Текст книги "Измена: B-52 (СИ)"

Автор книги: Ария Тес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава XI. Пятнадцать вопросов

Марина

Теперь все встало на свои места. Оказалось, что Стас живет на Воскресенской набережной, так что понятно, почему он на работу никогда не опаздывает и вообще там фактически живет – ему до дома всего двадцать минут, а при его езде все десять. Вообще, волнительно это. Дом у него шикарный, новый, а фойе вообще похоже на музей, и я себя чувствую здесь как-то странно. Неловко мне, как не в своей тарелке. Даже не знаю, по факту то из-за чего больше: из-за обстановки, или из-за того, что будет, когда я переступлю порог его квартиры.

Об этом я начинаю думать, конечно, не сразу. Сначала мы ехали и вроде даже о чем-то говорили, но чем ближе к точке «Б» становились, тем нервнее становилась я. Колупала ногти, притихла, вообще глаза в пол опустила, слушая быстрый ритм сердца, а не его. Мне правда страшно, и здесь, где мои шаги разносятся будто по всему зданию сразу – еще страшнее.

Но все кончается в лифте. Точнее не так, все там только начинается. Стоит створкам закрыться, как Стас на меня буквально налетает, и что-то в этой мизансцене кажется знакомым? Я даже думаю о том, что нам с ним лучше в принципе не оставаться в тесных, замкнутых помещениях, пока еще могу. Потому что уже и нет. Кажется, что буквально за секунду я просто забываю, что когда-то вообще могла думать, но самое прикольное даже не в этом. Не в том, как он отрубает этот «вечный механизм» под названием «правильно/неправильно», отучая меня анализировать так детально каждый шаг, самое прикольное, что он дарит мне настоящие, живые эмоции. Силой они равны десяти баллам по шкале Рихтера, и, клянусь, я такого в жизни никогда не испытывала. Это ведь сразу все: страсть, тяга, желание, возбуждение. Дикий коктейль? Это правда. Неудивительно, что мозг не способен перерабатывать информацию, и неудивительно, что получая такую эйфорию, я, как тот самый наркоман, хочу еще и еще.

А я хочу. Тут другого варианта просто нет: Стас меня привлекает по всем показателям. Его сильные руки, крепкое тело, губы, глаза, голос, дыхание, даже запах…И я говорю не о парфюме, потому что на нем сейчас его нет. От него от самого просто очень вкусно пахнет…Это как изголодавшемуся до сладостей ребенку вдруг дать торт – эффект тот же: он не может оторваться. Я тоже не могу. Я даже не понимаю, что мы уже приехали, пока Стас не подхватывает меня и не выносит в коридор, но и тут все просто так не кончается.

До квартиры мы добираемся по стеночке. Знаете, как в кино бывает? Такая страсть, что хоть здесь готов, ведь не можешь отойти и на сантиметр от объекта своего обожания – я вот такая же сейчас. Та самая девчонка, которая целуется с мужчиной, пока идет, пока он достает ключи, пока пытается попасть в замок. И это так круто – я просто в восторге. Опять: со мной такого никогда не было. С Сашей даже не было. С ним как-то изначально спокойно и все тут. Я его любила, я его уважала, и была у нас страсть, но если снова вспомнить ту самую шкалу Рихтера, скорее на пятерку, то есть больше спокойная гавань. Здесь же шторм. Он настолько всеобъемлющий, что у меня уже болят губы, но я продолжаю. Вишу у него на шее, целую, а сама вдруг тихо смеюсь – Стас уже минут десять не может попасть в щелку.

– Может тебе помочь?

– Замолчи, женщина, – рычит, но скорее шутливо, и я улыбаюсь шире.

– Давай я отойду?

Нет. Этот вариант ему не нравится – Стас теснее прижимает меня к себе, а сам одним глазом смотрит на то, что делают его руки. Я это когда замечаю, уже не могу сдержаться и смеюсь в голос – дурак ты, Давыдов. Кладу руку ему на грудь и слегка отталкиваю, смотрю пару мгновений в глаза и шепчу.

– Я не сбегу.

Почему я это говорю? Сама не знаю, но он словно этого очень боится, а я не хочу, чтобы он боялся. Хочу его успокоить, поэтому мягко забираю ключи, продолжая смотреть в глаза. Он сдается не сразу, но сдается, и тогда я поворачиваюсь, чтобы открыть дверь. Чужой квартиры. На секундочку, это ведь так и есть, а я словно забываю, что вообще здесь в первый раз. Даже на миг мне кажется, что вот сейчас он снова все испортит, когда что-то ляпнет о моих мнимых мотивах, но нет. Такая буря обходит нас стороной и слава богу: сегодня с меня драмы хватит, я хочу другого.

Поэтому снова ныряю в омут, но, как и все любители дайвинга, делаю это осознанно и с головой, то есть с четким понимаем: это мой выбор, а не как-то иначе, что важно. Для меня это важно.

Наконец мы переступаем порог его квартиры, а когда он захлопывает дверь ногой, то рушит окончательно любые рамки. Я не успеваю ничего рассмотреть, да и неважно это по большому счету – я скучала. Вот так резко понимаю, что скучала по нему, поэтому помогаю себя раздеть, чтобы он не порвал на этот раз казенную одежду. Все равно рвет, и нет, я не злюсь – мне это снова нравится. Как буду оправдываться перед Леной, придумаю завтра, но сейчас важнее он.

Его чертова, черная форма, которая все это время мозолила мне глаза…Ох, наконец я могу ее с него содрать и сдираю. Золотые пуговицы летят на темную плитку, и их отдаленные стуки, как маленькие гвоздики в гроб моего спокойствия – все. Попалась, Марина. Нет больше причин отказать себе в удовольствии быть рядом с ним, а мне ведь страшно было. Если совсем честно, когда я узнала о жене, с какой-то стороны это было почти «СЛАВА БОГУ». Потому что страшно это быть рядом с таким мужчиной, который способен так сильно и так быстро зажечь тебя.

«Когда он уйдет, после оставит за собой один выжженный лес…» – мысль пробегала тогда, и сейчас пробегает, поэтому вдруг я его отталкиваю.

Стас тут же считывает меня и не настаивает – он в шаге от меня, тяжело дышит, и, пусть я его не вижу, но смотрит на меня – это я хорошо чувствую. Жаром ведь кожу опыляет и мурашки вон бегут по спине…

Молчим пару мгновений. Что я хотела? Ах да. Поговорить. Точно. По-го-во-рить. Да. Ой, плевать! Притягиваю его обратно резким рывком,

Знаю, это неразумно. Знаю, что поступаю опрометчиво, но…Черт, он так потрясающе целуется…Простите меня все, кто предпочитает опираться на логику, а чувства считает обузой. Простите, кто не понимает страсти, а точнее тому, как ты ей поддаешься. Простите все моралисты и моралфаки – простите все. Я не могу и не хочу – я улетаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стас резко поднимает меня на руки и подсаживает так, чтобы я куда-то села. Наверно тумбочка? Наверно да. Следом звучит звон. Я тут же сжимаюсь и отгибаю уголки губ вниз, а потом смотрю на него в темноте и шепчу.

– Черт, прости…

– Мне плевать на все. Поцелуй меня, малышка…

И я целую. Черт, ну что же я делаю? Я же хотела с ним поговорить…Я ведь правда хотела. Мне интересно узнать о его жизни, о нем, про его…развод. Чертов развод. Конечно, эта тема меня сильно волнует! Но это сексуальное напряжение превращает меня в животное, чтоб его…Поэтому я прижимаю его к себе ногами, позволяю стянуть с себя кофточку, за ней юбку, а дальше и белье.

Стасу много времени на это не нужно. Наверно, опыт большой? Наверно он часто стягивал с девчонок одежду, а эту самую форму? Сколько раз он раздевал кого, кто тоже ее носил? О, вот оно – здравствуй паранойя и все мои страхи. Сижу голой задницей, мужчина передо мной, которого я так дико хочу одевает презерватив, а Марина опомнилась – красота.

«Просто он тебя не касается, вот и прорезалась твоя дурость…» – и сидеть тут совсем неудобно, а сексом заниматься каково?

– Подожди!

Я так громко и так резко выпаливаю, что пугаю Стаса, за чем следует характерный такой шлепок. О, черт…Прикладываю руки к лицу, чтобы не заржать в голос, но слышу его «ау-у-у…», и не сдерживаюсь. Черт-черт-черт! Это самый ужасный и странный секс, простите, его попытка, во всей истории всех попыток с кем-то переспать?! Надеюсь нет…

– Марина, твою мать!

– Прости…прости, пожалуйста, тебе очень больно?

– По твоему смеху я слышу, как тебе жаль.

Я не могу сдержаться – нет, это выше моих сил. Смеюсь тихо, в кулачок, но достаточно явно, чтобы это поняли все присутствующие: я, он и его ко всему готовый товарищ. Красота просто. Но знаете? В этом курьере есть свои плюсы – я могу начать думать, а не просто чувствовать. Для себя неожиданно отмечаю, что этот факт меня огорчает, но опять же: «так-будет-правильно» работает лучше любых условных рефлексов, поэтому я шепчу.

– Мы можем…поговорить?

– Поговорить? – комично вопрошает слегка «повышенным» голосом, но потом выдыхает и сам издает смешок, – Вот прямо сейчас ты захотела поговорить?

– Прости…я просто…

Договорить я не могу. И нет, не потому что пугаюсь его реакции и и не потому что он психует – просто не могу. Мне сказать нечего. Для меня все это настолько ново, что я, клянусь, не знаю, как описать все свои чувства? Я в них теряюсь. Их действительно слишком много, чтобы иметь возможность сосредоточиться хотя бы на одном. Стас то ли это понимает, то ли просто принимает мои условия, вздыхает и отходит куда-то, потом возвращается и передает мне плед.

– Возьми и иди в гостиную. Прямо.

– А свет…

– Сейчас включу, – явдовито-саркастично замечает, намекая на неоднозначное свое положение, чем снова заставляет меня глупо хихикать.

Вот так я оказываюсь на его диване и в его гостиной по нос закутанная в меховой, коричневый плед. Свет уже горит, он мягкий, а я сама могу полюбопытствовать обстановкой.

Она меня удивляет. Я почему-то ожидала чего-то более брутального или хотя бы беспорядка, но нет. Здесь все очень красиво и…спокойно даже. Говорят, знаете, что наш дом нас самих характеризует, и оно понятно: дома мы, как в собственном убежище, храним дорогие сердцу вещи, создаем атмосферу, которая нам самим нравится, как мы сами того хотим. У Стаса тепло. Не в плане температуры, а в плане…просто тепло. Стены приятного, кофейного оттенка, на полу карамельный ламинат. Огромный, мягкий диван, куда влезет вся кухня при желании, еще и пара человек из зала. Такой же огромный телек на стене, под которым есть полка с книгами. Я отсюда вижу, что это в основном что-то о кулинарии, но также есть и художественные произведения, при том не современные. Достоевский, Дюма...классика, одним словом. Еще рамки с фотографиями…Их всего три, на самом деле: на одной он в белом таком костюме, совсем молодой и с огромным, золотым кубком, на другой в кругу семьи. Там я сразу узнаю совсем маленького Юру, а по середине женщину, на которую они оба очень похожи – их мать. Обнимает их седовласый мужчина, отец? И третья фотокарточка – это очень красивая девочка в розовом платье. Она смеется, показывая ямочки, у нее вьющиеся волосики и темные, как у отца, глаза – это его дочка.

Кстати о ней. Ее присутствие очевидно по игрушкам, которые аккуратно сложены в коробки, задвинутые на самой нижней полке – это, видимо, чтобы она смогла достать, когда здесь бывает. Интересно, она часто здесь бывает? Вон и стульчик есть. Розовый такой, с мишкой. Я его вижу, потому что кухня тут совмещена с гостиной, а на кухне этой идеальный порядок. Ну оно и понятно: Стас повар, для него это не просто «место», это его жизнь. Он и на моей убирался, мне тогда даже показалось, что я сейчас выговор отхвачу за то, что у меня там был легкий беспорядок – так смотрел, ну точно декан из моего универа…

Снова глупо хихикаю, и потом только до меня доходит, что он уже здесь. Стоит, прижавшись плечом к стене, смотрит на меня. Не злится, что важно. Так, слегка раздосадован только…но я кутаюсь в плед, чтобы скрыть улыбку, и шепчу.

– Злишься?

– Нет, – спокойно и сразу отвечает, слегка пожав плечами, – Я ведь знаю, что отомщу.

– Как?

– Собирался дать тебе футболку, а теперь передумал. Сиди голая за такой облом.

– Серьезно?! – какая ужасная месть, я притворно округляю глаза, а он отрывается от своего места и идет на кухню.

– Серьезно. Будешь что-нибудь?

– Это нечестно! Ты то вон одетый!

Ну…одетый – это очень громко сказано. Его черная рубашка «шеф-повар» висит на нем, оголяя ровные линии пресса, который итак здорово меня отвлекает. Зачем только ляпнула? Он ведь усмехается и снимает даже такую слабую защиту, чтобы теперь я видела все без преград. Черт…

– Так лучше?

Нет. Не лучше. Его мышцы на спине будто орут: лицезрей, Марина, от чего ты отказалась. Могла бы нас сейчас кусать…

И правда ведь могла.

Краснею и туплю взгляд, тем временем Стас подходит ко мне обратно и подает бокал вина. Красное. Ягодками пахнет – да, сомелье из меня так себе. В винах я разбираюсь еще хуже, чем во французской кухне, поэтому пугливо на него смотрю, но получаю мягкую улыбку.

– Тебе понравится.

– Хочешь напоить меня и получить, что хочешь? – пытаюсь пошутить, так как взгляд то-предатель, так и липнет к его животу, но шутка тоже оборачивается против меня.

Стас приближается, упирается в диван руками по обе стороны и шепчет.

– Я итак получу, что я хочу, Марина, мне для этого не нужно тебя спаивать. И мы оба это знаем.

Боже-боже-боже! Если не увеличить расстояние, он это «что хочет», получит прямо сейчас. А может и да? Я же не могу думать! Какой это будет разговор? Взвешивая все за и против, пока внутри меня ведется нешуточная такая война – Стас, в свою очередь, наверно думает, что у меня биполярка, если не хуже. И правильно. Я его не виню ни капли, ведь когда он уже собирается отстраниться, я хватаю его за руку и тяну на себя. Целую его. Первой. Без просьб. Я целую его, потому что мои желания побеждают разум, и на этот раз окончательно. Даже звон стекла меня не отвлекает, лишь на миг. Я тихо-тихо извиняюсь…

– Прости…

Но он мотает головой и проникает рукой под плед, чтобы в следующее мгновение подхватить меня и переместить выше. Так я снова оказываюсь не в двусмысленном положение, но хотя бы мягко…успокоила себя, называется, а в результате тихо смеюсь. Стаса это не отвлекает, он продолжает меня целовать, покрывать будто каждый миллиметр кожи огненными отпечатками своих губ. Думаю, что снова наградит меня подростковым ожерьельем, но мне плевать. Я сама стягиваю его штаны, даю ему непрозрачный намек, и тогда он отстраняется.

Стас стоит передо мной на коленях, снова одевает презерватив, пока я снова смеюсь, но на этот раз он настроен идти до конца. Так и говорит, когда прижимает мои руки к дивану:

– Ну нет, мышка, на этот раз не сбежишь.

Вместо ответа я позорно стону в голос и замираю, когда ощущаю ту самую наполненность, о которой только и говорят, что шепотом. Кажется, таких мужчин называют «мой-лучший-секс», или, например, «тот-самый-секс», а может «мой-самый-яркий-оргазм». Я без понятия, но точно знаю, что ни одна из этих фраз в полной мере его не опишет, потому что Стас Давыдов – это что-то большее.

Вот бывает разве так, что ты встречаешь человека, который настолько тебя чувствует? Будто он вообще в твою голову залезть может без проблем, узнать, как ты хочешь, а главное когда? Потому что он это знает. Когда ускориться, когда поцеловать, когда усилить темп, а когда его сбавить – это Стас Давыдов, и то, что происходит между нами.

Как будто идеальный. Как будто мой пазл и его создавался на одном станке, чтобы вот так идеально подходить друг другу. Меня это больше всего и пугает. Что мы так хорошо совпадаем, но разве так может быть?

Об этом я думаю уже после, когда мы лежим все там же. Стас накрыл нас пледом, я слышу мерный стук его сердца под своей щекой, он меня нежно гладит по волосам. Мы же чужие! А почему тогда так по-родному это все? Так же не бывает, ну не бывает! Может быть я просто перекладываю все свои чувства к Саше на него?

– О чем ты думаешь? – тихо спрашивает Стас, а я хмурюсь, но в глаза ему не смотрю – страшно.

– Странно это.

– Как ты выбираешь место для секса?

– В смысле? – усмехаюсь и перебарываю себя, повернув голову.

Стас улыбается. Черт, какой же он обаятельный, и как легко он может заставить почувствовать себя «в своей тарелке», а еще такой смелой…Мне нравится это. Нравится, какой смелой он заставляет меня быть.

– Ты не хотела там, и так элегантно переместила нас сюда. Изобретательно.

– Я правда хотела поговорить.

– Но передумала? И разлила вино мне по полу.

– Прости…

– Эй, – он слегка касается моей щеки и слегка мотает головой, – Я же шучу, малыш.

– Глупо это, да?

– Что ты себя понять не можешь? Нет. Мы встретились слишком рано.

– Слишком рано?

– Да, но это ничего. Догоним.

– Обещаешь?

– Еще бы, – на этот раз усмехается, потом проводит пальцами по щеке и уточняет, – Это странно? Или есть еще что-то?

– Вообще я о другом.

– Ну и?

– Тебе не кажется, что…все, что между нами слишком как-то…

– Горячо? Сумасшедше? Потрясающе?

– Это да, но я снова о другом. Как будто…так и надо, знаешь?

– Потому что так и надо, Марина.

– Но мы друг друга совсем не знаем, а в постеле все иначе. Тебя это не пугает?

– Мне хорошо. Очень хорошо.

– Мне тоже, но…

– Нет, меня это не пугает, – Стас убирает мои волосы за спину и слегка жмет плечами, – Узнать друг друга – дело наживное.

– А ты этого хочешь?

– Да. А ты?

– Да.

– Тогда может сыграем в игру?

И чему я удивляюсь? Ему бы в игры поиграть. Слегка закатываю глаза, но что уж там – киваю. Раз пришла сюда, значит готова принимать его правила? Да?

– Давай. В какую?

– Пятнадцать вопросов.

– И как в нее играть? – усмехаюсь сама, а потом подкладываю руку под голову, чтобы удобней было на него смотреть, и Стас поясняет.

– Просто. Мы задаем друг другу пятнадцать вопросов по очереди. Как на быстром свидании.

– Тебе лишь бы побыстрее?

– Трепаться – не мое. Есть куда более интересные занятия. Особенно, когда мы голые. Как сейчас.

Я начинаю смеяться, но что тут скажешь? Четко и лаконично.

– Я не против. Есть какие-то ограничения?

На этот раз он медлит куда больше, чем до этого, а потом вдруг сам закатывает глаза и переводит их в потолок. Напрягается – чувствую всем своим существом, и даже не телом. Как будто душой…

– Единственное, о чем я не люблю говорить – это Оля. Но этот вопрос в топе, наверно, на первом месте, так что…

– Ты не хочешь о ней говорить?

– Я не люблю о ней говорить. Смысла в этом ноль.

– Она мать твоего ребенка.

– Я знаю, Марина.

Впервые я слышу настоящую злость в его голосе, поэтому сразу отступаю. Да. Это та самая грань, за которую мне заходить «не можно» – снова чувствую ее сердцем, если угодно.

– Если ты не хочешь, я не стану тебя заставлять.

– Давай я просто сам расскажу коротко, и закроем эту тему?

Мне это уже не нравится, если честно. Я хочу сама задать все вопросы, которые меня волнуют, а не вот так вот, но разве я могу заставлять человека говорить, если он этого не хочет? Нет. Поэтому я соглашаюсь.

– Давай…

– Мы разъехались, когда еще жили в Париже. Там я работал, но…не сложилось. Развод был сложным, нам было нереально договориться – она пыталась отжать у меня, как можно больше из вредности. Вроде пришли к чему-то типо компромисса и все, оформили бумаги, отмучился. Эта эпопея длилась два года. Когда мы с тобой познакомились – были последние аккорды, так сказать, и я улетал в Париж, чтобы окончательно все утрясти, потом еще брал пару недель на перезагрузку. Все.

Сухо. Кажется, что у него до сих пор к ней чувства есть? Да нет, просто, наверно, действительно было сложно…поэтому я направляю его в хорошее русло, где ему будет более комфортно.

– Как зовут твою дочку?

И бью куда надо. Стас тут же улыбается и расслабляется, а потом непроизвольно бросает взгляд на фотографию ребенка.

– Ее зовут Аврора.

– Красивое имя.

– Помпезное слишком, как по мне, но Оля мечтала об этом, и я сдался. Очень счастлив был.

– А как ты хотел назвать?

– Я хотел бы в честь мамы – Виктория.

– Тоже красивое имя.

– Спасибо, мышка.

– Сколько ей?

– Два года.

Два года? Так…это что значит? Он два года разводился что ли? Кажется, что весь процесс подсчета отображается у меня на лице, он ведь вон смеется.

– Математику решила вспомнить?

Точно. Все так и есть – читает меня, как книгу настольную. Блин.

– Мы расстались через два месяца после рождения Авроры.

– Но…почему?

– Обязательно говорить?

– Необязательно, конечно…просто…

– Она мне изменила, – сухо отвечает, не глядя, – С моим другом.

Ох нифига себе…Это жестко. Тут я вдруг складываю кое что еще: как он говорил о работе во Франции. «Не сложилось» – слишком уж похожая интонация была, поэтому тихо спрашиваю.

– Он работал с тобой?

– Я работал у него, – также тихо отвечает Стас, – У него богатые родители, рестораторы, доверили одну точку. Он взял меня к себе, а потом увел мою жену. Итак!

Все. Тема закрыта. Я слышу эту точку также ярко, как его «веселую» интонацию – Стас перенаправляет разговор в мою сторону.

– Моя очередь. И вау! Кажется теперь я задаю несколько вопросов сразу?

Дурак… усмехаюсь, но снова соглашаюсь. Это первый наш нормальный разговор, дальше будет проще. Пока давить не буду.

– Почему у тебя нет детей?

– Не знаю… Саша все время говорил, что рано нам еще, да и я как-то…не готова была. Страшно это – ребенок. Ответственность огромная, и…все такое.

– А сейчас?

– Сейчас я об этом не думаю совсем. Мне бы свою жизнь в норму привести сначала.

– Но ты хочешь детей?

– Я бы хотела мальчика.

– Почему? – усмехается вновь, – Мальчики бестолковые. На меня посмотри.

– Вряд ли ты бестолковый, просто… тебе не хватает серьезности.

– Ах так? – поднимает брови с улыбкой и хочет еще что-то добавить, но я перебиваю.

– Когда ты работаешь, этого нет.

Стас тут же замолкает, даже хмурится, давая мне шанс пояснить, что я собственно и делаю.

– Ты безумно талантливый, Стас, и знаешь это, поэтому ты уверен в себе на все сто процентов, но когда этой уверенности нет – ты начинаешь волноваться и отшучиваешься.

– По-твоему я несерьезный везде, кроме кухни?

– Я не это сказала.

– А что ты сказала?

– Давыдов, жизнь, как оказалось, не коробка конфет. Попадаются и всякие гадости, так что ты никогда не можешь быть уверен на все сто процентов. Тебя пугает неизвестность, поэтому ты защищаешься шутками – это тоже нормально. У каждого своя защитная реакция, но из-за твоей ты кажешься несерьезным. Вот что я имела ввиду.

– Потрясающая прозорливость.

– Спасибо?

– Мне это нравится в тебе. Ты быстро считываешь людей.

– И снова. Спасибо?

– А еще считаешь меня талантливым...

Снова смеюсь. Ну кот же, прямо вот кот! Которому я решаю подыграть, двигаюсь ближе и слегка касаюсь его губ.

– Невероятно талантливым...малыш.

О да. О ДА! У мышки-Марины получилось поставить в тупик самого Стаса Давыдова, который сейчас вон как лупит глазами, кажется даже дар речи потерял. Ага, мы тоже так умеем, дорогой. Дернув бровями, я улыбаюсь и отстраняюсь, а потом тихо протягиваю.

– Ну что. Моя очередь?

– Знаешь?

Как то загадочно он начинает, а потом так резко переворачивает меня на спину, что я взвизгиваю – улыбается. Стас прижимает мои руки к дивану, приближается и шепчет на ухо, посылая новые мурашки по телу.

– Давай по ходу делу разберемся. Слишком уж мне нравится, когда ты говоришь о моем таланте…

И как тут сопротивляться? Он, кажется, собирается мне показать, как сильно ему это нравится, а я, кажется, совсем не против. Не знаю…слишком уж неоднозначный у нас разговор получился и, наверно, не хочу я об этом сейчас думать. Только не сейчас…