Текст книги "Полюбить Ареса (СИ)"

Автор книги: Ава Абель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

«Дашь другу надежду – и начинается дурдом», – зазвучали правдивые слова Сони.

Он зачесал двумя руками волосы, сжимая их в кулаках, и выдохнул, упираясь локтями в дубовый стол:

– Мляяяяяя. Саша, ну как же так?

…Но после первого шока пришло осознание: она свободна.

Она.

Свободна.

И Стас наконец-то, впервые за долгие месяцы, вспомнил, зачем уехал из Москвы: чтобы очиститься от демонов. Пока что он только кормил их.

Он нажал на кнопку коммутатора, связываясь с помощницей, и спросил:

– Ты умная, скажи мне. По какой причине ты бы не сказала одной девушке, что порвала с другой?

– Причин могут быть сотни, Станислав Юрьевич.

– Вот именно! – обрадовался он, щелкнув пальцами. – Вот поэтому я тебя и взял на работу.

– Потому что я предпочитаю женщин?

– Нет, потому что ты знаешь, как их выставлять из своей жизни. Для начала – не пускай сюда больше Соню Либерман.

Стас поднялся из-за стола, подошел к панорамному окну и посмотрел на стеклянно-металлический пейзаж чужого мира. Нервы успокоились, соображать стало легче.

Нет, Саша никогда не стала бы использовать близкого человека, чтобы потом выбросить из своей жизни за ненадобностью… А Стас был для нее близким, она и не отрицала никогда. Твою мать, она ведь ему жизнь спасла, под пули подставилась! Она все-таки ценила его, уважала… тащила его из болота, потому что верила в него. Да, они соприкоснулись и пошли каждый своим путем. Но что, если эти дороги – знак бесконечности? Что если Саша и есть его судьба, а не только перекресток?

И так хорошо от этой мысли стало. Груз с плеч, пелена с глаз.

Стас не хотел новых отношений с другой женщиной, он хотел продолжить с того места, где остановился, с той, ради которой просыпался по утрам. Ему нравилось жить ради Саши, быть только с ней – пусть даже на расстоянии тысяч километров, даже если она никогда не ответит взаимностью, потому что он ей на фиг не сдался. Плевать. Она была нужна ему. Он дышал ею. Он не мог отпустить Сашу, потому что перестал бы дышать. Ну логично же!

Господи-и… это финиш. Стас Архипов – буйный рыцарь, живущий с фоткой дамы сердца. Какая, мать вашу, ирония. Гильдия фаталистов одобряет.

Он вернулся к коммутатору и сообщил помощнице:

– Я решил. Я объявляю целибат. (1d5b7)

– Хорошо, Станислав Юрьевич. Эту новость пустить в СМИ?

– Нет, обойдемся тайным сговором.

– Аминь.

Глава 16

Летом Саня и Настя стали бакалаврами.

Подруга собиралась на два года в Штаты, в магистратуру, Цербер улетал вместе с ней – руководить американским филиалом корпорации Терехова, пока жена будет учиться.

Саня почувствовала себя одинокой, потерянной, не представляя, как теперь жить еще и без лучшей подруги.

Цербер иногда рассказывал об успехах Стаса, чтобы порадовать и подчеркнуть лишний раз, что уехать тому действительно стоило. Вот и перед отъездом снова упомянул:

– Обаятельный он, подлец. Всех очаровал, ничего для этого не делая.

Оказалось, Арес проявил себя гением стратегического планирования, и Большой Босс передвинул его вверх по иерархической лестнице. А кроме этого, Стас занялся инвестициями, и к концу первого года совершенно необъяснимым способом сколотил маленькое состояние.

Ничего удивительного. Сразу было ясно, что у него все получится, если он серьезно возьмется за дело, отбросив презрение и жалость к себе. Единственное, что вызвало вопрос:

– А где он деньги для инвестиций взял?

– Так он… в общем-то, личность многогранная, – напомнил Летов.

– Ах вот оно что, – облегченно ответила Саня. – Рекламой опять занялся?

– Можно и так сказать. Рекламируется… по выходным, до изнеможения. Знаешь… чтобы развлечься.

– Это хорошо, – обрадовалась Саня и решила, что ей тоже хватит себя жалеть.

И когда отчим предложил уехать на два года на стажировку в Страсбург, в Европейский суд по правам человека, то Саня сразу согласилась. Оформила документы на кота с собакой, чтобы забрать их с собой, и улетела во Францию.

Смена обстановки пошла на пользу. Новый дом был уютным, даже очень. Там можно было забыть, кто такая Александра Прохорова, и жить свободно, без московских социальных стандартов.

Саня перестала краситься и носить платья, предпочитая брюки или джинсы, чтобы не привлекать мужского внимания. Впрочем, во Франции женщины свободно выходили из дома без макияжа и в растянутых майках, так что мужчины все равно часто спрашивали номер телефона. В такие моменты Саня вспоминала, как агрессивно обходился с поклонниками Арес, считавший, что никто не достоин глазеть на нее. Как будто она была храмом, объектом историко-культурного наследия.

Постепенно Саня заново узнавала себя. Изучала, как кодекс, со всеми статьями и поправками. Она была все той же оптимисткой, с любопытством волчонка смотрящей людям в глаза, но движения перестали быть скованными, мир вокруг тоже. В каком-то смысле Саня повзрослела. А еще она приняла как данность, что ее сердце занято. Она так часто разговаривала в мыслях со Стасом, что даже скучать начала меньше. И жить стало проще…

«Представляешь, я сегодня разбила чашку, палец осколком порезала», – мысленно делилась она с Аресом будничными мелочами и будто вживую слышала его напуганное: «Все, я вызываю скорую!»

Поначалу не получалось впустить новых людей в душу, но со временем Саня оттаяла и начала принимать приглашения коллег на обеды, дни рождения и просто походы в кино. Наверное, это закон природы: если закрываешься от мира, то он кажется картонным, холодным, чужим. Саня так больше не могла. Она боялась превратиться в сказочного Кая, который сидел во дворце Снежной королевы и выкладывал из ледышек слово «Вечность». Поэтом она прикладывала усилия и шла вперед.

Ей не хватало своих подопечных из группы по дзюдо, поэтому через два месяца в Страсбурге Саня взялась за работу волонтера в местном центре, преподавая уроки самообороны.

С Настей общались через день, по скайпу и в чате мессенджера, а то и ежедневно, урывками. Какая погода, какие люди, еда, животные, работа, отдых, настроение… Столько тем, и всегда это невысказанное между ними: «Как Арес?» Спросить хотелось постоянно, но Саня решила не травить душу и задавала этот вопрос как бы между прочим, раз в месяц, по графику. И каждый раз напоминала о клятве и просила не говорить Аресу о том, что бывшая «хозяйка» интересуется его жизнью.

Зачем, чтобы он чувствовал себя связанным или виноватым перед ней?

И каждый раз Настя обещала, и просила прощения за то, что когда-то настойчиво вмешалась в чужую личную жизнь.

Но извиняться было не за что. Именно благодаря Насте случился танец на свадьбе и та незабываемая близость. Не подтолкни Саню с Аресом внешняя сила навстречу друг другу, они бы даже не попрощались нормально. А так яркие воспоминания согревали ночами и вселяли надежду.

Саня решила, что дождется Стаса, даже если ему не нужна. Это не принципиально – нужна она ему или нет. Хранить верность человеку можно и молча, на расстоянии. Даже если этот человек тебя об этом не просил.

К любимой маминой пословице «Любят не за тело, а за дело» прибавилась новая, выстраданная Саней: «Сердце направляет, а разум помогает». Иначе можно заблудиться в собственной жизни.

…Иногда она садилась у окна в своей съемной квартирке и смотрела на реку Иль, потягивая чай и размышляя. О Стасе, о ком же еще.

Когда-то она шутливо предупредила его, чтобы не додумался в нее влюбиться, и он послушался, заглушил в себе ту странную искру, промелькнувшую в день знакомства. А себя Саня не уберегла, полюбила его. И даже сказать сложно, когда именно это случилось.

Наверное, когда он держал ее в своих руках, окровавленную, в тот страшный новогодний вечер. Тогда Саня узнала, что готова умереть за него. Не потому, что должна, а потому что так чувствовала.

Стас утверждал, что ему даже делать ничего не приходилось, чтобы на него вешались девушки, но это не так. В него влюблялись ради него самого. Не каждый человек имеет храбрость остаться собой, признать, кто ты и что.

Саня считала себя невероятно везучей. Она набиралась опыта в Европейском суде по правам человека, у нее появились активные, интересные друзья, хорошие перспективы, путешествия, стабильность… Казалось бы, живи, радуйся! Благодари вселенную и рыдай от счастья. У тебя все получилось, и это в двадцать два года!

Но в прекрасном пазле жизни не хватало основной, центральной детали, которая должна заполнить область сердца. И мозаика не обретала смысла, не давала удовлетворения. Зарисовывай пробел, засыпай его золотой пылью – все пустое. Можно только ждать.

Хотя, а зачем ждать? Почему бы не полететь к Стасу на выходные и не признаться в любви? Нагрянуть, как снег на голову, и огорошить – сказать, что он никогда не был для нее шлюхой. Он был ее сердцем.

…Но кровь стыла в венах при мысли, что он растеряется, удивится… Да, у них полтора года назад случился дружеский секс на прощание, но это не повод требовать чего-то от парня. Как требовала от него когда-то Мария Данберг, которая, кстати, тоже живет во Франции. Саня слышала о старой знакомой от Насти. Та следила за сплетнями высшего света и делилась самыми абсурдными.

У отца Марии начались крупные проблемы из-за доказанных связей с Ираклием Василевским, он из России уехал недавно. А сама Маша, если это правда, начала пить и собирается разводиться, не продержавшись и двух лет в браке.

Саня до сих пор помнила ссору Стаса и Марии в «Бронксе». Настя тогда все слышала.

«Но ты же любил меня, Стас!»

«Нет, ты ошиблась. Я тебя просто трахал».

Это ужас. Саня не хотела бы стать одной из тех, кто услышит от него такой ответ. Впрочем, она никогда и не считала, что он любил ее, поэтому не стала бы бросать ему подобные обвинения.

Недосказанность в их отношениях оставляла место для надежды. Подгонять время и навязываться снова Саня не желала.

Если он не забудет ее, то они обязательно встретятся.

* * *

Заканчивался апрель. Через две недели Стас собирался лететь во Францию, в Ниццу, чтобы навестить бабушку и сестру на Лазурном берегу. Все мысли были об этом.

Он как раз убегал из офиса на рейс до Бостона, по работе, когда Цербер вызвал его к себе и с какого-то перепугу завел разговор о Саше.

– Слушай, Прохорова вроде бы планирует через две недели в Канны на кинофестиваль ехать.

– И что? – стараясь казаться равнодушным, бросил Стас.

– Да ничего. Просто вы рядом будете, в тех же числах…

– И что?

– Да ничего! – психанул Цербер. – Вы же старые знакомые, все-таки. Вдруг встретитесь.

– Может, и встретимся. Как получится, – пожал плечами Стас и вышел из кабинета.

После новости об отмененной свадьбе он больше никогда не спрашивал о Саше у Цербера. Но тот сам изредка упоминал о ней, в нейтральных тонах. «Она закончила с красным дипломом», «У нее кот Федор и собака Зара», «Она в Страсбурге». Стасу этого было достаточно. Главное знать, что у нее все хорошо и она живет так, как и мечтала. Обсуждать свою светлую Стас не мог, поэтому обрывал любые попытки раскрутить себя на откровенность. Сдержанность помогала оставаться в Штатах, не слететь с катушек.

Особенно не хотелось знать о личной жизни Саши. Это была запретная тема, чтобы демон ревности спал спокойно и не рвался убивать мужчин, которые согревали светлой девочке постель. Стас не верил, что у нее никого нет. Слишком она колдовская, слишком страстная, чтобы засыпать в одиночестве теперь, когда перед ней весь мир. И всегда найдется тот, кто достойнее Стаса, лучше, выше, сильнее. Эмоционально стабильнее.

Он почти жалел, что она в итоге бросила князя нашего Владимира. Золотой ведь был человек! Не трогал невесту, даже не целовал, максимум – в щеку.

А теперь у Саши новый период, полный поклонников, которые всегда летели на нее, как убогие мотыли на источник света. И некому их отогнать.

Какой же это тотальный звездец.

* * *

Каждые выходные Саня путешествовала. Оставляла ключи от квартиры соседке, которая присматривала за Федором и Зарой в отсутствие хозяйки, а сама покупала билет на поезд – куда угодно – и отправлялась в неизвестность. Ей нравилось рассматривать пейзажи, деревушки, людей. Она много фотографировала и публиковала снимки в любительских журналах за минимальный гонорар.

Оказалось, что не страшно ехать в неизвестность без четкого плана.

Оказалось, что не страшно менять цели.

Страшно – жить без вдохновения.

Поначалу Саня путешествовала одна, но со временем вокруг нее собралась целая компания. Известный художник Долан, с которым познакомились на его же выставке. Коллега Шон, стажер, как и Саня; он был сыном профессора музыки, который преподавал в Сорбонне. Третьим спутником стала девушка со знаковым именем Джульетта. Она работала в кафе на первом этаже дома, где жила Прохорова. Джульетта училась на психолога семейных отношений и подрабатывала официанткой. Они сошлись легко, на одиночестве.

Сегодня, 12 мая, квартет пустился в авантюру: они отправились поездами из Страсбурга в Канны, на кинофестиваль, который был в самом разгаре. Саня с Шоном подсуетились и достали для их четверки пропуск на кинопоказ. Восемь часов в пути, но оно того стоило. Это был запоздалый подарок Сани себе на двадцать два года. День рождения она уже отметила 7 марта, но подарков много не бывает.

Погода стояла отличная, теплая, с мягким бодрящим ветерком.

– Я ужасно хочу увидеть Эмили Райт, но еще сильнее – Кейт Бланшет! – взволнованно заявила Джульетта, листая в смартфоне фотографии актрисы. – Обожаю ее в роли Галадриэль. Вообще фэнтези обожаю.

– Ты не поверишь, но у моей подруги есть реплика ее короны, – вспомнила Саня. Цербер когда-то подарил Насте.

– Чьей короны? – растерялась Джульетта.

– Эльфийской королевы, – уточнила Саня.

– Не-ет. Не может быть, я тоже хочу!

– Ей парень подарил. Теперь уже муж.

– Вау, я бы за такого парня тоже без раздумий вышла, это же так романтично!

Джульетта была романтиком до мозга костей.

Шон хмыкнул и ответил, что для будущего психолога девушка слишком эмоциональная.

– А ты такой циник, что зубы сводит, – парировала та.

Шон был очень привлекательным парнем двадцати двух лет. Русоволосый, сероглазый, плечистый. Никогда не улыбался без веского повода и презирал романтиков. Они с Джульеттой постоянно спорили о своих принципах, и дорога пролетала незаметно.

Долан, художник, был гораздо старше, уже под пятьдесят, холостяк. Он был невысоким, коренастым и с очень тонкими пальцами, а еще всегда носил ковбойскую шляпу. Из тех людей, которые в душе навечно остаются детьми – именно этим они и были похожи с Саней. Обычно он молча наблюдал за окружающими. В этом они тоже совпадали.

– У тебя столько печали в глазах, – сказал он как-то. – Однажды я напишу твой портрет.

– Все у меня прекрасно, я просто с жира бешусь, – ответила Саня, но он не поверил.

…Лазурный берег все еще приходил в себя после жуткого потопа, который случился осенью, но ауру романтики вода не смыла. В Каннах было солнечно, шумно, везде туристы, желающие сфоткать киношных звезд. Саня на этот раз не взяла с собой камеру, решив обойтись айфоном, чтобы просто насладиться моментом, чего не происходит, когда занят настройками и сумасшедшей жаждой «поймать кадр».

За кулисами фестиваля Саня с Джульеттой привели себя в порядок: сделали прически, накрасились, переоделись в роскошные платья, которые помогла выбрать фэшн-дизайнер – и чувствовали себя богинями.

– Меня стошнит от волнения, – проворчала Джульетта.

– А ты йогу дыхания поделай, – посоветовала Саня. Волосы ей уложили аккуратными волнами. Платье элегантное, вишневого цвета, с разрезом от бедра – не это ли мечта жизни? А шпильки настолько высокие, что ступать страшно.

Джульетта, тонкая блондинка, немного выше Сани, выбрала для себя короткий наряд с металлическим отливом и очень темную помаду.

Они дождались Долана и Шона, которые приоделись в смокинги, и пошли на вечерний показ по знаменитой красной дорожке.

У входа в здание, над каскадом ступеней, стоял молодой мужчина, обнимая настолько красивую девушку, что Саня сразу обратила внимание на нее, а не на спутника. Но потом заинтересованно перевела взгляд к его лицу – и…

…Стас!

Саня оступилась, ухватившись за руку Шона, и спряталась за ним, чтобы вдохнуть. Нет, не может быть. Померещилось, как всегда. Или нет?!

Перед глазами зарябило. Мечта пройтись по красной дорожке обернулась красной пеленой перед глазами.

– Стойте, подождите, пожалуйста.

– Что такое, Саша? – Ее все называли теперь Саша, потому что не могли выговорить «Саня».

– Там человек… Я не могу… Дайте мне минуту прийти в себя.

Они повернули назад, и их тут же сфотографировали. Саню с Шоном, а Джульетту – с Доланом.

«Господи, я умру, умру…» – думала она, пытаясь вдохнуть поглубже и одновременно коря себя: ну что за дурацкая реакция? Стоит там Стас – и? Подошла бы, поздоровалась…

Ага, и потеряла бы сознание от счастья.

– Ты объяснишь толком, что случилось? – недоумевали друзья.

– Там мой старый друг, которого я не ожидала здесь увидеть.

– Кто?

– Стас Архипов, бизнесмен.

– Погоди, который? Покажи.

Пришлось вернуться и незаметно покоситься в сторону Стаса.

– Ну ничего себе! И ты от него бежишь? Такой альфа-самец! Смотри, какая с ним альфа-самка! Она актриса? Явно эскортница.

Шон возмутился, что не все женщины настолько легкодоступны, как Джульетта. Она в ответ обиделась и перестала с ним разговаривать.

– Ладно. Я успокоилась. Идемте. – Саня взяла под локоть Шона и поплелась к ступеням, как на Голгофу.

Сердце билось так отчаянно, что было трудно двигаться, и бедняге Шону пришлось поддерживать ее, обняв за спину.

«Он меня даже не заметит. Он ведь не знает, что я здесь…»

Но все-таки не вытерпела, повернула голову и застыла изваянием, поймав пристальный, разъедающий душу взгляд.

Стас прищурился, шепнул что-то своей роковой красотке, и та ответила с явным недовольством… А Саня продолжала стоять, как зачарованная, чтобы еще пару мгновений разделить с Аресом, надеясь, что он улыбнется…

Но он не улыбнулся.

Стас не отошел от своей спутницы, не бросился здороваться к «госпоже», которую охранял когда-то… У Сани сердце от притока неразделенной любви раскололось. Ничего не оставалось, кроме как вежливо кивнуть в знак приветствия, чтобы не быть грубой, и величественно пойти вперед.

* * *

Шестьсот дней. Он не видел ее шесть сотен дней, а как будто лет. И в то же время, видел постоянно. Она жила в нем, въевшись татуировкой в душу, а в кармане лежала ее фотография, вместо пояса верности.

Обычная такая жизнь психопата.

…После разговора с Летовым Стас две недели не мог сосредоточиться, размышляя, стоит ли ему видеть Сашу. Как она отреагирует, а вдруг не одна объявится?

В итоге, в Ниццу он прилетел в разбитом состоянии. Бабушка была счастлива его обнять, а сестра… Они так долго не виделись, что Стас не узнал бы Лизу на улице. Она не вела соцсетей, а ведь разлука – дело такое: начинаешь забывать черты лица. Сашины черты он, правда, помнил прекрасно, поскольку всегда носил ее фотографию в кармане.

Саша… Господи, кто бы предупредил, что быть помешанным на другом человеке – это такой болезненный дурдом, то лучше бы отказался когда-то от помощи Прохорова и вернулся в тюрьму.

Пока бабушка пыталась накормить его ванильными кексами, он слушал скупые рассказы Лизы о ее легкомысленной мажорной жизни и понимал, что сестра недоговаривает. Скрывает что-то, хитрая Лиса. Но лезть к ней с вопросами Стас не собирался. Захочет, сама расскажет.

– Подвезешь меня вечером на кинопоказ в Канны? – спросила она невозмутимо, жуя хрустящий хлебец, похожий на те, что любила Саша.

– Подвезу, – сразу согласился он.

– А со мной пойдешь?

– Пойду. Не вопрос.

Какие вопросы, если судьба решила за него? Правда, он не был уверен, что Саша приедет именно в этот день. К тому же она могла передумать.

…Не передумала. Беглый взгляд по ее стройной фигуре – и нечем дышать, как раньше.

Кто с ней рядом? Подойдет ли она сама? Все вопросы потеряли смысл. Хотелось только ласкать ее взглядом, чтобы она почувствовала.

– Я поздороваюсь со знакомой, – не выдержал он первым. Но сестра хмыкнула и прошептала:

– Прямо на входе? Здесь миллион фотографов, завтра ваши фотки разлетятся по интернету. Тебе это надо?

Действительно, права Лиса. Он сунул руки в карманы и зажмурился, считая до десяти – и только потом вошел в здание.

Он не знал, что скажет. «Привет», для начала.

За два года Стас сработался с надежными партнерами, с которыми удалось наладить дополнительный бизнес на стороне. Появились деньги, статус.

Через год он намеревался вернуться в Москву, потому что знал, что Саша тоже вернется. Дольше он ждать не мог. Он должен жить там, где она. Дома.

Он хотел домой.

А сейчас он надеялся просто с ней поздороваться, провести пальцами по шраму на нежной шее, вспомнить, как она едва не погибла из-за своего заторможенного телохранителя. Вспомнить ощущение ее крови на руках. Эта страшная картина из прошлого хорошо отрезвляла, когда хотелось забить на все и полететь в Страсбург.

…Он решительно направился следом за Сашей, заметив, что она свернула в кинозал. С ней какой-то парень, но это неважно. Его легко спровадить.

Стас уже добрался до зала, когда сестра окликнула его и сказала:

– Смотри, кого я нашла!

И призраком из прошлого снова вернулась к нему она – Мария Данберг. Его проклятие, которое идет по пятам. Этого не хватало для полного счастья. Из трио помешанных один давно выбыл: Василиск был мертв и больше не преследовал – а вот Маша все не сдавалась.

Стас кивнул в знак приветствия и хотел убраться подальше, но Маша повисла на нем, якобы споткнувшись. Она была в слишком откровенном блестящем наряде, и от нее разило перегаром.

– Дорогой, сколько лет, сколько зим. Лизочка упоминала, что ты собираешься в гости.

Отлично, она уже к сестре пристает на досуге.

– Маша, я тороплюсь, прости.

– Куда?

Он проигнорировал тупой вопрос, но Маша вдруг отстранилась и со всей дури влепила ему по лицу.

– Это тебе за отца, – прошипела она и ударила еще раз, оцарапав кожу на щеке острыми когтями. – А это за меня. Я тебя ненавижу и никогда, слышишь?? никогда не хочу больше видеть!

– Наконец-то, я ждал этих слов всю жизнь, – пробормотал Стас, трогая горящую щеку.

Истеричка упустила сумочку, из которой выпали сигареты и миниатюрные бутыли с алкоголем, и присела, чтобы все собрать.

Он посмотрел в сторону зала: где-то там сейчас Саша. Он может подойти к ней и увести в укромное место, чтобы поговорить… или даже снять с нее это чертовски соблазнительное платье. Вдруг она не против? Дружеский секс – это же не преступление. Это даже модно.

Но именно разъяренная пьяная женщина, ползавшая перед ним по полу, когда-то сдала Василиску адрес квартиры на Патриках. Знала ведь стерва, что Стаса убьют, а заодно и Прохорову не пощадят.

Не просто не пощадят… сделают ей очень, очень больно.

Стас закрыл глаза и стиснул челюсти, усмиряя демона, который обожал Сашу и готов был убивать для нее без разбора. Не хватало загреметь в тюрьму сейчас, когда до возвращения домой оставалось всего ничего.

Вряд ли Мария в курсе, что Саша приехала на фестиваль, иначе сразу заговорила бы об этом. Начала бы бить по больному месту, прощупывать, связывает ли Стаса что-либо с Прохоровой до сих пор. В пьяном состоянии Данберг была опасной.

Стас усмехнулся: годы идут, а он все равно остается телохранителем Саши. Защитить ее, уберечь от грязи – все, что он хочет.

– Пойдем, отвезу тебя… домой или в отель, где ты там остановилась? – разочарованно сказал он, вежливо беря Машу под локоть и улыбаясь окружающим. Та всхлипнула и покорилась. Казалось, она выплеснула весь яд и обессилела. – Только давай через черный ход, не хватало еще с тобой на красной дорожке светиться.

Сестра охренела, что Стас ее бросил, но истерить, как Маша, не стала. Лиса умела сохранять лицо.

«Твою мать. Все-таки не судьба, – подумал он, воскрешая в памяти взгляд Саши. – Она узнала. Удивилась очень. Ждет, наверное, что подойду… И кто этот холеный сноб рядом? Новый парень? Чем-то Володю напомнил… Может, ей именно такой типаж и нравится?»

Настроение в край испортилось. Подходить к любимой девушке после того, как другая тебе лицо исцарапала, – дурной тон. Пожалуй, не стоит торопить события. Остался всего год. Один год, заполненный бешеной работой. И тогда Саша вернется в его жизнь. В качестве любовницы или друга, ему было не важно. Лишь бы видеть ее не на фотографиях.

Он доставил Марию к отелю, выгрузил у входа и сказал:

– А теперь слушай внимательно… Я виноват перед тобой за Малверн, я помню. Но только попробуй еще раз сунуться ко мне. Думаешь, не знаю, что это ты отправила Василиска на Патриаршие? Накануне собственной свадьбы тебе заняться больше нечем было? Надеялась убрать меня, да? избавиться от зависимости ко мне? Радикальные у тебя методы самотерапии, однако. Считаю, на этом мы квиты. Все, баста. Не переходи черту, Маша. Рука у меня не дрогнула, когда пустил пулю в голову этому отморозку, и на тебя выдержки хватит.

Она растерла злые пьяные слезы по щекам и достала сигарету из сумочки.

– Убьешь меня? – усмехнулась с вызовом. – Мне не привыкать.

«Вот же сука!!!» – Стас с силой сжал руль, чтобы не выбраться из салона следом за Марией. А она послала ему воздушный поцелуй, отвернулась и направилась неровной походкой в отель, где ее подобрал швейцар.

Стас злился, его ломало от потребности вернуться к Саше, но вечер пошел по кривой, как луч, преломленный через напоминание о старых ошибках. Не дай бог кто-нибудь из общих знакомых увидит его с Прохоровой и донесет Марии. Она тогда не отцепится от Саши, тормоза у нее давно отказали.

Взяв себя в руки и позвонив сестре, Стас попросил не ждать его и возвращаться в Ниццу своим ходом, всего-то полчаса на такси. Сам же он отправился в аэропорт – чтобы прийти в себя и не натворить новых ошибок, за которые снова придется платить Сашиной болью.