Текст книги "Проникновение"

Автор книги: Ава МакКарти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Глава пятьдесят третья

– Сколько денег было в чемодане?

Гарри отвернулась, не в силах вынести немигающий взгляд детектива Линна, и ничего не ответила. Они сидели на лужайке перед домом Диллона. Гарри наблюдала за тем, как злое алое пламя пожирает центр лабиринта. Пожарные обрушивали на него струи воды через живую изгородь, пытаясь усмирить бушующую геенну.

Гарри медлила с ответом. Линн тоже молчал. Он пользовался этим приемом последние полчаса, надеясь, что Гарри заполнит паузы хоть каким-нибудь лепетом, какой-нибудь информацией. Безрезультатно.

Линн заговорил первым:

– Мы все равно это выясним, вы же знаете. – Он слегка кивнул в сторону пламени. – Судебная экспертиза что угодно восстановит.

Гарри окинула взглядом тощую фигуру Линна, его узкий галстук. Все во внешности детектива было маленьким и изящным, хотя и несколько потасканным.

– Зачем вам это нужно? – спросила она наконец.

– Дело «Сорохана» не закрыто. Деньги мы так и не вернули. – Линн посмотрел на Гарри с таким видом, как будто она была шахматной доской, а он только что обдумал партию на десять ходов вперед. – Я не успокоюсь, пока не найду их.

Гарри кивнула и, закрыв глаза, повернулась к огню. Все ее тело онемело. Жар пламени обжигал щеки. Она вспомнила, как Диллон нырнул в горящий вертолет, как он кричал от ярости и отчаяния. Сглотнув, она сосредоточилась на покалывающей боли, на запахе гари, повисшей в воздухе.

Когда она открыла глаза, Линна рядом не было. Она нахмурилась. Черт бы его побрал – появляется и исчезает неслышно, по-кошачьи. Джуд, стоявший по другую сторону лужайки, встретился с ней глазами, подошел и уселся рядом на траву. Гарри окинула его взглядом. Ему на руку успели наложить шину. Щеки Джуда блестели в тех местах, где их только что смазали противоожоговым кремом. Рубашка заскорузла от крови, вытекшей из глубокой раны на плече.

– Вы как, в порядке? – спросил он.

Гарри кивнула, закусив губу. Они оба помолчали. Земля вокруг лабиринта казалась теперь сырой, как болотная топь; живая изгородь была покрыта комьями грязи. Наконец пламя погасло, оставив после себя влажный черный хаос.

– Я видела вас в аэропорту, – сказала, нарушив молчание, Гарри. – Я убежала.

– Да, – коротко подтвердил Джуд.

– Откуда вы узнали, что я там буду?

– Сегодня утром мне позвонила репортерша, ваша подруга.

Гарри подняла брови.

– Руфь Вудс?

Джуд кивнул.

– Вчера она весь день пыталась до вас дозвониться, но без толку. В конце концов она позвонила мне.

Вчера. Гарри сосредоточилась на событиях вчерашнего дня, пытаясь сообразить, когда что произошло – с учетом разницы в часовых поясах. Она вспомнила о телефонных звонках, которые пропустила, готовясь к встрече с Оуэном Джонсоном.

– Она поехала на встречу с Леоном Ричем, – продолжил Джуд. – Его убили до того, как Руфь успела с ним поговорить, но она нашла при нем нечто вроде досье, которое тот составил. Леон выяснил, что Диллон работал в «Джей-Экс Уорнер» примерно в то же время, что и Пророк.

– Это ничего не значит. Вы ведь и сами тогда там работали.

– Была и другая связь. Леон узнал о его брате. Он раздобыл фотографии, имена, установил связь между тем и другим. И получил доказательства, что вашего отца сбил не кто иной, как брат Диллона. – Джуд поймал ее взгляд. – Простите.

Гарри кивнула и опустила голову, машинально обрывая стебли травы.

– В общем, репортерша сложила фрагменты в одно целое. – Джуд скривился. – Полиция тоже сложила бы, если бы нашла досье.

– Что?..

– Ваша подруга-репортерша, черт бы ее побрал, утаила досье от полиции. Она собиралась громогласно обнародовать всю эту историю, прежде чем ей успеют заткнуть рот. Если бы не Вудс, Диллона поймали бы еще вчера. – Он жестом указал на лабиринт и с досадой произнес: – И ничего этого не было бы.

Гарри проследила за его взглядом. С полдюжины офицеров в защитных комбинезонах нестройной толпой двинулись в лабиринт, следуя указаниям детектива, стоявшего на смотровой площадке. Один из них, согнув в локте руку, нес перекинутые через нее большие мешки с застежкой-«молнией», похожие на одежные чехлы, какими пользуются в химчистках. Должно быть, Джуд тоже их увидел.

– Мешки для трупов, – сказал он.

Гарри с трудом сглотнула и закрыла глаза.

– Значит, вы приехали в аэропорт, чтобы меня предупредить, – произнесла она после паузы.

– Кто-то ведь должен был это сделать, – ответил Джуд. – Ваша подружка-репортерша ушла на дно – готовить свой материал.

Гарри посмотрела ему в глаза и вспомнила о густом непроницаемом тумане, о том, как Джуд боялся лететь сквозь этот туман.

– Спасибо.

Он кивнул. Оба помолчали. Затем Джуд сказал:

– Знаете, он терпеть не мог проигрывать, даже в колледже. Я имею в виду Диллона. Всегда и всюду хотел быть первым.

Гарри пристально разглядывала свои руки, не в силах ответить.

Джуд кашлянул.

– Значит, вы все-таки добыли сорохановские деньги.

Гарри, украдкой взглянув на офицеров у лабиринта, покачала головой.

– Я не стала говорить об этом полиции. Я заявила им, что никаких денег нет.

– Но…

Она снова покачала головой и посмотрела ему прямо в глаза.

– Зачем им сейчас об этом рассказывать? Какой смысл? Если мы приплетем сюда деньги, это только навредит моему отцу.

Джуд озадаченно наморщил лоб. Затем его взгляд прояснился – казалось, он понял, что она имеет в виду. Посмотрев на тлеющую изгородь, Джуд спросил вполголоса:

– Сколько там было?

Гарри помолчала.

– Пятнадцать миллионов евро.

Джуд тихо присвистнул и откинулся на траву, упершись в землю локтями. Гарри почувствовала, как напряжение, сковавшее ее тело, постепенно спадает. Она вспомнила мрачный Арбор-Хилл и заключенных с их проклятыми душами. Она вспомнила, какой легкой походкой отец шагал ей навстречу, оставляя все это позади. Может, и глупо было врать полиции, но Гарри знала, что ни за что не засадит отца туда снова. Она сильно рисковала, ибо полицейские могли отыскать в лабиринте какие-то обугленные улики – и все же надеялась, что ее отцу больше нечего скрывать.

Впрочем, Гарри незачем было беспокоиться о том, чтобы спасти его от полиции. Несколько недель спустя врачи позвонили и сообщили ей, что отец при смерти.

Глава пятьдесят четвертая

Жизнь теплилась в нем исключительно благодаря аппаратам.

– Сколько они смогут его так продержать? – спросила Мириам.

Гарри не знала, что ответить. Они сидели вместе у постели отца. Амаранта вышла передохнуть в коридор. Мать и дочь говорили друг с другом шепотом, но внутри у Гарри все кричало.

Несколько недель кряду врачи пытались отлучить отца от аппарата искусственной вентиляции легких. Изо дня в день в течение получаса его заставляли дышать самостоятельно, но каждый раз дыхание останавливалось и отца снова приходилось подключать к аппарату.

Дежурная сиделка отсоветовала им присутствовать при сеансах отключения. Гарри показалось, что сиделка догадалась о трениях между членами их семьи и сочла, что они только раздражают ее пациента. Гарри не возражала. Невыносимо было смотреть, как отец отчаянно пытается дышать, а у него ничего не выходит. Его диафрагма была настолько слабой, что не могла вынести бремени дыхания.

Гарри обвела взглядом его хилое тело. Руки отца, вытянутые вдоль туловища, покоились на идеально выглаженном постельном белье. Отец казался усохшим, похожим на куклу, но больше всего ее поражало механическое движение его груди.

Гарри сглотнула. Так вот в чем разница между жизнью и смертью: в размеренном ритме самопроизвольного дыхания – вверх-вниз. У Гарри защипало в глазах. Она отвела взгляд.

– Ни о чем не думай, – произнесла Мириам своим низким голосом. – Иначе не сможешь всего этого вынести.

Гарри перевела взгляд на мать. Лицо Мириам стало призрачно-серым. Она неотрывно смотрела на мужа – высоко подняв подбородок, расправив плечи. Не так ли она справлялась с бедами всю свою жизнь – просто ни о чем не думая?

Гарри протянула руку и сжала материнское запястье. Отклика не последовало. Гарри отпустила руку Мириам и, встав, направилась к двери, чтобы поменяться местами с Амарантой. Выходя из палаты, она не стала прикасаться к отцу. Ей показалось, что это было бы слишком похоже на прощание.

* * *

Сеансы отлучения от дыхательного аппарата продолжались несколько недель.

Посетители сменяли друг друга – бесконечная вереница друзей и соседей, предлагавших Мириам свою помощь. Гарри почти никого из них не знала, но все они называли ее мать по имени. С головой погрузившись в общественные заботы, Мириам, казалось, снова ожила. Сочувствие близких она принимала с изящным достоинством. Из всех, кто находился с ней поблизости, одна только Гарри замечала, как дрожат ее руки.

Каждый день в больницу наведывался Джуд. Его рука по-прежнему была на перевязи, но ожоги на лице начали заживать. Джуд не входил в палату, но неизменно оставался в коридоре, как бы говоря Гарри, что он всегда рядом и в случае чего готов помочь. Гарри сама не понимала, что ей сейчас было нужно, но одно знала точно: в героях она разуверилась – отныне и навсегда.

Пришла Имоджин – тоже бледная и потрясенная, несомненно все еще пытавшаяся переварить правду о Диллоне. Имоджин в каком-то смысле тоже лишилась своего героя. Она принесла Гарри газету, где был опубликован материал Руфь Вудс. В журналистском расследовании вскрывалась вся подноготная махинаций Диллона. Его финансы давно уже трещали по швам. Амбициозная стратегия скупки компаний, специализировавшихся на компьютерной безопасности, и слияния их с «Луброй» обратилась против самого Диллона. Израсходовав на покупку компаний свой собственный капитал, он влез в долги, с которыми не смог расплатиться. К этому времени многие компании обесценились и кредиторы угрожали Диллону судом по делу о несостоятельности. Инсайдерские махинации явно удавались ему лучше, чем законный бизнес.

Когда пришел Эшфорд, Гарри замерла. Она видела, как крепко он схватил ее мать за руки. Гарри не стала рассказывать полицейским об обнаруженной ею связи между Эшфордом и Леоном. В конце концов, у нее не было никаких улик – одно только имя. Гарри взглянула на мать, с трудом сдерживавшую слезы, и мысленно спросила себя, что она сама должна сейчас чувствовать. Что будет с матерью, если Эшфорда отправят в тюрьму? Впрочем, самообладание быстро вернулось к Мириам, и тогда Гарри поняла: что бы ни случилось, мать с этим наверняка справится.

Эшфорд направился к Гарри и протянул ей руку. Она закусила губу. Он стоял перед ней, склонив голову набок. Его волосы были похожи на комья сахарной ваты. Гарри не могла утверждать, что Эшфорд желал ей зла. Может, он состоял в круге, а может, и нет. Она знала одно: Эшфорд был другом ее отца. Пристально всмотревшись в его большие печальные глаза, Гарри мягко коснулась его руки.

* * *

После шести недель сеансов отлучения от дыхательного аппарата улучшения по-прежнему не было. Во время последнего сеанса у отца произошла остановка сердца; он заметно ослабел.

Гарри дотронулась до его пальцев. Пальцы были теплыми, но никак не отозвались на ее прикосновение. Гарри посмотрела на лист бумаги в руке у матери, озаглавленный жирными буквами «НР». Сиделка оставила ей лист на подпись несколькими минутами раньше – как только врач объяснил им, что означают эти буквы.

Он говорил об остановке сердца, о дыхательной недостаточности и о том, что сердце и легкие отца окончательно сдали. Он сказал, что у некоторых пациентов механическая вентиляция легких лишь растягивает агонию. Они слушали молча. Даже Амаранта не нашлась что ответить.

Наконец врач тихо произнес:

– Вероятно, рано или поздно вы сами почувствуете, что его не стоит больше пытаться реанимировать.

НР. Не реанимировать.

Мысли Гарри застыли на месте.

Если сердце отца перестанет биться, врачи не будут пытаться его оживить.

Никаких героических мер.

Гарри сжала в руке пальцы отца и обвела взглядом больничную палату, уставленную трубками и попискивающими мониторами. Она вспомнила обо всем, чему ее научил отец, обо всех тех местах, куда он брал ее с собой. Эта стерильная палата не имела с отцом ничего общего.

Гарри посмотрела на мать, по-прежнему сжимавшую в руке лист бумаги. Неужели она подпишет его, неужели даст согласие на смерть отца? Гарри изо всех сил зажмурилась. Разве она сможет спокойно смотреть на то, как отца зарывают в землю?

– Мам?

Гарри открыла глаза. Амаранта положила ладонь на запястье матери, указывая другой рукой на бланк. Мириам обернулась, вопросительно посмотрев на Гарри. Гарри сглотнула и отрицательно покачала головой.

Мать медленно сложила неподписанный бланк и спрятала его в сумку. Потом она крепко сжала руки дочерей – сперва Гарри, затем Амаранты. Удивленно взглянув на мать, Гарри сама схватила ее за руку. В глазах у нее стояли слезы. Они крепко вцепились друг в друга, наблюдая за тем, как машина дышит вместо пациента. И тут наконец Гарри поняла то, что должна была понять давным-давно. Ее отец не был ни мошенником, ни героем. В конечном счете, он был просто человеком.

На какое-то время Гарри переехала к матери, в дом, который когда-то считала своим. Она не была вполне уверена в том, кто из них кого утешает. Отец продолжал дышать: вдох-выдох, вверх-вниз. И когда уже стало казаться, что так будет продолжаться вечно, Гарри улетела на Багамы.

Глава пятьдесят пятая

Гарри вышла из самолета в аэропорту Нассо и тут же почувствовала себя укутанной в толстое одеяло жары. У выхода из зала прибытия она поймала такси, втайне надеясь, что водителем окажется Этан. Ничего подобного, конечно, не случилось.

Она откинулась на спинку сиденья. Черепашья скорость и сонный реггей действовали болеутоляюще. Гарри посмотрела на пейзаж в огненно-красных и мандариновых тонах. Месяц назад она приехала сюда, чтобы обманом выудить деньги из банка. Сегодня цель ее приезда была совершенно иной.

Кое-как протащившись через суматошную Бэй-стрит, такси взяло курс на мост Парадайз-Айленд. Док пестрел изящными белыми яхтами, над которыми носились галдящие чайки. Гарри опустила стекло. Торговцы моллюсками, расположившиеся под мостом, громко выкрикивали цены на сегодняшний улов. Рыночные ларьки ломились от блестевшей на солнце рыбы, золотистых бананов и апельсинов. Гарри вдохнула соленый воздух, удивившись остроте ощущения: казалось, она вернулась домой.

Таксист высадил ее у гостиницы курорта «Атлантида», где она вселилась в номер, в сравнении с которым «Пески Нассо» казались обычным молодежным общежитием. Приняв душ, Гарри спустилась в вестибюль под гигантским куполом. Она крепче сжала в руке футляр, пересекла по дуге холл гостиницы и вошла в казино.

На пороге заведения Гарри на секунду остановилась. Несмотря на послеполуденное время, в зале было полно людей. Вовсю грохотали машины для перемешивания фишек; там и сям гудели стальные рулеточные шарики, катившиеся по своим желобкам. Всюду сновали официантки, предлагавшие посетителям бесплатные напитки, но Гарри знала, что серьезные игроки пьют только кофе. Вздохнув, она побрела мимо игорных столов, в дальний конец зала.

Там, впереди, маячила кабинка, где женщина средних лет в зарешеченном окошке обменивала доллары на фишки. Гарри заняла очередь за человеком в стетсоне, пристроила коробку на полке у окошка и обернулась, чтобы понаблюдать за игорными столами.

Прямо перед ней разворачивалась покерная партия с высокими ставками. Гарри быстро поняла, что главная интрига игры свелась к противостоянию двух игроков – тонкогубого человека в деловом костюме и жилистого итальянца в солнцезащитных очках. На стол легли пара тузов и тройка треф. Судя по нервной скособоченности итальянца, третьего туза у него на руках, скорее всего, не было.

С трудом отведя взгляд от игроков, Гарри снова посмотрела на свою коробку. Она провела пальцами по царапине на черном виниле. Диллон добавил несколько вмятин, когда ударил по коробке ногой, но в остальном отцовский футляр для покерных фишек был в целости и сохранности.

Надавив пальцами на ржавые замочки, Гарри открыла футляр, приподняла крышку и заглянула внутрь. В углублениях фетровой обивки покоились восемь плотно уложенных столбиков фишек. Две трети из них были малинового цвета; среди оставшейся трети поровну насчитывалось золотых и сапфирово-синих. Гарри вынула две малиновые фишки и покатала их между пальцами, наслаждаясь нежным перламутровым отливом и щелкающим звуком, который они издавали при соприкосновении. Фишки были большего размера и более вытянутой формы, чем те игрушечные, пластмассовые, что продавались когда-то вместе с футляром. Гарри провела большим пальцем по керамической поверхности одного из овальчиков. На нем были выгравированы название казино и стоимость фишки. Стоимость равнялась ста тысячам долларов.

Месяц назад, выйдя из банка «Розенсток» с кейсом, битком набитым деньгами, Гарри ненадолго вернулась в свою гостиницу. Ей нужно было время, чтобы подумать. После этого она направилась в казино «Атлантида». Когда Гарри изложила Руссо свои требования, тот пришел в ярость. Но поскольку на руках у нее были доказательства его инсайдерских махинаций, и Гарри, и Руссо понимали, что у него не было выбора. Руссо поручился за Гарри перед менеджером казино, и тот с удовольствием обменял бóльшую часть ее денег на фишки высоких ставок. Фишек понадобилось слишком много – даже для «Атлантиды»; чтобы восполнить недостающее количество, Руссо пришлось прибегнуть к помощи двух других казино. Никто не пожелал отказать столь азартной прожигательнице жизни.

Толпа за спиной Гарри ахнула, и она поспешно оглянулась. Крупье перевернул терн-карту – еще одна тройка. Теперь на столе было две пары карт: два туза и две тройки. Итальянец обхватил голову руками. Человек в костюме по-прежнему сидел неподвижно, как ящерица на солнце. Гарри решила, что у него фулл-хаус с тремя тузами.

Человек в стетсоне поднялся, чтобы занять свою очередь у кабинки. Гарри нетерпеливо переступила с ноги на ногу, по-прежнему сжимая фишки в руке. Тогда, месяц назад, едва увидев деньги, она поняла, что не сможет просто так их отдать. Перед глазами у нее, быстро сменяя друг друга, пронеслись картинки-воспоминания об отце: его руки, тянущиеся к ней через тюремный стол; его мертвенно-неподвижное тело, жизнь в котором поддерживалась с помощью трубок. Гарри захотелось подарить отцу что-то такое, что обязательно пробудило бы его.

Поэтому она обменяла семь с половиной миллионов евро на фишки и плотно уложила их в отцовский покерный футляр. Остальные деньги Гарри сохранила в виде наличных. Набив бóльшую часть черного кейса из «Розенстока» пачками бумаги для гостиничного принтера, она положила сверху банкноты в пять слоев – по полтора миллиона евро в каждом слое. Гарри рассчитывала, что в ходе ее охоты на Пророка обязательно наступит момент, когда тот захочет открыть кейс, и тогда банкноты позволят Гарри выиграть какое-то время. Жаль, что Пророка ей так и не удалось поймать, но деньги, похоже, спасли ей жизнь в тот страшный день в лабиринте.

Гарри посмотрела на фишки, которые держала в руке, и почувствовала, как удрученно опускаются ее плечи. Деньги ей были ни к чему. Она хранила их для отца – но какой теперь от них прок? И никогда деньгам не заполнить той пустоты, что останется после его ухода.

Человек в стетсоне отошел, и Гарри приблизилась к женщине за решеткой. Ей вспомнилась лекция Джуда о рыночной этике, о том, как инсайдерские махинации подрывают веру в честную торговлю. Гарри вернулась в Нассо, чтобы обменять фишки на наличные деньги и сдать их в отдел по борьбе с мошенничеством. Так было правильно. Так поступил бы Джуд. И отцу Гарри больше уже никто не причинит вреда.

Женщина в кабинке постучала ручкой по столу, и Гарри сердито закусила губу. Какое ей дело до рыночной честности? Инвесторы все равно не возместят свои убытки, даже если она вернет деньги в отдел. Кто знает, где они окажутся в конце концов?

Вздохнув, Гарри стала слушать, что говорила ей женщина в кабинке. Та перестала стучать ручкой и уставилась куда-то за спину Гарри.

– Ставлю все.

Гарри мигом обернулась. Итальянец подталкивал всю горку фишек – в их числе высокий столбик малиновых – к середине стола. Гарри затаила дыхание. Игроки перевернули карты, и по рядам зрителей пробежал ропот. Итальянец отодвинул стул, сорвал с лица очки и стал расхаживать взад-вперед на пятачке за стулом. Человек в костюме отхлебнул воды из бутылки.

Гарри вытянула шею, чтобы разглядеть карты. Она ошиблась насчет фулл-хауса. Человек в костюме получил пару тузов, что давало ему четыре карты одного достоинства. Почти непобедимая комбинация. [83]83
  Четыре карты одного достоинства (каре) – третья по старшинству (после роял-флаша и стрейт-флаша) комбинация в покере «техас холдем»; в данном случае – Т♣ Т♥ Т♦ Т♠.


[Закрыть]Итальянцу достались двойка и четверка треф. Гарри быстро посчитала карты в уме, и ее глаза округлились. С тузом и тройкой треф на руках ему не хватало всего одной карты [84]84
  В данном случае – пятерки треф: Т♣ 2♣ 3♣ 4♣ 5♣.


[Закрыть]до стрейт-флаша – единственной комбинации, приносившей ему выигрыш.

Гарри почувствовала знакомое покалывание в затылке. Она шагнула к игорному столу. Итальянец перестал расхаживать из стороны в сторону и схватился за спинку стула – так, что костяшки его пальцев побелели. Крупье перевернул ривер-карту. На миг воцарилось молчание. Гарри привстала на цыпочки, но ей никак не удавалось разглядеть пришедшую карту. И тут толпа взревела. Итальянец, высоко вскинув кулак, протяжно, по-ковбойски гикнул. Он повернулся, чтобы обнять зрителей и пожать руку сопернику. Через просвет в толпе Гарри увидела на столе пятерку треф и улыбнулась.

Она провела ладонью по затылку – покалывание не прекращалось. Скучно жить, если хоть изредка не ставишь на кон все, что у тебя есть.Слова отца громко звучали в голове Гарри, до краев переполняя сердце. Медленно повернувшись к кабинке, она уложила фишки обратно в коробку и аккуратно закрыла крышку.

– Простите, – сказала она женщине за решеткой. – Я передумала.

После этого Гарри подошла к столу и заняла место, где только что сидел человек в костюме. Улыбнувшись итальянцу, она провела по сукну костяшками пальцев – на удачу, затем открыла отцовский покерный футляр и водрузила его на стол.