Текст книги "Турист (СИ)"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Да уж, польза от отца Иллариона изрядная, но… – государь чуть помедлил. – Но ведь может и не дожить, с такими-то ошибками.

– Я поговорю с Кириллом, – вздохнул Иванов, – Не хочется потерять столь перспективный кадр лишь из-за юношеской горячности.

– Это ты сейчас о Скуратове-младшем или об отце Илларионе? – с намёком на иронию осведомился Роман Третий.

– Об обоих, государь, – развёл руками седой. – Оно, конечно, Кирилл – парень разумный и в чём-то действительно выглядит и действует взрослее, чем наш преподобный. С другой же… Оба хороши. Один в силу тепличного воспитания, другой…

– Потому что слишком давно гуляет сам по себе, как тот кот… Кошкам на радость, – покивал государь.

– Одной кошке, государь, – усмехнулся Иванов. – Остальные под его охраной, словно котята. Пока…

– Вот же шельмец везучий, – вздохнул Роман Третий и тут же потешно оглянулся, словно в поисках любимой супруги. Ну а что? А вдруг? Жёны – они такие. Вот их нет и нет, а стоит прозвучать какой «крамоле», как тут же выскакивают, словно чёртик из табакерки. Оправдывайся потом, что говорил не о том, имел в виду другое, и вообще, дорогая, это всё не я… Впрочем, уже через секунду эта игра государю наскучила и он договорил серьёзным тоном: – Ладно, на том и порешим. Ты, господин Иванов, пообщаешься с «крестником», чтоб тот не поубивал ненароком кого не следует, я же приставлю к преподобному пару контролёров, чтоб не учудил чего… сверх меры.

– Детский сад, штаны на лямках, – пожаловался в пространство седой. – Чувствую себя воспитателем младшей группы.

– И это при том, представь, что у тебя их всего двое, а у меня таких оболтусов целая армия… – Роман Васильевич сочувствующе покивал старому соратнику.

– Ну да, ну да, – вздохнул Иванов. – Помню. Солдат – тот же ребёнок, только игрушки из железа да елда длиннее.

* * *

Свияжск встретил нас по-летнему жарким маревом солнечного полдня, запахом полыни и видом на старую, многажды перестраивавшуюся крепость, когда-то поставленную здесь из сплавленного по Волге леса, а ныне облачившуюся в грубый камень, кокетливо прикрытый белоснежной побелкой. Но нет-нет да мелькнут над каменными зубцами Воеводского двора крытые деревянные галереи, серебрятся осиновым тёсом островерхие шатровые крыши приземистых башен, да надвратная часовня над Летним въездом по-прежнему сияет медовым цветом свежих дубовых венцов. Традиция. За прошедшие со времён Иоанна Монаха века крепость успела целиком одеться в камень, но по уставу её надвратную часовню требовалось раз в четверть века перекладывать из нового муромского дуба. Как было, так и осталось. Ни один из воевод, сидевших в Свияжске, не посмел править устав, писанный рукой Иоанна Четвёртого. Вот и высится над каменной стеной дубовый сруб, сияет золотом из-под высокой, словно крытой рыбьей чешуёй, шапки-крыши.

Честно говоря, увидев островной город с борта нашего теплохода, я было подумал, что нас занесло на туристический аттракцион. Помню, в прошлом мире так оно и было, но… Пройдясь ножками по деревянным(!) тротуарам на узких улочках маленького, почти игрушечного посада, застроенного белёными, совершенно простецкого вида домиками, заглянув на единственную широкую, выложенную брусчаткой улицу, отделяющую посад от крепости, с множеством самых разнообразных магазинов, лавок и кафешек, я нигде не увидел ни следа новодела! Нет, понятное дело, что дома посада здесь уже совсем не те, что ставились местными жителями, когда Казанское царство окончательно кануло в Лету, но и совершенно новых зданий я здесь тоже не увидел. Как, собственно, и в крепости, именуемой здесь Воеводским двором. Тут даже сохранился небольшой терем, узкий и высокий, выстроенный в три поверха и окружённый нешироким гульбищем, когда-то возведённый для отдыха Иоанна Четвёртого. Такой себе путевой дворец на минималках. Но красивый же… весь резной и ярко окрашенный, с разноцветными стёклами маленьких окошек, забранными в тяжёлые свинцовые рамы. Эдакий сказочной теремок. Того и гляди, скрипнет тяжёлая, набранная из дубовых плах низкая дверь и из неё, низко склонившись, чтоб не удариться о притолоку головой в расшитой серебром и жемчугом тафье, шагнёт на широкое гульбище дородный боярин в собольей, расшитой золотой канителью шубе, грохнет посохом о пол, огладит густую бороду, да как прогудит на весь двор…

– Что встал, как не родной, – голос, раздавшийся с высокого крыльца, заставил меня отвлечься. – Подымайся уже!

– Тьфу ты, бисова сила, – сплюнув на брусчатку площади, я уставился на обломавшего мои мечтания-видения человека. Может, ему ещё раз морду набить, а? – Иду, дед.

Иду… чтоб тебя, Кощей недоделанный. Эх, где ж твой ларец с уткой да зайцем, а? Уж я бы тому косому по яйкам врезал, не разбирая на левое и правое… От души. Чтоб точно до самой иголочки пробрало!

Глава 20
Планы, встречи, планы встреч

– Ещё один эфирник? – вздохнула Ольга, с нескрываемым скепсисом глядя на стоящего у двери деда.

– Угу, – хмуро кивнул я в ответ. – Тяжёлая артиллерия прибыла.

– И? – в голосе жены послышались нотки недовольства… да что голос! В эмоциях у неё и вовсе натуральный шторм начался. Впрочем, я и сам чувствовал нечто похожее, так что не мне её осуждать.

– Что «и»? – я качнул головой. – Идём, пообщаемся. Зовёт же… даже вежливо. Ну… почти.

– А может, ну его к чёрту? – отозвалась Оля.

– Думаешь? – я замер на месте. – А действительно… почему бы и нет? В конце концов, у нас отпуск и медовый месяц, верно? Во-от…

Но доиграть спектакль до конца дед нам не дал. Рыкнул, придавил эфиром… и тут же отпрянул, пропуская мимо сердито шипящую молнию, мгновенно выпущенную моей женой. А там и от меня привет прилетел, от которого щёгольский тёмно-серый плащ «господина Иванова», мгновенно покрылся инеем. Дед пошатнулся, шагнул назад и… выдохнув облачко пара, поднял руки вверх.

– Всё-всё, кончаем дурить, – пророкотал он. – Повоевали и будет. Я не для того сотни вёрст отмахал, чтобы с вами ссориться.

– Да неужто? – не скрывая сарказма, протянул я в ответ. Дед поморщился и мотнул головой.

– Давайте поговорим внутри, не будем пугать местных… ещё сильнее, – он кивнул на ведущую в терем дверь, и та тяжело отворилась.

Переглянувшись с Олей, мы одновременно пожали плечами и… последовали молчаливому приглашению «господина Иванова». Тот облегчённо вздохнул и повёл нас вглубь старинного рубленного дома. Поднимаясь вслед за дедом по широким почти не скрипящим ступеням резной лестницы ведущей на второй поверх терема, я поймал себя на мысли, что даже не представляю, какими именно способами смотрители этого дома обеспечивают его сохранность. То есть, я чувствовал структурированный эфир, буквально пропитавший терем от каменной подклети до последней чешуйки осинового тёса покрывающего крышу, понимал, что вся эта конструкция призвана уберечь дерево от влияния времени, но… как и на каком принципе построен этот обережный массив? Это было за гранью моего понимания. Расстроился ли я? Да ничуть! Ведь это означало, что мне будет чем заняться в будущем, помимо оттачивания уже известных эфирных техник и воздействий… Ну, в самом деле, не век же мне отбиваться от всяких идиотов, правильно? Когда-то должно наступить время, которое я смогу тратить на собственные интересы, хобби и увлечения… я надеюсь, хм.

В небольшом помещении, куда нас привёл дед, было практически пусто. В углу стояло высокое резное кресло, похожее на трон, рядом, под забранным в свинцовый переплёт мелко расстеклованным окном разместился высокий пюпитр с ящиком для хранения всяческих писчих надобностей. У глухой стены потолок подпирали пустые полки, мало похожие на книжные, да несколько старинных ха-образных табуретов с подлокотниками выстроились у противоположной стены, рядом с входной дверью. Вот и вся немудрёная обстановка.

– Рабочий кабинет государя Иоанна Васильевича, здесь он советовался с воеводами и принимал доклады перед взятием Казани. Цените, экскурсии сюда не водят! – прогудел дед, одним жестом подманивая в центр комнаты средневековые табуреты. Миг, дверь захлопнулась и помещение накрыл мощный полог, явно предназначенный для защиты от подслушивания и подсматривания. Массивный и «тяжёлый», как танк. Ощущение было, будто на голову и плечи пуховую перину опустили. С размаху… М-да уж, древние эфирные техники, это вам не здесь! Как в том анекдоте: «Крестики, шпаги… посыпьте идиота мелом и подайте мою палицу!». Во-во!

– Ценим, Иван Иваныч, ценим, – кивнул я и, дождавшись, пока Оля усядется на древний табурет, приземлился на стоящий рядом.

– Молодёжь, – со стариковскими интонациями, совершенно не вяжущимися с его совершенно непримечательной средневозрастной физиономией, протянул «господин Иванов» и, с не менее несоответствующем его виду и физической форме кряхтением, опустился на подбитое рубиновым бархатом сиденье. – Ну, Иван Иваныч… и ладно, пусть так и будет.

Разговор с дедом вышел куда менее напрягающим, чем я ожидал. Нет, в самом деле! Я-то при виде р-родственничка уже настроился огрести новостей, которые вновь перевернут и обрушат все наши с Олей планы. Ну, как минимум, заставят перенести уже начатое путешествие в связи с какой-нибудь очередной гадостью, вылезшей из недр Эфирного клуба или крысиных нор иезуитов, но… нет, ничего подобного. Дедушка, оказывается, прибыл, чтобы извиниться перед нами за выходку отца Иллариона. Дескать, «мальчик-то боевой и резкий, опять же, надежды подающий, но увлекающийся, да…» Типа, простите идиота, он больше не будет. И всё. Совсем всё.

От такого поворота я опешил, что, естественно, не укрылось от внимания Оли. Жена положила ладонь на мою руку и чуть сжала её.

– Ты в порядке? – спросила она.

– В полном, – кивнул я в ответ. – Если не считать не укладывающейся в голове идеи об эфирниках без подвоха… Небывальщина это!

– Ну уж, – фыркнул дед, но под моим скептическим взглядом ухмылочку свою он всё же задавил. – Кирилл, ну, право слово! Нет здесь никакого второго дна. Отец Илларион действительно действовал на свой страх и риск. Переборщил, бывает. Мы получили твоё предупреждение и я тут же прибыл на встречу, чтобы это недоразумение разъяснить. Без подковырок, дальних заходов и прочих интриганских глупостей.

– Эка заговорил, – протянул я, но… честно говоря, сопротивлялся больше для виду. В эмоциях дед был честен и открыт, как никогда прежде, а это… дорогого стоит. Вот если бы он был безмятежен и полностью безэмоционален, тогда у меня оставался бы повод для недоверия. Всё же, для серьёзного эфирника, скрытие эмоций – не проблема. А вот подделать их… чёрта с два! То есть, подделать-то, наверное, можно, но я даже не представляю, какой контроль собственного эфирного тела должен быть, чтобы такая подделка выглядела хоть сколько-нибудь похожей на реальные эмоции.

– Гранд с профильным направлением в эмпатию, шагнувший за третий-четвёртый предел, – задумчиво проговорил дед. – У такого специалиста, на мой взгляд, должно хватить сил и умений для филигранного контроля, а значит, и тонкого управления собственной гормональной системой, без которых пытаться подделывать эмоции – дохлый номер. Фальшь будет чувствоваться за километр.

– Эм-м, это я что, вслух сказал? – вскинулся я. Оля кивнула, а дед только руками развёл. – Хм… ну и чёрт бы с ним! Итак, извинения мы, пожалуй, примем. Дорогая?

– Согласна, – кивнула жена. – Будем считать происшедший инцидент банальным недоразумением. Но… я надеюсь, что вы не ограничитесь одними лишь словами и отзовёте шпиков, уже настропалённых на слежку за нами отцом Илларионом.

– Точно, – я щёлкнул пальцами. – Иначе, боюсь, состав ваших филёрских команд в скором будущем серьёзно поредеет. Обещаю.

– Само собой, – покивал «господин Иванов». – Приказ об отмене этого распоряжения отца Иллариона уже ушёл. Со своей стороны, Кирилл, Ольга, я надеюсь, что в случае возникновения у вас каких-либо проблем или неприятностей, вы свяжетесь с нами. Поверьте, некоторые вопросы, нашему клубу будет решить куда проще и… безболезненнее для окружающих, скажем так.

– Что ж, – я кивнул, поднимаясь с табурета и подал руку жене. – Это может быть полезным… кто знает, как оно повернётся, да?

– Единственная просьба, – проворковала Оля, поднимаясь на ноги, – Дайте нам другого связного. Общаться с этим вашем отцом Илларионом у меня лично нет никакого желания.

– Я вышлю вам свой идентификатор, – после секундного размышления произнёс дед и, коротко кивнув на прощание, исчез в «окне».

– Кирилл, – медленно произнесла Оля, глядя, как схлопывается «окно» за спиной «господина Иванова». – Он – гранд? Как ты?

– Как видишь, – пожал я плечами, отворяя дверь в коридор. Миг, и тяжесть древней защиты от прослушивания исчезла. Пуф и всё.

– Кто он, Кир? – тихим глухим голосом произнесла Оля, окутывая нас уже собственными щитами.

– Дед, – решив не множить сущности без необходимости, вздохнул я. Да и кому врать-то? Оле? Если я не могу доверять ей, то кому вообще можно верить? – Мой дед по матушке. Никита Силыч Скуратов-Бельский. Ярый, гранд и дважды труп. Или трижды? Не помню.

– Э-э… но он же… Как же… А ты… – опешила жёнушка. Я в ответ только руками развёл.

– Политика.

– Понятно, – Оля слабо улыбнулась. – Полагаю, о том, кто он есть и что он вообще есть, распространяться не стоит, да?

– Совершенно верно, – кивнул я. – В противном случае, боюсь, ему придётся снова умереть. И то не факт, что поможет. Что-то мне подсказывает, в этот раз в его смерть не поверят вовсе, по крайней мере до тех пор, пока не увидят труп и не пощупают его руками.

– Расскажешь о нём? – глаза Оли загорелись от любопытства.

– Как-нибудь, – согласился я. – Вечером у костра…

– Ловлю на слове, – Оля мимоходом мазнула меня губами по щеке и скатилась вниз по крутой лестнице. Миг, и я услышал как хлопнула входная дверь. Вот ведь торопыга! Пришлось догонять.

Прогулка по Свияжску оказалась куда интереснее, чем даже посещение Макарьевской ярмарки. Там-то, по-настоящему древних строений, чью память можно было бы «просмотреть» совсем немного. Пожар сделал своё дело. Разве что монастырские здания могли похвастать действительно серьёзным возрастом, но… из-за происшествия с Тормашевым и отцом Илларионом, задерживаться надолго на территории обители мы не стали, так что и выслушать историю древних зданий нам не удалось. А вот в Свияжске… здесь не только царский терем мог похвастать своим возрастом, деревянные стены древней крепости оказались сохранены тем же способом, и, что самое интересное, эфирные техники направленные на сбережение творения Ивана Четвёртого, которыми крепость была пронизана до последней железной скобы, ничуть не мешали «слушать» и «смотреть» историю этого сооружения.

Так что, те два часа, что оставались до отхода нашего теплохода, мы с Олей провели с большим толком и интересом, успев не только прочесть в памяти крепости, историю её возведения и немногочисленных осад, но даже полюбовались на исторических личностей того времени, видели мы и самого Грозного царя и его воевод, многочисленных князей и бояр, стрельцов и поместные войска. Мурз казанских, пришедших на поклон после взятия Казани и… послов иноземных, прибывших с Иваном Васильевичем. Интересная экскурсия получилась.

– И почему мы в Москве так не делали, – протянула Оля. – Уж там-то древних зданий не меньше. Хоть те же храмы, хоть Кремль!

– Храмы? – я хмыкнул и, обернувшись на небольшую церковь, возвышающуюся напротив царского терема, указал на неё Оле. – Ну, попробуй. Вон церковь стоит. Послушай её…

Оля нахмурилась, покосилась на меня недоверчиво, но… тряхнула головой и решительно направилась к стене древней церкви. Что бы уже через минуту вернуться с недовольным выражением лица.

– Ну как? – поинтересовался я.

– Гудит, – развела она руками. – Ладаном пахнет, голоса какие-то слышны, но совершенно неразборчивые. И кроме пламени и блеска золотых окладов на иконах никаких видений.

– Эгрегор перебивает память материи, – пояснил я. – Сотни, если не тысячи людей молились в этой церкви. Их голоса, просьбы и благодарения ты услышать сможешь, но и только. Что же до Кремля… Не забывай, это официальная резиденция Государя. Попробую постоять у её стен с задумчивым видом. Как думаешь, через сколько секунд рядом окажутся гвардейцы со странными вопросами?

– Ну-у, так-то да, – протянула Оля. – Ладно, пусть не Кремль или храмы, пусть какие-нибудь общественные здания, бывшие владения тех же князей, например!

– Оленька, солнце моё, – вздохнул я. – Кто ж вам злобный доктор-то? Я, что, запрещал вам экспериментировать с эфиром? Закрывал в доме, запрещал даже прикасаться к чему-то? Мне откуда знать, почему ни ты ни близняшки, ни Лиза с Машей, не применяли чуть ли не первый изученный под моим руководством эфирный приём, к собственной пользе и удовольствию?

– Вот ты… – Оля демонстративно надулась, но долго играть не стала и потянула меня прочь от Свияжской крепости на теплоход, уже гудевший предупреждением о скором отходе.

В Казань мы прибыли на закате. Попрощались на пристани с Лебедевыми, обменявшись с ними идентификаторами, да и… разъехались, каждый в свою сторону. Иван Еремеевич с супругой отправились в гостиницу, где у них уже был арендован номер, а мы с Олей рванули в грузовую часть порта, где, по сообщению капитана баржи, уже разгружалась наша спасплатформа. В общем, не прошло и часа, как я снял машину со стояночного тормоза и её рыжий нос высунулся из портовых ворот.

– Кемпинг? – спросила устроившаяся в соседнем кресле Оля. Не дожидаясь моего ответа, она потянулась, скинула туфли и, вытянув свои длинные загорелые ноги, уложила их на широкую приборную доску спасплатформы, ничуть не стесняясь задравшегося до самого «не балуйся» подола лёгкого сарафана.

– Если не перестанешь провоцировать, то мы до него доберёмся, – с трудом отведя взгляд от фигуры жены, пробормотал я.

– Ой-ой, – Оля лукаво улыбнулась и поправила задравшийся подол… ну, сделала вид, что поправила. Иначе почему её ноги так и остались обнажёнными, зато ткань сарафана на груди натянулась так что… Нет, в самом деле! Так мы точно до кемпинга не доберёмся!

– Брысь в салон! – рыкнул я под смешок жены. Впрочем, этого хватило, чтобы она перестала надо мной издеваться и исчезла в проходе меж наших кресел. Тряхнув головой, я щёлкнул тумблером, втопил педаль в пол и спасплатформа, низко рыкнув, покатила в ночь, с каждым поворотом огромных колёс всё быстрее набирая ход.

Опомнился я только в тот момент, когда стрелка спидометра машины перевалила за сотню, а коммуникатор на моей руке отсчитал третий пришедший штраф. Пришлось сбавлять ход…

– Штрафы будешь оплачивать ты, – бросил я в салон.

– Договоримся, дорогой, – возникнув за моей спиной, промурлыкала на ухо Оля. Обняла, коснулась тёплыми губами моей щеки и опять исчезла в темноте салона спасплатформы. Нет, ну не наглость, а… впрочем, ладно. Договоримся.

К счастью, арендованный заранее кемпинг, хоть и располагался на окраине Казани, как и положено стоянке для континентальников, оказался всего в четверти часа хода от порта, так что вскоре я уже подключал машину к коммуникациям проложенным специально для того, чтобы водители тех же континентальников могли поберечь ресурс собственных машин. А спустя ещё полчаса, мы с Олей валялись на крыше спасплатформы в компании с горячими бутербродами и чаем, и любовались на звёздный ковёр усыпавший ночное небо.

– Куда отправимся дальше, Кир? На юг или восток?

– Или, – повернувшись лицом к жене, проговорил я. – Предлагаю подняться по Каме вверх до Антуфьева Пояса, а там пересечём по нему Урал и отправимся к Верхотурью. Только представь, горы, реки, леса… Аномалии.

– Хочешь сразу сунуться в самые охотничьи места, да? – протянула Оля. – А как же Байкал, Приморье?

– А что, одно другому мешает? – деланно удивился я. – Сначала заглянем в уральские аномалии. Чуть наберёмся опыта, а там уже…

– Ну… – Оля попыталась было сказать что-то ещё, но в этот момент я наконец смог избавиться от лежащего между нами покрывала с остатками ужина и дотянулся-таки до любующейся звёздами жены.

– Договоримся же, да? – прошептал я ей на ухо, одновременно увлекая Олю в верхний люк платформы. Всё-таки… договариваться на виду у всех… не комильфо, да.

Глава 21
День открытий… чудных

К хорошему привыкаешь быстро. А отвыкаешь… нет, я предполагал, что проблемы дорог в России, какой бы она ни была, неизбывны и вечны, но царские тракты, городские шоссе и континентальные трассы, вкупе с полётами на аэродине, как-то убаюкали, и даже дороги и стёжки в Червоннорусском воеводстве не заставили это понимание проснуться… должно быть, от того, что этот пограничный с СБТ анклав мною вообще слабо воспринимался, как часть огромной страны. Но вот, стоило нашей платформе съехать с Пермского тракта с целью добраться до места слияния Белой и Камы, как асфальт кончился, сначала уступив место укатанной до каменной крепости грунтовке, а после переправы через реку Иж и выезда из Старой Чекалды, дорога и вовсе превратилась в две петляющих колеи, на которых наша спасплатформа закачалась словно корабль на волнах. Так мы и плюхали по этому «направлению», пока не наткнулись на опущенный шлагбаум. Классический такой, чёрно-жёлтый-полосатый с небольшой будочкой смотрителя при нём. Если бы ещё рядом был хотя бы намёк на забор или хоть какое-то ограждение, было бы совсем замечательно. А так… чуть холмистая местность вокруг, леса-перелески, возделанные поля, дорога и… одинокий шлагбаум, перегородивший её со всей своей охранительной беспощадностью… Ну да, и вытоптанные тропинки-дорожки, огибающие это препятствие вместе с будкой. Сюр…

Притормозив в десятке метров от этой композиции, я почесал затылок и уже решил было направить платформу в объезд, по примеру неизвестных мне местных, протоптавших огибающие сию конструкцию тропинки, как из будки выскочил наряженный во вполне приличное, хотя и уже выгоревшее на солнце камуфло рослый детинушка в сползающем на затылок кепи. Поправив висящий на объёмистом пузе стреломёт, «погранец» длинно сплюнул в пожухшую траву и решительно направился в нашу сторону. Интересно!

Можно было бы, конечно, вывернуть руль да, поддав огня, объехать этот странный КПП, наплевав на его бравого охранника, но зачем торопиться? Дорога, пусть и такая убогая, вот она, на картах обозначена как официальный тракт, и воспользоваться ей по назначению мне запретить никто не может, но любопытно же, что скажет хозяин шлагбаума…

– Служилый рода Исенбаевых, – лениво протянул чубатый детина, стоило мне приоткрыть водительский люк и высунуться из него, подставив голову не по-осеннему тёплому ветерку. – Кто вы и что вам нужно в землях моего князя?

– Кня-яазя? – неподдельно изумился я, переглянувшись с показавшейся из соседнего «пассажирского» люка женой. – Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд… Какое отношение Исенбаевы имеют к Гостомысловичам? Оля, не подскажешь?

– М-м, полагаю, речь идёт о так называемых князцах. Известное титулование для некоторых вотчинников. Но… прежде мне казалось, что оно имеет хождение лишь за Уральским хребтом, в Сибири. Впрочем… – нахмурилась та и, выбравшись на крышу платформы, требовательно уставилась на моего собеседника. – Чьего дома твой господин, служилый?

– Князь мой – Абуллатиф Исенбаев из Дома Кара Бек. Он владеет всей землёй отсюда и до самой Камы, – мотнув головой, отозвался охранник и, с явным значением поправив висящий на пузе стреломёт, прищурился. – И меня он сюда поставил, чтоб никакой лишенец по его владениям не шастал.

– Ну так и лови лишенцев, – пожал я плечами. – А мы, дети боярские, путешествуем по своей надобности, и тебе, служилый, до нас и дела быть не должно.

– То не вам решать, – нахмурился детина и набычился. – Здесь земли моего князя, и только в его воле решать, пускать вас или нет. Частная собственность, слыхал о такой, барчук?

– Так, охолоните-ка, петухи бойцовые, – Оля взяла договорной процесс в собственные крепкие руки. – Во-первых, земля, может, и Исенбаевская, а вот тракт числится государевым, а значит, свободен для всех пеших и проезжих. Публичный сервитут, слыхал о таком, служилый? Во-вторых, ты бы своего господина князем при посторонних не величал. А то ведь ему и нагореть от государя может.

– За что это? – изумился служилый. – От роду Исенбаевы князьями величались!

– Может быть, – покивала Оля. – Да вот только с тех пор, как Василий Шестой княжью пусть устроил, лишь государевы родичи имеют право именоваться князьями, и то не все! А что положено преступнику, пытающемуся выдать себя за члена августейшей фамилии, знаешь? Казнь, и не всегда только гражданская.

Служилый посопел, посверлил нас и нашу машину недовольным взглядом и…

– Вы мне голову не морочьте! – тряхнув башкой так, что кепи, и без того чудом державшийся на затылке детины, едва не слетело в траву, прогудел охранник. – Сервитуты там, не сервитуты. Пусть или не пусть… Мне приказано вписывать всех проезжих в учётную книгу, значит так тому и быть! Предъявите идентификаторы и карту маршрута!

– Какую карту? – не понял я.

– Как какую? Обычную карту. Куда едете, где намерены останавливаться… – встав на знакомые рельсы, служилый, кажется, полностью вернул себе прежнюю самоуверенность.

– Может, тебе ещё ключи от квартиры отдать, где деньги лежат? – изумился я такой незамутнённой наглости.

– Подожди, Кир, – Оля коснулась моего плеча. – Мне кажется, нашего собеседника интересует не общий маршрут, а лишь та его часть, что проходит по землям его господина, верно? – она обернулась к детине и тот хмуро кивнул. – Вот видишь?

– Вижу, понял, – расслабился я. – Ладно, опишем, раз такое дело.

– И идентификаторы предъявите, – тут же подал голос служилый, разворачивая над коммуникатором довольно большой экран с готовыми для заполнения таблицами. Надо же, какая продвинутая у господина Исенбаева бюрократия!

На запись необходимых сведений и прокладку маршрута по землям местного князца у нас ушло не больше десяти минут, после чего подобревший охранник поднял шлагбаум и гостеприимно махнул нам рукой, мол, проезжайте… А может, и не гостеприимно, а просто торопился избавиться от докучливых туристов побыстрее? Тем не менее, проезжая мимо будки охранника, я не поленился и, высунувшись в люк, бросил ему трёхрублёвую серебряную монету, которую служилый удивительно ловко поймал. И ведь даже не улыбнулся, зараза такая. У-у, жадина!

– И зачем всё это нужно? Какой смысл в таком контроле? – вздохнул я, прибавляя ходу. Сидящая рядом Оля почесала за ухом устроившуюся у неё на коленях Малую, невесть как и когда нагрянувшую к нам в гости, и неопределённо пожала плечами.

– Сложно сказать, Кирюш, – протянула она. – С одной стороны, вроде бы никаких особых причин не имеется, с другой же… стоит признать, что с такими мерами безопасности, неприятностей чужаки доставляют куда меньше. Случись что, хозяева всегда знают, кто и когда въехал и выехал из их земель. А значит, при необходимости, отыскать нашкодившего гостя будет куда легче. Да и вспомни, имения боярские охраняются куда строже, и с той же целью. Туда просто так чужак в принципе не заберётся, завернут на въезде. Здесь же… сервитут государевых трактов, пролегающих по вотчинам, вносит свои поправки. Вот и изворачиваются хозяева, как могут, служилых на въездах-выездах ставят, наверняка ещё и патрули вдоль дорог устраивают. Кстати, о служилых… ты зачем ему деньги отдал?

Вместо ответа, я ухмыльнулся и открыл над приборной доской небольшое «окошко», сориентированное на эфирный след монеты.

– Обуховы, дети боярские… путешествуют в свой медовый месяц, – послышался из открытого «окна» бубнёж служилого детины. – Намерены добраться до слияния Камы и Белой, а оттуда по государеву тракту до Сарапула. Нет, куда отправятся далее, не сообщили. Есть. Понял. Идентификаторы сейчас перешлю. Ну, Азамат Хузянович! Да как бы я их допросил-то? Не рядовичи же и не государевы люди. А боярские дети… их же и не прижать ничем, и на горло не взять… Понял. Есть, два наряда вне очереди. Отбой…

– Вот, а ты спрашиваешь, зачем я деньги отдал? – закрыв «окно», я довольно кивнул. – Видишь, как бедолаге досталось за мелкий косяк? А так он свои два наряда оттарабанит, завалится в кабак да на все три рубля пива напьётся. Глядишь, и жизнь покажется веселее.

– На три рубля пива… – Оля покачала головой. – Если местного, это минимум литров двадцать выйдет… под вяленку. Лопнет же!

– Зато счастливым, – хохотнул я в ответ. Жена вздохнула и, отправив Малую в салон, сама скользнула следом за недовольной от окончания почесушек животиной. Миг, другой, и до меня донёсся звук извлекаемой из шкафчика посуды. Надеюсь, она собралась кормить не только блюфроста, но и меня. Завтрак-то у нас был ещё до переправы через Иж, рано утром, а нынче солнце уже в зените.

– Будет, будет тебе перекус, – рассмеялась Оля, явно почувствовав моё желание. – Только останови машину где-нибудь в тенёчке, в красивом месте, чтобы мне здесь по камбузу от стенки к стенке не летать, пока готовлю, и чтобы поесть мы могли с хорошим видом на окрестности. Кстати, установка стола и перетаскивание кресел за тобой.

– Будет исполнено, госпожа самый главный кок! – радостно отрапортовал я, выворачивая руль. Спасплатформа послушно свернула на перекрёстке вправо и поплыла меж небольших то ли холмов, то ли курганов. А там, не прошло и пяти минут, как мы остановились в небольшом перелеске у переправы через реку с забавным названием Большой Пелемеш. Всё как заказывала Оля… тенёк, приятный вид на неширокую реку и возвышающийся над ней лесок… или это ветрозащитная полоса? Да, чёрт с ним, главное, все требования соблюдены. Осталось только вытащить кемпинговую мебель из платформы, и можно накрывать на стол!

Обеда мы с Малой ждали с одинаковым нетерпением. Ну, я-то понятно почему! Последний раз ел рано утром и успел проголодаться, но лисица-то⁈ Её же с Толстым, Раиса в любое время готова закармливать до состояния колобков! Но нет, крутится рядом, ждёт, пока Оля начнёт накрывать на стол, хвостом крутит… Проглотка мелкая.

После обеда на свежем воздухе, жена решительно вытурила меня с водительского места и, распахнув оба верхних люка спасплатформы, решительно вдавила тапку в пол. Тяжёлая рыжая машина выплюнула из-под колёс облако пыли и рванула вперёд через мост. На скорости миновав сельцо Пелемеш, платформа, кажется, ускорилась ещё больше и полетела над колеями в сторону Камы. Таким ходом мы будем у реки не позже чем через час, и это несмотря на изрядные петляния тракта… Я же в это время пытался помыть посуду и не уделать водой и мыльной пеной весь наш небольшой камбуз. И ведь получилось же… Правда, меня самого теперь хоть выжимай. И ведь просил Олю сбросить скорость, так ведь нет… дорвалась до штурвала, называется!