Текст книги "Тени города. Психологические интервенции в психиатрию"

Автор книги: Арнольд Минделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

МАНЬЯК-СПАСИТЕЛЬ

Этим утром г-жу П. пригласили в службу социальной помощи, потому что директор программы посчитал, что представители городских властей, с которыми она ранее конфликтовала, получат возможность увидеть её в спокойном и «нормальном» состоянии рассудка. Кажется, г-жа П. во время своего маниакального эпизода взяла на себя обязательство помочь всей своей деревне. Каждый день она беседовала с десятками горожан и представителями городских властей и до такой степени растревожила своё ближайшее окружение, что её, в конце концов, поместили в психиатрическую клинику. Сейчас, после пребывания в клинике, она собирается вернуться к обычной жизни.

Этим утром всё на месте: г-жа П., служащие центра, два других социальных работника из региона, директор социальной службы швейцарского округа, представитель городской администрации, которому прежде докучали г-жа П., Джо и я.

Г-жа П., одетая в цветастую юбку, сидит на стуле. Правой рукой она держится за левый локоть, а левой ладонью подпирает голову тем жестом, который я часто видел у грустных подавленных людей, пытающихся поддержать себя. При работе с такой позой часто оказывается, что рука, подпирающая голову, это поддержка, например, мать. Голова, которая подпирается, это ребёнок. Нетрудно угадать первичный и вторичный процессы г-жи П. по её первым нескольким фразам и по положению тела.

Г-жа П.: Я хочу говорить не о себе, а о проблемах других людей. Я слышала о людях с проблемами и пыталась вникнуть в их проблемы. Я часто встречалась с этими людьми. Они очень страдали от непонимания. Трудно было найти решение. Одна женщина замкнулась в себе, потому что её сосед был с ней недружелюбен. Трудно объяснить… ей нужна была помощь с окружением, помощь в ведении хозяйства. Я столкнулась с несправедливостью, особенно там, где люди нуждаются в посреднике, помощнике… но я поняла, что нельзя просто идти напролом и пытаться принимать решения. Это не помогает.

СТРУКТУРА ПРОЦЕССА

Прежде всего, мы замечаем, что у неё присутствует метакоммуникатор. В данный момент она не находится ни в экстремальном, ни в психотическом состоянии сознания. Её первичный процесс адаптируется к окружающему миру; в ней чувствуется психологическая проницательность. Она отождествляет себя с человеком, которого интересуют не собственные проблемы, а проблемы окружающих. Она – помощник, тот, кто помогает людям в беде, понимая при этом, что не может силой навязывать решения. Поскольку она в своём первичном процессе очень интересуется разногласиями и конфликтами окружающих людей, она напоминает социального работника или даже семейного терапевта.

Вторичный процесс состоит из персонажа «я сама», о котором она не хочет говорить, а также «людей с личными проблемами», страдающими от непонимания и несправедливости. Мы можем кратко охарактеризовать её вторичный процесс так: люди, которым нужна помощь с их окружением.

РАБОТА С Г-ЖОЙ П.

Как следует работать с персоной, не желающей работать над собой? Один путь – поддаться первому впечатлению от её первичного процесса и просто слушать её рассказы о других людях. Но, поскольку это случается с ней в повседневной жизни, такое решение является не самым удачным.

Другая возможность – считать, что люди, о которых она рассказывает, часть её самой, и, таким образом, она в конечном итоге обратится к себе самой и попросит о помощи. Слабая сторона этого подхода в том, что он не считается с её нежеланием говорить о себе. Хотя это нормальная терапевтическая интервенция, она не согласуется с её первичным процессом и поэтому обязательно вызовет негативную обратную связь.

Третье возможное вмешательство состоит в том, чтобы полностью проигнорировать сказанное ею и практиковать с ней свои методы интервенции. Спросить её о снах, попросить сыграть других людей или выведать что-нибудь о её чувствах. Если бы лично я работал с ней, то, пожалуй, не удержался бы от искушения поработать с сигналами её руки, о которых упоминал выше. Всё же я уверен, что мои собственные интересы ни к чему не привели бы и что я был бы вынужден применить следующий метод: серьёзно отнестись к её интересу к окружающим, посоветовав ей научиться, как реально им помочь. Это означает научиться ладить с ними, пройти нечто вроде социального или психологического обучения или, быть может даже научиться противостоять людям. Ей необходим наставник, который заставлял бы её точно и подробно сообщать о том, как она поступает с людьми и какая обратная связь, реакцию при этом получает.

Этот метод позволит ей одновременно изучить психологические приёмы и научиться работать с собой. Без сомнения это тот путь, каким большинство психологов учатся работе над собой. Повышенный интерес человека к окружающим связан с проекциями его собственных проблем. Учась работать с окружающими, человек опосредованно решает собственные проблемы. Однако в различных школах психотерапии существует мнение, что человек должен сначала работать над собой, а потом уже помогать окружающим. Этот подход однозначно подходит для клуба садоводов, а в данный момент я не уверен, что г-жа П. принадлежит к этому клубу. Я заметил, что, как только она сказала, что не хочет говорить о себе то все сидящие в круге – психоаналитики, социальные работники и представители администрации – очень расстроились. Они не согласны с тем, что ей можно делать, что вздумается, то есть, стараться помочь другим. Вот реакция представителя городской администрации, которому она досаждала во время острой стадии своего последнего эпизода.

Представитель городской администрации: Вы мне сегодня очень нравитесь, г-жа П. Я заметил, что сейчас вы в состоянии нас слушать. Не думайте, что сказанное мной о вас прежде, когда вы были в другом состоянии, настолько негативно, что вас могли принять за сумасшедшую. Теперь вы спокойны и совсем не агрессивны. Теперь вы держитесь миролюбиво, позитивно и стабильно. Раньше вы не спали и не ели!

Г-жа П. сначала смотрит на свои часы, потом быстро переводит взгляд на ковёр, а затем поднимает глаза и спокойно произносит:

Г-жа П.: Но для меня было не вредно мало есть в течение нескольких дней. И я не страдала от недосыпания.

Чиновник (говорит успокаивающим тоном, как ребёнку): Но вы постоянно звонили нам и без конца докучали.

Г-жа П. (отвечает сразу, почти сердито): Только когда в этом была неотложная необходимость.

ПРОЦЕСС РАЗГОВОРА

В своём первичном процессе чиновник действует как добрый человек, заботящийся о других. Во вторичном процессе он посылает ей двойной сигнал, говоря: «Не думайте, что сказанное мной о вас прежде… настолько негативно, что вас могли принять за сумасшедшую». Г-жа П. чувствует, что он её не понимает, совсем как люди, о которых она говорила. Но чувствовать себя непонятой и нуждаться в помощи – вторичный процесс, а в первичном она, как любой другой человек, поддерживает милый светский разговор. Тем не менее её раздражает намёк на то, что она сумасшедшая, больная и агрессивная женщина. Она получает такое послание: «Успокойся, детка, или снова попадёшь в психушку!»

Проблема этого разговора не в том, что чиновник считает её сумасшедшей, но что, как он, так и она, не в состоянии прямо и непосредственно выразить себя. Ему тоже следует научиться коммуникации, чтобы прямо выражать свои послания, а не посылать двойные сигналы. Уверен, что если бы он сумел, то должен бы был сказать ей, когда она ему докучала: «Послушайте, леди, успокойтесь или мне придётся вызвать администрацию и отправить вас в клинику. Уж поверьте мне, вы меня сильно достали!»

Разумеется, ему нелегко было бы такое сказать – ведь никто не хочет быть грубым. С другой стороны, то, что он не общается прямолинейно, а передаёт своё раздражение с помощью двойных сигналов, вынуждает её воспринимать косвенные намёки и успокаивать себя лекарствами.

Более того, у чиновника тоже разброд в мыслях, что и у г-жи П. Она тоже чувствует себя виноватой в своих мыслях о том, что чиновник её не понимает. Для неё отказ от еды во время эпизода не представлял серьёзной проблемы, но она постеснялась прямо сказать об этом чиновнику.

Хотя я пытался отвести внимание от г-жи П. и привлечь внимание к взаимодействию в нашем круге в целом, мы с г-жой П. были одиноки в этом намерении. Ближе к концу беседы, когда я пытался сосредоточиться на групповом взаимодействии, а прочие пытались повлиять на неё, она сказала:

Г-жа П.: Я не довольна, потому что наш разговор крутился вокруг меня.

Терапевт: Но мы хотели научиться ладить с вами – вот в чём дело.

Чиновник: Для меня этот опыт был весьма позитивным. Мне понравилось. У меня появился шанс увидеть вас, когда вы не принимаете лекарства.

Г-жа П.: Я знаю, что создала много проблем, это не так уж смешно. (Она смеётся).

СМЕХ

Почему она смеётся? Ситуация действительно забавная. Существуют три различные цели и точки зрения. Г-жу П. интересуют некие другие. Чиновник заинтересован в том, чтобы она успокоилась, терапевт заинтересован в работе с ней. Но есть ещё и четвертая точка зрения, моя. Меня интересовала картина взаимодействия в целом! Что ещё оставалось делать, как не смеяться? С тем же успехом мы могли бы говорить на английском, немецком, французском и итальянском!

Этот эпизод напоминает мне роман Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки». Книга рассказывает о попытках утихомирить безумно созидательного и замечательного парня, который будоражит окружающих. Чтобы успокоить его, психиатр и медсестры подвергают его электрошоку и приводят в чувство. В этой вымышленной истории, очевидно, отсутствует более широкая проекция на проблемы города и группы, и, как вы сами увидите, в данном случае тоже. Администрация и терапевты стремятся охладить маниакальный пыл г-жи П., в то время как она заинтересована лишь в усовершенствовании человечества.

ПЕРЕМЕНЫ

Кто должен измениться? Если бы г-жа П. была в состоянии сосредоточиться на собственных проблемах, она успокоила бы тем самым своё окружение. Если бы чиновник проанализировал проблемы собственного взаимодействия, то осознал бы, что он тоже действует бессознательно и ему следует измениться. Когда терапевт очнётся от спячки, он изменит своё отношение и перестанет концентрироваться только на г-же П.

Я могу лишь догадываться о переменах, которые могут произойти в г-же П., потому что мы не проводили с ней терапевтической работы. В процессе беседы с ней всплыла одна из её личных проблем, указывающая на то, какого рода помощь ей нужна. Её бывший муж забрал детей из-под её опеки, а она не смогла должным образом себя защитить. Всё, на что она была способна, это разразиться истерическим припадком, когда детей забирали. Она ужасно страдала, но не смогла найти в себе силы сопротивляться. Таким образом, она смирилась с этой ситуацией, превратившись в маниакального помощника для других женщин городка, столкнувшихся с непониманием.

ПЕРЕМЕНЫ В КОЛЛЕКТИВЕ

В Швейцарии, как и в других странах, опека над детьми обычно переходит к матери. Это объясняется многими факторами, в частности, и тем, что женщины не умеют публично защищать себя от городской администрации. Таким образом, законы компенсируют это неумение, чтобы учесть интересы женщин.

Движение за освобождение женщин тоже пыталось усилить поддержку, оказываемую женщинам, но законов и движений за освобождение недостаточно. Чтобы наладить совместную работу, как мужчинам, так и женщинам, необходимо учиться коммуникации. Поскольку женщины часто страдают от неумения защищать себя в сообществе, то для «униженных и оскорблённых», таких, как г-жа П., играют роль Жанны Д’Арк. То есть г-жа П. компенсирует тот стиль, которого придерживается в сообществе большинство из нас.

Немногие мужчины или женщины в состоянии встать на защиту прав человека и поставить на уши администрацию округа в попытке выяснить, каких женщин обделили заботой и поддержкой.

Нам нужна более чёткая перспектива в психиатрии и социальной работе. Чтобы работать с г-жой П. и миром, в котором она живёт, миром, который она уравновешивает и обучает, необходимо рассмотреть сеть коммуникации в целом. Сосредоточенность только на проблемах г-жи П. будет означать игнорирование тех культурных проблем, которые она компенсирует. Люди не только нуждаются в большей защите со стороны городской администрации, но также и поощрении в развитии необходимой личной отваги, позволяющей выступать на публике и защищать свою точку зрения. Понадеявшись на полицию, адвокатов, психологов и городских чиновников, мы игнорируем собственное развитие и ответственность перед миром.

История г-жи П., таким образом, вновь показывает нам, что индивид страдает от воздействия города, а город страдает от беспокойства, причинённого индивидом в экстремальном состоянии сознания. Мы вновь убеждаемся в том, что разрешение проблем индивида, страдающего от экстремальных состояний сознания неразрывно переплетено с разрешением городских проблем.

Часть IV

НАРКОТИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ

Глава 10

ГЕРОИН

В соответствии с определением Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), наркотическая или алкогольная зависимость – это потребность увеличивать дозу наркотика или алкоголя с целью поддержания и усиления его эффекта, потребность наносящая ущерб индивиду и его окружению. Вызывающие привыкание вещества – это алкоголь, героин, морфин, метадон, кокаин, амфетамины и их производные.

Данное определение наркотической или алкогольной зависимости не уточняет происхождение вещества и наносимый им ущерб. Например, существует физиологическое и психологическое привыкание к сигаретам, кофе и черному чаю. Вызванное приёмом этих веществ поведение вполне может соответствовать вышеприведённому определению зависимости: случающаяся время от времени повышенная активность, которая доставляет беспокойство окружающим. В случае употребления марихуаны или гашиша зависимость может иметь минимальные физические последствия для наркомана, но может сделать его в глазах общества козлом отпущения.

ЭНДОРФИНЫ

Исследования наркотической зависимости и наркотиков усложняются тем, что сам организм способен вырабатывать вещества, изменяющие сознание и настроение под название «эндорфины». Этот термин образован из словосочетания «эндогенный морфин». Эндорфинами называют любые вещества, естественным образом возникающие в мозгу или тканях и оказывающие фармакологическое действие, напоминающее действие алкалоидов опиатов, таких как морфин или героин.

Опиатоподобное воздействие собственных эндорфинов организма имеет место во время таких обычных действий, как бег на длинные дистанции, медитация, йога или другие релаксирующие упражнения. Вызывают ли подобные действия привыкание? Они могут оказаться опасными для индивида и могут также вызывать конфликты и беспокойство в окружении.

ОТНОШЕНИЕ ОБЩЕСТВА К НАРКОТИКАМ

Интерес Запада к наркотикам восходит к началу исторических записей, хотя недавно возникший интерес к героину и его производным расцвёл благодаря широкому применению этого наркотика среди молодых людей. Мнение общества по поводу наркотиков расходится. Такие исследователи умственной деятельности, как Эндрю Уэйл (1972), содействовали применению наркотиков в качестве средства для изучения изменённых состояний сознания, в то время как широкая общественность считает, что наркотики разрушают здоровье и благополучие человека. Исследования наркотиков показали, что степень органической интоксикации мозга зависит от психологии индивида. По аналогии влияние поражения мозга на индивида также зависит от психологии персоны, находящейся под влиянием наркотика. Мой опыт работы со многими наркоманами подтверждает идею Уэйла о том, что наркотики не являются причиной изменённых состояний сознания, а открывают двери в эти состояния. Войдёт наркоман в эту дверь или нет, зависит от его специфической ситуации. Так, многие шаманы используют наркотики в своих спиритических приключениях. Например, дон Хуан, наставник Кастанеды, использует их в помощь своим ученикам, но утверждает, что в них нет необходимости.

Коллективное мнение в отношении наркотиков проистекает из страха перед изменёнными состояниями сознания, которые воспринимаются как угроза повседневной реальности (Weil, 1972). Социальные конфликты, нейрофизиологические соображения и духовные состояния, связанные с наркотиками, представляют огромный интерес для специалистов в области психического здоровья, поскольку медицина в настоящее время – основной потребитель препаратов, изменяющих сознание! Остаётся вопрос, для кого применять эти препараты, изменяющие сознание, и когда необходимо сделать выбор. Тем не менее я не хочу отклоняться от основной темы и рекомендую заинтересованному читателю обратиться к соответствующей литературе.

РАБОТА С Г-НОМ К.

Будем держать в памяти эти общие соображения о наркотиках, слушая г-на К., уже давно подсевшего на героин и зависимого от городских больниц, наркологических клиник и служб социальной помощи, которые оказывают ему медицинскую, психологическую и финансовую помощь. Г-н К., двадцати восьми лет от роду, страдает от многих типичных затруднений, связанных с зависимостью от героина.,

Когда я вхожу в комнату, Джон, один из социальных работников, сидит на стуле и беседует с г-ном К. Джон сообщает мне, что г-н К. уже больше девяти лет употребляет героин. Он проходит через периодические циклы приёма наркотика и абстиненции. Благодаря медикаментам оно вроде бы выздоравливает, но затем по одной или нескольким причинам он вновь начинает принимать героин. Похоже, терапевтические усилия Джона направлены на выявление эмоций и побуждений, стоящих за зависимостью г-на К.

Г-н К. начинает описывать нам некоторые детали своей героиновой проблемы. Сидя в расслабленной позе, он говорит несколько невнятно в основном из-за приёма снотворных препаратов, которые должны помочь при отмене метадона, а метадон, в свою очередь, используется для облегчения отмены героина. Он говорит быстро и невнятно, почти не давая нам возможности отвечать.

Г-н К.: Героин воздействует на центральную нервную систему, верно? Когда ты на героине, чувства обостряются. Чем дольше принимаешь этот яд, тем больше тебе нравится колоться. Не могу сказать, в чём тут дело, но это дико здорово. Когда уколешься, наступает абсолютное удовлетворение.

Я становлюсь агрессивным под героином. Правда, во время отмены я тоже агрессивен. Однажды, когда я лечился от зависимости, кто-то в больнице сказал, что надо помочь вымыть посуду. Я схватил тряпку и бросил её в этого типа. Ему надо было оставить меня в покое. Со мной происходило много всего такого, что я не хотел ни с кем общаться.

СТРУКТУРА ПРОЦЕССА

Первичный процесс г-на К., то, с чем он себя идентифицирует, это всё аспекты приёма героина. Он впрыскивает его в вену; принимая наркотик, он становится агрессивным; во время отмены он хватает предметы и швыряет их в людей; он сердится, если его не оставляют в покое. В период абстиненции он настолько погружен в себя, что не заинтересован в общении. Я определил это отсутствие интереса к нам по темпу его речи: он говорит так быстро, что никто не может и слова вставить.

Его первичный процесс такой же, как у многих наркоманов. Фактически он отождествляет себя с героином. «Героин воздействует на центральную нервную систему» и, поскольку: «Чем дольше принимаешь этот яд, тем больше тебе нравится колоться», мы можем сказать, что г-н К. сам – «яд», воздействующий на центральную нервную систему, или что угодно, что может дать ему импульс работать и нарушать его спокойствие.

Таким образом, перефразируя известную поговорку, говорящую, что «вы – то, что вы едите», можно сказать, что г-н К. – героин. Люди, приверженные к кофе, фактически начинают оказывать на окружающих «кофейное воздействие», как и алкоголики, которые оказывают на окружающих «алкогольное воздействие», что мы увидим в следующей главе.

Вторичный процесс г-на К., с которым он себя не отождествляет, в этом случае представлен человеком, который велел ему вымыть посуду. «Уборка» и вовлечение в работу в его окружении – вторичный процесс, с которым он конфликтует. Неудивительно, что у наркоманов есть жаргонное выражение «очистка», означающее отмену героина.

РАБОТА С Г-НОМ К.

Важно отметить, что, описывая психологию г-на К., я предполагаю, что сказанное им о его состоянии во время приёма героина в точности описывает то, что он ощущает в данный момент. Причина такого предположения в том, что, если вы в состоянии словесно сформулировать свою мысль, то она верна в данный момент.

Его процесс в целом включает в себя метакоммуникатор. Он способен говорить о своих состояниях, в противоположность наркотическому состоянию, когда биохимия организма настолько изменена, что метакоммуникатор отсутствует. Его процесс можно описать в виде конфликта между героином, деспотичным защитником мирной жизни и коллективными интересами по поводу «очистки» и работы. Процесс в целом имеет голографическую структуру, которую г-н К. привносит в свою героиновую среду. Всякий раз, когда он больше всего будет заинтересован в спокойствии, у него будут возникать конфликты с людьми, которые заинтересованы в поддержании окружающего мира в порядке. Теперь у него непременно будет конфликт с нами.

Г-н К.: Я отказался от недавней попытки отмены в клинике, поскольку мне это было чересчур тяжело. Понимаете, Джон?

Джон кивает.

Арни (г-ну К.): Очевидно, Джон вас понимает, но вот чего не понимаю я, так это почему вы не пообещаете Джону, как он много раз просил вас в разговоре, позвонить ему, когда у вас возникают затруднения, вместо того чтобы принимать героин и отказаться от отмены.

Джон: Да, г-н К., пожалуйста, звоните мне, когда возникнет необходимость.

Арни (усугубляя конфликт): Ну вот, вы вновь пытаетесь схитрить, чтобы не отказываться от героина. Хочу, чтобы вы пообещали, что позвоните!

Просматривая эту запись, я замечаю, что в этот момент г-н К. еле заметно качает головой из стороны в сторону, что означает «нет», но произносит:

Г-н К.: Мне бы хотелось позвонить… обещаю… ладно?

Разговаривая с ним, я не заметил этого двойного сигнала, выражающего «нет». Поэтому (из-за того, что невербальный сигнал был, хоть и не зафиксированный моим сознанием) я подсознательно засомневался в его обещании.

Арни: Неужели вы правда обещаете позвонить?

Джон: Для вас же лучше будет, если вы придёте поговорить, г-н К.

Г-н К.: Да, понимаете, как только меня выписывают из клиники, героин оказывается повсюду. Он в трамвае, на улице, перед дверью моего дома. Когда я вам не звоню, его так легко достать и принимать.

Я снова повышаю голос и пытаюсь обострить конфликт.

Арни: Вот вы снова пытаетесь смошенничать. Сначала вы намерены отказаться, а потом находите предлог опять стать зависимым. Так что я не верю, что вы действительно хотите отказаться от наркотика.

Г-н К.: Вы должны понять, что, когда человек на героине, он не соображает. Понимаете?

Арни: Вы ленивы и пытаетесь хитрить!

Напряжённость этого диалога смущает Джона, и он меняет тему разговора.

Джон: Но что вы чувствуете, когда воздерживаетесь от употребления?

ПРОБЛЕМЫ ОТКАЗА ОТ ГЕРОИНА

Г-н К. пытается объяснить мне и Джону свою сложную ситуацию, но мы не понимаем, что воздержание весьма трудно, что он слишком устаёт, чтобы обращаться за помощью, что героин повсюду, что, когда сидишь на героине, мышление затруднено и что, в конце концов, он хочет покоя и не хочет «чиститься». Изучив записи, я начинаю думать, что г-н К. прав, говоря, что я его не понимаю. Он помог мне изменить метод работы с героиновыми наркоманами. Теперь я понимаю, что отказ от героина весьма труден, поскольку ещё до конца не определено, что же означает сидеть на героине. Невозможно работать с состоянием, пока не узнаешь, в чём оно заключается. Например, как было показано в предшествующих главах, невозможно успешно работать с шизофренией, если для её понимания использовать культурные определения. Так что попробуем точно разобраться, о каком состоянии говорит г-н К., и посмотрим, как можно было бы использовать его описания состояний приёма или отказа от героина, для того чтобы работать с ним.

Он жалуется, что устал, и не может попросить о помощи, когда в ней нуждается, поскольку героин легче достать, чем получить психотерапию. Продолжается разговор о процессе в прошлом, а не о том, который происходит прямо СЕЙЧАС. Прямо сейчас г-н К. измотан. Прямо сейчас он не звонит и не просит о помощи. Прямо сейчас, будучи с нами, он нуждается в деньгах, метадоне для облегчения боли и снотворном для засыпания. Для г-на К. героин – состояние, замедляющее мыслительный процесс и способствующее покою. В настоящий момент он не хочет думать, он хочет от жизни спокойствия, хочет избавиться от тревоги, от мыслей, от работы и от нас. И он поступает с нами так же, как со всеми своими конфликтами: сдерживает гнев по отношению к миру, который требует от него деятельности, и соглашается измениться, чувствуя в то же время, что не сделает этого. Понимая эту структуру, мы можем либо принять его вторичный процесс очистки и противостоять его ленивому первичному процессу, либо принять его первичный процесс, расслабившись и идя против консенсусной (объективной) реальности, как это делает он. Подход, дающий наилучшую обратную связь, зависит как от клиента, так и от терапевта.

КАК ОКРУЖЕНИЕ ПОДДЕРЖИВАЕТ НАРКОТИЧЕСКУЮ ЗАВИСИМОСТЬ

Нынешнее окружение г-на К. поддерживает героиновую зависимость и тенденцию к избеганию трудностей. Выше мы наблюдали, как социальный работник был встревожен нарастающим напряжением между мной и г-ном К., когда я пытался заставить его признать, что он не хочет отменить наркотик. Чтобы избежать напряжения и не допустить конфликта, Джон спросил его об ощущениях, чувствах. Будучи частью окружения, Джон создаёт «героиноподобный» процесс, спрашивая об ощущениях и пытаясь избежать конфликта. Таким путём терапевт делает героин наличествующим, присутствующим в настоящем моменте и оттягивает страдания при отмене. Говоря о героине так, словно он существовал лишь в прошлом или возможно будет существовать в будущем, можно избежать текущего состояния г-на К., состояния нежелания или неспособности думать и работать.

РАБОТА С ГЕРОИНОВЫМ СОСТОЯНИЕМ

Итак, я теперь работаю в такой манере – каждый раз, когда индивид отказывается думать, сталкиваться с конфликтом, каждый раз, когда он начинает лениться, я указываю ему на то, что он находится под действием героина. Я буду напоминать ему, каков он под действием героина прямо сейчас, независимо от того, употребил он наркотик или нет. Интоксикация – то состояние, которое возникает, как при наличии, так и в отсутствие реального наркотика. Введение наркотика делает состояние более явным для индивида, однако состояние наступает ещё до введения наркотика! Понимая это, каждый клиент будет реагировать по-разному, а мои действия зависят от того, какой процесс выступает на передний план. Наркоманы одного типа будут шокированы, узнав, что в данный момент ведут себя так, словно находятся под героином, и их немедленной реакцией будет переход в состояние отмены. Другие наркоманы начнут анализировать, почему они хотят отказаться от своих чувств и почему им не хочется оставаться здесь. Подобно тем людям, кто испытал экстремальные состояния без наркотиков, они жалуются на то, что мир их подавляет. Этим людям нужна помощь, для того чтобы научиться справляться с мучительными проблемами и избавляться от боли.

Наркоманы другого типа будут отказываться признавать, что находятся в героиновом состоянии. В этом случае я буду просить их вести себя так, будто они принимают героин – чувствовать, двигаться и выглядеть так, как это бывает с ними во время приёма. Тогда они поймут, что героин – состояние, не зависящее от приёма реального наркотика. С теми, кто отказывается сознательно достичь героинового состояния или, кто слишком опьянён и не может даже разговаривать, я сам могу вести себя как опьянённый наркотиком человек и попрошу их о помощи. Этот тип интервенции работает так же, как в психотических состояниях. Происходит переключение, смена процессов, и наркоман берет на себя роль психолога, пытающегося помочь мне с уборкой. Возможности подобного переключения зачастую делают из наркоманов, отказавшихся от своего пристрастия, прекрасных терапевтов наркологических клиник.

Существует ещё одна группа наркоманов, являющихся настоящими скрытыми шаманами и нуждающихся в помощи для раскрытия далеко идущих последствий своего человеческого потенциала. Такие люди зачастую оказываются парапсихологами, способными заглядывать в будущее, они стремятся обрести средства для вхождения, навыки обращения и исследования всех человеческих форм сознания. Им необходимо освоить все тонкости работы с изменёнными состояниями, обработки собственного внутреннего материала, а также методы и процедуры работы с телом и психологией.

ПО ПОВОДУ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ПРОШЛОГО

Наркоману не очень поможет, если мы будем говорить о героине, как о проблеме в прошлом или возможной проблеме в будущем. Одна из функций сочинения историй, как будто происшедших в прошлом или могущих произойти в будущем, – убедить рассказчика и слушателя в том, что события неизменяемы. Будущее и прошедшее время оказывают на слушателя и рассказчика гипнотическое действие. К примеру, г-н К. утверждает, что по выходе его из клиники героин был легко доступен. Можно подумать, что данная ситуация неизменна. На самом деле стоит поспорить на тему о том, можно ли изменить эту ситуацию. Утверждение о том, что сейчас героин легко приобрести, делает нынешнее состояние наркомана более доступным для изменения.

Описания будущего и настоящего не только подразумевают невозможность их изменения, но также несут на себе налёт безнадёжности. Разговаривая о прошлом и будущем, мы, словно загипнотизированные, верим, что ничего нельзя изменить, что мир таков, какой он есть, что всё – всего лишь игра, и жизнь бессмысленна.

КУЛЬТУРНЫЕ РЕАКЦИИ

Подобные идеи в настоящее время присущи многим молодым людям, что подстёгивает общественность выступать против наркотиков. Молодой человек, употребляющий наркотики, который призван входить в жизнь и завоёвывать её, по мнению старшего поколения, сдаётся, потому что испытывает депрессию, отчаяние или злость на устройство общества. По этой причине, если попросту выражать возмущение наркоманами и пытаться устранить героиновую наркоманию, это не поможет снять напряжение и сгладить различия в верованиях между старшим и молодым поколениями. Мао решил проблему наркомании путём принудительной отмены наркотиков и заключения наркоманов в рабочие лагеря. Ясно, что Мао достиг большего процента излечения по сравнению с любой западной наркологической клиникой, в лучшей из которых 30% наркоманов успешно излечиваются. Хотя метод Мао и оказался успешным, такое принуждение не принимает во внимание аспекты наркомании, связанные с контркультурой, и также тот факт, что часть наркоманов считают мир, такой как он есть, неприемлемым.