Текст книги "Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 91 страниц)

Начальное образование Николай Константинович получил в училище при Московском Синодальном хоре. Здесь он проучился четыре года и в 1888 году поступил в Московскую Духовную семинарию, но вскоре перешел в Вифанскую семинарию, которую окончил в 1894 году.

После окончания семинарии Николай Константинович Виноградов женился на дочери диакона Феодора Покровского – Надежде, и 1 ноября 1894 года в соответствии с указом митрополита Московского и Коломенского Сергия (Ляпидевского) он был рукоположен в сан священника к церкви Михаила Архангела в родном селе.

С самого начала своего служения отец Николай проявил себя как деятельный пастырь. В 1897 году он был удостоен медали за труд по проведению первой всеобщей переписи населения. В 1902—1906 годах он был награжден «за отлично усердное служение» набедренником и скуфьей, в 1913 году – камилавкой. Начиная с 1910 года отец Николай состоял членом благочиннического совета. В январе 1915 года он был назначен помощником благочинного; в мае 1916 года награжден наперсным крестом.

На средства прихода содержались деревянные часовни в деревнях Захаркове, Воронках и Раздорах. Большое внимание настоятель уделял церковному образованию и воспитанию молодежи. В декабре 1894 года он был назначен законоучителем архангельской четырехгодичной земской школы, в которой обучалось более ста крестьянских детей. В 1914 году отец Николай преподавал Закон Божий в земской школе в деревне Гальево.

В 1911 году скончалась от туберкулеза в возрасте тридцати шести лет супруга отца Николая Надежда Федоровна, и он остался с пятью детьми. Дочери, Екатерина и Лидия, получили специальное образование и впоследствии стали учительницами. Сын Михаил поступил в Московскую Духовную семинарию, которую окончил в 1917 году. Второй сын, Виктор, учился в Московском промышленном училище. Младший сын, Николай, родился в 1908 году и впоследствии был отдан учиться в архангельскую земскую школу.

18 мая 1921 года в соответствии с указом Святейшего Патриарха Тихона епископ Верейский Иларион (Троицкий) в храме святого великомученика Димитрия Солунского в селе Дмитриевском на Истре за усердную пастырскую службу возвел отца Николая в сан протоиерея. В 1927 году протоиерей Николай был награжден крестом с украшениями, в 1929 году – палицей.

В 1929 году протоиерей Николай был арестован по обвинению в сокрытии церковных ценностей, не внесенных в опись церковного имущества. С начала ареста и во время суда отец Николай находился в тюрьме «Матросская тишина». Суд приговорил священника к одному году и шести месяцам лишения свободы с конфискацией имущества. В марте 1930 года обвиняемый подал кассационную жалобу и, доказав, что сокрытые ценности были его личным имуществом, добился отмены приговора с освобождением из‑под стражи с прекращением дела.

Вернувшись в село Архангельское, отец Николай продолжил служение в храме. В 1933 году он был награжден митрой.

В 1933 году власти арестовали протоиерея Николая по обвинению в агитации против колхозного строя и приговорили к трем годам ссылки в Восточный Казахстан.

В 1936 году отец Николай был досрочно освобожден по инвалидности и поселился в Волоколамске, где жил его сын Виктор, работавший в районной МТС. Приехав в Волоколамск, отец Николай поселился в Солдатской слободе. Здесь он прожил недолго, так как в начале 1937 года арестовали его сына Виктора и приговорили к заключению в исправительно–трудовой лагерь.

В 1936 году протоиерей Николай обратился к епископу Иоанну (Широкову), викарию Московской епархии с прошением назначить его священником в храм Рождества Богородицы на Возмище или кладбищенской церкви Покрова Богородицы в Волоколамске, так как по просьбам верующих ему уже приходилось служить в этих храмах.

1 ноября 1937 года он получил назначение на должность настоятеля храма Покрова Божией Матери в селе Тимошево Волоколамского района, но по неизвестным причинам он не отправился на место, а переехал в поселок Волоколамск неподалеку от железнодорожной станции.

5 марта 1938 года власти арестовали отца Николая, и он был заключен в тюрьму в Волоколамске.

– Скажите, вы были награждены повышением по службе – саном протоиерея? – спросил следователь.

– Да, я был возведен в сан протоиерея в 1921 году.

–Будучи протоиереем, вам приходилось говорить верующим проповеди, а если приходилось, то часто ли вы говорили и на какую тему?

– Да, мне приходилось говорить проповеди в церкви. Проповеди я говорил исключительно на тему праздника, когда поминается память того или иного святого. В заключение проповеди я всегда призывал верующих сохранять веру и не оставлять посещение храма.

– Проживая на станции Волоколамск, вы среди верующих вели разговоры, проявляя недовольство существующим строем и дискредитируя работников совета? – спросил следователь.

– Никакими антисоветскими разговорами я не занимался нигде и никогда, – ответил священник.

– Вам зачитывается ряд свидетельских показаний, где вы уличаетесь в дискредитации работников совета и антисоветских высказываниях.

– Зачитанные мне показания я слышал, – ответил священник, – но таковые я отрицаю, ничего подобного я не говорил.

2 июня 1938 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Протоиерей Николай Виноградов был расстрелян 27 июня 1938 года и погребен в безвестной могиле.

ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. 23974.

ЦИАМ. Ф. 203, оп. 744, д. 2335; оп. 780, д. 729, д. 2290. Ф. 1371, оп. 1, д. 19.

ЦГАМО. Ф. 66, оп. 18, д. 296.

Июня 14 (27) Священномученик Александр (Парусников)

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученик Александр родился в 1879 году в селе Троицко–Раменском^[16] Бронницкого уезда Московской губернии в семье священника Сергия Парусникова, служившего в церкви Живоначальной Троицы этого села. Церковь была выстроена в 1852 году на средства владельцев бумагопрядильной фабрики братьев Малютиных при поддержке местной помещицы княгини Анны Александровны Голицыной. В 1889 году были пристроены приделы и возведена колокольня. Церковь имела приделы: во имя Успения Божией Матери, Архистратига Михаила, первоверховных апостолов Петра и Павла и святителя Николая Чудотворца. В приход Троицкой церкви входило село Раменское, деревни Клешево, Дергаево, Игумново, Дементьево, Донино и Поповка.

Священник Сергей Алексеевич Парусников родился в 1831 году, окончил Вифанскую Духовную семинарию и был рукоположен в сан священника митрополитом Московским Филаретом (Дроздовым), им же позднее был возведен в сан протоиерея и назначен настоятелем Троицкой церкви, в которой прослужил до самой кончины. С 1864 года он безвозмездно обучал грамоте детей, родители которых работали на раменской бумагопрядильной фабрике.

Прихожане любили протоиерея Сергия и к 25–летию его служения, 4 марта 1887 года, преподнесли ему образ святителя Николая Чудотворца со следующим адресом: «Его Высокоблагословению, отцу благочинному, священнику Троицкой, что при озере Борисоглебском, церкви.

Добрый наш Батюшка!

25 лет тому назад Всеблагому Богу угодно было призвать Вас на служение Своей Святой Церкви, избрав Вас нашим молитвенником и ходатаем пред Своим престолом и назначив Вас руководителем и учителем нашим в деле нашего спасения. И Вы с кротостью и ревностью в течение четверти века исполняли Ваши тяжелые обязанности, удовлетворяя наши религиозные потребности и наставляя нас и детей наших истинам христианской веры и нравственности, которым Вы учили нас не только словом, но и делом. Всегда благоговейно совершая богослужение, таинства и священные обряды, Вы вызывали и в присутствующих молитвенное настроение, своим благоговением помогали им отрешиться от всего мирского и таким образом наглядно учили их, как следует молиться. Точно так же, поучая нас истинам христианской нравственности, Вы собственной жизнью подавали пример любви и смирения, этих краеугольных основ христианского нравоучения.

Движимые искренней любовью и признательностью к Вам, нашему любимому отцу, пастырю и учителю, мы сегодня, в память 25–летнего священнослужения Вашего, от всей души приносим Вам икону святителя и чудотворца Николая.

Усердно молим его, как великого угодника Божия, да исходатайствует он Вам пред престолом Всевышнего долгие, долгие годы, преисполненные всевозможного земного счастья и благополучия, и, как святитель, да наставит Вас и поможет Вам преуспевать в деле руководствования духовных чад Ваших к вечному спасению, дабы на Страшном Суде Вам с честью предстать пред Пастыреначальником Господом нашим Иисусом Христом и удостоиться от Него вечной награды на небесах».

У отца Сергия и его супруги Александры Герасимовны родилось тринадцать детей, Александр был двенадцатым ребенком. Александра Герасимовна скончалась от туберкулеза в возрасте сорока шести лет, и их старшая дочь Ольга помогала отцу растить младших детей. Ольга была человеком глубокой веры; не выходя замуж, она всю свою жизнь посвятила Богу и ближним, занимаясь воспитанием не только своих братьев и сестер, но впоследствии и племянников, детей отца Александра.

Александр Сергеевич, не намереваясь становиться священником, поступил в Высшее техническое училище в Москве. До окончания училища оставался один год, когда отец сообщил ему, что предполагает выйти за штат, и призвал сына принять сан священника и занять его место. Александр Сергеевич согласился и, оставив техническое училище, сдал экстерном экзамены за весь семинарский курс.

В Раменском он познакомился со своей будущей женой, Александрой Ивановной Пушкаревой. Она родилась 9 апреля 1886 года. Отец Александры умер рано, и она жила с бабушкой Варварой и матерью Надеждой Алексеевной, которая работала на бумагопрядильной фабрике Малютиных. Сестра хозяина фабрики преподавала в школе в деревне Дергаево, в которой училась Александра. Она обратила внимание брата на способную девочку, сказав ему: «У меня в классе есть хорошенькая девочка и очень способная. Хотелось бы, чтобы она продолжила свое образование». Брат согласился, и при поддержке Малютиных Александра Ивановна окончила Филаретовское епархиальное училище в Москве, после чего получила место учительницы начальных классов в сельской школе неподалеку от Раменского.

Однажды она была приглашена директором фабрики на Рождественский бал, который проходил в одной из школ в Раменском. Там ее увидел Александр Сергеевич, ему она очень понравилась, и он поспешил к ее матери свататься. Та сначала не хотела отдавать за него свою дочь и говорила: «Она из простонародья, вы будете ее обижать». Но потом согласилась, и впоследствии зять стал для нее лучшим другом. У Александра Сергеевича и Александры Ивановны родилось десять детей.

В 1908 году Александр Сергеевич был рукоположен во священника к Троицкой церкви, в которой прослужил до своей мученической кончины. Кроме служения в церкви, он преподавал Закон Божий в частной гимназии Гроссет в Раменском.

Прихожане полюбили отца Александра за его доброту и отзывчивость. Он никому не отказывал в исполнении треб, его нестяжательность вызывала всеобщее уважение. Бывало, уже в советское время, когда он уезжал на требу в деревню, Александра Ивановна говорила ему:

– Отец, ты уезжаешь в деревню. Если тебе что‑нибудь подадут, ты же знаешь, что у нас в доме ничего нет.

– Ладно, – ответит отец Александр.

А приезжал пустой. Александра Ивановна взглянет на него и спросит:

– Ничего нет?

– Как я там возьму, когда там то же, что и у нас, – говорил он.

В церкви, когда служил отец Александр, всегда стояла тишина, с ним люди любили молиться. С детьми он был ласков, никогда их не наказывал, только говорил: «Не ссорьтесь, не ссорьтесь». Священник был глубоко и широко образован, и к нему любила приходить молодежь, с которой он вел беседы на самые разные темы, чаще всего о вере и Боге.

Когда с пришествием советской власти начались гонения на Русскую Православную Церковь, семье священника стало жить особенно тяжело, и если бы не помощь прихожан, то было бы трудно и выжить. Все члены семьи в это время были лишенцами, им не полагались продуктовые карточки, значит, все государственные магазины были закрыты для них, а частные были редки, и в них все было дорого.

Один из эпизодов тех лет. Сочельник перед Рождеством Христовым, завтра великий праздник, а у них в доме нет ничего, даже хлеба. Александра Ивановна сидит за пустым столом грустная.

Отец Александр собирается идти в храм ко всенощной. Он открыл дверь на крыльцо и закричал: «Мать, мать, иди сюда!» Она вышла, и видит – на крыльце стоят два мешка, а в них хлеб, крупа и картофель. «Вот тебе и праздник», – сказал отец Александр жене. Это им благотворила Агашкина, которая, любя семью священника и будучи достаточно обеспеченной, по возможности им помогала.

В эти годы в Троицком храме кроме отца Александра служили священник Сергей Белокуров и иеромонах Даниил. Они жили дружно, помогали друг другу выплачивать налоги, которые зачастую бывали непосильными. Крошечные пожертвования, состоявшие в основном из медной мелочи, приносились в дом, пересчитывались и отдавались поочередно одному из священников для уплаты налогов.

В конце двадцатых годов у отца Александра отобрали полдома, поселив туда начальника местной милиции Михаленко. Сын его работал в НКВД – на Лубянке. Сам Михаленко болел туберкулезом в открытой форме, от чего и скончался. Обычным его занятием было ходить по дому, в особенности в той половине, где жила семья священника, и плевать. Александра Ивановна не раз становилась перед ним на колени и, умоляя его не делать этого, говорила:

–Мы виноваты, но пощадите детей.

– Поповская сволочь должна дохнуть, – отвечал тот.

Вскоре в семье священника заболел туберкулезом сын, затем другой, затем заболела дочь, потом другая дочь… Так не проходило и года, чтобы Александра Ивановна не хоронила кого‑то из своих детей.

Поскольку дети, живущие с родителями–лишенцами, и сами считались лишенцами, теряя право на получение продуктовых карточек, Александра Ивановна попробовала распределить детей по знакомым и родственникам. Но трудно им было жить у чужих людей без родителей, которых дети горячо любили, и они ночами возвращались домой и спали на сеновале. Мать, бывало, глядя на них, обливалась слезами. Как‑то раз одного из сыновей представители властей застали дома и за это выслали за пределы Московской области. Александра Ивановна при всевозможных проверках прятала его в сундуке, а сверху заваливала тряпьем. В этом сундуке он и был обнаружен.

В школе детей отца Александра преследовали как детей священника, демонстрируя их неравноправие с другими в каждой мелочи. Если дома они что‑нибудь и поедят, то в школе уже сидят весь день голодные. Других детей администрация школы накормит, им завтрак дадут, а этих на отдельную лавку в стороне посадят – как детей священника и лишенцев.

Один из обычных случаев тех лет. Отец Александр идет по улице с дочерью, держа ее за руку, а прохожие оборачиваются и плюют священнику вслед. Дочь сжимает его руку крепче и думает: «Господи, да он же самый хороший!» Отец, чувствуя, каковы в этот момент переживания дочери, спокойно говорит ей: «Ничего, Танюша, это всё в нашу копилку».

Семья священника держала корову, которая, как и во многих семьях тогда, была кормилицей. Однажды представители властей увели ее со двора. Отец Александр был в это время в храме. Вернувшись домой, он увидел пришедших в смятение близких и спросил, что случилось. Александра Ивановна сказала:

– Корову увели у нас со двора.

– Корову увели? Пойдемте быстренько, все детки, вставайте на коленочки. Давайте благодарственный молебен отслужим Николаю Чудотворцу.

Александра Ивановна с недоумением посмотрела на него и воскликнула:

–Отец?!

– Сашенька, Бог дал, Бог взял. Благодарственный молебен давайте отслужим.

С тех пор как у них не стало коровы, каждый день на крыльце появлялась корзинка с бутылью молока и двумя буханками хлеба. Старшие дети долгое время дежурили у окна, выходящего на крыльцо, чтобы узнать, кто приносит им хлеб и молоко. Бывало, до глубокой ночи высматривали, но так им и не удалось увидеть благотворителя. Это чудо помощи Божией по молитвам святителя Николая Чудотворца продолжалось в течение довольно долгого времени.

По ночам отца Александра часто вызывали в НКВД и однажды сказали:

– Уходи из церкви, ведь у тебя десять детей, а ты их не жалеешь.

– Я всех жалею, но я Богу служу и останусь до конца в храме, – ответил священник.

Бывало, он ночь в НКВД проведет, а наутро идет служить в храм. Прихожане уже и не чаяли его видеть на службе. За долгое и безупречное служение отец Александр был возведен в сан протоиерея и награжден митрой.

Во время гонений на Русскую Православную Церковь в конце тридцатых годов были последовательно арестованы все священники Троицкого храма; последним, 24 марта 1938 года, арестовали отца Александра. Незадолго до его ареста лжесвидетелями были даны необходимые следователям показания. 26 марта начальник районного НКВД Элькснин допросил отца Александра.

–Как часто вы собирались в церковной сторожке, с кем и какие вели разговоры?

–В церковной сторожке мы собирались довольно часто, почти ежедневно, – начал обстоятельно отвечать отец Александр. – Собирались после службы я – Парусников, изредка присутствовал настоятель церкви священник Фетисов, который очень часто уезжал в Москву, теперь он арестован органами НКВД; иногда присутствовал священник Белокуров, тоже арестованный органами НКВД. Еще присутствовали псаломщики: Соловьев, Ларионов, Рождественский; бывал председатель церковного совета Замотаев и бывали верующие, которых фамилии я не помню, так как каждый день были новые лица. В первую очередь разговоры велись служебного характера, а иногда и обсуждали вопросы текущей политики. Я лично вел разговор о Пятакове и других, никак не мог понять, чего они хотели и что им было нужно. Однажды священник Белокуров в церковной сторожке сказал: «Вот папанинцы, как видно, погибнут ни за что, ничего не сделав».

Следователя такой ответ не удовлетворил, и он спросил:

– Какие во время сборищ в церковной сторожке велись контрреволюционные разговоры и кем?

– Конечно, разговоры контрреволюционного антисоветского характера были, но кто говорил, что говорил, я не помню.

Следователь тогда спросил прямо:

– Какие разговоры контрреволюционного антисоветского характера велись лично вами?

–Я лично контрреволюционных антисоветских высказываний не делал. Были с моей стороны разговоры, что в связи со вскрытием антисоветских групп трудно разобраться, где враги и где хорошие люди.

–С кем вы поддерживаете связь?

– Связь я имел со священниками Фетисовым и Белокуровым до их ареста органами НКВД, других связей я не имею.

–Признаете ли вы себя виновным в клевете на руководство партии и правительства?

– Виновным себя не признаю.

13 мая священник был снова допрошен.

– Скажите, признаете ли вы себя виновным в проведении вами контрреволюционной деятельности среди местного населения города Раменское?

– Я в предъявленном мне обвинении в проведении контрреволюционной деятельности виновным себя не признаю, а посему поясняю: контрреволюционную деятельность я нигде, никогда не проводил и ни с кем никогда не разговаривал и не беседовал на эти темы.

В тот же день отцу Александру были устроены очные ставки со лжесвидетелями. Все лжесвидетельства он категорически отверг, а одно счел нужным пояснить: «Показания на очной ставке Потакар я совершенно отрицаю, а посему поясняю: контрреволюционную деятельность в момент проведения политической кампании государственного займа обороны я не проводил. На заем подписалась моя жена; когда она подписывалась, меня в этот момент дома не было, и по вопросу о займе я ни с кем не разговаривал и не беседовал».

Во все время следствия протоиерей Александр содержался в камере предварительного заключения при Раменском отделении милиции. Среди милиционеров был один по фамилии Плотников. В его обязанности входило водить священника на допросы и в баню. Накануне того дня, когда он должен был вести отца Александра в баню, он глубокой ночью приходил к Александре Ивановне и говорил: «Завтра я вашего батюшку поведу. Приходите к мосту и спрячьтесь под мост. Я к вам его туда приведу».

Александра Ивановна собирала чистое белье, что‑то из еды, с учетом того, что после пыток у отца Александра были выбиты зубы. Отец Александр и Александра Ивановна садились под мостом и разговаривали до тех пор, пока не подходил милиционер со словами: «Вы меня простите, батюшка, но пора уже идти». Они прощались, отца Александра уводили в баню, а матушка шла домой.

Из тюрьмы отец Александр передал несколько написанных им на папиросной бумаге записочек, которые пронес один из освободившихся заключенных в каблуке сапога. В них священник писал жене и детям:

«Дети мои, всех вас целую и крепко прижимаю к сердцу. Любите друг друга. Старших почитайте, о младших заботьтесь. Маму всеми силами охраняйте. Бог вас благословит».

«Дорогая Саша, спасибо тебе за то счастье, которое ты мне дала. Обо мне не плачь, это воля Божья».

«Мой дорогой Сережа, прощай. Ты теперь становишься на мое место. Прошу тебя не оставлять мать и братьев и сестер, и Бог благословит успехом во всех делах твоих. Тоскую по вас до смерти, еще раз прощайте».

В конце мая следствие было закончено, и отца Александра под конвоем повели на вокзал. Дочь Татьяна в это время на улице играла с детьми. Увидев, что ведут отца, она подбежала к нему, обняла и через рясу почувствовала, как он в тюрьме исхудал, а отец положил ей руку на голову и ласково сказал: «Танюша, какая ты стала большая». В это время конвоир ее отогнал, и девочка поспешила к матери рассказать, что видела отца. Александра Ивановна тут же выбежала из дома, догнала отца Александра с конвоиром и вместе с ними вошла в электричку. Милиционер, войдя в вагон, освободил от пассажиров одно купе, посадил туда священника и сел сам. Александра Ивановна села позади мужа. В середине пути конвоир разрешил ей сесть рядом с отцом Александром, и они смогли о многом поговорить. Это была их последняя встреча.

2 июня 1938 года тройка НКВД приговорила отца Александра к расстрелу. В это время он находился в Таганской тюрьме в Москве. Здесь 5 июня его, по установленному порядку, сфотографировали для палача, чтобы при множестве осужденных был казнен именно приговоренный к казни. Протоиерей Александр Парусников был расстрелян 27 июня 1938 и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. 23976. Монастыри и храмы Московской епархии. М., 1999.

Июня 14 (27) Священномученик Николай (Запольский)

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученик Николай родился в 1889 году в селе Сивково Можайского уезда Московской губернии в семье священника Александра Запольского. В 1907 году Николай окончил духовное училище и в 1910 году поступил псаломщиком в храм села Лисицино неподалеку от Наро–Фоминска. Тогда же он женился на Марии, дочери священника; впоследствии у них родилось шестеро детей. В 1920 году Николай Александрович был рукоположен во диакона к тому же храму. В 1925 году он был переведен в Преображенскую церковь села Большие Вяземы Звенигородского района Московской области.

В 1929 году диакон Николай был обвинен в порубке леса и приговорен судом к двум годам ссылки, но приговор был заменен на штраф в триста рублей. В 1930 году диакон Николай был арестован за невыполнение государственных древозаготовок и приговорен к шести месяцам принудительных работ.

В феврале 1938 года следователи допросили «дежурных свидетелей», которые подписали нужные следствию показания. 21 марта 1938 года диакон Николай был арестован и заключен в одну из тюрем в Москве. Допросы длились полтора месяца, и на последнем допросе, 8 мая, следователь заявил диакону:

–Вы обвиняетесь в клевете на советскую власть, которую вы высказывали в феврале 1938 года.

–Виновным себя в высказывании клеветы в отношении советской власти в феврале 1938 года я не признаю, – ответил диакон Николай.

– Вы обвиняетесь в контрреволюционных высказываниях в отношении советской власти в декабре 1937 года.

– Виновным себя в контрреволюционных высказываниях в отношении советской власти я не признаю.

В тот же день диакону Николаю была устроена очная ставка со лжесвидетелями. Один из них, Степанов, показал, будто диакон говорил, что «советская власть всех попов арестовала, но скоро будет конец советской власти; скоро из Италии придет папа Римский, он установит свою власть и всех коммунистов в ад загонит».

На эти «показания» диакон Николай ответил:

– Со Степановым я никаких антисоветских разговоров не вел, он лжет.

Лжесвидетельница Панова на очной ставке показала, будто она в феврале 1938 года была в церкви и просила у диакона разрешения взять золу на удобрение для колхоза, на что тот ей ответил: «Что власти помогаешь, хотите выполнить восемь миллиардов пудов хлеба? В 1938 году это вам не удастся, скоро советской власти не будет, скоро придет папа Римский, он покажет, как крестьян мучить. Хотя вы и взяли попов, но скоро царь будет и коммунистов скоро вешать будем за этих попов».

Диакон Николай решительно отверг эти обвинения и сказал: «В феврале 1938 года с Пановой я не встречался в церкви и ничего ей не говорил. И в церкви Панова никогда не была».

2 июня тройка НКВД приговорила диакона к расстрелу. Диакон Николай Запольский был расстрелян 27 июня 1938 года и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

В 1939 году все работники Звенигородского управления НКВД были арестованы и решением Военного Трибунала войск НКВД приговорены к разным срокам лишения свободы за фальсификацию следственных дел. Дело диакона Николая Запольского было приобщено как вещественное доказательство такой фальсификации, и на основании решения Военного Трибунала требовался пересмотр постановления тройки НКВД. Однако, «учитывая социальное лицо осужденного», то есть то, что он служил в храме диаконом, решение тройки было сочтено тогда правильным.

ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. 23981.

Июня 18 (1 июля) Священномученик Сергий (Кротков)

Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

Священномученик Сергий родился в 1876 году в селе Подлесная слобода Луховицкого уезда Рязанской губернии в семье священника Михаила Кроткова. Отец его умер, когда мальчику исполнилось три года, и с этого времени Сергей стал жить у родственников. И хотя они были людьми материально состоятельными, годы детства, проведенные у них, остались в его памяти как время тяжелое и безрадостное. Как сирота Сергей был отдан в Рязанскую Духовную семинарию для обучения на казенный счет. По окончании семинарии Сергей Михайлович был определен преподавателем Закона Божия в церковноприходской школе. Сочетавшись браком с девицей Марией, дочерью протоиерея Палладия Афанасьевича Орлова, служившего в городе Луховицы в Рязанской епархии, он был назначен на его место и рукоположен в сан священника в 1903 году.

Когда началась Первая мировая война, отец Сергий был направлен полковым священником в 139–й Моршанский полк, который воевал на Австрийском фронте; он прошел всю войну вместе с частью, занимавшей позиции на передовой. За безупречное пастырское служение во время военных действий отец Сергий был награжден орденом Анны 3–й степени, Георгиевским крестом и возведен в сан протоиерея. Отец Сергий прослужил полковым священником до большевистского переворота в 1917 году, и лишь после того, как полк был расформирован, он уехал в Воронежскую губернию, где получил место настоятеля в храме в селе Валуйчики. Перед его отъездом с фронта епископ Кременецкий Дионисий (Валединский) предложил священнику не возвращаться в Россию, где в то время начинала бушевать революция, и поселиться в Западной Европе, но тот отказался.

В 1922 году протоиерей Сергий был назначен настоятелем Никольской церкви в селе Царево Пушкинского района Московской области, где прослужил до 1930 года. Это было тяжелое время для православных, но священник был непоколебим в своем пастырском служении, которое было в те времена исповедничеством. Даже внешняя бытовая сторона жизни была нелегка. Чтобы истопить, например, печь, нужно было искать дрова, а их не было. Отец Сергий шел на реку Талицу, нырял в холодную воду и вылавливал тяжелое мокрое бревно. И ныряя, бывало, говорил: «Благодать‑то какая!»

Прихожане любили пастыря за благочестие, за серьезное отношение к богослужению, которое и всех присутствующих в храме настраивало на сосредоточенную молитву. Ко всем, и верующим и неверующим, отец Сергий относился ровно, с христианской любовью и приветливостью встречая каждого приходящего к нему. По мере своих небольших возможностей он старался помочь всем нуждающимся, иногда отдавая свои последние деньги. Кто не имел средств, с тех отец Сергий денег за требы не брал.

Храм святителя Николая был одним из самых посещаемых в округе, здесь всегда было много молящихся, что и послужило причиной возникновения для отца Сергия неприятностей. Неподалеку в селе Нагорном служил священник Николай Веселовский; он, преследуя свои цели, часто бывал у гостеприимного отца Сергия, и в конце концов решил попытаться занять его место. Ему удалось склонить на свою сторону двух певчих из Никольского храма и выхлопотать себе назначение в этот храм. Однажды из окна своего дома отец Сергий увидел сани, в которых рядом с купелью сидел отец Николай, получивший назначение на его место^[17].

В 1930 году отец Сергий был назначен в храм Покрова Божией Матери в село Покровское Московской епархии рядом с Царицыном, находящемся ныне в черте Москвы. Отец Сергий с семьей жить остался в своем доме в селе Царево, и добираться до нового места служения ему было крайне неудобно. Нужно было доехать по железной дороге от Красноармейска до станции Софрино, от Софрино до Москвы, от Москвы до станции Царицыно, а затем пешком до села Покровского. От Красноармейска до станции Софрино в те годы ходил паровоз – «кукушка», к нему прицеплялся небольшой состав, на котором возили хлопок для Красноармейской текстильной фабрики. Состав состоял из маленьких голубых вагончиков и таких же маленьких открытых платформ; на них перевозили пассажиров, которые задолго до подхода «кукушки» старались занять себе места. Отец Сергий вместе с другими ехал на такой открытой платформе, нахлобучив изрядно изношенную шапку–ушанку, прижав к груди сплетенную из камыша сумку.

Однажды на платформу вскочили лихие молодчики и остановились напротив священника. Один из них, криво улыбнувшись, сказал: «Смотрите, поп сидит». Все притихли. Отец Сергий только посмотрел на них, но ничего не сказал, и они, смутившись его открытого, решительного взгляда, отошли.