Текст книги "Эпоха Титана 2 (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

– Слушаю, – кивнул.

Всё это время я анализировал. Аристократ из великого рода, одного из пяти, вдруг по дороге домой решил заглянуть в казарму живцов. Тот самый, которого опасаются генералы СКА. Интересная случайность – слишком, чтобы быть случайностью.

Мужик стоял передо мной и разглядывал душевую.

– Владимир Николаевич, – наконец произнёс граф и хмыкнул. – Предлагаю вам встретиться в более… – огляделся он, и брезгливость на его лице усилилась, – приемлемых условиях для общения.

– Не получится, – мотнул головой. – Я не имею права покидать корпус. Личного водителя у меня нет. Так что: либо тут, либо…

– Ух, а я уж думал, что вы забыли о своём положении и месте в этом мире, молодой человек, – в голосе появились стальные нотки. – Раз вы вспомнили, то тогда продолжим. Я вам предлагаю подработку.

Боролся с желанием послать данного пассажира в пешее эротическое приключение. Больно он мутный. И тут не нужно быть гением из людей, чтобы понять – меня хотят использовать.

Змеев сделал паузу, словно ожидал, что я начну задавать вопросы. Когда молчание затянулось, он слегка наклонил голову, изучая меня.

– Вы не спрашиваете, какого рода подработка? – в его голосе прозвучало удивление. – Любопытно.

– Вы всё равно скажете, – пожал плечами.

Граф хмыкнул. На губах появилась едва заметная улыбка.

– Практичный подход, – кивнул он. – Господин Пузатов покинул нас. – Голос стал суше, деловитее. – И теперь у нас кое-что сломалось в этом корпусе. Мой род готов вам щедро платить и поддерживать, если вы станете нашими ушами и глазами.

– Информатор? – поднял бровь, делая вид, что удивлён.

– Абсолютно верно, – кивнул граф. – Нам нужен человек, который будет докладывать об аномалиях, гигантах, работе корпуса. Обо всём. Тысяча имперских в неделю.

Змеев смотрел на меня выжидающе. Ждал реакции. Блеска в глазах. Жадности. Согласия.

Молчал. Просто стоял и смотрел на него.

– Вас крайне рекомендовал почивший куратор, – продолжил аристократ, когда понял, что восторженной реакции не будет. – Хвалил ваши лидерские качества, нестандартное мышление и независимость. Отличные качества, что нам подходят.

– Я подумаю, – попытался отвязаться.

– Знаете… – выдохнул Змеев, и в его голосе появилась усталость. – К сожалению, вы, молодой человек, лишены такой привилегии. За вас это уже сделали.

Вот оно. Маска вежливости слетела. Теперь начнётся давление. Граф сделал шаг вперёд. Всего один шаг, но от него словно повеяло холодом.

– Не уверен, – скрипнул я зубами, глядя ему прямо в глаза.

Змеев замер. На мгновение на его лице отразилось удивление. Брови слегка приподнялись, губы приоткрылись. Он явно не ожидал отказа.

А потом усмехнулся.

– Смелость или глупость? – пробормотал он себе под нос. – Любопытно.

Граф взмахнул рукой.

И я упал.

Не в прямом смысле потерял равновесие. Магия схватила меня, как невидимая рука. Сдавила грудь – рёбра заскрипели под давлением. Воздух выдавило из лёгких. Попытался вдохнуть – не получилось. Холод прошёл волной по коже, будто меня окунули в ледяную воду.

Через мгновение моё тело взлетело в воздух и пролетело через душевые перегородки.

Мир завертелся. Стены, потолок, пол – всё смешалось в одно пятно. Я попытался сгруппироваться, но магия держала крепко. Руки и ноги не слушались.

Удар.

Кафельная плитка с хрустом треснула под моей спиной. Острые осколки впились в кожу. Голова ударилась о пол – в глазах вспыхнули искры, уши заложило. Тёплая влага потекла по затылку, смешиваясь с водой на полу. Металлический привкус крови на языке.

Пошевелиться не получилось. Что я могу сказать? Магия у этого мужика сильная. Не разбираюсь в рангах, но он спокойно может завалить всё, что находится в этом корпусе.

Внутри что-то зашевелилось. Тёплое, мощное, древнее. Сила Титана откликнулась на угрозу. Хотела вырваться наружу, разорвать эту жалкую человеческую магию, раздавить того, кто посмел поднять на меня руку.

Если её выпустить, я, скорее всего, смогу освободиться. И возможно даже что-то сделать ему. Но зачем? Раскрывать себя сейчас? Нет. Подавил желание.

Ко мне подошли. Змеев остановился надо мной. Поправил волосы – медленным, аккуратным жестом. Ни один седой волосок не выбился из причёски.

В его взгляде не было злости. Не было раздражения. Только холодное любопытство. Он проверял меня. Смотрел, как я отреагирую. Сломаюсь или нет.

– Владимир Николаевич, мы друг друга поняли? – спросил он спокойно.

– Не, – хмыкнул я, чувствуя, как кровь стекает по шее. – Думаю, вам лучше кого-то ещё поискать.

Угрозы? Последнее, что в другой реальности могло бы на меня сработать.

Змеев замер. Губы слегка приоткрылись. Он явно ожидал другой реакции. Несколько секунд он просто смотрел на меня. Потом медленно выдохнул и покачал головой.

– А вашему упрямству можно позавидовать, – наконец произнёс он, и на лице появилась улыбка. – Я могу вас тут убить, и ничего мне не будет. Сами понимаете, вы и я… Это разные миры.

– Так убивай, – оскалился, глядя ему в глаза. – Хватит языком чесать, у меня дел много.

Мужик замер. Вообще застыл на месте, словно его заморозили. Дыхание остановилось. Глаза расширились. Потом медленно облизнул губы.

– Удивительно, – произнёс он тихо, почти шёпотом. – Я не чувствую от вас страха. Ожидал, что это бравада или бахвальство юноши, а вы действительно не переживаете. Похвально. Таких людей мало среди нас.

Дверь душевой с грохотом распахнулась. В помещение ворвались сразу несколько человек. Матросов впереди, лицо красное, дышит тяжело. За ним Патрушев – бледный, с выпученными глазами, рот приоткрыт. Следом генералы – оба, Гробыч и Бойко, – и уставились на нас.

Картина, должно быть, интересная. Змеев стоит посреди душевой, спокойный и невозмутимый. Я лежу в осколках плитки, прижатый магией к полу. Кровь течёт по спине, смешивается с водой, окрашивая лужи в розовый.

Граф обернулся, когда заметил, что нас стало чуть больше, слегка поморщился. Поднял руку. Жест был понятен без слов: «Стойте. Не приближайтесь».

Все замерли. Даже генералы. Патрушев выглядел так, будто сейчас упадёт в обморок. Лицо серое, губы дрожат, руки прижаты к груди. Матросов стиснул зубы. Хотел шагнуть вперёд, но Гробыч схватил его за плечо.

Змеев посмотрел на них всех, потом усмехнулся. Шагнул ко мне и наклонился.

– Молодой человек, я советую вам принять моё щедрое предложение, – сказал он тихо, так, чтобы слышал только я. – Либо… Вам очень не понравятся последствия, которые вас ожидают.

Ничего не ответил. Просто смотрел на него и молчал. Змеев качнул головой.

– Вас не спасёт корпус и статус аномальщика, можете мне поверить, – продолжил граф. – А работая на нас, у вас появится настоящее будущее. Возможность стать военным или же служить нашему роду. Главное – продемонстрируйте вашу пользу.

Магическое давление ослабло. Воздух снова потёк в лёгкие – резко, болезненно. Закашлялся. Поднялся и отряхнул с плеч осколки плитки. Острые края впились в ладони, оставляя тонкие порезы.

Змеев развернулся. Плащ взметнулся за спиной, тёмная ткань на мгновение скрыла его фигуру, и направился к выходу. Никто не встал на его пути. Генералы расступились, прижавшись к стенам. Патрушев буквально вжался в дверной косяк, пропуская графа.

У самого выхода он остановился. Обернулся через плечо и посмотрел на меня в последний раз.

– Я дам вам время подумать, – произнёс он негромко и вышел.

Процессия удалилась. За графом пошлёпали генералы – молча, с каменными лицами. Патрушев последним выскочил из душевой, оглядываясь через плечо. Дверь закрылась. Остался только Матросов.

Он стоял у входа, прислонившись к дверному косяку. Лицо серьёзное, но в глазах читалось облегчение. Достал сигарету из кармана, сунул в рот. Чиркнул спичкой, поднёс к кончику. Затянулся глубоко. Запах табака смешался с запахом крови и сырости.

– Живой? – спросил Борис.

Кивнул.

Только сейчас заметил, что выглядит он странно. Стоит еле-еле, опираясь на косяк всем весом. Плечи опущены, спина согнута. Лицо бледное, под глазами синяки.

Похоже, его наказание уже закончилось. Пятьдесят ударов палками для людей – не шутка. Удивительно, что он вообще на ногах. Любой другой сейчас лежал бы в медпункте, накачанный обезболивающим.

– Что от тебя хотели? – затянулся Матросов снова, прищурившись от дыма.

– Верности, – хмыкнул в ответ.

Матросов затянулся ещё раз. Дым медленно выходил из ноздрей, окутывая его лицо серой дымкой. Молчал. Думал.

– Соглашайся, – наконец произнёс он, и голос прозвучал устало. – Даже не думай отказываться. Если можешь быть полезен – выполняй.

Интересно. Матросов советует мне подчиниться? Борис, который сам играет в свои игры, теперь говорит мне стать чьей-то марионеткой?

– Что-то вы лю… – начал было я, но замялся. Чуть не сказал «людишки». – Что-то вы быстро готовы лечь и раздвинуть ноги. Вроде бы это называется проституцией.

Борис подавился дымом. Закашлялся, согнулся пополам. Сигарета чуть не выпала из пальцев.

– Ты⁈ – начал он краснеть, и голос сорвался на крик. – Понимаешь вообще, кто он такой⁈ Стоит ему пожелать, и тебя по кускам отправят ему в дом!

Шагнул ко мне. Ткнул пальцем в грудь. Дышал тяжело, ноздри раздувались.

– Это не игра, Володя! – продолжил он, понизив голос до хриплого шёпота. – Не какая-то потасовка с охраной или разборки с кураторами. Это – власть. Настоящая власть. Против которой ты – никто. Понял? НИКТО!

Отстранился от его пальца.

– А как же защита аномальщиков? – хмыкнул, глядя ему в глаза.

Борис замер. Рука повисла в воздухе. Потом медленно опустилась. Он качнул головой, усмехнулся горько.

– Так ты им перестанешь быть, – ответил он, отворачиваясь. – Уволят, и тебя встретят на выходе из корпуса. Лучше не играть с великими аристократами, Володя. Они… они не прощают.

Он замолчал. Прислонился спиной к стене душевой, закрыл глаза. Сигарета дымилась между пальцами, пепел падал на пол.

Интересно выходит. Пузатов тут был информатором, и они искали ещё одного. Теперь они потеряли своего человека и хотят сделать меня заменой. Получается, аристократы очень хотят знать, что творится в корпусе.

– Володя… – задумчиво произнёс Борис, открывая глаза. Посмотрел на меня тяжело, оценивающе. – У тебя нет вариантов. Будь ты в СКА, ещё бы смог отбрехаться. Но будучи простым аномальщиком, пусть и ловцом… вариантов нет.

– Что-то ещё? – прервал его попытки меня чему-то научить или что-то посоветовать.

Не хотелось слушать причитания о том, как всё плохо и безнадёжно. Змеев опасен. Аристократы сильны. Выводы я сделал и подготовлюсь. Всё остальное – пустая болтовня.

Матросов скривился. Швырнул окурок на мокрый пол, растоптал ботинком.

– Сегодня вечером, – хмыкнул он, – ты, Коля – будьте готовы. Мы после охоты сразу поедем в город. Заказчик очень ждёт от нас поставку. Если провалимся, то нам конец.

– Не понял? – посмотрел на него внимательно.

Борис вздохнул. Провёл рукой по лицу, размазывая усталость по коже.

– Володя, люди, которые ждут от нас части монстров и ядра, – не простые граждане нашей страны, – начал он медленно, подбирая слова. – Мы привлекли внимание СКА, аристократов. Если мы не справимся, то у нас будут проблемы.

Подошёл к душевой и включил воду. Холодная струя ударила по спине, обожгла ссадины и порезы. Осколки плитки, кровь, пот – всё начало смываться. Вода окрасилась розовым, потекла к сливу. Боль острая, но терпимая.

Матросов стоял и ждал, когда я закончу. Явно хотел ещё что-то сказать, но не решался. Постоял под водой минуту. Когда боль в спине притупилась, выключил кран. Вылез, взял новое полотенце с полки и вытерся.

Оделся. Майка прилипала к влажной коже, въедаясь в свежие царапины. Посмотрел на Бориса. Он всё ещё стоял у стены.

– И кто же ваш заказчик? – спросил я, подходя ближе.

– Военные, – произнёс он с каким-то трепетом в голосе. – И не самые простые. Уж поверь мне, с ними, как и с аристократами, шутки плохи. Привезём то, что они ждут, и можно будет выдохнуть.

А вот и третья сила. Улыбнулся. Все запустили свои ручонки в корпус императора. Аристократы – через информаторов. СКА – через свои расследования и подставы. Теперь ещё и военные – через контрабанду ядер и частей монстров.

Вот только я одного понять не могу: почему монарх этого куска земли терпит это? Слабак? Или просто не знает, что творится под его носом? Либо ему выгодно, чтобы все грызлись между собой?

– Оплата, – повернулся к Борису, глядя ему прямо в глаза. – Коле деньги за две вылазки. Мне – ядро гиганта. Вот такая цена.

Борис замер. Лицо исказилось.

– Да что ж ты такой… – начал он, краснея. Сжал кулаки, вены вздулись на шее. – Хороооошо! – протянул он сквозь зубы. – Всё будет. Деньги Коле. Ядро – тебе.

Голос звучал так, будто каждое слово давалось ему с болью. Он развернулся резко, почти дёрнулся. Направился к выходу из душевой.

Посмотрел на себя в зеркало.

Лицо мокрое, волосы прилипли ко лбу. На шее красные следы – там, где магия сдавила горло. Что-то муравьи зашевелились. Может, кто палкой ткнул в их муравейник?

Весело – вот что будет дальше. Вот только я не собираюсь играть ни по чьим правилам.

Вышел из душевой. Казарма была полна ловцов. Они вернулись. Гул голосов ударил по ушам. Десятки разговоров, смех, ругань.

– Володя!

– Большов!

Тут же начали мне кивать. Ко мне подошёл Олег. Быстрым шагом, почти бегом. На лице красовался красный след от удара – свежий, яркий. Щека распухла, губа рассечена.

– Мамонт на поправку идёт, – заявил он с восторгом в голосе. – Мы её навестили.

Светился. Глаза горели, улыбка до ушей. Словно сообщил мне величайшую новость в мире. Ничего не ответил. Прошёл мимо него и сел на кровать. Пружины скрипнули под весом.

Желудок заурчал. Громко, требовательно. Еда… Нужна еда. Может быть, баба Софья даст мне подкрепиться, если я просто так заявлюсь?

– Володя, ты слышал? – Олег не отставал, завис надо мной. – Василиса Игоревна… с ней всё в порядке!

Голос взволнованный, взгляд умоляющий. Ждёт реакции. Хочет, чтобы я обрадовался, засветился так же, как он.

– Угу, – кивнул, не поднимая взгляда.

Мысли уже переключились на другое. Поесть, потом поспать. После приёма пищи навестить Колю и передать ему информацию, что у нас сегодня будет вылазка. Как его вытащить из казармы, чтобы не было вопросов?

– Тебе плевать? – голос Олега стал тише.

– А? – поднял взгляд на него.

Он стоял передо мной, опустив плечи. Лицо вытянулось, улыбка сползла. Выглядел как побитый щенок.

– Да, – кивнул.

Ловцы, что были рядом, замолчали. Повернулись к нам. Смотрели на меня с открытыми ртами. Тишина. Неловкая, тягучая.

– Василиса она… – начал запинаться парень, что стоял рядом с Олегом. Высокий, худой, с длинным носом. – Спрашивала о тебе. Почему ты не пришёл проведать своего куратора?

Хмыкнул.

Уже соскучилась? Мамонтова не из тех, кто нуждается в поддержке. Но видимо, ей хочется внимания. Или хочет что-то от меня. Может, тоже попросить, чтобы я поехал с Матросовым на дело. Сама-то она пока не ходок.

– Ударила меня, – вдруг заявил Олег. Потёр щеку, поморщился. – Потому что я побежал к нашим и попытался её защитить. Сказала, что ей не нужна наша помощь. Что она сама может за себя постоять.

Типично. Василиса не терпит, когда её считают слабой. Особенно сейчас, когда она ранена и действительно уязвима. Но мне всё равно. От меня снова ждали какой-то реакции. Сочувствия Олегу? Возмущения поведением Мамонтовой? Желания немедленно бежать к ней?

Поднялся с кровати. Пружины скрипнули снова.

– Ты зайдёшь к ней? – спросил ловец, глядя на меня с надеждой.

– Нет, – покачал головой. – Еда.

Желудок снова заурчал, подтверждая мои слова. Уже направился к выходу. Олег метнулся за мной, едва не споткнулся о чью-то кровать.

– Володя, подожди, – схватил меня за рукав. – Патрушев разрешил нам снова перемещаться по корпусу.

Остановился.

А я и забыл про это уже. Вышло бы неловко сейчас, если бы меня попытались задержать охранники.

– Мамонт приказала, чтобы ты к ней зашёл, – продолжил Олег, не отпуская рукав. – Ждёт тебя, как лидера ловцов, чтобы что-то обсудить.

– Приказала? – поднял бровь.

– Прямо сейчас! – настаивал он, сжимая рукав сильнее. – Она серьёзно. Сказала, что если ты не придёшь, она сама приползёт сюда.

– Уже бегу, – хмыкнул, освобождая рукав из его пальцев.

Когда вышел из казармы, направился в столовую. Война войной, а обед уже давно не по расписанию. И меня это крайне расстраивает. Дошёл до столовой. Дверь закрыта. Заглянул в окошко – внутри убирают столы, моют посуду.

Толкнул дверь. Заперто. Постучал – громко и настойчиво.

Через минуту послышались шаги. Дверь приоткрылась, и в щель высунулась голова повара – молодого парня с прыщавым лицом.

– Обед закончился, – буркнул он. – Приходи к ужину.

Попытался закрыть дверь. Я упёрся ладонью в створку.

– Впусти, – сказал спокойно.

– Я же сказал… – начал было повар, но осёкся, когда увидел моё лицо.

Глупцы. Остановить мужчину, когда он голоден, – глупая попытка. Толкнул дверь сильнее. Повар отступил, пропуская меня внутрь. Прошёл в зал. Столы чистые, скамейки расставлены ровно. Пахнет моющим средством и остатками еды.

Подошёл к линии раздачи. За стойкой стояла баба Софья. Когда увидела меня, лицо расплылось в ещё более широкой улыбке.

– Володенька! – всплеснула руками. – Опять проголодался?

Кивнул.

– Эх, мальчик мой, – покачала головой, но глаза смеялись. – Сейчас, сейчас. Что-нибудь найдём.

Исчезла на кухне. Вернулась через минуту с подносом. Поставила передо мной остатки от обеда. Расположился за ближайшим столом и приступил к ритуалу.

Мясо. Много мяса. Жареное, с кровью. Хлеб – толстый кусок, ещё тёплый. Каша – гречневая, с маслом. Ел быстро, методично. Не жевал – почти глотал. Трижды подходил за добавкой. Баба Софья каждый раз улыбалась и накладывала мне снова.

– Ешь, ешь, милый, – приговаривала она. – Растёшь ведь, силы нужны.

Вот это я понимаю – замечательная женщина. Знает, что нужно мужчине. Не задаёт лишних вопросов, не лезет с советами. Просто кормит.

Переключился на молоко. Выпил кружку залпом. Потом ещё одну. И ещё. Напился вдоволь. Внутри – тепло, хорошо и спокойно. Желудок полный, тело расслабленное.

Эх… Сейчас бы женщину, а лучше трёх. И потом сон, долгий, глубокий сон. А следом – хорошую битву и трофеи.

Встал из-за стола. Баба Софья помахала мне рукой на прощание.

Вышел из столовой. Желудок полный, и чувство, что мир никуда не торопится. Приятно, но крайне опасно.

Почему-то человеческое тело любит отдых и расслабление. После еды, секса и много чего ещё. Мозг словно постоянно должен делать передышку, чтобы функционировать нормально.

Посмотрел на медкорпус. Послать Мамонтову и пойти спать? Было такое искушение. Но любопытство оказалось сильнее.

Развернулся и пошагал к медкорпусу. Не потому что мне приказали. Не потому что Василиса ждёт, а потому что она сейчас такая беззащитная. Для неё это мучительно, а для меня – забавно.

Вон как её рожу перекосило тогда, когда она заявила, что должна мне. Мамонтова не любит быть в долгу, не любит зависеть от кого-то. А сейчас она ранена, слаба, и это её убивает изнутри.

Поднялся по ступеням. Толкнул дверь. Ольги уже не было. Олег стоял у стола, что-то записывал в журнал.

Рядом донёсся грубый женский голос:

– Я здорова!

Василиса.

– Хренова, – ответил ей врач, не поднимая головы от журнала. – Вася, не делай мне голову, а то дам тебе снотворное и свяжу. И так потратился на тебя, так ты ещё нервы мои пьёшь.

Голос усталый, но в нём читалась забота. Олег действительно переживает за неё.

– Отвали! – возмутилась Мамонтова, и послышался скрип пружин – видимо, попыталась встать. – Не могу я тут лежать, словно калека какая-то! Задница затекла, руки чешутся без дела!

– Нет! – повысил голос врач и наконец оторвался от журнала. Направился к койке. – Пока я тебя не выпишу, ты в моей власти!

И он засмеялся. Зло так, с удовольствием.

– Какой же ты урод… – донёсся голос Василисы.

Какие-то у них странные отношения. Если бы я не знал подробностей, то подумал, что они друзья, ну или товарищи. Вспомнил, как Олег тогда старался, чтобы Мамонтова выжила.

Подошёл к её койке. Одёрнул занавеску. Василиса лежала на кровати, подушки под спиной. Больничный халат съехал с одного плеча, виден край бинта на груди. Пахло антисептиком, йодом и ещё чем-то горьким – лекарствами.

Сел на стул рядом с койкой.

Олег, когда заметил меня, развернулся и быстро свалил в кабинет.

– Большов, – запыхтела Василиса, и глаза её вспыхнули. – Какого хрена? Где ты шлялся? Я же приказала немедленно прийти!

Голос хриплый, сорванный.

– Чего? – спросил я, устраиваясь поудобнее на стуле.

Специально не понял. Пусть повторит.

– Я твой куратор, начальник и хозяйка! – Василиса попыталась выпрямиться, но тут же поморщилась от боли. – Ты слушаешь, что я тебе говорю, и выполняешь!

– Это всё? – улыбнулся.

Не зря пришёл. Она пытается из себя строить командира, хотя сама сейчас уязвима. Уверен, кричала на своих ловцов, когда они приходили проведать её. Показывала, что полна сил. Олега ударила, чтобы это доказать себе и окружающим.

Вот только кожа бледная ещё. Под глазами круги. Руки дрожат, когда она сжимает кулаки. Дыхание неровное.

Как бы она ни храбрилась – тело ещё не восстановилось. Поэтому Олег её и держит здесь. Мучается, спорит с ней, но держит.

Василиса смотрела на меня несколько секунд. Ждала реакции. Когда не дождалась, выдохнула.

– Борис… с тобой говорил? – спросила она тише, оглядываясь по сторонам.

Кивнул.

– Это важно, – продолжила Василиса, наклоняясь ближе. Голос стал почти шёпотом. – На нас давят. Жёстко давят.

– Не повезло, – пожал плечами.

Василиса замерла. Рот приоткрылся. Потом лицо исказилось.

– Вот что же ты за тварь такая, Большов? – сморщила она губки, и голос сорвался. – Я тебе говорю серьёзные вещи! А ты сидишь и улыбаешься!

– Учусь у лучших, – подмигнул ей.

Василиса замерла. Потом засмеялась. Коротко, почти истерично. Откинулась на подушки, прижав руку к груди.

– Урод, – выдохнула она сквозь смех. – Чёртов урод. Прошу тебя, помоги ему. Один он не сможет, да и с Кириллом не справится. А нам очень надо.

Снова кивнул. И это всё? Я удовлетворил своё человеческое любопытство и даже поднял себе настроение.

Мамонтова скрипела зубами, потому что не может поехать сама и вынуждена полагаться на других. Василиса успокоилась, её дыхание выровнялось. Смотрела на меня долго, оценивающе. Потом выдохнула:

– Подойди.

Голос тихий, без приказного тона. Встал и сделал несколько шагов. Оказался вплотную у её кровати. Когда наклонился чуть ближе, мою руку внезапно схватили. Пальцы Василисы сжались на моём запястье – крепко, цепко.

Уже приготовился дёрнуться, атаковать, но… Мою ладонь просунули под больничный халат и вдавили в грудь. Тёплая, мягкая, упругая. Сердце бьётся под кожей – часто, сильно. Василиса смотрела на меня и ждала реакции. Глаза широко раскрыты, губы слегка сжаты.

А она, сука, была – реакция и мгновенная. Тело откликнулось сразу – кровь хлынула вниз, пульс участился. Гормоны, чёртовы человеческие гормоны.

– Нравится? – спросила женщина.

– Пойдёт, – повторил я свои слова из того раза.

Василиса хмыкнула. Мою руку передвинули на вторую грудь. Под пальцами ощутил неровность – её шрам. Длинный, выпуклый. Начинается под грудью и идёт вбок, к рёбрам. Кожа грубая в этом месте, стянутая.

– Мерзко? – вдруг она спросила.

И голос изменился. Стал другим – не её. Бабским, растерянным, неуверенным. В глазах мелькнуло что-то похожее на страх. И что мне нужно ответить?

– Будь ты здорова, и будь мы не в этом месте, я бы уже сорвал этот халат и хорошенько…

– Спасибо, – выдохнула она с улыбкой.

Улыбка мягкая, тёплая. Настоящая.

Твою ж… Я не подумал, а произнёс. Плевать… Это правда, и я её не стесняюсь. Мою руку убрали – мягко, без резкости. И в конце ещё зачем-то сжали.

Вроде бы Володя читал где-то, что у женщин бывают странные чувства, если их спасли. Мол, нужно отблагодарить. Инстинкт или что-то вроде того.

Против ли я?

Конечно же нет. Молодое человеческое тело, в котором кроме адреналина плавает куча гормонов, что постоянно кричат о размножении. Так и моя истинная натура никогда не избегала близости с женским полом.

Подмигнул и отступил от кровати на шаг. Развернулся и направился к выходу. Сон. Следующее у меня по списку. Всё остальное может подождать.

Из кабинета выбежал Олег. Весь красный. Лицо пылает, глаза широко раскрыты. Огляделся по сторонам, потом бросился к нам.

– Сука! – выдохнул он.

– Что случилось⁈ – тут же вскочила Мамонтова с кровати и схватилась за грудь.

– Боря уже уехал, – говорил Олег быстро, задыхаясь. – Жопа… Он уже на месте! Тварь! Тварь…

Голос срывался. Руки тряслись.

– Да говори ты нормально! – гаркнула Василиса.

– Ловушка, – наконец выдохнул он. – Сегодня там ловушка. Нас ждут, чтобы всех повязать.