Текст книги "Педология: Утопия и реальность"

Автор книги: Арон Залкинд

Соавторы: Кирилл Фараджев,Александр Залужный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

V. Основные признаки болезненных отклонений в половом поведении детей

Ни в коем случае не следует считать уродством, болезнью ранние детские половые проявления в том или ином возрасте, если они безобидны, не выходят из пределов нормы и если они не мешают ни ребенку, ни коллективу, ни всей педагогической работе. Самым опасным, самым безрассудным в половом воспитании было бы суровое, безрадостно-аскетическое отношение к тем начальным хрупким, интимным частицам любовных переживаний, которые развертываются в процессе детского развития, тем более, что правильный подход к этим начальным половым этапам может использовать их, путем творческих переключений, на ценнейшую педагогическую работу.

Однако тем более внимательно и осторожно должны мы относиться к половым проявлениям, переходящим нормальные границы: они требуют настойчивого педагогического вмешательства. Как же распознать, перейдена ли в данном случае граница нормы? Каковы признаки болезненных половых отклонений детства?

Основное, центральное отклонение, с которым приходится считаться в детской жизни, – отклонение, являющееся базой для всех прочих половых ненормальностей детства, – это гиперсексуальность,чрезмерная насыщенность половой жизни, избыток внимания и энергии, сосредоточенных вокруг половой области. Все прочие отклонения, какую бы форму они ни получали, являются, с педагогической точки зрения, лишь производными частностями на этом общем фоне гиперсексуальности и представляют интерес именно как проявления гиперсексуальности,так как берут у детей слишком много социально-творческого и общефизиологического напряжения. Все бедствия гиперсексуальности заключаются именно в том, что малейшая психофизиологическая активность, прикованная к половому участку (половая доминанта), отнимает яркость и силу у прочих участков и, вместе с тем, оказывается притягивающей (как бы магнитной) основой, вовлекающей в свою орбиту всякие другие детские интересы, окрашивая их в густые половые тона. Таков закон всякой доминанты [183]183
  Теория доминанты детально разработана проф. Ухтомским. Доминанта – доминирующее, господствующее в организме возбуждение.


[Закрыть], таковы в особенности законы половой доминанты человека, связанной неразрывными и чрезвычайно влиятельными путями со всем его психофизиологическим содержанием.

Об огромном физиологическом значении половой доминанты даже у такого нервно несложного животного, каким является лягушка, убедительные разъяснения дает следующий опыт Ухтомского: лягушка в сезон наибольшего ее полового возбуждения (весною), когда у нее резко усиливается обнимательный рефлекс (она судорожно обхватывает передними лапками все, что попадется ей на пути), если ей при этом причиняют острую боль, не только не ослабляет своего обнимательного рефлекса, но наоборот, сугубо усиливает его под влиянием боли: возбуждение боли переключается в добавочную зарядку для полового возбуждения,которое оказывается сейчас сильнее и притягивает поэтому к себе все другие, более слабые возбуждения.

Так как сексуальность человека не сезонная, в частности, ненормальная гиперсексуальность ребенка тоже не зависит от сезонов, – ясно, какие бедствия должна принести ему ранняя и чрезмерная половая доминанта, которая может оказаться пауком, паразитом, обкрадывающим все прочие творческие области, питаясь за их счет. Поэтому основным в педагогическом подходе к половому вопросу должно быть выяснение, является ли ребенок гиперсексуалом.

Первое, что наводит на подозрения о гиперсексуализме детей, это проявление повышенной их нервозности.Так как гиперсексуализм в основе является извращенным переключением (питаясь добавочной энергией из других областей организма), очевидно, все, что в самом организме способствует такому извращенному переключению, оказывается, вместе с тем, и главными его признаками. Нервозность и является подобным доминирующим признаком гиперсексуальности, так как она очень способствует чрезвычайно нецелесообразным перемещениям энергетических запасов тела.

Нервозность ребенка, является ли она наследственной, или же создана средой после рождения ребенка, выражается в повышенной его возбудимости, в избыточных эмоциональных состояниях, в неэкономном сосредоточении энергии на нежелательных участках, зачастую в бессистемных распылениях всех сил вообще. Естественно, что это хорошая почва для наращивания гиперсексуальных доминант, для привлечения к них запасов сил из самых разнообразных участков тела. Вот почему, если ребенок нервен, мы должны помнить, что это часто может быть источником гиперсексуальности,и в таких случаях с нашей стороны требуется особая зоркость.

Но этого еще мало. Нервозность ребенка должна, оказывается, возбуждать сомнения по поводу полового его неблагополучия еще и потому, что сама она зачастую является прямым результатом этого неблагополучия.Не только причиной, но и результатом. В самом деле, разве могут быть безразличны для нервной системы детей такие нецелесообразные переключения энергии, какие бывают у гиперсексуалов, когда в одной половой области преждевременнонакопляется слишком много возбуждений и прочие области благодаря этому оказываются обедневшими, а иногда и опустошенными? Конечно, такое состояние оказывается очень вредным для всей нервной системы в целом, тем более, что гиперсексуализм мешает росту общих навыков жизненного приспособления и вызывает у ребят ряд тяжелых конфликтов со средой, от которых нервозность лишь растет.

Таким образом, явления детской нервозности, в качестве ли причины или результата гиперсексуальности, в области полового воспитания должны всегда привлекать наше бдительное внимание. Однако это ни в коем случае не значит, что всякий нервный ребенок обязательно является гиперсексуалом. Нервозность – очень частый спутник гиперсексуализма, но может им и не сопровождаться, поэтому для опознания, кроме признака общей нервности, всегда необходим целый ряд и других признаков гиперсексуальности, к которым и переходим.

Ребенок с повышенной половой возбудимостью, с усиленными установками в области половых своих интересов отличается всегда своеобразной односторонностью.Так как половая область, в непосредственном и скрытом содержании, оказывается благодаря неблагоприятным условиям центральной осью его переживаний, весь прочий мир, во всяком случае, в значительной его части, оказывается поэтому для гиперсексуала как бы односторонне преломленным через «половую призму». Человеческие отношения, жизнь животных, вопросы искусства, жизнь в школе и внутришкольные связи – все это воспринимается с точки зрения значения этих областей для центрального, т. е. полового пункта.

У Л. Андреева в замечательном рассказе «В тумане» эта трагедия односторонности переживаний и мировосприятия у подростка-гиперсексуала передана необычайно ярко. Особенно остро и тонко описал юношеские гиперсексуальные эмоции и установки в своей «Исповеди» Лев Толстой. Богатый материал для педагога дал в этой же области своей «Исповедью» Ж. Ж. Руссо. Наш современный художник Н. Огнев в «Косте Рябцеве» отдельными умелыми штрихами рисует эпизодические, временные гиперсексуальные взрывы у здорового, в общем, подростка.

Эта своеобразная односторонность, эта сексуализация мировосприятиянастолько четко выступает у соответствующих ребят, что вдумчивый педагог вряд ли не заметит ее. Конечно, чем моложе ребенок-гиперсексуал, тем меньше непосредственно-сексуального материала в его переживаниях (интереса к половому акту, к размножению, элементов влюбчивости и ревности, меньше усиленных вопросов и бесед на половые темы и т. д.), но тогда приходится базироваться на ряде других, добавочных признаков (о них – ниже).

Гиперсексуал своеобразно проявляет себя в области социального, коллективного своего поведения.Его установки в детском коллективе всегда довольно резко отличают его от других, сексуально здоровых детей. Либо он скрытен, замкнут, дичится,что объясняется его сосредоточением на внутреннем половом мире и отсутствием тяги к товарищам, иногда же и угрызениями совести, страхом товарищеского мнения (если в среде его затравили идеями о «греховности» половой жизни). Либо же, наоборот, он особенно актуален в коллективе,хвастлив, агрессивен, вожачествует в ряде авантюрных проделок, иногда является организатором специальных половых групп среди ребят, соблазнителем несведущих. Такая своеобразно повышенная социальная активность (главным образом у мальчиков) объясняется у этой категории тем, что в виде протеста против эротических запретов среды они бравируют своими ранними половыми приобретениями и выпячивают их как предмет особой гордости. Для некоторых эта бравада (без специально половой ее окраски) является также методом привлечения к себе внимания девочек с целью усугубления своего «удельного веса» в глазах другого пола. Во всяком случае, замкнутый или «колюче-активный» тип поведения в коллективе, этот тип всегда педагогически осложнен и требует больших воспитательных забот.

В области учебного поведения и учебной работоспособностигиперсексуала имеются тоже специальные отличия. Это наименее дисциплинированные на занятиях, наиболее рассеянные, отвлекаемые дети. Недисциплинированность их очень часто вовсе не бывает агрессивной, злостной, попросту им трудно подчиниться регламенту, жестким обязательствам извне. Это часто пассивная недисциплинированность, неспособность уложиться в материал и в срок очередного урока. Объясняется такая учебная «угловатость» тем, что организованные учебные занятия обычно не совпадают с их доминантными установками, внутренний их мир почти чужд материалу очередного урока, нет «смычки» между учебой и внутренними, в данном случае гиперсексуальными интересами, и отсюда – ряд резких шероховатостей в учебном поведении. Рассеянность, отвлекаемость, повышенная утомляемость являются естественным продолжением все того же отрыва половой доминанты от учебных раздражителей, они представляют собой как бы противоучебную самозакупоркутаких детей. Важно отметить, что такая рассеянность, учебная утомляемость при наличии гиперсексуальности может часто замечаться, в общем, у вполне здоровых физически, неистощенных детей, что вызывает нередко недоумения педагогов до тех пор, пока не выясняется половая подкладка этой внутренней детской «противоучебной изоляции».

В области учебного поведения гиперсексуала замечается еще и особая избирательностьпо отношению к отдельным, специальным частям учебного материала или к отдельным эпизодам в процессе учебной работы. Вялое, тусклое их внимание ярко и длительно вспыхивает, если занятия подошли вплотную к половым или «близполовым» проблемам, либо если они требуют острого эмоционального напряжения, либо если педагог к личности детей предъявляет в данный момент особенно активный запрос. Дети-гиперсексуалы очень падки, ввиду повышенной своей эмоциональности, на всякие эмоциональные раздражения, в особенности если адресуются к их чувству ответственности, к их самолюбию, а у многих – к их этике, – и на таких избирательных зацепках, умно переключая детскую активность, чуткий, разумный педагог может многое построить.

В связи с этими учебными отличиями необходимо особо указать, что конкретизм и объективизму детей-гиперсексуалов, как правило, несколько ослаблены. Преждевременная сосредоточенность на половом создает некоторую малоценность, частично отрывает от общесоциальных и широкореальных интересов окружающей среды, закупоривает часть основных переживаний ребят в замкнутом половом мирке, и это ослабляет материал непосредственных и конкретных связей ребенка с окружающей жизнью.

Такие дети меньше исследуют, меньше анализируют, чем нормальные дети, а если исследуют, анализируют, то в областях, связанных с половым содержанием, т. е. в сравнительно узкой области познания. Фрейдисты в этом смысле чрезмерно высоко оценили значение полового исследовательства детей для развития их широко-исследовательских возможностей и, наоборот, недоучли грубый вред, наносимый общим исследовательским силам детей ранним сужением размаха этих сил исключительно половой сферой (как бы широко ни толковали фрейдисты само понятие сексуальности). Вот почему анализирующая, конкретизирующая мысль ребенка, здорового сексуально, не похожа на лишенную широко-реалистического стержня, расплывающуюся, недисциплинированную мысль гиперсексуала. У последнего вместо критики – эмоциональное фантазирование, вместо объективизма, который в известной степени присущ всякому возрасту, грубо-субъективистическое преломление внешних восприятий, узко личностная их оценка, неспособность к охвату действительного их жизненного значения. Это фантазирование и этот субъективизм, в отличие от законного, нормального, возрастного воображения и субъективизма сексуально здоровых детей, характеризуются бедностью центрального стержня, ограниченностью материала, оторванностью от главных общих элементов окружающей среды. Чрезмерно сгустившееся «я», чувство своей личности при понижении тонуса общихсвязей личности с наружным миром – такова главная установка гиперсексуала, в каких бы формах ни проявлялась его повышенная сексуальность.

Конечно, все указанные признаки в резкой степени развиваются лишь у детей-подростков, глубоко и длительно оторванных от здорового полового поведения. Чем менее длителен срок и чем мягче выражены проявления гиперсексуализма, тем, очевидно, слабее и указанные нами его признаки.

К числу признаков далеко зашедшего гиперсексуалиэма надо отнести своеобразный подсознательный прорывскрытых, замкнутых половых переживаний. Дети, не замечая этого, когда увлекутся чем-либо (слушая рассказ, следя за игрой и т. д.), автоматически, бессознательно проявляют иногда черты половых переживаний в позе, в мимике, в жестах и т. д. То сладострастное раскачивание тела, то «поцелуйное» движение губ, то выражение лица, явствующее о скрытом половом переживании, то движение рук в сторону половых органов, ритмические сокращения бедер и т. д. Конечно, в обычном состоянии дети будут скрывать эти проявления, но в момент активного отвлечения возможен «автоматический прорыв», который должен быть известной опорой для распознавания. Между прочим, некоторые привычные, автоматические движения могут иногда иметь близкое отношение к половым отклонениям: сидение с тесно прижатыми друг к другу бедрами, постоянное держанье рук в карманах брюк, иногда грызня ногтей (обостренная ротовая и пальцевая чувствительность некоторых сексуалов).

Из перечисленных признаков гиперсексуальности мы видим, что у нас в руках достаточно богатый материал для уяснения, отклонились ли дети резко в сторону от половой нормы. Особенно педагогически ценны эти признаки, если мы не имеем прямых данных,четко указывающих на определенные формы половых уклонений (онанизм и т. д.), а именно так и бывает чаще всего на практике. В подобных случаях эти признаки могут послужить исходной вехой для усиленной бдительности и в дальнейшем оказываются при детальном изучении заподозренного ребенка преддверием к точному и конкретному диагнозу действительного содержания его половой жизни. Конечно, при этом ни в коем случае не следует ограничиваться констатированием одного или двух из перечисленных признаков. Они необходимы все в общей связи, причем и здесь значительная часть диагноза остается за теми конкретными фактами, которые говорят о непосредственных проявлениях в половой жизни (приставание к девочкам, половое вожачество, онанизм и т. д.). Однако педагогическая ценность указанных признаков так велика, что они дают возможность судить не только о внешней форме отклонений (онанизм, садизм и т. д.), не только о количественной их сущности, но и о качественной их глубине, так как в основе этих признаков лежит учет влияний гиперсексуализма на все поведение детей в целом,на общее содержание детской личности.

Педагог обязан всегда помнить, что констатирование определенной сексуальной формы,например, онанизма у ребенка, часто или не часто повторяемого, еще качественноничего не указывает, так как онанизм одних, при всей его частоте, может не влечь к такому качественному ущерблению личности, как онанизм других детей, даже значительно менее частый. Поэтому при распознавании половых отклонений ни в коем случае нельзя ограничиться отысканием одного лишь грубого конкретного факта (онанизм, половые акты и т. д.), необходимо заглянуть во всю систему детского поведения, – для того, чтобы выяснить, как качественно отразилисьполовые отклонения на всей детской личности в целом. Этому качественному диагнозу и должны в первую очередь помочь перечисленные нами признаки, тем более резкие, повторяем, чем глубже вросли половые отклонения, – признаки, говорящие не столько о форме половых отклонений, сколько об их глубине и качественном влиянии на личность. Признаки гиперсексуализма – в первую очередь, и формы половых отклонений – во вторую– таков основной тезис методики распознавания детских половых ненормальностей.

VI. Основные формы половых отклонений детства

Наиболее грубой, хотя, к счастью, и редкой в школьном возрасте формой половой ненормальности является раннее начало у детей половой жизни в самом непосредственном смысле этого слова, т. е. раннее начало половых актов. Опасность этого отклонения настолько ясна и необходимость самой настойчивой борьбы с ним настолько бесспорна, что нет нужды развертывать подробно этот вопрос, тем более, что, повторяем, к счастью, такая форма в школьном возрасте встречается очень редко. В ранних половых актах лежат следующие вредности (кроме физиологического вреда от преждевременной потери секрета половых желез, о чем скажем ниже при анализе онанизма): 1) преждевременная потеря детства, детских эмоций, детских установок, включение в стадию зрелости без социальных, творческих и биологических к тому предпосылок; 2) опустошение развивающихся любовных переживаний, которым наносится тяжелый, подчас непоправимый удар ранними половыми актами, срывающими всю юношескую романтику с не вполне еще окрепшего, зреющего полового влечения; 3) опустошение социально-творческих исканий и стремлений, энергия которых истощается благодаря преждевременному насыщению половой чувственности: создается безвкусие в отношении к «прочему» жизненному фонду, не связанному с удовлетворением от полового акта.

Опасность от влияния такого раннего полового «стажера» на прочих детей особенно велика потому, что он вносит естественный для него разлагающий скептицизм и цинизм в интимные, хрупкие черты растущего детского полового материала и глушит наиболее ценные этапы этого роста, подчас соблазняя других к подражанию своему «чрезвычайному» примеру. Группа, в состав которой войдет пара подобных «стажеров», если последние начинают проявлять в ней вожаческую инициативу, довольно быстро принимает уплощенный, как бы постаревший облик, лишается значительной части своей юной творческой свежести и упругости [184]184
  О методике борьбы и предупреждения скажем ниже в общей серии методических мероприятий по половому воспитанию.


[Закрыть].

Более частой формой полового отклонения является детский онанизм.До переходного возраста онанизм встречается не часто и качественно не имеет того уклона, который замечается в более поздних детских возрастах. Однако и в дошкольном, и в первом школьном возрасте при особо уродливой воспитательной среде онанизм все же встречается, и это требует соответствующего к себе внимания.

Онанизм дошкольного и первого школьного возраста вырастает обычно из всего сочетания уродливых гигиенических и педагогических условий, длительно влияющих на ребенка, и легко ликвидируется при изменении этих условий – легко потому, что под ним нет прочной физиологической основы в виде созревшего, со зрелой чувствительностью, полового аппарата. Дети 3–10 лет онанируют лишь тогда, если нет простора для их активности, если ощущения тела оказываются благодаря этому для них наиболее значительными и если узкая одежда, глисты и прочие обстоятельства, раздражающие половые органы, довершают эту работу скверной педагогической среды. Нервные и физически хрупкие дети иногда более подвержены раннему онанизму ввиду повышенной общей их чувствительности (первые) и пониженной двигательной способности (вторые). Но и дети вполне здоровые могут десятками начать онанировать в скверных яслях и в скверных детских садах, если им скучно, если им нечего делать, если в комнате темно, если им голодно, если глисты заползают в половые органы, узкие штанишки жмут бедра и т. д. и т. д.

Понятно, ранний онанизм не имеет того тяжелого физиологического эффекта, как онанизм более позднего возраста, так как он не связан с потерей несуществующих еще выделений половых желез, не обладает тем возбуждающим и расслабляющим влиянием, как это замечается позднее, не связан с сложными психическими осложнениями, вызываемыми более поздним онанизмом. Однако опасность раннего онанизма тоже чрезвычайно велика, так как он может резко и рано повысить общую половую возбудимость, приковать дальнейший рост любовно-половых чувствований исключительно к периферическому раздражению половых органов и способствовать, вместе с тем, отрыву ребенка от других социальных и действенно-творческих интересов.

Качественно иным и гораздо более частым является онанизм более позднего возраста. При тяжелых педагогических условиях он может превратиться в глубокое бедствие, в гноящуюся язву всей воспитательной работы в целом.

Онанизм чаще всего начинается лет с 13–14, у девочек несколько позднее и, по нашим данным, у девочек приблизительно вдвое реже, чем у мальчиков, причем у девочек чаще всего он является возобновлением в переходном возрасте их раннего онанизма, обусловленного 6–8 лет назад местными раздражениями половых органов (глистами и т. д.). Мальчики чаще всего начинают заниматься онанизмом впервые именно в переходном возрасте, причем обычно это не бывает связано с более ранним их онанизмом.

В подавляющем большинстве случаев было бы грубой ошибкой искать в основе массового детского онанизма узко-гигиенических нарушений, и центр тяжести предупреждения онанизма и борьбы с ним было бы нелепо переносить на узкие физиологические мероприятия, как это сплошь и рядом замечается даже и теперь, несмотря на накопление богатейшего совершенно нового научного материала о детской сексуальности. В основе массового детского онанизма переходного возраста лежат социально-педагогические причины и лишь во вторую очередь причины узко-биологоческого порядка.

В массе своей ребенок-школьник онанирует главным образом потому, что среда способствует извращенным переключениям его энергии, не давая последней творческого применения и подталкивая ее преимущественно к половому полюсу.Онанизм и является методом наиболее простого, доступного разряжения того полового возбуждения, которое накопляется в результате длительно-глубоких извращений в переключающей работе детского организма. Все «физиологические причины» онанизма оказываются при этом не причинами, а поводом, толчком, довершающимту уродующую работу, которую проводит скверная педагогическая среда в целом. Лучшее этому доказательство – успешная ликвидация онанизма по преимуществу педагогическими мерами в центре с физиологическими на периферии и, обратно, наиболее частые неудачи именно при противоположном построении мер борьбы. Мы, конечно, не против медицинского подхода к вопросам воспитания [185]185
  Пишущий, кроме педологической своей работы, является врачом, клиницистом-практиком.


[Закрыть], но мы настаиваем на должном удельном весе этого подхода, особенно тогда, когда якобы медицинский «империализм» покушается опустошить своими советами самую сердцевину педагогической деятельности, сняв с педагогики и взвалив на себя (бесплодно взвалив, – импотентный «империализм») главную ответственность за борьбу в области полового вопроса. Однако о методах борьбы мы скажем в своем месте, сейчас же мы коснулись этого вопроса лишь в связи с анализом причин онанизма.

Дети хрупкие, в нервном отношении более ранимые, часто оказываются и более податливыми в отношении к онанизму (в связи, как мы говорили выше, с большей наклонностью к извращенным переключениям). Однако и невропатические дети избегают этой участи, если их длительно окружает благоприятная воспитательная среда.

В чем заключается основная вредность онанизма переходного возраста? Вред этот многообразен, и если вокруг «опасностей» онанизма создалось в быту много нелепых басен («спинная сухотка», «разжижение мозга» и т. д.!!), все же было бы еще более нелепой близорукостью недооценить размер и качества этих вредностей. Именно педагог больше, чем врач, встретится в своей практике с действительными результатами этих вредностей, именно ему и придется влачить наиболее тяжелый их груз.

Основное, что несет за собой онанизм периода полового созревания, это ранняя растрата химических элементов еще не вполне созревшей половой железы. Если учесть, что половая железа обслуживает целый ряд центральных физиологических функций (мозговую кору, обмен веществ, качественное регулирование роста всех тканей и т. д.), ясно, что преждевременная растрата этого «золотого фонда» биологического созревания не может остаться без тяжелых последствий. В этом отношении онанист рискует гораздо больше, чем подросток, рано начавший половую жизнь сразу в форме coitusʼa [186]186
  Coitus – половой акт.


[Закрыть], так как последний связан все же в своей половой активности наличностью второго человека, согласие которого (которой) необходимо для полового акта [187]187
  Такой подросток рискует, конечно, венерическим заражением, но это уже другой вопрос.


[Закрыть], и это до известной степени регулирует, тормозит его излишества в половой области, неосуществимые без второго лица. Онанист же не связан ни с кем, кроме себя, в своих половых мероприятиях, извне его никто второй непосредственно не регулирует, не тормозит, согласовывать ему не с кем, и частота повторения полового разряда может оказаться чрезвычайно неумеренной, что неминуемо отразится и на химических тратах.

Второе специфическое свойство, отличающее онаниста от рано начавшего coitus, свойство, вытекающее из того же полового его одиночества (половой разряд наедине с собой, без второго лица), налагает особую печать на социальное его поведение, тем более резкую, чем неумереннее злоупотребляет он онанизмом. Ему не приходится завоевывать свой половой объект, ничто актуальное не предшествует реализации его полового возбуждения, ни беседа, ни флирт, ни борьба, – половой процесс развертывается во внесоциальной обстановке, и это создает у неумеренного онаниста особое стремление к замкнутости. Эта замкнутость, внесоциальность обусловлена не только тем, что половой акт совершается без второго лица, но также и тем, что сексуальная романтика, которая в общих связях между людьми играет огромную освежающую роль, у неумеренных онанистов в высшей степени запустевает, так как половая жизнь в одиночестве не испытывает в ней нужды, и это, в свою очередь, резко отражается на социальной романтике, на общих социальных установках.

В своих эмоциональных состояниях и преобладающих настроениях неумеренный онанист отличается чертами безжизненности, какой-то иссушенности. Виною тому не столько трата химической энергии, сколько общий тип полового поведения, при котором нет особой нужды в сочных, конкретных связях с окружающей жизнью, и последняя тем самым лишается наиболее ценных для юности красок. Сосредоточенный на своем половом мирке, ограниченном пределами его собственного «я», глубокий онанист откалывается от мира как мало привлекательного, ненужного. Тут и замкнутость, и безжизненность, иссушенность, уплощенность, нарастающее потускнение всей жизненной динамики.

В общем, все сказанное о гиперсексуалах в широком смысле слова применимо целиком к подросткам, злоупотребляющим онанизмом, с той лишь разницей, что у последних описанные нами признаки выражены более резко (благодаря отсутствию тех ограничений извне, которые имеются во всех других, кроме онанизма, половых отклонениях) – со специальным уклоном в сторону усиленной асоциальности и ослаблении жизненной динамики. Тормозные процессы (так называемая «воля») чрезмерных онанистов также сильно страдают благодаря слабости регулировки половых проявлений, что неминуемо отражается на ослаблении всей прочей регулирующей, тормозящей работы, т. е. на всем тормозном механизме в целом: приучившись не сдерживаться в половых своих тяготениях, дети, отраженно, начинают страдать несдержанностью, волевой дряблостью и в других областях. Отсюда – повышенная болевая чувствительность, зябкость, утомляемость и пр.

В современной буржуазно-мещанской бытовой среде, морально травящей «половой блуд», пугающей последствиями половых излишеств (как видим, часть этих угроз, к несчастью, оправдывается), онанист часто впадает в тяжелый моральный конфликт, в глубокий разлад со своей совестью и, кроме того, что не менее опасно, в ипохондрические настроения. Он прислушивается к своим телесным состояниям, панически ждет болезненных последствий своего «греха» и т. д. Фон угрюмости, хмурости, пугливости – преобладающий эмоциональный фон неумеренного онаниста. При более мягкой форме онанизма фон этот, как и прочие признаки, значительно сглаживается. Обычно в онанизм впадают дети с обостренным чувством своей социальной и творческой малоценности,чувством, которое длительно вбивается в них с ранних лет окружающей уродливой средой.

Не давая им выявиться социально, действенно, творчески вовне, все их импульсы среда вталкивает внутрь,отрывает детей от жизни, закупоривает их в кругу ощущений, идущих изнутри тела, и к переходному возрасту централизация этих ощущений вокруг полового аппарата, «половое самопоедание» является вполне естественным концом этой последовательной «работы» среды. Без чувства малоценности, без резкого, действенно-творческого ограничения, онанизм детей в таких случаях представляется случайным явлением, с которым борьба очень легка. Наиболее глубокий, т. е. наиболее опасный онанизм требует в первую очередь борьбы с чувством малоценности, борьбы с условиями, породившими эту установку на малоценность и на самозакупорку.

Онанизм мальчиков и девочек представляет значительные отличия. Анатомическое строение половых органов женщин, пониженная периферическая их чувствительность, особенно в юные годы, в значительной степени страхует от тех предварительных раздражений, которые иногда являются первой предпосылкой дальнейшего онанизма (за исключением раздражения от глистов, которые, конечно, чаще заползают в половой аппарат девочек, используя его анатомические особенности). Кроме того, значительным препятствием для онанизма девочек является и сильно развитая у растущей женщины сексуальная романтика (любовные грезы, мечты, лирика и т. д.), смягчающая физиологически-чувственные порывы и не дающая им материала для чрезмерного и раннего разнуздания.