Текст книги "Пока не проснулись сомнамбулы (СИ)"

Автор книги: Артур Гафуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава XXXVI: Последняя?

(четырнадцать дней спустя)

– А дирижабль и вправду был огромный?

– Ну, поначалу мне показалось, что он размером чуть ли не с «Гинденбург». Но потом я понял, что нет, не такой уж и большой. Просто я раньше дирижаблей не видел. Не с чем было сравнивать.

– А, вот оно что. Я уж подумал, и вправду огромный. Не страшно было в небесах-то? Ты ведь, кажется, не очень высоту жалуешь.

– После всего, что случилось на этой чертовой горе? Шутишь? Да я бы в космос на полетел на этом дирижабле, если бы мне сказали, что что там безопасно!

– Жаль, меня с вами не было…

– Признаться, я часто о тебе вспоминал… Но может, оно и к лучшему. Видишь, как все в итоге повернулось.

– Главное, что повернулось к вам лицом, а не другой частью тела!

– Это ты в саму точку, братан…

Андрей долил себе пива в бокал и откупорил новую банку. Отпил, поморщился – уже выдохлось, невкусное. Он приехал вчера и уже успел не на шутку разбушеваться по поводу того, что в трудную минуту мы не обратились к нему за помощью. Как же так, приключение – и без него! Странный, блин. Зато за мной теперь окончательно закрепилась репутация человека, который, даже сидя ровно на пятой точке, умудряется насобирать себе на голову ненужных проблем. Сейчас мой брат уже успокоился и с удовольствием вникал в подробности этой невероятной истории. Мы с ним сидели на балконе, развалившись в раскладных креслах, и наслаждались свежим ветерком и мягким теплом заходящего августовского солнца. Наверное, со стороны смотрелось не очень эстетично, но зато очень по-русски. И вообще, в тот момент мне было наплевать. Я отдыхал – впервые по-настоящему отдыхал за все это лето.

Внезапно Андрей рассмеялся.

– Невесело, конечно, и вообще плохо над таким смеяться, но… Получается, из всех мужчин, фигурировавших в твоей истории, только ты остался невредим.

– Не скажи, – обиженно возразил я. – Меня тоже зацепило. В ногу.

– Да ладно заливать! Я видел, ты даже не хромаешь. Уже все зажило, небось.

Пришлось с ним согласиться. Ранение и вправду вышло пустячным, даже не пуля – выбитый ею камень саданул по голени. Синяк уже почти сошел.

Мне дико повезло, конечно. По сравнению с остальными, так вообще. Лешу Афанасьева только позавчера выписали из больницы, и ему светит, как минимум, еще неделя постельного режима. Паша – тоже самое, он пока в клинике. Игорю сделали две операции. Шрам останется: пуля застряла под кожей, перед этим пропахав ему половину спины. Хорошо, что вглубь не ушла. Вторая в ноге засела. Но он уже дома, Валя за ним ухаживает. Она, кстати, подала на развод, скоро станет свободной женщиной. У Дена воспалилось простреленное предплечье – парень до сих пор сидит на обезболивающих. О полном восстановлении речи пока не идет – это вопрос месяцев, если не лет. Но его отпустили домой, будет долечиваться в Германии. Как и Всеволод: его пять дней продержали в стационаре, но, боюсь, последствия пребывания в гостях у Пети Первого еще долго будут сказываться на нем и его состоянии. Такие дела. Маша передала нам деньги, полученные за ее «работу»: почти все они ушли на лечение.

– Не переживай. Теперь уже точно не стоит. Главное, что все живы.

Одной короткой фразой Андрей выдернул меня из пучины воспоминаний, которые все еще были слишком свежи, чтобы относиться к ним, как к чему-то окончательно прошедшему. Да, все живы, и это главное. Даже братья Панкратовы умудрились уцелеть под коллективным обстрелом обитателей деревни Зажогино. Димон получил заряд дроби в задницу (интересно, как он так умудрился?), но его жизни ничто не угрожало: так, ерунда, восемь маленьких дырочек в филейной части. Его брат с перебинтованной рукой (этому повезло меньше – словил полноценный кусок свинца двенадцатого калибра) приходил ко мне, долго извинялся, умолял не писать заявление. Не иначе, покровители его покинули, и отомстить теперь не получится. Или и вправду что-то понял. Надеюсь, что второе. Кстати, о покровителях.

– А что же Петя? – Андрей, похоже, пришел, к той же мысли. – Он ведь солидный человек, а вы его так обломали. Или дядя Гена все уладил? В таком случае, ты теперь его должник.

– Да, должник, и по гроб жизни. Он вытащил нас из ментовки и потом тоже помог. Неделю назад мне позвонил мужчина и сказал, что вопрос с Петей улажен: все остались при своих, никто не в обиде. Добренко все разрулил, как и обещал.

– А вы сожгли его дом, – с осуждением заметил мой брат. – Благодарность так себе, согласись.

Я резонно возразил:

– Во-первых, его сожгли не мы, а те отморозки, что за нами гонялись. Во-вторых, дом был застрахован. Ну а в третьих…

– А в третьих, ему не привыкать, что ты лишаешь его недвижимости!

– Да ну тебя! – я отмахнулся бокалом, пена пролилась на джинсы. – Я хотел сказать, что в-третьих – за дом он спросил как раз с Пети. Нападение на его собственность стало тем самым поводом, чтобы Добренко смог вмешаться. Ибо Петя явно перегнул с беспределом. Так что здесь все в нашу пользу: компенсацию за дом Геннадий Романович получил, Петя угомонился, а нас оставили в покое. На такой исход я уже не смел и надеяться. Честно, сидя в камере, я понимал, что выхода из ситуации просто не существует. Без вмешательства Добренко, даже если бы тогда нам удалось ускользнуть…

– Если что, Беларусь всегда к вашим услугам, – серьезно сказал Андрей. – И я тоже.

– Я знаю, – было приятно слышать подобные слова. – Спасибо тебе. К счастью, вроде бы, обошлось. Паша тоже предлагал помочь.

– Паша? – Андрей недоуменно вскинул брови: казалось, его покоробило от мысли, что его помощи я предпочту чью-либо другую. – Думаю, ему сейчас будет не до тебя. Пока поправится, пока вернется к работе… Личная жизнь, к тому же.

Я покачал головой.

– Он не вернется к работе. Точнее, к работе вернется, а вот на работу – нет. Он уволился.

– О как… Пояснишь?

– Все из-за Васильевой. В тот день, когда я скинул ему видео нашего с ней утреннего разговора, он написал заявление об увольнении. А потом пошел в свой кабинет и сделал рассылку по всему отделу. С прикрепленным к ней видео.

– Ого… – Андрей уважительно крякнул. – Его потом не убили?

– Нет. Там, я слышал, все замяли, но многим не понравилось, что под носом у Генерального затеяли травлю нового сотрудника по заведомо сфабрикованным обвинениям. Еще меньше всем понравилось, что Генеральный был в курсе, кто виновник, но предпочел уволить двух ни в чем не повинных работников, чтобы не подставлять свою… подругу.

– Так она, эта ваша Васильева, взъелась на Ирину? Ты же говорил, ее целью был твой шеф!

Я глубоко вздохнул, приготовившись к долгим объяснениям.

– Видишь ли… Получается, ее целью были оба. Когда мне стало ясно, что все эти кражи, замыкания и вирусы – дело рук Екатерины Евгеньевны, я одного не мог взять в толк: что такого плохого ей сделал Телига. Особенно когда она чуть не прямым текстом заявила, что спит с Генеральным, и вообще ей бояться нечего. Но Паша мне все разъяснил.

– Барабанная дробь? – Андрей склонил голову на бок.

– Что? – не понял я.

– Барабанная дробь, говорю. Сейчас ты расскажешь мне страшную тайну. О том, что ваша Васильева положила глаз на вашего же Пашу, но тут пришла новенькая – ваша же – Ирина и спутала все ее планы. И тогда обиженная женщина пошла мстить.

– Ого себе…

– Угадал?

– Угадал… – не своим голосом ответил я.

Вот тебе и свежий взгляд со стороны!

– Я молодец?

– Как соленый огурец. Даже не знаю, имеет ли смысл дальше рассказывать… – Андрей часто-часто закивал, и я тогда продолжил. – Действительно, с год назад Екатерина наша Викторовна и Павел наш же Владиславович очень сблизились. Встречались после работы, ходили в кафе, общались. Казалось бы, рядовое дело, если не считать того, что Васильева замужем. Но вот беда: Паша все эти встречи и переписки рассматривал исключительно с дружеской точки зрения. Он еще не отошел от развода и не хотел отношений… По крайней мере, с Васильевой точно не хотел. Тем более, он подозревал о ее шашнях с Генеральным. А вот она хотела. Только ему не сказала. Видимо, боялась, что откажет. По словам Паши, если бы он знал, то первым делом заподозрил бы ее. Но она предпочла держать чувства при себе, ожидала ответного проявления. Но тут пришла Ирина, которой Паша – вот мерзавец! – заинтересовался. Нет, он мужик каменный, по нему трудно сказать, как он к тебе относится на самом деле. По себе знаю: первые полгода я то и дело ожидал, что он меня за шкирку из офиса вышвырнет. Но они с Катей были типа как друзья, и ей он рассказал. О своих чувствах. Спросил женского совета, на свою голову. Дальше ты знаешь. Сначала – дезорганизовать работу офиса, потом – ткнуть пальцем в новенькую. А дальше все сделают острые язычки коллег.

– Во всем виноваты женщины, – нравоучительно изрек Андрей. – От них все беды.

– В данном случае согласен. Но нет худа без добра: Паша и Ирина теперь вместе, надеюсь, у них все будет хорошо.

– Если она не уйдет от него как-нибудь под утро, – хмыкнул брат. – Честное слово, из всей твоей истории эпизод с ее ночным визитом – самый улетный!

– Мне в тот момент было совсем не улетно, – невесело усмехнулся я. – Особенно когда Вера позвонила. Но именно тогда я понял, что интерес, который Щукина проявляла к Телиге, вовсе не праздный. И Паша тоже это понял.

– А ты опять влез, куда не просили.

– В смысле? У тебя, куда ни кинь, я все время лезу не в свои дела! Сейчас-то я в чем виноват?

– А тебе не приходило в голову, что не поменяйся вы в ту ночь кроватями, у этих двоих все вышло бы и без твоего опосредованного участия? И даже намного романтичнее? Только представь себе: она любит его, он тоже не безразличен, но колеблется – и тут они оказываются вместе, движимые общими чувствами… Наедине…

– Оу… Об этом я не подумал…

– Еще бы, – подмигнул Андрей. – Ведь так и ты не внакладе остался! Ладно, не красней! Не каждую ночь у тебя в постели оказывается симпатичная блондиночка!

– Что за намеки? – возмутился было я, но вовремя понял, что он шутит. – И вообще, сударь, завидуйте молча!

– Ой-ой, тоже мне мачо… Так что в итоге с работой? Ты говорил, Паша уволился?

– Да, уволился в тот же день.

– И какие у вас теперь планы? Вы ведь, выходит, теперь три вольные пташки.

– Ира предложила организовать свою фирму юридических услуг. Не знаю пока, насколько мне близка данная затея, но если до выздоровления Паши не подвернется подходящая вакансия… В общем, почему бы и нет? Хотя, фирма – дело хлопотное.

– Не плакай, не пропадете.

– Не пропадем, – согласился я. – Сева вообще звал меня в Германию, обещал похлопотать с местом. Но для Германии нужно знать международное право, а я в нем не силен.

– Жалко… Всяко лучше, чем в Белокаменной куковать. Так, Сева вернулся домой. А Денис и Маша?

– Денис тоже вернулся в Кельн. А Маша сейчас в Питере, она делает визу, чтобы поехать к нему. У них еще будет три недели до конца лета.

– Они разобрались в своих отношениях?

– Хороший вопрос… – я критически посмотрел на заходящее солнце: потихоньку начинает холодать. – Боюсь, даже они не смогу ответить на него. Эта троица была самой большой моей головной болью еще до того, как вышла наружу правда о промышленном шпионаже. Они почти все время были рядом, я многое видел, многое принимал близко к сердцу… Невольно. И в какой-то момент их проблемы стали мне ближе своих.

– Я так и понял. Настолько ближе, что ты даже забил на тот бедлам, что творился на работе. Не отнекивайся, ты сам ведь это понимаешь – и из твоего рассказа сей факт хорошо прослеживается. Ты зашевелился, только когда петух в попу клюнул.

– Ну… Возможно, – нехотя признал я.

– Но справился блестяще, мое уважение, – солидно кивнул Андрей. – Но все же, что так зацепило тебя в рядовой сваре самцов за самку?

– Фу, как грубо! Ты ведь их даже не видел!

– А зачем мне их видеть? Вполне хватило твоего рассказа, чтобы они произвели на меня не самое приятное впечатление. Может, виной сама структура изложения, но тут уж не моя вина, извини. Но истории, подобные этой, увы, случаются не так уж и редко в нашей жизни. Слишком часто ради сиюминутных выгод мы забываем о том, что нам действительно дорого, и братья Новиковы – наглядный пример эгоизма, в той или иной степени свойственного всем нам.

– То есть, в твоем понимании, девушка – это сиюминутная выгода?

– В данном случае нет, – Андрей вдруг посерьезнел. – Сложится у Дениса с Машей или не сложится, мне неизвестно. Но то, что теперь они связаны куда более прочными связями, чем просто испытавшие влюбленность молодые люди – это факт. В затеянной ей самой же кутерьме Мария смогла понять, что она чувствует на самом деле. И теперь будет держаться за Дениса, пока не разочаруется в нем. А может, и не разочаруется – тут уж вариативно. Но это не оправдывает ни Всеволода, ни Дена. Девушка, даже самая красивая и желанная – не повод начинать войну между близкими людьми.

– Древние эллины с тобой не согласились бы, – я поднялся со своего кресла и потянулся. – Пойдем в дом?

– Нет, подожди, – Андрей не двинулся с места. – Присядь. Ты серьезно считаешь, что раз некий прецедент имел место в прошлом, это оправдывает его повторные появления в будущем? Я помню, что ты юрист, но…

– Не путай, – я снова уселся в свое кресло. – Прецедент хорош тогда, когда он формирует положительный опыт решения проблем. Положительный, а не отрицательный.

– Вот именно! А твои Новиковы, видимо, не читали Гомера.

– И Маяковского тоже, ага. «Что такое хорошо и что такое плохо». Андрей, мы все люди, у нас у всех есть слабости… Мы не имеем права их судить. Мы не были на их месте. Тем более, ты даже не видел Машу. Как можно разглагольствовать на столь серьезные и глобальные темы, не зная сути вопроса? При желании она кого угодно с ума сведет.

– И тебя?

– И меня… Нет, меня раньше Вера прихлопнет!

– Это не ответ, Филипп.

– Да, я знаю. Но… Не знаю…

– Уже лучше, – удовлетворенный кивок. – Тогда вот тебе простая ситуация. Чисто гипотетически мы с тобой могли бы оказаться на их месте. Встретить такую же девушку, пусть не Машу, а, допустим, Дашу. И что, ради расположения малознакомой, но красивой девушки, которая оказала тебе знаки внимания, ты пошел бы против меня?

– Против тебя? Почему я должен идти против тебя, если знаки внимания она оказывает мне?

– Так она и мне их оказывает!

– Тогда почему это я оказываюсь против тебя, а не наоборот? Почему ты меня выставляешь врагом, а наоборот – нет?

– Блин, точно. Ерунда какая-то, – Андрей помотал головой, словно прогоняя наваждение. – Выходит, мы сами натравливаем себя друг на друга!

– Выходит, так. И Маша или Даша здесь вовсе ни при чем.

– Да, все сложнее, чем я полагал… Но Новиковых это все равно не оправдывает. И тебя тоже.

– А я здесь причем? Опять я! Я за ней даже не ухлестывал!

– Ты сам сказал, что она кого угодно может с ума свести. Значит, и тебя бы смогла? А?

Это был удар ниже пояса. Теперь я точно не знал, что ответить. Не знал, и все тут. Конечно, ничего не стоило просто сказать «нет», но… Я понимал, что это будет неправдой. Впрочем, как и ответ «да». Сведет с ума… Сведет. С ума. Сведет… Красивая, умная, желанная… Что же ты за Маша такая, что даже на расстоянии в сотни километров у тебя получается сеять смуту в сердцах людей? Вот и в моем сердце тоже…

Пытаясь потянуть время, я принялся рассматривать детали открывавшейся взору картины. А картина была и вправду впечатляющей. Линия горизонта обрамляла великолепный вид севера столицы. Вдалеке виднеется шпиль Останкинской башни, Колесо обозрения ВДНХ и гостиница «Космос». Еще дальше – небоскребы Москвы-Сити. И зелень. Все окружающие нас дома – и хрущевки, и многоэтажки – утопают в зелени парков и скверов. Скверов…

Я посмотрел вниз. Там, двенадцатью этажами ниже кипела обычная жизнь московского спального района. Гудели машины, лаяли собаки, играли дети. А через дорогу от нашего дома действительно располагался небольшой сквер. С балкона он был весь, как на ладони – от ленты ведущего к нему пешеходного перехода до заболоченных берегов протекавшей неподалеку реки Чермянки. Приглядевшись, я смог рассмотреть три женских фигуры, неторопливо прогуливающихся в тени деревьев. Еще два года назад этих деревьев не было, а теперь вон как вымахали. Вера, Ирина и вернувшаяся вместе с нами из Твери Алена миновали новенькую детскую площадку и углубились в сквер. Рядом с ними степенно вышагивала фигура пониже – величественный Агат вышел на вечерний моцион, и все прочие псовые района держались на почтительном удалении.

Но я не видел ни Ирины, ни Алены, ни Агата – никого. Только ее. И я вспомнил все: бешеную скачку под Можайском, незабываемый вечер в палатке, грозу в парке после встречи с бандой Патруля, совет в доме Добренко, раскисшую прогалину возле деревни Зажогино и, наконец, осыпающийся склон Белой горы.

Теперь я знал ответ. И смог ответить с чистым сердцем.

– Без Веры и ее любви я не устоял бы против Маши.

– Вот оно как… – задумчиво протянул Андрей. Кажется, он ожидал несколько иного ответа. – Значит, от женских чар может уберечь любимая женщина?

– Уберечь не может. Защитить – да.

– Это не одно и то же?

– Думаю, нет.

– И в чем же разница?

– Разница в том, что Вера не помогла бы мне самим фактом своего присутствия в моей жизни. Просто быть мало. Любовь – это действие, а не состояние. Она всегда была рядом, она не сдалась в трудную минуту, она поверила мне в такой ситуации, когда никто бы не поверил… Ее доверие, ее поддержка – вот, что помогло мне. А не кольцо на пальце.

– У тебя нет на пальце кольца, – заметил Андрей.

Вот чертов циник!

– Ну, печать в паспорте. Так лучше?

– Про печать не знаю, не проверял…

Повисла неловкая пауза. Я уже собирался было снова предпринять попытку перебраться с балкона в комнату, но тут Андрей снова заговорил:

– А что же Сева? Получается, он остался ни с чем?

– Получается, что так.

– Справедливо?

– Может быть, – у меня не было определенных мыслей на этот счет. – С одной стороны, чисто по-человечески мне его жалко, но с другой… Он никак не проявил себя, чтобы завоевать любовь Марии. Дружбу, не более. То, что смогла сделать Вера для меня, ему оказалось не под силу.

– Но он же любил Машу?

– Я подозреваю, он до сих пор ее любит, несмотря на то, что она сделала с ним. Но мне кажется, любовь для него – не более чем средство достижения личного комфорта. Личного, а не взаимного. Сева считает себя слишком хорошим, чтобы допустить, что нужно как-то стараться или меняться для того, чтобы с ним было хорошо и уютно. Он не понимает, что неудачи в личной жизни – это его собственная вина. Но мало быть рядом, мало оказывать знаки внимания, мало демонстрировать готовность пойти на край света. Это все хорошо в книжках и в кино. А в жизни… Когда в парке на нас напали гопники, он впал в оцепенение и слова не смог вымолвить, хотя стоял вопрос о спасении его ненаглядной Маши. Она не могла не заметить этого. На турбазе она была свидетелем его конфликта с отдыхающими: там он тоже проявил себя не с лучшей стороны. В отличие от Дениса. И таких случаев было немало. Маша не увидела в Севе мужчину, с которым она чувствовала бы себя защищенным – вот в чем его беда. И, возможно, поэтому он всегда будет одинок. Либо найдет себе ту, что будет защищать его, а не наоборот.

Андрей скрестил на груди руки. Тоже замерз? Тогда какого черта мы здесь торчим?

– Как-то ты совсем мрачным видишь его будущее. Может, он еще исправится. Когда поймет, что работа не принесет ему счастья.

– Может быть. Но нас это уже не касается.

– Чему ты весьма рад? – я молча кивнул. – Понимаю, отпуск выдался, что надо. И как тебе так везет влипать в подобные штуки? Вот ей-богу: каков был шанс, что в твое отсутствие мирный офис усилиями одного-единственного человека превратится в бурлящий котел? А муки сердца несчастного парня? Кто бы подумал, что за ними будут скрываться происки промышленных шпионов? Да еще ребята с фантазией оказались: подослали девушку, чтобы та выведала все секреты из ночной болтовни спящего клиента. Что нам подкупы, что нам угрозы – нужно просто найти сомнамбулу!

– Сомнамбулу? – слово показалось смутно знакомым.

– Ну, лунатика. По сути, ваш Сева – чистая сомнамбула, хоть и во сне не ходит. А может, и ходит, просто ты не видел.

Я подивился совпадению, которое раньше не приходило мне в голову.

– Занятно. В таком случае Васильева тоже искала сомнамбулу. И оба они нашли… Почти нашли. Ладно, пойдем в дом?

Андрей вдруг рассмеялся.

– Да здравствуют сомнамбулы! Да здравствует Филипп Лазарев – укротитель сомнамбул! Ладно, герой, пошли на кухню, а то ты все мнешься, как в очереди в уборную. У меня еще много вопросов к тебе, приготовься отвечать на все.

На Москву невидимым покровом опускался погожий летний вечер.