Текст книги "От солдата до генерала. Воспоминания о войне"

Автор книги: авторов Коллектив

Освобождением от внутреннего напряжения стали стихи, которые одно за другим диктовала память, которые приняли на себя весь груз увиденного и пережитого, со временем сложившись в книгу «У памяти в плену», посвященную павшим друзьям, мужеству воинов-интернационалистов, правде тех далеких лет, когда кровавое 8 октября стало днем моего второго рождения.

 
Ночь над Кабулом. Тишина. Вдруг страшный взрыв.
И с шумом падает стена и слышен крик.
В ушах все громче, громче гул. Болят виски.
Мне кто-то руку протянул: «Вставай. Иди».
Я поднимаюсь. Я иду. Без слов. Без слез.
Невыносимая жара. В душе – мороз.
А у руин лежит старик и с ним дитя.
И страшно женщина кричит. В огне дома.
И понимаешь в этот миг, что значит жизнь.
Афганистан. Ночной Кабул мне не забыть.
 

Кабульские Гавроши

Несколько слов о кабульских мальчишках. Сколько боли и слез принесла эта война детям. И нашим, советским, чьи отцы не вернулись домой и афганским.

Часто приходилось бывать в детском доме «Ватан» («Родина»), где жили дети-сироты, чьи отцы пали от рук душманов. Как и все мальчишки они были полны планов и желаний. Никогда не забуду трех друзей, тринадцатилетних пареньков – сирот Захида Гуля, Даулята и Касвара, приходивших на курсы русского языка в ДСНК. Старательные, трудолюбивые, они уже через несколько месяцев не только сносно говорили по-русски, но и читали на литературных вечерах стихи Маяковского и Светлова, пели песни Великой Отечественной войны. Без скидок на юные годы они, будущие сержанты, вставали на ночные вахты и гордились мужеством своих отцов, принявших мученическую смерть от рук душманов.

Были среди кабульских Гаврошей и хитроватые, и доверчивые. Их доверчивостью пользовались душманы, посылая их на минные поля. Отправляли бандиты ребят и торговать мандаринами с тележек, в которые закладывались мины замедленного действия, от которых погибали невинные люди. А сколько ребят осталось калеками, подбирая взрывные устройства, похожие на игрушки.

Бедно одетые, чумазые афганские мальчишки крутились около дуканов, помогали торговцам. На большом овощном кабульском рынке, Зеленке, пытались за мелкую монетку поднести сумки любой тяжести, поймать такси, всячески угодить. Сколько раз бежали они следом и за нашими солдатами, специалистами, женщинами, хватали цепко за рукав и кричали: «Давай бакшиш». У каждой революции, наверно, были свои Гавроши, которые потом становились настоящими, нужными и полезными стране людьми – учеными, инженерами, писателями, учителями.

Листая старые письма

День, когда приносили письма, становился настоящим праздником. Конечно, больше всего писем приходило от матерей, измученных тревогами ожиданием. Я получала письма от своих школьных и университетских подруг, родственников, приходили письма из института востоковедения, наполненные вопросами о положении в стране. Конечно, больше всего ждала писем из дома. Моя мама писала мне ежедневно, но так письма привозили не чаще раза в неделю, а то и с большими перебоями, то я получала сразу три-четыре письма.

Сколько заботы и волнений было в этих строчках, сколько вопросов, на которые не всегда можно было дать ответ. Женщины-преподаватели находились в Кабуле без семей, и, получив письмо из дома, сначала спешили в свои комнаты читать, а потом все выходили в холл ДСНК или собирались у меня в библиотеке и читали уже вслух, смеялись и плакали, передавали присланные фотографии детей и внуков. Мужчины более сдержанно проявляли свои чувства, получив письма из дома, но скрыть свою грусть, если не было письма, мало кому удавалось, и тогда все начинали успокаивать и придумывать причины задержки. Представляю, как переживали в Союзе, когда задерживалось и не приходило ожидаемое письмо от сына или дочери. Сколько нервов, сколько слез, сколько выпитых сердечных капель. А правду, конечно же, нельзя было всю написать, да и ничего, кроме лишних переживаний, она не принесла бы близким. Поэтому и мы, и особенно, те, кто встречал рассветы на посту, шел в очередной бой, писали «святую» правду о цветущих розах, сладких фруктах и жарком солнце. Это я осознала физически, когда не стало уже моей мамы, и я нашла у нее под кроватью свой старый школьный портфель, в котором хранились все мои пронумерованные письма и из Ирана, где мы работали в период исламской революции и ирано-иракской войны и все конверты полевой почты из Кабула. Пожелтевшие, аккуратно сложенные, сотни раз перечитанные, со следами слез, с подчеркнутыми местами. Сохранила мама и все мои стихи, которые я писала и посылала ей.

 
Я понимаю, как мучительно
Ждать писем из горячих точек.
Простите дочерей, родители.
Простите, матери, сыночков.
Вам каждый день хотя бы весточку.
Вам каждый день, хотя бы строчку.
Афганистан. Войной повенчаны
Все пожелтевшие листочки.
 

Где вы теперь, мои друзья?

Прошло двадцать лет, как выведен ограниченный контингент советских войск из Афганистана, а ведь там, в период боевых действий среди афганцев было у нас и немало настоящих друзей. За два с половиной года работы в Кабуле я познакомилась и подружилась с афганскими учителями и преподавателями вузов, журналистами, деятелями науки и культуры, военными, людьми из самых простых рабочих и крестьянских семей, студентами. Все эти юные и пожилые люди становились героями моих статей и стихов. Но особенно теплые дружеские отношения связывали меня профессионально с поэтами и писателями Афганистана, судьбы которых после вывода советских войск сложились по-разному. Одни из них погибли, другие продолжают жить в Афганистане или уехали за рубеж, с некоторыми, живущими в Москве, я продолжаю поддерживать отношения. И при каждой встрече набегают вновь воспоминания.

Осень 1980 года – период первых учредительных съездов, создававшихся в Афганистане Союзов журналистов и писателей. В тревожное время борьбы с контрреволюцией, на Форум писателей Афганистана в просторный зал одного из кабульских лицеев 4 октября 1980 года съехались 500 делегатов со всех провинций. Молодые делегаты были в основном в военной форме, а аксакалы в каракулевых папахах, белых чалмах, в праздничных халатах.

Открыл съезд Хабиб Мангал – человек сложной судьбы, интересный глубокий писатель, долгое время работавший в Москве Чрезвычайным и полномочным послом. Будучи членом советско-афганского общества дружбы, я довольно часто с ним встречалась на мероприятиях общества и в посольстве. Тогда на Форуме была поставлена задача развития письменности, литературы и культуры всеми народностями и даже племенами.

На фоне робкой прозы и драматургии, поэзия, уходящая корнями в глубину веков, была традиционным, самым ярким, образным и самобытным жанром афганской литературы. И поэтов на Форуме было много. Возглавил правление Союза писателей Гулям Дастагир Панджшири, известный уже в то время публицист, общественный деятель. Первые свои стихи Гулям написал в тюрьме, куда выпускник Кабульского университета за свои убеждения был брошен на 5 лет при режиме короля Дауда. Освобожден он был 27 апреля 1978 года, в первый день Победы апрельской революции восставшими солдатами. Сборник так и назывался «Стихи из тюрьмы». В годы работы в Кабуле я близко познакомилась с этим красивым, высоким человеком, много переводила на русский его патриотические, свободолюбивые стихи о стойкости и мужестве защитников революции, советских воинов, о многострадальном Афганистане, о любви и жизни. Гулям Дастагир Панджшири неоднократно был героем моих очерков.

С Сулейманом Лаеком, известным поэтом старшего поколения, мне посчастливилось встречаться несколько раз еще в Москве, задолго до поездки в Кабул. Он приезжал на встречи с советскими писателями, так как его яркие, образные стихи издавали на русском языке. Хорошо зная русскую литературу, он переводил на языки народов Афганистана Пушкина, Лермонтова, Маяковского. Был лауреатом Премии советско-афганской дружбы. Писать стихи стал в ранней молодости. Сборники его лирических стихов «Палатка кочевника», «Воспоминания», «Парус» были тепло встречены читателями.

Родившись в семье муллы, Сулейман вырос бунтарем и за участие в студенческих беспорядках был исключен из Кабульского университета. В период террора Амина прошел через самые страшные застенки тюрьмы Пули – Чархи. После Апрельской революции он стал Президентом Академии наук и министром по делам национальностей. И хотя его день был расписан по минутам, он с радостью находил время для встреч с советскими писателями. Вспоминаю, как в Кабул в 1986 году приехали из Москвы писатели Валерий Поваляев, Юрий Велихов и Ким Селихов. Лаек с радостью нас всех принял, рассуждал о роли литературы, сравнивая ее с колодцем, вода которого спасает в знойной пустыне караван от жажды, и признавался, что его лучшие стихи родились, когда в сердце бушевало пламя ярости против тех, кто нанес раны его родине. Немало написал Сулейман Лаек строк о мужестве и благородстве советских воинов-интернационалистов.

Первым председателем Союза писателей Афганистана был Асадулла Хабиб. С ним мы познакомились еще в Москве. Хабиб, родившийся в 1941 году, закончил филологический факультет Кабульского университета и учился в аспирантуре Института восточных языков при МГУ, в котором учился и мой муж. В период революционных преобразований в Афганистане он был ректором Кабульского университета, известным прозаиком, автором нескольких сборников повестей и рассказов. Но поэзия была для него первой необходимостью. «Без поэзии я бескрылый человек», – любил повторять Асадулла. Со своими лирическими стихами, имевшими глубокий философский подтекст, он часть выступал в воинских частях. Его строки, обращенные к матери, стали своеобразной солдатской клятвой:

 
«Если в грудь буду ранен, ты слезами сумеешь меня поднять,
Если в спину, то, родная, слез своих на меня ты не трать».
 

Часто вспоминаю уютный небольшой дом в одном из отдаленных районов Кабула, утопающий в зелени фруктового сада, гостеприимную большую семью, ароматный плов и долгие чаепития с восточными сладостями, всегда сопровождавшиеся чтением стихов.

Здесь жил наш хороший друг Мир Абдул Кадыр Ахбар. Родившийся в 1939nгоду в провинции Парван, Ахбар окончил Ленинградский институт культуры и аспирантуру ЛГУ. Он прекрасно владел русским языком и его книги издавались на русском и украинском. О жизни и творчестве интересного поэта и широко образованного человека, автора стихов, призывающих к мирному труду, воспевающих Москву, и благородные поступки воинов – интернационалистов, я неоднократно писала в газете «Советская культура», в журнале «Детская литература», переводила его стихи, последняя подборка переводов стихов Ахбара включена в мою книгу «Одни нам светят звезды». После вывода советских войск Ахбар приехал жить в Советский Союз. Сейчас вместе с семьей он живет в Германии, но по-прежнему, как самые лучшие в своей жизни вспоминает годы, проведенные в Ленинграде и Москве.

Человеком-легендой при жизни стал Фарид Маздак, член Союза писателей Афганистана, организатор первой Всеафганской конференции молодых писателей, в которой участвовало более 500 молодых авторов. Стихи Фарид начал писать в 16 лет в тюрьме Пули-Чархи, куда попал при режиме Амина. Нечеловеческим пыткам электрическим током подвергался юный узник. Ему переломали суставы пальцев рук, более года провел юноша в одиночной камере, узкой и темной на голом цементном полу. В этих страшных условиях родились первые стихи, посвященные многострадальной родине и народу. Из тюрьмы вышел Фарид с совершено седыми прядями густых волос. Занялся общественной и политической деятельностью, стал собирать молодых талантливых юношей и девушек в литературные объединения, печатать в газетах и журналах. Фарид издал первый сборник 22 молодых, «революцией призванных» поэтов.

Частым гостем в ДСНК был Барек Шафии. Страстные, смелые, эмоциональные стихи молодого поэта звучали на митингах, в студенческих аудиториях, в воинских частях. Барек был главным редактором журнала «Жвандун» («Слово»), в котором часто публиковались и мои статьи. Барек Шафии считал своим учителем Горького, хорошо знал советскую литературу. Мужество и оптимизм были основными мотивами его творчества.

 
Мои стихи – глоток добра.
Они, любя и побеждая,
Войдут в любые времена,
Строкой насилье побеждая».
 

(перевод Л. Авдеевой)

Молодым человеком в годы моей работы в Кабуле был Кавун Туфани. В свои неполных тридцать лет он возглавил газету «Правда Апрельской революции», был членом президиума и ответственным секретарем Организации литераторов. Для написания стихов у него почти не было времени, но не писать он не мог, говоря, что «стихи соединяют его сердце с сердцами простых людей». Кувун писал много стихов гражданского звучания:

 
«Не требуй от растрескавшихся губ ты нежных песен.
Пишу стихи я кровью сердца. Но не груб. И стих мой вечен».
 

Немало стихов молодой поэт посвятил дружбе наших народов и был награжден премией советско-афганской дружбы. В своем стихотворении» «Отчизна» Кавун Туфани писал:

 
«Моя жизнь – тебе! Моя смерть – за тебя!
Ты мой отчий дом. Ты моя Земля.
Я на все готов ради тебя.
Ты навеки со мной, Отчизна моя».
 

(пер. Л. Авдеевой)

Часто вспоминаю и совсем юного Абдуллу Наиби, который бросил обучение медицине во Франции и вернулся в революционный Афганистан, чтобы весь пыл своего двадцатилетнего горячего сердца отдать Родине. Его юношеские стихи печатались в газетах, ему принадлежали слова молодежных гимнов. Как дальше сложилась судьба этого талантливого юноши мне не известно.

А сколько еще имен чистых, светлых, талантливых людей, отдававших свое творчество Отечеству, приравняв свое перо к штыку, приходит на память. Абдулла Бахтани, Нарулла Хафиз, Акрам Усман, Лейла Кавьян, Рафат Хусейни и многие другие, среди которых были и мои студенты, так страстно изучавшие русский язык и русскую историю, верящие в светлые идеалы Правды и Добра. Как сложились их нелегкие судьбы?

 
Где вы теперь мои друзья? Кавун, Барек, Абхар.
С чужбины ваши голоса не слышит Кандагар.
Кабул давно без вас грустит. Герат без вас в тоске.
Фарида добрые глаза, когда приснитесь мне?
В Джелалабаде дом пустой. Напрасно ждут сады.
Вы знаете, как пахнет кровь, цвет смерти и беды.
Но верю, милые друзья, что даже на чужбине
Услышат ваши голоса, узнает мать о сыне.
И вновь любимая страна откроет настежь двери.
Мои афганские друзья, живите, в это веря.
 

Возвращение

Наступил февраль 1988 года. Уже начинался вывод наших войск из Афганистана. Пришел приказ и о нашем возвращении на Родину. Радость переплеталась с грустью расставания с людьми, с которыми стали близки по духу, убеждениям, интересам. Печально было расставаться и со своими афганскими друзьями, так как понимали, что впереди у них нелегкие годы и, возможно, увидеться никогда больше не придется. Но дома нас ждали родственники, близкие друзья, коллеги.

В аэропорту меня встречала постаревшая мама в окружении моих школьных подруг. Объятья, поцелуи, непрекращающиеся слезы. Первую ночь не ложились. Отвечали на телефонные звонки друзей, что-то рассказывали и не верили, что мы дома, в родной квартире на Новой Басманной улице.

Жизнь пошла своим чередом. Муж вернулся в ССОД заведовать отделом стран Ближнего и Среднего Востока, ответственным секретарем общества советско-афганской дружбы, а я снова работала редактором и корреспондентом, занялась вплотную литературным трудом.

Будучи членом Комитета московских литераторов, вступила в Союз писателей Москвы и России, в Международную федерацию журналистов, являюсь членом благотворительного совета Московского фонда культуры, руковожу литературными студиями. За прошедшие годы изданы более 20 книг лирики, сборники стихов для детей, поэтическая серия «На рубеже веков», в которую я включила свои поэтические книги «Не разлучай людей война», «Дорогами Победы», «У памяти в плену», посвященную героическим и трагическим событиям афганской войны.

Стала я одним из авторов академического издания справочника «Современный Афганистан», выпущенного Институтом востоковедения РАН.

Были за эти годы и другие командировки в страны Среднего Востока, Азии, Европы (Пакистан, Индия, Непал, Иран, Турция, Италия, Финляндия, Швеция). Всем этим странам посвящены мои поэтические книги, научные статьи. Но чаще всего возвращает память к афганским событиям.

Я участвовала во многих московских и Международных поэтических конкурсах, в том числе и со стихами военной афганской тематики. Стала лауреатом конкурсов «Авторов патриотической песни», «Строкой стиха Победу славим», конкурса песен о российской армии. Награждена дипломом Московского Фонда культуры «За духовность, гражданственность, любовь к Отечеству», специальным призом Военной Академии РВНС им. Петра Великого в Санкт-Петербурге.

Дорожу своими профессиональными медалями за литературный труд, особенно Пушкинской юбилейной, «Ревнителю просвещения», грантом Назыма Хикмета, который получила в апреле 2008 года в Турции на 3-м Международном стамбульском фестивале поэзии.

Самой большой и очень приятной неожиданностью и радостью стало награждение в феврале 2008 года медалью «За верность долгу и Отечеству», которую я вместе с медалями «Ветеран-интернационалист», «За вклад в дело дружбы» храню, как зеницу ока, как память о павших.

 
Есть у меня особая награда.
В моей душе болит Афганистан.
Награда эта память о ребятах,
Что не смогли вернуться к матерям.
Награда эта память о Кабуле,
О знойном ветре, о боях в горах.
За то, что нас помиловали пули,
Оставив боль в израненных сердцах.
 

Во имя павших и живых

Поэты Востока считали, что прошлое ушло, будущее может не наступить, поэтому надо воспевать настоящее. Но если мы забудем прошлое, то будущее действительно может не наступить. Те, кто прошел Афганистан, много повидав и испытав, узнали истинную цену добру и злу, горю и счастью, настоящей дружбе и преданной любви. Мы научились отличать мнимое, наносное от подлинного, настоящего.

После Афганистана я стала многое оценивать новыми мерками, прочувствовав, пропустив сквозь сердце такую до слез, до боли простую истину, что Человек рожден не для войны, а для мирной жизни.

Говорят, время лечит раны. 20 лет отделяют нас от вывода Ограниченного контингента советских войск с территории Афганистана. Но тех, кто был участником и очевидцем уже далеких героических и одновременно трагических событий Память вновь и вновь возвращает к пережитому, врывается в сны и воспоминания.

Поэтому, наверно, и я, несмотря на то, что за прошедшие годы в моей жизни было много запоминающихся событий, и жизнь складывалась более – менее стабильно, постоянно чувствую потребность встретиться с теми, кто был в Афгане, еще и еще раз напомнить о тех незабываемых годах своим слушателям на поэтических вечерах.

Продолжают рождаться и поэтические строки, посвященные афганской земле. К двадцатилетию вывода войск выйдет моя книга «Одни нам светят звезды» (стихи из афганских дневников). Вместе с мужем состоим в «Объединении ветеранов войны в Афганистане» Басманного района, председателем и создателем которого стал Дмитрий Попов, который совсем юным девятнадцатилетним юношей увидел истинное лицо афганской войны.

Как выяснилось, мы в одни годы были в Афганистане, но пути наши там не пересеклись, а здесь в Москве мы оказались жителями одного района и теперь Дмитрий Игоревич – депутат муниципального собрания Басманного района, как председатель Объединения, человек с беспокойной душой стремится максимально поддержать тех, кого опалила навеки афганское пекло.

«Память – великая завиральница, – писала русская поэтесса Анна Ахматова, – Мы помним не факты, а наши воспоминания о них». Память, раненая Афганистаном, помнит и никогда не забудет самые мельчайшие факты и детали каждого из 9 лет, 1 месяца и 18 дней войны.

 
От горькой правды нет спасенья.
Ее не скрыть, не спрятать в ящик.
Она в моих стихотвореньях.
В сердцах героев настоящих.
В слезах сирот, отцов не знавших,
В глазах у вдов, меж строчек в письмах.
Простоволосая, босая стоит она у обелисков.
Во имя павших и живых, во имя завтрашнего дня
Переплавляю боль в стихи всю ночь до самого утра.
 

^{Декабрь 2008 года.}

Бицуков Александр Васильевич
Помощи нам ждать было неоткуда

Я родился 2 марта 1960 года в городе Москве. Русский. Был членом ВЛКСМ.

После окончания восьми классов школы № 358 поступил в профессионально-техническое училище № 27, которое окончил в 1976 году. Работал на заводе оператором станков с числовым программным управлением. Так как очень хотел попасть в десантные войска, то по направлению военкомата совершил три прыжка с парашютом. Учился в автошколе, после окончания которой, работал водителем на автокомбинате № 5.

В апреле 1979 года был призван в ряды Вооруженных Сил СССР. Службу начинал в 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, которая летом 1979 года была расформирована, и остался один Отдельный гвардейский 345-й парашютно-десантный полк.

С 14 мая 1980 года находился в составе Ограниченного контингента Советских войск, направленного для оказания интернациональной помощи в Республику Афганистан в Баграм, где дислоцировались основные силы 345-го ОГПДП. Проходил службу в звании рядового в должности снайпера.

За время прохождения службы серьезных ранений не имел. Демобилизовался 26 мая 1981 года и прибыл в Москву. Был награжден правительственными наградами.

Меня призвали на службу в ВДВ в Ферганскую дивизию (Узбекистан). В декабре 1979 года наш полк был переброшен в Афганистан на аэродром Баграм. Я прибыл туда позже, 14 мая 1980 года. Этим же самолетом улетели ребята, демобилизовавшиеся из Афганистана.

Первое впечатление от увиденного: большое количество боевых самолетов и вертолетов, стоявших на стоянке неподалеку от нашей группы, вновь прибывших. Стоял гул от авиационных двигателей.

Вдалеке были видны горы, уходившие вершинами в высь, от подножья почти на две трети они были покрыты зеленью, которая переходила в полоску цветущих маков, а вершины гор были покрыты снегом. Это была очень впечатляющая картина.

Недалеко от нас были видны капониры, в которых было расположение нашего полка. ГАЗ-66 за несколько минут доставил нашу группу до КПП полка. У штаба полка, который представлял из себя глинобитный домик, вновь прибывших построили и стали распределять по подразделениям. Это происходило так: подходили командиры рот и подразделений и выбирали тех, кто им приглянулся. Я попал во 2-й батальон, 4-ю роту, 1-й взвод, 1-е отделение 241-й БМД. Командир батальона – майор Манюта, командир роты – ст. лейтенант Гуляев, командир взвода – ст. лейтенант Павлющенко.

Все подразделения полка жили в больших палатках, койки были двухъярусные. Это очень отличалось от того, как мы жили в полку в Фергане. В воздухе постоянно висела пыль, и было очень жарко. Личный состав роты в это время находился на позициях вокруг аэродрома Баграм, и в расположении роты было всего несколько человек. За нами закрепили боевое оружие, каски, бронежилеты, РД. Показали наши койки.

Все было необычно: постоянный гул взлетающих самолетов и вертолетов, уходивших на задание, открытый цинк с патронами, стоящий в углу палатки, большой нож, лежавший на ящике, который заменял тумбочку, а в ящике лежал IIIIITT, который ребята привезли с боевого выхода и еще не сдали на склад. Дежурные БМД, стоявшие у КПП и бойцы при оружии около этих машин, готовые выйти по тревоге на помощь при нападении на посты.

Мы знали, что здесь идёт война. В Фергану прилетали самолёты с цинковыми гробами погибших, которых отправляли в родные места для захоронения. Но так близко к ней оказались впервые. До того пока не увидели своими глазами первых убитых, всё казалось просто игрой в войну.

В роте, в которой мне предстояло служить, почти все были награждены правительственными наградами. Многие были ранены в ходе боёв с душманами. Полк вёл активную боевую работу, но в данный момент была передышка между выходами. Были разговоры, что многие подразделения будут выведены из Афганистана, что оказалось правдой. Некоторые части уходили в Союз и на дороге, которая вела к границе, несмотря на то, что она располагалась достаточно далеко от нас, постоянно клубилась пыль от уходивших колонн.

Первый мой выход на боевую задачу произошёл в ночь с 29 на 30 мая в составе дежурного взвода. Около полуночи душманами было совершено нападение на кишлак, около которого находился пост наших авиационных связистов. Командованием было принято решение выдвинуть дежурный взвод на усиление охраны поста.

Через несколько минут после поступления приказа машины двинулись к посту на максимально высоких скоростях, которые позволяли тёмное время суток и дорога. Ночной выход, да ещё на первую свою войну привносил какой – то подъём в моё настроение. Бронежилет, каска, оружие в руках всё – как будто из другого мира. Хотя готовились к такому постоянно, но всё как-то неожиданно и быстро это произошло.

По дороге посадили на броню машин афганских солдат, из стоявшей недалеко их воинской части. Машины, с зажжёнными фарами, по ухабистой дороге достаточно быстро дошли до места. Из триплексов было видно зарево горевшего кишлака, и из приоткрытых люков боевой машины была слышна доносившаяся оттуда стрельба. Машины разъехались по отведённым позициям и приготовились к отражению возможного нападения.

Были сделаны несколько выстрелов из орудий БМД и были даны несколько очередей из ПКТ в сторону горевшего кишлака. Команды покинуть машины не было. По разговорам офицеров мы поняли, что местный царандой (милиция) достаточно успешно отбил нападение душман и наш выход был просто подстраховкой на всякий случай. Поняв, что ничего серьёзного не будет, наши ребята стали дремать в тепле машин.

Война войной, а сон дело святое в солдатской жизни. Охраняли нас до рассвета афганские солдаты, да не спали наши наблюдатели. Около 5 утра вернулись в расположение части. Так и не пришлось что-либо сделать в свой первый боевой выход.

На операцию в составе полка мы стали готовиться 2 июня. Целый день укладывали в РД боезапас, сухпаёк на сутки, подгоняли амуницию. Рюкзаки получились тяжеленные, прямо-таки не подъёмные. Но всё, что нужно, было взято и уложено. Ничего лишнего не положили, ничего нужного не оставили. У меня с собой: СВД, гранатомёт РШ -16, две гранаты к нему. На ремне ПМ, подсумок с четырьмя магазинами к СВД, литровая фляга с водой, аптечка, две гранаты РГД-5 и Ф-1, штык-нож. В РД более сотни патронов к винтовке, запасные гранаты, сухпаёк. На себе бронежилет и каска.

БМД были выведены из парка и выстроены в колонны рядом с расположением полка. Они всегда находились в полной боевой готовности, заправленные горючим и с полным боекомплектом на случай внезапной команды на выход. Но всё равно дополнительная проверка не помешает никогда. Дозагружали патронные ящики, гранаты, запас сухпайков помимо тех, что находились в РД. Так как готовились уходить на несколько суток, то и готовились с запасом. Никто не знал, куда пойдём после того как выполним эту задачу, домой или ещё куда-либо. На усиление прибыли танки и пехота на БМП.

Отбой произвели часов в восемь вечера. Уснули все мгновенно.

Подъём скомандовали в полночь. В половине первого ночи была дана команда на движение. Пошли. В машине, кроме механика-водителя, все дремали до места высадки. В четыре утра прибыли на место и была дана команда – спешиться.

Кругом кишлак, темно, только гул наших машин слышен, команды и говор людей. Начали выдвигаться по направлению к горам. Идём по улице кишлака вдоль дувалов слева и справа, чтобы наблюдать за тем, что происходит на крышах домов. Довольно скоро подошли к подножью гор и стали подниматься на них.

Задача была поставлена: не пропустить банду, если она будет уходить из кишлака. Поднялись до половины горы и стали оборудовать позиции из камней в складках горы. Половина роты ушла на вершину для занятия господствующего положения. Довольно внезапно, как это бывает в горах, рассвело, но мы уже были на местах и готовы к бою. За горой разгорелась перестрелка и начался бой. У нас тишина и покой. Один раз, метрах в пяти, прошёл мальчик-пастух с овцами. Я приготовился стрелять, если он обнаружит нас, но, похоже, что он не заметил ничего подозрительного и продолжил гнать куда-то своих овец.

Целый день просидели на жаре без толку, и в 18 часов была дана команда – сниматься и выходить к машинам. Спуск оказался тяжелее, чем подъём. Немного задержались на спуске, и темнота очень быстро сгустилась. Проходя по кишлаку к машинам, шли очень осторожно, рота ушла вперёд, а так как мы прикрывали отход, то остались вчетвером. На крышах домов видели людей, которые настороженно и внимательно следили за нами. Если бы это были душманы, то уйти бы живыми не удалось. За голову шурави, так называли афганцы русских, главари банд платили 100 000 афганей.

Когда подошли к машинам, было уже совсем темно. Мы быстро заняли свои места в БМДшках и колонна пошла к месту временного лагеря. Достаточно быстро мы оказались на пункте сбора, находившегося у подножья гор. Кругом масса разнообразной техники: БМД, БМП, БТР, танки, колёсные машины. Подходят задержавшиеся группы и становятся на определённые места. Мы встали на отведённое нам место и быстро построились около машин для ещё одной проверки личного состава и оружия. Все и всё оказалось на месте, и была дана команда – отбой. Завтра предстоял ещё выход в горы. Устроились на своих машинах кто как мог, кто внутри, кто снаружи. Уснули все мгновенно, сказались усталость и напряжение прошедшего дня.

По утру выдвинулись к месту новой прочёски, полезли в горы, но уже с другой стороны хребта. Пока шли по кишлаку, поели вишню, черешню, шелковицу.

Нам, кто из средней полосы Союза, такое изобилие в начале лета в новинку. Для нас, живущих в СССР, очень много странного и необычного в этой стране. Девушки в парандже и в джинсах, в континах (магазинах) теле и радиоаппаратура со всех концов света, не виданные продукты, одежда разных видов и фасонов. Деревянные лопаты и мотыги по соседству с тракторами. Полуторки времен второй мировой и современные грузовики разных марок, изукрашенные и обвешанные до неузнаваемости по местной моде. Тринадцатый и двадцатый век встретились в этой стране вместе.

Пока поднимались в горы, внизу, на другом конце широкого ущелья, где проходила операция, разгорелась стрельба и нам срочно поменяли задачу. Спустились чуть ниже и стали продвигаться вдоль склона к концу ущелья, что бы закрыть предполагаемый отход банды. Как оказалось, разведрота неожиданно встретила отряд душманов и вступила с ними в бой. Духи стали отступать к концу ущёлья. Наша рота, подойдя к узкому месту, где горы сжимают кишлак, спустилась вниз и приготовилась встретить отступавших огнём.