Текст книги "От солдата до генерала. Воспоминания о войне"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)
Грибов Игорь Анатольевич
Понял, что теперь я отвечаю не только за себя
Я родился в Москве 10 апреля 1963 г. в семье рабочих. Родители всю жизнь работали на производстве и были награждены медалями «Ветеран Труда». Всегда были на хорошем счету, чему и меня учили: быть честным, справедливым, отвечая за свои поступки, не сваливая их на других.
Окончив школу № 358 (83, 1204) после 8 класса поступил в СГПТУ № 53, где с успехом окончил его. Попал по распределению на завод МЗЭМА. На заводе была предоставлена отсрочка от армии на 1 год. Но в один прекрасный день мне пришла повестка, что я призываюсь в армию на военную службу.
Зная об отсрочке, я все же пошел в отдел кадров увольняться, но из отдела кадров меня послали к директору завода. Придя, я смело показал повестку, на что он сказал: «Что они там обалдели совсем». Взяв справочник, набрал номер военкомата. Дозвонившись, он представился, стал говорить, что они забирают молодые кадры, которые только начали свою трудовую деятельность. Но вскоре по изменению в лице и интонации в голосе, на что он отвечал только: «Да, да, да». Я понял, что-то не так.
По окончанию разговора он посмотрел на меня, в его глазах была какая-то печаль. Тогда я спросил: «Что-то случилось?» Он отвечал: «Хорошая у тебя команда – спецбатальон, Германия. Набирают самых лучших!» Пожав мне на прощание руку, сказал: «Приходи после армии, будем ждать».
Но Германией здесь и не пахло. И вот 1 апреля 1982 года в день смеха отгуляв проводы, придя в военкомат, попрощался со всеми. Нас повезли на сборный пункт, по-простому, «Угрешка».
Ушли в самоволку
После «Угрешки» мы попали в Таманскую дивизию, где со мной произошел смешной случай. Из гражданки на мне были одеты старенькие потертые джинсы и стеганая телогрейка – это было модно. Вскоре объявили, что будут переодевать в форму. Отпросившись по нужде, в туалете повстречался с тремя солдатами, которые, увидев джинсы, стали просить и умолять обменять их на другие штаны. Сказали, что они им очень нужны, чтобы ходить в самоволку. Мне они уже ни к чему и я был рад, что они где-то ещё пригодятся. Но на обмен мне дали галифе старого военного образца, да еще и в краске. Когда я вышел из туалета, смех стоял на всю Таманскую дивизию. Лейтенант, который нас сопровождал, долго смеялся, но потом спросил: «А где джинсы?» Я с улыбкой ответил: «Ушли в самоволку».
Стройся!!!
Из Таманской дивизии нас привезли в аэропорт «Домодедово», где объявили рейс на Душанбе. Сказали – «учебка», а потом в Германию. Что-то не совпадало. Нас передали человеку в шинели без каких-либо опознавательных знаков. Лицо суровое, загорелое, на вид немного нервный. Когда он крикнул на весь аэропорт: «Стройся!!!» – в жилах застыла кровь. Потом он сходил в бар, придя, присел, склонив голову тихо, сказал, что нам там будет нелегко. По словом там подразумевался Афганистан.
По прилету в Душанбе нас отправили на полигон в Термез-1 как бы на адаптацию под названием «Карантин». Там мы увидели палаточный городок, где только-только начиналось строительство. Жили в палатках, обустраивались, проходили вождение на автомобилях, в свободное время писали письма домой и пили чай из верблюжьей колючки, без которой там никуда. Около полигона проходила дорога, по которой везли разбитую технику, мы спросили у сержанта, откуда она, он ответил: «Из Афганистана». Многих охватил легкий холодок. «Скоро и вы туда», – сказал он.
И вот 17 июня 1982 г. прилетели два вертолета, я попал в первую партию, под марш «Славянки» нас посадили в вертолет, мы взлетели. Я сел около иллюминатора, чтобы наблюдать за полетом, и вот показался палаточный городок. Мы пошли на посадку, приземлились, нас окружила большая толпа, все в один голос кричали: «Замена, замена, замена!». Так я попал в в/ч П/11 65 753 122 мсп в Афганистан в автороту, где и началась моя нелегкая воинская служба.
В роте было 40 человек, которые ждали свою замену, а нас прибыло всего лишь трое. Условия, конечно, были суровые: палатки старые, печки-буржуйки, уголь надо было носить за 1 км.
Первый раз я попал под ветер «афганец». Песок забивает все, что можно: глаза, рот, уши, впечатление, что пришел конец света. Погода: днем жарко, ночью холодно, климат отвратительный, начинались нагноения у кого где. Нас выручили старослужащие. Они знали одно место в пустыне, где бил из земли горячий соленый источник. Нас, молодых, собрали и привезли на источник и мы, как «куриные яйца», варились в нем. После нескольких раз такой процедуры, болячек и след простыл. За что им огромное спасибо. Служба шла своим чередом, но одни слова меня все же мучили. Говорили, что здесь более 6 месяцев не служат, я спросил почему. Ответ был прост: «Или убьют или ранят». Но прошло
6 месяцев, год, все было нормально. Я прослужил 1 год и меня без каких-либо объяснений перевели в 1-ю МСР, где я стал водителем БТР-70.
За других в ответе
С этого момента служба моя переменилась. Сев на БТР, я понял, что теперь я отвечаю не только за себя, но и за весь экипаж, что от исправности машины зависит жизнь экипажа.
Мы часто ходили в сопровождении колонны на операции по обезвреживанию бандформирования. Об одной такой операции я хотел бы рассказать. С вечера нам объявили, что мы выезжаем с утра на уничтожение одной из банд. Я готовил БТР как никогда, проверил все, что можно, и был уверен в себе, в ребятах и технике. С утра мы выехали рано, до места ехали где-то часа два. Была весна, аромат от цветущих деревьев стоял такой, что не сравнить ни с какими духами. Пели птицы, и ничего не предвещало беды. Подъехав к кишлаку, мы осмотрелись, стояла тишина, колонна тронулась, проехав кишлак, мы, не обнаружив ничего подозрительного, развернулись. И тут на обратном пути началось.
Впереди ехал ротный, за ним я. Вдруг взрыв БТР, ротный подорвался на фугасе, перегородив дорогу, колонна встала. Ни вперед, ни назад. Нас стали обстреливать со всех сторон. Мой сержант увидел бегущего душмана, прицелился в него и вдруг сержант вскрикнул. Ему пробило кисть руки. Надо было что-то делать. Первое, что пришло в голову, надо убирать БТР с дороги. Я попытался объехать БТР ротного, чтобы оттащить его, но ничего не получилось, по рации вызвали тягач. С конца колонны прибыл тягач, стрельба не прекращалась ни на минуту. При сдаче назад тягача к БТРу был убит прапорщик, водитель растерялся и тягач встал.
Надо было что-то делать. Водителем ротного был Савельев Володя, мой лучший друг, я его называл просто Сава. Не долго думая, я выскочил из своего БТРа, и, подбежав к БТРу ротного, стал стучать по броне и кричать: «Сава надо цеплять трос, надо цеплять трос». Сава, увидев меня, около БТРа при таком обстреле, сначала опешил, потом, быстро сообразив, выскочил из БТРа, и мы в один миг подогнали тягач, подцепили трос, и тягач потащил БТР. Колонна тронулась.
Так мы, отстреливаясь, вышли из кишлака. По прибытию в полк и осмыслив, что произошло, мы долго смеялись с Саввой, как цепляли трос и как я орал: «Сава, Сава, Сава». Но в тот момент, мы думали только об одном, чтобы колонна вышла из под обстрела. В том бою мы потеряли несколько человек. Вечная им память. Сколько нас погибло тут и там в городах, горах и на пустыне. Раненых носили на руках, мертвых с поля боя выносили. Жили в палатках целый год.
Часто мы порой не досыпали. Сколько было боевых дорог, но с надеждой мы ждали дембеля.
И вот пришел приказ о демобилизации, но отпускать нас сразу никто не собирался. И тогда я вспомнил тех дембелей, которые с радостью кричали, увидев молодых солдат: «Замена! Замена! Замена!». Замена пришла 19 августа 1984 г., а 20 августа с утра, построив нас на плацу перед всем полком, командир произнес торжественную речь в наш адрес, в которой говорил, что мы с честью отдали свой долг, что на таких, как мы, надо равняться и от этих слов по телу пробежала приятная дрожь.
После окончания речи нас посадили на 2 бортовых Урала, и мы тронулись к границе. Доехали без приключений, пересекли мост через Амударью, прошли проверку через КПП и вот мы в Союзе. До Москвы мы ехали на поезде с пересадкой. И вот показалась Москва, мы прибыли на Казанский вокзал, вышли на перрон, нас было четверо из Москвы.
Идя по перрону, мы увидели патруль, который, увидев нас, почему-то развернулся и ушел в другую сторону. И тогда я вспомнил того в шинели, которой нас сопровождал. Мы были похожи на него, опаленные афганским солнцем, возмужавшие, немного суровые, ребята, идущие с войны.
Выйдя из вокзала, мы попрощались, договорились о встрече. Оставшись один, я вдруг понял, что не помню, как мне доехать до дома, хотя до него пешком минут сорок не спеша. Я стоял в растерянности, ко мне подошел таксист, спросил куда. Я сказал на улицу Большую Почтовую, он объявил 10 рублей, потом выяснилось, что можно доехать за 1 рубль. Но в моей ситуации торг был неуместен. Когда подъезжал ближе к дому, память вернулась. Я попросил остановить немного вдалеке от дома, чтобы пройтись пешком.
Было 6 часов утра, погода стояла ясная, на улице было тихо, пели птицы. Подойдя к дому, я сел на лавочку, волнение нарастало. У нас была собака боксер по кличке «Принц» я посвистел в надежде, что она залает, но было тихо. Поднявшись на этаж, я позвонил, через некоторое время спросили: «Кто там». Отвечаю: «Я!!!» Дверь приоткрылась, на пороге оказался мой младший брат, посмотрев на меня, он убежал в квартиру будить остальных. В это время показалась морда нашего боксера, он смотрел на меня, водя носом вверх и вниз.
Я вошел, сел на корточки и сказал: «Что, не узнал?». Обнюхав меня, он бросился лизать мне лицо, повалив меня на пол, и не давал мне встать долгое время. Встал, передо мной стояли младший братишка, мама, папа, вытиравшие слезы радости. Крепко их обняв, я тихо произнес: «Наконец-то я дома!!!».
Пройдя службу в Афганистане, я очень много узнал. В таких тяжелых условиях проявляются все качества человека, о которых он даже и не знал. Там было все: холод, голод, болезни, поражения, победы, настоящая мужская дружба, но мы всё победили. Любите жизнь, ведь она дается один раз и ее надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
Ноябрь 2008 года.
Кононенко Михаил Михайлович
В упор начали расстреливать колонну, идущую по берегу реки
Я родился 03 марта 1952 года. Сейчас – полковник запаса.
В 1983 году проходил службу в Военной академии бронетанковых войск в должности инженера учебной лаборатории в воинском звании капитан-инженер. К середине 1983 года я «перехаживал» в этом звании более одного года и перспектив получения звания майора в «Арбатском военном округе», как в среде военных иногда называют Москву, у меня не было.
Учитывая, что я был женат и к тому времени имел двух дочерей 1977 г. и 1981 г. рождения, 2-х комнатную квартиру, переезжать вместе с семьей к другому месту службы, без перспективы даже в отдаленном будущем вернуться в Москву, я не хотел.
Другое дело было продолжить дальнейшую службу, в так называемых, «заменяемых» районах, одним из которых был тогда Афганистан. Тем более, что семью туда везти не надо было.
Так что основной причиной написания мною рапорта с просьбой о направлении меня для прохождения дальнейшей службы в ОКСВА («псевдоним» 40-й общевойсковой армии) было получение очередного воинского звания. Кроме того, в тот период времени я был твердо уверен, что Советский Союз проводит правильную политику по отношению к Афганистану, что мы действительно помогаем соседней стране преодолеть ее отсталость, помогаем бороться с внутренними врагами. Одновременно, я полагал, что человеку, добровольно вступившему в ряды Вооруженных Сил в 1969 году и к тому времени 10 лет носящему погоны офицера, как минимум, полезно собственными глазами увидеть и принять участие в боевых действиях.
Таким образом, в конце июня 1983 года я оказался в Ташкенте в распоряжении штаба Туркестанского военного округа для дальнейшего откомандирования в Кабул.
Поскольку я прибыл в Ташкент, не имея оформленного заграничного паспорта, мое пребывание в нем затянулось дней на десять. Это дало мне возможность впервые почувствовать, что же такое летний период в Средней Азии (до этого момента я нигде южнее Черноморского побережья, да и то в детстве, не был). Позднее, по прибытии в Кабул, а в дальнейшем и Баграм, мне показалось, что там даже прохладнее, чем в Ташкенте.
Итак, в июле 1983 года я приступил к исполнению обязанностей зампотеха (заместителя командира по технической части) 3-го танкового батальона 285-го танкового полка 108-й мотострелковой дивизии (МСД) 40-й общевойсковой армии.
Танковый полк, штаб дивизии и некоторые другие части, входящие в ее состав, дислоцировались в населенном пункте Баграм. Точнее, советский военный городок располагался рядом с афганским Баграмом, крупнейшей афганской военно-воздушной базой, куда с территории Советского Союза шла одна нитка трубопровода, по которой качали авиационный керосин.
Ограниченные возможности использования танковых частей и подразделений в горных условиях накладывали ограничения на выполняемые ими задачи.
В основном танки использовались в охранении мест постоянной дислокации, в выдвижных и стационарных постах вдоль дороги Кабул-Хайратон для охраны трубопровода и обеспечения прохождения автомобильных колонн, а также в замыкании колонн бронетехники при проведении дивизионных или армейских операций.
Вполне естественно, что за период прохождения службы в танковом полку мне пришлось принимать участие, в том или ином качестве, в выполнении перечисленных задач.
Осенью 1983 года переболел гепатитом, отлежав некоторое время в Баграмском инфекционном госпитале, а затем в госпитале в городе Кызл Арват (Туркмения). Вместо положенной реабилитации в одном из санаториев в Туркмении сбежал во «внеочередной отпуск» домой.
В марте 1984 года 285-й танковый полк был выведен из состава 108-й МСД и передислоцирован в город Термез (Узбекистан), а на его месте был сформирован 682-й мотострелковый полк (МСП), где я продолжил службу в должности зампотеха 1-го мотострелкового батальона (МСБ).
Для формирования МСП из Союза в Баграм были введены три мотострелковых батальона, два из которых имели на вооружении боевые машины пехоты БМП-2, а один – бронетранспортеры БТР-70.
Должен сказать, что, по моему мнению, мотострелковые части и матушка-пехота несли основную тяжесть ведения боевых действий и несли основные потери на протяжении всего периода пребывания Советских войск в Афганистане.
Возрастной состав офицеров-танкистов и пехоты очень сильно отличался друг от друга. Если в управлении танкового батальона я был самым молодым, то в МСБ старше меня оказался только командир миномётной батареи, а ровесником – начальник связи батальона. Кроме того, я оказался единственным майором (присвоили звание еще в танковом полку) в батальоне. Командир батальона, заместитель командира по политической части и начальник штаба батальона – капитаны, командиры 1-й и 2-й рот – лейтенанты, 3-й – капитан. Не было ни одного командира взвода в звании старшего лейтенанта – все лейтенанты, отслужившие по одному году после окончания училищ.
Помню, как эти молодые ребята буквально через две недели после прибытия в Баграм обсуждали вопрос о том, как же будет происходить их замена через два года, что же весь командный состав батальона заменится одновременно?
Очень жалко, что абсолютному большинству из них не пришлось дожить до своей замены.
В апреле 1984 года началась очередная Паннджерская операция.
Во главе армейской колонны в Паннджерское ущелье входил 682-й МСП со средствами усиления, 1-й батальон был в голове колонны полка.
В принципе, никакого сопротивления продвижению громадного количества бронетанковой и автомобильной техники по Паннджерскому ущелью не оказывалось.
Основные потери несли от очень большого числа противопехотных мин. В прямом смысле слова, любой шаг в сторону от разминированной саперами дороги был весьма опасен. Хотя противопехотные мины типа ПМН-3 сконструированы таким образом, чтобы вывести солдата из строя, а не убить его, в случае создания минного фугаса с использованием дополнительной взрывчатки, подрыв на нем означал смерть.
Тем не менее, колонна бронетехники прошла населенный пункт Анова, где по соглашению с Ахмад Шахом Масудом с 1982 года располагался усиленный батальон 145-го парашютно-десантного полка, и дошла до населенного пункта Руха, по слухам – родного селения Ахмад Шаха Масуда. При этом слова «населенный пункт» я употребляю скорее по привычке. Никакого населения не было. Были пустые дома, засеянные участи земли, иногда попадались животные, в основном ишаки, но людей не было. Позже начали циркулировать слухи о том, что Ахмад Шах Масуд, зная об окончании «перемирия» с «шурави» (советскими) в марте 1983 года вывел все население Паннджера в Баграмскую «зеленку» и другие более или менее опасные места. Как такой «исход населения» сумела прозевать наша разведка, для меня до сих пор остается загадкой.
Как выяснилось позднее, армейское командование планировало создать в Рухе мощный опорный пункт, «посадив» там основные подразделения 682-го МСП со средствами усиления, для получения возможности проникновения в глубь Паннджера и обеспечения безопасного движения автомобильных колонн по дороге Кабул-Хайратон, проходящей по практически параллельному ущелью Саланг.
Расположившиеся в Рухе подразделения 682-го МСП и другие армейские части и подразделения, начали приступать к «обычной» жизни, то есть, в том числе, и совершать выходы в ближайшие «населенные пункты» и ущелья для поиска складов с оружием, медикаментами и продовольствием.
Так, 30 апреля 1984 года 1-му МСБ 682-го МСП была поставлена задача по проведению выхода в отрог Паннджерского ущелья ущелье Хазарат. При этом необходимо было углубиться в Хазарийское ущелье на глубину около 10 км и провести «зачистку» (проверку) двух кишлаков (их названия, к сожалению, я не помню). Пехота спешилась практически в устье Хазарийского ущелья и начала выдвижение двумя колоннами, одна из которых шла по берегу реки, а вторая по склону гор. Основные силы 1-го МСБ-го 682-го МСП состояли из 2-й и 3-й мотострелковых рот (МСР), одного взвода минбатареи, 10 приданных саперов из саперного батальона дивизии, авианаводчика и арткорректировщика (оба офицеры).
Засада «душманов» была очень грамотно организована. Батальону позволили втянуться на относительно прямой участок тропы. Позволили сделать привал для завтрака, и, после того как была выполнена команда «Становись», был открыт огонь.
Два пулемета ДШК вели огонь по голове и хвосту колонны, идущей по склону, подразделения «зеленых» (афганская армия, данные не подтверждены проведенным позднее расследованием) развернулись и в упор начали расстреливать колонну, идущую по берегу реки.
В результате этой засады батальон потерял людей – 41 убитыми и 53 ранеными. Погибли все 10 саперов, авианаводчик, арткорректировщик, командир батальона, командиры 2-й и 3-й рот, был ранен замполит батальона, в третьей роте остался в живых командир 3-го взвода лейтенант Александров и замполит, лейтенант, которого все звали Федор Федорович, так как у него к тому времени уже было двое детей. Во второй роте остался в живых командир взвода. Погиб командир гранатометного взвода лейтенант Слава Бугара и много солдат и сержантов.
Я не помню фамилии многих офицеров, прапорщиков, солдат и сержантов, которые принимали участие и в этом «последнем» бою, и в других операциях, которые проводил и 682-й МСП и другие части, и подразделения нашей дивизии. Но могу сказать с уверенностью, что большинство солдат, сержантов и офицеров исполняли честно свой воинский долг.
В дальнейшем я был назначен на должность зампотеха (заместителя командира по вооружению – начальника технической части) 181-го МСП, который дислоцировался в Кабуле, в районе, который наши соотечественники называли Теплым Станом, а афганское наименование Хайра Хана.
Было много всего и хорошего и плохого.
Для себя я сделал несколько выводов из пребывания в Афганистане:
– впервые поставил под сомнение правильность решений Коммунистической партии Советского Союза в целом, а не отдельных членов ее руководящих органов;
– начал задумываться о том, что ускорять прогресс (развитие страны или стран) достаточно неблагодарное занятие;
– скорее всего, мы задержали дальнейшее промышленное развитие Афганистана, несмотря на то, что север этой страны, скорее всего, богат полезными ископаемыми;
– нельзя воевать в пол силы: если принял решение о ведении войны, то используй все имеющиеся ресурсы, без оглядки на так называемое «мировое» общественное мнение.
Я был очень рад, что все то, что выпало на долю Афганистана, происходит не на территории Советского Союза. К сожалению, позже время показало, что радость моя была преждевременной.
Декабрь 2008 г.
