Текст книги "Глинглокский лев. (Трилогия)"

Автор книги: Аркадий Степной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 58 страниц)

Гарт повернулся к нему и, положив руку на плечо, ободряюще сказал:

– Всего лишь две новости, братец. Всего лишь две новости.

– И к-какие это новости? – слегка приободрился Дайлин.

– Первая хорошая, – серьезно ответил Гарт. – Прощай каменоломня, мы отсюда уходим уже сегодня. А значит, нам не придется сдохнуть на этих отвалах от голода и изнеможения.

– А какая вторая новость? – с проснувшейся надеждой продолжил расспросы Дайлин.

– Вторая тоже ничего, – с преувеличенной бодростью ответил Гарт. – Король зовет нас на войну, значит, в перспективе у нас появится шанс на славу и свободу. Здорово, правда?

Рустам недоверчиво на него посмотрел, но Дайлин поверил Гарту сразу и безоговорочно. Наверное, оттого, что ему очень сильно хотелось поверить, что дальше все у них будет хорошо. Дайлин даже смог улыбнуться и кивнуть, Гарт улыбнулся ему в ответ и хлопнул его по плечу:

– А теперь, братец, сбегай-ка за нашими вещичками. А мы пока успокоим капрала и встанем в строй. Лады?

– Конечно, я быстро.

Приободрившийся Дайлин убежал за скудными пожитками, оставленными у наспех сделанного шалаша. Гарт с Рустамом заняли в строю свое место. Шум вокруг стоял невыносимый, бардак продолжался. Отупевшие от тяжелой работы безнадежные с трудом выстраивались в походный порядок. Капральские палки работали как заведенные. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, Рустам укоризненно упрекнул Гарта:

– Может, не стоило обманывать мальчишку?

– Ага, пусть он лучше мечется, как эти бараны, в панике и мучается от страха. Так, что ли? – не согласился Гарт с его упреком. – А потом, я его и не обманывал. Такой шанс действительно существует. Это, конечно, маловероятно, почти нереально, и тем не менее я не соврал.

– Тебе, Гарт, надо было не в солдаты, а в купцы податься, уж больно складно голову задурить умеешь, – сыронизировал Рустам, Гарт на его издевку не обиделся, только усмехнулся. А Рустам уже серьезно у него спросил: – Ты лучше скажи, что нас ожидает на самом деле?

– А ничего хорошего. – Гарт пожал плечами. – Жить нам осталось не больше месяца. Это я тебе могу обещать твердо.

– Что, совсем без шансов? – помрачнел Рустам.

– Ну почему? Есть шансы. – Гарт сплюнул на землю. – Хреновые только шансы, помнишь, ты тогда рассказывал Дайлину о ло-те-ре-е? – старательно произнес Гарт незнакомое слово. Рустам вспомнил и кивнул, мол, было такое дело.

– Так вот, – продолжил Гарт, – шансы примерно такие же, только похуже.

– Уверен?

– А ты вспомни, где ты находишься? – ответил ему Гарт вопросом на вопрос. – Мы живой щит, наша единственная обязанность – прикрыть своими телами другие полки. Мы – безнадежные, овцы его величества. Кто бы в этой войне ни победил, наше место в самом пекле, в самом горячем месте боя. Нас никто не будет беречь, напротив, пожертвуют при первом же удобном случае. Потому что наши отряды для этого и создали. Чтобы принести в жертву демонам войны. И если мы даже выживем в первом бою, это всего лишь будет значить, что мы сдохнем во втором или в третьем. Конечно, существует много историй о том, как безнадежных за проявленную доблесть переводили в коронные полки. Рассказывают даже, что многие из них живут сейчас в радости и достатке. Вот только я на своем веку не встретил ни одного солдата или наемника, который бы лично знал хотя бы одного такого счастливца. Дальше продолжать или достаточно?

– Достаточно, – мрачно ответил ему Рустам. – И что же нам тогда делать?

– Жить. И постараться выиграть в эту твою ло-те-ре-ю.

Рустам посмотрел на него, Гарт был собран и серьезен, он не производил впечатления обреченного человека. Скорее был похож на игрока, твердо решившего обыграть судьбу в неравной игре. Некоторое время Рустам смотрел ему прямо в глаза, а затем медленно кивнул:

– Давай постараемся. Жизнь того стоит, верно?

– Верно, братец, она того стоит.

Гарт протянул свою громадную ладонь. Рустам крепко ее пожал.

– Гарт, если что… вытягивай мальчишку, обо мне забудь.

– Договорились, – согласился Гарт и лукаво усмехнулся: – Сделаю это с удовольствием, твоя желтая рожа мне уже изрядно надоела.

Рустам слабо улыбнулся в ответ, он знал, что Гарт, несмотря на свои слова, его не бросит и Дайлин тоже никогда его не оставит в беде. А если рядом с тобой есть целых два таких человека, то унывать просто смешно.

Такими их и застал подоспевший Дайлин, улыбающимися и готовыми принять вызов судьбы.

Город встретил безнадежных настороженно. Вооруженные до зубов стражники на воротах смотрели угрюмо. Встретившиеся им по пути в казарму горожане выглядели встревоженными. Люди были растеряны и напуганы, то и дело слышался нервный смех. Стражникам не приходилось кричать, чтобы расчистить дорогу. Увидев солдат, люди расступались сами, прижимались к стенам и провожали их взглядами. Кто-то, узнав безнадежных, лишь обреченно махнул рукой, но большинство смотрело на них с надеждой. Одна особо сердобольная женщина, посмотрев на заострившиеся от голода лица солдат, всплеснула руками и, заскочив домой, вынесла оттуда целую корзинку со свежеиспеченным хлебом. Хлеб быстро разошелся по рядам, примеру женщины последовали и другие горожанки. Солдат угощали хлебом, вареными яйцами, сыром и даже жареным мясом. Безнадежные замедлили шаг, многие остановились, торопливо поглощая неожиданное угощение, но закричали сержанты, засвистели в воздухе капральские дубинки, и колонна, возобновив свой путь, в скором времени благополучно достигла своей родной казармы.

Казармы встретили их той же растерянностью и страхом, что и город. Пожалуй, здесь страха было даже больше, ибо все – начиная с самого капитана и заканчивая мальчишкой-барабанщиком – понимали, что их свидание с войной не за горами. Если за пределами казармы преобладала надежда, то на территории безнадежных царили тоска и безысходность. Сразу за воротами полк встретил лично капитан в окружении унтеров и первых сержантов. По приказу сержантов проходящие мимо капитана безнадежные кричали нечто невразумительное и даже пытались отдать ему честь. Глаза капитана взирали на вернувшихся подчиненных с неприкрытой тоской.

Рустам, проходя мимо него, постарался выпятить грудь и, вскинув руку, прокричал приветствие вслед за всеми. Его невольно поразила перемена, произошедшая в капитане. Он видел капитана до этого дня лишь дважды, и тот напомнил ему тогда чиновника районной администрации – надменного, спесивого и краснощекого, разговаривавшего с людьми не иначе как сквозь зубы, уверенного в своей избранности и проникнувшегося чувством собственной важности и исключительности. Куда все это делось? Сейчас он больше походил на чиновника, пойманного на взятке с поличным; губы трясутся, глаза испуганно бегают, щеки отвисли, толстые пальцы, унизанные золотыми перстнями, дрожат от страха: глаза мутные, лицо бледное, на лбу испарина. Жалкое зрелище. Впрочем, капитан был не одинок. В отличие от только что вернувшихся солдат все, кто находился в родных казармах, о войне уже знали. Куда ни посмотри, везде расширенные от страха глаза и позеленевшие от испуга лица. Единственное исключение составлял старик целитель, и то, наверное, лишь потому, что был, по своему обыкновению, мертвецки пьян.

Безнадежных развели по казармам. Сержантов и капралов вызвали к капитану. Потерявшие свой извечный румянец и позеленевшие от нехороших предчувствий, солдаты из хозотряда разнесли по казармам ужин. Их вытянутые лица и дрожащие пальцы вызвали немало радости среди остальных солдат.

Ужин давно закончился, а капралы все не возвращались. Безнадежные оказались предоставлены сами себе. Слух о войне наконец распространился по казармам, проговорились солдаты из хозотряда. Стали известны и подробности. Три дня назад эльфийский герцог Эландриэль, объединившись с королем гномов Торбином, перешел юго-западную границу и вторгся на территорию Глинглокского королевства.

Первоначальное возбуждение, охватившее при этом известии безнадежных, сменилось липким и неприятным страхом. Страх, казалось, был везде. Он, словно туманом, повис в казармах, заставляя говорить тише и вызывая тошноту. Страх был осязаем, его холодные пальцы сжимали сердце и гладили по лицу. Рустам лежал на своей циновке, широко раскрыв глаза, прислушивался к испуганному шепоту и дрожал от холодного озноба. Он снова, как в детстве, боялся темноты и испытывал постыдное желание спрятаться с головою под одеялом. И он был не одинок. Безнадежные разожгли все свечи, оставленные про запас, и в казарме было светло как днем. Но люди все равно боялись.

Брин с компанией сел за стол в надежде развлечься игрою в кости, но их хватило ненадолго. Люди не думали о наживе или об удовольствии, люди думали о смерти и войне. Всегда самоуверенное лицо Брина поблекло. Он не балагурил, по своему обыкновению. Тихо сидел за столом, положив подбородок на сложенные перед собой мускулистые руки, и неотрывно смотрел пустым взглядом на пламя толстой свечи. Его шайка собралась вокруг него в явной растерянности. Им как никогда раньше нужен был вожак, но вожак сам был напуган и не знал, что делать.

Отчаяние царило в помещении. Оно мешало дышать и черпало силу в испуганных душах людей. Рустам смотрел на тени, игравшие на стене, и покрывался холодной испариной. Спроси его сейчас, чего он боится, он бы, наверное, даже не смог ответить. Как не может ответить птица в резко взлетевшей стае, от чего именно она спасается бегством. Просто страх, просто отчаяние – обыкновенная животная паника. Хочется вскочить и куда-то бежать или просто зарыться в землю, спрятавшись от окружающего мира. Гарт свесил свою большую голову через край кровати. Понимающе посмотрел вначале на дрожавшего в ознобе Рустама, а потом на позеленевшего Дайлина и спрыгнул на землю.

– Пошли, братец, подышим воздухом, – легонько хлопнул он по плечу Рустама. – Малой, хватит валяться, пойдем наружу! – окликнул он затем Дайлина и, с хрустом потянувшись, вышел за дверь.

Рустам с Дайлином переглянулись и безропотно вышли следом. Свежий воздух подействовал отрезвляюще, голова прояснилась, страхи поблекли и отступили.

– Что-то случилось? – спросил у Гарта Рустам.

– А разве что-то обязательно должно случиться? – безмятежно улыбнулся Гарт. – Просто нечего сидеть в вонючей казарме и киснуть.

– А что нам остается? – пожал Дайлин плечами.

– Мы можем провести ночь на свежем воздухе, лежа у костра и коротая время в мужском разговоре, – предложил Гарт.

– Звучит неплохо, – ответил Рустам, уже немного пришедший в себя. – И как мы это сделаем?

– Очень просто, пойдем к стражникам у ворот и попросим их дать нам место у своего костра.

– Хм, как же, так они и согласились, – недоверчиво хмыкнул Дайлин.

– Малой, – очень серьезно произнес Гарт, – у тебя крайне недоверчивое отношение к жизни, это меня пугает. Но я нынче добрый, поэтому, так и быть, проясню, почему мне кажется, что стражники будут не против. Первое, – Гарт демонстративно сжал руку в кулак и разогнул один палец, – сегодня особый день, война начинается не каждый день, и стражники тоже чувствуют себя не слишком уютно. Второе, – массивный кулак разжался, выпустив на свободу еще один палец, – стража очень падка на элементарный подкуп, это у них в крови. А у меня найдется чем их подкупить.

Гарт жестом заправского фокусника достал из-под рубашки большую бутыль с запечатанной сургучом пробкой.

– Ух ты, это же вино, – удивленно воскликнул Дайлин.

– И не самое худшее, – весело подхватил Гарт, – специально берег на черный день.

– Значит, черный день уже настал, – пораженчески заметил Рустам.

– Не будь занудой, – укоризненно попенял ему Гарт и, обхватив товарищей за плечи, потащил к главным воротам. То, что на всем пути им не попалось ни одного сержанта или хотя бы капрала, показалось Рустаму чудом. Впрочем, это могло быть всего лишь трезвым расчетом опытного в воинской службе Гарта. Вряд ли младшему и старшему командному составу, боявшемуся предстоящей войны еще больше, чем их солдаты (что неудивительно, чем больше человек может потерять, тем ему страшней), было сейчас дело до порядка на территории полка. Впрочем, признаться честно, в соблюдении порядка не было никакой нужды. Страх сковал безнадежных не хуже капральских дубинок. Солдаты прятались по казармам, щедро транжиря месячный запас восковых свеч. Ни у кого, кроме нашей троицы, не хватило смелости шляться по покрытой мраком территории полка.

Рустам с Дайлином, пожалуй, тоже предпочли бы отсидеться в казарме, ярко освещенной доброй дюжиной свеч. Но Гарт был неумолим. Он был весел, энергичен и в меру беспечен. Именно в таком настроении он и предстал перед капралом городской стражи. Могучий, веселый, с широкой улыбкой на бесшабашном лице, демонстративно помахивающий бутылью с вином и пересыпающий свою речь солеными солдатскими шутками. Вокруг него распространялось волнами такое спокойствие и уверенность в себе и будущем, что капрал, немного знавший о его боевом прошлом, дрогнул и дал согласие трем овцам погреться у их честного солдатского костра.

Стражники поначалу приняли незваных гостей настороженно. Городская стража не особо жалует безнадежных, а те, кто вынужден их охранять, – тем более. Но особая атмосфера этой тревожной ночи и пара скабрезных острот, вовремя сказанных безмятежным Гартом, помогли сгладить различия. Бутылка вина довершила дело, стражники службу знали и без разрешения капрала пить на посту бы не решились, но капрал сам чувствовал себя прескверно, так что не стал особо возражать против нескольких капель для поднятия боевого духа.

Городская стража, в отличие от их беспокойных подопечных, не должна была идти в бой в первых рядах королевской армии, но, как и всем, кто служил королевству с оружием в руках, им было тревожно в эти дни. Долгие годы они получали жалованье, не подвергаясь при этом слишком уж большому риску. Бывало, конечно, всякое, и все же город Лондейл благодаря стараниям старого графа считался неким оплотом спокойствия. Хорошее и завидное место для службы. И вот грянуло. Война. И враг уже топчет родную землю совсем недалеко от стен охраняемого ими города. Кто знает, может, уже через пару дней им придется выйти с оружием в руках на городские стены и сполна рассчитаться за полученное ими жалованье горячей кровью. Так что радостного мало. Как нельзя кстати в такое время бутылка доброго вина и веселый здоровяк, знакомый с войной не понаслышке, но не унывающий при этом ни на секунду.

Веселые шутки сыплются одна за другой. Бутылка идет по кругу. Гарт делится веселыми моментами из своей богатой истории, безжалостно высмеивая эльфийских лучников и гномью пехоту. И капрал с удовлетворением наблюдает за тем, как раздвигаются насупленные брови и разглаживаются лица его подчиненных. Ему и самому становится легче, когда Гарт недолго думая скидывает рубашку и показывает на своем теле шрамы, оставленные топорами гномов и эльфийскими стрелами. Все в его интерпретации выглядит нестрашно и даже весело. Не боль и смерть впереди, а возможность отличиться, заработать новое звание и славу. Можно сделать состояние на боевых трофеях, ведь эльфы и гномы обожают золотые украшения и часто надевают их, когда идут в бой. Конечно, тебя могут ранить, ну что же, шрамы только украсят мужчину и сделают его неотразимым для молодых красавиц и богатых вдовушек. Все это так заразительно, так уверенно и со знанием дела представлено, что ни у кого не возникает ни малейших сомнений в искренности Гарта. Молодые стражники начинают смотреть орлами и уже мечтают о том дне, когда завоеватели доберутся наконец до стен Лондейла и дадут им возможность покрыть бессмертной славой свои имена. Даже искушенный и опытный капрал молодцевато подбоченился и воинственно расправил усы. Страх из глаз Дайлина выветрился начисто, сейчас они блестели в свете костра, юношу захлестнуло воинской романтикой. И только один Рустам почувствовал некую наигранность в голосе друга. Гарт не просто балагурил, бывший сержант привычно поднимал боевой дух молодых и неопытных бойцов перед боем. И делал это поистине виртуозно. Город был погружен в тревогу, казармы были полны страха, и лишь у костра перед главными воротами не было места унынию и испугу.

Благодарный капрал распорядился накормить безнадежных ужином, что было весьма кстати после голодных дней на каменоломне. После сытной и вкусной каши с мясом и мягкого белого хлеба лежать у костра под открытым небом и слушать солдатские байки было невыразимо приятно. Дайлин вскоре свернулся калачиком и уснул. Рустам хотел было сходить за одеялами в казарму, но раздобревший и приободрившийся капрал выделил им одеяла из своего запаса. Одеяла были чистыми и добротными. Укрываться таким одеялом было сущим удовольствием.

Спать Рустаму абсолютно не хотелось. Стражники временами сменялись у ворот, будучи в приподнятом хорошем настроении, они не спали и, сидя у костра, травили бесконечные мужские байки. Гарт теперь молча лежал у костра, завернувшись в одеяло. Рустам взял свое одеяло и подсел к нему поближе.

– Что, братец, не спится?

– Тревожно мне что-то, – честно признался в ответ Рустам.

– С чего это вдруг? – лениво поднял Гарт правую бровь.

– Не знаю, что делать.

– Можешь поспать, а можешь стражников послушать, у них жизнь богатая, скучно не будет.

Гарт широко и с наслаждением зевнул.

– Да нет, ты не понял, – мотнул головой Рустам. – Я не про сейчас говорю, я о будущем. Что делать, когда мы окажемся в бою? Нас будут учить или как?

– А-а-а, вот ты о чем, – понял наконец Гарт его сомнения. – Ну так можешь успокоиться, учить нас никто не будет.

– Почему? – удивился Рустам. – Я, например, даже не представляю, что мне нужно будет делать в бою и как себя вести. Какая же в таком случае от меня польза?

– Никакой, – согласился с ним Гарт. – Только учить нас все равно никто не будет.

– А как тогда мы будем драться? – Рустам недоуменно развел ладонями. – Или нам просто всунут в руки по мечу – и вперед, бей каждого, кого не знаешь?

– Приблизительно так, – кивнул Гарт, – вот только мечей нам никто не даст.

– И чем мы тогда будем драться, голыми руками? – еще больше удивился Рустам.

Гарт недоуменно посмотрел на его растерянное лицо и со смехом хлопнул себя ладонью по лбу:

– Извини, я совсем забыл, что ты из другого мира. Пожалуй, тебе в самом деле не помешает узнать хоть что-то, прежде чем оказаться в мясорубке. – Гарт откинул одеяло и сел рядом с Рустамом. Стражники сидели с другой стороны костра и были увлечены своим разговором. Капрала среди них не было, ушел проверять посты. – Ладно, давай для начала узнаем, что тебе известно о войне?

– Ну-у, – Рустам неуверенно почесал в затылке, – я немного знаю о том, как воюют в моем мире, и совершенно не знаю, как это делают здесь.

– Ясно, – прищелкнул Гарт языком, – значит, начнем с самого начала. Готов?

– Готов, – Рустам всем своим видом выразил предельное внимание, от уроков Гарта, вполне возможно, зависела его жизнь.

– Короче, так… – Гарт на мгновение замолчал, собираясь с мыслями, и затем продолжил: – Начнем с того, что о мече можешь забыть сразу. Во-первых, мы с тобой копейщики, а во-вторых, меч – слишком дорогая штука для обычного безнадежного. Есть еще и другие доводы, но для начала хватит и первых двух. Так что нашим оружием будет копье. Знаешь, что такое копье? – спросил он у Рустама, Рустам молча кивнул в ответ. – Отлично, помимо копья тебе положен большой пехотный щит и длинный нож. Оружие достаточно простое, освоить его несложно, но тренировка все равно нужна. Обычный строй для нашего полка – три шеренги, если позволяет местность. Если места мало, шеренг может быть шесть, семь или даже все тридцать. Но типичный строй копейщиков – три шеренги. Что тебе еще нужно знать, так это то, что при любом количестве шеренг наше с тобой место впереди, в первой шеренге.

– Почему? – спросил Рустам.

– Потому что мы первый пул первой сотни, – пояснил Гарт. – Самое что ни на есть мясо. В любом отряде копейщиков, не только у безнадежных, заведен подобный порядок. Первая сотня – это первая шеренга. Она примет на себя первый удар и понесет самые сильные потери. Испокон веков в первую сотню набирают самых слабых и малоопытных бойцов. Их участь – принять на себя главный удар. Вторая шеренга состоит уже из более сильных и опытных бойцов. Их задача – окончательно погасить силу вражеского удара и удержать строй. Третья шеренга – это ветераны, самые опытные и опасные солдаты. Основной урон в бою наносят врагу именно они. Их задача – бить противника из-за спин первой и второй шеренги. Третья шеренга – это костяк любого отряда, ее берегут и не бросают понапрасну в пекло. Третья шеренга – это лучшее оружие и лучший доспех. Третьей шеренге платят повышенное жалованье, и набирают капралов только из нее. И все эти блага даются ей не за просто так. Враг может уничтожить первые две шеренги до основания, но, пока не сломлена третья шеренга, полк жив и держит позицию. А уставшему и потерявшему темп удара врагу предстоит сразиться с самыми лучшими бойцами отряда. При Карле Втором, короле-воине, в коронном полку копейщиков из Лансье эльфы за четыре месяца трижды поголовно вырезали первые две шеренги, но третья шеренга каждый раз стояла насмерть. Больше половины солдат из той третьей шеренги дожили до самого конца войны, а двое удостоились высшей почести – получили рыцарские шпоры из рук самого короля. Вот так-то, братец. Третий пул третьей сотни – это лучшие из лучших и мечта любого копейщика.

– У нас ведь тоже есть третий пул третьей сотни? – не удержался Рустам от вопроса.

– Есть. – Гарт помрачнел, вспомнив о своих теперешних сослуживцах, и резко отрезал: – Только все, что я сказал, к ним не относится.

Его последние слова потонули во взрыве веселого смеха. Рустам, слушавший Гарта с неподдельным интересом, внезапно обнаружил, что он не одинок. Стражники, забросив свою беседу, пересели поближе, чтобы тоже послушать Гарта. И это неудивительно, начав рассказывать про дело всей своей жизни, Гарт сбросил с себя маску обычной невозмутимости и спокойствия. Глаза его горели огнем жарких схваток и яростных сражений, жесты, сопровождавшие слова, были четкими и жесткими, словно удары отточенного копья. Он больше не балагурил и не притворялся, как делал до этого, чтобы поднять страже боевой дух. Нет, он рассказывал о том, что выстрадал сам. Говорил о том, что знал лучше всего. И это завораживало похлеще веселых баек. Молодые стражники, весьма серьезно относившиеся к воинской науке, слушали Гарта с не меньшим интересом, чем Рустам. Но стоит ли их винить, что они не смогли удержаться от смеха, когда речь зашла о безнадежных. Уж им ли не знать, что представляют из себя их подопечные на самом деле.

Гарт недовольно покосился на их веселые лица и специально для Рустама пояснил:

– В нашем полку нет ни одного балбеса, которого в нормальном отряде поставили бы в третью шеренгу. Даже унтер третьей хоть и бывалый солдат, но дальше второй ему не светит.

– И как же тогда туда попасть? Ведь если тебя послушать, то выходит, что в третью шеренгу простых смертных не берут.

Рустам не подшучивал над Гартом, ему действительно было интересно. Гарт это понял, поэтому весело подмигнул и ответил:

– Легко. Идешь в первую шеренгу. Выживешь в первых боях и гарантированно попадешь во вторую, покажешь себя во второй шеренге, и если опять-таки выживешь, то займешь освободившееся место в третьей.

– Действительно легко, – наивно улыбнулся молоденький стражник с детским пушком на верхней губе.

Остальные стражники засмеялись, да и Рустам не. удержался от улыбки. А стражник постарше, судя по шраму на левом виске, успевший побывать в серьезных переделках, наставительно произнес:

– Это только звучит легко, тут главная загвоздка в том, чтобы выжить. – Молоденький стражник густо покраснел, и стражник со шрамом не удержался от дружеской подколки: – Впрочем, Вильно, если ты выживешь хотя бы в трех боях, мы с ребятами обратимся прямо к графу, чтобы он произвел тебя сразу в сержанты.

Его слова потонули в новом взрыве смеха. Молоденький стражник покраснел еще больше, что только усилило общий смех.

– А что вы ржете? – неожиданно поддержал молодого стражника капрал. Он закончил обход постов и, возвращаясь к костру, услышал последнюю шутку. – Кто из вас может знать, сколько у нас останется сержантов после трех боев? И кто сейчас может с уверенностью сказать, как мы проявим себя в серьезном деле? – Стражники притихли, а капрал подошел к Вильно и положил ему руку на плечо. – Может, рядом с нами сейчас сидит будущий герой войны и мы все будем гордиться, что служили с ним рядом. – Пришла пора краснеть стражникам, а вконец засмущавшийся Вильно приободрился. Капрал обвел серьезным взглядом своих солдат и посмотрел на Гарта. – Что скажешь, безнадежный? Прав я или нет?

– Все верно, господин капрал, – серьезно подтвердил Гарт. – Героями не рождаются, героями становятся.

– Вот, – капрал поднял вверх палец, – слышите? Забудьте, кто кем был в мирное время. Война – это злая, смердящая смертью старуха. Но в одном ей не откажешь – она срывает маски и обнажает души. Кто есть кто, станет ясно в первой же серьезной заварушке. Помните об этом и не смейтесь попусту над своими боевыми товарищами.

Капрал обвел внимательным взглядом своих затихших солдат, встретил одобрительный взгляд Гарта, усмехнулся и отрывисто приказал:

– Вильно, Блаттер и Арно, пора на пост. Копья на плечо – и за мной.

Трое названных стражников поспешно вскочили со своих мест и, подхватив копья, ушли в темноту вслед за капралом. Оставшиеся стражники невольно задумались над словами своего командира. А Рустам, вспомнив капрала Кнута, впервые реально оценил ту пропасть, что отделяла безнадежных от настоящих солдат. Впрочем, к Гарту это не относилось, он настолько же превосходил стражников, насколько они превосходили безнадежных. Мысль о Гарте вызвала у Рустама новый вопрос:

– Гарт, помнишь, ты рассказывал, что дослужился до первого сержанта? А что это значит – сержант первой шеренги?

Гарт удивленно посмотрел на него и рассмеялся, взбудоражив повисшую было тишину. Оставшиеся стражники широко заулыбались, и Рустам понял, что опять сморозил глупость. Впрочем, от него не ускользнуло, что после его слов стражники не только повеселели, но и посмотрели на Гарта с неподдельным уважением в глазах. А Гарт, справившись со смехом, хлопнул друга по плечу.

– Никак не могу привыкнуть, что ты ни хрена в этом не петришь, – дружески прогудел он прямо у него над ухом, а для стражников пояснил: – Парень издалека, в наших делах ничего не понимает, ну да ладно, сейчас объясним. Первый сержант, братец, – это… – Гарт задумался и внезапно махнул рукой. – Нет, так не пойдет. Лучше объясню тебе с самого начала. Давай на примере нашего полка, так будет наглядней. Смотри – мы служим в первом десятке, так?

– Так, – Рустам кивнул.

– Десяток – это самый маленький боевой пехотный отряд. В десятке – десять солдат и командир десятка, капрал. Следом идет пул, в него входят три десятка и три капрала. Всего получается тридцать три бойца. Командует пулом сержант. Затем следует сотня. В сотне три пула, это девяносто солдат, девять капралов и три сержанта. Получается сто два бойца, командует сотней унтер-офицер, можно просто унтер. Сотня – это уже серьезно, поэтому к каждому унтеру помимо трех пулов прикреплены четверо солдат и сержант. Один солдат – «вестник», его задача – нести в бою «весту». «Веста» – это шест с бронзовым львом, в сотне играет роль полкового знамени, – пояснил Гарт, увидев по глазам Рустама, что ему слово «веста» ничего не говорит. – Второй солдат – барабанщик, третий и четвертый – гонцы. Все четверо солдат по совместительству служат унтеру в качестве прислуги. Сержант прислугой не является, он помощник унтера и его заместитель. В случае гибели унтера командование над сотней переходит к этому сержанту. Именно его и называют первым сержантом. Этот чин младше унтера, но старше обычного сержанта.

– Теперь ясно, – улыбнулся Рустам и, вспомнив старые советские фильмы, спросил: – А старшие сержанты бывают?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Гарт, – старших сержантов не бывает, зато бывают полковые сержанты и штабные сержанты. Но давай, чтобы ты не сбился, по порядку. Следующим идет полк. Это три боевые сотни – двести восемьдесят два солдата, восемнадцать капралов, девять сержантов, три первых сержанта и три унтер-офицера. Командует полком…

– Стоп! – перебил его Рустам. – Почему двести восемьдесят два солдата, ведь в каждой сотне по девяносто солдат?

– Ты забыл про «вестников», барабанщиков и гонцов, – напомнил ему Гарт.

– Точно, извини, что перебил.

– Все нормально, если что непонятно, говори сразу, – подбодрил Гарт Рустама и продолжил: – Итак, командует полком – офицер. Это может быть капитан или полковник, а если полк гвардейский, то даже генерал.

– Это точно! – воскликнул один из стражников простоватого вида. – У меня дядя как раз в гвардейском служил, так у них… – Закончить ему не дали, со всех сторон зашикав и замахав руками, чтобы не перебивал рассказчика. Простоватый стражник сконфуженно замолчал. Хоть слова Гарта были новостью только для Рустама, но все настолько доходчиво и просто разложено по полочкам, что даже стражники сидели тихо и внимательно слушали.

Убедившись, что тишина восстановлена, Гарт продолжил:

– К полку помимо трех линейных сотен положен хозотряд. Это сильно урезанная сотня, от шестидесяти до восьмидесяти человек. Они тоже носят солдатскую форму, но полноценными бойцами не считаются и получают меньшее жалованье.

– А по вашим этого не скажешь! – выкрикнул чей-то задорный голос, и стражники радостно заржали.

Действительно, упитанные и румяные рожи хозотрядовцев сильно контрастировали с худыми лицами остальных безнадежных.

– Это потому, что у нас все делается через жо… – отпарировал в ответ Гарт, чем вызвал новый взрыв смеха.

Рустам смеялся вместе со всеми до упаду, хотя, если подумать, для него это было скорее грустно, нежели смешно. Когда смех затих, Гарт специально для Рустама прояснил:

– Я еще раз говорю, что это по отношению к нормальному боевому полку. В гвардейских полках дело обстоит немного иначе, ну и у нас, конечно, все делается по-другому.

– Ага, через жо… – воскликнул все тот же голос, вызвав на лицах новые улыбки.

– Ладно, будет, – притворно нахмурился Гарт, – хватит нас грязью поливать, мы и без этого дурно пахнем. Ну так вот, возвращаясь к теме. Хозотряд состоит из трех урезанных пулов – кухонного, вещевого и транспортного. Чем они занимаются, объяснять, надеюсь, не надо. – Гарт посмотрел на Рустама, и тот согласно кивнул, давая знать, что ему пока все понятно. – Хорошо, кроме хозотряда полку положены стрелки. Обычно это арбалетчики, пул или два, иногда даже целая сотня. В зависимости от полка или от его боевой задачи. В нашем полку это не просто арбалетчики, это так называемый «охранный пул».