Текст книги "Полюбить Ареса (СИ)"
Автор книги: Ава Абель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Стас услышал молчаливую мольбу и, крепче сжав руку, торопливо увел ее подальше от шума, не обращая внимания на оклики и удивленные вопросы.
Он остановился у отдельной кабины и усадил Сашу на темный мягкий диван, затем сходил в бар и принес им выпить. Ей безалкогольный коктейль, себе воды.
– Прости, не хотел общаться с тобой там, при всех. Тебе плохо?
Участливая интонация выворачивала душу наизнанку, а под пристальным взглядом зеленых глаз сердце то билось слишком быстро, то замирало в ожидании.
– Все в порядке, спасибо. Растерялась немного.
– Я тоже, если честно. Давно мы с тобой не виделись, да?
Давно?? Нет-нет, давно – это месяц, а не три года. Три долгих года, в течение которых не слышала его голоса, не чувствовала рядом. Тысячу дней, закатов и рассветов, которые он встретил без нее.
Пружина в горле расширялась, пытаясь задушить. Нужно было срочно выбираться отсюда, пока не выставила себя идиоткой и не расплакалась.
– Спасибо за коктейль, но мне пора, – вымучила Саша и поднялась, и Стас поднялся следом. Он преградил ей путь и, обняв за талию, притянул к себе.
– Ну-ну, подожди. Не сбегай так сразу. Дай надышаться тобой, светлая моя, – сказал он тихо, а потом обхватил ладонью ее подбородок, заставляя поднять к нему лицо, и коснулся губами щеки. – Саша… – выдохнул он, как молитву. – Как же я рад тебя видеть.
И словно крылья выросли за спиной. Как долго она ждала, чтобы снова услышать это щемяще-нежное: светлая моя. Как сильно надеялась, что он предложит вот так, на выдохе:
– Поехали ко мне, сделаю тебе кофе… поговорим.
Она кивнула.
– Да… да.
Стало все равно, куда плыть по течению, лишь бы с ним. Только бы не выпускал из своих сильных рук.
Стас уверенно провел ее через помещение клуба, ни с кем не здороваясь и не прощаясь. Они выбрались на улицу, и Саша остановила его.
– Не хочу ехать… Давай прогуляемся, это ведь не очень далеко.
Ей нужен был свежий воздух.
– Может, врача?
Господи… дежавю. Все сегодня было странным, будто сон о прошлом.
«Нет. Мне врач не нужен. Мне ты нужен», – сказала бы она ему, если бы зубы не сводило от волнения и нервной дрожи. Но получилось лишь горько улыбнуться и замотать головой.
Они перешли дорогу и медленно побрели вдоль знакомых улиц к Ермолаевскому переулку. Молча, как и раньше. Вечер был теплый, слегка ветреный, и Саша быстро почувствовала себя лучше. Чтобы не тянуть руки к Аресу, она достала телефон из заднего кармана джинсов и удивленно усмехнулась:
– Настя звонила… шестнадцать раз. Я звук отключила, оказывается.
Арес вежливо улыбнулся, но ничего не ответил. Раньше Саша любила молчать с ним рядом, но сейчас это казалось противоестественным. Это угнетало. Подчеркивало, что у них давно нет общих тем. Что они чужие.
Шок от неожиданной встречи наконец отпустил. Саша протрезвела. Чем ближе они были к дому, тем яростнее сопротивлялась сущность, отказываясь войти в квартиру, где может ждать другая женщина.
Они уже подходили к подъезду, когда Саша передумала. «Вызову такси и поеду домой, а завтра мы с ним на свежую голову в Барвихе обсудим все», – решила она, когда Арес вдруг очнулся от тяжелой задумчивости и грубо выругался:
– Да что за…? Мы можем хоть раз пройтись по улице, чтобы к нам сразу всякий шлак не клеился?
Саша оторвала взгляд от земли: из темноты, со скамеек, которые ютились у разбитого фонаря, поднялись четверо парней.
– Только не вмешивайся, прошу, – зло приказал Стас.
– Вы ведь Александра Прохорова? – зловеще спросил самый высокий из них, со стильно подбритыми висками. Он был накачанный, в удобной одежде – достаточно удобной, чтобы драться.
– Да, – ответила Саша, но дальше Стас не позволил ей вести беседу. Он уверенно загородил ее собой и сказал с наездом:
– А меня Стасом зовут. Вы пообщаться хотите? Вам повезло, я общительный.
У Саши сердце растаяло. Время словно на три года отмоталось.
Мрачный парень подбрасывал в руке четки, которыми были оплетены пальцы. Его сообщники заулюлюкали, а она шикнула без права на обсуждение:
– Стас, прекрати! Ты мне давно не охранник.
Парень с четками хмыкнул, и что-то такое знакомое проскользнуло в его чертах…
– Александра Андреевна, вы меня не узнали, да?
– Э-э-м.
– А я вас сразу узнал. Я теперь здесь живу, квартиру снимаю с друзьями. В третьем подъезде.
Саша еще несколько секунд вглядывалась в хитрые темные глаза, прежде чем воскликнуть:
– Матвей?!
– Он самый.
– Боже, как ты вырос! И голос какой брутальный стал, с ума сойти!
Матвей довольно рассмеялся и подошел ближе.
– Стас Юрьич, а мы тогда все гадали, вместе вы или нет. Значит, девчонки были правы.
– Погоди… Матвей-Воробей?! – Стас широко улыбнулся и с радостью пожал руку парню. – Ничего себе ты вымахал! Скоро меня догонишь. А тебе сколько лет-то сейчас?
– Восемнадцать.
– И как жизнь?
– Отлично. Я не хотел подходить, думал… вдруг не узнаете. Всегда хотел поблагодарить вас нормально. Вы тогда хорошо из моей головы мусор выбили. Я теперь дзюдо профессионально занимаюсь, пару дней назад из Германии вернулся.
– И как?
– Чемпион, – оскалился он, как самый проказливый подросток на свете.
– А я верила, что у тебя все получится, если ты за ум возьмешься, – улыбалась Саша, расчувствовавшись.
Какое же это счастье – знать, что этот мальчик выбрался со дна. Глаза у него даже в полутьме сияли как у человека, который научился мечтать.
Мальчик… Да он ведь всего на пять лет младше! Почти мужчина уже!
– Александра Андреевна, кстати… – замялся Матвей. – Я ведь в вас влюблен был. Как и этот вот, Архипов ваш.
Саша лишилась дара речи. У нее сердце ухнуло в желудок, а потом подскочило к горлу. Она быстро глянула на Стаса, но тот и не пытался отрицать. Наоборот, он звонко рассмеялся и хлопнул Матвея по плечу:
– «Этот ваш»! Не этот ваш, а уважаемый и лучший в мире Стас Юрьич.
– По правде сказать, я тогда вам завидовал по-черному. Думал, таким классным, как вы, можно только родиться… Когда девчонки с ума сходят, даже такие, как Александра Андреевна. А теперь у меня и самого все хорошо с этим.
Теперь уже Стас остолбенел, заставляя Сашу рассмеяться.
Н-да. Встретишь бывшего ученика, а он с разворота и под дых меткими замечаниями. И думай, что хочешь.
Чтобы разбить неловкость, она подняла руку и показала Матвею плетеную фенечку на запястье:
– Узнаешь? – спросила с иронией. – Всегда со мной.
– Да ну, ерунда. – Матвей покраснел. Даже в полутьме было видно, что он налился, как помидор, потому что не ожидал.
Вот так вот! Чемпион, видите ли. Учителя пока не перерос по части внезапных подколок.
– А вы еще преподаете? – спросил он, прочистив горло.
– Нет, я только с юридической стажировки вернулась, два года в России не была… Теперь все больше в бюрократии увязаю, если честно.
– Жаль. Вы – лучшее, что со мной случилось за школьные годы, – развязно сказал Матвей, маскируя смущение, и спрятал четки в карман. – Ладно, пойду я.
Они со Стасом снова пожали руки.
– Держи, – сказал Архипов, выуживая из нагрудного кармана черную визитку, тисненую серебром. – Позвони как-нибудь, встретимся.
– Буду рад, – искренне ответил бывший подопечный, сияя, как новогодняя звезда.
Ребята ушли, взбудораженные, подкалывая Матвея… А Саша со Стасом так и не сдвинулись с места, подрастерявшись. Первым в себя пришел Арес. Он усмехнулся, покачав головой, и сделал к Саше шаг, и она интуитивно ступила навстречу. Он взял ее руку и прижал ладонью к своей щеке.
– Светлая моя. Объясни мне такую вещь. Раньше мне казалось, что если нас соединить, то образуется магнитное поле для всякого сброда. Как будто мы друг другу противопоказаны. А сейчас даже не знаю, что и думать… Что это было только что? С нами в темной подворотне внезапно что-то хорошее случилось?
Когда-то давно, в другой жизни, когда она была глупой, Саша начала бы доказывать, что да – противопоказаны, но сейчас она, затаив дыхание, медленно подняла к лицу Ареса вторую руку и провела пальцами по гладко выбритой коже. Он накрыл и эту ладонь своей, поцеловал и передвинул себе на шею.
– Молчишь… – Он тяжело вздохнул и сунул руки в задние карманы ее джинсов, притягивая ближе. Нахмурился, найдя в одном из карманов айфон, и посмотрел на экран: – Настя семнадцатый раз звонит… Ты звук так и не включила.
Он задумчиво вскинул брови и положил мерцающий в полутьме телефон себе в карман пиджака.
У Саши сбилось дыхание, и она подумала, что вот он – момент искупления и уплаты долга стерве Афродите. И не важно, если Стаса дома ждет другая. Это все такие мелочи по сравнению с дикой потребностью принадлежать ему прямо сейчас. Какая там гордость? Плевать на все… только чувствовать его рядом.
– Ты сказал ерунду, Арес, – ответила Саша и, осмелев, погладила его затылок. – Вместе мы, наоборот, побеждаем. Это факт, установленный вселенским судом. Что посеешь, то пожнешь, даже Матвей подтвердил.
Стас настороженно прищурился, явно заинтригованный ее одобрением.
Саша замолчала, глядя в родные глаза, собираясь с духом, и прошептала в надрыве:
– Отгадай загадку. Как наказывают девочек, которые не слушают свое сердце?
Стас мгновенно напрягся и уточнил опасливо:
– Не знаю, я не девочка. И как же?
– Забирают это самое сердце на три года в Калифорнию. Туда, где теплее.
Стас пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь прочесть, шутит ли она; в зеленых глазах застыла подозрительность.
– Светлая моя, – выдохнул он, – ты с ума сошла такое говорить. Я ведь и поверить могу.
Саша уткнулась лбом ему в грудь и пробормотала, зажмурившись:
– Сошла, без тебя с ума сошла.
– Саша… Ты…? – произнес он с благоговейным ужасом и резко замолчал. Надолго замолчал, и она уже испугалась, что Стас сейчас развернется и уйдет к той, другой, с которой у него более здоровые отношения и более крепкие чувства.
Но вместо этого он вдруг спросил c таким нескрываемым отчаянием, словно это не давало ему покоя по ночам:
– Почему ты не сказала мне тогда, что рассталась с Владимиром? Я бы остался с тобой, я остался бы… Господи, ну почему ты не сказала?!
У Саши задрожали губы, в носу защипало от навернувшихся слез.
– Поэтому и не сказала.
– Не хотела, чтобы я был рядом?
– Не… Нет! О боже, нет, конечно, не поэтому! Стас, я же мешала тебе жить.
– В смысле, мешала? – спросил он со злостью. – Я хоть раз давал тебе повод так думать?!
– Миллион раз. Ты со мной полгода почти не разговаривал, я выводы сама делала.
– И ты сделала вывод, что… мешаешь мне жить? – тихо, недоверчиво спросил Стас. Он тяжело сглотнул и начал хлопать себя по карманам; нашел зажигалку и пачку сигарет. Вытянул одну и щелкнул зажигалкой.
– Арес, ну зачем ты куришь? Это очень вредно.
– Мне жить вредно. Как я вообще бизнес построил, если мозгов кот наплакал.
Стас глубоко затянулся и выпустил дым, а потом сдавленно, тоскливо засмеялся. Выбросил сигарету и сгреб Сашу в объятия, утыкаясь лбом ей в макушку.
– Саша, я не могу так больше. Скажи мне, соври, если надо. Скажи мне, я прошу тебя, умоляю, – требовал он сбивчивым шепотом, и она зажмурилась от всплеска эмоций, задыхаясь от близости, от аромата сентября и Ареса.
Они простояли в каком-то непонятном ступоре с минуту, прежде чем она подняла взгляд на него, не пряча чувств. В его глазах смешались недоверие и боль, усталость и надежда. Все то же самое, что испытывала и она, каждый день, каждый минуту без него.
– Я люблю тебя, я тебя очень, очень люблю, – сказала она, облизав сухие губы.
– Саша… Господи, ну почему ты не сказала?!
– У тебя был серьезный, важный этап. Я не хотела навязываться.
– Знаешь, светлая моя, между навязчивой женщиной и навязчивой идеей – большая разница, – упрекнул он.
– А я для тебя навязчивая идея? – внаглую спросила она, наслаждаясь возможностью просто быть рядом с ним. Они осторожно трогали друг друга, едва касаясь кончиками пальцев, заново узнавая.
Стас не ответил. Вместо этого он отстранился и достал из кармана блейзера фотографию. Саша не сразу поняла, что это за снимок. Матовая бумага, края стерты…
Слезы снова комом встали в горле.
– Ты носил с собой мою фотографию?
– Я с ней жил.
– С ней? Не с женой?
– Я не женат.
Она закусила губу изнутри до крови, чтобы не разрыдаться от облегчения, и потянулась к переднему карману джинсов.
– Саша, а у тебя кто-то был… есть? – Стас едва не подавился этим вопрос, и она усмехнулась устало:
– Да, сейчас познакомлю вас.
У Стаса все краски с лица сошли, и взгляд заледенел мгновенно. Казалось, он потерял дар речи от неожиданности и не может вспомнить, как дышать. А Саша тем временем выудила из тесного кармана помятое изображение охранника, который ослепительно улыбался ей, и впечатала в грудь его живому оригиналу.
– Знакомьтесь, Стас Юрьич, – сказала она. – Это мужчина, с которым я прожила последние три года. Прошу не осуждать за плохое обращение, сожительство с фотографией под статью не подпадает.
Он отнял снимок от своей рубашки, и только сейчас Саша заметила, как сильно у Ареса дрожат руки. И какие сбитые у него костяшки…
По щекам Стаса текли слезы, поглощая искусственный свет фонарей.
Затаив дыхание, она провела пальцами сверху-вниз по его лбу с небольшим новым шрамом, по ресницам, когда Стас с тихим вздохом закрыл глаза, по щеке… а потом слизала с пальцев слезы и хрипло сказала, как завороженная:
– Соленые…
В тепле ее шепота зажглась искра, которую не погасили годы; она вспыхнула и поглотила их, и они едва ли осознавали, что все еще на улице. Стас, не глядя, сунул фотографии в карман пиджака, подхватил ее под бедра, отрывая от земли и вжал в себя, вдыхая аромат ее кожи, как последний источник кислорода.
– Не говори никому, что я плакал, – попросил он со знакомой самоиронией в голосе. В ответ Саша обвила его ногами, крепко обняла за шею двумя руками и поцеловала, до боли, до исступления, чтобы не задохнуться без него снова.
Они сплетались языками, слезами и дыханием, без пустых сомнений, кто они: друзья, семья, чужаки или случайные спутники. Сейчас они были два обнаженных сердца, две родственные души, которым наконец позволили встретиться.
Стас именно так и пронес ее через холл, не отрываясь ни на минуту, игнорируя чужие взгляды, пока ни нажал на кнопку лифта и ни внес внутрь.
– Ты специально такие тесные джинсы выбрала? – пожаловался он, нетерпеливо расстегивая тугую пуговицу на поясе.
– Кто же знал, что ты сегодня прилетишь. Мог бы предупредить, надела бы юбку и никакого белья, – запыхавшись, пробормотала она, и Арес выругался.
– Не доводи меня, Саша, – предупредил он, и ее накрыло горячей волной предвкушения, пьянящей, пробуждающей того самого коварного демона, который рядом со Стасом никогда и не спал. Светлая челка упала ему на лоб, в потемневших глазах – знакомая жажда, а у нее самой – ни капли здравого смысла.
– А может, я хочу тебя довести. – Она облизала саднившие губы, расстегнула пуговицы на рубашке и медленно развела полы в стороны.
* * *
– Ч-черт, – Стас ударил кулаком по кнопке, останавливая лифт, и жадно поцеловал Сашу в шею, оставляя следы зубов вокруг едва заметного теперь шрама. Нетерпеливо скользнул ладонью по животу и ниже, под пояс джинсов и белье.
Она была горячая, готовая его принять, и он вошел в нее двумя пальцами, млея от дурмана в голове.
– Как же я скучал, на стенку лез…
Он помнил о ней все, каждый жест, каждый взгляд, и казалось, что с прошлого их раза прошли три минуты, а не три года.
Удерживая его руку на месте, Саша резко развернулась к нему спиной и потерлась о пах, выгибаясь, как кошка, давая понять, что тоже помнила, в какой позе он брал ее тогда. Стало душно, как в сауне, тесно, как в клетке. Стас отстранился, чтобы вдохнуть, а потом уперся ладонями в холодную зеркальную стену лифта, заключая свою светлую в плен рук. Она все еще стояла к нему спиной, раскрасневшаяся, с расстегнутой рубашкой, под которой был черный бюстгальтер. Стас смотрел Саше в глаза в отражении, касаясь губами ее темных волос, которые пахли так же, как он помнил, цветочным наваждением.
– Скажи, что ждала меня.
– Я ждала тебя.
– Могла бы позвонить хоть раз.
– Ты просил не звонить.
– Могла бы не слушаться.
– Привыкла.
– Так и знал. Вредные привычки во всем виноваты.
Взгляд вдруг упал на лейбл на воротнике рубашки, «Stas». Ему когда-то подарили эксклюзивную партию от Ральфа Лорена. Стас опешил.
– Э-это… моя рубашка?
– Теперь моя.
Стас умел быть нежным, но от захлестнувшей эйфории его переклинило. И когда Саша тихо, с безумной тоской прошептала:
– А я твоя… – его унесло волной в бушующее море, где он непослушными пальцами буквально сдирал с Саши тесные джинсы вместе с бельем; где она сама, как под кайфом, просила взять ее и пыталась дотянуться до его ширинки…
Он вошел в нее с хриплым стоном, вбиваясь мощными толчками, теряясь во времени и пространстве. Сердце грохотало набатом, во рту пересохло. Чистый адреналин, полет в нирвану. Саша упиралась руками в стену, чтобы выдержать его напор, волосы рассыпались по спине, но ему было все еще мало ее. Хотелось ближе, громче… Он подхватил ее под колени, отрывая от земли, и насадил на себя так глубоко, что ее надрывные грудные стоны перешли в срывающийся крик.
– Вот так, покричи для меня.
Она откинула голову ему на плечо, и он провел языком по ее щеке, чувствуя, как стали сокращаться вокруг его члена ее внутренние мышцы. Она царапалась, содрогаясь в его руках, и он хотел отстраниться, чтобы не кончить в нее, но светлая девочка замотала головой.
– Останься, останься…
Он опустил ее на пол и глухо зарычал, накрывая собой, заполняя собой и просто исчезая с этой чертовой планеты, растворяясь в импульсе мимолетного, всепоглощающего света.
…Они молча приводили себя в порядок, и Стас боялся коснуться ее лишний раз, чтобы снова не наброситься. Саша была настолько эротично женственной… она даже не представляла, какой долгой будет для нее ночь. Но сначала до квартиры добраться бы.
Она криво, на две пуговицы застегнула рубашку, поправила джинсы. Глаза лихорадочно блестели, но она всегда умела выглядеть невозмутимой… Именно с видом гордой королевы она и вышла из лифта, сопровождаемая удивленным взглядом соседа. Стас не знал его имени. Захотелось заехать по небритой физиономии, чтобы не пялился на чужую женщину.
Они вошли в квартиру, и сразу стало хорошо. Они вдвоем. Здесь… И наконец-то могут нормально поговорить.
– Кофе, чай? – предложил он. В доме не было ни того, ни другого, скорее всего, но Стас из последних сил пытался сдержать в себе озабоченного маньяка.
Но Саша ответила робким ангельским голосом:
– Душ?
Ну, если она сама просит…
Глава 19
Это был рай: видеть Ареса, прикасаться к нему, дышать им… Как же долго она ждала – а словно и не было разлуки. Вот они здесь, в этой квартире, где должны были решиться на близость еще четыре года назад…
Но именно потому, что в их жизни случилось все то, что случилось, чувства сейчас были настолько обострены, а осознание цены, уплаченной за эту возможность, заставляло еще сильнее стремиться друг к другу.
Они закрылись в запотевшей душевой кабине, и казалось, что они одни в целом мире. Стас бережно обводил пальцами контуры ее тела, слизывал капли воды с груди, но больше не брал и не позволял взять его. Он покусывал ее кожу, нежно целовал шрамы – на шее, на плече. Старые отметины их преданности друг другу.
Арес стал более мускулистым, но кожа все такая же золотистая, и тоже в шрамах… Столько новых… Откуда?
– Саша, ты знала, что я бредил тобой? – спросил он, и она замерла. Сердце защемило от сожаления и раскаяния. Слезы снова навернулись на глаза и потекли по щекам, смываемые струями теплой воды.
– Прости меня…
А Стас словно решил добить ее:
– Я сошел с ума в самый первый день, когда увидел тебя, услышал твой смех. Ты была ангелом, который спустился ко мне, чтобы спасти. Я не мог надышаться рядом с тобой, я…
– Не надо! – Она не выдержала, отвернулась и выбралась из кабины. Признания душили, но Арес не позволил уйти. Он удержал ее и стал медленно вытирать белым махровым полотенцем, заботливо изучая каждый изгиб.
– Стас, я не представляю, как мне искупить вину, – сказала она. – Я жила как умела, блокируя чувства. И тебя заблокировала, внесла в «черный список». Жить без тебя не могла, но врала себе, лишь бы не оступиться снова, не потерять землю под ногами. Прикрывалась бедным Володей… Нет, нет, я не буду об этом больше жалеть.
Она закрыла глаза, а Стас опустился на колени и поцеловал ее в живот, потерся о чувствительную кожу щекой, а потом сказал, разрывая душу в клочья:
– Саша, ты мой смысл, понимаешь? Я тонул, а ты коснулась меня своим смехом, и я пошел не ко дну, а утонул в тебе. Ты мой дом, маяк…
Он прижался губами к ее запястью, такому тонкому в его большой ладони.
– Я ведь тоже тебе ничего не говорил. Надеялся, ты сама ко мне придешь. Но ты ведь приходила. И сразу после знакомства. И потом, перед Новым годом, а я снова оттолкнул тебя… черт, прямо под пули толкнул… Потом думал тысячу раз: лучше бы засунул свою гордость подальше и любил тебя всю ночь. Была бы сплошная польза и для моего здоровья, и для твоего.
Саша тихо засмеялась. Она тоже об этом думала. Но ведь всего не предугадаешь.
– Мне так хотелось признаться тебе тогда, на Настиной свадьбе. И как только хватило сил тебя отпустить…
– Просто ты в тот момент беспокоилась обо мне, а не о себе. А я этого не понял. Знал бы наверняка, что нужен тебе, то вообще не уехал бы в Штаты, остался бы твоей тенью и умер от счастья. Поэтому… все получилось так, как должно было. Говорю, как глава Гильдии фаталистов. Я люблю тебя, и ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. Возмещу себе ущерб за все четыре года. За все твои пижамы, за дни, когда ты мне не снилась.
Саша не могла пошевелиться, в горле застрял ком невыносимой нежности, но она нашла в себе силы усмехнуться и сказать:
– Знаешь, мы будто прошли три стадии в наших отношениях: ад, чистилище и рай… Если бы ты не вернулся, я бы навсегда застряла между мирами. Так что кто еще кому должен возмещать.
…Нет, она никогда не устанет смотреть на улыбку Ареса. Это полет в космос. В зеленых глазах – золотая россыпь, как звезды, и эта печать порочности, которую не смоют даже сотни лет.
* * *
На полу – новые подушки, разноцветные, но не яркие. Диван явно перетягивали новой замшей. А зеркало осталось то же, и Стас разглядывал обнаженную Сашу, которая прислонилась к нему спиной. В комнате было темно, но он не включал свет – зажег несколько больших свечей, которые тоже сюда принесла она. Вот и нашлось оправдание курению: зажигалка очень пригодилась, и сейчас он мог видеть свою светлую в интимно-приглушенном свете.
Он обводил кончиками пальцев ее плечи, груди, живот, глядя, как она срывается в дыхании, как в карамельных глазах загорается тот самый огонь, который всегда горел в нем. Саша была потрясающая, соблазнительная, отзывчивая. Волосы подсохли и лежали волнами на спине, доходя почти до пояса. Стас подумал, что должен был родиться в цыганском таборе, чтобы можно было расчесывать волосы своей женщины и не выглядеть при этом подкаблучником.
Она так и не спросила, что именно связывает его с Эмили, но объяснять суть своих отношений с мисс Райт он не хотел сейчас. Вообще не хотелось произносить имя другой женщины в этой комнате.
Но Саша все-таки не вынесла недосказанности.
– Ты больше не уедешь?
– Нет.
– А… Эмили?
– Она прилетит сюда в октябре. – Стас сам не понял, зачем ляпнул так двусмысленно. То ли последний выживший в нем демон вдруг заулюлюкал, требуя подразнить Сашу, то ли просто понимал, что это последний раз в жизни, когда он дает повод для ревности. Хотелось почувствовать, как это – когда тебя ревнует любимая женщина.
Оказалось, хреново. Почувствовать удалось только душевную боль, когда Саша закрыла глаза, нахмурившись, но ничего не сказала, не показала, как он ранил ее без повода.
– Она приедет, чтобы дать тебе автограф. Мы с ней друзья, я спас ей жизнь.
– Ты не должен ничего объяснять…
– Я с ней не спал, слышишь? С того дня, как увидел тебя, у меня никого не было. Вообще. Даже не целовался ни с кем, потому что на тебе крышей поехал.
– Не нужно… Все хорошо, правда. – Не поверила она, и Стас удивленно сказал, сжимая ее плечи:
– Серьезно?! Ты мне не веришь? И что значит «хорошо»? Светлая моя, ты что, меня даже не ревнуешь?! Я ведь и обидеться могу. Совсем ты мою мужскую гордость не бережешь.
Сашины губы дрогнули в улыбке.
– Еще как ревную. Когда-то в Катю Лукьянцеву чуть заклинанием от Тьмы не ударила за то, что она тебя трогала. Сама себя испугалась тогда.
– А все, поздно оправдываться. Сейчас я тебя возьму… столько раз, сколько понадобится, чтобы твои слова «Я тебе верю, Стас, любовь моя» прозвучали убедительно. Эту игру, кстати, ты когда-то придумала, так что не возражай. Пока не поверю, что ты мне веришь, ты будешь основательно занята.
Он не дал ей даже шанса возмутиться, подхватил на руки и уложил на пол, накрыв собой. Саша попыталась сопротивляться, но он закрыл ей рот поцелуем. Она собралась применить болезненное заклинание против Тьмы, но Стас зафиксировал ее запястья, заведя их ей за голову. Она вознамерилась ударить пяткой и скорее всего у нее получилось бы нанести ему психологический и физический вред, но Стас ловко перевернулся, так что Саша оказалась сверху.
– Забавные у нас брачные игры. И я бы позволил тебе вести, но сейчас я такой оскорбленный, что ответ мой простой: не верю. Следующая попытка.
Саша легла на него, потерлась грудью, а затем склонилась к его уху и прошептала невинно:
– А разве у нас брачные игры?
– Будет зависеть от силы твоего раскаяния.
Она улыбнулась так, как умела только она: смесь нежности, тепла и роковой женственности – и прижалась губами к его шее. Если бы Саша была вампиром, он бы с радостью умер сейчас под ней. А она тем временем спустилась ниже, целуя плечо, шрам вдоль руки, и рельеф пресса, который сразу заныл от ее прикосновений.
– Я верю тебе, Арес, любовь моя. Просто это сродни чуду. Ты в зеркало себя видел? Ты же мечта. – Она передвинулась еще ниже. – Верность в образ не вписывается. Хотя, что я понимаю в фаталистах.
– Не убедила, – хрипло выдохнул он и приподнялся на локтях, чтобы увидеть, как Саша, его светлая девочка, обхватает ладонью болезненно твердый член, медленно облизывает головку… и, с обожанием глядя Стасу в глаза, начинает сосать.
У него в легких кислород закончился.
Он тоже хотел ощутить Сашу на языке, поэтому накрыл ладонью ее затылок, собирая волосы в кулак, и остановил, предлагая:
– Давай по-другому.
Он уложил ее на спину, сжал стройные колени и широко развел ее ноги.
– Покажи, что ты делала, когда думала обо мне, – хрипло попросил он, и Саша послушно опустила одну руку себе между ног, погружая средний палец между влажных складок.
Зрелище было до того порочным, что он мысленно кончил. Все в ней заводило его: и большой рот, и высоко вздымающиеся груди со отвердевшими карамельными сосками, и покрасневшая кожа бедер, и тонкие щиколотки. Вся она была для него одним нереальным фетишем.
Саша продолжала ласкать себя, кусая губы, когда он вытянулся над ней в позе 69, приподнимая ее ладонями под упругие ягодицы. Она тут же убрала пальцы с клитора, и Стас жадно, с нажимом провел по нему языком. Ее ноги напряглись, раскрываясь шире. Она застонала, и он ощутил горячее дыхание на своем члене… Саша взяла его в рот, и он плавно задвигал бедрами, помогая привыкнуть к размеру и ритму. Стас остро чувствовал каждое ее движение, каждый вздох и стон, который отдавался разрядом в позвоночник, выбивая пробки в сознании.
Он подул на ее припухший клитор, постучал кончиком языка по сладкой вершине и втянул в рот, посасывая. Несколько круговых движений языком, и Саша задрожала, пытаясь отстраниться, но он крепче обхватил ее бедра, удерживая, продолжая мучить, ловя губами дрожь ее экстаза и одновременно проникая глубже ей в рот.
От вибрации ее гортанных криков Стас кончил спустя несколько быстрых плавных толчков, и Саша сильнее сжала его член рукой у основания, не отпуская и слизывая все до капли.
Ошеломительность их физического совпадения кружила голову, и сердце звонило, как колокол, резонируя в душу. Ноги подрагивали, как после самого первого раза, который у него случился миллиарды лет назад, в какой-то другой вселенной, где не было Саши.
Стас долго лежал на полу, молча обнимая любимую женщину, которая вытянулась на нем и уснула. Он вдыхал аромат ее волос и накрывал длинными мягкими прядями свое лицо, все еще не веря, что это правда. Он много раз мечтал, что вернется в Москву, а она его встретит и скажет, что ждала. Но реальность оказалась гораздо более насыщенной. И снова показалось, будто не было прошедших лет, а это день знакомства, та самая ночь, когда он впервые узнал, насколько она нежная.
– Саша, – тихо позвал он, и светлая сонно приподняла голову.
– Что-то случилось?
Черт, даже фразы сегодня те же. Только теперь у него вместо кошмаров в жизни был свет. Много-много света.
– Давай я отнесу тебя на кровать.
– Делай, что хочешь, только дай поспать, – ответила она, разнеженная, теплая.
…И он сделал все, что хотел, когда доставил ее в спальню.
– Арес, я тебе верю! Да верю я тебе, Господи, Боже ты мой!
– Не убедительно, – нагло улыбался он, и все снова начиналось по новой.
К рассвету она выбралась из кровати и прохрипела:
– Это, я так понимаю, было за четыре года?
– Нет, – искренне удивился Стас. – Это было за одну ночь. Привыкай.
– После всего, что ты сделал, ты обязан дать мне выспаться, – обвинительно выпалила она и швырнула в него подушку.
– А после всего, что ты со мной сделала, ты просто обязана спасти мою честь и выйти за меня замуж, – на полном серьезе предложил он и внимательно наблюдал, как округляются глаза растерянной Саши. – Если только не боишься связать жизнь с сыном государственного преступника. В смысле, ты не обязана…
Она опустилась на край кровати, потянула на себя простыню, скомканную в углу, и прикрылась.
– Стас, мне всегда было наплевать на твои родственные связи. Даже тогда, в день знакомства. Ты – это ты. Стас Архипов, который в своей жизни спас очень много людей на разных континентах. Не знаю, что должно произойти, чтобы ты наконец успокоился, кого еще ты должен вытащить из могилы, чтобы обрести мир в душе, – она обошла кровать и села рядом с ним. – Конечно, я буду твоей женой, возьму твою фамилию и стану Сашей Архиповой. И я буду этим гордиться. Потому что ты лучший человек из всех, кого я знала в жизни.
Она бережно обняла его, и он онемел на мгновение, но бунта, как раньше, внутри не поднялось. Он был так благодарен ей за эти слова, что сердце защемило.
– Саша, ты моя судьба, храм моей души… Не знаю, какие еще сравнения подобрать. В тебе очистилась моя карма. Смотрю и не верю, чудо какое-то, – сказал он и поцеловал ее в плечо.