Текст книги "Удержать мечту (СИ)"
Автор книги: Айрис Тэмирин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Уже лучше, – прокомментировал Теплов, и мы продолжили дальше.
– А я дам...
Ловит каждый полувзгляд
Он был рядом
Оглянись, он был бы рад
Играла
Вслух подумал, не сказал
Всё выбирала
Да, вот он я, открой глаза, – глаза в глаза... Не отрываясь, смотрели друг на друга. Тонкие и изящные пальцы Макса перебирали струны гитары, а взгляд голубых глаз, казалось, смотрел прямо в душу, читая истинные чувства.
– Больше хочет моё эго
Ему все мало
Конструктор лего сломала
Я сломала.
Ну, ладно, давай попробуй
Быть моим Богом, каким-то боком
Все хватит...
Биться в стену головой
Не катит
Я не псих и не герой
Плевала
Время сна, часы назад
Начну сначала
Вновь одна, протри глаза.
Всё больше ветром
Уносило от идеала
Белым макала в чернила
Всё пропало, всё.
И мне не беда
Что нет места для ночлега
Мы построим себе дом
Цветным конструктором лего.
И целый мир себе построим
Мы компьютером сега
Этот дом будет супер
Ну а мир будет мега.
Но снега лавина
Снесла дом и стало ясно
Вторая половина
Два в одном – прекрасно.
И ужасно, всё напрасно
Она – замедленная бомба
Говорит у дареного коня
То есть у меня в зубах стоит пломба.
Всё больше ветром
Уносило от идеала
Если останутся силы
Всё сначала, всё.
Не выдержав, отвернулась, вновь уставившись пустым взглядом в листы с нотами.
– Ну, наконец-то, вы начали друг друга чувствовать, – улыбнулся Алекс, – Еще одну песенку споете, и все свободны, а тебе, Виолетта, пора бы начать писать новую песню, – раздавал команды Теплов, расхаживая туда-сюда, – Если все будет хорошо, то на нее и будем делать клип.
А дальше все слилось в одно красочное пятно. И было уже не важно, что Макс меня ненавидит, что я до безумия его люблю... Сейчас были только мы и песня, уносящая за собой.
– Мне кажется, что нас с тобой одной волною смоет
Туда, где любовь глубже озёр, где любовь – океан
И вся недолгая жизнь, все мечты наши с тобою
В один миг взорвутся, расставив всё по местам .
Апрель научил нас любить,
Май научил нас мечтать,
Январь научил меня жить,
Февраль научил меня ждать.
Я верил тебе, отчаянно верил каждому слову
Ты смеялась сквозь слёзы, не замечая меня
Тебе снились сны, и всё о любви снова и снова
Всё вроде бы просто, но я не пыталась понять
Апрель научил нас любить,
Май научил нас мечтать,
Январь научил меня жить,
Февраль научил меня ждать.
И всем было ясно, что мы постоянно врём
Мы были близки, но притворялись чужими
Если я вдруг исчезну, ты ни при чём
Мы любили друг друга, но мы друг про друга забыли
Апрель научил нас любить
Май научил нас мечтать
Январь научил меня жить
Февраль научил меня ждать(текст песни Смысловые галлюцинации – апрель)
Глава 5.
С наступлением поздней осени дни стали тянуться, как резина: скучно, однообразно и монотонно... Вот и сейчас, сидя на лекции по истории, я, зевая, смотрела в окно. А там... там, на улице, за стеклом, шел дождь. Тяжелые капли барабанили по еще уцелевшим редким желтым листьям, едва держащимся на своем месте.
Но вот, подул сильный ветер и один листочек сорвался, чтобы полететь вниз и упасть под ноги незадачливых прохожих, спешащих по своим делам. Они его даже не заметят: просто пройдут по нему, втаптывая в грязь... Вот и все...
– Так, команду по волейболу вашего курса отпускаю на тренировку, а остальные будут дальше грызть гранит науки, – хрипловатый голос профессора вывел меня из нерадостных размышлений, – Виолетта, под вашу ответственность, – Алексей Викторович посмотрел на меня, давая понять, что если что-то случиться, то мне придет конец, причем бесславный.
– Хорошо, – я и еще несколько ребят встали и потопали по направлению в спортзал. Надо сказать, что наш зал был одним из самых лучших в области: большинство чемпионатов проводилось именно здесь, так как государство расщедрилось и выделило деньги на его капитальный ремонт. Вот отчего здесь постоянно проходили какие-то соревнования, но чаще всего волейбол. Когда-то и я принимала в этом деле участие, пока не вмешалась Амалия... Что ж, все когда-нибудь кончается...
– Ларина, ты что, уснула? – знакомый до боли голос разорвал тишину коридора.
– Ветров, как будто ты мне позволишь спать стоя? – едко поинтересовалась, отпирая спортзал, – Ладно, давай сетку натягивать.
– А ты уверенна, что сможешь? Силенок-то хватит? – парень закрепил конец сетки на крюке. Тоже самое повторила и я, натягивая ее еще выше.
– Милый мой, не тебе об этом беспокоиться, – подойдя к Ветру, похлопал его по плечу, – Лучше позаботься об Амалии, а то, не дай бог, вывихнет себе шейку бедра, так виляя филейной частью, – мои слова истекали ядом.
– А ты завидуй молча. Сама-то, как я посмотрю... – зло смотрел он на меня, закрепляя винты.
– Ой, – мило улыбнулась я, – Было бы чему. А тебе, смотрю, нравятся те, кто трясет... всем, чем может. Увы, видимо, больше показать нечего, – хлопнула ресницами – прямо сама невинность. Иногда такие пикировки с Максом доставляли удовольствия, но вот окружающих это порядком начало доставать: Ветер вечно придирается ко мне, я – к нему. Замкнутый круг какой-то.
– Ты... – парень дернул меня за запястья, разворачивая и прижимая своим телом к стене, – Как же я... – его последние слова я так и не разобрала, да и не до этого было. Его губы накрыли мои и... и все... Мысли начали путаться, а руки сами обвили шею Ветра, притягивая ближе, углубляя поцелуй. Языки сплелись в древнем, как сам мир танце. Сердца забились быстрее. Стены рухнули. Теперь уже ничего не будет прежним для меня. Я больше не могу! Не могу врать самой себе, притворяться, что ненавижу! Его губы страстно и одновременно нежно целовали мои, подчиняя, заставляя поверить, что счастье рядом – стоит только протянуть руку. Но, рано или поздно, все когда-нибудь заканчивается. Волшебство незаметно растворяется, и возвращаются серые будни.
– Хм, а мы вам не мешаем? В принципе, можем и уйти, – раздался рядом голос Алинки, а мы с Ветром, как ошпаренные отскочили друг от друга.
– Нет, – к Максу вернулась опять его холодность, как будто ничего и не было. Видимо, целовать девушек для него обычное дело. Это же самый лучший способ прекратить все дискуссии.
– Делимся по шесть человек на каждую сторону, – произнесла я, делая вид, что ничего не произошло. И, блин, как на зло мы оказались с Ветровым в одной команде. Кошмар!
Так, подает Алина, значит, бить будет по углам, где стоят те, кто не очень хорошо играют и будут, быстрее всего в запасе. Удар... и мяч стремительно полетел туда, куда я и думала. Девчонка, что должна была его принять стояла, раскрыв рот – видимо, никогда не видела таких подач.
– Просто вытяни руки вперед, – крикнула, страхуя ее. Фух, все же удалось отбить. Теперь очередь Макса, который нападающим ударом отправил его через сетку. Но нет! Нашелся в команде подруги парень, сумевший кое-как не дать мячу удариться об пол. Чей-то удар... Блок... И гол! Но не наш.
– Ларина, у тебя что, руки не из того места растут?! Мяч отбить уже не можешь! Правильно Сан Саныч сделал, что вышиб тебя из команды! – заорал Ветров, приближаясь ко мне все ближе и ближе.
– Нет. Извини, конечно, но ты идиот слепой! Скажи мне, лучший ты наш игрок, как я могу с задней линии ставить блок, м? Не знаешь? Вот и я не знаю. Так что, будь добр, прекращай свои наезды. Никто не виноват, что ты ходишь злой, как черт, из-за того, что Амалия тебя не может удовлетворить! – зло бросила я, – И если ты помнишь, то после моего ухода команда распалась, оставив Кеглова и Блонди наедине друг с другом, а так же мячом и сеткой! – да, после того, как я тогда выбежала из здания спортшколы, следом за мной ушли и остальные девчонки, сказав, что они не будут играть в одной команде с пигалицей, которая боится за свои гламурные ногти и орет, как резанная из-за всякой царапины. Сан Саныч, оказавшийся еще и моим отцом, звонил, упрашивал вернуться, но я ни в какую не соглашалась. Отец... Наверное, я всегда понимала, что Ларин никогда не был мне родным, что он меня не любил. А сейчас... В душе, я была рада, что нашла своего родного родителя, но, увы, ему я оказалась не нужна. Так, балласт, который никому не нужен, но тащить приходиться.
– Знаешь что, Ларина? – сквозь зубы процедил парень.
– Чего тебе, милый мой Ветерок? – с издевкой поинтересовалась я, разминая кисти руку.
– Предлагаю пари, – интересно, и как у него получается говорить все время сквозь зубы? Понимаю, если бы он шипел, так нет, речь у него членораздельная, выверенная вплоть до запятых.
– В чем его суть? – о, это уже интересно. Вон даже Скворцов, находящийся на другом конце площадки прекратил паясничать и стал прислушиваться.
– Если мы проиграем, то ты проводишь со мной 24 часа.
– А если выиграем? – в крови бурлил адреналин. Что поделаешь, пари и всякого рода споры – моя слабость с самого детства.
– Это уже на твое усмотрение. Так сказать, на что твоя фантазия способна, – на его чуть пухлых губах играла улыбка, которая невероятно ему шла, а в голубых глазах сверкал лукавый огонек.
– Прекрасно. Условие я озвучу позже, – развернувшись, заняла свое место, приготовившись отбивать очередную подачу подруги, в глазах которой блестел бесовский огонь. Ох, Алинка! Не дай бог, ты чего-нибудь натворишь сейчас, то я тебя... В общем, будет очень плохо.
Свисток. И мяч в игре. Разбег... Удар... Мяч трясло от силы, с которой он был подан: моя милая подруженька решила свести меня с Ветром, тем самым убив двух зайцев сразу. Во-первых, всегда есть возможность, что наши с Максом перепалки прекратятся, во-вторых, она все еще пытается помирить двух лучших друзей. Засранка! Девушка просекла, что я буду пытаться прикрывать заднюю линию и, по возможности, страховать переднюю, вот и подала в сторону моего оппонента, который с кошачьей грацией отправил мяч... в аут. Теперь главное – успеть добежать и рассчитать силу удара.
-Юху! Мы забили! – я веселилась, как ребенок, забытый на ночь родителями в Диснейленде, да причем еще и с кредиткой на энную сумму.
– Засранка, – Ветров пренебрежительно посмотрел на меня и, взяв в руки сине-желтый снаряд, встал на подачу. Ох, мамочки! Что-то мне страшно. Неужели он... Я замерла, ожидая, что же будет дальше, – Не бойся, подача пройдет на "ура", – парень подмигнул, а его лицо озарила улыбка, делавшая его лицо еще притягательнее. Казалось, будто солнышко вышло из-за тучи, согревая своими лучами, даря то тепло, которого так всегда не хватает.
Умница! Он все-таки опустил мяч на ту сторону сетки! Эх, не было бы народа – расцеловала бы.
– 2:1, – прокричала Алиска, милая девушка в очках, которые придавали ей некую загадочность и шарм, с толстой косой, доходящей ей до талии. И как она, интересно, с такой массой волос управляется? Прошло немного времени, и Макс очень удачно попал сетку, хотя... нет. Мяч пролетел под этой гребаной занавеской, даже не коснувшись ее. Позже счет сравнялся. В лидеры выходила то одна, то другая команда, поэтому с точностью невозможно было сказать, кто выиграет, а кто, наоборот, проиграет. Зато стало предельно ясно, кто же будет играть за наш курс в основном составе. Кандидатуры Ветрова, Алинки и меня не обсуждались – преподаватели выдвинули обязательное требование, чтобы наши драгоценные персоны были в основном наборе. К нашей разномастной компашке добавились еще Скворцов – оказывается, он недурственно играл, особенно хорошо он принимал дальние подачи, Ленка Ветлицкая – девушка под два метром роста – многие прочили ей будущие модели, но она с головой ушла в свой ненаглядный баскетбол, иногда отвлекаясь и на волейбол, ну и наконец, готичный парень с именем Аристарх, просивший называть его коротко: Страх. Кто бы мог подумать, что он, одевающийся во все черное с ног до головы, представляющий на нашем курсе неформальное движение в стиле готики, имел не плохие задатки и начальные азы по сей нелегкой, порой даже опасной игре, двигаясь с грацией пантеры, он скользящими ударами перенаправлял мячи, резко меня их траекторию полета. В общем, сборная солянка "аля – первый курс истфака" была готова.
А игра тем временем все набирала и набирала обороты: еще пара мячей, и она закончиться. Мы решили не играть все три сета, так как это слишком муторно, да и время, выделенное нам, поджимало: за закрытыми дверями спортзала уже ютились пятикурсники, пытающиеся подглядеть в замочную скважину. Так и хотелось выйти к ним и спросить:
– Много ли вы, добры молодцы и красны девицы увидели? Понравилось ли вам?
– 25:25, играем до 27, а там, если что – то ничья, – прокричала Алиска, нарушая нашу очередную перепалку с Максимом. Этот гад, надо сказать, красивый гад, опять пропусти мяч, сказав, что он, мол, отвлекся на шорохи за дверью. Мое терпение лопнуло – надавала ему по шее! А этот...п... нехороший человек просто подошел ко мне, опаляя своим жарким, как сама пустыня Сахара, дыханием кожу прошептал:
– Солнышко, не нарывайся, иначе я тебя не только поцелую на глазах нашего курса, но и на глазах у всего университета, включая профессоров и деканов, а потом уйду, сказав, что все так и было, что это всего лишь временное помутнение рассудка. Мне поверят, а вот как ты будешь выкручиваться, если ответишь на мой поцелуй, и твой руки, словно лианы, обовьют мою шею, притягивая, а не отталкивая, ммм? – черт, от его голоса, немного хриплого и бархатистого, как панбархат, по спине поползли мурашки, а в животе образовался тугой узел, который никак не хотел развязываться. Только этого мне и не хватало для полного счастья.
– Я скажу, что пыталась тебя задушить, вот, раздумывала каким способом, – собравшись с мыслями, которые, как тараканы, разбегались от меня, проговорила.
– Хм, пусть это будет метод Лариной, – он легонько прикусил мочку моего уха, причем никто ничего не заподозрил, думая, что мы там так активно завязываем шнурки, которые вдруг, по непонятным причинам, развязались у нас одновременно. По всему телу прошла дрожь, слова застряли в горле. Нет, надо это прекращать! Недолго думая, двинула локтем в ту сторону, где у Ветра находилось солнечное сплетение. И как вы думаете, я попала? Попала, но немного ниже, чем нужно, отчего парень на мгновение скорчился от боли, но тут же взял себя в руки, – А вот за это ты ответишь!
– Так, народ, таймаут окончен. Поднапрягитесь! – подбадривала нас Алиса, сидя на скамейке.
Игра стала еще напряженнее, и вот счет 26:26. Последний мяч, который подает Алинка, так что ждать ничего хорошего не стоит. Видимо, все-таки придется провести с Ветром 24 часа, хотя лучше повеситься. Мяч в воздухе, Макс, как всегда, вывел его элегантно в аут, где собственно его уже ждала я. Удар... и мяч падает на ту сторону сетки, чуть-чуть задев ее.
– Так... У вас ничья! – радости нашего судьи не было предела.
– Но почему? Я же забила, – нет, не хочу к Ветру на 24 часа в рабство.
– Я так решила, мне виднее!
– Значит так, ты проводишь со мной весь день, – тут же подскочил ко мне Максим, – Назначай время.
– А у меня ведь тоже есть желание! Предлагаю аннулировать наше соглашение, – вот, кажется, идеальный вариант. Меня все устраивает.
– Нет, милая моя, так не пойдет, – хм, ну ладно. Если честно, то я, в принципе, так и предполагала, так что уже морально подготовилась. Эх, чего бы мне такого пожелать? А, знаю.
– Макс, а знаешь что? Подари мне то, что тебе дороже всего на свете! И я свободна в субботу, – махнув на прощанье всем рукой, потопала в раздевалку, оставив ошарашенного парня стоять с открытым ртом и думать, что же у него самое дорогое в жизни.
Гардеробная встретила меня тишиной и прохладой. Шевелиться, а тем более куда-то идти не было никаких сил, поэтому плюхнувшись на лавку, блаженно закрыла глаза, прислонившись спиной к холодному кафелю. Легкое колебание воздуха, и рядом скрипнула скамейка.
– Алин, скажи, зачем вы все это подстроили? – так тихо могла ходить только она, да и к тому же я давно привыкла, что здесь, кроме нас с ней больше никто не переодевается.
– Ви, дурочка моя, ты же его любишь, причем давно. И пока он с этими мымрами... – она не договорила, задумавшись о чем-то своем, перед моим мысленным взором проплыла картинка, где Макс обнимает очередную куклу, которую вновь сменит через месяц. Да, знала ведь, что он не постоянный, немного надменный, иногда сволочной, но мне кажется, что в душе он романтик, просто его когда-то очень сильно обидели, отчего парень закрылся в себе, используя девушек, просто мстя им за ту, одну, которая перечеркнула все, что нем было хорошего, все, что он теперь спрятал. Максим был загадкой, которые всегда влекли меня. Я будто бы мотылек летела на его огонь, хотя и знала, что рискую опалить крылья, но, как говориться, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
– Тебе ведь больно... – подруга приобняла меня за плечи, искренне мне сочувствуя. Знаете, я даже ей завидую сейчас, когда у них с Сержем такая идиллия, а вспомнить, хотя бы, какие у них с Серегой были по началу отношения, и как они вообще познакомились.
Огромное летнее солнце, светившее с голубых небес, нещадно палило. В это лето жара стояла просто аномальная, никто не знал, куда бы деться, плевать даже было на слепней и комаров, вечно летающих в поисках крови. Люди часами не вылазили из воды, а в обед город вообще казался вымершим...
– Ну, и что мы тут забыли? – простонала я, открывая бутылку с холодной водой, которая, видимо, уже успела нагреться.
– Мне просто нужно помочь разнести почту, – спокойно ответила подруга,– А то, видишь, у меня травма, – она показала мне свой локоть, где обнаружилась огромная царапина, скорее даже порез, причем очень глубокий. Врачи говорили, что надо бы это дело было зашить, но если Алинка этого не хочет, значит – не хочет.
– Где же тебя так угораздило? – поинтересовалась, с любопытством глядя на подругу, лицо которой в миг стало хмурым. Вот бы и на небе так же: раз и дождевая туча, а потом такой долгожданный дождь, иначе, со временем, у нас наступит апокалипсис – мы просто-напросто задохнемся в этой пыли.
– Да каталась позавчера вечером, часов в десять, на роликах, и какой-то дебил меня толкнул. Ну, я и полетела на парапет, а там острый кусок железа торчал, вот и... – закончила свой нерадостный рассказ девушка, заходя в прохладное помещение здания, где располагался почтовый участок.
В принципе, в четыре-то руки, ой, в три, мы быстро расписал газеты и журналы, разложив письма и прочую корреспонденцию, которую, запихав в сумку, потопали разносить. Часть участка, находящуюся в частном секторе мы разложили всего за час, так что теперь лишь остался Афанасьевский микрорайон, где, по большей части, находились элитные многоэтажки, причем читали практически на всех этажах, а зная наш народ, который любит, чтобы ящик висел прямо рядом с дверью... Кошмар какой-то. Вот и бегали мы, как белки по всем пунктам назначения.
– Фух, остались только письмо и газета. Так это у нас... 16 этаж, – сообщила подруга, состроив кислую мину. Немного посидев на скамейке, мы потопали на этот пресловутый 16 этаж. Так мало этого: лифт не работал!!!!
С трудом добравшись до нужной квартиры, мы уже было решили бросить в ящик все. что пришло хозяевам, как входная дверь открылась и на лестничную клетку вышел парень. Русые, немного взъерошенные и вьющиеся волосы, пронзительные серые глаза... Черная футболка с улыбающимся смайлом не скрывала его поджарого тела: сразу видно, он занимается спортом.
– Девушка, да сколько же это может продолжаться?!!! Вы на часы смотрели?!! Седьмой час!!! А вы только газеты несете! На фига вам деньги платят, раз вы не можете приносить корреспонденцию вовремя и не справляетесь со своей работой! – повысив голос, отчитывал он подругу, которая стояла, как громом пораженная. Зная ее, с точностью могу сказать, что сейчас что-то будет. И вот...
– Да что вы говорите! Извините, но это не я живу на 16 этаже и желаю, чтобы почтовый ящик находился у меня прямо под носом! Да ты... Как ты смеешь предъявлять мне что-то, когда сам, наверняка, не знаешь, как даются деньги!!!! – все, Алинку понесло, теперь она, пока не выскажется, не замолкнет!
– Да ты...
– Молчи и слушай! Какого хрена ты сбил меня позавчера, когда катался в парке на роликах! Это все из-за тебя!!!!! – она продемонстрировала ему свою боевую травму, яростно сверкая глазами. Не знаю, видела она это или нет, но парень, как зачарованный смотрел на нее. Да, действительно, в этот момент подруга сейчас напоминала валькирию, такую же красивую и живую, мечущуюся, словно огонь, готовую вот-вот сорваться в бой и показать всем, где зимуют раки.
– Девушка, вас с таким темпераментом никто замуж не возьмет, даже и не полюбит никто, – хмыкнул парень, Ой, зря он это сказал. Именно эта фраза стала роковой, перевернувшей его жизнь с ног на голову. Правильно говорили люди, никогда не зарекайтесь, иначе для вас это может обернуться чем-то... не особо приятным.
Вот так вот они и нашли друг друга, а теперь друг без друга никуда. Бывало, у них все даже до драк поначалу доходило, а сейчас ничего, все нормально.
– Алин, знаешь, любую боль можно вытерпеть или спрятать, – тихо сказала я и, взяв свои вещи, пошла на выход. Хотелось просто побыть одной, подумать... Возможно все, что накопилось в душе получиться выплеснуть в еще одно никому ненужное стихотворение или песню.
– Виолетта, постой! – кто-то окрикнул меня, поэтому пришлось остановиться, но когда поняла, кто это, быстро пошла дальше, – Да стой же ты, – Ветров схватил меня за рукав куртки, заставляя притормозить.
– Чего тебе еще? – насупившись, поинтересовалась я. Не было никакого желания с кем-либо общаться, особенно с ним.
– Не желаешь прогуляться? Возражения не принимаются, – улыбнулся он, – Пешком или автобусом?
– Бе, ненавижу эти вечно тарахтящие повозки для людей, которые набились туда, как кильки в банку.
– Да, я тоже этого не особо люблю транспорт, разве что мотоциклы. Обожаю это пьянящее чувство свободы, когда ты будто скользишь над трассой, сжимая ногами бока стального коня, – парень так вдохновенно расписывал все прелести своего железного друга, что мне очень захотелось ощутить все те эмоции, которые он так ярко и красочно описывал, но, увы, сейчас не сезон.
Мы медленно шли по набережной, разговаривая ни о чем.
– А ты любишь ночь? – подумав, задала интересующий меня вопрос. Я чувствовала, что стоит мне только сказать что-то не то, как он тут же закроется в себе, замкнется, и нельзя уже будет ничего исправить.
– Хм, ночь... – он задумался, повторяя это слово. Максим будто пробовал его на вкус. Он так забавно поджимал губы, что на моем лице расплылась улыбка
– Знаешь, наверное, все-таки да. Тишина. Покой. Ночь у меня ассоциируется с тишиной, когда никого нет на улицах. Это такое время, когда ты можешь быть самим собой. Наконец-то снять эту удушающую маску, которую носишь днем, – Ветер смотрел на серую гладь реки, которая планомерно несла свои воды, но только вот куда?
– А почему ты не можешь всегда быть самим собой? – не знаю, но вопрос как-то сам сорвался с моих губ, о чем я тут же пожалела, заметив, что голубые глаза парня потемнели и в них на миг проскользнула боль.
– Это сложно. Давай не будем об этом? – то ли спросил, то ли сказал Макс, остановившись и облокотившись спиной об ограду, – Черт, и чего я тобой разоткровенничался?
– Иногда лучше высказаться кому-то постороннему, чем держать все в себе, – говоря это, старалась не смотреть на него, зная, что в его глазах, наверняка, застыл холодный лед. Начали зябнуть руки: вот я шоня, забыла перчатки дома. Поднеся коченеющие кисти к губам, стала дышать на них, пытаясь хоть как-то их согреть.
– Ты не посторонняя, – он произнес это едва слышно, взяв мои руки в свои, от чего мне сразу же стало теплее, – И ты, наверное, права, но я не могу пока кому-то довериться, с кем-то поделиться тем, что меня гложет, – он говорил так искренне, по прежнему сжимая мой пальцы.
– Ладно, проехали. Пойдем дальше? – мы шли по набережной, взявшись за руки, но никто не пытался вновь заговорить, думая о чем-то своем. Нет, эта тишина не была гнетущей. Она не создавала того чувства, будто ты здесь лишний. Все было как раз наоборот: казалось, что именно так и нужно, что так правильно, но, увы, рано или поздно все кончается.
Навстречу нам неслась Амалия. Полы желтого плаща, развеваясь от ветра, показывали ее красную мини-юбку, колготки в сеточку и красивые длинные ноги.
– Макисмушка! – взвизгнула девица, повиснув у парня на шее и оставив след от розовой помады на его щеке, – Я так скучала. Почему ты меня не подождал? А как же переезд? – затараторила она, не обращая на меня ни малейшего внимания, но когда заметила...
– А ты что здесь делаешь?!!! Решила, пока меня нет, охомутать моего Максюшу?!!! Да знаешь что?! Ты ему на фиг не нужна, просто попользуется и бросит, как бросают дети сломанные игрушки. Ты никто! Ему такие не нужны! – орала блондинка, собирая толпу зевак вокруг себя. Люди с интересом смотрели на бесплатный цирк, развернувшийся прямо на набережной: всем было интересно, чем же все это закончиться.
– Все это я знаю без тебя, но как говориться, Contra spem spero, – тихо прошептала я, – Прощай, Макс, – развернувшись, протиснулась сквозь толпу и едва сдерживая себя, чтобы не перейти на бег и не сбежать из этого ужасного места, быстро пошла в обратную сторону, оставляя позади себя ошарашенного Макса и довольную Амалию.
Максим.
Какой дьявол дернул меня поцеловать Ларину у всех на глазах? Не знаю, но когда она состроила невинные глазки, хлопая меня по плечу, да в совокупности тем, что сказала... В меня вселился бес какой-то: захотелось коснуться ее нежных губ, вновь почувствовать их неповторимый вкус, что я, собственно, и сделал. Ее руки, словно лианы, оплели мою шею, стараясь притянуть ближе, углубить поцелуй. Аккуратно провел кончиком языка по ее нижней губе... Ее стон, ставший музыкой для моих ушей. Так и хотелось сейчас схватить девушку в охапку и унести туда, где мы останемся только вдвоем. Мои руки заскользили ниже, сдавливая ее...хм... попу...
– Хм, а мы вам не мешаем? В принципе, можем и уйти, – раздался рядом голос Алинки, которая, видимо, с интересом наблюдала за развернувшимся действием. Мы с Лариной, как ошпаренные отскочили друг от друга.
– Нет, – ответил я, глядя на Виолетту, которая с грустью посмотрела на меня, а потом быстро отвернулась
– Делимся по шесть человек на каждую сторону, – произнесла она, делая вид, что ничего не произошло. Это задело, причем больше, чем я ожидал. Да что происходит? Почему эта взбалмошная девчонка меня волнует? Почему сердце, как ошалелое, стучит в ее присутствии? Почему хочется спрятать ее ото всех бед и напастей, прижать к себе и никогда не отпускать? Не знаю! Потом разберусь, а сейчас, главное – игра. Виолетта уже страховала девчонку, которая, видимо, первый раз видит поставленную подачу. И с этим...хм... сбродом нам предстоит играть? Не дай бог!
– Ларина, у тебя что, руки не из того места растут?! Мяч отбить уже не можешь! Правильно Сан Саныч сделал, что вышиб тебя из команды! – заорал я, приближаясь к ней все ближе и ближе.
– Нет. Извини, конечно, но ты идиот слепой! Скажи мне, лучший ты наш игрок, как я могу с задней линии ставить блок, м? Не знаешь? Вот и я не знаю. Так что, будь добр, прекращай свои наезды. Никто не виноват, что ты ходишь злой, как черт, из-за того, что Амалия тебя не может удовлетворить! – зло бросила она, – И если ты помнишь, то после моего ухода команда распалась, оставив Кеглова и Блонди наедине друг с другом, а так же мячом и сеткой! – на миг в ее орехово-карих глазах мелькнула боль, которую девушка тут же постаралась скрыть. Неужели из-за моих слов? Прости, прости меня! Я не хотел тебя ранить, но... так надо
– Знаешь что, Ларина? – сквозь зубы процедил я, едва сдерживаясь, чтобы не обнять девушку, утешить ее.
– Чего тебе, милый мой Ветерок? – с издевкой поинтересовалась Ви, разминая кисти руку. Вот такое вот ее обращение окончательно вывело меня из себя.
– Предлагаю пари, – сорвалось с моих губ, о чем позже уже успел пожалеть.
– В чем его суть? – вон даже Скворцов, находящийся на другом конце площадки прекратил паясничать и стал прислушиваться.
– Если мы проиграем, то ты проводишь со мной 24 часа, – в крови бурлил адреналин. Что поделаешь, пари и всякого рода споры – моя слабость с самого детства.
– А если выиграем? -
– Это уже на твое усмотрение. Так сказать, на что твоя фантазия способна, -
– Прекрасно. Условие я озвучу позже, – развернувшись, девушка заняла свое место, приготовившись отбивать очередную подачу подруги, в глазах которой блестел бесовский огонь. Свисток. И мяч в игре. Разбег... Удар... Мяч трясло от силы, с которой он был подан. Так, видимо, ее подруженька решила мне помочь. Странно. Не знаю, каким образом Ви это сделала, но мяч перелетел через сетку.
-Юху! Мы забили! – Ларина веселилась, как ребенок, забытый на ночь родителями в Диснейленде, да причем еще и с кредиткой на энную сумму.
– Засранка, – я пренебрежительно посмотрел на меня и, взяв в руки сине-желтый снаряд, встал на подачу. На ее лице читалась тревога – Виолетта боялась, что я специально сорву подачу. Ошибаешься, девочка, так низко еще не пал.
В общем и целом, игра закончилась в ничью по решению нашего судьи, которого надо бы потом отблагодарить.
– Макс, а знаешь что? Подари мне то, что тебе дороже всего на свете! И я свободна в субботу, – махнув на прощанье всем рукой, Ви удалилась в раздевалку, оставив ошарашенного меня стоять с открытым ртом и думать, что же у меня самое дорогое в жизни.
Позже, когда девушка вышла из здания университета, я окрикнул ее и, с трудом догнав, предложил прогуляться по набережной. Не знаю, зачем это сделал? Никогда не задумывался над своими поступками. Казалось, что Виолетта чувствует и понимает меня, как никто другой. Она была права – нужно выговориться, но я пока еще к этому не готов: боюсь опять той боли, что была тогда. Какие у нее холодные пальцы... Эта девушка не была для меня посторонней. За пару месяцев она круто изменила меня и мою жизнь, как и та, что когда-то приходила на занятия к Алексу. Кажется я... Додумать мне не дал голос этой прилипалы-блондинки, которая неслась на меня с громким криком:
