Текст книги "Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг. (Ввоспоминания участников событий и боев в Петрограде, Москве, Оренбурге, Ярославле, Крыму, Северном Кавказе, Урале, Средней Азии.)"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 46 страниц)

Финансовая часть очень хромала, собственной валюты в Крыму не было, в денежных знаках ощущался форменный голод, почему были пущены в ход все денежные суррогаты, до талонов «Займа Свободы» включительно. Но этот вопрос должен был быть урегулирован предоставлением Германией крупного займа и выпуска на этом основании собственной валюты, почему ожидался отъезд главы правительства в Берлин.

Военная часть управления выражалась лишь в лице военного министра, генерала Николаева [154]154
  Николаев Степан Леонидович, р. в 1865 г. Из дворян Таврической губ. Окончил Симферопольскую гимназию, Елисаветградское кавалерийское училище (1890). Генерал–майор, командир бригады 17–й кавалерийской дивизии. В эмиграции после 1934 г. во Франции, с 1936 г. воспитатель детского приюта в Сен–Жермене, состоял в объединении Крымского конного полка.


[Закрыть](бывшего штаб–офицера Крымского конного полка) и его адъютанта. С разрешением собственных формирований немцы тянули, и по всему было видно, что в случае их успеха в европейской войне Крым будет потерян для России, так как при их гегемонии в Турции легко было бы сохранить за собой эту новую и богатую колонию, которую легко было бы и защищать, обладая могучим флотом и создав солидные укрепления на Перекопском перешейке.

Я долго ждал назначения на Украину и по прошествии месяца потерял уже всякую надежду, а средства для жизни иссякали. В это время мне рекомендовали обратиться к графу Татищеву и хоть временно устроиться в число служащих новой власти и там дождаться назначения на Украину. Поэтому я проехал в Симферополь и представился главе правительства, графу Татищеву, принявшему меня с обаятельной любезностью и исключительно внимательно, – качества, не всегда присущие высшей администрации.

Министерство и центр управления Крымом тогда находился в квартире графа Татищева, чуть ли не в его спальне, где стучали машинки, толкалась в приемной масса народа и уже бегали озабоченные чиновники.

Узнав от меня о моей прежней службе, граф отнесся весьма внимательно и предложил мне представить ему доклад по интересовавшему его вопросу моей специальности. Этот доклад я написал в сутки, и, ознакомившись с его содержанием, граф назначил меня управляющим таможней 1–го класса в город Джанкой – пограничный с Украиной, куда я со штабом служащих должен был выехать на другой день.

Вернувшись в гостиницу, я застал моего сожителя полковника Н. в большом затруднении: ему было поручено составить штаты Министерства путей сообщения и даны нормы. Составленные штаты, вместе с художественно исполненными чертежами, скалами и всевозможными таблицами, всего человек на 400 служащих, были в конце концов направлены к немецкому генералу, и тот их перечеркнул красными чернилами, придя в ужас, что для управления путями сообщения (железная дорогая Севастополь – Евпатория – Джанкой – Керчь – Феодосия и Южнобережское и Балаклавское шоссе) понадобится такой штат. Из этого стало ясно, кто был истинным хозяином Крыма…

Наутро я выехал на место назначения, а там меня ждала телеграмма, что я назначен на Украину, командиром учебной конной сотни, что совершенно соответствовало моим планам и надеждам и давало возможность снова быть на любимой военной службе. Я тотчас послал телеграмму об отставке и письмо графу Татищеву с благодарностью за внимание и с объяснением причин отказа, и на другой день уже ехал в Керчь.

Сборы были недолгие, семью пришлось пока оставить в Керчи и только понадобилось съездить в Феодосию за некоторыми вещами.

В Феодосии также везде царили немцы, в городе был полный порядок, у фонтана Айвазовского опять, как и прежде, сидели феодосийцы, потягивая турецкое кофе, и объедались шашлыками и жирными чебуреками.

Загаженные солдатами, проходившими с Кавказа, дачи на побережье были почищены, пляж опять, как в былое время, был покрыт купающимися, и если бы не серые фигуры в стальных касках, то казалось бы, что был долгий кошмарный сон, когда так радостно пробуждение…

Погожим июльским днем на пароходе русского общества «Алексий» я выехал из Керчи, заплатив 120 рублей за место III класса. Пароход был перегружен свыше меры и всего на нем находилось около 2,5 тысяч человек. Вся палуба была засыпана пассажирами, вещами, фруктами, бочками и мешками, и пробиться через толпу было очень трудно.

В кают–компании I и II класса набились спекулянты всех видов и родов. Там хлопали пробки от шампанского, звучала музыка, но весь этот когда‑то такой изящный пароход теперь так мало походил на прежний, что здесь особенно ярко сказалось революционное прошлое.

Оно сказывалось и в матросах – грязных, грубых и небрежных, сказывалось на капитане и его помощниках, прежде таких чистеньких и подчас даже изящных, а теперь сильно потускневших, и в прислуге кают–компании, и в пассажирах. Кают–компания I класса ничем не напоминала прежнюю, где когда‑то сидели корректные пассажиры, обедая за красиво сервированным столом. Теперь на диванах были навалены подушки и узлы, на полу валялись чемоданы и корзины, а за столами сидели грязные и жадные люди, наглые и вороватые, чавкающие за едой и жадно поглощающие пищу, в старании сполна использовать те большие деньги, что платились за продовольствие.

Вечером я нашел пустую скамейку на палубе I класса, где и лег. Ночь настала холодная, и только к утру я забылся, а в пять часов утра показалась красавица Ялта. В этот ранний час Ялта еще не проснулась, но все же чувствовалось во всем, что и она возрождается, и больно было уезжать из Крыма, где прошла вся жизнь.

Днем пришли в Севастополь, где удалось быть у своих друзей, последний раз пообедать на бульваре и погулять по городу. Оживали и севастопольцы, куда всеми правдами и неправдами просачивался народ из Украины и Советской России, и делалось похоже, будто бы по прежнему наступают «шелковые» и «бархатные» сезоны Крыма.

Здесь на пароходе прибавилось еще много людей и, между прочим, глава Крымского правительства граф Татищев, ехавший в Берлин заключать заем.

Он узнал меня и, с интересом рассматривая украинскую форму, спросил.

– Почему же вы, полковник, оставили Крым? Ведь у вас было хорошее место, а впоследствии я предполагал поручить вам командование пограничной охраной Крыма. Неужели вы верите в Украину?

– Нет, я не верю в Украину, я убежден, что она сольется с Россией, потому и еду туда, но я боюсь, что Крым с Россией – никогда не сольется – Произошло небольшое молчание.

– Бог знает, Бог знает, – сказал задумчиво граф. – Я думаю много выяснить в Берлине и все же полагаю, даже убежден, что нам удастся сохранить Крым.

Мы распрощались, и графа я более не видел. Однако думаю, что только поражение немцев оставило Крым в составе России, хотя дорогой ценой за это заплатил несчастный теперь красавец Крым, и не скоро еще он залечит свои раны за время хозяйничанья большевиков и гражданской войны.

Часов в пять дня наш пароход, совершенно перегруженный, медленно выполз на рейд, прошел мимо «Георгия», на котором по прежнему развивался германский флаг, мимо брандвахты и вышел в море.

А позади, во всей красе, открылся чарующий Севастополь, такой красивый с моря, со своими белыми домами, церквами, с приморским бульваром, панорамой обороны на четвертом бастионе, Малаховым курганом, Братским кладбищем и той дивной синеющей далью Мекензиевых высот и зеленью Инкерманской долины, которые так красят Севастополь.

Вечерело. По–прежнему из кают–компании неслась музыка, слышались пьяные песни, хлопали пробки. А наверху, на палубе, среди скрючившихся сотен тел, шли тихие беседы о прошлом, о неопределенном будущем, о немцах, и волной подымалось раздраженное чувство и бросалась в глаза разница взглядов одни видели в немцах спасителей и испытывали к ним всю благодарность, какую могли выразить за то, что живут, за то, что могут ехать, за то, что кошмар недавних дней отошел в область воспоминаний. Другие – видели в них лишь насильников, лишавших возможности до конца использовать «блага» революции и – грабителей России. И эти люди злобно мечтали о времени ухода немцев и пророчили, что народ заставит их уйти, а тогда будет расплата.

Но как те, так и другие испытывали какую‑то боль, стыд и смущение, что вчерашний враг находится здесь, живет среди нас, имеет вид победителя.

Прошли Евпаторию, Тарханхут – где даже не покачало, опять наступила холодная ночь, опять пришлось маяться, но уже не на скамейке, а на палубе, тесно прижавшись к случайным попутчикам.

Утром показался берег, и к 12 часам дня «Алексий» входил в Одесский порт, а через несколько минут извозчик за 15 рублей вез меня на Маразлиевскую улицу, к родным жены.

Звенели трамваи, проносились автомобили, по Дерибасовской и Ришельевской шла сплошная толпа, та живая, южная, характерная одесская толпа, создавшая Одессу и «одесситов», блестели окна магазинов, заваленных товарами, кричали газетчики, шли в одиночку и группами австрийские солдаты, потертые, неряшливые, плохо дисциплинированные, и даже в германских касках непохожие на немцев.

На улицах стояли бравые милиционеры, везде слышалась русская речь, и только изредка попадались надписи на «ридной мови» над казенными учреждениями, да где‑то одиноко трепыхался «жовто–блакитный» флаг.

Я был на Украине.

КРЫМСКИЙ КОННЫЙ ПОЛК В БОЯХ В КРЫМУ [155]155
  Впервые опубликовано: Крымский Конный Ее Величества Государыни Императрицы Александры феодоровны полк. 1784 – 1922. Сан–Франциско, 1978.


[Закрыть]

Крымцы, вероятно, были единственным полком русской конницы, которому суждено было с театра военных действий вернуться в свои казармы мирного времени. Печальное было возвращение домой. Не слава и отдых ожидали полк в своем родном городе. В Севастополе господами положения были большевики, опиравшиеся на Черноморский флот и портовых рабочих. В остальных местах Крыма была еще власть Временного правительства, неспособная справиться с местными большевиками, пытавшимися захватить власть в свои руки. Спокойнее всего было в Симферополе, где образовалось краевое правительство из татар, но оно не было в силах взять на себя сохранение порядка и обеспечение населения всем жизненно необходимым. Приход полка, конечно, имел огромное значение, и местные большевистские организации открыто не выступали. В Симферополе образовался «штаб Крымских войск», подчиненный штабу Одесского военного округа. Во главе штаба находился Генштаба подполковник Макухин; кроме него, были еще офицеры Генштаба полковник Достовалов [156]156
  Достовалов Евгений Исаакович, р. в 1882 г. Сын статского советника. Окончил Сибирский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище (1902), академию Генштаба (1912). Подполковник, и. д. начальника штаба 15–й пехотной дивизии. В декабре 1917 г. помощник начальника штаба Крымских войск, 2 января 1918 г. взят в плен, после освобождения уехал в Москву. В Донской армии; с 20 ноября 1918 г. начальник Сальского отряда, затем в прикомандировании к Кубанскому военному училищу, с 27 августа 1919 г. в распоряжении генерал–квартирмейстера штаба Главнокомандующего ВСЮР. Генерал–майор. В декабре 1919 г. обер–квартирмейстер Добровольческого корпуса, в марте 1920 г. начальник шта6а того же корпуса. В Русской Армии начальник штаба 1–го армейского корпуса. Генерал–лейтенант. Галлиполиец. Вернулся в СССР. Служил в Красной армии. Расстрелян в 1938 г.


[Закрыть]и капитан Стратонов. Многочисленный штаб занимал большой зал нашего полкового Офицерского собрания и примыкающую к залу маленькую гостиную. В комнате Ее Величества нашего шефа устроился не кто иной, как Джафер Сейдаметов, занимавший в то время пост военного министра, но крымские татары не называли себя министрами, а только лишь директорами. Большая собранская столовая, бильярдная и весь нижний этаж были в распоряжении офицеров полка.

По прибытии полка в Симферополь полковник Бако [157]157
  Бако Григорий Александрович, р. 7 февраля 1874 г. Окончил Тверское кавалерийское училище. Полковник Крымского конного полка. Георгиевский кавалер. В декабре 1917 г. командир русско–татарской бригады в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; декабрь 1918 г. – февраль 1919 г. командир дивизиона Крымского конного полка, помощник командира Крымского конного полка (с мая 1920 г. Туземного конного полка), в июле 1920 г. ушел из полка. Галлиполиец. В эмиграции во Франции, в 1931 г. возглавлял группу Крымского конного полка в Курбевуа. Умер 22 февраля 1951 г. в Аньере (Франция).


[Закрыть]штабом Крымских войск был утвержден в должности командира полка, а месяц спустя назначен был командиром отдельной кавалерийской бригады, состоявшей из Крымского конного (бывший Ее Величества) полка и вновь формируемого 2–го Крымского конного полка, командиром которого назначался подполковник Биарсланов. [158]158
  Князь Биарсланов Осман–Бей. Подполковник Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир 2–го Крымско–татарского полка. Погиб в боях с большевиками в январе 1918 г. в Крыму.


[Закрыть]Полки бригады переименованы были в 1–й и 2–й Конно–татарские полки. Командиром 1–го Конно–татарского полка назначен был полковник Петропольский. [159]159
  Петропольский Митрофан Михайлович. Полковник Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир 1–го Крымско–татарского полка. В Добровольческой армии; с декабря 1918 г. помощник командира в дивизионе Крымского конного полка, на 8 ноября 1919 г. командир Крымского конного полка (с мая 1920–го 2–го Туземного конного полка), с июля 1920 г. ушел из полка. В эмиграции в Югославии. Умер 1 февраля 1937 г. в Панчево (Югославия).


[Закрыть]2–й Конно–татарский полк образовался из старого нашего 5–го эскадрона подполковника Зотова [160]160
  Зотов Евгений Алексеевич. Подполковник Крымского конного полка. В декабре 1917 г. во 2–м Крымско–татарском полку в Крыму. В Добровольческой армии с декабря 1918 г., начальник пулеметной команды дивизиона Крымского конного полка, с июня 1919 г. командир эскадрона, с мая 1920 г. командир дивизиона (в составе 2–го Туземного конного полка). Полковник. В эмиграции. Умер после 1934 г.


[Закрыть]и прибывших из Новогеоргиевска 6–го и 7–го маршевых эскадронов. 6–й маршевой эскадрон был вполне готов и должен был летом 1917 года прибыть на пополнение Крымского конного полка, но ввиду беспорядков, происходивших на железнодорожном узле города Александровска, был направлен туда для водворения порядка, а по выполнении поставленного задания был направлен в город Бахчисарай на формирование 2–го Крымского конного полка. «Старый» 5–й эскадрон развернулся в два эскадрона, образовав 1–й и 2–й эскадроны 2–го полка, пополненные 8–м маршевым эскадроном, 6–й маршевый эскадрон стал 3–м эскадроном 2–го полка, а 7–й маршевый эскадрон 4–м эскадроном. 7–й маршевый эскадрон не был еще вполне готов как боевое подразделение 2–го полка. В полку не было пулеметов; недостаток был в винтовках, патронах и в остальном вооружении и снаряжении. Из кадровых крымцев были в полку подполковник Биарсланов (командир полка), подполковник Зотов (младший штаб–офицер), штабс–ротмистр Глазер [161]161
  Глазер Людвиг Карлович. Окончил Тверское кавалерийское училище (1910). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 2–го Крымско–татарского полка в Крыму. В Добровольческой армии с декабря 1918 г., адъютант дивизиона Крымского конного полка, с июля 1919 командир эскадрона. Ротмистр (с сентября 1919 г.).


[Закрыть](командир 1–го эскадрона) и поручик Одель [162]162
  Одель Александр Александрович. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1915). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. во 2–м Крымско–татарском полку в Крыму. В Добровольческой армии с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка. Штабс–ротмистр (с января 1920 г.). Умер от тифа в марте 1920 г. в Крыму.


[Закрыть](помощник командира 1–го эскадрона); все остальные офицеры, в том числе и старший штаб–офицер полковник Глебов [163]163
  Глебов Иван Александрович, р. 8 мая 1885 г. Из дворян Орловской губ. Окончил Таганрогскую гимназию, Николаевское кавалерийское училище (1908). Подполковник 5–го гусарского полка, помощник командира Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир 2–го Крымско–татарского полка. Участник боев в Крыму в январе 1918 г., затем в Татарском полку Туземной дивизии до 22 июня 1918 г. Полковник. В Добровольческой армии; с 8 декабря 1918 г. командир эскадрона и дивизиона 5–го гусарского полка, в 1919 г. командир 5–го гусарского полка, в Русской Армии командир 1–го и 2–го кавалерийских полков до эвакуации Крыма. Дважды ранен. Награжден орд Св. Николая Чудотворца. Эвакуирован на корабле «Аю–Даг». Галлиполиец. В эмиграции член Общества Галлиполийцев, командир 3–го кавалерийского полка.


[Закрыть](Александрийский гусар), были офицерами разных кавалерийских полков, но до полного комплекта господ офицеров было очень далеко. Для уравнения полков бригады в числе эскадронов 5–й эскадрон штабс–ротмистра фон Гримма [164]164
  Фон Гримм Сергей Иванович. Сдал офицерский экзамен при Николаевском кавалерийском училище (1907). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]приказом штаба Крымских войск был переведен во 2–й Крымско–татарский полк, но фактически продолжал оставаться при своем старом полку, т. к. 2–й полк находился в Бахчисарае, а эскадрон стоял в Симферополе и был тесно связан с 1–м полком как служебно, так и экономически.

Сразу по прибытии полка в Крым начались и активные действия полка по водворению порядка в разных местах Крыма; несколько раз уже, еще до прибытия из Херсона 1–го и 2–го эскадронов, перед полковой мечетью появлялись гробы убитых всадников в стычках с большевиками. Все же, несмотря на потери, борьба шла успешно и везде поддерживался порядок, особенно после прибытия 31 декабря остававшихся в Херсоне двух эскадронов; оба эскадрона прибыли по железной дороге. Кроме крымцев (1–го и 2–го полков), «штаб Крымских войск» располагал еще четырьмя ротами пехоты, состоящими почти исключительно из офицеров, в ротах числилось до сотни офицеров в каждой, но при первом же вызове явилось в строй не более как двадцать – двадцать пять человек в каждой роте. Бывшие в Симферополе и в других городах Крыма офицеры явно не сочувствовали формированию офицерских частей. В городе находилось три запасных пехотных полка (33–й, 34–й и 35–й), на которых рассчитывать было невозможно; лучшее, что возможно было ожидать, это их нейтралитет. В Феодосии был еще один запасный полк, тоже совершенно ненадежный. Вся надежда в штабе основывалась на прибытии «Мусульманского корпуса», находящегося где‑то на Румынском фронте. Не было ни одного орудия. Из Евпатории сообщили, что там имеется «ничья батарея» и что ее можно было бы получить для «Крымских войск». В Евпаторию был послан энергичный поручик Дурилин, [165]165
  Дурилин Александр Александрович. Окончил Елисаветградское кавалерийское училище. Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в 1–м Крымско–татарском полку в Крыму. В Вооруженных силах Юга России; с 1919 г. в Чеченской конной дивизии, с января 1920 г. командир эскадрона 2–го Чеченского конного полка, с весны 1920 г. в Татарском конном полку. Штабс–ротмистр. В Русской Армии с мая 1920 г. командир эскадрона Крымского конного полка. Ротмистр. Умер от ран в августе 1920 г.


[Закрыть]который сумел эту батарею, с согласия начальника гарнизона Евпатории, привести в Симферополь. Батарея состояла из четырех трехдюймовых пушек с передками и полной запряжкой, но без зарядных ящиков; при батарее был один офицер и несколько добровольцев, ухаживавших за лошадьми. Все должностные места в батарее были сразу заполнены господами офицерами артиллеристами и артиллерийскими юнкерами. Батарея была совершенно надежной, но, к сожалению, в передках находилось всего лишь 20 снарядов.

2–й Крымский татарский конный полк в составе четырех эскадронов находился в Бахчисарае и в окрестных селах. От 1–го полка были высланы: в Ялту 4–й эскадрон ротмистра Баженова, [166]166
  Баженов Константин Павлович, р. 2 апреля 1879 г. Ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка в боях в Крыму. В Добровольческой армии, ВСЮР и Русской Армии; с декабря 1918 г. командир эскадрона в дивизионе Крымского конного полка, служил в полку до июля 1920 г. Полковник (с января 1919 г.). В эмиграции во Франции. Умер 15 марта 1949 г.


[Закрыть]6–й эскадрон штабс–ротмистра Отмарштейна [167]167
  Отмарштейн Борис Васильевич. Окончил Пажеский корпус (1912). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка.


[Закрыть]в Евпаторию, а 5–й штабс–ротмистра фон Гримма в Феодосию. Все остальные подразделения полка оставались в Симферополе.

После прибытия 1–го и 2–го эскадронов из Херсона во главе бригады стал командир бригады полковник Г. А. Бако и при нем адъютант штабс–ротмистр Н. П. Лисаневич. [168]168
  Лисаневич Николай Петрович. Окончил Пажеский корпус (1914). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. адъютант командира русско–татарской бригады. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]Офицерский состав полка был следующий:

Командир полка полковник М. М. Петропольский.

Старший штаб–офицер и помощник по строевой части подполковник Э. П. Адтунжи. [169]169
  Алтунжи Эммануил Петрович. Подполковник Крымского конного полка. В декабре 1917 г. помощник командира 1–го Крымско–татарского полка. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]

Помощник по хозяйственной части подполковник Э. Ф. Мартыно. [170]170
  Мартыно Эммануил Феодосьевич. Подполковник Крымского конного полка. В декабре 1917 г. помощник командира 1–го Крымско–татарского полка в боях в Крыму. В Добровольческой армии с декабря 1918 г.; помощник командира дивизиона Крымского конного полка, в 1919 г. ушел из Крымского конного полка по болезни. Полковник.


[Закрыть]

Младший штаб–офицер подполковник И. К. Нарвойш. [171]171
  Нарвойш Иван Казимирович. Подполковник Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в 1–м Крымско–татарском полку в Крыму. В Добровольческой армии с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка, в 1919 г. ушел из Крымского конного полка по болезни. Полковник.


[Закрыть]

Командиры:

1–го эскадрона – ротмистр А. И. Думбадзе; [172]172
  Думбадзе Александр Иванович. Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1905). Ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]офицеры эскадрона: поручик Г. Н. Лесеневич [173]173
  Лесеневич Георгий Николаевич. Окончил школу прапорщиков (1915). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка Штабс–ротмистр. В эмиграции после 1934 г. во Франции.


[Закрыть]и корнет Г. И. Думбадзе. [174]174
  Думбадзе Григорий Иванович. Брат А. И. Думбадзе (см. выше). Учился в Одесском кадетском корпусе (не окончил) Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1915). Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с 1919 г. в Чеченской конной дивизии. Штабс–ротмистр. В Русской Армии с мая 1920 г. в дивизионе Крымского конного полка. Ротмистр. В эмиграции. Служил в Русском Корпусе. Убит 2 октября 1944 г. под Якубовцем на Дунае.


[Закрыть]

2–го эскадрона – штабс–ротмистр Князь Балатуков; [175]175
  Князь Балатуков Владимир Али–Бей. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1909). Штабс–ротмистр Крымского конного полка, летчик–наблюдатель 4–го артиллерийского авиационного отряда. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Ротмистр. В эмиграции, после 1934 г. во Франции. Умер в 1979 г


[Закрыть]офицеры эскадрона: поручик В. А. Эммануель, [176]176
  Эммануель Владимир Александрович. Окончил Одесский кадетский корпус (1914), Пажеский корпус (1914). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Ранен. В Добровольческой армии; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка, с января 1920 г. адъютант того же полка. Участник Бредовского похода. 20 июля 1920 г. эвакуирован в Югославию. Возвратился в Крым. В августе 1920 г. командир эскадрона в 4–м кавалерийском полку, в ноябре 1920 г. командир конного дивизиона. Штабс–ротмистр. Галлиполиец. Ротмистр. С 1921 г. в пограничной страже в Югославии. Окончил курсы Генерального штаба в Белграде. Служил в Русском Корпусе. После 1945 г. – на Восточном побережье США. Умер 4 января 1983 г. в Вайнленде (США).


[Закрыть]поручик А. В. Кривцов [177]177
  Кривцов Александр Владимирович. Окончил Тверское кавалерийское училище (1915). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]и прапорщик Осм. М. Ресуль. [178]178
  Ресуль Осман Мемет. Произведен в офицеры за боевое отличие в 1917 г. Прапорщик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с июля 1919 в дивизионе Крымского конного полка в Севастополе. Корнет (с 20 октября 1919 г.). Тяжело ранен и эвакуирован.


[Закрыть]

3–го эскадрона – штабс–ротмистр Н. И. Петерс; [179]179
  Петерс Николай Иванович. Окончил Суворовский кадетский корпус, Елисаветградское кавалерийское училище (1911). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Вооруженных силах Юга России; с 1919 г. в Чеченской конной дивизии. В Русской Армии с мая 1920 г. в дивизионе Крымского конного полка до эвакуации Крыма. Ротмистр Галлиполиец. В феврале 1921 г. в Запасном кавалерийском дивизионе. В эмиграции после 1934 г. в Турции, Бельгии, США, в 1949 г. в Нью–Йорке. Умер 1 ноября 1966 г. в Санта–Барбаре (США).


[Закрыть]офицеры эскадрона: поручик А. А. Дурилин и корнет Л. Петерс 2–й. [180]180
  Петерс Леонид Иванович. Брат Н. И. Петерса (см. выше). Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1915). Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка. Поручик. Умер от ран 9 мая 1919 г. у Аджи–Мушкая в Крыму.


[Закрыть]

4–го эскадрона – ротмистр К. П. Баженов; офицеры эскадрона: штабс–ротмистр А. И. Лихвенцов, [181]181
  Лихвенцов Александр Иванович, р. в 1890 г. Окончил кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище (1913). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. Георгиевский кавалер. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка, с января 1920 г. командир эскадрона. Участник Бредовского похода, с августа 1920 г. вернулся из Польши в Крым. Ротмистр. В эмиграции после 1934 г. во Франции. Служил в Русском Корпусе. После 1945 г. – в США. Умер 3 февраля 1961 г. в Нью–Йорке.


[Закрыть]штабс–ротмистр В. П. Васильев [182]182
  Васильев Владимир Петрович. Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1914). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–ю Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму.


[Закрыть]и корнет Б. К. Веймарн. [183]183
  Веймарн Борис Константинович. Окончил Пажеский корпус (1917). Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымскотатарского полка в боях с большевиками в Крыму. В эмиграции в Англии. Умер после февраля 1954 г.


[Закрыть]

5–го эскадрона – штабс–ротмистр С. И. Фон Гримм; офицеры эскадрона: корнет Г. Добровольский [184]184
  Добровольский Георгий. Окончил Пажеский корпус (1916). Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымскотатарского полка в боях с большевиками в Крыму. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]и корнет С. С. Пестов. [185]185
  Пестов Семен С. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1916). Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]

6–го эскадрона – штабс–ротмистр Б. В. Отмарштейн; офицеры эскадрона: корнет А. Г. Курдубан 1–й [186]186
  Курдубан Алексей Гаврилович. Из прапорщиков запаса. Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму.


[Закрыть]и корнет Г. В. Отмарштейн 2–й. [187]187
  Отмарштейн Глеб Васильевич. Брат Бориса Васильевича (см. выше). Окрнчил Елисаветградское кавалерийское училище (1915). Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]

Командир строевого эскадрона штабс–ротмистр Лесеневич П. Н. [188]188
  Лесеневич Петр Николаевич. Брат Г. Н. Лесеневича (см. выше). Окончил Николаевское кавалерийское училище (1908). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. командир эскадрона 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка (ротмистр), с июля 1919 г. командир эскадрона (в мае 1920 г. подполковник). Полковник. В эмиграции после 1934 во Франции. Умер 17 мая 1966 г. в Лондоне.


[Закрыть]и его помощник корнет Н. Д. Курдубан 2–й. [189]189
  Курдубан Николай Гаврилович. Брат А. Г. Курдубана. Из прапорщиков запаса. Корнет Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму.


[Закрыть]

Начальник конно–пулеметной команды штабс–ротмистр В. А. барон фон Медем [190]190
  Барон фон Медем Владимир Александрович. Окончил Тверское кавалерийское училище (1913). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. начальник пулеметной команды 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]его помощник штабс–ротмистр Н. Г. Евдокимов. [191]191
  Евдокимов Николай Георгиевич. Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1914). Штабс–ротмистр Крымскою конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Погиб в Крыму в январе 1918 г.


[Закрыть]

Начальник команды связи штабс–ротмистр К. А. Каблуков. [192]192
  Каблуков Константин Александрович. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1912). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. начальник команды связи 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии и ВСЮР; с декабря 1918 г. начальник команды связи в дивизионе Крымского конного полка. Убит 9 мая 1919 г. у Аджи–Мушкая в Крыму.


[Закрыть]

Полковой адъютант штабс–ротмистр М. Б. Иедигаров [193]193
  Иедигаров Мамет–Бек. Окончил Тверское кавалерийское училище (1914). Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В декабре 1917 г. адъютант 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму.


[Закрыть]и при штабе тяжело ранненый в ногу поручик В. П. Губарев. [194]194
  Губарев Владимир Петрович. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1914). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. Взят в плен и расстрелян 15 января 1918 г. в Симферополе.


[Закрыть]

Начальник обоза 2–го разряда поручик Н. Ф. Шлее. [195]195
  Шлее Николай Фердинандович. Прапорщик запаса (призван в 1915 г.). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. начальник обоза 2–го разряда 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка.


[Закрыть]

Полковой казначей поручик В. И. Воблый. [196]196
  Воблый Владимир Иванович. Прапорщик запаса (призван в 1915 г.). Поручик Крымского конного полка. В декабре 1917 г. в составе 1–го Крымско–татарского полка в боях с большевиками в Крыму. В Добровольческой армии; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка. Штабс–ротмистр. Галлиполиец (был в команде Галлиполийского порта). Умер в эмиграции.


[Закрыть]

Остальные господа офицеры временно убыли из полка по разным причинам: болезнь, отпуск, служебная командировка, временное прикомандирование к другим частям и др.

Не осталось в полку ни медицинского, ни ветеринарного врачей.

Вся работа по поддержанию порядка в Крыму фактически легла на Крымский конный (бывший Ее Величества) полк. 2–й полк не был готов, а офицерские роты находились лишь в резерве на случай более серьезных столкновений. С севера Крым считался обеспеченным, т. к. Северная Таврия, Херсонская и Екатеринославская губернии были заняты украинцами, которые не признавали большевиков и вели с ними борьбу. Все внимание было сосредоточено на Севастополе; ожидали неизбежного столкновения с матросами Черноморского флота. Уже два раза разоружались эшелоны матросов, двигавшихся куда‑то на север. Перед Симферополем эшелоны задерживались, оружие отбиралось, а безоружные матросы отправлялись дальше на север, хотя не было гарантии в том, что эти матросы вернутся обратно с какой‑либо станции в Крыму или в Северной Таврии. Много оружия набралось в «штабе Крымских войск»; были и пулеметы, а также большой запас патронов. Предполагалось этим оружием вооружать проектированные ополченские партизанские дружины. Среди учащейся молодежи было много желающих поступить в партизанские части. В среде строевых офицеров возлагались немалые надежды на полковника Достовалова, должность которого заключалась в формировании вооруженных отрядов из местного населения. Почему‑то никаких формирований не произошло. А в Севастополе шли приготовления к наступлению на Бахчисарай и Симферополь с целью уничтожения засевших в Крыму белогвардейцев. Особенно хотелось матросам отомстить «эскадронцам» за столь энергичное участие их в подавлении Севастопольского восстания в 1905 году.

Началось не с главного направления. В Феодосии 7 января 1918 года вспыхнуло восстание. Бывший там 5–й эскадрон ввиду своей малочисленности (два взвода по 15 рядов) вынужден был выйти за пределы города, но сразу же, перейдя в контратаку, разогнал толпы народу на улицах и на некоторое время установил порядок в городе, но, опасаясь оставаться в середине города ночью, ротмистр фон Гримм вывел эскадрон на западную городскую окраину в ожидании подхода подкреплений. На поддержку 5–го эскадрона были спешно по железной дороге направлены стрелковый эскадрон штабс–ротмистра Лесеневича и две офицерские роты по 25 человек в каждой. Общее командование было возложено на Генштаба капитана Стратонова. Вся эта небольшая войсковая группа готова была атаковать противника, арестовать всех главарей, восстановить в городе порядок и принять меры к прекращению дальнейших выступлений большевиков. Командиры рот и эскадронов просили капитана Стратонова отдать приказание о наступлении, но капитан Стратонов не разрешил переход в наступление, считая его преждевременным. Два дня эскадроны крымцев и офицерские роты простояли под Феодосией, а в это время в порт пришло военное судно с матросским десантом, и город оказался прочно занятым красными. Эта первая значительная неудача воодушевила большевиков и послужила как бы сигналом к выступлению матросов из Севастополя. 9 января было первое нападение на эскадрон 2–го Крымско–татарского полка, стоявшего в имении графа Мордвинова в десяти верстах от Бахчисарая в сторону Севастополя. Матросской массой, вооруженной пулеметами и артиллерией, эскадрон был смят и после недолгого сопротивления своим слабым ружейным огнем отошел на Бахчисарай. Возможно, что это нападение было лишь пробой, т. к. преследования со стороны матросов не было. Десятое января прошло спокойно, так же и одиннадцатое. За несколько дней до событий в Феодосии и около Бахчисарая подполковник Макухин собрал всех имевших возможность прийти на собрание офицеров и рассказал о том, какое сейчас тяжелое политическое состояние в Крыму и надо приложить все усилия, чтобы продержаться некоторое время, пока не получим поддержку с Украины, на которую можно рассчитывать, и тогда можно будет обеспечить краю счастливое существование и свободу. Д. Сейдаметов также говорил с офицерами, что он всецело полагается на господ офицеров, что он им вполне доверяет, а т. к. он сам в военном деле ничего не понимает, то просит поступать по своему усмотрению, совершенно с ним не считаясь. Сказал Сейдаметов, что он «сидит здесь» только лишь для того, чтобы бодрый боевой дух среди своих татар–всадников оставался бы на должной высоте и чтобы привлечь побольше добровольцев в ряды войск, главным образом, конечно, из своей татарской среды. Сейдамет оказался умнее Керенского, отказался от роли «Керенского в малом масштабе», которой он вначале увлекался, и не соблазнился стать «главнокомандующим». Он действительно в военные дела не вмешивался и вел себя вполне корректно.

Подполковник Макухин, официально назначив командира бригады и командиров полков, к сожалению, совершенно устранил их от командования, требуя лишь эскадроны, которым давались задания непосредственно от штаба или эти эскадроны попадали под начальство случайных начальников сборными отрядами, как, например, капитана Стратонова под Феодосией. Особенно глубокой ошибкой было назначение георгиевского кавалера доблестного полковника В. начальником над всеми вооруженными силами, назначенными для отражения наступления Севастопольских матросов. Полковник В. только что прибыл в Симферополь, никто его не знал, и он тоже не знал создавшейся обстановки, все ему было чуждо и не было времени, чтобы как следует со всем ознакомиться, установить с подчиненными ему войсковыми подразделениями связь и организовать хотя бы самый малый орган управления. В результате вооруженные силы остались без начальника, а начальник оказался в одиночестве, не имея связи со своими подчиненными.

После двухдневного перерыва 12 января хорошо сорганизовавшиеся массы матросов снова совершили нападение на 2–й полк под самым уже Бахчисараем. 2–й Крымский татарский полк, совсем еще недостаточно подготовленный для боевых действий и не имея достаточного вооружения, не выдержал стремительной атаки врага. Матросам удалось овладеть Бахчисараем, а 2–й полк, довольно расстроенный, отступил частично на станцию Альму, частично к востоку от Бахчисарая.

В это время эскадроны, стоявшие в Симферополе, еще не были двинуты на поддержку 2–го полка. Возможно, что «штаб Крымских войск» рассчитывал, что 2–й полк сможет отразить наступление матросских банд, а кроме того, хотя и считалось, что с севера Крым обеспечен, но было опасение, что и с севера могут произойти неприятные неожиданности. Эскадроны нужны были и в Симферополе, для посылки разъездов по окрестностям, и для несения службы на вокзале, по оказанию поддержки железнодорожному персоналу и еще существовавшей местной милиции. Однако весть о поражении 2–го полка в Бахчисарае крайне взбудоражила настроения в 1–м дивизионе. Во всех трех эскадронах дивизиона всадники действительно, без преувеличения, горели желанием сразиться с врагом. Боевой подъем был на высоком уровне; с такими солдатами при хорошем управлении можно было бы совершать геройские дела, но такого управления, к нашему большому горю, не было.

Под вечер 12 января, как только в эскадронах узнали о событиях в Бахчисарае, целая толпа человек в сорок всадников прибежала в штаб полка, выражая необходимость немедленного похода на Бахчисарай. Дисциплина в полку сохранилась, исчез даже полковой комитет, поэтому, конечно, такая вольность солдат должна была бы считаться большим антидисциплинарным проступком. Но были другие времена, решался вопрос «быть или не быть», и ведь было проявлено стремление идти в бой, что вообще должно было бы поощряться. Так и понял это командир полка, выразил удовлетворение боевым порывом всадников, успокоил их, кратко объяснил обстановку и сказал, что завтра, без сомнения, с раннего утра эскадроны выступят на поддержку 2–го полка.

Рано утром 13 января по приказанию «штаба Крымских войск» 1–й, 2–й и 3–й эскадроны выступили по направлению на станцию Альма; с эскадронами выступили конно–пулеметная команда и батарея, но не под командой командира полка, а в распоряжение начальника «вооруженных сил «штаба Крымских войск» были направлены все эти войсковые подразделения. Ротмистр Думбадзе, как старший из командиров, повел дивизион переменным аллюром, и, подойдя к станции Альма, дивизион сразу столкнулся с красными матросами, уже успевшими занять станцию и прилегающий к ней поселок. Все три эскадрона спешились и при поддержке своих пулеметов в течение всего дня вели огневой бой, не давая врагу возможности ни шагу продвинуться вперед. Батарея очень удачно обстреляла расположение большевиков–матросов, но ее двадцать снарядов быстро были израсходованы, и батарея замолчала. В ответ же со стороны врага летело множество снарядов разных калибров, были и тяжелые. Артиллерия противника стреляла отвратительно, снаряды в цель не попадали, но моральное действие вражеской артиллерии было все же очень большое: у нас ничего, а у них безграничное количество. Господа офицеры чувствовали, что боевой порыв у наших славных «куйдышей» слабеет.

С уходом 1–го дивизиона из Симферополя никаких войск там больше не оставалось. На вокзал были посланы трубаческий взвод и команда связи. Запасных полков больше не существовало, они были демобилизованы и запасные солдаты уже успели разъехаться по домам. В городе никаких выступлений большевиков не произошло, но чувствовалось какое‑то волнующее затишье; ходили люди с винтовками, изображая собой блюстителей порядка.

На Альминском фронте начальника вооруженных сил нигде не было видно. В офицерской роте, жидкие цепи которой находились левее эскадронов крымцев, говорили, что начальство находится у выхода из города на Севастопольском шоссе, где сосредоточилось несколько мелких отрядов наспех набранных добровольцев. Появились весьма неприятные слухи от прибывших одиночных всадников из штаба полка, что 2–й полк отказался от дальнейшего сопротивления и что в полку решено начать мирные переговоры с большевиками.

К вечеру перестрелка с матросами стихла, и неожиданно передали по фронту слева, что приказано отступать. Этого только и ожидали, и удержать на позиции наших всадников было невозможно. Отступление происходило в полном порядке, но на левом фланге все маленькие добровольческие отряды просто бежали. 1–й дивизион, как на ученье, отходил не спеша в линии взводных колонн.

Почти у окраины Симферополя на параллельной фронту дороге из строя вдруг увидели небольшую группу людей, среди которой узнали начальника вооруженных сил полковника В. Командир ближайшего к этой группе эскадрона подъехал к полковнику В. и спросил, что же дальше делать. На это был ответ, что все уже кончено и остается лишь войти в город и поднять там население для защиты от нашествия большевиков. Этот ответ был передан другим командирам и, конечно стал известен и всадникам. На окраине Симферополя эскадроны были остановлены, и от командира полка получено было приказание выставить сторожевое охранение; узнали здесь также, что «штаб Крымских войск» в полном составе еще днем покинул свое помещение в полковом собрании Крымского Конного полка и разбежался кто куда смог. Командиру полка пришлось отменить свое приказание о сторожевом охранении, т. к. у наших всадников, еще утром горевших желанием сражаться, теперь наступила полная деморализация. Из всех командиров только один командир 2–го Конно–татарского полка подполковник Осман–Бей князь Биарсланов отчаянно пытался поднять дух в своем полку и призывал своих подчиненных идти за ним против большевиков–матросов, шедших по направлению к Симферополю. Никто за своим командиром не пошел; полк уже фактически не существовал, а оставалась лишь морально подавленная толпа вооруженных людей, еще накануне, 12 января, представлявшая собою 2–й Крымско–татарский конный полк, хотя и потерпевший поражение, но смело защищавшийся, а 1–й эскадрон во главе с командиром эскадрона даже в конном строю атаковавший матросов и основательно их потрепавший.

Ночь с 13–го на 14 января эскадроны 1–го дивизиона с конно–пулеметной командой и штабом полка провели в казармах. Поздно вечером 13 января прибыл к полку и 5–й эскадрон. О стрелковом эскадроне сведений никаких не было, должен был эскадрон вернуться в Симферополь по железной дороге.

В полковом собрании собралось множество офицеров, находившихся в Симферополе и прибывших из других городов Крыма. Не пожелали они своевременно вступить в офицерские роты, а теперь пришли в ожидании, что их кто‑то спасет. В любой момент можно было ожидать нападения на полковое собрание, но никто не решался взять организацию обороны в свои руки. Тогда наш крымец штабс–ротмистр Селим Мурза Муфтий–Заде [197]197
  Муфтий–Заде Селим Мирза. Штабс–ротмистр Крымского конного полка. В январе 1918 г. участник боев под Симферополем. В Добровольческой армии; с декабря 1918 г. в дивизионе Крымского конного полка, в 1919 г. ушел из полка по болезни, в начале 1920 г. в Симферополе. Штабс–ротмистр. В эмиграции во Франции. Умер после 1934 г.


[Закрыть]громким голосом заявил, что т. к. никто из старших офицеров не проявил желания взять на себя руководство самозащитой всех собравшихся, то он объявляет себя начальником обороны и предлагает всем исполнять его распоряжения. Были поставлены пулеметы, назначены были караулы и патрули; господа офицеры воодушевились, но не надолго. Одновременно велась агитация за установление мирных переговоров с матросами и о высылке им навстречу парламентеров; особенно старался в этом отношении уговаривать военный врач, крымский татарин, пока никому еще не известный, но в будущем проявивший свои крайне левые убеждения. Агитация его не имела успеха, но и обороняться тоже большинство из присутствовавших не имело желания. Господа офицеры в ночной темноте постепенно исчезали, и под утро собрание опустело.

Рано утром 14 января передан был в эскадроны приказ (от кого именно, так и осталось неизвестным) о том, чтобы группами или по одному, кто как хочет, верхом или пешком, с оружием или без оружия, пробиваться куда кому удобнее. Многие думали, что можно пробиться в горы и там дождаться более благоприятного времени. Так или иначе, но пришлось «распылиться». Трогательно прощались всадники со своими офицерами. Было проявлено очень много внимания и доброго сердечною чувства по отношению к своим командирам (уже теперь бывшим). Зная, что офицерам угрожает большая опасность, уговаривали их снимать свои офицерские отличия, галуны, кокарды и др. Многие подходили к офицерам, целовали их или крепко пожимали им руки. У большинства были слезы на глазах; видно было, что тяжело переживается ими эта страшная полковая трагедия. Спасибо нашим славным «куйдышам» за их верную старательную службу и за их доброе сердечное отношение к своим офицерам. Во многих других полках русской конницы после революции постепенно отношения нижних чинов к офицерам ухудшались и становились грубыми и враждебными.