Текст книги "Глинглокский лев. (Трилогия)"

Автор книги: Аркадий Степной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 58 страниц)

Седрик, будучи прирожденным воином, не просто сражался – он жил схваткой. Вот он почувствовал, что у растерянных эльфов наметился центр сопротивления. Это высокий эльфийский рыцарь в глухом шлеме и с графским гербом на щите, размахивая большой секирой, расшвыривает по сторонам людей, словно котят, созывая к себе своих вассалов. Вокруг него, как возле могучего дуба, собираются эльфы и, приободрившись, начинают теснить людей. Резким броском подскочил к нему Седрик, с лету нанеся два резких рубящих удара мечом. Но доспехи эльфийского графа, покрывшись зарубками, выдерживают – гномья работа. Эльфийское железо меч прорубил бы в клочья. И вот уже слегка покачнувшийся в седле эльф сам наносит ответный размашистый удар секирой. Уклониться нет никакой возможности, и Седрик подставляет щит. Секира прорубает щит насквозь, пробивает стальной наплечник и глубоко входит в левую руку. Эльфы, собравшиеся вокруг своего графа, встречают его удар восторженными криками. Секира завязла в ране, и в попытке освободить ее торжествующий эльф слегка раскрылся. Седрик, несмотря на рану, тут же ударил в ответ мечом, памятуя о крепости брони, он нанес не рубящий, а колющий удар в узкую щель между нагрудником и шлемом. Удар, в который Седрик вложил все оставшиеся силы, пробил кольчужный воротник и пронзил горло насквозь. Из страшной раны струей забила кровь, и, захрипев, эльфийский граф упал на землю, увлекая за собою седриковский меч. На какое то время Седрик остался совершенно безоружным, с низко опущенной левой рукой из-за завязшей в ней секиры. Но никто и не помышлял о нападении, окончательно сломанные гибелью своего командира, эльфы обратились в бегство.

– Чудно, барон! Разбить эльфийских рыцарей при их тройном превосходстве – это войдет в историю! – Граф Честер, несмотря на усталость и изрубленные доспехи, поднял забрало и широко улыбнулся. – Но теперь не кажется ли вам, что пора отступить, иначе мы сами войдем в историю гораздо раньше, чем нам бы этого хотелось?

Седрик с трудом выдернул из раны секиру и огляделся. Король и его немногочисленная свита пересекли мост и, судя по всему, уже не остановятся до самой столицы. Бегущую коронную пехоту почти полностью посекли легконогие эльфийские лучники. Вокруг барона собрались его люди. Почти половина их полегла в схватке, но оставшиеся по-прежнему были готовы выполнить любой его приказ. Основная масса эльфийских рыцарей, увидев, что произошло с их соратниками, разворачивала своих коней в сторону их маленького отряда. Седрик обвел взглядом глаза, преданно смотревшие на него в прорези стальных шлемов, и приказал:

– Отходим!

Несмотря на одержанную в короткой схватке победу, душу Седрика переполняла горечь. Огромная королевская армия была полностью разбита. Путь в сердце королевства для захватчиков был открыт.

Кровь, сочившаяся из его раны, стекала по руке на землю. Голова гудела, и звенело в ушах. Низкие тучи, копившиеся с самого утра, наконец-то разрядились грозой. Ветвистая молния пробила небо, оглушающе загрохотал гром, и косой ливень накрыл небольшой отряд. Седрик на скаку поднял забрало, подставив разгоряченное лицо ветру и дождю. Непогода затрудняла их продвижение, но она же остановила начавшуюся было погоню. Невзирая на раны и усталость, дисциплинированные воины отступали по-прежнему четко, сохраняя строй. И это наполнило болевшее сердце гордостью. Седрик слегка придержал коня и, обернувшись, яростно закричал:

– Мы еще вернемся! – давая это обещание то ли врагу, то ли небесам.

Так закончилась битва на Мальве – первое из больших сражений в этой жестокой войне.

Глава 7
НА РАСПУТЬЕ

Легкие разрывались, в боку неимоверно кололо, казалось, нет никакой возможности продолжать бег, но Гарт был неумолим. И, стиснув зубы, Рустам с Дайлином продолжали бежать вслед за ним. Разразившаяся гроза промочила их насквозь, земля размокла, и ноги то и дело скользили по грязи. Беглецы все время падали, но пока находили в себе силы вставать. Когда показалось, что бежать дальше уже нету сил, Гарт обернулся и сказал, что если хотят жить, то надо поднажать еще. Жить хотелось, и они поднажали. Когда Гарт наконец скомандовал привал, они молча упали на землю, тяжело переводя дыхание, и долго пили воду из небольшого лесного ручейка. Вода была холодной до боли в зубах, но Рустам с Дайлином никак не могли остановиться. Утолив жажду, они смогли только бессильно распластаться прямо на траве, широко раскинув руки. Гроза закончилась, и сквозь намокшие листья уже пробивались лучи солнца.

– Что теперь? – спросил Рустам у Гарта, немного отдышавшись.

– Надо решать. – Гарту этот безумный бег дался легче, чем остальным, он достал свою котомку и, вытащив кусок хлеба, разделил его на три части.

Рустам взял предложенный хлеб, с удовольствием его съел и запил водой из ручья. Дайлин все никак не мог отдышаться и держал свой хлеб в руках. Гарт быстро расправился со своей частью скудного обеда и продолжил разговор.

– Мы можем вернуться в лондейлские казармы или дезертировать. Если мы вернемся, нас снова отправят в пекло, и в этот раз, возможно, нам уже не повезет, – начал рассуждать Гарт. – С другой стороны, если мы решим бежать, то можем добраться до границы с Эдвитанией, а там нам уже не страшен королевский трибунал. Будем свободны как ветер в поле. Но до Эдвитании идти придется не один день, а наши метки будут сверкать с каждым днем все ярче. С дезертирами же разговор короткий, сами видели. Клеймо на лоб и веревку на шею. Так что надо решать. – И он обвел друзей взглядом.

– Сколько у нас шансов добраться до границы? – спросил Рустам.

– Мало, – признался Гарт. – Но больше, нежели будет шансов выжить, если мы вернемся.

– Я за то, чтобы бежать. Не хочется еще раз оказаться в такой переделке, как сегодня утром, – высказал свое мнение отдышавшийся Дайлин. – Еле ноги унесли. Мы на этой службе не по своей воле оказались, и держаться за нее нам незачем.

– Я тоже, – поддержал его Гарт. – Обращались с нами как со скотиной. Мы не сами в бега дернули, но, уж если оказались на свободе, глупо от нее отказываться. Тем более после такого разгрома вряд ли у короля будет время еще и на дезертиров. К тому же мы можем пойти по земле, на которой уже хозяйничают эльфы. Они, по крайней мере, не видят наши метки, значит, шансов у нас будет больше.

Рустам почувствовал на себе взгляды друзей. Он заколебался, но потом все же произнес:

– Я с вами, – и тихо добавил: – Жить хочется страшно.

– Решено. – Гарт решительно поднялся на ноги. – Тогда надо посмотреть, какие у нас есть запасы, путь предстоит неблизкий.

С запасами оказалось негусто. Дорожную котомку с едой догадался прихватить только Гарт. Да и в ней, помимо уже съеденного хлеба, оставался только небольшой кусок овечьего сыра. Остальная еда, а также одеяла и другие немногочисленные принадлежности остались в покинутом лагере. Зато теперь у друзей были ржавые ножи и три корявых копья. Рустам с Дайлином приуныли было, но Гарт их приободрил, сказав, что найти еду в лесу в это время года – не вопрос. А сейчас важнее уйти как можно дальше от поля боя. Поэтому, наполнив водой из ручья свои фляги, они снова отправились в путь. Правда, сейчас Гарт уже не настаивал на том, что надо непременно бежать. И хотя друзья были порядком измотаны, все же смогли до вечера покрыть изрядное расстояние.

На небольшую деревушку вышли неожиданно на исходе третьего дня. Она расположилась на небольшой поляне прямо посреди леса. От раскидистых кустов, среди которых спрятались бывшие безнадежные, до ближайшего дома было шагов двадцать.

– Может, зайдем? – спросил Рустам у своих спутников.

– Эх, молочка бы сейчас парного, – мечтательно протянул Дайлин, услышав раздавшееся мычание коровы.

– Может, и зайдем, – мрачно сказал Гарт. – Но только когда эти отсюда уберутся.

И он, протянув руку, указал на то, что до этого не заметили его друзья: в деревне были эльфы.

Заросли, в которых затаились солдаты, росли на небольшом пригорке. С него маленькая деревушка просматривалась как на ладони. Около сотни эльфийских лучников ходили сейчас по домам, сгоняя жителей на деревенскую окраину. Радостно гогочущие эльфы ловили живность, разоряли амбары и сараи, грабили дома. У большого дома в самом центре деревни Рустам увидел изломанное тело, лежащее в красной луже. Он указал на него Гарту, и тот прошептал:

– Скорее всего, староста, видишь, какой дом хороший.

– За что его? – прошептал Дайлин.

– Может, сопротивлялся, а может, просто… – Гарт нахмурился: – То ли еще будет.

– Вернемся в лес, – предложил Рустам.

– Сейчас нельзя. – Гарт осторожно осмотрелся по сторонам. – Судя по знамени, здесь целая сотня. И они явно собираются заночевать в деревне. Ишь как обустраиваются, будто у себя дома. Это значит, что лес должны сторожить дозоры. И это чудо, что мы сюда добрались и ни на один из них не наткнулись. Вот только судьбу, братцы, искушать больше не стоит, место у нас здесь хорошее. Отсидимся до темноты, а с первыми петухами сдернем. В это время сон самый сладкий, авось и проскочим.

Они замолчали, наблюдая, как эльфы тем временем уже согнали на окраину почти все население деревни: мужчин, женщин, стариков и детей. Никто не сопротивлялся, шли покорно. Тех, у кого одежда была получше, заставили раздеться. Посреди деревни стояло несколько повозок, куда лучники и сносили все награбленное добро.

Жителей было немного, не больше полусотни. Некоторые были в крови, но на ногах стояли все. Рустам заметил, что несколько женщин держат на руках грудных детей.

– Что с ними будет? – прошептал Дайлин.

– Да все, что угодно, – зло ответил Гарт. – Эльфы другие расы не шибко жалуют.

Тем временем собравшихся жителей стали сортировать на три группы: в одну молодых ребят, от десяти до семнадцати лет; в другую совсем юных девчонок, самой старшей едва ли исполнилось шестнадцать; всех остальных в третью группу, самую многочисленную. От этой группы под веселый гогот отделили четырех детей. Совсем еще маленьких, трех-четырех лет.

Потом началось то, что Рустам запомнит на всю свою жизнь. Лучники помимо своих длинных луков были вооружены мечами и топорами. Ими они и принялись рубить самую многочисленную группу. Без разбора: взрослых мужчин, женщин, маленьких детей и стариков. Молодые ребята, отделенные от остальных, кинулись было на своих конвоиров, но опытные солдаты быстро сбили их с ног и затащили всех в большой амбар, заперев его снаружи. Голосящих девушек пинками заставили замолчать, но запирать и уводить с окраины не стали, им пришлось досмотреть все до конца.

Расправа над жителями была недолгой. Земля пропиталась красной кровью, порубленные тела лежали друг на друге в кровавом беспорядке. Эльфы продолжали веселиться: Следующим в их изуверской программе было испытание на меткость. Четверых отобранных детей заставили по очереди бежать к лесу, в то время как четверо соревнующихся лучников по очереди стреляли в свои ужасные мишени.

Когда началась расправа, Дайлин приглушенно охнул и через некоторое время, отвернувшись, заплакал. Гарт, стиснув зубы, шепотом изрыгал страшные проклятия, не щадя ни короля, ни Бога. Рустам смотрел на происходящее потемневшими и глубоко запавшими глазами, почти не моргая. Когда стали стрелять в бегущих детей, а каждый лучник старался сначала попасть в ногу и только потом добить катавшегося по земле от боли ребенка, тогда, стиснув до боли в деснах зубы, Рустам встал с земли, и, если бы Гарт не сбил его с ног, он бы уже бежал по направлению к этим ржущим эльфийским лучникам. И бил бы их до изнеможения, зубами рвал бы, не обращая внимания на острое железо. Но Гарт, никогда не терявший головы, сбил его с ног, прижал к земле и, выбив из рук копье, горячо зашептал в ухо:

– Стой, дурило. Им ты никак не поможешь.

Рустам забился под ним со страшной силой, пытаясь вырваться из его железных объятий. Но Гарт не отпускал и все шептал и шептал:

– Успокойся, братец. Пользы не будет, только вред. Ты даже никого зацепить не сможешь. Видал, как лупят, застрелят на подходе. Никому помочь не сможешь, отомстить тоже, а нам крышка. Хочешь, чтобы с Дайлином сделали так же?

Услышав имя Дайлина, Рустам в последний раз судорожно дернулся, обмяк и заплакал горькими, злыми слезами. Гарт отпустил его, но Рустам продолжал лежать, уткнувшись лицом в землю. Тихо подошел Дайлин, увидев, что творится с Рустамом, он перестал плакать. Положив руку ему на плечо, он хотел его успокоить, но смог только сказать:

– Не надо… – и снова заплакал.

Гарт обхватил друзей руками:

– Тихо, братцы, тихо. Поплачьте, это даже хорошо. Неправда, что мужики не плачут, еще как плачут. Так что поплачьте, легче станет. А дальше лучше не смотрите, незачем.

– Вот уж нет, – рывком сел на земле Рустам. – Буду смотреть, обязательно буду смотреть.

– Зачем это тебе, братец? – посмотрел ему в глаза Гарт.

– Чтобы не забыть.

Гарт испытующе поглядел на него со странным выражением глаз, но ничего не сказал. Дайлин, услышав слова Рустама, тоже поднял голову и бросил взгляд на деревню, но, снова увидев страшную картину, не выдержал и отвернулся. А Рустам смотрел, вытер рукавом грязное от размазанных слез лицо и смотрел. Смотрел, как соревновавшиеся в меткости стрелки подошли к своим жертвам, что-то показывали друг другу, смеялись и добили ножом все еще живого малыша. Смотрел, как выгнали из амбара молодых ребят, еще раз избили и отправили копать общую могилу для своих близких. А девчонок растащили по домам, лапая по дороге и предвкушая скорое удовольствие. И Рустам все смотрел и смотрел покрасневшими от слез глазами. Что в эти минуты сгорало в его душе, покрывалось пеплом или, напротив, замерзало холодными кусками льда, этого не знал даже он сам. Ясно понимал он только одно: что после этого дня ему никогда уже не стать прежним.

Гарт поглядел на его застывшее лицо и, хотя Рустам ничего не спрашивал, мрачно прошептал:

– Молодых парней продадут гномам в шахты. Девчонок попользуют сами, а там как повезет, кому в бордель, а кому в рабыни на эльфийские фермы. Остальные им были не нужны. Эльфам люди вообще не нужны, только земля, пашни и живность.

Солнце преодолело полуденную отметку и клонилось к закату. Дайлин не плакал, не имея больше сил, просто сидел, уткнувшись лицом в ладони. Рустам уже не смотрел на эльфов, не на что было уже смотреть. В деревне наступило затишье, эльфы, выставив часовых, погрузились в послеполуденный сон. Это запрещали правила эльфийских лучников, но сегодня было можно, сегодня, по их меркам, был весьма неплохой день. Рустам сидел на траве и ломал пальцами сухие ветки, смотря почти невидящими глазами прямо перед собой. Гарт то и дело бросал на него озабоченный взгляд. Дайлин беспокойства не вызывал, а вот Рустам… Сердце Гарта наполнялось нехорошими предчувствиями. Но Рустам сидел спокойно и вел себя тихо, и Гарт решил пока оставить его в покое. Вот уберутся они подальше от этой проклятой деревни, тогда можно будет и поговорить, и приободрить подавленных ужасным зрелищем товарищей.

Гарт не был бесчувственным или черствым громилой, все произошедшее в этой маленькой лесной деревушке произвело и на него неизгладимое впечатление. Но он был опытным солдатом, часто видел смерть, ходил с ней рядом и убивал сам. Он мог смотреть на творимое зверство, не теряя головы и не впадая в истерику. Он был единственным солдатом среди троих друзей, пожалуй даже, он был единственным солдатом во всем полку лондейлских безнадежных. В то время как остальные с трудом отходили от того, что только что произошло на их глазах, он единственный, кто не потерял бдительность. И даже сейчас, в часы затишья, позволяя своим друзьям немного отойти от шока, он, заняв удобную позицию, ни на мгновение не упускал из виду деревню и ее новых, крайне опасных хозяев, отмечая количество выставленных часовых, оценивая их боеготовность, высматривая в лесу отдаленные дозоры и намечая пути возможного бегства на случай непредвиденных обстоятельств. Для них главное – отсидеться тихо до намеченного часа и благополучно затеряться в лесу, оставив позади это очень опасное место.

Кто его знает, какие демоны принесли сюда этого эльфийского лучника. Может быть, он не захотел делиться своей добычей с другими или хотел попробовать сладенького первым и наедине, а может, он просто любил лес и не хотел сидеть в душной избе. Как бы то ни было, но на окраине деревни, обращенной к лесу, в котором засели беглецы, появился эльф. Он был без лука и шлема, тусклую кольчугу перепоясывал широкий узорчатый пояс, за который был заткнут боевой топор. За руку эльф тащил совсем молоденькую девчушку в простом светлом платье. Девчушка стала упираться и о чем-то горячо просить своего мучителя. Раздраженный задержкой, эльф отвесил ей тяжелую оплеуху и, схватив оглушенную девушку за длинные светлые волосы, потащил прямо в сторону кустов, где притаились трое друзей.

Когда лучник еще только показался среди домов, Гарт уже дал сигнал тревоги своим товарищам. Сжимая копья, все трое прижались к земле, стараясь с ней слиться и даже не дышать. Эльфийские часовые, завидев своего товарища с его добычей, отпустили пару соленых шуток, на которые тот только огрызнулся. Лучнику явно не нравилось чужое внимание, и он поспешил скрыться от назойливых взглядов в небольшой ложбине под большим раскидистым деревом. Гарт следил за его приближением прямо к тому месту, где они засели, судорожно просчитывая свои дальнейшие действия. Вот, уже осталось совсем немного, он даже различил тонкие узоры на эльфийском поясе и приподнял руку, чтобы подать своим товарищам сигнал к бегству.

«Как плохо все складывается, – думал Гарт, – мало того что принесло этого шального эльфа, так еще и половина часовых смотрит в нашу сторону, радостно гогоча и показывая пальцем. Стоит нам показаться, и эльфы поднимут тревогу тут же, не теряя ни минуты. Но бежать придется, еще шаг – и придется бежать».

Удача – капризная женщина, злобно огрызнувшись, лучник сворачивает в маленькую ложбинку, таща крепкой рукой за собой свою жертву. Скрывшись от часовых, он бросает ее на землю, девушка тут же вскакивает на ноги, но, сбитая с ног грубою рукой, съеживается на земле, уже не помышляя о бегстве. Только тихо скулит, словно маленький щенок. Эта картина распаляет лучника еще больше, но он не торопится, он все делает основательно. Не спеша снимает узорчатый пояс и вешает его на ветку дерева. Скидывает тяжелую кольчугу и потную белую рубашку. Затем нагибается к своей жертве и одним сильным движением рвет на ней одежду. Она пытается отбиваться, но получает еще один сильный удар, от которого голова ее резко запрокидывается.

Все это происходит не больше чем в четырех шагах от спрятавшихся в зарослях безнадежных. Они совсем близко, и Рустам получает наконец возможность рассмотреть эльфа вблизи. Острые кончики ушей, волосы, отливающие золотом под лучами солнца, тонкие черты лица, ну надо же – не врут прочитанные книги. Вот только ни в одной книге не было написано про похоть на тонком лице, про звериную жестокость в красивых зеленых глазах. Врут все же книги, нет там ничего про алчность, с которой эльфийские руки с длинными музыкальными пальцами ломают нежное девичье тело.

А девушка молит своего мучителя о пощаде, а девушка бьется в чужих руках, и в какой-то миг им становятся видны ее серые глаза, в которых плещется жуткий ужас, и становится ясно, что перед ними совсем еще девочка, которой едва ли исполнилось тринадцать. Дайлин, не вынеся нового кошмара, издает сдавленный звук, но Гарт резко зажимает ему рот своей широкой ладонью. Часовые все еще смотрят в их сторону с плохо скрываемой завистью. Нельзя, нельзя шуметь.

Лучник срывает одежду и коленом прижимает к земле белое девичье тело. Затем также неторопливыми, хозяйскими движениями начинает снимать с себя штаны. Девочка уже не бьется, а только тихо плачет, повторяя:

– Мама, мама, мамочка.

Дайлин судорожно дергается, но Гарт начеку, Гарт опытен и редко теряет голову. Гарт знает, что единственно правильное решение сейчас – это затаиться. И поэтому он крепко обхватывает Дайлина двумя руками, прижимая к земле и сильно закрывая рот.

– Мама, мама, мамочка.

Эльф наслаждается, он не торопится и ничего не боится. Люди рассеяны и разбиты в победоносном сражении, вся страна лежит перед их армией, как эта девчонка перед ним, трепещущая и беззащитная. Нет, он смакует каждый момент, он никуда не торопится, этот эльф. Изящным жестом он откидывает назад прядь золотых волос, упавших ему на глаза, блестящие зеленым светом в предвкушении, тонкие губы кривятся в плотоядной гримасе. Он будет груб, жесток и груб, так удовольствие будет полней. Пожалуй, можно уже и начинать, но он еще раз откидывается назад, стоя на коленях над своей добычей. Он хочет еще раз окинуть хозяйским взором свои владения.

– Мама, мама, мамочка.

И Гарт понимает, что он все же допустил ошибку. Он отпускает Дайлина и делает рывок, но поздно: серой молнией выскакивает из зарослей Рустам. Побелевшие от напряжения пальцы сжимают кривое древко, зубы ощерены в жестком оскале, три длинных прыжка покрывают короткое расстояние до цели. Эльф успевает поднять голову на шум, он опытный солдат, но он был слишком беспечен, слишком уверен в своей безнаказанности и за это наказан. Лучник не успевает даже вскочить или поднять руки. Только поймать взгляд горящих черным огнем глаз на необычном смуглом скуластом лице.

Это только кажется, что копьем бить нетрудно. Владению любым оружием надо учиться, даже простая палка с наконечником на конце требует определенной сноровки. Зная это и смирившись с тем, что уйти тихо не получится, в доли мгновения переоценив ситуацию, Гарт схватил копье и бросился следом за Рустамом, будучи готов нанести удар, если у неопытного друга дрогнет рука. Но лютая злоба и широкий листообразный наконечник копья, бесполезный против кольчуги, но обладающий жестокой эффективностью против не защищенного железом тела, сделали свое дело. Жестокий удар распорол на две части незащищенный эльфийский живот. Со страшным криком лучник упал навзничь и, вереща, покатился по земле, раскидывая на траве разрезанные внутренности.

Растерянный Рустам побежал следом, продолжая остервенело бить копьем и не попадая от волнения. Дайлина, выскочившего вслед за Гартом, представшее перед ними кровавое зрелище добило окончательно, и он без чувств повалился на землю. Один Гарт, как всегда, не потерял самообладания, слыша встревоженные окрики часовых, отлично понимая всю трудность сложившегося положения, он первым делом Рустама оторвал от лучника. Крепко встряхнул его за плечи, приводя в чувство, и прорычал в лицо:

– Хватай девчонку – и за мной!

Сам, не теряя времени, закинул Дайлина себе на плечо и рванул через заросли в глубь леса. Рустам, еще сам не до конца понимая, что происходит и что он натворил, схватил за руку ошалевшую девочку, подхватил на ходу эльфийскую рубашку и побежал вслед за Гартом. Хорошо, что обезумевшая от страха Девочка, увидев, что выскочившие столь неожиданно чужаки были людьми, не сопротивляясь, побежала следом: тащить ее на себе, подражая Гарту, Рустам бы не смог.

Если раньше кому-то могло показаться, что не было ничего хуже того дождливого утра, когда Гарт гнал их по лесу, стремясь уйти подальше от поля проигранной битвы, то он явно ошибался. В этот раз было все по-другому – намного, намного хуже. Опять бешеная гонка по лесу, ветки, бьющие по лицу, кочки и корни деревьев. Так же, как и тогда, разрывающиеся легкие и острая боль в боку, но все это меркнет перед шелестящим свистом пролетающих стрел, перед голосами преследователей, заходящих со спины и стремящихся окружить. И ноги несутся сами по себе, летят, стелются над землей, не зная усталости. Ветки, бьющие по глазам и оставляющие на щеках кровавые царапины? Кочки и корни деревьев, о которые можно переломать ноги? Или разрывающиеся легкие? Все это заслоняют злые голоса за спиной и стрелы, пробивающие листву рядом с твоим несчастным телом. Хорошо, что опомнившаяся девчушка несется за тобой едва ли не быстрее, чем ты сам. Хорошо, что не приходится выбирать направление, нужно только неотрывно держаться за Гартом и довериться его чутью. Но страшно, страшно. Голоса то приближаются, то отдаляются, но никак не оторвутся от них. Казалось, вся сотня высыпала из деревни и несется сейчас по их следу, Иногда лучники замечают их, и тогда летят злобные голодные стрелы, а Гарт начинает петлять, сбивая лучникам прицел.

Вдруг раздаются голоса прямо спереди, и стрелы вылетают уже навстречу, чудом никого не задев. Один из эльфийских дозоров выскакивает им навстречу. Гарт резко сворачивает влево и вламывается в густые заросли с Дайлином на плечах, словно молодой лось. Рустам бежит вслед за ним, крепко сжимая маленькую руку в своей ладони. Деревенская девчонка, выросшая в лесу, не отстает и не является обузой. Она даже сумела на бегу накинуть белую эльфийскую рубашку, которую успел захватить с собой Рустам.

И снова продолжается бешеная гонка, только теперь голоса звучат уже со всех сторон. А одна из выпущенных стрел чиркает Рустама по левой руке, немного выше локтя. Рустам чуть не падает на землю и вскрикивает от резкой боли, но уже хрупкая рука в ладони не дает ему упасть и тянет за собой. Рана болит, и теплая кровь струится по его руке, но это царапина, и надо бежать, надо бежать, и они бегут. Гарт, услышав его крик, оборачивается на ходу, но, увидев, что рана несерьезна, продолжает бежать, задавая бешеный темп.

Лучникам тяжело в лесу в кольчугах и с длинными луками, а беглецы бегут по лесу, словно ветер, спасая свои жизни. И происходит неизбежное – эльфы отстают, голоса слабеют, а вскоре затихают вовсе. Рано еще успокаиваться, но даже несгибаемый Гарт не может уже продолжать бег с тяжелой ношей на спине. И они останавливаются, совсем ненадолго, только для того, чтобы привести Дайлина в чувство.

Гарт бьет его по щекам и брызгает на лицо водой, парень начинает стонать и приходить в сознание. Девчушка, пользуясь передышкой, перевязывает Рустаму руку. Рана пустяковая, но можно ослабеть от потери крови. Девочка совсем еще подросток, хрупкая и нескладная. Рустам смотрит на нее, и словно что-то наконец-то тает в его груди. Она слабо улыбается, пытается что-то сказать, но сбившееся от бешеного бега дыхание не дает ей говорить. Но и не надо слов, облегчение и благодарность в больших глазах говорят сами за себя. Дайлин уже приходит в себя и даже встает на ноги. Он удивлено смотрит на спасенную ими девочку и начинает глупо улыбается.

Удача – изменчивая баба и далеко не добрая. Длинные стрелы со свистом режут воздух. Дальний эльфийский дозор, по глупому стечению обстоятельств, выходит прямо на них. Стрела бьет девочку в спину, и ее страшный наконечник выскакивает из ее груди прямо у Рустама перед глазами. Он вскакивает, что-то кричит и хочет к ней броситься. Но еще одна стрела бьет уже падающее хрупкое тело и пробивает его насквозь. Как в замедленной съемке, видит он ее большие серые глаза, в которых плеснуло удивлением, болью и быстро гаснет жизнь. Рустам протягивает руки, не обращая внимания на летящие стрелы, бросается к упавшей девочке, но большая рука хватает его за воротник и тащит в лес. Он отбивается, что-то кричит, рвется назад. Его сильно встряхивают и громко кричат в ухо:

– Куда, твою мать! Беги в лес! Иначе все сдохнем! – Он не слушается, но его встряхивают снова. – Она мертва! Уже мертва, понял?! Беги!!!

И сильная рука бросает его вперед, и он бежит. Бежит, потому что понимает – Гарт прав, потому что сам видел смерть в ее глазах. И он бежит, хотя никак не может еще с этим смириться. Впереди бежит Дайлин, кажется, он снова плачет, но бежит. А замыкает в этот раз Гарт. Он бежит сзади, чтобы быть уверенным, что они не отстанут и не потеряются. Он бежит сзади, чтобы в случае чего задержать эльфов и дать своим друзьям время. Он бежит сзади, потому что бегущие спереди люди ему дороги. Он бежит сзади, опытный воин, готовый ко всему.

Видно, кто-то на небе решил, что с них все-таки хватит. Эльфы не рискнули преследовать людей. Дозор и так слишком далеко был от своей сотни и, не зная, сколько перед ними солдат, отказался от преследования. Немного пошумел сзади и отстал. Но безнадежные уходили по лесу до самой ночи, когда не осталось сил бежать, просто шли. И остановились только тогда, когда опустившийся мрак окутал лес.

Они сидели в полной темноте, не разжигая огня, крепко прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Сидели в абсолютном мраке, сидели молча. Рустаму было больно, так больно, что это разрывало ему грудь. Он не мог сейчас говорить и не хотел. Большие серые глаза на еще детском лице. Покрытый кровью наконечник стрелы, выскочивший из хрупкого тела. Эльфы, рубящие топорами и мечами беззащитных людей. Четырехлетний малыш, кричащий от боли в пронзенной злой стрелою ноге, и эльфийский лучник, торжествующе поднимающий к небу свой лук. Эльф с золотыми прядями волос и тонкими чертами лица, стоящий на коленях над сжавшимся на земле обнаженным телом, с плотоядной улыбкой расстегивающий штаны. Тихий плач «Мама, мама, мамочка», кровь, бьющая в голову багровой пеленой. Резкий толчок в напряженных руках, когда широкий ржавый наконечник пробивает белую кожу. И снова большие серые глаза на еще детском лице.

Видения не отступали, они кружились в безумном горячем хороводе. Его бросало то в жар, то в холод. Он хотел остановиться, вынырнуть, но бесполезно. Снова и снова в воспаленном мозгу проплывали жуткие картины. Хотелось плакать или кричать, но даже этого он не мог сделать. Бесконечная, темная и страшная ночь.

Но все в этом мире проходит. Таков закон жизни. Закончилась ночь, пришло солнце, осветившее ласковыми лучами лес.

Рустам встал первым. Он молча поднялся на ноги, привел в порядок одежду и, осмотрев заляпанный кровью наконечник копья, тщательно обтер его листьями. В душе его было пусто и спокойно, как у человека, переосмыслившего жизнь и принявшего твердое решение. Он смотрел на спекшуюся бурую кровь на темном железе, смотрел на хищное листообразное жало, которым он вчера развалил надвое живот эльфу. Вытирал кровь руками, которые сделали это, и не чувствовал ничего. Всю жуть первого убийства смыло человеческой кровью, впитавшейся в желтую деревенскую пыль, и широко распахнутыми серыми глазами.

Гарт с Дайлином наблюдали за ним, не говоря ни слова и не вставая с земли. Наполнив фляжку свежей водой, благо ручьев в этом лесу было множество, Рустам в полной готовности к дальней дороге посмотрел на своих друзей.