось за весь день, выплеснулось на Ветрова, который смотрел на меня глазами, лишенными эмоций. Черт, обидно. Нашелся, непробиваемый, блин, – Ах, да... Я забыла о твоей гламурной кукле, которая сломала мне всю жизнь! Снова! – спрыгнув с кровати, попыталась дойти до двери, но руки Ветрова пригвоздили меня к стене, упершись в стену по обе стороны от моего лица.
– Да как ты смеешь?! Кто ты такая, чтобы мне указывать пальцем на мои ошибки?!! Что ты обо мне знаешь?! Именно, ничего. Знала бы ты всю правду... – он не договорил, и в комнате повисла тишина, позволяя каждому думать о своем...
– Как же я тебя ... – губы Макса впились в мои поцелуем, не давая продолжить фразу до конца. Его губы сминали мои, подчиняя, заставляя забыть обо всем, отдаться наслаждению... Мысли путались... Мои пальца зарылись в его черные, шелковистые волосы, притягивая ближе.
– Ммм, мята, – парень на секунду оторвался от своего занятия, чего хватило, чтобы привести меня в чувства. Реальность обрушилась, как ушат холодной воды.
– Что ты себе позволяешь? – оттолкнула парня и вскочила с кровати, продвигаясь к двери.
– Ничего, что не делал бы с другими, – пожал плечами он, – Твоя сумка у входной двери, которая, кстати, не заперта. Пока.
– Ах ты... – звук пощечины нарушил затянувшуюся паузу, – Ненавижу!!!
Схватив рюкзак с пола, выбежала из его квартиры, тут же попав под дождь... Куда идти? Что делать? Я и сама не знала ответы на эти вопросы. Домой? Нет, не хочу. Там слишком тихо и одиноко. Тогда...
Сев в автобус, доехала до нужной остановки, где и сошла, направляясь к красному зданию психиатрической больницы. Мама...
– Здравствуйте, – поздоровалась с медсестрой, сидящей в регистратуре, – А могу я посетить Римму Ларину?
– Вообще-то, прием закончен, но тебя она ждет, так что...
– Спасибо огромное, Алла Ивановна, – поблагодарив женщину и накинув на плечи халат, прошла в палату под номером 13, где находилась моя мать. М-да, конечно, с номером повезло, хотя я и не суеверный человек.
Белые стены, решетки на окнах, небольшой железный столик и стул, привинченные к полу...
– Здравствуй, мама, – тихо прошептала, присаживаясь на краешек ее кровати, – Как ты?
– А... Это опять ты. Как же ты мне надоела. Я ждала отца, а ты нам помешаешь, так что уйди, – пролепетала она, накрываясь с головой под одеялом. Да, понимаю, что у нее не все в порядке, но как же больно... Больно от того, что даже ей я не нужна...
– Извини, он сказал, что придет немножко попозже. У него дела.
– Ну, ладно. Вечно у него дела, поэтому твой отец Кеглов, а не Ларин, – пробормотала она.
– Что? – не может быть! Нет!
– То. Ты не дочь своего отца. Ты дочь Кеглова Александра Александровича, тренера по волейболу. А теперь иди, – она отвернулась к стене, показывая, что не хочет продолжать разговор, поэтому я тихонько выскользнула из палаты.
– Спасибо, Алла Ивановна. До свидания, – в смятении выбежала из больницы и помчалась в здание спортшколы, где можно было выловить Сан Саныча.
Нет, это не может быть правдой! Не может! Единственный человек, который может разъяснить ситуацию – бывший тренер.
Школа встретила меня тишиной. Никого уже не было, лишь в раздевалке горел свет.
– Кто еще здесь? – раздался такой знакомый голос с командными нотками.
– Это я, – зашла в помещение, которое за столько лет стало вторым домом.
– Что ты здесь забыла? Пришла прощения просить? Так не дождешься! Думаешь, раз ушла, то можешь всю команду на свою сторону переманить? – горячился он, зажав в руке треники.
– Мне все равно! Правда есть один вопрос... Вы мой настоящий отец? – сердце начало биться быстрее в ожидании ответа.
– Значит, она тебе все-таки рассказала... Да, ты моя дочь, – я думала, что хуже быть уже не может, но как оказалось...
– Что ж, это совершенно ничего не меняет, – развернувшись, вышла за дверь и столкнулась нос к носу с Ветровым.
Этого еще мне не хватало для полного счастья. Нет, видимо, со мной что-то не так. Ну, не могут все беды, словно снежный ком, сваливаться за один раз. В моем случае это утверждение ошибочно.
– А ты сюда зачем приперся?
– За тобой, дорогая моя! – парень схватил меня за руку и потянул за собой.
– Пусти меня! – я попыталась вырваться, но все бесполезно.
Римма Ларина.
Боже, как же я устала врать. Как же надоело притворяться. Одно радует, что Виолетта, моя доченька, ничего не заподозрила.
– Саш, привет, – набрав такой знакомый номер, произнесла я.
– Римма...
– Прости, но я ей все рассказала... – да, когда-то мы договорились, что Ветка никогда и ничего не узнает о своем настоящем отце. Позже, правда, я отдала ее в секцию, где он преподавал, чтобы Сашка был ближе к своей дочери.
– Зачем? А если все опять повторится? – в его голосе слышна была паника.
– Нет, мой муж уже мертв! А если она тебя спросит, то ты подтвердишь мои слова, но без единой эмоции, – холодно отчеканила я.
...Летний день, не предвещающий никакой беды... Яркое, теплое солнце... Безоблачное голубое небо...
– Римма, я люблю тебя, – Сашка крепче обнял меня, коснувшись губами волос.
– А я тебя, – мы направлялись подавать заявление в ЗАГС.
-Черт...
– Что? – я развернулась, услышав шум подъехавшего автомобиля.
– Ну, здравствуй, Риммочка, – раздался такой знакомый голос, от которого хотелось бежать куда подальше, причем без оглядки. Кожа на руках тут же стала гусиной.
Страх... Панический страх... Я до безумия боялась этого человека, с которым когда-то ходила в один детский сад. Он вырос и изменился, а затем выбрал не ту дорожку.
– Ларин... – выдохнула, освобождая легкие от скопившегося углекислого газа.
– Надо же. Узнала. Я польщен, – он криво усмехнулся, подходя ближе, – Гляжу, вы жениться надумали? Так вот, голуби мои, ничего не выйдет, – Ларин сплюнул на землю, а его дружки окружили нас.
– Что? Да ты... – начал было Сашка, но я тут же дернула его за руку, чтобы он замолчал.
– Ой, смотрите, букашки еще и разговаривают, – да, сильно же изменился за эти годы, что мы не виделись. Длинные черные волосы, грязно-коричневые глаза и огромное количество наколок на руках. Да, он, действительно, связался не с теми людьми.
– А тебе-то что?
– Так, Риммочка. Если ты хочешь, чтобы этот *** жил, то ты выходишь за меня, забыв о нем раз и навсегда, – в голосе Ларина слышалась неприкрытая ничем ярость.
Его дружки обступили Сашку, и один из них достал раскладной нож, другой – ударил парня в солнечное сплетение, отчего тот скорчился от боли.
– Нет, хватит... – закричала я, по щекам побежали слезы, а Ларин все смотрел и улыбался.
– Вот и прекрасненько, – хмыкнул он, – Эй, оставьте его, – меня затолкали в машину и увезли.
Хлынул дождь... Тяжелые капли, переливающиеся в солнечном свете, барабанили по крыше автомобиля. А я ведь так и не сказала ему, что жду ребенка... В этот же день я стала женой Ларина или же Лари, как величала его местная братва.
Позже оказалось, что он был "крестным отцом " этого города.
– Но почему? – голос Кеглова, казалось, дрожал от напряжения и невысказанных слов.
– Так надо. Пока, – нажав "отбой" закинула телефон в ящик стола и посмотрела на потолок, который знала чуть ли не наизусть: где какая впадинка, царапинка, непрокрас.
Как же мне надоела эта чертова больница, ладно хоть дочь не догадалась, что это все лишь одно большое прикрытие, чтобы меня не нашли "шестерки" мужа, чтобы не подумали, что это я его отправила на встречу с праотцами.
Хотя... Так оно и было на самом деле. Мне надоели эти постоянные побои, ревность, ложь. В итоге, после очередного скандала, я не выдержала и перерезала тормозные шланги...
На самом же деле это простая психиатрическая больница, только я – непростой клиент, поэтому мне выделили эти апартаменты, в которые впускают в посетителей.
Виолетта.
Мы с Максом сидели в кафе и мирно пили кофе. Это мягко сказано. Во мне все кипело и бурлило от того, что он привез меня сюда, да и вообще поступал со мной, будто я – кукла. Марионетка. Дергаешь за веревочки – все, что нужно, сделано. А он – талантливый кукловод.
– Алекс решил поставить меня в вашу группу, так что нас теперь двое – тех, кто будет петь, – монотонным, без единой эмоции, изрек парень, медленно допивая свой эспрессо.
– А меня, да и девчонок, спросить вы забыли? – да что же это такое? Какие еще сюрпризы будут?
– Ваше мнение никого не волнует. А теперь мне пора. До встречи, – Ветров изящно поднялся со стула и, коснувшись теплыми губами моей щеки, вышел из помещения, оставив после себя запах моря и денежную купюру.
За такую подставу убить мало Алекса. И что теперь будет? Если он меня и так терпеть не может, то и на отношениях в группе это скажется. Не знаю. Как говорила Скарлет О"Хара:
-"Я подумаю об этом завтра", – встав, вышла из-за столика и отправилась домой, а потом завалилась спать, оставив все проблемы на завтрашний день.
Понедельник – день тяжелый. Он не то чтобы тяжелый, он не подъемный. Наверное, многие со мной согласятся, что именно в этот день нет никакого желания куда-то идти и разгребать какие-то проблемы, но надо. Быстро вскочив, стрелой понеслась в ванную, где наспех умывшись, расчесала волосы, которые после сна стали одним большим узлом. Выпив чашку кофе, выбежала на улицу, заперев за собой квартиру.
Такие забеги я совершаю практически постоянно, так как с утра меня пушкой не разбудишь. Вот и страдаю.
– Привет, красавица. Подвезти? – раздалось сзади меня.
– Что? – переспросила, вытаскивая наушники и снимая капюшон черной толстовки.
– Подвезти? – лучезарная улыбка Тима, а это был именно он, стала увядать.
– Конечно. Извини, я тебя не слышала, – пожала плечами, садясь в машину.
М-да, думала будет проще, но... Не хочу его мучить, давать надежду...
– Как дела? – парень придвинулся ближе, пытаясь поцеловать.
– Тимофей, извини меня, но... Мы должны расстаться, – я не смотрела на него, боясь увидеть ненависть, презрение.
– Что? Почему? – парень взял меня за подбородок и резко развернул к себе лицом, сильнее сжимая пальцы.
– Тим, мне больно пусти! – черт, теперь будут синяки. Понимаю, что причинила ему боль, но дальше было бы еще хуже. Я не испытываю к нему никаких чувств. Макс, знаешь, иногда я начинаю тебя ненавидеть, потому что из-за моих чувств к тебе, причиняю боль другим!
– Тебе больно? А мне, думаешь, нет? Что, теперь скажешь, что мы слишком разные? Что я всего лишь друг, и ты любишь другого? – орал Тимофей, хватая меня свободной рукой за волосы.
– Да, я люблю другого! Не хочу причинять тебе еще большую боль. Тим, отпусти, – на глазах навернулись слезы, но я не дам им пролиться. Это...
– Это Ветров, да?! Ветров?!!!!
– Да!!!!! – прокричала я. Парень поник, отпуская мои волосы и подбородок.
– Прости. Тебе лучше добраться до универа самой, – как-то обреченно пробормотал он, распахивая передо мной дверь, в которую я выскользнула.
Черная машина рванула мимо меня и скрылась за поворотом. Вот и все.
Тимофей.
Что ж. Я проиграл. Говорят, что лучше проиграть одно незначительное сражение, чем всю битву. Держись, Ветров. Ты еще получишь свое, и я отомщу тебе за Олеську. Мне никогда не забыть, как она корчилась от боли, умирая у меня на глазах.
... Вся бледная, она лежала на кровати. Влажные волосы разметались по подушке. Под глазами залегли огромные синяки. Олеська была похожа на тень... Тень, которая уже почти исчезла...
– Тим... – шепчут ее потрескавшиеся губы.
– Да, милая, – взял ее холодные руки в свои, пытаясь согреть, но все было бесполезно...
– Знаешь... Я только сейчас поняла, что любила... тебя. Прости меня, – из уголков ее глаз, в которых застыла мука, потекли слезы, – Завтра я уже не проснусь, а мир будет жить дальше, даже не заметив, что меня не стало. Обидно... Про меня забудут уже на следующий день... И все...
– Нет! Ты будешь жить! Верь! Ты нужна мне! Я люблю тебя,– поцелуй... Какие у нее холодные губы... Как же я тебя ненавижу, Ветров! Это все из-за тебя! Она умирает!
– Нет... Прости меня за все. Я, действительно, тебя любила... – вздох... ее глаза остекленели, а сердце перестало биться.
– Неееет! – мой крик прорезал тишину квартиры, – Ты не можешь, не можешь меня оставить... Я люблю тебя.
Ее хоронили через три дня на Троицком кладбище. Белоснежное свадебное платье резко контрастировало с ее лицом цвета слоновой кости и с сиреневыми веками. Она лежала там... Такая прекрасная, казалось, будто Леська спит... Но скоро сон должен закончиться... Обман... Я обманывал себя, стоя под проливным дождем, оплакивавшим ее. Ее больше нет!
Гроб опустили в землю. Я ее больше никогда не увижу. Никогда... Такое, казалось, маленькое слово, а имеет такое огромное значение... Развернувшись, вышел с кладбища. По щекам текли холодные капли дождя. Я отомщу! Ты за все поплатишься, Ветров!
– Привет, красавица. Подвезти? – я знал, что Ларина всегда опаздывает, поэтому и решил ее подвезти, специально приехав к ее подъезду.
– Что? – переспросила она, вытаскивая наушники и снимая капюшон черной толстовки. Вечно ни черта не слышит, врубая свой любимый рок на всю мощность. У меня бы давно перепонки лопнули от такой музыки.
– Подвезти? – лучезарно улыбнулся, надеясь, что она из тех девушек, которых улыбка сводит с ума.
– Конечно. Извини, я тебя не слышала, – пожала Виолетта плечами, садясь в машину.
При других обстоятельствах, я никогда не стал бы с этой девахой связываться. Она странная. Вечно в наушниках, либо читает, улыбается неизвестно чему. В общем, ненормальная, как и ее мамаша.
-Как дела? – я придвинулся ближе, решив ее поцеловать.
– Тимофей, извини меня, но... Мы должны расстаться, – слова Лариной вывели меня из себя. Ненавижу, когда меня посылают!
– Что? Почему? – я взял ее за подбородок и резко развернул к себе лицом, сильнее сжимая пальцы.
– Тим, мне больно пусти! – ха, теперь останутся синяки!
– Тебе больно? А мне, думаешь, нет? Что, теперь скажешь, что мы слишком разные? Что я всего лишь друг, и ты любишь другого? – схватив ее за волосы, резко дернул их, заставляя Ларину взглянуть на меня.
– Да, я люблю другого! Не хочу причинять тебе еще большую боль. Тим, отпусти, – в глазах девушки стояли слезы, которые она с трудом сдерживала.
– Это Ветров, да?! Ветров?!!!! – черт! Везде этот придурок! Ненавижу!
– Да!!!!! – прокричала она. Я резко отпустил Ларину, хватая ртом воздух. Черт, ве опять повторяется!
– Прости. Тебе лучше добраться до универа самой, – произнес, распахивая перед ней дверцу и почти выталкивая ее из салона.
Что ж. Это, конечно, усложняет задачу, но... Так, теперь нужно заехать в редакцию, получить так сказать главное холодное блюдо. Месть, как говориться, подают холодной.
Я преподам тебе урок,
Его запомнишь навсегда ты.
Ты не забудешь моих слов,
Они пронзят тебя стрелой проклятой.
Я подаю холодной слово "месть",
Зато потом жарки твои страданья,
А мне плевать на все переживанья -
Я отомстил, и на покой теперь.
Ты все узнаешь скоро, погоди.
Тебе мои страданья отольются.
И я уйду, ну а вот ты...
Ты ото сна не можешь отвернуться.
Виолетта
– О, Ветка. Привет. А где твой защитник? – взъерошенный Скворцов пронесся мимо меня, затормозив у двери в кабинет.
– Нет больше защитника, – пробубнила я, перелистывая песню на плеере. Да, с Тимом, конечно, получилось... Ничего не получилось. Но так будет лучше: и для меня, и для него. Не хочу давать пустой надежды, которая обречена на увядание.
– Что так? Поругались? Или Ветров дорогу перебежал? – поинтересовался парень, иронично выгибая бровь. В этом был весь Скворчик. Эдакий шалопай, сующий свой веснушчатый нос во все дела, которые его даже не касаются.
– А Максим тут причем? – так, что-то здесь нечисто: вон как у Владика глаза горят.
– Так ты не знаешь? Вот, почитай! – он кинул мне какую-то газету, которую я умудрилась поймать на лету.
"Вот и закончился очередной чемпионат России по горному бегу. Можно с уверенностью сказать, что именно он был самым зрелищным из всех, которые когда-либо проходили у нас. Главными фаворитами чемпионата были Максим Ветров, именуемый Ветром, и Тимофей Сотов. Для всех зрителей было интригой, кто же из них победит. Одни были уверены, что это будет Ветер, занявший второе место на чемпионате мира, другие – Тимофей Сотов – чемпион России прошлого года. И вот последний, финишный круг... Кто же из них будет первым? Рывок... Еще один... И к финишу приходит первым... Максим Ветров, к которому тут же подлетела симпатичная девушка. Она тут же обвила шею победителя руками и поцеловала его. Кто же она?" – было написано на сером листке черным шрифтом.
Ниже была помещена черно-белая фотография, где Амалия, словно пиявка, впилась в Ветра. Отчего-то вдруг стало нестерпимо больно. Казалось, сердце пронзили раскаленным прутом и начали его медленно вращать. Снова... Снова эта ноющая боль... Вновь открытая рана... Какая же я дура, что умудрилась влюбиться когда-то так... Раз и навсегда... Ненавижу себя за это... И в кого? В этого несносного, хамоватого представителя золотой молодежи, с невероятными голубыми, как летнее небо, глазами...
Небо... Такое разное, загадочное и одновременно с этим – родное, любимое до боли. Небо – это свобода... Несбывшаяся мечта человека, который решил, что смог покорить его... Но нет! Оно всегда будет холодным, манящим и недоступным нам, простым смертным, которые отдают ему свою любовь, выжигающую душу, преодолевающую любые преграды...
Перед глазами поплыли черные точки, и я осела на пол, по-прежнему сжимая в руках газету. Вот и все. Мечты рухнули, а сердце разбилось вдребезги, покатившись по полу и попав под ноги Максима.
– Эй, ты чего? – Влад присел передо мной на корточки, тряся меня за плечи.
– Все... Все нормально, – с трудом удалось произнести, чтобы не выпустить на волю слезы, подступившие к глазам.
– Поверь, все будет хорошо. Ты много просто не замечаешь, – парень помог мне подняться.
-Да. Все будет хорошо.
Месяц спустя....
Как быстро и незаметно летит время... Ты не успеваешь оглянуться, а уже пора бы иметь семью, хотя, кажется, что еще недавно ты под стол пешком ходил... Парадокс, над которым бьются сотни ученых со всего мира, но так и не могут найти этому объяснения.
– Эй, Ветка. Ты что опять уплыла в свой мир? А почему без меня? Или вновь философствуешь? – раздался голос Алинки. М-да, всегда завидовала ее голосу, который даже сквозь наушники слышно.
– А... Нет. Я над музыкой к новой песне думаю, слова-то уже есть, а вот мелодия... С ней проблемы, – поделилась с подругой своей проблемой.
– Ну, с этим, помочь не могу. Извини, но мне медведко на ухо наступил, – улыбнулась она.
– Серега что ли? Знаешь, что не смотрю на вас – постоянно возникает мысль, что вы похожи на Машу и Медведь. Он – такой большой, в смысле, высокий, сильный, защитник. И ты... Маленькая мерзопакость, которая сует свой очаровательный носик всюду, – закончила я свою мысль, тут же схлопотав от Алинки подзатрещину.
– А еще подруга называется... Как ты могла? – наигранно надулась она, но на долго ее не хватило, и через секунду она уже заливисто смеялась.
– Виолетта, Алина, вы, барышни, нашли что-то смешное в моих словах? – поинтересовался Витольд Александрович. Надо сказать, что мужик он мировой. Нигде таких не найдешь. Все время он ходил в красных штанах на бретелях и клетчатой рубашке, чем жутко напоминал Карлсона. А еще он безумно любил мексиканские и бразильские сериалы. Иногда он даже отходил от основной темы лекции, начиная рассказывать о просмотренной им очередной серии "Санта Барбары". Я хоть сериал ни разу не смотрела, но знала его лучше, чем литературу, которую, собственно, Витольд Александрович и преподавал.
– Нет. Извините, этого больше не повториться, – сконфуженно улыбнулась Алинка, а я кивнула головой.
– Виолетта, а вы в последнее время какая-то странная, – профессор внимательно посмотрел на меня сквозь линзы своих очков с большими диоптриями.
– Да?
– Это все из-за Ветра! – крикнул Скворцов. Ну как же без него? Он у нас везде и всегда должен вставить свое слово, так сказать оставить след в истории. Наверное, именно поэтому его многие хотели в универе прибить.
– А что Максим? – Витольд Александрович проявил живой интерес к этой теме, и было ясно, что просто так мне уже от него не отделаться. У, Скворец, ты поплатишься!
– Ну... Он теперь будет в их группе петь, – скомкано промямлил Владик, заметив мой взгляд и кулак, не предвещавший ничего хорошего.
– Ой, Максимушка, а почему ты мне ничего не сказал? – все, Амалию понесло. Последний месяц она только сюсюкала с Ветром, а тот как-то отстраненно смотрел в окно. Но иногда в его взгляде была непонятная мне злость, направленная почему-то на меня. Нет, извините, а я в чем виновата? Что, это я, что ли, накладываю на себя тонну макияжа, прежде чем выйти из дома? Нет! Это мои напомаженные красной помадой губы он целует? Еще раз – нет! Так нефига на меня так смотреть, что аж мурашки по коже бегут. Да, мне сложно... Сложно прятать свои чувства, но раньше, же как-то могла? Вот и сейчас я удостаиваю его всего лишь холодного, ничего не значащего взгляда, как будто он – пустое место.
– Меньше знаешь – меньше морщин, – отмахнулся от нее Ветер, бросив хмурый взгляд на Скворцова, отчего тот даже сжался и попытался залезть под парту.
– Так. Все с вами понятно. Ну, раз мы оторвались от нашего занятия, то у меня для вас есть две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?
– А обе сразу можно?
– Боюсь, что твой маленький головной мозг не сможет усвоить столько информации за один раз, Скворцов.
– А у меня еще и спинной есть, так что, по любому, усвоиться все.
– Эх, те бы красноречие, да в нужное русло... Цены тебе бы не было, – мечтательно закатил глаза профессор.
– Так и сейчас ее нет. Я бесценен, – все сокурсники засмеялись.
– Ну так вот, на чем мы остановились? Ах, да... Во-первых, со следующей недели назначены матчи по волейболу смешанных команд. Команда, победившая в этих матчах, будет представлять наш факультет. Во-вторых, Хэллоуин снова повесили на вас, дорогие мои, – Витольд Александрович сложил ручки на своем брюшке, давая тем самым понять, что на этом новости у него закончились.
– Я хочу в команду. Буду в волейбол играть, – раздался голос Амалии, тем самым разрывая тишину, повисшую в кабинете.
– Ами, извини, но что-то нам не хочется проигрывать, так что набирать команду будет Ларина, а вместе с ней и Ветров, – остудила пыл блондинки Валентина, наша староста.
– А вот Хэллоуин... Так, есть идеи?
– О, знаю! Нам споет Dark Angel, – ох, Владик, когда-нибудь язык доведет тебя до... далеко, в общем.
– Ну, вот. Начало положено. А теперь все свободны. Кстати, это последняя пара, так что можете топать домой, – обрадовал нас Витольд Александрович, собирая свои вещи и выходя из кабинета.
Студенты дружной гурьбой вылетели из здания университета и помчались по своим делам: кто-то на работу, кто-то в салон красоты, наводить марафет для предстоящего похода в клуб, кто-то домой, готовиться к завтрашним лекциям, кто-то в фитнес-центр, ну а мы с Алинкой – на репетицию.
– Ну ладно, давай попробуй
Быть моим богом
Каким-то боком, – пальцы быстро бегали. нажимая нужные клавиши. Сегодня мы решили сделать cover-версию песни Lego (гр. Слот), причем с сегодняшнего дня с нами еще и Ветер.
Я до сих пор не могу понять, как девчонки умудрились меня уболтать: до этого я не желала видеть его в группе, так что дошло даже до того, что решила уйти.
– Ви, в твоем пении должно быть больше эмоций. Песня – это маленькая жизнь, которую вы с Максом должны прожить вдвоем, как единое целое.
– Не дай бог жить с этой... – Ветер с презрением посмотрел на меня. От его взгляда захотелось стать лужицей и исчезнуть, просочившись сквозь пол.
– Максим! – не выдержал Теплов, – Сколько можно? Чем тебе Ларина мешает? – ой, зря он это спросил, ой, зря.
– Своим существованием, – процедил парень сквозь зубы, перебирая пальцами струны гитары. Не знаю, что он там наигрывал, но эта мелодия... Она зацепила. Наконец-то . Звуки стали складываться в единую симфонию, звучащую в моей голове. Новая песня. Иногда вдохновение приходит так внезапно, что порой ты бываешь удивлен тем, что его вызвало. Вот и сейчас, всего пара аккордов, извлеченных Ветром из инструмента, послужили катализатором.
– А ты мне своим! И что? Ветров, тебя здесь никто не держит. Это все эксперименты Алекса. С тобой, конечно, хорошо, но без тебя еще лучше. Так что, если тебя что-то не устраивает, то милости прошу... Дверь там! – закончив сию пламенную речь, отвернулась от парня, уткнувшись в нотные листы, где начала записывать мелодию.
– Так. Ладно. Еще раз.
– Раз. Два. Три. Четыре,– задала Алинка счет, скрещивая барабанные палочки, после чего сразу же вступила Настасья...
-Долго смотрела в лица,
Искала принца -
Сама не рада, – начала я, вкладывая в текст эмоции, делая его живым. Не знаю почему, но композиция заряжала позитивом до такой степени, что ели бы я была лампочкой, то лопнула бы, перестав излучать свет.
