Текст книги "Удержать мечту (СИ)"
Автор книги: Айрис Тэмирин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
В принципе, их всех тоже можно понять, но... Мне это не нужно. Как-нибудь сам разгребу развалины своей рушащейся жизни. Да, с появлением в ней Виолетты все изменилось, окончательно и бесповоротно. Я не могу понять, когда эта женщина, обладающая несгибаемой волей, сумела пробраться в мое сердце. По началу, просто восхищался ее стойкостью, каждый раз издеваясь над ней. Если честно, то это доставляло огромное удовольствие, ни с чем несравнимое удовольствие. А потом... Потом начался какой-то бред. Дня не могло пройти, чтобы я не задевал Виолетту. Теперь просто не мог без этого. Когда она злилась, так и хотелось ее поцеловать и прижать к себе, чтобы уже никогда не отпускать.
Но поездка Россию стала роковой ошибкой. Здесь я познакомился с Амалией, которая быстро втерлась в доверие. Ну а почему бы и нет? Милая, красивая девушка. К тому же дружеские отношения с солисткой российской группы пошли бы на выгоду всем нам. Но, как оказалось, тем самым я вырыл собственноручно могилу для себя. Кто же мог знать, что именно из-за этой девицы Ветка чуть не погиба в авиакатастрофе. А уж когда она рассказала. Что Максим Ветров– отец ее дочери... Я неделю ходил, сжав кулаки, чтобы не свернуть этому гаду, причинившему столько боли моей девочке, шею.
А вчера Вайолет сказала, что любит меня. Да я от радости едва не прыгал! Просто невероятно, что она не ненавидит меня. Но, как обычно, мной же все было испорчено! И теперь все наши отношения вернулись туда, откуда мы начали. Что теперь делать – не знаю. Ладно, как-нибудь само утрясется.
С этими мыслями зашел на крышу. На самом ее краю сидела женщина в белоснежном платье... Ее темны, как смоль волосы, ветер разметал около нее. Но не это было самым интересным. Она разговаривала, глядя вниз, на жизнь города.
– Я же люблю его. И почему он этого не может понять. Пытаясь что-то исправить, делаю только хуже, с каждым разом усиливая его ненависть. Ладно. Остался всего один день, и он уедет, а я постараюсь забыть... Что, наверное, вряд ли возможно.
Это была Вайолет. Ее голос я узнаю из тысячи. Хотелось подойти, обнять ее, прижать к себе такую хрупкую фигурку и никогда не отпускать. Но нельзя! Эта крыса, Амалия, все поняла слишком быстро, подловив мен на крючок. Если б я только перестал причинять боль Виолетте, она бы постаралась сама... Так что из двух зол, я выбрал меньшее...
***
Вот и начался финальный тур конкурса. Уже исполнили свои композиции две группы. Теперь же не сцене во всей своей красе появились "Dark Angel". Хм, это зрелищно смотрится. Четыре девушки, и все в ярко-алых нарядах, едва прикрывающих своих хозяек.
Он что-то там набирали, не было ни сил, ни желания разбирать текст, который я прекрасно знала и так. И вот, когда эти куклы убрались со сцены, настала наша очередь. Сегодня мы выступали последними, закрывая всю конкурсную программу.
– Готова? – поинтересовался Стефан, ободряюще глядя на меня.
– Угу, – лишь кивнула головой в ответ. Страшно. А вдруг ничего не получиться? Со мной не было такого еще никогда с самого первого раза, когда вышла на сцену.
Заиграла музыка... И, закрыв глаза, растворилась в ней . Пред глазами предстали изящные пальцы Розарио, скользящие по клавишам инструмента. Вспомнилось, как учила играть его мелодию этой песни с рук. Рука к руке. Плечо к плечу.
Эти воспоминания захлестнули с головой... Теперь я просто пела, вкладывая всю свою душу... Делилась всеми теми эмоциями, что царили внутри.
– И это были наши последние участники, – раздался голос ведущего, выводя меня из транса. – Жюри подводит итоги... – мы быстренько смотались за кулисы.
– И как? – первый вопрос, который задала ребятам, крепко обнявшим меня.
– Вот сейчас и узнаем, как.
– Всех участников просим подняться на сцену, – что мы и сделали, встав как можно ближе к кулисам.
Тем временем около микрофонов появились все члены жюри. Настал момент, которого все так ждали.
– Мне очень приятно находиться сегодня здесь, и слушать столь прекрасную музыку, – начал один из них, – Но конкурс есть конкурс – всегда будет победитель и побежденный. Хотя, нужно сказать, мы его определили сразу. Эта группа была с самого начала нашими фаворитами... – раздался гром аплодисментов фанатов "Dark Angel". Обидно, то проиграли.
– Я же говорила, – победно ухмылялась это блондинистая мымра Амалия, стоя в обнимку с девчонками.
– Прошу меня не перебивать. Хотелось бы сказать всем огромное спасибо за их творчество. Победителем становиться группа... – барабанная дробь. Гулко бьющееся сердце. – The Devil!!! – громко объявил судья под бешеные аплодисменты зрителей.
– Ветка, мы выиграли! Выиграли! – крепко обнимая ребят, я улыбалась от уха до уха, расцеловывая каждого.
– Мы специально занизили им баллы, надеясь, что они смогут порадовать нас еще чем-то экстраординарным. И они это сделали! Но хотелось бы узнать, кто же писал вашей группе музыку и тексты? – задал вопрос судья, и ребята дружно вытолкнули меня к микрофону.
– Поздравляю вас. Они превосходны. Скажите пару слов, – все немного отодвинулись, а я достала из складок платья конверт с документами.
– Хотелось бы сказать огромное спасибо организаторам и зрителям, которые подарили нам такой прекрасный праздник, оставивший много эмоций. А теперь хотелось бы минуту внимания и тишины. Просто послушайте. Кто-нибудь помнит начальный состав группы "Dark Angel"? Наверное, многие из вас. И все, наверное, задавались вопросом, куда же делась их солистка и клавишница? – начала издалека я.
– Да. Нам сказали, что она погибла в авиакатастрофе. Насколько помним, она и писала все песни для группы, – раздалось в зале.
– Что ж, я могу сказать одно. Она жива. Ей чудом удалось выжить в той авиакатастрофе. Одной из всех пассажиров того рейса. И сегодня, слушая песни, которые исполняла Амалия Ветрова, говорящая, что является их автором, я решила перестать скрываться и узаконить свои авторские права. Я – Виолетта Ларина, та, которая написала все песни для этой группы и отправила их своим подругам на почту перед отъездом, а они... Предали, так еще и авторство присвоили... – в зале раздался гвалт.
– Неправда! Это все неправда! – закричала Амалия, -она лжет!
– Нет! И ты это прекрасно знаешь! – с укором посмотрела на нее.
– А вы можете все вышесказанное вами доказать? – поинтересовался один из членов жюри.
– Да. Вот документы, – протянула ему конверт, который тут же был вскрыт. Минут пять они что-то там вычитывали и рассматривали.
– М-да, я не завидую вам, участники "Dark Angel", – сочувственно промолвил главный судья конкурса.
Месть – блюдо, которое подают холодным. И она свершилась. Я сделала то, что пять лет вынашивала в планах.
– Ветка, ты жива? – ошарашенная Алинка подошла ближе ко мне, видимо, стараясь найти знакомые черты.
– Для всей вашей честной компании я умерла, – с презрением глядя на бывших подружек, изрекла я, удаляясь со сцены под руку со Стефаном, оставляя растоптанных и выпотрошенных соперников позади. Слишком много они мне должны. И суд доведет до их сведения – сколько.
– Ну ты и дрянь, – прошипел Ветров, хватая меня за руку.
– Хорошие были учителя. Или же просто я хорошая ученица, – освободившись от его захвата, пошла дальше, туда, где уже ждали друзья. Отсюда было слышно, как они поздравляли нас с победой.
– Ого. Вот это ты завернула! – Серега и Алекс крепко обняли меня, – спасибо, – прошептали они так, что слышала только я.
– Ладно, мне пора, – переоделась, – поздравляю вас с победой, дьяволята.
– Это твоя заслуга, – Эжен прижал меня к себе, поцеловав в лоб.
– Я уже больше не с вами, – горько усмехнулась, стирая тыльной стороной ладони одинокую слезинку, пока ее никто не заметил. Слишком тяжело расставаться с теми, кто стал частью твоего сердца, твоей семьей.
– Кто сказал? Ты всегда с нами. Вот здесь, – Кристиан, накрыв мою ладонь своей, положил наши сцепленные руки туда, где билось сердце, – и мы приедем к тебе, или ты к нам. Стефан же не сможет без вас со Стешкой.
– Спасибо, Крис, – крепко обняла парня, а затем перекочевала в объятия Стефа.
– Братик, найди себе девушку и женись!
– Обязательно! Но замуж ты выйдешь первая! Племяше привет передавай! Мы скоро вернемся, – в комнате царила какая-то напряженность. Все чего-то ждали. Но чего? Не знаю. Возможно, надеялись на продолжение бразильского сериала со мной и Розом в главной роли? Этого не будет. К тому же моя доченька сегодня возвращается с дачи. Быстрее бы уже.
– Окей! – вот и дошла я до обладателя глаз цвета виски? Что сказать тому, кто тебя ненавидит? Не знаю. А что сказать тому, кого ты любишь?
– Пусть у тебя все будет хорошо. Найди свою любовь, – тихо произнесла я, стараясь запомнить каждую черточку его лица. Никогда. Больше никогда его не увижу. Сердце рвалось на части, но ничего не поделаешь.
– Прощай, – холодный, полный ненависти и презрения, взгляд. Быстро развернувшись, вылетела за дверь. Пронеслась по лестнице и, выбежав на улицу, вызвала такси. На большее меня не хватило, едва сев в машину, я разрыдалась.
Так рыдают дети, когда у них отбирают самую любимую игрушку. Так рыдает человек, который потерял одного из самых дорогих и любимых...
– Дочка, что случилось? – мама уже была дома, а Стешка спала. Оно и к лучшему. Не хочу, чтобы мой ангел видел, как его мамочка плачет. Не нужно причинять лишней боли ребенка.
– Мама, я потеряла его... навсегда, понимаешь? Он больше никогда не придет, а потом женится, заведет семью и все... – крепко прижавшись к матери, изливала свое горе.
– Тише... тише, милая. Все будет хорошо, – она гладила меня по голове, успокаивая, пытаясь внушить веру во все хорошее.
– Может, и будет, но уже без него... Я люблю его. Безумно люблю... – не помню, как оказалась в своей комнате. Вскоре истерика сошла на нет, и я погрузилась в тревожный сон. Кто-то звал меня...
Глава 8.
Сегодня я родился по-новому.
Ты привела в мир, где есть место любви
И нет больше места паранойе.
Мы победим! Мы сильные!
Мы одни были сильнее,
И если надо, то вынесем мир,
Потом опять, по новой, построим...
(Log-Dog – 2 марта)
Розарио.
– "Я должен, должен ей все рассказать, пока не поздно", – скользнув в машину, завел и вывел ее из гаража.
Май... Ночь дышит спокойствием и тишиной. На небе уже зажглись первые звезды, а полная луна так печально смотрит на дремлющий город. Она так быстро убежала, а я слишком поздно понял, что мне плевать на все угрозы Амалии – главное, чтобы Вайолет всегда была со мной.
Когда-то папа рассказывал одну сказку, которая почему-то запомнилась, хотя обычно такой мусор в голове не держится слишком долго, а тут...
В давние – предавние времена жил на свете знаменитый хан. Звали его Месяцем. Богат и славен был он. Но берег хан не серебро, не золото, а красавицу-дочь.
Красавица Луна, дочка старого хана, была ему дороже всего на свете. Один ее взор был светлее самых ярких звезд.
Счастлив и доволен судьбою был старый хан. Но вдруг с красавицей Луной приключилось какое-то горе. Улыбка исчезла с ее лица, потускнел румянец, и стала Луна тихой, печальной и бледной.
Чего только ни делал старый Месяц, чего ни придумывал он для нее! Сколько подруг и гостей у нее перебывало! Каких только песен не пели ей! Какие только зрелища, пиры и состязания не устраивал он для нее – ничто не помогало и ничто не могло вызвать ее улыбки.
В царстве хана Месяца жил-был лихой удалец, молодой Корабельщик. Отважен и весел был он. Полюбился Корабельщик этот красавице Луне больше всего на свете.
Уже много раз на дворцовых пирах богатыри заморские предлагали старому Месяцу свои несметные богатства за руку и сердце прекрасной Луны, но всем было отказано.
Старый хан не мог отказать своей дочке ни в чем, а ей все были не любы, потому что удалой Корабельщик для нее был милее всех.
Как ни строга жизнь красавицы в ханском доме, она убегала на свидания со своим милым Корабельщиком, который признался ей, что давно уже полюбил ее больше всего на свете.
Строг был старый Месяц. Не отдал бы он свою дочь в жены простому Корабельщику.
Нужно было Корабельщику во что бы то ни стало отличиться, сделаться знаменитым, заставить о себе говорить весь мир и уже тогда просить руки прекрасной дочери хана.
Как-то проезжие купцы, что не раз заезжали с товарами в ханство Месяца, поведали хану, что есть на свете море без конца и края, а на море том -остров. Там поля, сады и рощи золотом цветут, вместо цветов – драгоценные камни растут. Стоит на Острове алмазный дворец, а во дворце находится громадная морская жемчужина. В жемчужине хранится чудо-камень – камень жизни, мудрости и счастья. Всякий, кто завладеет этим камнем, будет жить без конца, разум его будет всегда ясен и мудр, и будет тот без меры счастлив. Камень этот сияет, как ранняя заря, освещая весь дворец. Дворец же принадлежит молодому Солнцу-богатырю. Охраняет его семь ветров, семь грозных братьев. Они не допускают к острову ни одного чужого корабля. До сих пор еще никому из людей не удавалось побывать на этом острове.
Хан Месяц не раз говаривал, что тому, кто достал бы камень жизни, мудрости и счастья, он бы ни в чем не отказал и сделал бы его первым в своем ханстве.
Красавица Луна рассказала об этом Корабельщику, и он решил во что бы то ни стало тот камень разыскать и без него не возвращаться.
Простившись с Луной, Корабельщик отплыл в далекие моря, увозя с собой веселость и улыбку молодой дочери хана, красавицы Луны.
Много времени прошло с тех пор. Уже давно пора бы отважному моряку возвратиться, однако его все нет и нет. Печаль и инка не сходят с лица красавицы Луны.
А гости все едут и едут к хану Месяцу; из дальних стран без конца приезжают сваты.
Но тоскует Луна. Милый стал ей еще дороже с тех пор, как она рассталась с ним. Горюет и плачет красавица: "Ой, не слушался бы ты меня, не плавал бы ты по морям-океанам неизведанным, не искал бы ты камень тот проклятый. Неужели же ты не вернешься ко мне, мой желанный?"
Тоскует дочь. Глядя на нее, горевал отец, и не выдержало отцовское сердце, умер старый хан.
Целые дни красавица ханша плакала и томилась в своем белокаменном дворце, и ночью сходила она на землю в подвенечном наряде, шла к синему морю, садилась в легкую лодку и плыла с подругами-звездами по своему привычному пути, вглядываясь вдаль с надеждой увидеть своего любимого морехода...
Много лет прошло с тех пор. Уже давно наверное, погиб Корабельщик. Но каждую ночь молодая ханша выходит на дорогу и пытливо всматривается вдаль...
Вот отчего печальна Луна, вот почему она так бледна: все ждет своего жениха, все тоскует.
Осторожно проехав поворот, решил ехать быстрее. И так потерял слишком много времени,
-"Виолетта, девочка моя..." – задумавшись над предстоящим разговором, не заметил, как автомобиль все больше и больше набирал скорость. Вдруг зазвонил телефон, выведя меня из раздумий.
– Черт, что происходит?!! – бросив взгляд на приборную панель, понял, что еду со скорость 140 км/ч, причем она постоянно растет.
Я с силой вдавил на тормоза, но все было бесполезно: они не работали, – Черт, я же их недавно проверял, и все было в порядке! – а скорость все росла и росла, превращая поездку в аттракцион смерти.
– Должен, должен быть выход, – я лавировал между машинами, а скорость росла и росла, – одной рукой стал набирать такой родной номер, а второй – вел авто.
– Ну же, Ви, возьми трубку! – резкий гудок раздался над моим ухом: прямо на меня летел огромный грузовик.
– Нет!!! – закричал я, но слишком, слишком поздно. Чисто рефлекторно вновь надавил на тормоза, но безрезультатно. Это конец.
Поняв безысходность своего положения, просто закрыл глаза... Резкий скрежет металла, звон разбитого стекла. Ужасающий скрип и хруст. Резкая боль в висках. Спину обожгло огнем, и наступила темнота.
– Аппарат абонента находиться вне зоны действия сети...
Виолетта
Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудил звонок телефона.
– Да?
– Ветка, приезжай! Розарио... он... в аварию попал, – перепуганный голос Даринки выветрил остатки сна, и я тут же кинулась одеваться.
– Он... попал... в аварию... – единственные четыре слова, срывавшиеся с губ. Быстро вылетела из квартиры, хлопнув дверью.
Черт, как назло нет машин. Подъехало такси.
– ЦРБ, – назвала адрес. Я не позволяла себе думать о плохом. Он жив! Господи, пожалуйста, не забирай его, умоляю! Лучше я, чем он!
– Вы можете быстрее? – Розарио, ты сильный! Ты выкарабкаешься! Только живи!
Выскочив около больницы, я побежала к зданию, где располагалось реанимационное отделение. Она сказала, что его повезли туда.
– Ты приехала, – Стефан крепко прижал меня к себе, вытирая с моих щек капельки слез. Я и не заметила...
– Что с ним? Как? Почему? – вопросы сыпались с ужасающей скоростью, но я ничего не могла с собой поделать.
– Он ехал к тебе... – это стало последней каплей. Только сейчас я в полной мере осознала, что мой любимый сейчас в реанимации. Между жизнью и смертью.
– Стефан, скажи, он выживет? Пожалуйста! – слезы градом катились из моих глаз. Господи, только бы он был жив! Пожалуйста... Прошу тебя, спаси его! Если он... я не переживу.... Он нужен всем! Я сделаю все, что угодно, только пусть Розарио будет жив.
Брат крепко прижимал меня к себе. Тут дверь открылась, и вышел врач.
– Доктор, что с ним? Скажите, он жив?!!
– Успокойтесь, барышня! Он жив... но.... – мое сердце сделало перебой, ожидая самого худшего.
– У него сильные повреждения... Сломаны ребра, кости рук и ног... сотрясение мозга и... – врач о чем-то задумался.
– Ну же, скажите! – я вцепилась в его руку, как будто она была моим спасательным кругом.
– Он ослеп! – эти два слова звучали, как приговор, с которым ничего нельзя сделать. Господи, как же он бедный... За что ему все это? Голова закружилась, и я едва не полетела на пол, но заботливые руки брата удержали меня от падения.
– Тише, девушка... У вашего молодого человека задето левое полушарие мозга... И мы не знаем, чего нам ожидать... Удивительно то, что он вообще остался жив... – доктор уже собрался было идти...
– Разрешите мне быть с ним, пожалуйста...
– Девушка, вы понимаете, что это невозможно? Сейчас он в реанимации, ему сиделка нужна...
– Я все смогу, пожалуйста, – умоляла врача. Сейчас я была готова на все.
– Эх, молодежь...– в его глазах блеснул озорной огонек, – хорошо. Жду вас завтра. Медсестры вам все расскажут. У нас все равно нехватка рабочего персонала, – и врач ушел, оставляя нас одних.
– Что ты намерена делать? – поинтересовался Кристиан.
– Что делать?! Твой друг лежит реанимации, а ты заявляешь это таким спокойным тоном? Езжайте-ка вы все в свою Германию, а я останусь с ним! Он поправиться!
Боже, как же тяжело осознавать, что любимый тобой человек навсегда ослеп... Беспомощен, как котенок... За что ему это все? Сейчас, сидя дома и собирая вещи, поняла, что сделаю все возможное и невозможное, но только бы у него было все хорошо... С этими мыслями я и уснула...
***
Порой случаются вещи, которые не зависят от нас. Именно они помогают нам понять, насколько дороги и любимы некоторые люди... Иногда осознание такого простого чувства, как любовь, приходит слишком, слишком поздно. И вот ты летишь сквозь бурю этих событий... Один неверно сделанный шаг влечет за собой такие последствия....
Розарио лежал в больнице... И он ослеп...
– Здравствуйте, – я зашла в ординаторскую в поисках бабы Мани, которая должна мне была показать, что делать.
– О, здравствуй, деточка, – как оказалось, бабой Маней звали женщину лет семидесяти, слегка полноватую, с добрыми, светло-карими глазами и темными волосами, прошитыми сединой. – Идем. Только халат не забудь надеть. Твоя задача простая – следить, чтобы все аппараты работали, и снимать каждый час показания.
Белоснежная дверь с черным номером 213, а за ней... Розарио. Сердце пойманной птицей забилось о грудную клетку... Войдя в ярко-освещенное помещение, я увидела больничную койку, на которой лежал он, замотанный с ног до головы бинтами так, что виден был лишь кончик носа, да губы, искусанные в кровь... Огромное количество трубочек и проводочков тянулось от разных приборов к нему... Он даже дышать на мог сам, поэтому половину его лица закрывала кислородная маска. Господи, за что его так? В глазах потемнело.
– Ты мне тут, это, не смей в обморок падать! Нашлась неженка! – заворчала баба Маня.
– Не буду, просто он...
– А ты чего хотела, деточка? Твой парень в рубашке родился, чудом выжил в этой страшной аварии. Говорят, подстроили ее. Шланги тормозные перерезали, да не знаю я... правда это али нет, – шепотом разглагольствовала бабуля, попутно объясняя мне, какие приборы за что отвечают. – Ну, ладно. Пойду я. Дел у меня еще много. Позже зайду, проверю, как ты, – и она ушла, оставив меня наедине с Розарио.
Равномерный писк приборов... И он, такой неподвижный, застрявший между двумя мирами...
– Я люблю тебя, Розарио, – тихо прошептала я, – И сделаю все, чтобы ты поправился. Ты меня не слышишь... Может, это и к лучшему? Так я, хотя бы, смогу видеть тебя и разговаривать с тобой, не натыкаясь на взгляд, полный ненависти. Прекрасно понимаю, что ты против того, чтобы я находилась здесь... Но ты об этом никогда и не узнаешь...
Как же быстро летит время... Порой ты даже не успеваешь следить за тем, что происходит, кружась в этом вихре событий и людей... Оно так же стремительно несется, сминая на своем пути все, как торнадо. Не останавливаясь ни перед чем, вихрь времени летит напролом, втягивая все большее и большее количество людей в свои спирали...
Прошел уже месяц, а Розарио так и не пришел в себя... И когда это случиться – никто не знает.
– Роз, милый, прошу тебя, борись. Здесь слишком много тех, кто любит тебя и ждет. Стешка каждый день спрашивает, как дела у папы, а я улыбаюсь, отвечая, что все хорошо, – тихо шепчу неподвижному мужчине. Вот уже месяц я рядом с ним в качестве сиделки... Медсестры посмеиваются, говоря, что мне уже пора сюда переселяться, так как дома бываю всего лишь раз в неделю, а остальное время всегда нахожусь рядом с ним, переодевая, моя, контролируя приборы... Даже времени на Стешеньку не остается. Но она все понимает, и сам хочет, чтобы папа шел на поправку.
Сколько раз я просила ее не назвать Розарио папой, но она ни в какую... Так и живем...
– Роз, пожалуйста, очнись, – взяла его холодную руку в свою, стараясь согреть, поделиться теплом, – Любимый... – и вдруг его пальцы слегка дернулись, а затем легонько сжали мои.
– О... уиось? – хриплый голос. Он очнулся... – Вв...о...д....ы....
– Сейчас, родной, – наливаю немного воды в стакан и подношу к его губам, аккуратно придерживая голову, чтобы он не захлебнулся.
– С...бо...
– Тише, тише. Тебе нельзя говорить. Подожди, я только врача позову!
***
Сон или реальность... Слишком тонкая грань, чтобы понять, где же ты находишься. То же и самое со смертью. Сейчас я не мог понять, жив я или мертв. Все тело казалось каменным и неподъемным, а глаза слепил яркий белый свет. И все это время меня кто-то звал обратно, заставляя цепляться за этот голос, идти к свету, вновь возвращаясь к жизни... А еще было такое теплое, странное прикосновение к моим губам, которое согрело мое сердце...
Темно. Почему так темно? – я открыл глаза, но так ничего и не увидел.
– Розарио, очнись... – этот голос... а еще чьи-то такие теплые пальцы, которые я легонько сжал, пытаясь сказать, что я пришел в себя.
– О...уиось? – та авария... ехал кому-то что-то объяснить... Вайолет... Картинки цветным калейдоскопом проносились в моей голове, заставляя вспоминать все те события...
– Вв...о....д...ы, – черт, что с голосом? Почему я так хриплю? Почему не могу пошевелиться!
– Сейчас, родной, – звон стекла. К моим губам подносят стакан с водой. Приподнимает голову, видимо для того, чтобы не захлебнулся. Глотать больно, но с жадностью пью воду, которая смягчает горло, вырывая из него неясный крик.
– Подожди, я сейчас врача позову, – говорит кто-то и убегает. Вновь одиночество, и темнота... Все это время я, хотя бы слышал ее голос, а теперь... Она ушла... Не знаю, но почему-то мне кажется, что это девушка...
– Ну-с, молодой человек. Вы пришли в себя. Значит, скоро пойдете на поправку, а все благодаря...В... -кому? Почему он замолчал, так и не сказав, как же зовут мою спасительницу? – Валерии, – красивое имя... И, судя по голосу, оно ей подходит.
– Ч...оо... с г....о....ом...?
– Речевой аппарат еще не восстановился – вы месяц были в коме. Переломы удачно срослись, но в будущем будут постоянно побаливать. А теперь все в ваших руках. И врач ушел.
– К...т... т...ы?
– Тише, тебе нельзя напрягаться. Давай, я лучше тебе расскажу, что знаю? – ее голос был музыкой для моих ушей. Такой... немного низковатый, как будто она простужена, но в то же время иногда в нем проскальзывали звонкие нотки.
– В тот день вы с группой выиграли престижный международный конкурс. Все ребята уехали это дела обмывать, а ты куда-то сорвался на своей машине. Отказали тормоза, и вот... Ты чудом выжил. А сейчас отдыхай, – шепнула она. Мои глаза стали слипаться, и я постепенно забылся беспокойным сном, в котором какой-то старик с белоснежной длинной бородой шептал:
– Не ошибись. Верь своему сердцу...
***
Он уснул. Господи, как же ему сказать о том, что он больше не увидит ни голубизны неба, ни света солнца, ни зелени трав? Как? Я понятия не имею. И сегодня доктор оговорился, едва не выдав мою тайну. Не нужно, чтобы Розарио знал, кто я на самом деле, иначе... Мне даже голос пришлось изменить, чтобы быть Валерией... Ну, ничего страшного. Теперь он пойдет на поправку. А на остальное плевать.
Сейчас, сидя около его кровати, смотрела, как он спит.
– М... -полухрип-полустон совался с его губ, сердцебиение участилось, и я помчалась за доктором, боясь, что может слишком поздно. Где-то читала, что так у пациентов наступает кризис, который приведет либо к жизни, либо...
– Ну-с, Валерия. Огромное вас спасибо. Вы только что спасли этому молодому человеку жизнь. Теперь я уверен, что он пойдет на поправку, ведь у него есть такой ангел-хранитель, как вы, – тепло улыбнувшись, доктор удалился из палаты, новь оставив меня наедине уже с проснувшимся парнем.
– Сп...о. – прохрипел он, чуть сжав мои пальцы.
– Не за что пока. Не советую сейчас тебе много говорить. Твой речевой аппарат еще не восстановился полностью, поэтому нужно, как можно меньше напрягать связки. А завтра мы начнем восстанавливать твою речь, – я начала разминать его затекшие ноги, которые тоже нужно было постепенно разрабатывать, а я, в свое время, закончила курсы по массажу. Вот и пригодилось.
– По...ди... со мно....й, – пробормотал он, когда я уже собралась уходить.
– Хорошо. Пить будешь?
-Д...а, – аккуратно приподняв его голову, поднесла стакан с водой к его потрескавшимся губам. Бедный, как же ему будет тяжело узнать, что он ослеп...
– С...коль...ко я?
– Полтора месяца. Это нормально. Засыпай, тебе необходим отдых, а завтра придут твои друзья, – улыбнувшись, укутала его одеялом и вышла из палаты, прикрыв за собой дверь.
Сегодня уже воскресенье. Значит, дома ждет Стешка. Моя маленькая дочурка не обижалась, прекрасно понимая, что папе нужна помощь, иначе он один не справиться.
– Ведь это ты, мам, спасла его, – как-то сказала она, когда я читала ей сказку про храбрую принцессу, которая смогла сберечь и спасти свою любовь, – ты, как та принцесса...
– Ложись спать, завтра тяжелый день, – поцеловав Стешку в щеку, уложила ее спать. Умаялась за день, бедняжка.
И сейчас, открывая дверь, уже знала, что сейчас мой чертенок крепко обнимет меня, рассказав, как же он скучал.
– Мама!
– Здравствуй, моя хорошая, – прижимаю дочь к себе, наслаждаясь этим мигом.
– Как папа?
– Папа? Ему уже лучше.
– А мы к нему пойдем? – казалось, такой простой вопрос. Он поставил меня в ступор. Я даже не знала, что сказать ей. Что он нам не рад? Правда, способная обидеть ребенка. Или соврать?
– Нет, малышка. Пока еще слишком рано.
***
Прошло две недели, которые слишком тяжело мне дались. Розарио уже начал нормальной разговаривать, но всячески отвергал мою помощь, говоря, что он все может сделать сам. Особенно остро мы спорили, когда приходило время его мыть или переодевать.
– Я сам! – заявлял парень.
– Знаешь что, пока ты был в коме. Этот вопрос я решала единолично, так что, чего я там не видела? – быстро и аккуратно стаскивая больничную майку, приводила аргументы я, стараясь не смотреть на его рельефное тело, к которому совсем недавно прижималась... Нахлынувшие воспоминания в миг заставили меня покраснеть, так что застегивала на нем рубашку вслепую, – к тому же, как ты думаешь, кто тебя мыл, пока ты был в коме? – это мое заявление заставило его покраснеть. Эх, как же мне хотелось сейчас увидеть лицо Розарио без бинтов... Первый раз за всю историю нашего знакомства он стал пунцовым, но видно это было лишь по незакрытым бинтом участкам щек. С горем пополам мы разобрались с этим вопросом, но это еще не все.
– Розарио, милый, ну пожалуйста, – упрашивала я.
– Нет. Ни за что! – отнекивался он, тряся головой.
– Знаете что, батенька? Засуньте свою гордость куда подальше, иначе будете голодным до ужина! – разозлившись, я опустила ложку обратно в гороховый, уже порядком остывший, суп.
– Ну, хорошо, – смирился со своим поражением мужчина, открывая рот.
А сегодня... Сегодня снимут бинты, и он узнает, что не видит... Поэтому я решилась рассказать ему все сама...
– Розарио, мне нужно тебе сказать...
– Что? Говори же, – он сидел, облокотившись на подушку, и дожевывал кусочек яблока.
– Ты... ослеп. Травма, полученная при аварии была слишком тяжелой, – протараторила на одном дыхании, прекрасно понимая, что такую информацию говорить именно так.
– Жаль, – сорвалось с его губ, – но я же смогу петь? Да? – он повернул голову в мою сторону. Не такой ожидала от него реакции. Не такой. В его голосе сквозило лишь сожаление и какое-то разочарование. Казалось, он уже смирился с тем, что никогда не сможет увидеть...
– Не отчаивайся, все будет хорошо. Я в это верю. Верь и ты, – приобняла его за плечи, стараясь приободрить.
– Кому я такой нужен? – горько спросил он.
– Ты нужен мне, – прошептала я. Вот и все правда сказана
