Текст книги "Дети Лепрозория (СИ)"

Автор книги: Ариса Вайа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Императрица молча распахнула крылья. Тайгон обвел взглядом ее фигуру, затем грот, прикидывая размеры. Люцифера помещалась спокойно, пространства хватало для размаха крыльев более чем.

– Давай попробуем! – кивнул Тайгон Торе и, накинув хаори обратно на плечи, подошел к императрице. – Я не то чтобы легкий. Удержите?

– Ты не выглядишь тяжелее твоего отца – справлюсь, – Люция пожала плечами.

– А как мне?.. – не успел он закончить вопрос, как императрица подхватила его под мышки и, оттолкнувшись, взмыла в воздух.

Крылья мазнули по сводам, Люцифера выровнялась посредине грота, хлопая всеми четырьмя крыльями.

Тайгон, опершись о ее руки, крепко сжимавшие ребра, попытался принять как можно более удобное положение.

– Очень прошу, нет, умоляю просто, не касайтесь стен сада, – он поводил рукой перед собой, вода в озере сделала оборот.

– Места много, – отозвалась Люция на ухо.

– Только вот качает.

– Тут нет воздушного потока, я не могу планировать ровно, так что только так, – усмехнулась она. Крылья хлопали поочередно – верхние раскрывались, нижние смыкались. И оттого получалось, что императрица то опускалась, то поднималась.

– Ладно, – буркнул Тай, удовлетворившись и этим. В конце концов, стен грота она не касалась, сохраняя положение примерно посередине. – Ныряй! – крикнул Торе и позвал воды Самсавеила рукой.

Верхний слой воды по спирали поднялся в воздух, но чем ближе была вода к ларцу, тем тягучее и гуще она становилась. Вязкой и как будто даже своенравной.

Тора с удивлением обнаружила себя глубоко на дне, отсюда не было видно даже яблонь на берегу. Нет, своими силами не доплыла бы точно, и Тай бы не доплыл.

А до источника оставались какие-то метры. И эти метры воды не поддавались повелению Тайгона, дрожали, чувствуя его, но не поднимались в воздух, как остальная вода. На ощупь как густой кисель, не плыть – а продираться. Тора задержала дыхание и с усилием ушла под воду. Попытки плыть были больше похожи на потуги лягушки пробраться сквозь замерзающий поток.

Изо всех сил лигрица вытянулась. Не достала. Оттолкнулась ногами от выступов кристаллов, покрывающих все дно. Лапа отозвалась резкой болью – порезалась. Но ногти царапнули крышку. Еще!

Сверху что-то доносилось, но густой поток скрадывал звуки, делая их неразличимыми. Еще! Ухватившись за ручки, Тора дернула ларец на себя.

В то же мгновение поток воды Самсавеила перестал быть густым. Насилу вытащив ларец, Тора оттолкнулась лапами ото дна, оставалось чуть-чуть-то.

Чуть-чуть выплыть.

Чуть-чуть воздуха.

Поток воды обрушился сверху, придавив всем своим весом. И взмыл снова, подхватив и вышвырнув на берег.

– Ты меня чуть не убил! – прохрипела Тора, вставая на четвереньки и подтягивая к себе заветный ларец. Попыталась отдышаться.

Хлопнули крылья совсем близко, Тайгон подлетел и, обняв, едва не задушил.

– Она перестала слушаться, я пытался, – словно извиняясь, Тай погладил сестру по спине и распутавшимся волосам.

– Все-таки предмет, – первой обратила внимание на находку императрица.

Тайгон отпрянул, Тора села и поставила ларец на колени.

Попыталась было открыть, но он не поддавался. Попробовал Тайгон, но с какой стороны он ни дергал крышку, та держалась намертво.

Из праздного любопытства попыталась открыть и Люцифера. Ее ларец послушался – что-то щелкнуло внутри, и крышка приоткрылась.

Внутри в маленьком детском черепе лежало сердце.

#33. Мы можем столько, сколько знаем

Раскрыв перед собой вещмешок, полный ритуальных ножей, Райга присвистнул. Если смотреть на поиск шисаи с такой стороны, то работы предстояло просто непомерное количество. Однако примерно с той же стороны казалось, что это более чем выполнимо. По крайней мере, вероятность не стремилась к нулю с появлением тридцати ритуальных ножей. И за этот подарок судьбы он был искренне благодарен.

От рукояти каждого ножа тянулась едва различимая нить. Наверное, Тайгон бы видел и чувствовал их четче, но для Райги эта были будто лиловые хвостики ниток, привязанные к ножам. Они растворялись в полуметре, но куда-то определенно вели. К кому-то.

Покопавшись в мешке, он без труда отыскал ритуальный нож с самым длинной и видимой нитью, полагая, что это означает потенциальную близость хозяина или хозяйки. В конце концов, нужно было найти пятнадцать жрецов и тринадцать жриц, чтобы обыкновенное их соотношение сравнялось и было как всегда. И чей же это нож? Райга повертел его в руке, проследил взглядом за нитью, исчезавшую в нескольких метрах, одно хорошо – направление-то она указывала. Плохо другое – вокруг был только лес, до ближайшего поселения сутки пути.

Закинув вещмешок за спину, Райга опустился на четвереньки. Ритуальный нож положил перед собой, чтобы потом не искать. Ему потребовалась почти минута, чтобы обратиться в зверя полностью.

Лигр сел, тщательно оглядел себя, проверяя, все ли как обычно. Коротко взрыкнул, недовольный свалявшейся шерстью на боках, но вычесываться об деревья и вылизываться не было никакого желания, да и времени тоже. Стиснув рукоять ножа в зубах, он поспешил в сторону, откуда тянулась лиловая нить, сплошь состоявшая из энергии.

Через речушку пришлось перебираться вплавь – ни одного моста рядом не оказалось, и Райга подозревал, что если идти по течению, не скоро и найдется хотя бы маленькая переправа.

На другом берегу лигр отряхнулся, опустив нож, принялся по старой привычке зверя вылизывать лапы, и осекся. Мокрая шкура пахла сильнее.

Зато священный огонь поглощал влагу. Но страшно пушил шерсть.

Ниточка на рукояти ножа непрерывно перемещалась. Меняя направление. Не сильно, но вполне ощутимо. Райга втянул носом воздух – люди всегда пахли сильно, но не почуял живого человека. Зверья – полно! Людей не было совсем.

Не придав этому значения, он побрел меж деревьев, надеясь в скором времени получить ответ. В конце концов нить была видна очень отчетливо, и безошибочно вела к шисаи. А сомневаться в обещании Евы Райга и не думал.

Остановившись посреди небольшой поляны, он все же опустил нож на землю и пристально в него вгляделся. Нить ходила ходуном, нарезая круги, и вела явно наверх. Но по запаху на деревьях были белки, жучки-паучки, снежный барс и птицы всех мастей. Хоть какую-то угрозу мог представлять разве что зверь, но ни один вменяемый хищник не бросится на другого хищника, поняв, что тот крупнее его.

Однако, именно это и произошло. Райга успел отскочить от острых когтей, сбить барса ударом лапы и, повалив, сомкнуть пасть на горле. Снежный барс, не успевший понять, что произошло и как из нападавшего он превратился в жертву, только тихо заклокотал.

Ослабив хватку, лигр выпустил барса. Тот, пятясь, выполз из-под него и замер, пригнувшись к земле. Дикий зверь, по логике вполне обычное явление. Как волки в лесах, медведи, косули. Но этот был посреди леса далеко от гор. Слишком далеко от привычного ареала обитания.

Взгляд зверя был осмысленный, но все равно не человеческий. Как будто он был одним из «диких Кошек», ставших зверьми по воле Самсавеила в ту войну, что начала мама.

Райга обернулся человеком, и барс уставился на него с неподдельным удивлением. Шокированный зверь даже не знал, что дальше делать. А нить от ритуального ножа тянулась к его груди.

– Вот же кумо! – огрызнулся Райга и, сев под ближайшее дерево, поманил барса ножом. – Ты ведь должен понимать, ты был человеком полвека назад.

Зверь медленно подошел и опасливо вытянул морду, обнюхивая незнакомца. Райга протянул руку, знакомясь и, когда тот подошел ближе, потрепал за ухом.

– Твой? – фыркнул он, показывая зверю ритуальный нож.

Барс обнюхал и его с нескрываемым интересом. Но больше никак не отреагировал.

– Да твой-твой, – Райга повертел в руках нож, решая, как быть дальше. То, что часть шисаи окажется в шкурах зверей, было в какой-то мере даже логично. Вот только обратно их надо было бы вернуть в человеческие обличья. Как? Та еще задачка. Одно дело объяснить человеку, как стать зверем, используя кристаллы. Другое дело – объяснить животному, как найти дорогу обратно, к человеческой форме.

И пока Райга раздумывал, как ему быть дальше, барс лег рядом и, доверительно положив голову ему на ноги, задремал.

***

Императрица провела пальцами по спилу детского черепа. Вокруг глазниц, скул, челюсти. Тора фыркнула, заглядывая в ларец вместе с ней.

– Интересно, чей он?

– Мой, – нахмурившись, твердо сказала Люцифера и, подхватив черепушку, вытащила ее.

Поток вод Самсавеила тут же обрушился на ее руки, форму, крылья. Лиловые воды, вырвавшись, охватили ее всю и заспешили к озеру потоком. Казалось, сам воздух вокруг сердца и черепа превращается в густую лиловую воду. Тора, всучив ларец брату, кинулась к императрице и, схватив череп поверх ее рук, крепко сжала. Поток схлынул в то же мгновение.

Императрица уставилась на шисаи и медленно разжала пальцы, отдавая сокровище. Тора села у нее в ногах и положила череп с сердцем на колени, не отпуская.

– Целы? – насупилась шисаи, закрывая добычу руками и мокрыми полами хаори.

Люцифера откашлялась, вытерла лицо и недоуменно оглядела форму в лиловых разводах. Помедлив, кивнула, и с опаской глянула на сокровище, будто оно снова могло выйти из-под контроля.

– Почему «мой»? – Тора подняла череп к лицу и заглянула в провалы глазниц. – Вы знали о нем?

– Просто мой. Когда-то был, – Люцифера прижала руку к груди, пытаясь успокоить колотящееся сердце. – Когда-то очень давно. В другой жизни, но я не помню ее. Просто чувствую, знаю.

– И мы о нем знаем тоже, – подал голос Тайгон. Тора обернулась и вскинула брови. – Не помнишь?

– Не совсем понимаю.

– Яблоко, – Тай указал пальцем на одну из яблонь, баюкающих спелые плоды. – Череп, – на руки Торы. – И сердце.

– В каждом храме, – лигрица пожевала губами и прижала находку к себе поближе. – Поэтому они везде и высечены. И все, что мы имеем, все наши ритуалы завязаны на крови так или иначе, – она за аорту вынула сердце и подкинула его на руке. – Ну хорошо, все почти логично. Если вспомнить историю, у Евы вырвали сердце и отдали Самсавеилу, что его, собственно, и сломало. Для эффектной подачи – прямо в черепе его сына, размер-то подходящий, – она подняла череп в другой руке и взвесила их.

– Почти логично? – Люцифера не отрывала взгляда от детского черепа, непрерывно кусая губы до крови.

– Сердце – вот, – она ударила его о череп, – твердое, из кристалла, похоже. Оно не может качать кровь. Оно не сжимается и не сжималось, когда вы держали – я обратила внимание.

– Но поток идет от него, – Тайгон протянул руку и поднял сердце Евы с ладони лишь на миллиметр, как поток вод Самсавеила хлынул вновь.

Тора подхватила его и сжала в пальцах, все исчезло снова.

– Ну хорошо, ты права, не бьется. Но когда держишь ты, оно вообще не работает, – Тай кивнул на императрицу. – А когда мы берем, так водопадом. Не можешь же ты его высушивать, ты бы превратилась в статую.

– Я и не высушиваю, – пожала плечами шисаи. – Я просто не хочу, чтобы воды лились, и все. Усилий не прикладываю, вот, видишь? – она удержала его на весу, подхватив под аорту. – Оно само.

– А череп? – Люцифера протянула руку, и Тора, помедлив, передала ей его.

Ничего не произошло. Абсолютно ничего.

– И что теперь? – императрица села на пятки и бережно положила крохотную черепушку на колени, крепко обнимая руками. Тора точно так же положила сердце.

– Ева сказала, что может подойти кристалл из Райского сада. Самый сильный. Этот видимо – самый сильный, – она потянулась к ларцу и поставила его рядом с собой. – Но чтобы понять, что делать дальше, я должна быть умнее и сильнее. Мудрее. Что в моем случае задачка не из простых.

– Я могу предоставить все, что тебе нужно; все, что потребуется, – императрица встала и, удерживая равновесие крыльями, поднялась к яблоням. Сапоги скользили и, набравшись вод Самсавеила, чавкали, но она не обращала на это внимание.

– Отправить меня к госпоже Химари можете? – вскинула Тора голову.

– Пегасом? Мне тоже к ней надо. Я полечу с вами, – кивнула Люцифера и, прижав череп к груди, направилась к выходу. – Итого, два пегаса здесь, отправить прошение на сменных пегасов по пути. Я переоденусь и буду ждать вас у пегасни, сами доберетесь или прислать Алису?

– Мне не нужно к морю, мне в округ Оленя, – Тайгон вытряхнул ларец и помог Торе уложить в него сердце. – А пегасню мы сами найдем.

– Хорошо, – кивнула императрица и ушла.

Брат с сестрой переглянулись.

– Ты уверена, что стоило отдавать ей череп? А если она его куда-нибудь денет? Это важный артефакт, не просто так в каждом храме…

– Это ее череп, я видела, как она смотрит; я чувствовала, как он сам к ней тянется, – Тора прижала к себе закрытый ларец. – Да и что я с ним буду делать?

– Ладно, тебе виднее, – Тайгон помог сестре встать и, подхватив под локоть, повел к выходу. Она боялась даже пальцы разжать, вдруг поток снова хлынет.

***

На вершине скалы, нависшей над морем, снова было ветрено. Пегас недовольно фыркал, хлопал крыльями и рыл копытом землю, всем своим видом показывая, что предпочел бы приземлиться в другом месте. Хотя бы в нескольких метрах от обрыва, за воротами кошачьего храма.

Люцифера, подхватив Тору под мышки, сняла ее с коня и поставила на землю.

– Наверное, ты – первая. Может, на мой вопрос ответит Хайме, – императрица перекинула и подвязала поводья и, шлепнув пегаса по крупу, отправила его в пегасню внизу, на берегу.

– Тогда до свидания, – кивнула Тора и, глубоко вздохнув, насколько хватило легких, направилась к воротам.

Ларец тянул руки, но отпускать его было никак нельзя. Бо Ясинэ, поддерживаемый заботливо одолженной из арсенала охотниц перевязью, постукивал по голени, напоминая о себе. Тора научилась отпирать его по собственному желанию и даже успела порадоваться этому. Посох принял ее как шисаи. Но осознание, что этого мало, давало о себе знать. А понимание, что не один год уйдет на тренировки, печалило.

С другой стороны, никакого года может не быть, и Тора была готова услышать отказ.

За воротами кошачьего храма ее ждала Химари. Сидела посреди дорожки и, умиротворенно закрыв глаза, медитировала. Тора прошла полигон и, остановившись перед ней, поклонилась в пояс.

Стоять пришлось довольно долго, дожидаясь позволения начать разговор, и лигрица терпела, балансируя хвостом. Наконец, Химари открыла глаза и встала, коротко кивнула, приветствуя в ответ.

Тора выпрямилась, но поднять глаза на мать не смогла. Поставила на землю ларец. Возле лапы, чтобы хоть немного его касаться, достаточно было и этого. Сняла со спины бо Ясинэ и кинула перед собой. Расстегнула наручи – и следом. Пояс ритуальных ножей туда же.

Химари молча смотрела на это, не выказывая удивления. Только ждала, когда дочь закончит.

Тора опустилась на колени и поклонилась, коснувшись лбом земли.

Много чего хотелось сказать. Извиниться за грубость, выказать свое почтение и искреннее восхищение, поблагодарить за все, что было для нее сделано. Но Тора только прошептала:

– Позвольте мне стать вашей конэко.

В повисшей тишине было слышно, как хмыкнула Химари. Помедлив, она подошла ближе, подняла с земли все отданные вещи, развернулась на лапах и понесла их к храму.

Тора вскинула голову и непонимающе посмотрела вслед. Химари, будто почувствовав на себе взгляд, бросила через плечо:

– Ты больше не шисаи. И бо не заслужила. Ничего из этого не заслужила.

Лигрица села на лапы и поставила перед собой ларец. Шисаи или не шисаи, но сердце внутри него все равно ее слушалось.

– И на что только рассчитывала? – покачала головой Тора и прижала его к себе.

– Тренировки на рассвете, спишь на улице, – крикнула госпожа Химари и скрылась в храме.

Тора запрокинула голову и беззвучно рассмеялась.

Все с начала? С самого начала. В этот раз все будет иначе, в этот раз оно нужно ей самой. Всем в лепрозории.

***

Императрица застала Верховного шисаи за чтением. Он сидел на краю скалы, поджав лапы под себя и расположив на них тяжелый фолиант. Медленно и вдумчиво читал строчку за строчкой, что-то неразличимо повторял про себя.

– Это что? – без предисловий спросила Люцифера, перед самым его носом повесив плащ за капюшон.

– И тебе добрый вечер, – хмыкнул кот и махнул рукой – подожди.

Императрица села рядом, свесила ноги с обрыва и положила на колени подвязанный к поясу мешочек с детским черепом. Сверху – плащ, так волнующий ее.

Хайме дочитал страницу, оставил лебединое перо вместо закладки и, бережно положив книгу за спиной, перевел взгляд на Люцию.

– Что там у тебя? – протянул руку и потрогал необычную ткань.

– Вот и я спрашиваю – что? – она разжала пальцы, отдавая ему плащ.

– Он из паутины, легкий, прочный на разрыв, не промокает, – пожал плечами кот.

– Да я знаю, что из паутины. Это Евин плащ, – императрица наклонилась и подперла подбородок кулаком.

– Евин? – Хайме удивленно вскинул брови и подтянул вещь к себе поближе.

– По крайней мере, так мне сказал медведь, которому таракань отдала этот плащ.

– А точно ли Ева? – он раскрыл его, будто интересовался фасоном, задумчиво повертел в руках, не найдя ни единого шва.

– Точно Ева. Она сказала, что медведь найдет свою дочь в ногах у Люциферы. В моих, то есть. И он ее нашел, когда мы играли. Наверное, он и сам не понял, что предсказание сбылось очень точно, но это и не важно. Он должен был оставить плащ там, где найдет дочь. У меня, то есть, – Люция задумчиво почесала подбородок ногтем. – А еще я тогда отправила Кирану в тюрьму, и командир отряда, который должен был ловить медведя, и ученица Кираны – Нэм – были вынуждены докладывать о работе мне.

– Что-то интересное? – Хайме нашел странные узоры в самой паутине и, подняв плащ на просвет, принялся их рассматривать, углядев сходство с древними печатями на почти забытом языке.

– Например то, что медведь в нем был неуязвим. Стрелы, ножи, даже веревка на шее его не брали.

– Или например то, что этот плащ сшит на тебя лично, – усмехнулся кот и, протянув Люции уголок ткани прямо под капюшоном, пальцем указал на одно из плетений.

– Там что, так и написано большими буквами – «Люцифере»? – нервно усмехнулась императрица, но даже вглядываться в узор не стала. Как минимум потому, что ничего необычного не видела, как максимум потому, что древнего языка кошек не знала совсем.

– Нет, это как слепок. Не знаю, как объяснить, – он задумчиво почесал щетину на щеке. – Слепок души? Личности? Сути? То, что определяет тебя.

– Что я – это я?

– Да. Словом это не изобразишь, но вот сложным многоуровневым символом, плетением – запросто. И вот оно, – Хайме снова показал заветный уголок под капюшоном.

– А почему ты решил, что оно мое? – императрица скептически подняла одну бровь.

– Потому что я вижу этот символ в тебе. Это сплетение энергий, перепутать невозможно. И на вещице, что у тебя на поясе, то же сплетение, только мертвое, без сильной привязки. Ты что, свои крылья из хрустального гроба достала и на кусочки порвала? – кот вернулся к разглядыванию плаща в поисках новых узоров. Кошачьи зрачки из щелок стали едва не круглыми, на всю лиловую радужку.

– Это детский череп, что твоя дочь достала из сердца Райского сада, – Люция бережно его погладила. – Он мой.

– Твой, – согласно кивнул Хайме и, подняв голову, посмотрел на кладбище на другом берегу. Самсавеил, Ева и дитя. – Твой-твой, – повторил и вернулся к изучению плаща.

Люция молча подтянула ноги к груди, пряча черепушку, и приобняла их.

– Скажи, Люция, ты надевала его?

– Нет, не рискнула, – замотала она головой.

– Значит, ты не знаешь, что он меняет судьбу?

– Чего?! – императрица обернулась и с трудом совладала с собой, чтобы не покрутить пальцем у виска. – Медведь судьбу не менял, он просто был неуязвим.

– Ну вообще-то менял, его в плаще для смерти не существовало, если я правильно понял твои слова. В его варианте судьбы он был жив и шел к дочери. Но плащ-то твой, у тебя выйдет иначе. По-настоящему, – просмотрев плащ целиком, он протянул его хозяйке за ворот.

Она осторожно взяла его, перехватила двумя руками, чтобы надеть, и замерла.

– Нет, ты шутишь, – нервно рассмеялась она. – Это же шутка, да? А ты смеешься надо мной.

– Абсолютно серьезен, – Хайме обернулся и, забрав книгу, снова разложил ее на коленях. – Я тебе честно сказал, что этот плащ меняет судьбу. Правда, только в твоих руках. И только твою.

– И зачем он мне нужен? – фыркнула она. – Со своей судьбой я и сама справлюсь, – кивнув своим словам, она сложила плащ в маленький сверток и сжала в руках.

– Я не Ева, чтобы ответить тебе на этот вопрос. Может, она хотела, чтобы ты что-то изменила в прошлом? Думай сама, – Хайме махнул лебединым пером и принялся читать следующую страницу.

– Ладно, спасибо, Кот, ты очень помог, – грустно вздохнув, императрица поднялась с обрыва и отряхнулась.

– Обращайся. Найдешь еще какой-нибудь артефакт – дай знать, – кивнул он.

– А что, их полно? – усмехнулась Люция, прижимая к себе свернутый плащ.

– Ну череп в мешочке, плащ – на тебе сейчас уже два. Есть еще сердце Евы, судя по завихрам энергии, оно где-то в храме – Тора привезла его с собой, и видимо, даже смогла договориться, раз нас еще не смыло, – Хайме почесал щетину и равнодушно пожал плечами. – Еще я видел на одной девушке Евино плетение. В порту, коза была такая молоденькая. Тоже артефакт, если подумать. Жаль, я не разглядел, она потом куда-то исчезла.

– Уплыла она.

– С Нойко? А, ну тогда понятно, – кот закивал и посмотрел на императрицу через плечо. – На самом деле артефактов хватает. Некоторые из них со временем теряют силу, некоторые – нет. Как правило, вечно все, что создано Евой.

– А уничтожить артефакт можно? – Люцифера задумчиво повертела сложенный плащ в руках.

– Я никогда не пробовал. Но в книгах бывали упоминания.

– Спасибо и на этом. Я у вас останусь на пару дней, мне нужно кое-что обдумать, – не столько спрашивая, сколько оповещая, сказала императрица.

– Да, располагайся, – кивнул шисаи и, закутавшись в хаори, вернулся к своему чтению.

Тоскливо вздохнув, Люция прижала к груди плащ и медленно зашагала в сторону храма. Мысль о Еве не давала ей покоя. Зачем это было нужно? Что паучонок хотела изменить? Что она хотела, чтобы ее любимая фурия изменила в прошлом?

#34. Я слезы морю отдам на соль

Переход сквозь пространство вызвал резкую и нестерпимую боль. Все кости будто разом вырвали, а потом кое-как вернули на место, мозги в голове перетряхнули, желудок едва не вывернуло, мышцы загудели.

Но Райга не подал и виду, только медленно выдохнул и, подмахнув хвостом, не дал себе упасть.

– Присаживайся, – донесся до ушей бархатный голос Самсавеила, и Райга открыл глаза.

Вместо поляны посреди леса и спящих диких кошек он увидел море и лодку под ногами. Берег был далеко, скалы – тоже. Всезнающий сидел на одном краю лодки, удерживая за веревки большой черный мешок, и ждал. Шисаи присел на короткую скамеечку поперек и с интересом посмотрел на всемогущего. Зачем-то же понадобилось искать его, а найдя – переносить в море.

– Не было на свете шисаи, способного так провести ритуал воскрешения, – медленно проговорил Самсавеил, глядя Райге в глаза.

– Это случайность, – пожал он плечами.

– Я ничего не говорил об удаче, – усмехнулся всезнающий и наклонил голову к плечу. – Я сказал о способностях.

– Полагаю, просьба касается этой «способности», – скрыв беспокойство, отозвался Райга.

– Именно, – всемогущий перекинул ему веревки.

Шисаи подтянул к себе мешок и, развязав, заглянул внутрь. Зачерпнул рукой кристаллы и поднял поближе к глазам. Лицо его вытянулось, левая бровь изогнулась.

– Ева, – хмыкнул он. – Это никак нельзя исправить.

– Отчего же? – Самсавеил прищурился.

– Хорошо, я понимаю, меня ваш запрет на воскрешение после кристальной смерти не коснется, если такова будет ваша воля, – Райга понимающе кивнул. – Но это не просто запрет, это констатация невозможного.

Он высыпал кристаллы обратно.

– Отчего же? – повторил свой вопрос Самсавеил.

– Одно дело обычное тело, история помнит не-кошек, живших по две жизни. Если успеть провести ритуал в течение сорока дней – за три жертвы умерший воскреснет, – Райга зачерпнул еще осколков и потряс в руке, высыпая пыль в мешок. – Но кристальная смерть не дает этого права, никаких сорока дней, вообще ни дня, душа отсоединяется сразу же, и одному богу известно, куда она уходит.

Всезнающий согласно кивнул, а Райга прищурился. Ну да, богу-то и известно.

– Впрочем, если бы вы могли вернуть Еву в конкретное тело, вы бы так и делали. Но так ни разу не было, значит, это невозможно. Как вы ее вернете в это тело?

Самсавеил очертил пальцем круг, и все осколки в мгновение ока собрались в статую.

Райга невольно отпрянул. Статуя собралась прямо перед его носом, и паучиха Ева обняла воздух. Прищурившись, шисаи опустился на колени перед ней и с любопытством оглядел, поднырнув под руки. Она не была похожа на все остальные посмертные статуи. И дело было даже не в позе – уж каких только надгробий он не навидался в кошачьих храмах. И не в выражении лица – оно было слишком умиротворенным. Странным было то, что плетение самой сути осталось нетронутым. Это был не след его, не воспоминания тела о Еве, а само ее присутствие в нем.

– Как вам удалось запереть и душу? – с толикой восхищения спросил он, присаживаясь обратно на лавочку.

– Всемогущество на это способно, – коротко склонил голову Самсавеил, принимая искренний комплимент. – Но оно не может удержать саму форму, – вздохнул он, и в то же мгновение статуя Евы рассыпалась на осколки. – Звучит, наверное, забавно.

– Цена непомерно велика, – просчитав все в уме, вынес вердикт Райга.

– Когда меня это волновало?

Райга презрительно усмехнулся. Действительно – когда?

– Шисаи всего пять, – продолжил кот. – Этого не хватит совсем и никак.

– А как ты думаешь, почему ты ищешь их всех? – слабо улыбнулся Самсавеил и отвернулся, глядя на синее-синее небо, сливающееся с морем вдалеке.

– Вы нас всех на смерть обречете? Моими руками?! – ощерился Райга. Думать о том, что его искреннее желание возродить шисаи – часть игры Самсавеила, он даже не собирался. Нет. Это было его решение, и только его. Но никак не чье-то повеление.

– О, я уверен, ты найдешь способ не погубить всех доверившихся тебе кошек, – кивнул всезнающий.

– За сорок дней?!

– Бессмертного не могут волновать сроки. А удержать Еву в этих осколках я смогу дольше сорока дней. Гораздо дольше. Твоей жизни как раз хватит, – Самсавеил с интересом наблюдал за Райгой, не скрывая своего удовольствия.

– А почему я? Опыта у моих родителей куда больше, – фыркнул он, кивая на кошачий храм наверху скалы.

– Способности важнее опыта, – великодушно пояснил всемогущий.

– Я не желаю. Я не обязан, – выдохнул Райга и сложил руки на груди. – А ты – не всемогущ.

– Да? – Самсавеил улыбнулся и прищурился. – Как звучит наставление для шисаи, которое вы должны помнить всю жизнь? Не просто помнить, а еще и осознавать.

– Слушай сердце, слушай душу, именно их голосом говорит с тобой Самсавеил. Твой священный долг – служить ему, его воле. Ты шисаи, а значит, нет у него другой опоры, кроме тебя; нет иных рук, кроме твоих; нет иных глаз, кроме твоих; нет иных ушей, кроме твоих; нет иного голоса, кроме твоего, – по памяти повторил Райга и, осмыслив, заключил. – Ты всемогущ только в союзе с нами. Только благодаря нам.

– Верно, – кивнул Самсавеил. – И вы поможете мне.

– Найди кого-нибудь другого, – резко бросил Райга, вставая.

– Тору? Тайгона? – рассмеявшись, отозвался всезнающий. – Мне нужен именно ты.

– Я. Не. Намерен. Воскрешать. Еву. Жертвуя. Шисаи, – медленно повторил Райга и огляделся. До берега далековато плыть.

– Я не требую, я предлагаю обмен, – Самсавеил обернулся, цепляясь взглядом за одиноко горящий огонь недалеко от кладбища Осьминогов. Прищелкнул пальцами. – Верни мою возлюбленную, а я верну твою.

Не успел Райга ответить, как борта лодочки коснулись женские руки в золотых чешуйках и плавниках на локтях. Он замер, не веря своим глазам.

Лодка качнулась, и русалка поднялась над водой по пояс. Золотые в лучах солнца волосы скользнули по плечам, груди, утопая в волнах. Голубые глаза смотрели лукаво. На пухлых губах отчего-то был синий оттенок. Будто она безумно замерзла.

– Райга! – воскликнула она и потянулась к нему рукой. – Ра-а-айга! – ласково прошептала, когда он наклонился ближе. – Райга, – промурлыкала, как обычно погладив его по ежику волос.

Голос был абсолютно тем же, и сомнения сразу отпали.

Он с опаской коснулся ладонью ее щеки, и с удивление обнаружил, что кожа теплая, сердце бьется. Живая. Действительно живая, настоящая. Лигейя, сама прекрасная русалка на свете. Золотая рыбка, исполняющая желания. Любую прихоть, любой каприз.

– Ты согласен? – с усмешкой бросил Самсавеил.

Лигейя вскрикнула, будто не ожидала его услышать и до этого будто не видела вовсе. Что-то судорожно прошептала и вцепилась в руку Райги, прячась за ним.

Шисаи перевел взгляд с него на нее, пытаясь понять, что чувствует в глубине души. Разум метался, пытаясь сложить произошедшее в понятную картину.

Да, Самсавеил мог вернуть Лигейю к жизни, нарушив клятву, которую сам себе дал Райга. Для него не важно было, что жизнь русалки будет стоить дорого.

И в какой-то мере это было даже правильно. Сжигая в пепелище одно из заведений, Райга не беспокоился об умерших от его рук. Совсем. И с этой точки зрения отказ воскресить Лигейю ценой чужих жизней был скорее лицемерием.

Но на это лицемерие Самсавеилу было плевать.

На всех.

Если его Ева стоила хоть тысячи жизней, он не повел бы и бровью. А тут всего лишь еще парочка мертвых для жизни русалки. И именно это пугало всерьез.

Кот наклонился и погладил тыльной стороной ладони Лигейю по щеке.

– Ты давно умерла, милая, – прошептал он и сомкнул пальцы на ее горле. – И ты должна быть мертва, таково течение жизни.

Лигриный коготь легко вошел в плоть, и Райга одним резким движением вскрыл горло. Лигейя даже не вскрикнула. Райга тут же опустил русалку за плечи под воду. И она медленно разжала пальцы с бортика лодки.

На глазах у Самсавеила золотая рыбка умерла. Райга до последнего держал ее за руку. А после тяжело вздохнул, начисто вымыл руки в морской воде и сел на свое место.

– Я не желаю воскрешать Еву. И тебе больше не на что меня купить, тебе больше нечем мною манипулировать, – спокойно сказал он, с некоторой тоской смотря на заветное место в скале возле кладбища Осьминогов.

Самсавеил рассмеялся и медленно кивнул, с уважением принимая такой ответ.

– Тогда я отправлю тебя назад.

– Сперва отвези меня на берег, я хочу ухи, – попросил Райга.

***

Спрыгнув с пегаса посреди леса в округе Оленя, Тайгон огляделся. Первым слоем видны были зеленые деревья с густыми пышными кронами, кусты, полные ягод, на пролесках – разнотравье. Пегас опустил голову и принялся ощипывать вкусные и сочные побеги, а Тай не стал ему мешать, только подвязал поводья к седлу. Где-то недалеко шумела горная река, сбивая воды о пороги. Место почти что то самое.