Текст книги "Глинглокский лев. (Трилогия)"

Автор книги: Аркадий Степной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 58 страниц)

– Посмотрите сначала на восток, там стоит город и живут люди, нуждающиеся в вашей смелости. Потом посмотрите на север, где лежат непогребенные тела стариков, женщин и детей. Затем посмотрите на юг, где простирается беззащитное королевство, в котором живут ваши семьи и близкие, господа коронные. – Голос Рустама внезапно окреп и загремел: – И только теперь смотрите на запад, смотрите на проклятые знамена перворожденных! И радуйтесь тому, что у вас есть шанс – залить эту землю эльфийской кровью, вымостить этот ров гномьими костями! Да вы должны быть просто счастливы, вашу мать! У вас есть возможность вцепиться этим гадам в глотку здесь, на этих высоких стенах, и не пропустить этих тварей к своим близким! – Он бешеным взглядом обвел побледневшие лица и, взяв себя в руки, уже спокойно закончил: – Не бойтесь гномов и эльфов, их кровь льется так же легко, как наша. Держите крепче оружие, бейтесь насмерть. И вот увидите – они станут бояться вас.

Крепкая фигура капитана скрылась в темном проеме, Гастер осуждающе посмотрел на притихших бойцов и ушел вслед за командиром. На башне воцарилась тишина. Молодой арбалетчик посмотрел на эльфийских лучников, потом поднял с пола свой арбалет, сдул с него пыль и, сняв с пояса рычаг, натянул тетиву.

– Говорят, эльфийские лучники отлично стреляют? – бросил он, ни на кого не глядя. – Ну и пусть говорят, – ответил он самому себе, доставая из колчана болт и заряжая арбалет. – Зато я знаю, что с тридцати шагов пробью насквозь любого эльфа, а с высоты башни пробью и с пятидесяти.

Пожилой баллистник тряхнул головой, отгоняя видение эльфийской стрелы в маленькой ножке своей трехлетней дочурки, и решительно заявил:

– Пятьдесят шагов – это пустяк. А вот если пробьешь эльфа с семидесяти, поставлю бочонок пива.

Арбалетчик, прищурившись, приложил арбалет к щеке, словно проверяя, ладно ли будет стрелять, и как-то по-взрослому отрезал:

– Я его и без всякого пива пробью.

Рустам прошелся по вверенному участку стены, проверяя, как обстоят дела на куртинах и других башнях. Хуже всего было на башнях, где по неудачному стечению обстоятельств всех сержантов и капралов вызвали на совет к их командирам. Впрочем, стрелки быстро исправились, сержанты и капралы вернулись на свои места, а капитаны лично прошлись по позициям, вправляя мозги особо впечатлительным бойцам. И Рустам смог сосредоточиться на своем полку, оседлавшем куртины. Здесь дела обстояли получше, ополченцам отступать было некуда, за спиной их город и близкие, но им тоже было страшно. И ничего с этим уже нельзя было поделать, ибо вокруг города собиралась с силами сама смерть. А чтобы смотреть ей в глаза, требуется не только мужество, но и привычка.

Все новые и новые полки разворачивались перед городом, блестя броней и гремя оружием. За шатрами эльфийских баронов проворные слуги поставили два огромных белоснежных шатра для герцога Эландриэля и короля Торбина. При их появлении огромная армия на время замерла, и громогласным эхом пронеслось над городом и окружавшей его землей:

Арк! Арк! Арк!

Торбин! Торбин! Торбин!

От этого крика, казалось, содрогнулись сами стены и побледнели защищавшие их люди. А необъятная армия перворожденных возобновила свое неумолимое продвижение, обхватывая город в смертельные объятия. Для короля и герцога воздвигли высокий деревянный помост, с которого было удобно обозревать город и его окрестности.

Взгромоздившись на массивный золотой трон, гномий король Торбин вытер со лба проступивший пот и недовольно покосился на пугающе высокое голубое небо.

– Думаю, уже к вечеру ваши владения пополнятся еще одним городом, любезный герцог, – проворчал он, с явным удовольствием наблюдая за четкими действиями своей железнолобой гвардии.

Царственно опустившийся на соседний золотой трон эльфийский герцог не преминул уточнить:

А ваше королевство, мой дорогой друг, пополнится богатой добычей и крепкими молодыми рабами.

Да, кстати, – оживился при этих словах король Торбин, – при взятии Борноуэла мои офицеры были недовольны, что их обделили при дележе добычи. Что вы скажете на это, любезный герцог?

Фи! – Герцог недовольно сморщился. – Обделили – это слишком громко сказано, мой дорогой друг. Ну попортили мои лучники сотню-другую предназначенных вам рабынь. Так ведь от них не убудет? В конце концов, девушки живы и здоровы. На их работоспособности небольшая шалость моих солдат ну никак не отразится. Уж нам ли этого не знать, мой дорогой друг.

Не знаю, не знаю, – нахмурился Торбин. Высокомерие герцога не раз задевало его тщеславие, и он не собирался упускать законную возможность щелкнуть своего эльфийского союзника по задранному к небу носу. – Мои офицеры жаловались, что ваши лучники так порезвились с принадлежавшими нам по договоренности рабынями, что некоторые из них даже ходить не могли и были изрядно украшены синяками. К тому же не мне вам объяснять, любезный герцог, что за девственных девочек на рынке дают цену всяко больше, чем за порченых.

К чему вы клоните, мой дорогой друг? – начал злиться герцог. – Уж не собираемся ли мы опуститься до подсчета синяков на продажных девках? Или нам больше нечем с вами заняться, как только ссориться из-за разницы в пару медяков на невольничьих рынках?

Вы зря иронизируете, любезный герцог, – уже всерьез разозлился в свою очередь гном. – Мы в отличие от вас не покушаемся на вашу добычу. Хотите землю? Берите землю. Хотите город? Берите город. Но в свою очередь, будьте уж столь любезны, не трогайте то, что принадлежит не вам. И я требую, чтобы при захвате этого Лондейла ни одна наша рабыня не была попорчена!

Ах вы требуете?! – прищурился герцог. Ему досаждали кишечные колики, к тому же он очень плохо переносил жару и вследствие этого был особенно язвителен: – Как интересно вы заговорили, мой дорогой друг. А по какому, собственно, праву вы имеете наглость требовать?!

По праву союзника, – прорычал король гномов, наливаясь краской.

Интересно же вы рассуждаете, – притворно восхитился герцог, закусив удила. – Мы и так отдали вам запрошенные вами горы и готовы отдать все остальные горы или даже холмы, которые ждут нас впереди. Так нет, вам этого уже мало. Вам подавай добычу, захваченную не вами.

Почему это не нами?! – возмутился Торбин, воинственно топорща бороду.

Ха! – демонстративно усмехнулся эльфийский герцог, уже осознавая, впрочем, что ввязался в никому не нужную ссору, но не в силах пока остановиться. – Хотел бы я посмотреть, как ваши гномы полезут по штурмовым лестницам. Если вы этого еще не заметили, мой дорогой друг, то я хочу обратить ваше внимание, что при штурме городов всю грязную работу выполняют мои лучники. Они захватывают стены и открывают настежь ворота, в которые первыми – заметьте, первыми – врываются мои рыцари и окончательно разбивают жалкую оборону людишек. А уже затем в города входят ваши гномы, чтобы грабить и богатеть, не пролив при этом ни капли крови.

Ах вот как?! – злобно надулся Торбин, осознавая, впрочем, тоже, что эта ссора глупа и бесполезна, но также не в силах остановиться. – Тогда штурмуйте эти стены сами, а мы посмотрим, как это у вас получится, любезный герцог!

С легкостью, мой дорогой король, – воскликнул Эландриэль, – с легкостью! – И, не желая дальше ссориться, примирительно добавил, все еще кипя при этом: – И сегодня вечером я приглашаю вас, мой любезный друг, на ужин во дворце графа Лондейла, если, конечно, мои рыцари не сровняют его мимоходом с землей.

Всегда к вашим услугам, любезный герцог, – буркнул гномий король, тоже в свою очередь делая шаг к примирению, но при этом закусывая до боли губы, в бешенстве от упущенной по своей вспыльчивости добыче.

В том, что эльфы захватят город, Торбин не сомневался. И лишь надежда, что без поддержки его железных гномов эльфы понесут серьезные потери и, возможно, в дальнейшем больше не будут так сильно задирать свой наглый эльфийский нос, немного согрела ему сердце.

А эльфийский герцог тем временем, поздравив себя с одержанной в их небольшом споре приятной, но ненужной победой, небрежным взмахом подал сигнал своим генералам о начале штурма.

Звонко запели боевые трубы, и темная живая масса, обхватившая город, дрогнула и двинулась вперед. Время щелкнуло, срываясь с медленного шага в стремительный, лихорадочный разбег.

– Он сказал «поехали!» и махнул рукой, – едва слышно прошептал Рустам и, отцепив с пояса шлем, надел его на голову, защелкивая похолодевшими пальцами пряжку на ремешке.

В т-образную стальную прорезь хорошо было видно, как развертываются эльфийские полки и полощутся на ветру их боевые знамена.

Полк, к бою! – Его голос спокоен, но спокойствие лишь видимое, душа дрожит, как гитарная струна под пальцами музыканта.

Полк, к бо-ою!!! – подхватил его приказ Гарт.

– К бою! К бою! – эхом пронеслось по стенам.

Рустам поправил щит, приложил к каменному

зубцу копье, чтобы было под рукой, и проверил, удобно ли закреплен за поясом боевой топор, меч он по совету Гарта оставил в казарме, чтоб не мешался. По его примеру по всей стене бойцы проверяли оружие, затягивали броню и разминали мышцы, не сводя напряженных глаз с приближающегося к ним живого моря.

Не было никакой нужды ему самостоятельно участвовать в схватке с первых же минут. Но Рустам знал, что его солдаты в эти минуты смотрят на него, они находят время, чтобы найти его взглядом, и им спокойнее от того, что он будет сражаться рядом с ними.

«Все нормально, – говорят им его глаза и спокойные уверенные движения, – все в порядке, и в конечном счете все будет хорошо». И они ему верят, потому что больше им в эти минуты верить некому. Потому что вбита изнурительными тренировками в их упрямые головы нехитрая солдатская мудрость – во время боя нет для них другого бога, кроме капитана, а твердолобые сержанты пророки его, слепленные им по своему подобию и несущие волю его. Спорная мудрость, но других богов рядом нет, в то время как капитан здесь и собирается драться вместе с ними, а значит, и не нужны им другие боги на время боя.

Первыми на штурм пошли эльфы. Волна за волной, сотня за сотней. Еще за двести пятьдесят шагов от городских стен они начали обстрел, дождем посыпались стрелы. Ударяя на излете, они были еще бесполезны против кованых шлемов и пехотных щитов, но свой первый урожай тем не менее собрали. Кто-то не успел заслониться, кому-то стрела вонзилась в незащищенное лицо, убитых пока нет, но раненые уже появились. Принялись за работу солдаты из хозотряда, подвизавшиеся на время боя санитарами. Прямо под обстрелом они подхватывали раненых и заносили их в башни, где целители во главе с Трентом могли оказать им помощь. Эльфы подошли ближе, и обстрел усилился.

– Всем пригнуться и закрыться щитами! – прокричал Рустам, подавая пример. – Освободите бойницы для стрелков! Арбалетчики, к бою! Стрелять только по моей команде!

Гарт громовым голосом продублировал его приказ, распространив его по всему полку. Рустам приподнял щит и выглянул в образовавшуюся щель: эльфы успели приблизиться шагов до ста пятидесяти. Ряд за рядом, вздымая луки к небу, они обстреливали город и шли вперед, сохраняя порядок и дисциплину. Стены пока молчали, ни один арбалет еще не выстрелил в ответ.

Внезапно длинная стрела влетела Рустаму под щит и, ударив по шлему, рикошетом ушла дальше. Шлем выдержал, но в голове загудело. Опустив щит, Рустам качнул головой и сфокусировал взгляд на Гарте:

– Время пришло, брат. Давай на южную сторону, а я останусь здесь, и да поможет нам Всевышний.

Гарт крепко сжал его плечо и кивнул:

– С богом, командир! – Погрозив Гастеру кулаком: – Смотри, за капитана башкой отвечаешь! – Гарт, пригибаясь и закрываясь щитом, добежал до надвратного барбакана и скрылся в его черном проеме.

Рустам огляделся. Всего в десяти шагах от него, у стрелковой бойницы, застыл Фламенель. В глазах эльфа лихорадочное возбуждение, но руки не дрожат, крепко сжимая казенный арбалет.

Когда ударим? – спросил он у Рустама, хищно блестя зелеными глазами.

Шагов с пятидесяти, – ответил Рустам, напряженным взглядом выискивая в его лице огни предательства.

Но в глазах Фламенеля нет тайных мыслей, только боевой азарт, ну и самую чуточку страха, как и у всех в эти минуты. Унтер припал к бойнице, эльфийские лучники уже в ста шагах. Стрелы сыплются градом, заслоняя небо. То и дело вскрикивают раненые, появились убитые. Оторвавшись от бойницы, Фламенель прорычал своим сержантам:

– Взводи арбалеты! Целься! Без команды не стрелять!

Эльфы в восьмидесяти шагах, в семидесяти и… залп! Ударили арбалетчики с башен – четкие эльфийские ряды колыхнулись, на землю упали убитые и раненые. Лучники закричали и, ломая ряды, бросились на штурм, с собою эльфы несли лестницы и легкие помосты для форсирования рва. Расстояние стало сокращаться с пугающей быстротой, арбалетчики на башнях перезаряжались и били уже вразнобой, пробивая не только кольчуги, но и легкие круглые щиты. Однако лучников это не останавливало, на штурм шли тысячи эльфов.

– Рано, рано! – прорычал Рустам в ответ на почти умоляющий взгляд Фламенеля.

Эльфы, не прекращая обстрела, бежали к городу. Пора…

Давай! – выкрикнул Рустам, резко взмахнув рукой.

Залп!!! – проорал Фламенель, заглушая крики атакующих полков.

Повинуясь его приказу, сигнальщики взметнули на башнях красные флажки, сотня арбалетчиков третьего ополченческого ударила почти одновременно. Несколько десятков эльфов осели на землю, разбрызгивая кровь. Тьма атакующих словно вздрогнула от удара и понеслась дальше, перекатываясь через упавших.

– Арк!!! – прогремело в воздухе.

И первые ряды эльфов, забросив за спину луки, перебросили через ров мостки.

А на стене, прячась под щитами от непрекращающегося шквала стрел, копейщики с завистью наблюдали за арбалетчиками, позабывшими страх в боевой горячке.

В шаге от Рустама стреляет из бойницы Брагет, арбалетчик из сотни Фламенеля, пожилой и усатый булочник. Его круглое румяное лицо исказила злая гримаса, не обращая внимания на обстрел, он методично и старательно делает свое дело.

Припал к бойнице, прицелился – выстрелил. Развернулся спиной, нагнулся так, чтобы его полностью закрыл огромный пехотный щит, закрепленный на спине, взвел арбалет, вставил болт, припал к бойнице, прицелился – выстрелил. И так раз за разом.

В его щите уже почти десяток эльфийских стрел, еще одна ранила Брагета в плечо. Потекла кровь, но сила в руках осталась, а значит, нужно продолжать стрелять, и он продолжает, отмахиваясь от санитара из хозотряда.

Хорошо работают арбалетчики, грамотно, без суеты и спешки. Молодец Фламенель, все-таки молодец. Мало того что бойцов обучил за столь короткое время, так еще и сам стреляет как заводной. Успевая не только руководить действиями своих стрелков, но и посылая твердой рукой болт за болтом в колышущуюся эльфийскую массу, нахраписто идущую на штурм.

Первые ряды эльфов, неся жестокие потери, переправились через ров и бросились к стене, приставляя к ней сдвоенные штурмовые лестницы. Их пока еще мало, но все новые и новые волны лучников форсируют ров, падают в воду, пробитые болтами, идут на дно под тяжестью кольчуг, но не останавливаются ни на мгновение, все усиливая свой напор. Лестницы приставлены, с каждым мгновением лестниц все больше и больше, эльфы полезли на стену, в исступлении выкрикивая:

– Арк! Арк! Арк!

Рустам оглянулся на Гастера и кивнул:

– Начали.

Гастер вскочил и, взмахнув знаменем, прокричал:

Копейщики, в бой! Смола и масло!

Смола и масло! – переметнулось через башни и разлилось по стенам.

Дежурившие у больших котлов ополченцы подсунули под них рычаги и опрокинули кипящую массу на головы атакующих. Животный вой боли, донесшийся из-под стены, заглушил все остальные звуки. Первая волна захлебнулась, часть лестниц загорелась. На стенах торжествующе закричали, но радость была преждевременной. По трупам погибших товарищей, отбрасывая в сторону негодные лестницы и ставя на их место новые, с остервенелым воем нахлынули эльфы в еще большем количестве, нежели прежде. Им на головы сыпались камни и бревна, дробя черепа и ломая кости. Через наклонные бойницы били в упор арбалетчики, пробивая с короткого расстояния насквозь, но они все равно лезли.

Отбросив щиты, ополченцы вступили в бой. Несколько лестниц удалось отбросить с помощью заранее приготовленных рогаток, но остальные под тяжестью тел стояли крепко, и скоро на стенах показались острые концы эльфийских шлемов. Началась бойня.

Дико орущий эльф, подгоняемый товарищами снизу, неосторожно выставил над стеной лицо, в которое Рустам с ходу вогнал копье. Взмахнув руками, эльф опрокинулся и упал. На его место тут же поднялся другой. Увернувшись от копья, эльф выставил перед собой щит и уже залез на стену, когда стоявший рядом с Рустамом боец ударил его копьем в незащищенный бок. Эльф покачнулся и, потеряв равновесие, обрушился прямо на своего товарища, следовавшего за ним; вниз сорвались оба. На их месте появились другие, и закрутилось…

Нескончаемым потоком лезли на стену эльфийские лучники. Срывались, падали, гибли и все равно лезли. Ополченцы, обломав копья, ожесточенно отбивались топорами и кинжалами. Арбалетчики на куртинах, прекратив стрелять, перешли в рукопашную. Лишь бойцы на башнях не останавливались ни на мгновение, осыпая болтами лезущих на стену эльфов. Эльфийские лучники, опасаясь задеть своих, в свою очередь обстреливали только башни, до вершин которых лестницы все равно не доставали.

Волна за волной эльфы шли на приступ, презрев опасность. С особой яростью штурмовали короткую дугу, нависшую над воротами. Если бы им удалось открыть ворота, дело было бы сделано. Это понимали и те и другие, недаром на этом маленьком отрезке Рустам поставил третью элитную сотню, усилив ее к тому же десятком мечников из своего резерва. Стена была насыщена защитниками до предела, место убитого ополченца занимали двое других. Арбалетчики с барбаканов поливали атакующих болтами, превратив землю перед воротами в кровавое месиво. Здесь было особенно жарко, и обе стороны дрались с яростным ожесточением прямо на телах своих погибших товарищей.

На южной куртине ценой огромных усилий эльфам удалось отвоевать небольшой плацдарм, куда по лестницам нескончаемым потоком прибывали все новые и новые подкрепления. Ополченцы бились насмерть, но утвердившиеся на стене эльфы вырезали десяток за десятком. Они не только смогли удержать плацдарм, но и расширили его границы, продолжая вгрызаться в ряды теснимых к башням ополченцев. Действиями своих лучников руководил эльфийский капитан Лиамарэль. Он, благополучно взобравшись на стену, водрузил на ней свое знамя с пригнувшейся для смертоносного прыжка мантикорой. В самоубийственном порыве рванулся к этому знамени унтер первой сотни Паргленд. И ему почти удалось до него добраться, но дружно ударили короткие мечи, пробив ему грудь сразу в трех местах, и рухнуло его тело прямо под ноги эльфийскому капитану. Двух друзей-сержантов привел в первую сотню унтер из славного города Ромаля. И оба были вслед за ним в клочья изрублены в бесплодной и яростной попытке сбросить со стены ненавистное эльфийское знамя. Весы качнулись.

Торжествующий Лиамарэль уже собирался отдать горнисту приказ трубить победу, дабы вдохнуть в людей еще больший страх, но не успел. Новая стремительная контратака ополченцев захватила эльфов врасплох. Подобно бешеному медведю ворвался в их ряды гигант с золотыми унтерскими нашивками. Вращая обеими руками тяжелую гоблинскую алебарду, он раскидал эльфов как щенков, разрубая их на куски и сбрасывая со стены. А сразу вслед за ним орудовал огромной булавой верзила орк, прикрывая унтера и сбивая со стены влезавших но лестницам эльфов. За этими двумя, остервенело рыча «Глинглок!!!», рвались и остальные, разя копьями и прорубая топорами кольчуги врагов.

В то же время с другого конца стены подоспел резерв из десятка мечников, и приободрившиеся ополченцы усилили натиск. Возглавляемые гоблином-сержантом, отбросившим на время свой арбалет, они зажали забравшихся на стену лучников в тиски.

Выкрикивая сквозь зубы грязные проклятия и осознавая, что достигнутый успех повис на волоске, капитан Лиамарэль бросился навстречу гиганту унтеру. Капитан считал себя прекрасным бойцом, и, надо заметить, не без основания. Удар алебарды Лиамарэль успешно парировал щитом, и меч прокрутился в его ладони, занимая позицию для смертельного выпада. Однако ударить ему не дали, стальные грани оркской булавы обрушились на его висок, сминая шлем и ломая кости. И потухшие глаза уже не увидели, как рухнуло горделивое знамя с мантикорой, подрубленное гоблинской алебардой.

Гарт с Сардом смяли лучников и залили кровью отвоеванный ими плацдарм. Эльфам снова пришлось лезть на стены, подставляясь под бьющие сверху копья и топоры, но их боевой дух на этом участке стены был уже сломлен.

На северной куртине вторая сотня стояла насмерть. Карвин был дважды ранен, но оба раза легко и своих подчиненных не покинул. Сдержав с его людьми первый, самый ожесточенный, эльфийский натиск, Рустам понял, что на бывшего стражника он может положиться целиком и полностью. Оставив все же на всякий случай на куртине десяток мечников и Гастера со знаменем, Рустам поднялся на северный барбакан, чтобы оценить обстановку. Несмотря на продолжающийся бой, он не мог не заметить, что ожесточение спало. В действиях эльфов не было больше прежнего напора, они все еще штурмовали, задние ряды по-прежнему шли вперед, но передние уже дрогнули. А в двухстах шагах от городских стен приготовились к штурму гномы. Обнажив оружие, грозные бородачи застыли в ожидании команды.

Рустам оглядел свои позиции. Они изрядно поредели, но полк продолжал драться и был готов к новой атаке. Штурмовавшие ворота эльфы не выдержали и отошли. Попытка протащить через ров таран провалилась, мостки под ним проломились, и он ушел ко дну. Воспользовавшись неожиданной передышкой, Рустам подал знак Жано, и тот уже через минуту был на башне. Не говоря ни слова, Рустам указал ему на изготовившихся гномов. Жано так же молча кивнул и, сплюнув на землю сгустком крови, вернулся к сотне, чтобы перестроить ее для новой схватки.

Остановив пробегавшего через второй ярус башни Фламенеля, Рустам приказал ему вывести арбалетчиков из рукопашной и возобновить обстрел. Шлем на Фламенеле был разрублен, один глаз заплыл огромным синяком, а на левом бедре сквозь наспех наложенную повязку сочилась кровь, но здоровый глаз блестел в боевой злости, и сам унтер был все еще полон сил. Уже через несколько минут арбалетчики полка вышли из схватки и снова взялись за арбалеты.

Сражение на мгновение словно зависло – и люди, и эльфы ждали, когда в бой вступят гномы. А гномы ждали приказа, но приказа не было, герцог Эландриэль и король Торбин так и не смогли пока еще преодолеть некоторые расхождения во взглядах на предстоящий грабеж еще не захваченного города.

Оба уже осознали, что совершили ошибку, но еще не были готовы окончательно примириться, поступившись гордыней. Поэтому гномы в этот день на штурм так и не пошли. После ожесточенной мясорубки эльфы отхлынули назад, оставляя раненых и теряя знамена. Арбалетчики с башен обстреливали их до последнего, даже со ста шагов болты пробивали слабо защищенную кольчугой спину. Лишь часть эльфийских полков смогла отойти организованно, прикрываясь щитами, остальные позорно бежали, теряя оружие и боевой дух.

Как Рустам узнал позже, в этот день люди нанесли поражение эльфам на всех фронтах. Легче всего было на восточной стороне, там воды Ливра размыли ров, и эльфам далеко не везде удалось его форсировать. Вновь сформированный восемнадцатый коронный Лондейлский и тридцать второй коронный полк из Бартленда при поддержке восьмого ополченческого без особого труда отбили разрозненный штурм. А арбалетчики из Калу залили кровью те немногие мостки, которые эльфам все же удалось перекинуть.

Рустаму с его третьим ополченческим на западной стене пришлось выдержать более ожесточенный натиск. Причем основной удар пришелся именно на его участок. Шестьдесят третьему коронному справа и девятому ополченческому слева пришлось тоже несладко, но направлением главного удара были все же ворота. Четыре эльфийских полка атаковали их и прилегающие куртины, еще четыре полка атаковали обоих его соседей, которым, соответственно, и пришлось полегче.

Самые тяжелые бои были на северной стене. Против девяти глинглокских полков были брошены тридцать два эльфийских. На участке первого ополченческого эльфы захватили куртину, но арбалетчики в башнях вовремя подняли мостки, соединявшие стену с башнями. Возникла небольшая заминка, которой люди смогли воспользоваться сполна. Подоспевшие лондейлские мечники во главе с самим бароном Годфри поднялись на башни и ворвались на захваченную врагом стену. Бойня была жесточайшей, но без поддержки тяжелой пехоты эльфам пришлось уступить, куртина была отбита.

Эльфы после этого сражения долго будут обвинять короля Торбина в бездействии, считая, что с поддержкой гномьих полков им обязательно удалось бы захватить город с ходу. Может быть, они и правы, но вполне возможно, что это и не так. Ведь всем известно, что коротышкам-гномам тяжело взбираться по приставным лестницам, к тому же люди так и не ввели в дело свои баллисты, приберегая заряды для гномов, да и переход через наполненный водой ров для тяжело оснащенного гнома весьма опасное занятие.

Как бы то ни было, гномы в бой не вступили, и первый день лондейлской осады остался за людьми.