Текст книги "Глинглокский лев. (Трилогия)"

Автор книги: Аркадий Степной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 58 страниц)

Глава 3 Город

Суровая стража, увидев Бертрама, раздвинула скрещенные копья. Старый слуга открыл двери и вошел в графский кабинет.

– Ваше величество, лошади готовы.

Король, уже успевший облачиться в походные доспехи, оторвался от развернутой на столе карты:

– Хорошо, Бертрам, пусть немного подождут, я скоро освобожусь. И позовите сюда Злотаря.

Старый слуга поклонился и вышел, а король, бросив последний взгляд на карту города, повернулся к двум своим собеседникам – графу Лондейлу и барону Годфри.

– Перворожденные близко, через три дня они будут здесь. Времени у нас мало, но, считаю, город к обороне готов. – Король говорил резко и отрывисто, в последние дни он почти не спал и сильно устал. – Противник попробует взять Лондейл с ходу, не считаясь с потерями, это будет очень опасный момент. Основная масса солдат у нас слабо обучены, ни разу не были в бою, могут дрогнуть. Сделайте ставку на немногочисленных ветеранов, распределите их по всей стене. Проведите разъяснительную работу, настропалите сержантов и капралов. Если город захватят с ходу, на Глинглоке можно поставить крест, вы это осознаете? – Король обвел своих военачальников тяжелым взглядом, те молча кивнули. – Хорошо, если удержитесь в первые дни, то собьете с них спесь, и все мы получим время. Опасайтесь подкопов, гномы на это мастера. С западной стены им не подкопаться, там каменная основа, но север и особенно восток – уязвимы.

Граф и барон снова кивнули, они слышали и обсуждали все это уже не один раз, но оба понимали – король перед отъездом хочет еще раз убедиться, что ничто не забыто, что город готов.

– После моего отъезда разрушьте мосты, – продолжил тем временем его величество, – это их задержит еще на несколько дней. Но помните, Ливр для них не преграда, они обязательно перейдут реку и возьмут город в глухую осаду. Со временем могут пойти на штурм и со стороны реки, поэтому южную стену без присмотра не оставляйте. Не расслабляйтесь и будьте готовы ко всему. Держитесь, помните – пока вы держитесь, враг вынужден топтаться на месте. Ливр он сможет пересечь и без мостов, но шестьюдесятью километрами южнее протекает Хильга, на которой выставлены заслоном все боеспособные полки. Форсировать такую полноводную реку, когда у него в тылу лондейлский гарнизон, рискнет только безумец. А герцог Аркский не безумец, и король Торбин тоже. Но если они все же на это решатся, не мешкайте, бейте в спину, только будьте предельно осторожны, не попадите в ловушку.

Дверь в кабинет открылась, и в комнату вошел невысокий полноватый мужчина с простоватым лицом и круглыми голубыми глазами. В трех шагах от короля он остановился и низко поклонился. Король бросил на него короткий взгляд и обратился к графу:

– Лондейл, в городе активно работают вражеские агенты. Попытка поджога продовольственных складов – это их работа. Нужно перекрыть все возможности для саботажа. В связи с этим хочу представить вам сэра Злотаря, он возглавит тайную службу города на время осады, передайте ему в подчинение всех ваших агентов, по первому требованию выделяйте людей и необходимые ресурсы, предупредите городскую стражу о статусе сэра Злотаря и об их обязанности оказывать ему любую затребованную им поддержку. – Граф Лондейл качнул головой в знак согласия, но король заметил его быстрый недоверчивый взгляд, брошенный на нового начальника городской тайной службы, уж больно бесхитростный был у последнего вид, и счел нужным добавить: – Не сомневайтесь насчет его способностей, Лондейл, сэра Злотаря выделил для вашего города сам Честер, отрекомендовав его как одного из самых способных своих людей.

Граф посмотрел на Злотаря уже более внимательно и с большим доверием, он знал графа Честера лично и очень серьезно относился к его рекомендациям.

– Вот и отлично, – подытожил его величество и приказал: – Сэр Злотарь, можете быть свободны и не забудьте после моего отъезда дать графу подробный отчет о том, что вы здесь накопали за последнее время.

Новоиспеченный глава лондейлской тайной службы по-деревенски простодушно улыбнулся, поклонился и вышел, тщательно прикрыв за собой дверь.

Король, выпрямившись во весь свой рост, резанул жестким синим огнем из усталых глаз и, четко выговаривая каждое слово, сказал:

– Милорды, судьба королевства в ваших руках. Нам нужно два месяца. Ровно два месяца вы должны любой ценой удерживать врага у этого города. Сегодня восьмое, богом клянусь – через два месяца, восьмого числа месяца чертополоха, я вернусь к городу с войском. Продержитесь, любой ценой продержитесь.

Граф и барон выпрямились, расправили плечи и отдали честь. Король пристально в них всмотрелся и коротко кивнул:

– Ждите меня восьмого чертополоха…

В этом месте северный тракт разделялся надвое. Одна дорога шла прямиком в город Лондейл, другая огибала город дугой, пересекала Ливр по деревянному мосту и вела через графство Бартленд в западные области королевства. У развилки стоял маленький дом с деревянной сторожевой башней. В мирное время здесь сидел графский чиновник с десятком стражников, собирал пошлину с купцов и следил за порядком.

Лихие люди избегали эти места, опасаясь стражников, а путники часто устраивали здесь привал. Место было тихое и живописное. Неподалеку протекал ручей, росли раскидистые дубы и белоствольные березы. Предприимчивые лондейлцы не упустили возможности и построили под охраной сторожки два трактира и один постоялый двор.

Пришла война. Трактиры и постоялый двор сожгли графские уланы, сменившие стражников. Чиновник, для которого больше не было работы, вернулся в город. По тракту вместо купцов и путников нескончаемым потоком шли беженцы. Суровые усатые уланы перегородили дорогу к городу и отправляли всех беженцев в созданный по графскому приказу лагерь на южном берегу Ливра. Там беженцев снабжали скудными припасами, крепких мужчин забирали в Лондейл для проведения фортификационных работ, а женщин и детей переправляли дальше.

В сторожке постоянно находился десяток улан с сержантом. Оставшиеся два десятка, разбившись на пятерки, день и ночь патрулировали окрестности, отлавливая дезертиров и наблюдая за дальними эльфийскими дозорами.

В этот день небо подернулось тучами. Воздух налился зноем и духотой, приближалась гроза. По северному тракту по направлению к заставе, с трудом жителей в потрепанных рясах с глубокими капюшонами.

Откуда идете, люди божьи? – окликнул их уланский капрал.

Из Гросбери, сын божий, – ответил ему один из священников, отбрасывая на спину изорванный капюшон.

Перед капралом предстал иссохший от времени старик с усталыми блеклыми глазами. Капрал снял с пояса фляжку и подал ее старику:

– На, божий человек, глотни. Здесь всего лишь вода, но жажду она утоляет.

Старик сначала передал фляжку своему спутнику и лишь после того, как тот утолил жажду, прочитал короткую молитву, возблагодарил Всевышнего и приложился к фляжке, с явным удовольствием глотая холодную ключевую воду.

Что там, в Гросбери? – спросил капрал, принимая из его рук флягу и вешая ее обратно на пояс.

Смерть и боль, – ответил старый священник. – Больше там ничего не осталось. Это место отныне не для людей. В старом замке поселился новый хозяин – эльфийский рыцарь, произведенный своим герцогом в бароны. Его лучники перебили всех, от кого, по их мнению, больше не будет пользы. Гномы забрали себе остальных в качестве рабов для своих проклятых рудников… – Голос священника сорвался, он сокрушенно махнул рукой и замолчал.

Ладно, божий человек, – постарался успокоить его капрал. – Не рви душу, придет время – мы с ними за все сочтемся. А сейчас поворачивайте налево, перейдете мост, увидите лагерь. Там вас накормят, напоят, опять-таки братьев своих встретите.

Нам не нужно в лагерь, нам нужно в Лондейл, – вмешался второй священник звонким и молодым голосом.

В Лондейле вам делать нечего, – нахмурился капрал. – Все беженцы должны идти в лагерь – приказ графа.

Нам нужно в Лондейл, – упрямо повторил молодой священник.

С чего это вдруг? – угрюмо спросил рослый худой сержант. Услышав разговор, он вышел из сторожки и остановился на пороге.

Старый священник побледнел, а молодой продолжал упрямо настаивать на своем:

Нам нужно в Лондейл, у нас дело к графу Ульрику.

Ух ты! – восхитился сержант. – А почему уж тогда сразу не к королю?

Карл здесь? – удивленно вскинулся молодой священник, по-прежнему продолжая скрывать свое лицо под капюшоном.

Не Карл, а его величество Карл Четвертый, – поправил его капрал.

Хорошо, как скажете. – Молодой священник нетерпеливо тряхнул капюшоном и повторил вопрос: – Так что, Карл Четвертый здесь?

Уланы переглянулись, капрал многозначительно положил ладонь на боевой топор, однако молодой священник никак на это не отреагировал, сержант же подозрительно прищурился, но все же ответил:

– Его величество Карл Четвертый умер.

Священники вздрогнули, старик, вскинув глаза к небу, зашептал молитву, а молодой воскликнул:

– Но кто же тогда на троне?! Неужели Георг?!

– Что-то ты уж больно дерзок, божий человек, – не выдержал наконец сержант. – Покажи лицо, парень, хочу посмотреть, что ты за птица.

Священники в нерешительности замерли, тогда капрал вытащил боевой топор и угрожающе крутанул его в руке, в опасной близости от потрепанного монашеского капюшона. Старый священник испуганно вздрогнул и сделал движение вперед, словно стараясь прикрыть своего молодого собрата. Но тот остановил его, успокаивающе подняв руку:

– Не надо, лан Литард. Мы среди своих.

Горделиво выпрямившись, священник откинул

капюшон на спину. Перед уланами предстало точеное, изящное лицо с лучистыми синими глазами. Священник тряхнул головой, и на плечи упали длинные волнистые волосы, черные как вороньи перья.

– Баба!.. – ахнул кто-то из улан.

Надо же, баба. Точно, баба! – загомонили остальные.

Цыц! – одернул солдат капрал. Он был удивлен не меньше их, но виду не подал: – Вы что, оглоеды, бабу никогда не видели?

Уланы пристыжено замолчали. Сержант подошел к девушке в монашеском обличье вплотную и, смерив ее взглядом, задумчиво произнес:

– Где-то я тебя видел… Кто такая?

Девушка молча вытащила из-под рясы висевший на крепкой цепочке золотой перстень с выгравированным на нем гербом. Глаза сержанта расширились, в них что-то промелькнуло, он сделал шаг назад и почтительно поклонился:

– Ваша милость.

Уланы удивленно застыли, не понимая, что происходит, капрал на всякий случай поудобнее перехватил топор.

Ты знаешь, кто я? – спросила девушка.

Я имел честь знать вашего отца, ваша милость, и мне случалось видеть подле него вас. Надеюсь, барон здоров?

Лицо девушки потемнело от нахлынувших воспоминаний, четко очерченные губы дрогнули:

Барон Гросбери погиб, вместе с ним погибли все мои братья… – Голос ее сорвался, но она сумела себя пересилить и обратилась к сержанту: – Мы можем проехать в Лондейл?

Как будет угодно вашей милости. – Помрачневший сержант снова поклонился и приказал своим людям: – Лошадей госпоже баронессе и ее спутнику. Капрал, выделите двух людей для сопровождения баронессы Гросбери в город…

Сменив часовых на сторожевой вышке, капрал подошел к сержанту, задумчиво смотревшему в сторону Лондейла, где еще не улеглась пыль, взбитая в воздух уланскими лошадьми, и с тревогой произнес:

– Вот и Гросбери больше нет, хозяйничают гады перворожденные, как на своей земле. Что же с нами-то будет, господин сержант?

Сержант немного помолчал, затем недобро усмехнулся и ответил:

Ты что, не слышал нашего короля, капрал? Не думай о том, что будет с нами, наша работа думать о том, что мы должны сделать с ними.

Туже! Еще туже! Да, вот так, теперь посильней затяните узел, и перевязка закончена, ваше сиятельство.

Ральдина затянула потуже узел и, измученно выпрямившись, откинула назад непокорную челку. Это была ее сорок восьмая перевязка, и она очень устала. Дементос, придирчиво осмотрев повязку, решил наконец сжалиться над девушкой:

– Хорошо, ваше сиятельство, на сегодня можно закончить. А ты, любезный, – обратился он к молодому помощнику пекаря, – можешь быть свободен, только не забудь снять бинты.

Смущенный верзила сноровисто снял с левой руки повязку и, поспешно поклонившись, чуть ли не сбежал из комнаты. Ральдина посмотрела ему вслед, озадаченно нахмурив брови:

Может быть, я сделала ему больно?

Вряд ли, ваше сиятельство, – успокоил ее Дементос, – неудобно наверняка, но не больно.

Хм, – недоверчиво хмыкнула Ральдина и, уже напрочь позабыв о пекаре, спросила у своего наставника о наболевшем: – И все же я не понимаю, Дементос, зачем нужны все эти перевязки, промывание несуществующих ран и все остальное? Ведь ты сам сказал, что количество целителей в городе возросло раза в три, не меньше.

Ральдина, я тебе уже не раз говорил, – как только они остались одни, целитель привычно перешел на «ты», – у тебя есть целительские способности…

Да, – прервала его юная графиня, – но ты же сам предупреждал меня, что они очень слабые.

Я не договорил, – грозно нахмурился целитель, и его строптивая ученица поспешно прикусила язычок. – Итак, – продолжил Дементос, убедившись, что дисциплина восстановлена, – я уже не раз говорил тебе, Ральдина, у тебя есть целительские способности, они очень слабые, но они есть, и это – дар. Ты правильно заметила, в городе милостью короля стало много целителей, но лишь для мирного времени. А что будет, когда на стенах польется кровь, ты подумала об этом, Ральдина?

Но чем я-то смогу помочь? – с ноткой отчаяния спросила девушка. – Моих сил хватит лишь на исцеление слабых порезов, не более.

Да, это верно. – Голос Дементоса смягчился. – Но представь, что нас ждет. Хороший целитель способен исцелить на месте двух-трех человек с серьезными ранами, сильный справится с четырьмя, больше нельзя, иначе обморок, и придется лечить уже самого целителя, что, впрочем, тебе известно. А теперь представь – на одного целителя придется как минимум несколько десятков раненых, и с каждым часом их число будет увеличиваться, что произойдет тогда?

Не знаю, – ответила Ральдина упавшим голосом.

Произойдет массовая гибель людей, которые еще могли бы спастись. И вот чтобы этого не произошло, Ральдина, целителям нужна помощь. К счастью, это прекрасно осознают не только в ордене, но и наши полководцы. По всему городу уже формируются госпитали, туда набирают женщин и обучают их обращению с ранеными. Долгом целителя будет уделить немного внимания каждому раненому, вмешательство магии при этом будет минимальным, все остальное должны сделать время и уход. Теперь ты понимаешь, что в эти дни даже твои слабые способности окажутся на вес золота?

Да, я понимаю, – тихо сказала Ральдина и спросила: – Значит, я тоже буду работать в госпитале?

Нет, у тебя, девочка моя, будет особая миссия. – Дементос ласково улыбнулся и пояснил: – Во время боя появятся раненые, которым нужно вернуться в строй как можно быстрее, – капитаны, унтер-офицеры, рыцари. Все они, конечно, будут на особом счету у целителей, и тем не менее… Вот здесь как нельзя лучше и пригодится твой слабенький, но упрямый целительский огонек. Перевязки, сделанные твоими руками, помогут исцелиться гораздо быстрей, нежели обычно.

Хорошо, – девушка протяжно вздохнула, – я согласна учиться дальше.

Вот и отлично, – улыбнулся Дементос и достал из сумки толстые учебники, – с целительством мы закончили, приступим к занятиям оркским языком, а после плавно перейдем к эльфийскому.

Вот еще! – фыркнула девушка, враз восстановив всю свою притихшую было строптивость. – А как же эти уроки смогут помочь на войне?

При твоем уровне знаний, скорее всего, никак, – согласился Дементос– Но помимо войны есть еще и мир, а дочь графа должна быть всесторонне образованна и воспитанна.

Некоторое время юная графиня пыталась прожечь в своем наставнике взглядом дырку, но после смирилась и покорно открыла придвинутый к ней учебник.

– Итак, – наставительно начал Дементос, – начнем с глаголов…

Если бы в этот момент в комнату не зашла мать, Ральдине пришлось бы туго, оркские глаголы – то еще удовольствие.

При виде графини Лондейл Дементос отложил указку и почтительно поклонился, а поспешно вскочившая Ральдина сделала вежливый книксен, чисто из вредности, так как отношения у них с матерью были более чем доверительными. Но в этот раз графиня не улыбнулась, как бывало обычно, напротив, лицо ее выразило грусть и тревогу.

– Любезный Дементос, – сказала она, – я очень сожалею, что вынуждена прервать ваш урок, но мне

нужна Ральдина. Вы можете ее отпустить?

– Конечно, ваше сиятельство, – вежливо согласился Дементос и, повернувшись к девушке, сказал: – На сегодня урок закончен, но не забывайте повторять глаголы, в следующий раз начнем именно с них.

Ральдина поклонилась наставнику и с готовностью захлопнула учебник. В душе ее странным образом смешались радость и тревога при виде грустного лица матери. Вместо того чтобы броситься ей на шею, она остановилась на расстоянии шага и участливо спросила:

– Почему вы грустны? Что-то случилось с папой?

Графиня с ласковой грустью посмотрела дочери в

глаза и сказала:

– Нет, что ты, с папой все хорошо. Я пришла за тобой, чтобы сказать – к нам приехала Айрин.

Тревогу и обеспокоенность смело как метлой, Ральдина с радостным визгом повисла у графини на шее и, не дав ей прийти в себя после своих объятий, бросилась к двери:

– Где она?! В розовой гостиной или у тебя?

Графиня едва успела поймать дочь за руку.

– Постой, подожди. Я должна тебе еще кое-что сказать. При встрече с ней не шуми и будь к ней, пожалуйста, особенно добра.

Глаза Ральдины удивленно распахнулись.

– Мама, о чем ты говоришь?

Графиня тяжело вздохнула и, сжав ладони дочери в своих руках, веско произнесла:

– Отец и братья Айрин погибли, она с трудом смогла спастись сама, переодевшись в монашескую рясу и с помощью лана Литарда убежав из замка. Лошади у них пали почти сразу, и им несколько дней пришлось идти пешком. Девочка устала и напугана, кроме того, она очень сильно переживает смерть своих родных. Будь деликатна, доченька, не набрасывайся на нее сразу, хорошо?

На лице Ральдины отразились ужас и потрясение. «Неужели отца Айрин больше нет в живых, этого просто не может быть, она ведь его так любила… – подумала она. – О боже! Ведь Ласло и Изгард тоже погибли. Какой ужас!»

Девушка в неосознанном порыве бросилась матери на грудь, но тут же ей пришла в голову мысль: «А как же там Айрин? Ей ведь сейчас страшно плохо».

Не дав слезам прорваться, Ральдина оторвалась от матери и спросила:

Так где же Айрин?

В розовой гостиной, – ответила графиня. – Будь деликатна, дочь, будь деликатна, – поспешно бросила она ей вслед, но последние слова ее разбились о захлопнувшуюся тяжелую дверь, вряд ли будучи услышанными.

– Война похожа на мерзкую, ненасытную, злую женщину, – произнесла графиня со слезами в голосе, посмотрев на застывшего в немом сочувствии целителя. – Сначала Хорни… а теперь еще и Гросбери.

Графиня отвернулась, пряча слезы. Дементос попытался ее успокоить, изо всех сил стараясь говорить при этом твердо:

Не плачьте, ваше сиятельство. Вы правы, война – это мерзкая, вечно голодная старуха. Но нет ведь еще никаких свидетельств, что Хорнблай стал ее жертвой. Нет никаких свидетельств, что он мертв.

Да, и нет никаких свидетельств, что он жив, – тихо произнесла графиня Лондейл, кусая губы.

Дементос замер в молчаливом сострадании, он мог вылечить тело, но никак не душу. Впрочем, графиня сумела взять себя в руки. Украдкой вытерев слезы, она тяжело вздохнула:

Мне надо идти к девочкам, они ведь еще так молоды и ранимы. Окажите мне любезность, Дементос, расскажите графу о приезде Айрин и о судьбе… ее семьи.

Хорошо, ваше сиятельство. – Дементос поклонился и, немного подумав, добавил: – Графу будет тяжело это слышать.

Как и всем нам, – тихо прошептала старая графиня, – как и всем нам.

У самых дверей розовой гостиной Ральдина вспомнила-таки о советах матери. Остановившись и с трудом успокоив всполошенное дыхание, она степенно вошла в комнату, искренне желая действовать в соответствии с инструкциями графини. Но, увидев родное усталое лицо, заглянув в синие, проникнутые болью глаза, она забыла обо всем и, бросившись к подруге, порывисто ее обняла.

Айрин хорошо держалась все это время, старик барон был бы доволен своей дочерью, если бы остался жив. Ни одной слезинки, ни одной жалобы, ни одного стона не слетело с ее губ за все дни тяжелого и опасного бегства. С гордо поднятой головой вошла она в графский дворец, сухим и холодным голосом смогла рассказать графине о несчастье, приключившемся с ее семьей, и ни разу не дрогнула. Но объятия Ральдины и теплое облако сопереживания ее горю, исходившее от подруги, растопили лед. Долго сдерживаемые чувства прорвали плотину и разлились по ее груди, взрывая мир и выворачивая его наизнанку.

Опустившись на диван, девушки зарыдали, заплакали навзрыд, одновременно утешая друг друга и плача от этого еще сильнее. То одна, то другая начинала что-то бессвязно говорить, но новый поток слез прерывал объяснения. На шум прибежали испуганные служанки, однако умудренная опытом графиня успела остановить их у самой двери.

– Не мешайте, – сказала она им, – лучше подготовьте для баронессы горячую ванну, свежее белье и платье. И пусть поставят еще одну кровать в комнате Ральдины, девочкам в первое время будет легче, если они будут вместе.

Успокоенные служанки бросились выполнять отданные им распоряжения. А графиня, осторожно заглянув в гостиную и еще раз убедившись, что девочек сейчас лучше оставить одних, тихо прикрыла дверь, ведь ей нужно было еще проверить, как устроили лана Литарда.

А этот жирдяй неплохо устроился, – заявил Гарт, взвесив в руке массивный серебряный кубок. – На серебре жрал, на серебре пил – разбогател за солдатский счет, собака.

О мертвых можно говорить только хорошее или вовсе не говорить, – заметил Рустам, оглядываясь по сторонам.

А посмотреть было на что. Их прежний капитан жил на широкую ногу и ни в чем себе не отказывал. Всего в двадцати шагах от его кабинета стояли казармы, в которых люди умирали от истощения. А здесь смотри-ка – полный шкаф серебряной посуды, на стенах развешаны гобелены, на полу пушистый ковер. Видно, и в самом деле разбогател за солдатский счет.

– Почему это вдруг только хорошее или ничего? – заинтересовался Гарт.

Да пословица такая есть, – машинально отозвался Рустам.

Гарт на мгновение задумался и мотнул головой:

Глупая пословица. Это, наверное, в твоем мире так говорят. Нет, братец, у нас с этим проще. Как ты жизнь проживешь, так тебя после смерти и назовут.

Тоже верно, – не стал спорить Рустам, думая о своем. – Слушай, Гарт, черт с ним, с капитаном, ты мне лучше скажи, что нам дальше делать. Полк это не пул, тут все намного сложней.

Гарт отложил в сторону кубок и посмотрел на друга.

– Ну для начала нужно, чтобы этот полк был, – Увидев недоумение на его лице, он пояснил: – Нет у нас с тобой полка. Есть лишь несколько сотен мужиков, которые если оружие в руках и держали, то лишь на ярмарке для потехи.

Спасибо, успокоил, – буркнул Рустам.

А ты не красна девица, чтобы тебя успокаивать, – отрезал Гарт. – Ты теперь полком командуешь и, значит, трудностям в глаза должен смотреть, а не ныть, как баба.

– Это я-то ною, как баба?! – вскинулся Рустам. Несколько секунд они мерились взглядами. Рустам первым махнул рукой и понурился:

– Ты прав, я ною. Но это от отчаяния, руки опускаются, как подумаю о том, что предстоит сделать.

Взгляд у Гарта потеплел, и он похлопал друга по плечу:

Да нормально все, не парься. Если сумел справиться с тридцатью балбесами, справишься и с тремястами. Просто не пытайся охватить все разом, приступи к делу, как к большому куску мяса.

Это как? – удивился Рустам.

Да запросто, – усмехнулся Гарт. – Представь большой кусок мяса, не обычный большой кусок мяса, а просто огромный кусище. Если ты запихаешь этот кусок в рот сразу, то сто пудов подавишься, а если разрежешь на маленькие части, то не только съешь запросто, а еще и удовольствие получишь.

И что ты предлагаешь?

– Предлагаю разрезать кусок на части. Для начала раскидаем людей по сотням, пулам и десяткам. Назначим на места унтеров, сержантов и капралов, сформируем штаб и хозотряд, проведем инвентаризацию, а затем и к обучению приступим.

– Многовато кусочков, – заметил Рустам и поинтересовался: – С какого начнем?

С унтеров, сержантов и штаба. Одному тебе, тут ты прав, никак не справиться, другое дело, что и не надо. Твое дело подобрать командный состав, поставить ему задачу и контролировать исполнение. Поэтому и начинать надо именно с этого, а затем с их помощью сделаешь и все остальное.

Ясно. – Рустам посмотрел на друга и отдал свой первый приказ: – Тогда назначаю тебя первым унтером, со всеми вытекающими последствиями и обязанностями.

– Слушаюсь, сэр! – Гарт вытянулся и отдал честь.

До этого они разговаривали запросто и без чинов,

ну а тут уже был отдан официальный приказ, на который и реагировать надо соответственно. Впрочем, дальше разговор пошел так же просто, как и раньше, наедине друзья не рядились и чинопочитанием не увлекались.

Та-ак, кто же нам еще нужен? – задумчиво протянул Рустам и стал рассуждать вслух: – Три сотни – это значит три унтер-офицера и девять сержантов. У нас есть Дайлин с Жано, а также Сард, Гастер и Джинаро. Получается, нам необходимо найти одного унтера и шестерых сержантов. Как с ними быть, я должен найти их сам или мне их назначат сверху?

Нужно сначала разобраться с тем, что у тебя уже есть, – ответил Гарт, – а затем уже доложить командиру гарнизона и действовать дальше в соответствии с его приказами.

Хорошо, что-то уже проясняется, – просветлел Рустам. – А кто у нас командир гарнизона? Граф?

А тебе разве не сказали, когда на полк назначали? – удивился Гарт.

Нет, ничего не сказали, – ответил Рустам и смутился: – А может быть, и сказали, да только я не запомнил.

Ладно, это не проблема, – отмахнулся Гарт, – пошлем кого-нибудь выяснить, и всего делов. А вот насчет унтеров и сержантов тут ты, командир, неправильно посчитал.

Почему неправильно? – удивился Рустам. – Три сотни – это девять пулов. Получается, три унтера и девять сержантов. Что здесь не так?

Ну да, – усмехнулся Гарт. – А про первых сержантов ты забыл? Это еще три сержанта, причем не из простых, и это только на три линейных сотни. И вспомни еще про хозотряд и отряд стрелков. Хозотряд – это унтер, первый сержант и три обычных. Стрелками, независимо от их количества, командовать должен тоже унтер, и конечно же он не обойдется без сержантов. А еще нужны три штабных сержанта для штаба – двое всегда при тебе и один при мне. Итого… – Гарт на мгновение задумался и уверенно заявил: – Итого пять унтер-офицеров, пять первых сержантов и пятнадцать просто сержантов, и это еще с учетом того, что для стрелков я простых сержантов не учитывал, так как еще не знаю, сколько их нам положено, может, лишь пул, а может, и целая сотня.

Ничего себе, – присвистнул Рустам. – И где же мы столько возьмем?

Надеюсь, с этим проблем не будет, – ответил Гарт. – Там, – он ткнул пальцем в потолок, – наверняка обо всем знают и все наши трудности понимают. Дадут тебе немного оглядеться и вызовут к себе, где все и пояснят, а заодно и задачу поставят.

Так, может, тогда лучше дождаться вызова? – предложил Рустам.

Вот только не нужно ждать этого, сидя на лавке и орешки пощелкивая, – предупредил его Гарт. – Неизвестно еще, кого тебе подсунут. Попадутся какие-нибудь уроды вроде того, что в этой комнате раньше сидел, мало тогда не покажется. Да даже если и нормальных выделят, все равно, пока притремся, пока обвыкнемся, времени пройдет немало. А вот со временем у нас как раз хуже всего. Поэтому нужно немного подстраховаться, поставить надежных и проверенных людей на ключевые должности, чтобы потом без труда через них весь полк контролировать и представить в гарнизонный штаб не общую заявку, а конкретно расписать, на какие именно должности тебе требуются унтеры и сержанты. Согласен?

Конечно. – Рустам кивнул и с улыбкой продолжил: – Я даже уже начал работать в этом направлении, и, как видишь, не без успеха – первого унтера я себе подобрал на славу.

Надо же! Гарт смутился, совсем немного, и все же смутился

Ну знаешь, – признался он другу, – я бы на твоем месте не был бы так в этом уверен. Ты ведь знаешь, что я в свое время дослужился до первого сержанта, но первый унтер – это же совсем другое дело. По правде говоря, – тут он слегка помрачнел, – не уверен, что справлюсь на должном уровне.

Ну ничего себе! – удивился Рустам. – Вот уж не замечал за тобой неуверенности в своих силах.

Это не неуверенность, – возразил Гарт, – скорее нежелание подвести.

Да брось! – отмахнулся Рустам от его сомнений. – Из тебя не только первый унтер, но и капитан получился бы на славу. Так что давай лучше подумаем, куда кого назначить.

Давай подумаем, – согласился Гарт, вновь становясь собранным и деловитым. – У тебя есть варианты?

Ну а как же. – Рустам на мгновение задумался и предложил: – Жано унтером во вторую сотню, Дайлина в третью. Гастера, Сарда и Джинаро – первыми сержантами во все три сотни. На мой взгляд, это разумно.

Гарт его энтузиазма не разделил:

А на мой взгляд, не очень.

Это еще почему? – спросил Рустам с легкой обидой.

Однако Гарт, когда доходило до дела, был строг и с чувствами не считался:

Думаешь потому что упрощенно и ограниченно. – Рустам обиженно засопел, но Гарт и ухом не повел. – Три линейных сотни это много, но еще не все. Гораздо важнее контролировать изнутри хозотряд и стрелков. К тому же не надо забывать про штаб.

В штабе есть ты, – резонно заметил все еще обиженный Рустам.

В штабе, а не при штабе, – парировал Гарт. – Мне придется много времени проводить в сотнях, а штаб это такая штука, что в нем глазом моргнуть не успеешь, как уже гниль завелась. Поэтому свой человек тебе там просто необходим.

Хорошо, – согласился Рустам. – Давай предлагай.

Сделаем так. Жано поставим унтером третьей – это ключевое место, нужно быть за него уверенным. Сарда поставим первым сержантом в первую, он парень крепкий, бойцам с таким богатырем будет спокойней. Вторую оставим пустой, но возьмем под свой особый присмотр. Джинаро поставим первым сержантом при стрелках, он, правда, не стрелок, но, с другой стороны, гоблин и арбалет – это почти одно и то же, так что справится. Гастера в штаб – старшим штабным сержантом. Парень только с виду прост, хитрости ему не занимать, если кто начнет вилять – вмиг раскусит. К тому же в обязанности старшего штабного входит охрана знамени, а для этого лучше человека и не сыскать.