Текст книги "Пока не проснулись сомнамбулы (СИ)"

Автор книги: Артур Гафуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Я вот думаю, – ответил я, тщательно подбирая слова. – А что, если я сейчас пойду и перескажу Севе, Денису, Вере и Алене наш с тобой разговор? Сможешь ли ты после этого также спокойно утверждать, что тебе нужна всего лишь неделя моего невмешательства?

Маша равнодушно пожала плечами.

– Ты, конечно, можешь так поступить. Но давай прикинем вместе. Вере ты и так все расскажешь, она твоя жена и она априори за тебя. Ден тебе не поверит, потому что он поверит мне, а я могу сказать что угодно, вплоть до того, что ты ко мне приставал. У Алены сейчас другие проблемы, ей не до тебя. А Сева с недавних пор вообще считает, что ты в сговоре с его братом. Уверена, ты сейчас пытался настроить его против меня… Но, боюсь, добился обратного эффекта. Так чем ты собираешься меня пугать?

– Да ничем уже… Ладно, – я, наконец, принял решение. – Черт с тобой. Я не буду лезть в твои дела специально, если они сами не начнут вылезать наружу. Но только при двух условиях. Первое: никто из родственников Веры не пострадает.

– Обещаю, – с готовностью согласилась она. – Ни тебя, ни Веру, ни ее братьев не тронут, я добьюсь этого. А второе?

– Второе: больше ты не переступишь порога моего дома. Можешь встречаться с парнями, где хочешь и сколько хочешь – но не у нас.

– Хорошо, – в этот раз уверенности в ее голосе было меньше.

– Это все.

– Отлично! – Маша стрельнула глазками. – Тогда скрепим наш договор, пусть он будет таким же крепким, как дружба между Россией и Германией!

И с этими словами, не дав мне даже опомниться, она обвила мою шею руками и поцеловала в губы. Я так опешил, что даже не нашел в себе сил сопротивляться. Да и как сопротивляться такой девушке…

– Кхм… – раздался за спиной знакомый кашель.

Я подскочил на месте, как ужаленный, и в безмолвном ужасе воззрился на…

– Ой, что-то мы засиделись! Филипп, дорогой, пока, еще увидимся! – Маша тоже подорвалась с места и тут же легко упорхнула по боковой аллее. Через секунду о ней напоминал лишь тонкий, едва различимый аромат духов. А я застыл, словно парализованный, не в силах вымолвить ни слова. Какое там вымолвить – я даже не знал, о чем думать. Грудь заполнил мертвый вакуум.

В трех шагах от скамейки, больше похожая на привидение, чем на живого человека, стояла Вера.

– Убью… Порву на куски мразь…

– Имеешь полное право…

– Гадина…

– Наверное, и это правильное определение…

– Тварь поганая…

– Согласен, но… Куда мы идем?

Мы шли от станции к жилым корпусам. Я еле поспевал за Верой. Ее кулаки были сжаты так сильно, что стали видны белые пятнышки костяшек. Внезапно она затормозила, да так резко, что я сходу налетел на нее.

– Как ты вообще мог допустить такое? Почему не оттолкнул?

– Прости. Я… растерялся.

– Растерялся он… Все вы теряетесь! Теряетесь, забываетесь, ошибаетесь… Миллион оправданий! Но такой наглости… Прямо у меня на глазах… Не жить тебе, сучка в сарафане…

– Подожди… – до меня потихоньку начало доходить, что все «теплые» слова были обращены вовсе не в мой адрес, и идем мы сейчас не на казнь, а если и на казнь, то не на мою. – Ты не злишься на меня?

– Конечно, злюсь! – Вера больно пнула меня в коленку, потом второй раз. – Конечно, я злюсь, черт тебя раздери, Лазарев! Ты такой же, как и все мужики, слабовольный слизняк! Тебе только покажи женское тело, и ты уже готовенький! Но я не слепая. И не дура. Я наблюдала за вами около минуты, и ничего не происходило, пока она не заметила меня. Лишь тогда она полезла к тебе целоваться.

– Уфф… – с души как будто свалился валун весом в тонну.

– Но ты все равно кобель! – Вера ткнула меня рукой в живот, добавила по уху. Я не сопротивлялся: пусть лучше сейчас выплеснет свою ярость: чем раньше, тем лучше. Тем более, я, кажется, совсем легко отделался.

– Ой… Ай…

– Так, хватит, – внезапно успокоилась она. – Теперь ты расскажешь мне, о чем вы разговаривали.

– Может, не надо?

Через десять минут Вера уже колотила в запертую изнутри дверь «женской» комнаты.

– Кто там? – отозвались изнутри.

Маша.

– Открывай, немедленно! – если моя жена что-то решила, остановить ее не проще, чем… В общем, не просто.

– Уходите! – к женскому голосу добавился мужской. Мне показалось, или это Сева?

– Ах, вот оно что… – глаза моей жены сузились в хищные щелки. – Обоих приголубила. Молодец. Все молодцы.

– Вы уйдете или нет?

Мне показалось, или с той стороны тоже сердятся? Вера в бессильной злобе сверлила взглядом вход в жилище, где обитал ее враг. Еще минута, и она просто бросилась бы царапать дверь ногтями.

– Филипп! – из-за двери раздался голос Маши. – Мы договорились, ты помнишь?

– Помню, – глухо отозвался я.

– Тогда уведи свою жену.

Вера обреченно пнула косяк: она сдалась.

– Хорошо, – выдохнула она. – Мы уедем. Заберем свои вещи и уедем. А вы делайте, что хотите.

Послышалось шебуршание, через минуту дверь приоткрылась, и наружу был выставлен чемодан Веры, на который были наложены мои скудные пожитки: сумка с документами и пистолетом, ключи от машины, зарядник от телефона. В дверном проеме мелькнуло лицо Севы.

– Все хорошо? – спросил я, заметив, что он не одет и лишь укутан в простыню наподобие древних эллинов.

– Все отлично, – ответил он хмуро. – Прошу вас, уезжайте. Мы приедем позже.

– Сомневаюсь, – я скептически покачал головой.

– Вера, Филипп, пока! – попрощался с нами голос невидимой Маши.

Через минуту перед нами снова была только закрытая дверь. Я нагнулся подобрать упавшие на пол вещи.

– Что теперь?

– Едем домой. Я устала.

Глава XVIII: О чем молчал Томми

Утром ни свет ни заря я уже был на работе и, сходу погрузившись в дела, предпринял заранее обреченную на провал попытку зарыться в рутине. Конечно же, попытка провалилась – недаром она звалась заранее обреченной: уже пятнадцать минут спустя я нервно глотал кофе и разгонял по углам памяти спутанные мысли.

Неразлучная троица так и не вернулась. Вчера вечером Вера позвонила им и выяснила, что они переехали в гостиницу, куда-то в район Ботанического сада, «чтобы больше нас не стеснять». Значит, Маша сдержала свое обещание не переступать порог нашего дома. Правда, сдержала в свойственной ей манере, прихватив с собой обоих ухажеров. Интересно, как они собираются уживаться? И вообще, что за сцену мы лицезрели перед отъездом? Очередная «шутка» наподобие поцелуя на скамейке?

Вера рвала и метала, грозилась поехать в гостиницу и «вышибить мозги этой (вырезано цензурой) (вырезано цензурой) (вырезано цензурой), чтобы она знала, как лезть в чужие семьи». Я пытался ее успокоить, но тщетно. Помогла, пусть и невольно, Алена, точнее, звонок от нее: Леше стало хуже, его перевозят в Москву. Услышав эту новость, Вера заплакала.

– Пусть делают что хотят, – наконец сказала она. – Не хочу их видеть, никого.

Так и я сдержал свое обещание: Маша и мальчики были предоставлены сами себе. И так погано теперь на душе… Вроде бы, ничего плохого не сделал, но внутри копошится чувство, какое бывает, когда мимо тебя проносится карманный воришка со спертой сумочкой, а ты не успеваешь его схватить и махаешь рукой: не моя проблема. Проблема, может, и не моя, но девушка, у которой украли сумку, плачет… Дома бардак, в голове бардак, в душе бардак – куда ни глянь, везде одно и то же.

В коридоре послышались негромкие шаги. Уборщица? Открылась дверь, вошла Ирина. Тихонько пройдя к своему месту, она лишь в самый последний момент заметила меня.

– Ой! Ты меня напугал. Привет.

– Привет. Извини, я не специально. Как дела?

– Я думала, еще никого нет…

– Запах кофе тебя не насторожил? – я протянул ей дымящуюся чашку, но она лишь поморщилась.

– Не обратила внимания.

– С тобой все в порядке? – я пристально вгляделся в ее лицо: бледное, осунувшееся, косметики явно больше обычного. А всего двое суток назад Ира лучилась здоровьем. – Ты не заболела?

– Нет, все хорошо…

Ладно, не хочешь говорить – не говори.

– Как прошли выходные? – не то, чтобы мне было очень уж интересно, но надо же о чем-то поговорить. А она вообще помнит, что каким-то образом оказалась у меня в кровати?

– Выходные… – Ирина вдруг выпрямилась. – Фил, давай не будем об этом, а? Вот придет твоя Валя с ней и поговоришь. А не со мной.

– Моя Валя? Она, вообще-то, не моя. А вы что, снова поругались?

– Скажи мне правду: мы действительно спали с тобой вместе?

– Оу… Так ты таки ничего не помнишь…

– Это правда?! – она так резко отшатнулась от меня, что не будь позади нее стены, непременно бы упала. А так лишь ударилась головой. – Ой… Ну за что мне это все…

Я подал ей руку, усадил обратно в кресло, попутно подумав, что, кажется, снова пропустил что-то интересное. Имеющее, в отличие от всего вчерашнего балагана, прямое отношение ко мне.

– А ты можешь объяснить, как так получилось? Я вот так и не понял. Мы ведь не пили с тобой особо, да и я никоим образом не намекал, что не против…

– Филипп, думай, что говоришь! – Ира с трудом взяла себя в руки. – Все гораздо проще. Просто я… Просто я лунатик.

– Ха-ха… – невесело рассмеялся я. – Не верю. У меня уже есть один.

– Я не вру! Ты бы знал, сколько раз по молодости я уходила гулять по дому.

Похоже, и вправду не врет.

– Ладно, верю. Глаза у тебя честные. А чего тебя ко мне потянуло?

– Не к тебе… – Ира отвела глаза, а я изобразил понимание, хотя на самом деле ни черта не понимал. Пришла ко мне? Ко мне. В кровати я лежал? Я. Кровать моя? Стоп… А кровать-то не моя была…

– Ух… Ну, ты, подруга, замахнулась… Каблуком на утес. Уважаю…

Но тут пришла Наташа, и разговор пришлось прервать. Точнее, разговор продолжился, а вот тема поменялась.

– Вместе приехали? – участливо поинтересовалась Клочкова, наливая себе кофе.

– В смысле, одновременно? – переспросил я, не чуя подвоха. – Нет, я немного раньше.

– Понятно. А я думала, вместе. Вы же с недавних пор все делаете вместе: работаете, спите, – Наташа хихикнула.

– Не понял… Это что за разговоры такие?

Я повернулся к Ирине и заметил, что она еле сдерживается, чтобы не вспылить.

– Наташ, я уже объясняла тебе, что это недоразумение.

Клочкова и бровью не повела.

– Недоразумение, что ты полезла в постель к женатому мужчине? Интересная случайность! Слушай, а может, Валя тоже случайно была права, когда говорила вчера, что ты хочешь развалить коллектив? И вещи у нас случайно пропадали, и вирус случайно появился. По недоразумению.

– Наташа, не перебарщивай, – вмешался я. – При чем здесь то и… это?

– Фил, тебя я не виню, – ответила Наташа. – Ты выпивший был, сонный – с кем не бывает. И ты много пропустил из-за своих отпусков и отгулов. Просто согласись, с тех пор, как она появилась у нас, в офисе происходит черти что. Харитонова, конечно, баба с придурью – чего еще ожидать, если муж импотент? – но говорит дело. И это не только мое мнение.

Я в ответ лишь нервно фыркнул. Не было сил ни спорить, ни отрицать. Так хотелось спокойно обмозговать ситуацию с братьями, а меня сходу макнули головой в новую заварушку. «Шифер, ты шуршать охоч. Ты шуршишь, сползая прочь».

Наташа в ответ на мое фырканье лишь пожала плечами и шла на свое рабочее место.

Постепенно подходили остальные коллеги, и по их реакции я сделал неутешительный вывод, что большинство из них приняло в качестве официальной версии позицию Валентины свет Евгеньевны. Последней каплей стало как раз происшествие на корпоративе. Более того, на следующее утро после моего отъезда (спешность которого увязали как раз с обстоятельствами пробуждения), состоялся нехилый разбор полетов, проводившийся с похмела, а потому ни к чему хорошему не приведший. Меня полагали безвинной жертвой, как и Пашу (только если его выставляли жертвой политических интриг, то меня – сексуальных), в деле о пропаже вещей нашлись «неопровержимые» улики, свидетельствующие о виновности Ирины. Постепенно сложилась довольно цельная картина, куда органично были вплетены и остальные происшествия. Телига и Зарипов, как могли, пытались успокоить народ, но не особо преуспели. В итоге Катя Васильева со своим отделом в полном составе покинула праздник, чем и ознаменовала его преждевременное окончание. Вот и все. Дружный коллектив практически развалился.

Как много я, оказывается, пропустил.

Ирина сидела на своем месте, ни жива, ни мертва и тупо смотрела в экран монитора, едва ли что-нибудь там видя. Я знал ее куда больше остальных и не мог поверить, что она из корыстных побуждений способна саботировать работу целого подразделения. Отличный специалист, гораздо лучший юрист, чем я сам, она была профессионалом до мозга костей. Возможно, поэтому у нее не очень ладилось с личной жизнью – несмотря на внешнюю привлекательность, характер у девочки был отнюдь не сахарный. Но на подлость она чисто физически не способна. Не верю. Да и зачем ей? Паша хороший руководитель, какой толк его подставлять, если начальником ее все равно не сделают? Вот договорники… Про Катю разное говорят, в том числе и то, что она не в ладах с некоторыми из акционеров. И на работников своих покрикивает временами. Тем не менее, все они поддержали ее решение уехать с корпоратива. Уж не боятся ли они, что цель Ирины – именно Катя, а не Паша? А что, чем не версия? По квалификации Ирина на голову превосходит любого юриста договорного отдела, кроме Кати, и, если Васильева уйдет, у Щукиной появится шанс, если не сразу, то через какое-то время занять ее место. Рядом с Павлом. Тем более, сама Ирина, как я понял, питает к Телиге некие чувства, которые и завели ее к нему в комнату, где по несчастливой случайности (!!!) спал я. Но пока под удар попадает сам Паша, ему влетело, а Кате – нет. Вот зацепка! Если в ближайшие несколько дней не произойдет ничего необычного, значит, настоящая цель – Телига, которому и так не сладко. Если же произойдет – Васильева, которую беды пока минуют. С другой стороны, следующая же чертовщина может спровоцировать скандал и увольнение уже самой Ирины. Странно, что другие этого не понимают. Видимо, все потому, что я поневоле оказался отрезанным от большинства офисных разборок и теперь могу посмотреть на происходящее о стороны. Со стороны, конечно, виднее, но все равно бред какой-то получается.

Подняв глаза, я встретился взглядом в Валей.

– Привет.

– Привет. Чего молчишь?

– Ты был так занят, я не стала отвлекать. Как выходные?

Даже если в прошедшие выходные мне бы довелось, нарядившись в костюм Чебурашки, подпиливать лобзиком бетонные опоры Останкинской башни, я признался бы в этом охотнее, чем в том, что произошло на самом деле.

– Хорошо. Отдохнули.

– Понятно. Мы вот тоже…

– Да, мне рассказали, – я невольно покосился на Иру, но та так умело изображала приступ аутизма, что, казалось, и вправду ничего не слышала, а то, что слышала – не понимала.

– Фил, привет! – в поле зрения появился Томми и тут же взял «бразды правления» в свои руки: – Не хочешь прогуляться?

– С чего бы? – удивился я. – Время начало десятого, ты вообще только что пришел да еще и опоздал на четверть часа.

«И вообще, в последнее время парные прогулки с моим участием ничем хорошим не завершаются».

– У меня все по графику, – лениво отмахнулся тот. – Твоя помощь нужна, донести кое-что из машины. Паша просил.

– Ну пойдем, раз Паша просил… – вообще, Паша приходит к десяти, но действительно, ничто не мешало ему позвонить и попросить заранее – Ты где припарковался?

Мы вышли на улицу и направились к стоянке. Старенький «Гольф» Томми разместился в дальнем углу между двумя огромными внедорожниками – черным и серым.

– Каждый раз страшно между ними парковаться, – заметил он. – Тачки дорогущие, страховки не хватит даже за памятный бампер заплатить. Есть же деньги у людей… Ладно, не о том речь. Садись.

– Зачем? – не понял я. – Ты обманул меня, что ли? Ничего таскать не нужно?

– Садись, говорю. Для твоего же блага стараюсь, а ты не ценишь.

– Давненько для моего блага никто не старался, – заметил я, но в машину садиться не стал.

Тимофей досадливо сплюнул.

– Ну ты и осёл. Ладно, все равно никого нет, слушай здесь. Ты уже в курсе, что в субботу было?

– В общих чертах.

– Смекнул уже, небось, что к чему?

Я начал терять терпение.

– Ты меня сюда вытащил в костюме под палящее солнце, чтобы обзываться и в угадайки играть? Для этого можно было обойтись корпоративной почтой.

– Не кипятись. Хорошо, говорю в открытую: людям кажется, что Иришка вознамерилась скинуть с пьедестала нашу Екатерину Первую.

– О как, – оказывается, мои умозаключения не так уж оригинальны, как мне показалось вначале. – А как же Паша? Поначалу вы думали, что она против него. Ты сам так думал.

– Думал, – согласился Томми. – Но сейчас все указывает на Катьку. Вирус по чьим базам данных прошелся? Ведь слетели данные по договорам! Дальше. Вещи пропадали у кого? У договорников.

– У меня галстук пропал, – напомнил я.

– Это уже потом! Сначала были телефон и статуэтка.

– Что за чушь ты несешь? Я здесь уже не работаю, что ли?

– Не чушь. Да, ты сейчас вспомнишь и про галстук, и про замыкание. Лично я думаю, что галстук – это для отвода глаз. А возможно, ей глубоко плевать, чье место занимать, она просто хочет, чтобы начальники ушли. Умная детка, ничего не скажешь. Но знаешь, почему она не метит на место Паши? Потому что, если снимут Пашу, вместо него поставят тебя. А ты ее друг.

– Не факт. К тому же, вместо Кати тоже есть, кого ставить.

Томми вздохнул, словно смиряясь с неизбежным.

– Я с тобой кое-чем поделюсь. Только с тобой, больше ни с кем. И ты помалкивай. Вчера, когда Катя уже погрузилась в машину – она вон там паркуется, через три места, – к ней подошел Паша, и они поговорили. Я в своей машине копался, они меня не видели. И Паша прямо предложил Кате объединиться против саботажника и вместе вычислить его. Напомнил, про какой-то разговор с Генеральным. И Катя согласилась. Понимаешь? Они оба боятся места потерять. Теперь жди проверок и взглядов в спину.

Томми хотел насладиться произведенным эффектом, но я повернул все в свою сторону.

– То есть, начальники не верят, что это Ира виновата?

– Начальники верят, что еще один косяк – и их обоих турнут. Смекаешь? – он выразительно покрутил пальцем у виска. – Тогда тебя поставят на место Паши, а вместо Кати… Не знаю, Натаху, наверное. Главное, что Пашу заменишь ты!

– И что? Тебе-то какой резон?

– А я стану ведущим специалистом вместо тебя! Плюс десять тысяч к окладу. Но это лишь если уйдет Телига.

– То есть, ты ради десятки предлагаешь мне подставить Пашу?

– Не подставить, – Томми сообразил, что сболтнул лишнего, и дал задний ход. – Просто не дать свершиться несправедливости. Ты знаешь Ирину и веришь – не говори, что не веришь! – что она не виновата. Возможно, сейчас они решатся уволить ее, для перестраховки. Тебе нужно лишь придержать Павла, он тебя послушает. Тогда и девушка будет тебе благодарна, и твоя совесть будет чиста. И есть шанс продвинуться по карьере. Ну, как тебе?

Я задумался. Предложение заманчивое, что ни говори. Кто бы ни был этот неизвестный злопыхатель, он косвенно помогает мне. И главное, лично я ничем не рискую. Есть шанс стать начальником, а это и зарплата вдвое выше, и власть, и авторитет… Главное, не вмешиваться до поры и не дать уволить Ирину. Твою мать! Что за мысли, Лазарев! Ты ли это? Слышала бы Вера то, о чем ты сейчас думаешь…

– Знаешь, Томми, – наконец ответил я. – Пусть все будет, как будет. Я услышал, что ты хочешь донести до меня, и очень тебе благодарен. Но я постараюсь сделать так, чтобы все вернулось в норму без чьих-либо увольнений.

– Ну и дурак, – бросил мне вдогонку Субботин, когда я, не дожидаясь ответа, направился обратно к офису. – Еще ведь пожалеешь.

Настроение немного приподнялось.

Глава XIX: Игра в «мафию»

Как странно устроен человек. С первого дня своей жизни он растет, учится, впитывает в себя новые знания, производит на свет собственные идеи, принимает решения. У него есть знакомые, друзья, любимые. А есть люди, которые ему неприятны, но с которыми он, в силу обстоятельств, вынужден проводить время, порой большую часть жизни. У него свои тараканы в голове и свои скелеты в шкафу. Он мечтает и любит, боится и ненавидит. О живет.

Он – это все мы.

Мы очень разные, но в общей сумме качеств, поделенной на количество всех людей на земле, получается абсолютно средний человек. Наверное, такой, как я. А может, чуть лучше или хуже – не я знаю. Я прожил не так много лет, чтобы считать себя опытным, узнал недостаточно, чтобы полагать себя образованным, и самосовершенствовался не до той степени, чтобы посягать на познание мудрости. Но я не бездарь, не тупица и не невежда. Я – обычный.

Когда-то мама сказала мне простую, в какой-то степени даже банальную вещь: «Когда не знаешь, как поступить – старайся поступать по-человечески». Эта, казалось бы, несложная для понимания фраза порой ставила меня в тупик. По-человечески – это как? Как велит Библия? Или законы? Или как принято в обществе? Если в обществе, то в каком? В том, что вращается на светских тусовках, или в том, что живет в поселке Толосцы Себежского района Псковской области? Или в том, в котором я нахожусь непосредственно сейчас? А может, «по-человечески» – это так, как поступает тот самый средний человек, не плохой и не злой, который и является, по своей сути, мерилом человечности?

Понятное дело, после таких умозаключений следовать маминому завету было сложно. Но я старался и уже поэтому могу называть себя человеком, не кривя душой. Наверное, это должно успокаивать.

Только что мой коллега сделал мне очень заманчивое предложение. Это было не предложение даже, – ведь для достижения цели мне и не понадобилась бы его помощь, – а, скорее, идея. Идея, как быстро и безболезненно сделать большой шаг вперед. Шаг, который в обычных условиях я не преодолел бы и за пять лет. Но я отказался от его идеи. Поступил по-человечески. Не знаю, почему. Может, из-за того, что когда-то точно так же по-человечески со мной обошелся Паша. А может, из-за Веры. С самого дня нашего знакомства Вера как-то незаметно для нас обоих стала моим мерилом совести. Каждый раз, когда передо мной вставал щекотливый выбор, достаточно было проделать одну вещь: представить, смог бы я после того или иного решения смотреть ей в глаза. И тогда правильный ответ приходил сам с собой. Она никогда не подводила меня, моя маленькая грозная жена. Не подвела и сейчас. До свидания, Томми, едва ли я еще когда-нибудь захочу составить тебе компанию в обеденный перерыв.

А тем временем на работе, кажется, происходит что-то интересненькое.

Когда я подошел к центральному входу, меня поприветствовал панический вой противопожарной сирены. Вот так сюрприз! Вой разносился по всем этажам, предупреждая работников об опасности, но не сообщая, откуда конкретно она исходит. В холле тут же начали скапливаться удивленные и встревоженные люди.

– Где горит?

– Не знаю, не у нас.

– Опять пошутил кто-то. Кому работать лень?

– Пожарные-то приедут? Нам как, выходить?

– Выходите, выходите! Слышите сигнал?

– Говорят, на пятом горит.

– Да ладно, – пробормотал я себе под нос. – А я уж боялся, что за весь день так ничего и не случится.

Наш офис располагался как раз на пятом этаже.

Не рискнув ехать на лифте (да и правила пожарной безопасности запрещали, а я расписывался об ознакомлении), поднялся по лестнице и скоро оказался у себя на работе. Тут уже вовсю суетились и бегали с выпученными глазами, кто-то тащил огнетушитель, другие спешно распахивали окна под надрывные вопли Зарипова, предупреждавшего о том, что пока пожар не потушен, этого делать нельзя.

Впрочем, все уже закончилось, угроза была нейтрализована. Как оказалось, горела установленная в юридическом департаменте (где же еще) система видеонаблюдения. Устанавливающие ее умельцы плохо проследили за изоляцией и вот результат: в подвесном потолке красуется роскошная дыра с обугленными краями. Три потолочных панели сгорело, те, что вокруг – оплавились. А запах-то, запах! Словно Дарта Вейдера на костре жарили.

– Ты где был?! – на меня налетел Паша. Взгляд его слегка блуждал, все указывало, что мой начальник не в себе.

Но ответить я ему не успел. Появился Кравцов, начальник департамента.

– Павел Владиславович, зайдите ко мне. Екатерина Викторовна, вы тоже. Остальных прошу покинуть помещение офиса, пока его не проветрят. Все на улицу! И не толпитесь тут.

До конца дня электричество в офисе так и починили, и хотя скоро всех остальных работников вернули на свои рабочие места, юристов в обгоревшее помещение пускать отказались. В итоге «погорельцы», как уже успели окрестить нас прочие коллеги, без толку торчали в холле. Хотя, не совсем без толку. Мы успели поругаться.

– Надеюсь, в этом пожаре никто не станет обвинять меня? – поинтересовалась Ирина, когда мы все собрались возле банкоматов. – А то было бы весело послушать.

Подошел задержавшийся возле машины Томми. Валя шепотом стала рассказывать ему, что произошло, затем взглядом подозвала меня, но я не тронулся с места.

– Не будет, – ответила Наташа, скрестив руки на груди. – Если, конечно, за время пожара ничего не пропало.

– Девочки, не ссорьтесь, – Лена Лаптева, самая добрая и миролюбивая в отделе, выставила перед собой руки. – Давайте дождем, что скажут пожарные, а там уж…

– А там уж что? – не дал ей закончить Саша Дулев. – Там уж подумаем, новенькая это или кто-то из своих?

– Странно, а вам раньше не приходило в голову, что это может быть кто-то из своих? – хмыкнула Ира, на манер Наташи скрещивая руки на груди. – Если вы считаете меня кротом, или как там это называется, – воля ваша.

– Крысой, – любезно поправил Томми.

– Пусть так, – не моргнув глазом, согласилась Ирина. – Я не собираюсь никому ничего доказывать. Все, что надо, я уже доказала отделу кадров и службе безопасности, когда меня принимали на работу.

– А на нас тебе, стало быть, наплевать, – полуутвердительно заметила Наташа.

– Мне было бы не наплевать, если бы на меня не спускали всех собак, даже не разобравшись в ситуации.

Подбежал муж Тани Симоновой, который работал в одной с нами фирме, и спешно увел жену в сторону. Остальные хотели продолжить, но Ирина упредила их.

– Простите, я вас оставляю. Надоело все это слушать. Филипп, ты не составишь мне компанию?

Момент был щекотливый. Все и так в курсе, что я не особо поддерживаю общую позицию, однако пока молчат по этому поводу. Но сейчас, приняв предложение Ирины, я автоматически перехожу в лагерь ее союзников и лишаю себя возможности получать объективную информацию с другой стороны. Не говоря уже об отношении коллег. Коллеги такого не забывают. А, плевать. Что они могут? Только предполагать, как и я сам.

– Да, пойдем.

Глаза Валентины в тот момент были выразительнее любых слов.

Мы вышли на улицу. Ирина взяла меня под руку и потащила в соседнее здание, в столовую. По случаю пожара и эвакуации последняя была забита битком, но мы разыскали два свободных места.

– Видел, что творят?

– Видел, – лаконично ответил я. – И слышал.

– Надеюсь, хоть ты не веришь, что это я?

– Если бы верил, меня бы сейчас здесь не было.

– Да, действительно, – Ира закатила глаза. – Знаешь, я наверное уволюсь. Все равно нормальных отношений у нас не получится, даже если найдут, кто на самом деле все это устраивает. Не смогу я работать в коллективе, где…

Она не закончила фразы, но я и так все понял.

– А Паша?

– Что Паша? – Ира насторожилась.

– Хорош. Я все вижу. Как ты смотришь на него, как говоришь о нем. К тому же, к кому еще ты могла прийти там, на корпоративе? Не ко мне ведь, на самом деле. Это была его кровать.

– Я не знаю, к кому я приходила… – при упоминании об эпизоде в коттедже Ира невольно покраснела. – Это случается иногда, неконтролируемо.

– Иногда довольно интересно получается. Стоп подожди, – перебил я сам себя. – Но мы с тобой четыре года прожили на одном этаже в общежитии! Там ты тоже ходила?

– Нет, – улыбнулась она. – Точнее, ходила, но только по комнате. Мы с соседкой договорились, что на ночь комнату запираем, а ключ она прячет. Чтобы я не вышла ненароком. Думаешь, почему я все четыре года с одной и той же соседкой жила, хотя мы часто ругались? Она не сахар, конечно, но слово свое сдержала – никому меня не сдала.

– И нервы у нее, полагаю что надо… – вот прикол узнать, что жил под одной крышей с лунатиком и даже не знал об этом! – Значит, ты сама себя выдала той ночью.

Ира кивнула.

– Да, Паша мне нравится. Если бы не он, я уволилась бы после первого же наезда со стороны Харитоновой и Клочковой. Я слишком хороший специалист, чтобы жертвовать своими нервами и терпением из-за каких-то внутренних разборок. Они этого просто не понимают. Но Паша… Он… Я не могу передать тебе, Филипп. Другим я бы ни за что не призналась, но с тобой мы знакомы не первый год, и ты поддержал меня… тебе скажу. Меня тянет к нему. К Паше. Раньше ни к кому так не тянуло, а к нему – тянет. Он сильный. И надежный.

– Да, – согласился я. – Так и есть.

Это странное признание, сделанное за забитым народом столиком в корпоративной столовой, среди жующих и разговаривающих людей, подействовало на меня сильнее, чем любые логические доводы. Логика была тут лишней. Ирина не стала бы вредить моему шефу. Я поверил ей.

И, поверив, задался вопросом: а кто же тогда?

На следующий день состоялось судилище. Всех юристов во главе с Кравцовым вызвали на ковер к Генеральному. Всё, шутки кончились.

«Разбор полетов» состоялся в помещении для переговоров. Мы разместились за большим овальным столом, места хватило всем. Каждый входивший с опаской косился на место во главе стола, которое предназначалось для высшего руководства. Но сейчас оно пустовало. Лишь когда все расселись по местам, в переговорную неторопливой походкой вошел наш главный руководитель.

Генеральный – грузный мужчина лет пятидесяти, – был настолько флегматичной персоной, что порой казалось, ему вообще нет дела до происходящего вокруг. Конечно, те, кто так полагали, были не правы, и кое-кому подобная наивность стоила карьеры. Этот человек, которого запросто можно было принять за доброго дядюшку фермера, непонятно зачем нацепившего на себя деловой костюм, знал обо всем, что происходит в вверенном ему коллективе. Он всегда держал руку на пульсе и не допускал внештатных ситуаций. Правда, как мне показалось, в нашем случае руку на пульсе он явно передержал, и теперь вместо легкой профилактики и витаминок следует ожидать, как минимум, кровопускания. Чего, кстати, многие и ждут.

– Итак, господа, – начал он, убедившись, что все в сборе. – Получается, нас сейчас тринадцать человек в этой комнате. Плохая примета… Ну да ладно, перейдем к делу. Обычно мы не проводим совещаний в подобного рода формате, но ситуация сложилась неординарная, потому и решений она требует неординарных. О причинах, думаю, все осведомлены. За очень короткое время кто-то сумел полностью парализовать работу вашего департамента. И раз ваш руководитель не справился, разбираться буду я.