Текст книги "Тени города. Психологические интервенции в психиатрию"

Автор книги: Арнольд Минделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 6

РАБОТА С СОСТОЯНИЕМ СТУПОРА

Патриция страдает кататонической формой шизофрении. У неё скованная поза, и она подолгу молчит или находится в состоянии ступора. В службу социальной помощи её за руку приводит психолог. Она фактически напоминает маленькую девочку, послушно следующую за мамой. Мне коротко рассказывают, что в швейцарских учебных заведениях она была отличной студенткой, но с течением времени становилась всё более замкнутой и мечтательной. Органическое поражение мозга явно отсутствует. Социальный работник, занимающийся Патрицией, говорит, что она всегда была очень вежливой, но со времени окончания школы раздражает своей апатичностью и пассивностью всех, кто пытается ей помочь. Мне говорят, что она не станет отвечать на вопросы.

Сейчас Патриция сидит в круге рядом со мной. Я сижу справа от неё, а её социальный работник – слева. Присутствуют также Джо и ещё два социальных работника. По апатичному лицу Патриции блуждает неуверенная улыбка. Когда к ней никто не обращается, выражение её лица становится ещё более рассеянным. Когда её о чём-то спросят, она на миг взглянет на говорящего, улыбнётся и затем уставится в пространство с безучастным отсутствующим выражением. В самом начале интервью происходит взаимодействие по типичному сценарию. Рут, социальный работник, занимающийся случаем Патриции, кратко рассказывает о пассивности своей клиентки, словно Патриции не сидит рядом.

Рут: Однажды с Патрицией пришла её мать, говоря ей, как надо себя вести. Её мать сказала: «Поздоровайся со всеми, а потом попрощайся. Будь хорошей девочкой, Патриция».

Теперь Рут смотрит на Патрицию, видимо, ожидая ответа, но та сидит в скованной позе, уставившись в пространство и не проявляя внешней реакции.

Ян (другой социальный работник): Патриция, ты рассердилась на маму?

У Патриции всё такой же озадаченный вид, но затем, резко шевельнувшись, будто поняв, что ей задают вопрос, она шепчет чуть слышным голосом.

Патриция: Я уже не такая… маленькая, а моя мама этого не понимает. С другой стороны, мама хочет помочь, она знает, что я очень боюсь…

Патриция подносит ладонь ко рту и умолкает.

Рут (с раздражением): Патриция, я думаю, ты действительно заторможена, и я хочу помочь тебе справиться с твоими проблемами.

Патриция лишь смотрит вниз и не отвечает: фактически она почти не моргает.

ПОНЯТЬ ПАТРИЦИЮ

Прежде чем изучить процесс Патриции, для понимания её поведения рекомендую выполнить техническое упражнение. По сути дела, я настоятельно рекомендую любому человеку, работающему с экстремальными состояниями сознания, в целях понимания клиента инсценировать, проигрывать его сигналы.

Чтобы уяснить и оценить смысл состояния Патриции, попытайтесь сидеть, немного согнувшись и наклонившись вперёд, мило улыбайтесь, реагируйте рассеянно и заторможенно, словно только что проснулись утром. Затем попросите кого-нибудь приступить к вам с вопросами или постарайтесь вспомнить, каково это, когда вас забрасывают вопросами. После долгой паузы отвечайте односложно. Потом вновь откажитесь от визуальных и вербальных контактов. Что вы чувствуете?

Выполнив это упражнение, в одной из моих групп участники сообщили мне, что они не чувствовали себя психически больными в этом состоянии, а скорее, более заинтересованными в сохранении собственного внутреннего мира. Они единодушно согласились с тем, что, будучи в таком состоянии они не хотят, чтобы их беспокоили или приставали с вопросами. Большинство из них ощущали себя чересчур слабыми и пассивными, чтобы попросить того, кто спрашивает, замолчать и оставить их в покое. Поэтому они лишь мило улыбались и избегали контакта.

БЛОКИРОВАНИЕ МЫСЛЕЙ И СОСТОЯНИЕ ПОДКОНТРОЛЬНОСТИ

Подобно многим людям, страдающим от разновидности шизофрении, называемой кататонией, Патриция жалуется на то, что ей трудно сосредоточиться, и говорит, что её беспокоит видеокамера, которая, как она говорит: «контролирует моё поведение». Тем не менее она не возражает против присутствия камеры и даже иногда шутит в меру своих возможностей. Патриция говорит, что её мысли полностью контролируются, или, как принято называть это в психиатрии, блокируются. Ощущение того, что человека контролирует камера, наряду с блокированием, постепенное избегание социальных контактов и отсутствие обязательств по отношению к учёбе и работе – это симптомы, связанные с возможной постановкой пациенту диагноза шизофрения. Индивид, находящийся на грани кататонического эпизода, благодаря присутствию метакоммуникатора, посылает двойные сигналы. Это противоположно экстремальному состоянию, при котором сигналы возникают один за другим и не обязательно одновременно. Таким образом, в этот момент своей жизни Патриция имеет метакоммуникатор, хотя и слабый, и поэтому мило ведёт себя, посылая отрицательные сигналы. Из-за этого она кажется «негативисткой» и часто воспринимается окружающими, как раздражающая и невосприимчивая. Именно на этот сигнал невосприимчивости Рут реагирует агрессивно.

СТРУКТУРА ПРОЦЕССА

Патриция говорит, что напугана, слаба и боится жизни, как ребёнок. Испуганный ребёнок – её первичный процесс. Её вторичный процесс выражается, как нечто, «её контролирующее», нечто «устрашающее», а также как мать, не понимающая, что дочь уже не маленькая девочка. Вторичный процесс, образно говоря, это мать, контролирующая её поведение.

Когда присутствует метакоммуникатор, то вторичный процесс проявляется в виде двойных сигналов, медленно проникающих через однородность первичного процесса. В отсутствие метакоммуникатора, как в случае экстремального состояния г-на Э., вторичные процессы идут за первичными последовательно или по виду вполне конгруэнтно, без нарушения во всем остальном однородного первичного процесса. В случае с г-ном Б. сигнал его вторичного процесса, отделение религиозного чувства, проявляется через угнетение первичного процесса, что выражается безумным блеском глаз. В случае с Патрицией её вторичный процесс, контролирующая мать, проявляется в виде сигнала «отсутствие отклика». Отсутствие отклика на раздражитель – это негативный отклик, который мы называем негативной обратной связью. Не бывает такого, чтобы коммуникация отсутствовала! Вежливая улыбка – первичный процесс, а отсутствие вербальной реакции – негативный сигнал, контролирующий коммуникативное окружение в целом. Следовательно, те сигналы, которые вызывают раздражение у социальных работников, это проявление контролирующих сигналов вторичного процесса Патриции, её мать (фигура матери).

СТРАТЕГИЯ

Наша работа будет заключаться в приведении контролирующей власти матери к такому виду, чтобы она могла пригодиться слабому испуганному ребёнку из первичного процесса. Из-за слабой идентичности в первичном процессе нелегко будет получить доступ к агрессии и власти. Если мы не сможем этого достичь, то, вероятно, Патриции будет по-прежнему не хватать реактивности.

Очень важно проанализировать структуру процесса такого клиента, поскольку иначе возникнет неосознанное желание бороться с матерью, чтобы спасти бедное дитя, – либо с внутренней, контролирующей, либо с внешней. Слабый метакомуникатор и почти полное отсутствие реакции на контакт организуют и поляризуют окружающих таким образом, что они становятся рассерженными на клиентку за её негативное отношение (игнорирование). Любая попытка заговорить с улыбающимся человеком, который тут же не реагирует, – это бесполезная интервенция в мощный и неизменный процесс. По-прежнему непонятно, как можно непосредственно общаться с мощным контролирующим и, по-видимому, невербальным вторичным процессом. Один способ – предположить, что процесс похож на мать – умный, способный заботиться о Патриции и независимый. Необходимо также допустить, что реакции не обязательно должны быть вербальными, но могут передаваться с помощью сигналов, синхронично возникающих в окружающем пространстве, а физически – в клиенте. Определив структуру данного процесса, я решил предпринять попытку непосредственной коммуникации с молчанием Патриции с тем, что, по моему предположению, является её матерью.

Арни: Патриция, я вижу, пока мы с вами разговариваем, вы погружаетесь в себя и молча размышляете. А теперь я хочу, чтобы вы сделали это, то есть более детально рассмотрели свой процесс. Я вас не тороплю, а когда будете готовы, ответьте на следующие вопросы, если хотите на них отвечать. Мой первый вопрос: у вас есть к нам какие-нибудь вопросы?

Патриция погружается в одну из своих долгих пауз. Я разговариваю с остальными присутствующими, чтобы они не нарушали концентрацию Патриции, задавая ей вопросы.

Арни: Понимаете, Патриция сейчас переживает внутренний процесс для того, чтобы в своё время и по-своему ответить на мои вопросы.

Я замечаю, что Патриция опускает глаза, обводит ими вокруг, бросает быстрый взгляд налево, где сидит Рут, а затем сглатывает. Изучая работу тела, я заметил, что сглатывание почти всегда связано с моментом понимания.

Арни: О чём вы только что подумали?

Патриция (отвечает сразу же): Какой работой мне следует заняться?

Я был удивлён тем, что эта интервенция так хорошо сработала для обычно молчаливого человека. Сейчас она впервые задала вопрос или сказала что-то прямо, без колебаний. Я понял, что её ответ был позитивной обратной связью на новый метод коммуникации. Я повторил её вопрос.

Арни: Какая работа подошла бы вам?

И снова я заполняю паузу, чтобы не дать присутствующим вмешаться во внутренний процесс клиента.

Арни: Знаю, что только вы можете нам об этом сказать, и я разрешаю вам подождать столько, сколько потребуется, пока вы не будете знать ответ.

Патриция снова вращает глазами, потом, по прошествии примерно минуты, сглатывает.

Арни: Итак?

Патриция (отвечает сразу): Я хочу стать садовником.

Арни: Как же вы станете садовником?

Патриция (на этот раз отвечает без долгой паузы или внутренней программы): Я буду не спеша изучать эту профессию, сначала неполный день. Буду жить там же, где сейчас, затем перееду, стану больше заниматься, рискну поступить на работу и попытать счастья.

ОЦЕНКА

Коль скоро мы уяснили детали внутреннего состояния Патриции, можно получить к нему доступ. Сейчас она говорит, как оберегающая мать, и заботится о себе. На этом этапе терапия состоит в том, чтобы заставить её как можно меньше рисковать, как она и предполагает, или сказать ей, что она проявила смелость, рискнув поделиться своими мыслями со всеми присутствующими «взрослыми». Дальнейшая работа будет состоять в осторожном проведении процесса коммуникации, когда терапевт пытается поддержать процесс материнской заботы и не сопротивляться его контролирующему негативизму.

Одно из преимуществ процессуально-ориентированной работы состоит в том, что делается акцент на природе индивидуальной коммуникации. Это означает, однако, что терапевт должен воспринимать сигналы, которые обычно игнорируются, – такие как сглатывание, и отказаться от предпочитаемого, обычно вербального, метода коммуникации. Потребность в большей восприимчивости к индивидуальным формам коммуникации диктует новый метод работы, привнося в традиционные терапевтические методики элемент исследования и открытий.

НЕВЕРБАЛЬНАЯ КОММУНИКАЦИЯ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ

Представление о том, что состояния, встречающиеся в психотических эпизодах, являются экстремальными, отчасти объясняется тем, что мы не осознаем их присутствия в повседневной жизни, так как они скрыты метакоммуникатором или сильным первичным процессом. Тем не менее они существуют. В заключение хочу упомянуть некоторые из многих невербальных состояний, с которыми мы часто сталкиваемся в психотерапии.

НЕВЕРБАЛЬНЫЕ ВТОРИЧНЫЕ ПРОЦЕССЫ

1. Во время обычного сеанса психотерапии клиент уходит в себя, когда его одолевают какие-то потаённые мысли, и он не заинтересован в разговоре. Обычно он умолкает, опускает глаза в пол и, видимо, погружается в задумчивость. Такое эмоциональное состояние требует от терапевта внимания и сосредоточенности на проприоцептивных ощущениях или воспоминаниях клиента, когда терапевт не требует от клиента «вернуться» и общаться с ним.

2. Когда пациент впадает в кому из-за несчастного случая или околосмертельного состояния, то для коммуникации с ним могут быть использованы такие из многих сигналов, как изменение цвета кожи, частоты пульса, частоты дыхания и расширение зрачка.

3. При органических заболеваниях мозга – наподобие тех, что наблюдаются в случаях запущенного алкоголизма, наркотической зависимости или старческого возраста, при которых бывает потеря памяти, затуманивание сознания или поведение, свойственное пьяным – нормальный первичный процесс отсутствует, поэтому для коммуникации очень важна невербальная обратная связь. О процессах такого рода подробнее будет рассказано в главах об алкоголе и героиновой зависимости.

4. Невербальная коммуникация необходима для индивидов в состоянии медитации, а также испытывающих внетелесные и околосмертельные ощущения. Полезно обращать внимание на частоту подрагивания век и с помощью невербальной обратной связи стараться разгадать видения и ощущения, которые могут иметь место. (См. «Inner Dreambody Work»).

5. В работе со взаимоотношениями часто можно ускорить окончание затянувшегося кризиса благодаря способности понимать невербальные сигналы и работать с ними. (См. «The Dreambody in Relationships»).

Работа с экстремальными состояниями заставляет нас признавать значимость невербальных процессов. Чем больше мы о них знаем, тем лучше сможем работать с людьми, находящимися в изменённых состояниях сознания, помогать им избавляться от одиночества, избегать подчас катастрофических последствий этих состояний и включать пациентов в обычную повседневную жизнь. Оценка в окружающих и самом себе невербальных сигналов и интровертированного поведения позволит нам управлять своей жизнью с панорамной точки зрения снов и индивидуации.

Глава 7

ПАТТЕРНЫ В ШИЗОФРЕНИИ

В данной главе рассматриваются методы работы с некоторыми часто встречающимися паттернами коммуникации в шизофрении. Опыт обучения и подготовки показывает, что чем лучше студент знаком с этими паттернами, тем легче ему работать с ними, не обращаясь к психофармакологическим средствам. Поэтому, прежде чем перейти к биполярным расстройствам, я намерен рассмотреть некоторые из паттернов, упоминавшихся в предыдущих главах.

Torrey (1983) пишет, что «человек замечает определенные нарушения, когда слушает, как больные шизофренией описывают свои ощущения и наблюдает их поведение».

Вот некоторые из этих нарушений, несущие в себе то, что я считаю значимыми связями.

1. Нарушение чувств.

2. Неспособность сортировать и синтезировать поступающие ощущения и как следствие неспособность адекватно реагировать.

3. Бредовые идеи и галлюцинации.

4. Нарушение в ощущениях самого себя.

5. Изменения в эмоциях или аффектах.

6. Изменение поведения.

Каждая из этих характеристик в отдельности недостаточна для диагностирования шизофрении; диагноз определяется суммой всех симптомов, а не одним из них. Рассмотрим по очереди каждую из этих характеристик.

1. НАРУШЕНИЕ ЧУВСТВ

Это связано, прежде всего, с амплификацией или «притуплением» каналов. Torrey (1983, с. 7) цитирует главного героя из рассказа Эдгара Алана По «Сердце-обличитель»:

А: «Очень нервным, страшно нервным я был и остаюсь таким! Но надо ли называть меня сумасшедшим? Болезнь обострила мои чувства, а не разрушила и не притупила их. Самым главным был острый слух. Я слышал то, что происходит в небесах и под землёй».

Другой шизофреник так описывает своё состояние:

В: В последнее время я стал замечать, что все шумы стали казаться мне более громкими, чем раньше. Как будто кто-то увеличил громкость.

И не только слух обострился, но другие чувства также:

С: Похоже, я стал лучше различать цвета, хотя у меня нет художественных наклонностей.

Вот другие примеры усиления каналов:

D: Кажется, всё вокруг привлекает моё внимание, хотя я ничем особо не интересуюсь.

Сейчас я разговариваю с вами, но слышу то, что происходит за дверью и в коридоре.

Е: Если я разговариваю с кем-то, то стоит моему собеседнику скрестить ноги или почесать голову, как я отвлекаюсь и забываю, о чём говорил.

F: Мне в голову приходит множество мыслей, словно кто-то проговаривает их у меня в мозгу.

Амплификация каналов – основа процессуально-ориентированной медитации, основанная на методе буддийской медитации и являющаяся основным элементом на пути обретения сознательности и осознанности. При шизофрении обретение сознательности и осознания – вторичный процесс, поскольку он происходит сам по себе, автономно. Осознание канала, усиление яркости, отвлекающие звуки, движения и т. п. возникают спонтанно, как будто пытается проявиться сознание само по себе, однако первичный процесс или обычное внимание индивида не приспособлено к их восприятию. Процессуальная парадигма не рассматривает симптом как нечто, что следует подавить, но как аспект личности, нуждающейся в интеграции. Таким образом, терапевт может работать с этими автономными каналами и сенсорным опытом, поощряя пациента более глубоко погружаться в них. Например, в случае А (см. выше) терапевт может порекомендовать клиенту внимательно прислушиваться ко всем этим шумам в небе и на земле, внимательно отмечая, о чём они говорят; в случае В – разговаривать с человеком, прибавившим громкость, и спросить, зачем он это сделал. Возможно ли, что в прошлом он не желал слушать? В случае С – передать в красках визуальные ощущения, подробно замечая и обращая внимание на все цвета; в случае D – внимательно прислушиваться ко всем голосам вокруг него. Терапевт может поощрить отсутствие интереса клиента к разговору такими словами: «Вы, наверное, заметили, что наш разговор не так уж важен, и он весьма поверхностный. Внимательно прислушайтесь к тому, что происходит в коридоре, медитируйте, настройтесь на происходящее в коридоре и расскажите мне, что в точности вы слышите. Тогда мы сможем понять, зачем вам надо это слышать». В случае Е клиент не должен концентрироваться на поверхностных вещах, а должен чувствовать себя свободным и сильным, направляя разговор в нужное ему русло. В случае F клиент должен выяснить, кто разговаривает у него в голове, и не может ли это быть кто-то, располагающий важной для него информацией.

Притупление (Blunting)

В то время как амплификация – ранний симптом, притупление или ослабление восприятия зачастую связано с поздними стадиями шизофрении.

«Как бы пристально я ни всматривался, всё казалось, как в тумане, и я не мог различить многие детали, наподобие рисунка на ковре» (Torrey, 1983, с. 13).

Это случай притупления зрения. В ранних учебниках по шизофрении описывается проприоцептивное притупление или блокировка при удалении аппендицита или аналогичных операциях, проводимых под слабой анестезией или без анестезии. Медсестры и другой персонал психиатрических клиник хорошо знакомы с такими явлениями, когда шизофреники безболезненно переносят травмы наподобие переломов костей. И, разумеется, часто случается, что шизофреники докуривают сигарету до конца и обжигают пальцы, не чувствуя этого.

Согласно Torrey, притупление может быть связано с изменениями в лимбической области нижней части головного мозга. Подобные ощущения характерны также при изменениях в каналах и являются нормальным свойством переключения между первичным и вторичным процессами и происходят даже на обычных стадиях развития. Первичный процесс всегда ощущает себя как страдающую жертву, но после переключения на вторичный процесс, как на поздних стадиях шизофрении, так и при обычном развитии, когда индивид временно переходит во вторичный процесс, клиент отождествляет себя с вторичным процессом. Вторичный процесс – не страдающая жертва, а производитель или создатель боли; следовательно, клиент не ощущает боли, а сам становится создателем боли. Следующий этап работы с клиентом, не чувствующим боли, состоит в том, чтобы спросить, зачем ему надо травмировать себя или других людей.

Ещё одна возможность – спросить клиента, есть ли у него опыт выхода из тела. Клиенту может быть полезно не иметь больше тела, возможно, ему понадобится избавление от прежнего тела, чтобы изменить личность!

2. НЕСПОСОБНОСТЬ СИНТЕЗИРОВАТЬ И РЕАГИРОВАТЬ

Torrey (1983, с. 15) приводит следующие высказывания пациентов, описывающих свою неспособность синтезировать и сортировать то, что воспринимают:

Н: Мне приходится всё складывать в голове. Когда я смотрю на свои наручные часы, я вижу ремешок, корпус часов, циферблат, стрелки и так далее, но потом мне приходится складывать всё это вместе, чтобы получить единый образ.

I: Всё раздроблено на куски. В голове складываешь картинку кусок за куском. Похоже на фотографию, разорванную на кусочки и вновь сложенную. Если пошевелишься, делается страшно.

J: Не могу сосредоточиться на телевизоре, потому что не могу смотреть на экран и одновременно слушать то, что говорят.

К: Если мне надо что-то сделать, к примеру, выпить воды, приходится поочерёдно совершать каждый шаг – найти чашку, подойти к раковине, открыть кран, наполнить чашку, закрыть кран, выпить.

В этих случаях мы снова имеем дело со спонтанным и автономным усилением осознания. Осознание усиливается, при этом пациент не способен никак идентифицироваться с происходящими изменениями. Эти ощущения сильно напоминают медитацию «випассана». Интересный метод работы с этими ощущениями, а также с их амплификацией состоит в том, что терапевт критикует пациента за его бессознательность в прошлом, и поощряет к большей созерцательности и внимательности при наблюдении за происходящим вокруг. Например, вы можете сказать: «До сих пор вы были слишком небрежны в своих наблюдениях и не замечали многих деталей. Вам следует замечать частоту и характер своего дыхания, то ощущение, которое вы испытываете, когда ваши глаза смотрят влево, и то, где в вашем теле появляется это чувство. Почему вы пропускаете много деталей о себе самом?»

В специфических вышеупомянутых случаях вы можете сказать следующее. В случае Н: «Вам следует стараться замечать типы слов, употребляемых людьми. Как я использую глаголы в своей речи? В каком канале я сейчас нахожусь?»

I: «Вам нужно научиться складывать вещи вместе. Позвольте рассказать вам о нескольких случаях, сходных с вашим, а вы скажете мне, к какому типу относится эта личность».

J: «Не шевелитесь, а сосредоточьтесь на головоломке, которую я сейчас вам расскажу и сложите её. Мужчина двадцати лет. На восемь месяцев замкнулся в себе. Потерял свою подружку. Блондинку. Почему?» – (Один из моих клиентов ответил на этот вопрос так: «Потому что этот человек не был создан для этого мира, он был упавшей звездой, потерявшей свой путь и кому-нибудь следовало бы поведать о его истории в книге».)

J: «Перестаньте делать два дела одновременно. Не смотрите на меня, а только слушайте. Только слушайте и не смотрите. Прислушивайтесь к тембру моего голоса. И, когда вы отметите это для себя, посмотрите на меня и скажите откровенно, соответствует ли мой вид моему голосу».

К: «У вас дар к медитации «випассана». Теперь попрактикуемся в еде. Сначала отметьте, как вы берете ложку. Потом поднесите ложку ко рту. Потом откройте рот. Попробуйте приправы, соль, сахар. Проглотите. Отметьте реакцию желудка».

3. БРЕДОВЫЕ ИДЕИ И ГАЛЛЮЦИНАЦИИ

Раньше я уже обсуждал функцию бредовых идей и параноидных убеждений. Преследователь – часть личности, вторичный процесс, каким в конечном счёте становится индивид. Различные бредовые идеи, состоящие в том, что за человеком следят, его преследуют или на него нападают, или он Иисус Христос, Дева Мария или президент, это сходные переживания в том, что все они представляют собой вторичные процессы, и со всеми ними необходимо работать и интегрировать их.

4. ИЗМЕНЁННОЕ САМООЩУЩЕНИЕ

«Я видел себя в разных телах… вошла ночная сиделка и села под лампой с абажуром. Я узнал в ней себя и какое-то время смотрел на неё, как зачарованный. Никогда прежде я не видел себя со стороны. Утром некоторые пациенты за завтраком были мной» (Torrey, 1983, с. 34).

«У меня подгибаются колени, и грудь, как гора впереди меня. Телодвижения не такие, как обычно. Руки и ноги в отдалении от меня и движутся сами по себе. Тогда я чувствую себя другим человеком и копирую его движения или же останавливаюсь и стою неподвижно» (Torrey, 1983, с. 34).

В первом случае я порекомендовал бы клиенту посмотреть на себя со стороны или посмотреть в зеркало. Я спросил бы его не только о том, что он видит в зеркале, а и о том, каково это – быть людьми, которые ему снились ночью, или сиделкой, или людьми за завтраком. Клиенту необходимо больше узнать о других людях; ему не следует лишь бессознательно идентифицироваться с ними, но и чувствовать их, узнать поближе и выяснить, почему эти люди внутри него. Что у них общего с ним? У этого клиента большая потребность лучше узнать себя, поскольку он до сих пор не слишком продвинулся с собственными процессами.

Во втором случае я посоветовал бы клиентке двигаться так, как она не делала прежде. Поскольку движения и ощущения происходят у неё спонтанно, то я предложил бы ей изменить это, предложив встать прямо сейчас рядом со мной и начать экспериментировать с движениями, которые пытается произвести её тело. Может получиться очень забавно; возможно, из этого выйдет рассказ, или, может быть, она превратится в статую. Из телодвижений получится полный смысла танец или поза, с которыми надо будет творчески поработать.

5. ИЗМЕНЕНИЯ В ЭМОЦИЯХ ИЛИ АФФЕКТАХ

«В связи с этим эйфорическим состоянием я почувствовал тепло во всем теле, особенно со стороны спины, и ещё я ощутил, как тело становится невесомым и медленно плавает по воздуху» (Torrey, 1983, с. 36).

Каковы возможные методы работы с таким состоянием? Поскольку оно служит признаком сильных проприоцептивных ощущений, то в целях усиления осознания проприоцепции можно попытаться усилить его с помощью йоги, а затем выяснить значение данных ощущений для повседневной жизни клиента. Недавно я проделал это с одним из моих клиентов, и он сказал мне, что я сошёл с ума. Я сказал ему: «Не обращайте на меня внимание, занимайтесь йогой». В середине выполнения одной из асан он закричал: «О… о… Господи, Господи». Я попросил его успокоиться и рассказать, что сделал Бог. «ПРИНИМАЙСЯ ЗА РАБОТУ, ЛЕНИВЫЙ УБЛЮДОК», – сказал ему Бог. Так что я сказал клиенту то же самое, и он спокойно ушёл со словами: «Подождём до следующего сеанса».

6. ИЗМЕНЕНИЯ В ПОВЕДЕНИИ

«Замкнутость, длительное нахождение в одном месте, молчаливость, возбуждение и неподвижность – всё это характерно для поведенческих нарушений данного заболевания» (Torrey, 1983, с. 39ff).

«Что-то на меня находит, когда я иду по улице. Я начинаю глубоко размышлять и вхожу в состояние, похожее на транс. Я задумываюсь так глубоко, что едва не покидаю этот мир. Потом я пугаюсь, что могу затеряться в толпе.

Преобладавшее до сих пор состояние безразличия внезапно сменилось внутренним и внешним возбуждением. Сначала я чувствовал, что должен встать и пойти; невозможно было оставаться в постели. Без остановки напевая реквием, я делал три шага вперёд, а потом три шага назад. Этот автоматизм чрезвычайно утомлял меня, и я мечтал, чтобы кто-нибудь помог мне остановиться. Один я не мог этого сделать, поскольку чувствовал, что должен шагать, и если бы остановился от усталости даже на мгновение, то вновь испытал бы чувство вины.

… Мне пришлось опереться о постель затылком и ступнями и крутить шеей, рывком перебрасывая тело из стороны в сторону. Полагаю, что никогда не пытался делал это искренне, потому что боялся сломать себе шею».

В следующее мгновение я бы сказал: «Бедняга. Вам и, вправду, нужен кто-то, с кем вы сможете войти в этот одинокий мир, и я собираюсь это сделать и обещаю оставаться там с вами до тех пор, пока не разрушатся эти ужасные колдовские чары. Я люблю маршировать и петь. Теперь давайте встанем и промаршируем вместе – раз, два, три, раз, два, три и споем вместе… кстати, каково значение этого реквиема и в память о ком его пели? Как интересно. Раз, два, три, не сбивайтесь с шагов. Продолжим ходьбу, поскольку, если мы остановимся слишком рано, то будем виноваты в том, что не выполнили часть твоего мифа. Мы оба будем свободны только, когда он завершится. Знаете, я вполне вас понимаю, поскольку меня слишком часто что-то заставляет делать разные вещи, хотя я терпеть этого не могу».

В данном случае нет никаких шансов разрушить чары в одиночку. Этот человек не может разрушить свои чары, поэтому неразумно было бы советовать ему это. Насколько можно видеть, паттерна для самостоятельного разрушения чар не существует, так что он не сработает. Этому человеку необходимы отношения с другим индивидом, и он об этом просит.

Однако в другом примере паттерн немного отличается. Пациент говорит, что пытался сопротивляться чарам. Поэтому я говорю: «О, вам повезло, у вас внутри строгий надсмотрщик. Я рад, что вы не сломали себе шею и послушались его. Это говорит о том, что вы сильней его и больше чувствуете, чем он. Интересно, что можно сделать с этой силой? Как вы могли бы применить это знание в жизни? Вы окончили среднюю школу? Боитесь поступить в колледж? Сможете удержаться на работе?»

ОТКРЫТЫЕ ВОПРОСЫ ПО ПОВОДУ ШИЗОФРЕНИИ

Иногда спрашивают, почему шизофрения часто возникает в молодом возрасте и почему её начало зачастую связано с употреблением наркотиков. Из моей практики могу заключить, что на эти вопросы есть один ответ: большинство эпизодов, похоже, являются попыткой раскрыть сознание молодого человека для вторичного материала, запрещённого его окружением. Шизофрения у молодых людей зачастую представляется попыткой расширить границы сознания.

Например, ко мне пришли родители с сыном, жалуясь на то, что сын потерял интерес к отцовскому бизнесу после психотического эпизода, вызванного приёмом внутрь галлюциногенных наркотиков в Индии во время его путешествия туда. Они привели его ко мне в кабинет, и он сказал, что больше не является самим собой.

Он: Я был Питером, Аланом, Джоном, Алексом, я был вселенной. Я был родом отовсюду, но только не из своей родной страны, Испании.

Я: Вам нравилось не быть собой?

Он: Нет, не нравилось. Я бродил по улицам, и мне нечего было есть.

Я: Как вы вернулись к себе?

Он: По прошествии нескольких месяцев, когда люди спрашивали меня, кто я такой, я решил, что снова должен стать собой.

Я: А каким вы были до поездки в Индию, как она вас изменила?

Он: Раньше я был узколобым. У меня была лишь одна цель – стать знаменитым бизнесменом. Теперь у меня появилось много других целей, и они связаны с отношением к Богу и желанием познать себя.