Текст книги "Эпоха Титана 2 (СИ)"

Автор книги: Артемий Скабер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

Хмыкнул. Звук вышел сам – короткий, насмешливый.

– Смешно тебе? – произнёс холодно один из тех, кто пришёл.

Парень встал с кровати. Руки сжались в кулаки. Готов броситься? Посмотрел на него и покачал головой медленно. Смешно? Хрен там – абсурд. Думают, контролируют меня.

– Мы драться будем или нет? – спросил прямо.

Устал от разговоров, от пустых угроз, от этого цирка. Хотят показать силу – пусть покажут. Делом, а не языком.

Люди Мамонтовой напряглись мгновенно. Один справа положил руку на рукоять ножа. Слева двое переглянулись быстро.

– Успокоились! – повысила она голос резко и подняла руку. – А ты, Володя, вообще не понимаешь, что происходит? Теперь ты ловец под моим началом, я твой командир.

Она встала, её примеру последовали ребята. Шагнула, они за ней. Какая дрессировка, даже зауважал её чуточку больше.

– Выполняешь всё, что я тебе говорю. Всё, любую мою прихоть, – добавила она с улыбкой.

Тишина. Все ждут реакции.

– Спать с тоб… вами не буду, – улыбнулся. – А в остальном, что касается работы ловца, претензий не имею.

Кто-то из ребят дёрнулся резко, но остановился, когда Василиса снова подняла руку. А потом она…

Щёки вспыхнули алым, шея тоже, краснота поползла выше, к ушам. Желваки на лице заиграли, кулаки сжались. Каким-то образом мои слова ударили по её авторитету? Бабы… Странные создания. Логика у них своя, реагируют на то, на что мужики даже внимания не обратят.

– Дайте ему вещи и сопроводите в казарму, – развернулась Мамонтова и пошагала к выходу.

Ко мне подошёл паренёк. Глянул – молодой, лет двадцать, шрам через бровь, руки в мозолях. Смотрит настороженно, но без откровенной злобы. Протянул форму.

Посмотрел на новые тряпки – синяя форма с нашивками, тоже ворота или что-то такое, десятый корпус аномальщиков и ещё цифра один. Номер отряда, как понял.

Забрал и тут же начал переодеваться. Прямо здесь, не отходя. Стеснения нет и не было никогда. Форма жала, ботинки тоже. Всё не по размеру, словно чужая шкура натянута.

– Ты бы язык за зубами держал, – бросил мне один из людей Мамонтовой, тот самый со шрамом через бровь. – Василиса Игоревна – отличный куратор, командир. Она заботится о своих людях, поэтому у нас такая выживаемость. Её авторитет, сила неоспоримы.

Верит в то, что говорит, прямо искренне верит. Преданность? Или страх, замаскированный под преданность?

– Угу, – кивнул и поднялся, когда надел ботинки. – Идём?

– Долго ты не протянешь, – сказал другой.

Этот помоложе, нервный. Постоянно дёргается, пальцы сжимаются-разжимаются.

– Обещаю тебе, что сдохнешь на первой-второй вылазке. Такие как ты, идиоты, всегда ходят рука об руку со смертью.

– Тут ты прав, – кивнул. – Вот только в одном ошибся, – остановился и посмотрел ему в глаза. – Ты уйдёшь раньше, и мне даже не нужно тебе это обещать, потому что это факт.

– Что сказал? – меня схватили за грудки.

Взял его руки и чуть надавил. Пацан тут же присел с коротким вскриком.

Хрупкие. Такие хрупкие, эти муравьи. Кости тонкие, суставы слабые. Одно неаккуратное движение – и хруст.

Нет. Сдержался. Разжал пальцы. Парень отшатнулся, потирая запястья. Остальной путь продолжили молча.

«Прямо сгораю от нетерпения…» – подумал. – «Новые люди, место и задачи».

Подошли к казарме. Дверь открыта, охраны нет. Сразу видно – другой уровень отношения. Зашли внутрь.

Огляделся – двадцать коек плюс-минус. Большая группа у Василисы.

Помещение просторное, но потолки низкие, давят. Окна узкие, свет тусклый и серый. Пахнет застарелым потом, табаком, оружейным маслом. Ещё что-то. Плесень? В углу тёмные пятна на стене, разводы влажные.

На изголовьях коек цифры – выцарапанные или нарисованные. Кое-где зарубки. Что считают? Дни? Убитых товарищей? Удачные вылазки?

Внутри муравьи в возрасте от восемнадцати до двадцати с хвостиком. Пересчитал быстро. Четырнадцать человек. Значит, шесть коек пустые. Убитые? Или на задании?

В отличие от живцов, тут хотя бы что-то смутно напоминает наших самых слабых воинов, что только появились на планете гигантов. Мышцы есть, шрамы есть. Не испуганные дети из предыдущего барака. Вон как уверенно смотрят. Оценивают, взвешивают, ищут слабости.

Понимают ли, что встретили нового хищника? Или человеческая цивилизация убила все инстинкты?

Койки расположены по кругу. Интересная схема. Все видят всех. Никто не подкрадётся незамеченным. Защита от предательства в собственных рядах? В центре свободное пространство. Для чего? Тренировок? Драк? Казней?

Почувствовал шевеление в позвоночнике. Словно кто-то провёл ледяной иглой вдоль хребта. Магия. Источник силы совсем рядом.

Повернулся.

Маг? Да, определённо маг.

Смотрел на парня ниже меня ростом – хотя тут все меньше. Крепкий, взгляд напряжённый, кривые зубы и короткая стрижка. Лет девятнадцать. Руки в мелких ожогах и шрамах – след огненной магии? Стоит зажато, плечи напряжены. Готов в любой момент к бою.

Когда пересеклись взглядами, он фыркнул и отвернулся.

Ещё ощущение. Сильнее… Хребет заныл предупреждающе. Ядро откликнулось глухим эхом.

Из душевых вышел другой маг.

Старше всех остальных. Голубые глаза и отсутствующее ухо – рваный шрам на месте. На теле много шрамов, целая карта боёв. Лет двадцать пять, может больше. Волосы мокрые, капли стекают по телу, по выпуклым мышцам.

По коже пробежали мурашки. Тело отчётливо слало сигналы опасности. Встретились взглядами. На меня смотрели голубые, холодные глаза. Меня достаточно быстро, по меркам людей, оценили – ему потребовалось всего пару секунд.

– Что это? – указал он на меня пальцем.

Голос низкий, хрипловатый.

– Пополнение, – ответил один из тех, с кем я пришёл.

– Этот мусор? – сморщился голубоглазый.

В казарме стало тише. Разговоры смолкли. Все замерли, наблюдают, ждут.

– Мамонт уже на помойках начала побираться, чтобы сюда к нам грязных тараканов притащить?

Направился ко мне. Встал рядом и сплюнул прямо на пол. Слюна упала с мокрым шлепком возле моего ботинка.

– Так ты ещё один кусок говна, что из живцов пролез? – кивнул он на меня, морщась.

Никак не отреагировал. Мои ноги напряглись, но я этого не хотел. Тело вдруг решило, что ему пора бежать. Ага, щас… Тут намечается веселье, которое не хочу пропустить.

– Думаешь, раз тебя заметили, ты стал ровней нам? – спросил он.

Ну вот и ладно. Лидер определён, терпеть больше болтовню не намерен. Люблю, когда всё просто. Стая, альфа, иерархия. Понятные правила, что работали тысячелетиями. Хочешь место? Докажи силу. Кулаками, клыками, магией – не важно.

– Что смотришь? – оскалился он. – Мальчики нравятся?

Дешёвая провокация, примитивная, но эффективная для местных. Вокруг кто-то хихикнул. Остальные ждут реакции.

Мой кулак полетел.

Сдержал силу, чтобы не было проблем в самом начале. Процентов тридцать от максимума. Для обычного человека достаточно. Мерзость какая – начинаю привыкать к человеческим распорядкам, калибровать удары под муравьёв.

Влепил ему в рожу. Голова голубоглазого ушла в сторону от удара. Губа треснула, кровь брызнула. Но устоял, даже не пошатнулся.

Поднял бровь. Крепче остальных?

– Бьёшь как ба… – хмыкнул он, но не успел договорить.

Второй кулак уже отправился в путь. В этот раз не сдерживался – дал процентов шестьдесят. Попал в солнечное сплетение. Почувствовал, как кулак вошёл глубоко. Мышцы, рёбра прогнулись под ударом, диафрагма сжалась. Воздух вышел разом с хрипом и кровавой слюной.

Парня сложило пополам, и он рухнул на колени. Ладони с шлепком ударились о пол.

– Сука! – крикнул кто-то.

Периферийным зрением зафиксировал движение. Слева трое, справа двое. Бросились на помощь своему альфе.

Но голубоглазый поднял руку – дрожащую, но властную – и остановил тех, кто решил тоже поучаствовать в процедуре моего приветствия.

О, контроль не потерял. Даже согнутый пополам, задыхающийся, управляет стаей. Альфа всё-таки настоящий, не выскочка.

– Уже луч-ше… – выдохнул он с хрипом, поднимая голову. Кровь стекала с подбородка, капала на пол. – Не зря ты с Василисой Игоревной сражался и не стал инвалидом.

Ядро екнуло. Опасность. Магия активировалась – почувствовал, как воздух сгустился, закрутился вокруг мага. Атака.

Успел встать в стойку, когда в меня отправили… Невидимое. Быстрое. Режущее воздух со свистом. Слишком быстро, не разглядел форму. Только направление поймал. Снизу вверх, в грудь целится.

Удар пришёлся в живот – воздушный таран. Меня подняло на метр над полом, ноги оторвались от земли. Повисел мгновение в воздухе.

Следующая атака голубоглазого не заставила себя ждать.

На этот раз разглядел. Сфера из сжатого ветра, размером с человеческую голову. Вращается с бешеной скоростью, края острые – воздух превратили в лезвия. Летит прямо в лицо со свистом.

Времени на реакцию – доли секунды. Сфера резала воздух, оставляя за собой искажённый след. Ядро уже послало энергию по нервным окончаниям, мышцы налились силой. Я мог окутать руки камнем или чем-то подобным, но… не стал.

Слишком рано раскрывать свои карты. Пришлось принять удар на блок. Руки скрестил перед грудью, напрягся весь – каждую мышцу, каждое волокно.

Меня толкнуло назад, и я полетел. Удар был мощный – сильнее, чем ожидал. Воздушная сфера врезалась в предплечья и взорвалась ветром. Кожа лопнула с хрустом. Кровь выступила и тут же брызнула на пол.

Крутанулся в воздухе инстинктивно и приземлился на ноги. Ступни коснулись пола мягко, колени согнулись, гася инерцию. Готов к следующей атаке.

Мои глаза почти вспыхнули. Энергия поднялась волной из ядра, горячая, требовательная. Хотела вырваться наружу. Хотела убить. Еле сдержал – запихнул обратно силой воли, словно зверя в клетку.

Угроза, сила, противник… Всё это всегда будоражило кровь лучше остального. Улыбнулся – не мог сдержаться. Адреналин бил в виски. Сердце колотилось быстро, сильно.

Глянул на руки. Повреждения минимальные – несколько глубоких порезов и синяки, что уже наливаются тёмным. Пустяки! Заживёт.

Уже дёрнулся на голубоглазого, что поднялся на ноги и уже формировал новое заклинание. Воздух вокруг его рук закручивался спиралями. Ноги понесли сами – охота, преследование, древний инстинкт хищника. Изменил резко траекторию, чтобы избежать попадания.

Он выпустил. Три малых сферы, быстрых как пули. Целились одновременно – в голову, грудь, ноги. Разделить внимание, не дать уклониться.

Нырнул под первую – пролетела над головой с воем, обдала ветром. Вторую отбил рукой – взорвалась с хлопком, ещё порезы добавились. Третью пропустил мимо себя боковым движением – прошла в сантиметре от рёбер.

Дистанция сокращалась. Метр. Полметра. Почти достал. Ещё мгновение – и кулак войдёт в его лицо.

– Отставить! – прозвучал голос громкий, командный, режущий напряжение. – Какого хрена тут творится?

Все замерли, кроме меня. Я уже был рядом, чтобы атаковать противника. Кулак летел к цели – к челюсти мага.

– Большов! – окрикнули меня резко.

Василиса? Остановился в последний момент. Кулак замер в паре сантиметров от лица голубоглазого. Повернулся.

Она стояла в дверях, уперев руки в бока. Ноги расставлены, спина прямая. Взгляд тяжёлый, оценивающий – смотрит на меня, на Юру, на всех остальных.

– Юра, какого хрена тут творится? – спросила она и посмотрела на голубоглазого строго.

– Василиса Игоревна, – тут же улыбнулся паренёк.

Лицо сменил как маску мгновенно. Секунду назад – холодный боец, готовый убить. Сейчас – милый, послушный паинька.

– Мы тут знакомимся с новеньким.

Голос лёгкий, почти игривый. Словно ничего не произошло. Словно не было крови, магии, попытки размазать меня по стенам.

– Это я вижу, – хмыкнула она с усмешкой. Обвела взглядом остальных. – А почему только ты один?

– Простите, эгоист, – склонил Юра голову покорно. – В следующий раз исправим это упущение.

– Вот, другое дело, – подмигнула она ему одобрительно.

Разжал кулак медленно. Мой новый куратор порекомендовал всей группе со мной «познакомиться»? Сочту это за комплимент.

– Мы с тобой ещё не закончили, кусок говна, – бросил мне шёпотом этот Юра. Голос тихий, но злобный.

Посмотрел на него и улыбнулся в ответ. Упрямый. Мне такие противники нравятся. С ними интереснее.

– Что встали? – повысила голос Мамонтова громко. – У нас тренировка!

Хлопнула в ладоши. Все дёрнулись, начали расходиться по своим местам. Дисциплина хорошая – Василиса умеет управлять стаей.

– Василиса Игоревна, – обратился к ней голубоглазый вежливо, – разрешите мне… пожалуйста, провести сейчас тренировочный поединок с новеньким?

– Понравился? – засмеялась женщина звонко.

– Очень… – скривил лицо Юра. – Хочу с ним кое-что прояснить.

– Опять твои аристократические замашки? – покачала головой Мамонтова с усмешкой. – Ну, что ж… Почему бы и нет? Думаю, и тебе, и ему это будет полезно.

* * *

Мамонтова и Матросов в кабинете, до того как она пришла в казарму к Владимиру

– Сильно Патрушев возмущался? – спросила Василиса.

Женщина стояла у стены, сложив руки на груди, и смотрела на Бориса, который что-то писал и курил.

На столе бардак. Бумаги, пепельница, полная окурков, пустая кружка из-под кофе. Стопки документов, карты аномальных зон, какие-то схемы. В воздухе висел густой табачный дым – слоями, не развеивался.

Борис писал, не отрываясь. Пепел с сигареты падал прямо на стол, он даже не замечал – полностью сосредоточен на бумагах.

– Угу, – кивнул он.

Голос усталый, хриплый от никотина. Не поднял даже взгляда, продолжил строчить.

– Думал, что его приступ схватит, винил во всём меня, – хмыкнул он. – Получил выговор в личное дело. Мол, подставил я корпус и его лично. Он меня просил всё тихо расследовать, а теперь СКА вмешалось в дела, так ещё и мы информаторы.

Затянулся глубоко, дым вышел через нос – две тонкие струйки.

– Мне посоветовали менять место работы и пообещали, что в другие корпуса не примут, он постарается. Точнее, уже это сделал. Пророчили путь на Форпосты.

Василиса поморщилась. Форпосты – это приговор. Туда отправляют либо наказать, либо избавиться. Смертность там высокая – и среди опытных, и даже среди магов.

– Вот же сука жирная, – выдохнула женщина. Оттолкнулась от стены, прошлась по кабинету. Шаги глухие по потёртому линолеуму. – Нихрена не делает, и когда возникают проблемы – сваливает на остальных. Как он вообще стал главой корпуса? Сыкливая тварь.

Матросов не отвлёкся от писанины, лишь затянулся глубже и выдул себе в лицо дым. Попал в глаз. Ему пришлось остановиться и проморгаться. Глаз покраснел и заслезился. Борис потёр его костяшками пальцев, выругался тихо – коротко, зло.

– Что думаешь? – кивнула Василиса.

Женщина остановилась у окна и посмотрела на плац. Крики, команды, топот ног – мерный, однообразный. Обычный день в корпусе.

– Знаешь… – хмыкнул Борис. Отложил наконец ручку. Откинулся на спинку стула – тот скрипнул жалобно. Потянулся, хрустнул позвоночником с облегчением. – Я тут как-то услышал, что Большов хотел убить Патрушева, и теперь начинаю думать, что, может быть, это неплохая идея.

– Смешно, – показала большой палец женщина, но не улыбнулась.

Обернулась от окна. Лицо серьёзное, задумчивое. Брови сдвинуты.

– Володя… Что-то он мне жуть как не нравится.

– А должен? – поднял бровь Матросов. Достал из пачки новую сигарету, чиркнул зажигалкой. Прикурил, затянулся. – Ты же с ним не спать собралась?

– В жопу иди! – тут же вспыхнула Василиса.

Её глаза сузились, шагнула к столу, упёрлась руками. Пальцы побелели от напряжения.

– Ты понял, про что я. Вроде бы как и всё сопляк, но голова работает. Опыт есть. Видел, как он с Чешуей разговаривал? Условия ставил, когда мы с тобой…

Не договорила и махнула рукой раздражённо. Борис смотрел на неё, прищуриваясь сквозь дым.

– Умный, сильный, волевой, – перечислил он медленно, словно на допросе.

– Мутный, – добавила Василиса. Выпрямилась, скрестила руки снова. – Очень… Мы долго будем делать вид, что он обычный, а не аномальный изменённый, который хрен пойми что забыл у нас в корпусе?

Повисла тишина. Только часы тикают на стене. Где-то за окном крикнули команду.

– А что ты предлагаешь? – откинулся на спинку Матросов. – Если всё так, то за ним, знаешь, какие силы стоят… Стоит открыть рот, и тогда и тебя, и меня быстро в расход пустят.

Мамонтова поморщилась и ничего не ответила. Отвернулась к окну снова. Молчание затянулось – тяжёлое, неприятное.

– Ты ему предложил? – перевела она наконец тему.

– Да, – кивнул Борис. Стряхнул пепел в переполненную пепельницу. Промахнулся – пепел упал на бумаги, оставив серое пятно. – И он мне тоже условия выставил. Ядро пробуждения стихии чистой силы.

– Что? – сделала шаг вперёд женщина резко. – Он что, охренел? Ты же не согласился?

Смотрела на Бориса так, словно он сошёл с ума.

Матросов покачал головой медленно.

– Конечно, нет. – Затушил окурок в пепельнице, раздавливая его тщательно, с ненужной силой. – Но проблема остаётся открытой. Олег связался с заказчиком, и тот готов подождать, но если мы ничего не достанем, уйдёт к другим.

Мужчина посмотрел на Мамонтову. В его глазах была усталость – глубокая, выматывающая. Усталость от пережитого и того, что ещё предстоит пройти.

– Считай, потеряем всё, ради чего рисковали.

– Твою мать… – выдохнула Василиса и опустилась на край стола. Провела рукой по лицу – медленно, словно стирая невидимую грязь.

– Скорее твою, моя хотя бы меня любила, – хмыкнул Матросов.

Усмехнулся криво, но тут же замялся, когда на него подняли тяжёлый взгляд. Борис отвёл глаза первым, неловко кашлянул.

– В любом случае, мы с тобой не справимся.

– Ещё есть Кирилл, – покачала головой Мамонтова.

– Это да… Вот только, когда ты налетела на Колю, Володя задал очень правильный вопрос про него. Что мы знаем? Его перевели год назад, и всё.

– Он уже с нами работает столько времени, – не согласилась Василиса.

– Втроём тоже не сдюжим большой заказ. – Пробежался глазами по тому, что написал.

Взял один лист, посмотрел внимательно. Цифры, имена, какие-то расчёты. Губы беззвучно шевелились – считал.

– Два гиганта, два живца и четыре ловца. Ты сама знаешь, что по-другому сдохнем.

Положил бумагу обратно.

Василиса ничего не ответила, хоть ей это и не понравилось. Её губы сжались в тонкую линию. Желваки заиграли на скулах. Женщина наконец подошла ближе, чтобы посмотреть, что там усердно писал Матросов.

– Это что? – спросила она, указывая на листы пальцем.

– Страховка, – пожал плечами Борис. – На случай, если со мной что-то случится.

* * *

Патрушев после разговора с Матросовым

Мужчина выпил лекарство от сердца – что-то оно стало чаще его беспокоить в последнее время. Таблетка застряла в горле. Пришлось запить водой, большим глотком. Противно и горько теперь во рту, какой-то химический привкус. Руки дрожали, когда он ставил стакан обратно на стол. Промахнулся – стакан звякнул о дерево.

Сердце колотилось. Неровно, с перебоями. То быстрее, то медленнее. В груди давило, словно камень лежал – тяжёлый, холодный.

Желание дополнительного дохода и ответственности слишком давили на него. Возможности, статус, деньги, власть – всё это было, но сейчас не радовало, а давило. Грузом. Гирей на шее.

Теперь ещё и эта троица – Матросов, Мамонтова, Большов. Фамилии как занозы в мозгу. Крутились, не давали покоя. Мысли возвращались к ним снова и снова, заезженная пластинка. Они не только привели СКА в корпус, так ещё и стали информаторами. Тут, в его вотчине, в его собственности.

Рука мужчины сжала стакан с водой сильнее. Тонкая трещина побежала по стенке – тихий щелчок. Ещё чуть-чуть, и разобьётся. Разжал пальцы резко. Стакан был цел, но трещина осталась – тонкая линия через всё стекло.

Как и проблемы. Остались. Никуда не делись.

– Сука… – выдохнул он устало. Голос хриплый, надломленный. – Почему всё не может быть как прежде?

Патрушев закрыл глаза. В темноте было легче, словно все проблемы куда-то испарялись. Тишина и покой… Иллюзия безопасности.

– Зачем было увеличивать число похищенных? Да ещё я, дурак, согласился. Вот теперь и тону в этом дерьме. – Открыл глаза. Они были красные, воспалённые, с лопнувшими сосудами.

Патрушев потёр жирное лицо ладонями и закрыл его. Кожа влажная, липкая от пота. Пальцы оставили красные следы на щеках.

«Как теперь всё проворачивать?» – вот что его волновало в данный момент.

Мысли путались. План был простой, понятный. Теперь всё рушилось. СКА вмешалось. Информаторы появились. Всё шло не так.

Деньги, что он получил, уже успел потратить – квартира для молодой любовницы, машина новая, долги погасил старые. Потратил всё до копейки.

Вернуть их не получится, да и не возьмут. А за отказ… Глава корпуса погладил медленно шею. Воротник душил вдруг. Хотя не туго был застёгнут. В голове всплыл образ верёвки на шее. Или руки – сильные руки, что сжимают, давят, перекрывают дыхание.

Глава корпуса начал задыхаться от собственных мыслей. Откашлялся – резко, судорожно. Хватанул воды, расплескал на стол.

– Ничего, Боря, ты у меня сдохнешь на Форпосте, защищая нашу родину. А Василиса… Она… – Патрушев поморщился. С ней сложнее. Женщина упрямая, связи есть.

Кивнул сам себе, убеждая, что всё под контролем и всё получится.

– Остаётся только Большов.

Имя повисло в воздухе. Пальцы мужчины застучали по столу нервно – дробь, частая, неровная.

Теперь, когда он ловец и информатор СКА, крайне сложно будет убрать проблемного – и это плохо. Тронешь его – вопросы начнутся. СКА заинтересуется, начнут копать глубже.

А там найдут. Обязательно найдут. Они всегда находят.

Артефакт связи активировался внезапно. Патрушев вздрогнул, чуть не опрокинул стакан. Мужчина перевёл взгляд на кристалл, что загорелся зелёным светом – тусклым, пульсирующим.

Поморщился и взял его дрожащей рукой. Ладонь вспотела мгновенно, кристалл стал скользким.

Нажал на выступ для соединения медленно, оттягивая момент. Не хотел слышать то, что ему скажут.

– Я, – произнёс он ровным голосом. Попытался.

Ему что-то ответили. Патрушев побледнел – лицо стало серым, восковым. От этих слов на лице лишь образовалась недовольная мина.

– Да, – кивнул он, хотя никто не видел. – Я понял. Хорошо… Да! – повысил голос внезапно. – Я знаю! – Почти крикнул.

Лицо покраснело резко – пятнами, неровно. Вены вздулись на лбу, шее – синие, толстые. Вторая рука сжалась в кулак от недовольства, что его ставят в крайне неудобную позу и заставляют в ней остаться.

Ему что-то ответили. Патрушев слушал, молчал.

– Что? – Патрушев встал резко, не веря словам, что сейчас услышал.

Кресло откатилось назад, ударилось о стену с глухим стуком. Он и не заметил. Стоял, смотрел в пустоту широко раскрытыми глазами.

– Что значит не трогать Матросова, Мамонтову и Большова? Почему?

Ему отвечали. Объясняли. С каждым новым словом брови ползли вверх – выше и выше. Связь прервалась резко – кристалл погас.

Патрушев опустил дрожащую руку с кристаллом. Он тупо смотрел в стену. Его губы беззвучно шевелились. Повторял слова, что услышал.

– Убрать их руками самого Чешуи, – прошептал он наконец.

И в его глазах вместо паники загорелся хищный огонёк – жадный, злобный. Губы растянулись в улыбке.

* * *