Текст книги "Ректор и 13-я студентка Глазовской Академии магии. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Авдотья Репина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Она не принимает, – с болью в голосе проговорила девушка.

– Что? – вырвалось у Андрея.

– Она не принимает мою магию, – повторила побледневшими губами. Это означало, что в роли «донор-реципиент» Мира и Золотая не подходили друг другу.

– Иначе что?

– Она должна будет отдать всю себя, – до боли сжала его руку, собираясь с мыслями, прошептала побледневшими губами. – Она умрёт, Андрей.

Чертова! Любимая! Старуха!

Глава 30 Возвышающаяся: Ничего, кроме правды

Потом в нескольких источниках Мирослава прочитала разный взгляд журналистов и просто наблюдателей на то, что произошло в тот день в зале суда.

Научный еженедельник «Мир магии», корреспонденты которого тоже присутствовали в зале суда и уговорили главного редактора в качестве исключения поместить небольшую заметку (науки ради, а не популярности для), писал, что «помещение наполнилось потоками инфернальной энергии, принесшей с собой чистейшие образцы посмертных астральных проекций нескольких человек».

Журналист газеты «Магия сегодня» такими научными знаниями не обладал, поэтому обозначил в статье, что «смелая женщина Изольда Золотая сделала несколько пассов руками, что повлекло за собой появление возрожденных мучеников в их астральных формах».

Блоггеры, которые еще на первом курсе магических Академий были отчислены за неуспеваемость, поэтому давно утратили магическое восприятие и обманом попали в число аккредитованных журналистов в зал суда, строчили в социальные сети то, что видели. А видели они, как «какая-то старушка на месте свидетеля пару раз нарисовала в воздухе какие-то фигурки. Потом появились призраки. Много призраков, как в фильме ужасов».

Краскова Ольга Васильевна числилась в штате нескольких желтых газет. Под псевдонимом Мара Тура вышел ее репортаж в газете «Все о магии». Она писала: «Судный день пришел! И души умерших в результате экспериментов Министерства магии восстали, чтобы явить собравшимся и всему миру свою правду!»

Тринадцатая студентка Глазовской Академии магии Мирослава Рихтер видела это так. Сначала девушка сдерживала натиск министерских, они сидели позади стороны обвинения и очень хотели, чтобы Изольда Дмитриевна не успела завершать заклинание.

А тем временем зал суда стали наполнять души умерших людей, – что печально, это были юноши и девушки, а не старики, – описание экспериментов над ними нашли когда-то их с Андреем родители. Постепенно души обретали плотность, пока не стали походить на людей.

Изольда Дмитриевна все более слабела, она без сил опустилась на стул в секции для свидетелей. Пока она только соединила символы с листов и могил и символы, которые показал Мире Хранитель. Оставался только символ-ключ. Он точно заберет у куратора остатки жизненных сил.

Мира еще раз направила поток энергии в сторону Золотой. Но та обернулась к сидевшим на стороне защиты, обвела всех взглядом, прощаясь, улыбнулась. Остановила взгляд только на девушке и отрицательно покачала головой. Неужели они не подходят друг другу в отношениях «донор-реципиент»? Так и есть, иначе бы аура старушки сама стала забирать энергию Миры.

Какой ужас! Неужели она готова?... Это же самоубийство!

– Она не остановится, – подтвердил страшную догадку Андрей.

Затем Изольда Дмитриевна создала символ-ключ и повернула его. Совсем обмякла. Сложила голову на руки.

Судья Селиверстов взирал на восставших мертвецов и не знал, что делать. Поднятые души походили на самих себя при жизни. Наверное, так они выглядели за несколько минут до смерти. Кто-то бледный, кто-то с ранами на лице и теле, кто-то мокрый… Последней стояла сама Изольда Дмитриевна.

И это было не самое жуткое.

Они заговорили.

В абсолютной тишине каждый рассказал свою историю. Все они начинались примерно одинаково – студент-маг приехал на стажировкукурсыдополнительные занятия в Министерство магии, где емуей предложили остаться для работы с егоее уникальным даром. По мере того, как юноши и девушки понимали, куда на самом деле они попали и что их ждет, становилось уже поздно. Они называли имена, места, события, а колокольчики правды молчали. Кто-то умер во время экспериментов, кому-то посчастливилось умереть дома.

По мере того, как они рассказывали свои истории, души как будто светлели, исчезали раны и следы экспериментов, на лицах появлялись теплые улыбки.

Мира плакала, как плакали многие в зале. Когда история последнего была окончена, души свернулись до размеров небольших светящихся шаров и воспарили в небо, сделав круг в зале суда и вылетев в открытые окна.

Хотелось верить, что души родителей Андрея и ее мамы тоже успокоились.

Душа Изольды Дмитриевны подошла к своему телу. Дотронулась до него. Тело вспыхнуло и мгновенно превратилось в горстку пепла. Старушка еще раз улыбнулась стороне защиты, приласкала взглядом каждого из сидевших там, задержала взгляд на Андрее, прошептала: «Извини» и растворилась в воздухе светящимися мотыльками. Запахло как после дождя.

На несколько минут повисло молчание. Только были слышны всхлипы женщин. Плетения защиты от шума зрителей давно пали.

– По протоколу… – судья заговорил негромко, явно не мог собраться с мыслями. – По протоколу слово предоставляется стороне защиты. Андрей Вильгельмович.

Рихтер несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Встал и со своего места произнес: «Я хочу, чтобы все это было не напрасно».

Судья кивнул, как будто принял его слова в работу.

– Мирослава Юрьевна, по протоколу мы должны еще выслушать вас и только после этого завершить заседание суда, – напомнил Селиванов.

Мира не знала, что ей делать. Именно сейчас она должна была рассказать об экспериментах. Но все было сделано за нее и без нее.

– Мирослава Юрьевна? Вы готовы? – уточнил судья.

Она кивнула и встала.

– У меня есть послание, – и выставила руки вперед.

После Нового года в Академии Мира попросила Андрея показать, как он создал иллюзию снега и всего прочего. И он показал тут же. Сначала на волосы девушки опустились крупные пушистые снежинки, которые превратились в цветки яблони. Несмотря на то, что она видела плетение только один раз, смогла запомнить, разложить его на составляющие и вычленить нужные ей символы.

Начала с начала.

Показала появление Хранителя в районе Глазова, соглашение с первыми людьми.

Следующий шаг: планета Эбуру в окрестностях Веги, сначала цветущая, полная магии и жизни. И та, какую они видели ее с Андреем в последний раз. Рассказ Маньяши о том, как они сами погубили себя, решив подчинить магию.

И последнее. Хранитель сидит на берегу океана магии. Звучат слова Кксанука о том, что Землю еще можно спасти и что Хранитель не позволит использовать магию для своих целей.

Закончила.

Мира осела на стул, ее обнял Андрей.

Снова повисло долгое молчание. Потом послышались удары деревянного молоточка судьи.

– Заседание считаю закрытым, – еще три удара молоточка. – Прошу всех покинуть зал суда.

Но люди не спешили уходить. Журналисты обсуждали увиденное, министерские суетились.

Андрей создал портал, прошел через него вместе с Мирой, провел остальных со стороны защиты. Так все оказались перед зданием суда, накрытые пологом невидимости. И повторилось все то же, что было до ухода Миры в Мир лабиринтов. За тем лишь исключением, что Андрей прижимал ее к стене здания, и они уже не стеснялись проявить нежность при посторонних.

Их прервало тактичное покашливание Монаха.

– Можно нам всем ее обнять? – уточнил он, выглядывая из-за плеча Рихтера. Он бережно сжимал в руках большую пластиковую банку. Там прах Изольды Дмитриевны – догадалась Мира.

Андрей нехотя разжал объятья и выпустил жену.

– Я первый, – кинулся к ней отец.

Он немного изменился с тех пор, как она видела его в Мире лабиринтов: взгляд более осмысленный, глаза чистые, на лице улыбка. Как будто помолодел.

– Мы рады, что ты снова с нами, – это уже Монах.

– Мы очень переживали, – месье Лакомб и мисс Шарлотта обняли с двух сторон.

Граф Орлов-Вышеславцев без всяких слов зажал ее в руках-тисках, госпожа Такаяма сдержано кивнула головой, След потрепал по голове, Медведь обнял не хуже графа.

– Позвольте и нам присоединиться к поздравлениям, – к ним подошли Сергей Иванович Новокшенов со своей вечной спутницей Ларисой Сергеевной. Не удивительно, что старой ищейке удалось быстро найти их, невзирая на полог невидимости.

– Чем обязаны? – Рихтер спрятал за спиной Мирославу, которую держал за руку, и встал впереди членов тайного общества.

– Хотелось бы поговорить, – с показной легкостью озвучил Новокшенов.

– Тогда прошу официально уведомить о своем желании, – холодно произнес недавний подсудимый.

– Андрюша не начинай, – отмахнулся его собеседник.

– Как бы то ни было, в должности ректора вас восстановят не сегодня же, Андрей Вильгельмович. Если восстановят, – с холодностью змеи проговорила Лариса Дмитриевна, снова слишком много шипящих послышалось в ее выговоре. Она неотрывно смотрела на переплетенные пальцы Андрея и Миры.

– Ларис, – цыкнул на нее Новокшенов, но продолжил с дружеской улыбкой. – Хочу заехать к вам всем на чай примерно завтра вечером.

– Нам пора, все устали, – ответил на это Рихтер.

Министерским ничего не оставалось, кроме как отойти.

– Я могу перенести всех домой, – негромко предложила Мира.

Сквозь брешь в пологе невидимости было видно, как рыскают по улице журналисты. Поскольку ни у кого не было желания задерживаться в Хрустальном городе, члены тайного общества были рады тому, что девушка открыла портал прямо в Глазов, рядом с Академией, перенеся туда не только людей, но и автомобили, на которых они приехали.

И не сговариваясь, члены тайного общества отправились в подвал к Монаху, где их ждала Мамушка.

– Ой, – запричитала она. – Вернулась! – кинулась обнимать Миру. – И ты тоже! – поцеловала Андрея.

Пока все рассаживались, Мамушка сообщила, что студенты в общежитии, а потом вместе с Медведем они принесли ужин. Только к нему никто не притронулся.

– А Золя где? Решила остаться? – выспрашивала Мамушка, имея в виду Изольду Дмитриевну. – А почему все молчат?

И ей рассказали. По очереди. Потому что то и дело у очередного рассказчика ком подступал к горлу, что мешало говорить. Оказалось, что Золотая в стороне от членов тайного общества разработала собственный хитроумный план. По ее задумке, которую она успешно реализовала сегодня, все гонения недовольных министерских будут направлены только на нее саму и не затронут остальных членов тайного общества. И на суд она не поехала тоже не случайно – знала, что Мира вернется в это время.

– Только она не переживала по поводу того, что ты осталась в другом мире, – подтвердил отец девушки.

Все время разговора он сжимал ее руку, словно боялся, что снова исчезнет. Андрей же, предельно сдержанный в чувствах при посторонних (объятья у здания суда были исключением), просто стоял позади Миры, окутывая ее своим теплом.

Выяснилось и то, что перед судом Изольда Дмитриевна раздарила все свое имущество, часть редких и ценных изданий перенесла в библиотеку Академии.

– Это ее выбор – отдать свою жизнь во имя других, – проговорил Андрей. – Когда она только появилась тут, в подвале, мы долго разговаривали наедине. У Изольды Дмитриевны было редкое для магов ее уровня заболевание. Что-то вроде деменции, от которой она безуспешно пыталась вылечиться последние лет сорок. Сигареты помогали не дать мозгу высохнуть окончательно. По ее словам, жить ей оставалось полгода от силы.

Повисла тишина. Отец обнимал Миру и гладил по голове. Как же хорошо дома!

– Что с тобой произошло? – спросил Монах, усаживаясь напротив девушки.

Вот тут Мира и рассказала все, что с ней случилось после того, как ее затянуло в одну из дверей.

– Так у тебя осталась еще сила? – уточнил Лакомб. – Хотелось бы исследовать…

– Да, состояние Миранды необходимо проверить перед началом учебы, – перебила его мисс Шарлотта и даже больно ткнула локтем в бок.

– Граф, когда вы можете подтвердить допуск Мирославы до занятий и назначить ей нового куратора? – уточнил Андрей у Орлова-Вышевлавцева.

– Как только профессора подтвердят, что ее состояние здоровья позволяет заниматься магией. Что касается куратора, то временно назначу себя. А там уверен, что вы сможете вновь занять это место. Запретов за кураторство мужа у жены в магических Академиях нет, я проверял нормативные документы.

– А разве не Изольда Дмитриевна исполняла обязанности ректора во время судебного процесса? – уточнила Мира.

– Нет, по нашему регламенту граф исполняет обязанности ректора, когда я не могу этого сделать, – разъяснил Андрей и вопросительно посмотрел на жену.

– Когда я появилась в Академии, она сидела за столом в кабинете ректора и что-то писала. Сказала, что ее назначили тут за начальника.

Андрей молча ушел наверх и через несколько минут вернулся с несколькими конвертами.

– Тут для каждого, – он раздал послания. – И для всех нас.

«Дорогое мое тайное общество!

У меня было много студентов, талантливых, хороших молодых людей, которые могли бы не только принести пользу и открытия, но воспитать прекрасных детей. Все вы знаете, что случилось с некоторыми из них.

Своих детей у меня, к сожалению, никогда не было, поэтому я любила и люблю каждого из них как собственного ребенка.

Это только мой выбор. Я уже говорила об этом Андрюше, но он слишком любит меня, чтобы помочь в моей авантюре.

Не плачьте обо мне. Одной старушкой больше, одной меньше. Да и к моим годам хочется совершить в жизни что-нибудь великое, чтобы не было жаль тех лет, что прошли бесцветно и иногда бесцельно.

У вас все впереди.

Готовьтесь. Сейчас все будет по-другому.

P.S. Мой прах захороните в Праге, рядом с моим горячо любимым Григорием».

Андрей сжал листок и долго смотрел рассеянным взглядом как бы сквозь него.

Поскольку все было сказано, члены тайного общества стали расходиться. Оказалось, что отец Миры живет рядом с Источником, они с Монахом обустроили еще одну комнату.

 Когда Мира и Андрей оказались, наконец, в своей квартире, они долго стояли в обнимку в прихожей. Слишком много на один день выдалось переживаний, чтобы суметь выразить чувства словами.

Они настолько устали, что сил хватило только на душ, небольшой перекус чёрствыми бутербродами и хорошим вином и сон в обнимку. Хотя сон пришел к обоим только после жарких объяснений во взаимной тоске.

– Что сейчас будет? – спросила Мира уже утром, нежась в объятьях любимого.

– Все как она и сказала. Сейчас все будет по-другому, – и поцеловал ее в висок. – Я очень скучал. Никуда тебя не отпущу.

– Никуда меня не отпускай. Знаешь, когда я была в Мире Хранителя, мне казалось, что там нет времени.

– Думаю, что так это и есть. В его мире больше чем у нас пространственных характеристик. Думаю, что время для него такая же изменяемая величина, как для нас длина или ширина. Не удивлюсь, если он один такой, а может быть одновременно в нескольких местах, поэтому мы думаем, что Хранителей много. Ты приобрела уникальный опыт. Предлагаю изложить его в научном формате. Профессора тебе помогут.

Мира кивнула, соглашаясь.

– И еще меня мучает один вопрос, – Андрей внимательно ее слушал. – Почему Хранитель передал символы моей матери, если она не была магом? Она даже объяснить не могла, кто и что ей передал. Только потом наши родители поняли, что это Хранитель, а не просто белый кот.

– Мы тоже думали об этом. Скорее всего, дело в том, что она потомок первых людей, которые видели его, а значит, у него с ними какая-то связь. Ты же говорила, что Хранителю сложно общаться с людьми, потому что мы с ним очень разные. А переговорщика в лице Проводника звезд у наших родителей не было.

– Почему он тогда не передал их мне раньше, когда мы только занялись этим делом, ведь я же маг?

– Госпожа Такаяма и Шарлотта считают, что Хранитель не просто предвидит события, а знает о них и складывает их так, как нужно ему. Прозвучит странно, но таков его замысел. Может быть, он хотел, чтобы  наши родители сами попытались разобраться. Может быть, его воздействие на твою маму повлияли на другие события. Возможно, мы когда-нибудь найдем ответ.

– И еще. Это он помогал нам или мы ему? Ведь без символов и того заклинания все было бы не так правдоподобно, как вышло.

– Это еще один вопрос без ответа. А ты как думаешь?

– Думаю, что он дал нам шанс на спасение, которым мы смогли воспользоваться.

– Какая у меня умная жена, – Андрей поцеловал ее. И окончательно ее разнежил.

На часах почти полдень.

– Не хочу сегодня учиться, – захныкала она, прячась под одеялом.

– Не учись, – быстро согласился муж. – Но ребятам покажись. Все за тебя очень переживали: я же тебя убил. Хотя никто из них не поверил. К тому же сегодня мы сделаем вечер памяти Изольды Дмитриевны. Думаю, что сегодня никто не будет учиться. Мамушка говорила, что еще вчера студенты праздновали победу. Особенно те, кому удалось противостоять родителям и не позволить забрать себя из Академии. Во время процесса надо мной многих из них хотели перевести.

– Мне будет ее не хватать.

– Мне тоже.

– Письма! – вспомнила Мира.

Вчера вечером они не стали их читать, решив оставить до утра.

«Дорогая Мирослава, я рада, что мне посчастливилось работать с тобой. Но еще больше я рада, что вы с Андрюшей нашли друг друга. Я знаю, вы еще сумеете сделать друг друга счастливыми. И позаботься о нем.

Извини, что обманула тебя. Ты поймешь.

Теперь о важном. Твой учебный план я составила до конца учебного года. Не пугайся. Уж поверь видящей, ты его сумеешь освоить. И сдавай в конце года итоговый экзамен и выпускайся из Академии. Андрюша прав – ты готова к такому испытанию.

Тебе решать – становиться магериком или нет.

Не плачьте обо мне. Это только мое решение. И ничего не бойтесь, я о многом позаботилась. В случае чего смело во всем обвиняйте меня, мне уже будет не до того.

И еще совет от видящей: новые родственники не так плохи, как может показаться».

Мира утерла слезы и передала свое письмо Андрею, тот передал ей свое. Для него Изольда Дмитриевна приберегла только одну фразу: «Ты всё знаешь сам. Будь счастлив».

Каких родственников видящая имела в виду?

Глава 31 Сосредоточенная: Новые обстоятельства

Мира радовалась, что внимание к ней студентов, возросшее после ее появления,  уменьшается. Да, она жена ректора Рихтера. Да, она бывала в других мирах и на Эбуру и может рассказать об этом. Да, она видела Хранителя. Да, она создала сложную иллюзию на суде. Но она осталась собой прежней. Нет, она не собирается переводиться в другую Академию магии.

Постепенно ГАМ стала возвращаться к прежнему ритму жизни, Андрея восстановили в должности ректора. Работу в библиотеке снова сочетал с преподавательской деятельностью Орлов-Вышеславцев, его же и назначили куратором Миры, хотя она выполняла учебный план, составленный Изольдой Дмитриевной и не очень-то нуждалась в кураторстве графа. Кроме того, помогал Рихтер, который индивидуально вел у нее – барабанная дробь – астрономию.

Вообще практика была такова: куратор назначал студенту в соответствии с его способностями перечень предметов, а учебное заведение в лице ректора обязано было обеспечить обучающегося необходимой литературой, инструментарием и преподавателем. Если таковых в учебном заведении не было, студента отправляли на прохождение необходимых курсов в другую Академию магии.

И Рихтер оказался самым требовательным из ее преподавателей. Хотя лекции у него были самыми желанными. Иногда они переносили их в свою квартиру, и тогда занятия превращались в долгие вечерние научные разговоры в обнимку.

В первые дни после ее возвращения Андрей предпочитал, чтобы Мира была у него на виду. А уж, когда они оказывались дома наедине, то становилось печально от того, как он тосковал по ней эти три месяца. А он очень тосковал. Даже во сне обнимал ее так сильно, что ей было сложно перевернуться на другой бок. А когда доходило до поцелуев и прочих интимностей… Мира шутила, что ему противопоказан целибат. Но постепенно ее муж становился собой прежним.

Тем более, что на один фактор раздражения стало меньше.

Роза уволилась. Просто написала заявление об увольнении по собственному желанию, которое ей подписали без положенной двухнедельной отработки. Как оказалось, владычица приемной, порывшись в документах Академии, щедро рассказывала журналистам о ГАМ, когда шел процесс по делу Андрея, много прибавляла от себя. След этот поток информации фильтровал, как мог, законными и не очень способами. Более того, Роза почувствовала в себе призвание к актерству и на волне мимолётной популярности ушла сниматься в кино. При ее не дюжинных способностях к артефакторике, позже убедились в этом еще раз. Вся Академия выдохнула, пожелала ей удачи и процветания на новом поприще, но подальше отсюда.

Когда же Рихтер проводил магическую обработку стола Розы для подготовки его для нового сотрудника,  обнаружил ограничитель магии. Да, да, тот самый, который носила Мира весной прошлого года. С той лишь разницей, что этот делал Лакомб и проверял Рихтер. А его копия едва не задушила Мирославу.

– Это сложно, но возможно, – пояснял месье Лоран. – Хороший артефактор может создать точную копию, клон предмета, скалькировав даже заклинания и их характеристики. Возможно, это и сделала Роза, а на копию наложила удушающее плетение и отдала Мире. Поэтому никто ничего постороннего от ограничителя не почувствовал.

То есть ее вину было не доказать. Рихтер от этой информации принялся крушить стол Розы. Когда Мира узнала, в чем дело, бывшее рабочее место владычицы приемной крушили уже в четыре руки. Сожгли все дотла и, обнявшись, любовались на огонь.

И заказали новый рабочий уголок для секретаря.

Вместо Розы След предложил свою знакомую, Ксению. Она оказалась девушкой старательной, скромной, простой и быстро влилась в работу. Мира и Андрей подозревали, что именно она привела в порядок жилище самого Ильи. И одна только Мира считала, что Ксению и Илью связывает нечто большее, чем просто дружба.

Это не все изменения.

Монах с головой ушел в научную работу, его интересовал рассказ о Мире Хранителя и Кксанук. Хотя имя Проводника звезд Мира не называла, говорила, что это его форма эволюции. Потом он взялся за полноценное, научное описание миров, систематизировав и обобщив рассказы двух путешественников и информации, которую нашли в доме Рихтеров.

Отец Миры много времени проводил у Источника, ресоциализация в таком возрасте дается с большими временными и психическими затратами. Ему помогали разговоры с мисс Шарлоттой, и Мира приглашала его на прогулки по весеннему городу, чтобы он привыкал к новым обстоятельствам жизни. И хорошо, что ничего не осталось от их старой квартиры – не нужно было этих щемящих воспоминаний о маме. Она осталась в его памяти молодой, жизнерадостной и цветущей.

След продолжал искать Хрусталева, но тот словно стал призраком.

Медведь не знал, что делать с вниманием близняшек Саши и Маши Кривоноговых. Мира думала, что придется отстаивать Андрея перед ними, готовилась к войне, как это было с Ирэной за Принца или Розой, но девушки просто переключились на другой объект обожания.

Мамушка тяжело перенесла кончину Золи, они сблизились в последнее время. Поэтому именно Мамушка взялась отвезти и захоронить прах Золотой рядом с ее любимым Григорием.

Госпожа Такаяма, которая была верна себе и хранила холодность на протяжении всех событий, заявила, что напишет книгу о тех людях, информацию о которых удалось найти. Это решение удивило всех. Андрей потом объяснил, что ее родители сами были причастны к подобного рода экспериментам в Японии. Таким образом японка хотела смыть позор с семьи. Ей взялся помочь граф Орлов, он вынашивал ту же идею.

Профессора были заняты описанием состояния Миры, изучали артефакты, которые были на ней в Мире Хранителя, ежедневно «фотографировали» ее глаза и ауру, но ограничений на занятия в Академии не нашли – девушка была абсолютно здоровой.

И когда Мира решила, что жизнь нормализовалась, можно решать, чем она хочет заниматься после выпуска из Академии и строить планы на будущее, произошли две встречи, которые заставили ее жизнь виться по-новому. И не только ее жизнь.

Она сидела в кабинете ректора и решала задачи по астрономии. У Андрея, к тому времени снова  главы Академии, было много работы, поэтому занятие пришлось провести в его кабинете, что не было для обоих в новинку. Поскольку Ксению отправили с поручением в Хрустальный город, дверь его кабинета была открытой, чтобы видеть, кто идет.

Журналисты и просто любопытные атаковали ГАМ, но Рихтер быстро расправлялся со всеми, вешая иллюзию обветшалого здания, сам же любил подурачиться и представал перед нежданными посетителями то стариком-привратником, то недалеким охранником. Оба персонажа были очень словоохотливыми, поэтому желтая пресса изобиловала глупыми новостями.

– Добрый вечер, – на пороге кабинета стоял Сергей Иванович Новокшенов, все еще куратор Глазовской школы магии от Министерства магии. Один, без Ларисы Дмитриевны.

– Мирослава… – вместо приветствия обронил Андрей.

Понимая, что разговор их не предназначен для ушей девушки, та спешно стала собирать учебники и тетради.

– Вы оба мне нужны, – отрезал Новокшенов, закрыл дверь и сел за приставной стол напротив студентки. Одет он был сегодня не в традиционный костюм-тройку, а  свитер и брюки.

Впервые Мира видела, чтобы всегда мягкий и обходительный мужчина, был настолько жестким. Рихтер сел рядом с женой и приготовился к разговору.

– Успокойся, Андрей, – посмотрел ему в глаза гость. – Я здесь как лицо частное. После того, что вы сделали, вас надолго оставили в покое. Не до этого сейчас в Министерстве. Всем там сейчас промывают мозги.

– Чем обязаны? – уже мягче поинтересовался ректор.

Вместо ответа Новокшенов достал из портфеля толстый бумажный пакет и положил перед ними.

– Что это?

– То, что я не успел передать вашим родителям, – мрачно, с болью во взгляде проговорил Новокшенов.

Поскольку пакет был лишен магии и разного рода охранных чар, Андрей вскрыл его. Еще данные экспериментов. Они были оформлены точно так же, как и те, что они нашли в других мирах.

– Что это? – взволнованно спросила Мира.

– Мы были хорошо знакомы с твоей матерью, Мирослава. Пока она принимала участие в исследованиях потомков первых людей, которые видели Хранителя, сдружилась с моей сестрой. Людмила часто бывала у нас дома. Не подумай, ничего романтического между нами никогда не было, она была увлечена только твоим отцом. Через много лет после этого, я встретил ее в Министерстве магии. Точнее поймал на краже.

– Что? – возмутилась девушка.

Андрей сжал ее руку и уже не отпускал до конца разговора.

– Не пугайся. Люда хотела похитить кое-какие бумаги. Понимаешь, она не была магом, поэтому я быстро расколол ее. Тогда она рассказала про тайное общество. Сама, не сказав никому, полезла в Министерство магии, чтобы добыть данные экспериментов. Видимо, во время исследования видела что-то и тогда решила, что сможет сделать копии.

– Что вы сделали? – зло спросила Мира.

– Отдал ей то, за чем она пришла, – спокойно ответил Новокшенов.

– Почему?

– Потому, что когда узнал о том, что творит Министерство магии, был взбешен. Но я был один, а у нас никому нельзя доверять. А тут нашлись энтузиасты, которые не только разделяли мои взгляды, но и уже совершали конкретные шаги, чтобы пресечь эксперименты.

– Что было потом?

– Я подправил ей память, чтобы забыла нашу встречу, отдал информацию и отпустил. Приготовил еще один пакет, но передать уже не успел.

– Вы знаете, кто преследовал мою семью? – спросила Мира.

– Нет. Но поверь мне, сейчас этим делом очень плотно занимаются, – Сергей Иванович перевел взгляд на Андрея, – и по поводу обрушения вокзала тоже. Конечно, это связано с Министерством магии, но боюсь, что руки у него настолько длинные, что конкретно ваши семьи могли преследовать специально нанятые ими головорезы. Я лично всех найду, – разозлился Новокшенов, потом смягчился. – Очень много шума вы подняли. Спасибо вам.

– Что вы знаете о Хрусталеве?

– Мутный тип, – скривился Сергей Иванович и не добавил больше ничего.

– Еще сведения будут? – уточнил Андрей.

– Я собираю. Видите ли, никому не могу доверять, все приходится делать самому, а это время. После гибели ваших родителей все приостановил, но после суда… Ох, и молодцы же вы! А Изольда просто герой, ни одна из ниточек к вам не ведет, я проверял.

– Не думайте, что мы будем доверять вам, – предупредил ректор, забирая пакет.

– Я был бы разочарован, если бы вы поступили иначе. Но вы должны знать. Моя сестра несколько лет живет в закрытой клинике в Сочи. Она была очень сильным менталистом, по глазам читала людей. Тогда в Министерстве магии решили усилить ее способности, которые лишили ее рассудка. Роза очень тяжело это пережила, тогда она из доброй девочки превратилась в черствую. Думал, что у вас тут она станет мягче. Не получилось.

– Вам не противно работать в Министерстве магии? – без злобы спросила Мира.

– Противно, дорогая, иногда от самого себя так противно становится. Но когда я понимаю, что хоть как-то могу противостоять этой махине, менять ее изнутри, становится чуть легче. И за сестру не так больно. И не так больно, что со своей работой так и не решился завести семью, чтобы не бояться за будущее жены и детей, если со мной что-то случится. Мне пора. Я вообще-то за вещами племянницы, проезжал мимо, решил заскочить.

– Конечно, – хмыкнул Андрей, порылся в ящиках своего стола,  достал ограничитель магии и протянул гостю. – На память ей от нашей Академии.

– Это тот самый? – побледнел Новокшенов, вспоминая, какая нехорошая история за ним скрывается. Сам приезжал Миру допрашивать. А тут его племянница замешана.

– Тот самый,  – кивнул Рихтер. – С него злопыхатель моей жены сделал копию, которая и… – Мира чувствовала, как сложно ему сохранять спокойствие, поэтому, не стесняясь гостя, прильнула к мужу.

Сама она на Розу зла не держала, потому что человеком было незлопамятным. К тому же тогда, после Ледового побоища, все у них с Андреем и началось, с поцелуя после спасения.

– Думаю, что вы сами в состоянии решить, как и что сказать своей племяннице, – закончил разговор Рихтер.

В полном молчании побагровевший Новокшенов встал, подхватил ограничитель, вышел из кабинета и ушел.

Конечно, задание по астрономии Мира отложила.

– Что мы будем с этим делать? – девушка показала взглядом на пакет.

– Отдадим пока Монаху, потом остальные желающие ознакомятся. И идем домой, на сегодня хватит, – забрал пакет со всеми данными. – Я в подвал.

– Папу поторопи, – бросила Мира в спину уходящему Андрею. Сегодня отец ужинал у них.

Собрала учебники и тетради, сложила в сумку, когда услышала шаги за спиной. Быстро он вернулся.