Текст книги "Смерть и побрякушки (СИ)"
Автор книги: Аноним Волынская-Кащеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
– Там человеку плохо, а они неизвестно куда поперлись! – досадливо дернул плечом Витька.
– Странные, – задумчиво пробормотал напарник, – Разве врачихи на скорой такие бывают? Больше на наших дамочек из директората похожа. И ту, первую, я кажется знаю. Кого-то она напоминает.
Охранник задумчиво пожевал губами, потом вдруг растерянно уставился на приятеля:
– Понял кого. Эту, Марину, редакторшу из "Мнения". Ну которая к Эдику вчера и сегодня прорывалась, а он ее пускать не велел.
Побледневший Витька испуганно дернулся:
– Не, да ты что. Из бухгалтерии ведь звонили. И Сережку поминали, откуда посторонней редакторше знать, что у нас Сережа есть.
– А где нет хоть одного Сережи? Телефон-то какой звонил? Внутренний или наружный?
Витька дико глянул на стоящие рядом аппараты, потом на напарника и вдруг резко рванул с места. Сталкиваясь лбами, охранники принялись настукивать панели телефонов.
– Таким образом, проведя полную реорганизацию компании, мы не только не утратим доходов, но удвоим, а то и утроим прибыльность предприятия, – Эдик Макаров эффектным жестом сложил указку, изящным пируэтом развернулся спиной к стене с графиками и склонил голову, словно в ожидании аплодисментов. Взорам членов правления открылся безупречный пробор.
– Гениально до невозможности, – злобно пробормотал шеф бухгалтерии, – Сами придумали, Эдуард Викентьевич?
– Исключительно сам, – не заметивший издевки Макаров трепетно разулыбался, словно получившая букет примадонна, – Здорово, правда? И главное, никто раньше не делал!
На лица правления крупными буквами проступило: "Не делал, и не надо!". Но Эдик по лицам читать не умел, его пухлощекая физиономия продолжала излучать незамутненную радость ребенка.
– Я так рад, что вам понравилось. Я всегда знал, что могу серьезно изменить деятельность нашего концерна, – лица сидящих за столом из мрачных превратились в похоронные. Ничего не замечающий Эдик в порыве искренних чувств прижал холеные руки к груди, – Должен сказать, покойный Павел Афанасьевич не ценил моих идей...
– О мертвых или ничего, или хорошее, – отрезала сидящая в конце стола женщина.
– Так он как раз сказал хорошее, – незнакомый женский голос заставил всех обернуться к двери, – Вот если бы ляпнул, что Пашка слушался каждого его слова... Это ж все равно, что обвинить покойника в полном дебилизме!
– Вы, милочка, что здесь делаете? – стараясь казаться грозным, рявкнул Эдик, – Врач нам, собственно говоря, не нужен, у нас все здоровы.
– А я, собственно говоря, не врач, – снимая белый халат, Марина вошла в комнату. Краем глаза проверила костюм. После скачек верхом на скорой помощи всего можно ожидать. Нет, все в порядке, блузка не выбилась, юбка не перекосилась. Кажется, очередной шедевр от тети Зины: коричневый костюмчик из шерсти двух оттенков – юбка в складку потемнее, длинный пиджак светлее – производит сильное впечатление. Бабы из правления так и впились глазами.
Эдика-громовержца Маринина элегантность не проняла. Величественно сдвинув брови, он вопросил:
– Кто вы такая? Немедленно покиньте помещение.
– Я – ваш новый начальник. Помещение покинуть никак не могу, без меня вы всю "Worldpress" к чертям разорите, – и стряхнув халат на руки ошеломленному Эдику, Марина решительно опустилась в кресло председательствующего.
– Простите, по какому же праву вы теперь начальница? – только что готовое съесть Эдика живьем, правление перестраивалось в поддержку "своего" против чужака.
– По юридическому. Марина Сергеевна является опекуном всего имущества вплоть до совершеннолетия Александра Павловича Севастьянова-младшего. И по решению покойного Севастьянова-старшего замещает его на посту генерального директора, – прямо от дверей приняла подачу госпожа адвокатесса. И проследовала внутрь плавным маршевым шагом. Марина никогда не думала, что такой возможен, а вот поди ж ты, увидела воочию. Даже позавидовала: имей она такую походку и умение держаться, ей бы и о костюме заботиться не пришлось.
Нотариальная дама подошла к длинному столу совещаний и замерла по правую руку от Марины. Ошеломленный Эдик тупо уставился на обеих женщин. Потом вдруг дернулся и двигаясь механически, словно зомби, промаршировал в угол. Вернулся он уже со стулом в руке. Водрузил его возле адвокатессы. Не поблагодарив, даже не повернув головы, будто стул сам собой явился к ее ногам, юридическая дама опустилась на сидение.
Растерянный Эдик яростно тер ладонью лоб, словно мучительно пытался сообразить, какие чары вынудили его усадить нежеланную гостью.
– Позвольте, а почему нам ничего не известно! – воинственно топорща усы вмешался бухгалтер, – Что за театральное появление! Неужели нельзя по-человечески: позвонить, предъявить соответствующие документы.
– Тц-тц-тц, Эдуард Викентьевич, – пощелкала языком Марина, – Что ж это вы, от ближайшего окружения тайны имеете? Не дело, нет, не дело! Я, любезнейший Степан Петрович, – с самой приятной из всех своих улыбок, Марина повернулась к бухгалтеру, – вторые сутки в вашем офисе телефон обрываю, все пытаюсь по-человечески. Лично приезжала, топталась тут у проходной. К сожалению, кроме "Не мешайте работать!", других слов у Эдуарда Викентьевича не нашлось. А ведь я ваш старший компаньон, непосредственный шеф и главный босс. Плоховато в фирме с дисциплинкой, подраспустились. Рыба, знаете ли, гниет с головы. Если наверху не уважают старших, какой же субординации можно ждать от подчиненных?
– "Соответствующие документы", безусловно, имеются, – веско обронила адвокатесса, прерывая расхулиганившуюся Марину.
Вертлявое, как собачий хвост, настроение правления снова переменилось. На Эдика теперь смотрели с презрительным недоумением, а на Марину – с глухой злобой. Похоже, сидящие в зале никак не могли решить, кто им омерзительней: свой балбес или пришлая нахалка.
– Позвольте, позвольте, – забормотал Эдик, тщетно пытаясь обрести утраченные позиции, – Вы обманом проникли в помещение...
Словно в ответ на его слова из коридора послышались крики и топот множества ног. Дверь рванули и комната заполнилась молодыми, плечистыми мужиками в камуфляже.
– Они, точно они, которые на скорой прикатили, – протолкавшийся из задних рядов Витька триумфально указал на Марину. Глаза охранника пылали охотничьим азартом. На мгновение испуганной Марине показалось, что на кончике его пальца открывается темное дуло, готовое плюнуть огнем.
– Да-да-да, – возликовал Эдик. Появление крепких парней давало шанс избавиться от нежданной и нежеланной компаньонши, – Они-они-они. Вломились сюда, хотят чего-то, сумасшедшие, наверное.
– Не волнуйтесь, Эдуард Викентьевич, сейчас выставим, – эффектно поигрывая мышцами, Витька двинулся на Марину.
Никогда еще Марина не чувствовала себя так мерзко. Сейчас ее схватят и поволокут, словно бродяжку какую. Забавная эскапада по проникновению в фирму обернется страшным унижением. Конечно, она вернется, но один бог знает, сколько времени займет разбирательство и сколько денег утечет со счетов "Worldpress". Сузившимися от бешенства глазами Марина поглядела в полную радостного предвкушения физиономию охранника. Мужик явно мечтал рассчитаться за обман, за то, что его выставили дураком. Ладно, паренек, сейчас твоя минутка, но за краткое удовольствие оскорбить женщину ты расплатишься работой. И уж Марина позаботиться, чтобы выше дворника ты больше никогда не поднялся.
– Натравливать охранников на начальство – крайняя глупость, – адвокатесса, казалось, не обращала на пакостную сцену ни малейшего внимания, полностью уйдя в созерцание собственного маникюра, – Особенно после предъявления всех документов, – на секунду отвлекшись от ногтей, она небрежным жестом уронила на стол прозрачную папку.
– Но позвольте, я ничего не понимаю! Долю Павла наследую я! Эта женщина бредит, она самозванка!
– Оскорблять начальство – еще большая глупость! – воспрянувшая духом Марина искоса глянула на замерших охранников и переключилась на правление, – От Павла Афанасьевича вы ничего унаследовать не могли, поскольку Севастьянов-старший не является компаньоном фирмы.
– С каких же это пор? – Эдик попытался язвительно усмехнуться, но у него ничего не вышло, губы слишком тряслись.
– Да уж почти неделю, – невозмутимо заметила адвокатесса.
– Глава фирмы – сын Павла, а до его совершеннолетия – ближайшие 17 лет – здесь командую я, – торжествующе резюмировала Марина и шутовски раскланялась.
В правлении царила гробовая тишина, отчетливо слышно было, как охранники стараются не дышать.
– На вашем месте, господа, – лениво протянула адвокатесса и все головы дружно повернулись к ней. Члены правления готовы были сейчас послушаться любого, кто скажет, что же им делать! – На вашем месте, господа, я бы закрыла заседания, свернула все графики, – юридическая дама скользнула насмешливым взглядом по Эдикову творчеству, – и проводила Марину Сергеевну в ее кабинет.
Воцарилась долгая пауза, члены правления украдкой переглядывались, не зная, на что им решиться. Ситуацию переломил сам Макаров. Стараясь спасти хоть какие-то остатки своего авторитета, он не нашел ничего лучше как пробормотать:
– У нас сейчас нет свободных кабинетов.
Десяток презрительно-жалостливых взглядов уперлись ему в переносицу.
– Ничего, Эдичка, – усмехнулась Марина и взялась за портфель, – Кабинет главы корпорации будет мне в самый раз.
Глава 7
– Ну вот, Марина Сергеевна, вы и устроились, – адвокатесса бродила по кабинету, разглядывая фотографии и многочисленные финтифлюшки с дарственными надписями. Иногда она легко касалась кончиками пальцев граней какого-нибудь резного кубка или гравировки невероятно вульгарной декоративной шпаги. В ее жестах, кроме любопытства, была и капелька брезгливости.
Марина следила за ней с неприязнью. И так не по себе, а тут еще и нахальная адвокатша! Марина сама затребовала кабинет главы корпорации, но сейчас чувствовала себе в нем просто ужасно. Здесь все принадлежало Пашке, все было пропитано им. Это ему дарились жутковатые кубки, это он горделиво позировал на каждом фото: Пашка слева от Киркорова, Пашка справа от губернатора, Пашка сзади от президента... Среди фотографий гордо красовалась икона. Вероятно, имелось в виду, что прямо за спиной у Господа Бога тоже стоит Пашка. Просто его не видно.
Марина старательно накручивала себя, распаляя привычное раздражение. Все что угодно, лишь бы не смотреть на стол, на небольшую фотографию в скромной рамке. Аленка и Пашка с маленьким Сашкой на руках. Аленка и Пашка. Красивые. Молодые. Веселые. Живые.
Марине страшно хотелось спрятать фотографию в стол, освободиться от ее мучительной власти. Но делать это в присутствии настырной адвокатессы неудобно.
– Пожалуй, я вам больше не нужна, – адвокатесса решительно защелкнула замочек портфеля, – Теперь в вашем распоряжении юридический отдел корпорации. Насколько я знаю, там весьма квалифицированные специалисты.
– Да-да, конечно, – пробормотала Марина, пожимая протянутую ей руку.
Адвокатесса внимательно взглянула в лицо Марине, нерешительно замялась... Марина удивилась, нерешительность была совсем не свойственна этой даме. Марина вопросительно взглянула на нее, адвокатесса даже слегка смутилась и, наконец, выдавила:
– Не мое дело, конечно, но... Мальчик опять дома один?
Марина уже хотела вспылить и даже чуть не выдала "действительно, не ваше", но успела удержать слова на кончике языка. Она обязана этой женщине, без ее поддержки Марине никогда бы не справиться с правлением. Да и побуждение у нее самые лучшие, о ребенке заботится.
– Нет, нет, там ребята из моей редакции посменно дежурят, я им расписала, что делать.
– Приспосабливаетесь, значит, – удовлетворенно кивнула адвокатесса, – Видите, а вы боялись. Найдете хорошую няньку и вообще забот никаких, – она шагнула к двери.
Марина смотрела ей вслед со странным смешанным чувством симпатии и неприязни. Ей и нравилась эта элегантная холодная стерва и безумно раздражала. Может потому, что из нее выплескивалась спокойная самоуверенность и убежденность в собственной исключительности, так недостающие самой Марине.
– Я вам очень благодарна, ваша помощь была просто бесценной...
– Не преувеличивайте, Марина Сергеевна, цена вполне умеренная, счет за мои услуги вас не разорит, – усмехнулась адвокатесса.
Вот стервочка! Марина почти восхищенно покрутила головой. И снова окликнула юридическую даму:
– Кстати, ужасно неловко... Мы с вами почти подельники, вот, обманом проникли в помещение корпорации... (адвокатесса недовольно поморщилась: ага, проняло!), а я даже не знаю как вас зовут?
– Меня зовут Ветрова, Алла Ветрова, – недовольно-величественно проронила та, и скрылась за дверью.
– Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд, – передразнила Марина и потерянно огляделась.
Казалось, адвокатесса унесла с собой всю ее уверенность в собственных силах. Марина побродила по кабинету, пытаясь читать заголовки книг на полках, поняла, что ни единое слово не доходит до ее сознания, и бросила. Подошла к столу, взяла смущающую ее фотографию, и запретив себе разглядывать ее, сунула в ящик. Наконец, решительно уселась за стол, провела ладонью по гладкому дереву, два раза крутанулась в вертящемся кресле...
Ну и дальше чего? Вот она здесь, в самом сердце "Worldpress", и вроде даже полная хозяйка. Кабинет пуст, корпорация живет сама по себе, никто не спешит, теряя тапочки, вводить новую директрису в курс дела. Эх, никто ее не любит, никто ей тут не рад.
Марина вслушалась в тишину кабинета. Сквозь толстую дверь едва-едва просачивалось дребезжание телефонных звонков, время от времени вроде бы гудели голоса и хлопала дверь. Где-то кипела жизнь.
Марина подошла к двери, тихонько приоткрыла ее, выглянула в щелку. И тут же испуганно отпрянула назад. Фух, слава богу, секретарша ее не увидела: стоит спиной, роется в ящике. То-то конфуз: новая начальница в щелку подглядывает за жизнью своей фирмы. Обхохочешься!
Марина обиженно шмыгнула носом и все таки решилась выглянуть еще раз. Ага, теперь понятно, откуда слышаться голоса. Через приемную напротив как раз кабинет милейшего Макарова. Дверь нараспашку, оттуда клубами вырывается сигаретный дым. Так, понятненько, небось все правление там собралось. Ее обсуждают, уже и с Эдичкой примирились, он для них теперь не козел полоумный, а свой местный, родной козлик. Кто угодно им хорош, лишь бы новую начальницу в глаза не видеть. Так и будут бегать к Эдику, устраивая Марине молчаливый бойкот.
Марина плотно закрыла дверь и вернулась к столу. Она чувствовала глухое отчаяние и безнадежность. Ну скажите на милость, как героини сериалов умудряются: еще вчера свиней посла, полы мыла, а сегодня уже в большом бизнесе командует, будто всю жизнь этим занималась? А тут и газетное дело знаешь досконально, и о самой компании почти все (спасибо Пашкиным записям), а с чего начать – неизвестно.
Затребовать, что ли, со всех отделов отчеты? К утру? А потом еще внеплановый сводный отчет, как при визите налоговой, чтоб трое суток все сидели, не поднимая головы. То-то народ счастлив будет, то-то возлюбит новую начальницу. Ага, можно подумать они ее сейчас любят.
Потрясенная неожиданной идеей Марина застыла, глядя остановившимися глазами в пространство. Так-так-так, трое суток, не поднимая головы... Она лихорадочно принялась копаться в сумочке, вытащила потрепанную записную книжку. На мгновение неприятное чувство вновь кольнуло ее: Пашкину книжку она нашла в сейфе, вместе с остальными документами. Она прекрасно знала этот зеленый блокнотик, Пашка пользовался им еще когда они с Мариной жили вместе. Он уже тогда начинал бизнесменить и особые приливы делового вдохновения у него случались сразу после секса. Ставил телефон возле кровати и не вылезая из взбаламученной постели, принимался названивать своим партнерам. Удовлетворенная и расслабленная Марина уходила в сон под аккомпанемент кредитов и бартеров.
Ну-ка, прочь сопли! Нашла время для воспоминаний. Марина быстро перетрясла записную книжку. Ага, вот! Она набрала номер и даже зажмурилась, представляя, как там, через приемную напротив, в сизом тумане сигаретного дыма затиликала мобилка главного бухгалтера.
– Степан Петрович, – сладко пропела в трубку Марина, – Марина Сергеевна беспокоит. Не сочтите за труд, приготовьте мне отчет по бухгалтерии за весь прошедший год. Мне он нужен... ну скажем... на завтра.
Марина отключила телефон, быстренько посчитала до шестидесяти и вновь набрала номер.
– И еще, Степан Петрович, предложите коллегам не тратить время, обсуждая, что эта стерва совсем рехнулась. Их отчеты мне тоже потребуются. И тоже завтра. С утра.
Марина положила трубку и выжидательно уставилась на дверь. Тут же послышался стук и дверь решительно распахнулась.
– Уважаемая Марина Сергеевна, не знаю, отдаете ли вы отчет...
– Сядьте, Степан Петрович, – переполошенная физиономия бухгалтера была невероятно забавной и Марина почувствовала как к ней возвращается кураж, – И давайте сразу договоримся. В этом кабинете отчет отдаете вы. А я его принимаю. Или не принимаю.
Седоусый бухгалтер растерянно плюхнулся на стул, жалобно скрипнувший под немалым весом.
– Но годовой отчет – к утру?! Немыслимо! Что ж нам, всех сотрудников на ночь оставлять? У них семьи, дети... Да они просто взбунтуются!
Марина усмехнулась:
– Ну зачем же. Сотрудники могут идти домой. Вполне достаточно, если ночку посидят члены правления.
– Они будут возмущены! – шеф бухгалтерии еще пытался трепыхаться.
– Тогда у них есть очень простой выход – они могут уволиться. В редакции моей старой газеты работают опытные люди и я могу сходу заменить любого. Мне проще подождать, пока новый человек освоится, чем бесконечно пререкаться, кто здесь кому обязан отчетом, – Марина внимательно поглядела в лицо бухгалтеру и аккуратно добила, – Я уверена, бывшие сотрудники "Worldpress" без труда найдут работу.
Это был удар ниже пояса. Кроме Пашкиной корпорации и Марининой газеты в области еще тихо догнивала административная газетенка, которую в журналистском обиходе прозвали "Под лестницей" – по месту, куда сваливался ее основной тираж. Физиономия бухгалтера медленно менялась: самоуверенность стекала с нее, заменяясь опаской и даже легкой паникой. Когда паника переросла из легкой в тяжелую, Марина наконец смилостивилась и приоткрыла дверь к спасению.
– Впрочем, я всегда рада пойти навстречу коллективу. Правление может просто явится сейчас ко мне в кабинет – и господина Макарова прихватите, раз он вам так дорог – и каждый кратко введет меня в курс своей работы. Только, пожалуйста, не говорите мне, что и на это нужна подготовка! А то ведь я могу подумать, что сотрудников и впрямь пора менять.
Смущенный бухгалтер поднялся, шагнул к двери, вернулся, потоптался у Марининого стола... Она вопросительно глянула на него.
– Наверное, нам сразу нужно было идти к вам...
– Степан Петрович, – Марина устало потерла переносицу и уставилась на бухгалтера взглядом из серии "Как вы мне все надоели!" – Подобные вещи бухгалтер крупной фирмы должен понимать сходу.
Минут через пять в дверь поскреблись и на пороге появилась вереница сотрудников. По их робким "здрасьте" Марина поняла – бунт на корабле подавлен.
– Эх, надо же с новой шефиней так нарваться, – охранник Витька проводил раздосадованным взглядом членов правления, вытягивающимся через пропускной пункт вслед за Мариной, – Придется и мне новую работу искать.
Его напарник сквозь стекло полюбовался мужиками из правления, наперебой стремящихся подвезти нового босса, щелкнул кнопкой сигнализации, и неожиданно предложил:
– Хочешь, дам тот адрес, где я договорился?
– А ты как же?
– Погожу пока, может, и не понадобится.
Глава 8
Пошатывающаяся от усталости Марина привалилась к косяку и закопошилась в сумке. Подлые ключи как всегда устроили игру в прятки, не желая попадаться в руки. Неожиданно дверь распахнулась изнутри.
– Да-а, раскатали горку крутые сивки, – мадам Маргарита посторонилась, впуская Марину в дом.
– Еще вопрос, кто кого раскатал, – сладко постанывая, Марина освободила ноги от насточертевших туфель, – Сашка спит?
– Что еще может делать ребенок посреди ночи? Ты хоть в курсе, который час?
– Раньше не получалось, – Марина с раскаянием глянула на мадам Маргариту, – Надо было сразу все к рукам прибрать, а то потом годами бы разбирались, кто здесь главный.
Мадам Маргарита сочувственно кивнула и поманила Марину на кухню.
– На, ешь, на тебе лица нет. Да и фигуры скоро не будет, – исходящая паром котлета шмякнулась на тарелку.
Марина почувствовала как желудок скручивается голодными спазмами. Стараясь не урчать от жадности, она принялась насыщаться.
– Знаешь, Пашка действительно создал гигантское предприятие, – Марина задумчиво болтала ложечкой в чашке с чаем. Блаженное сытое тепло наполнило тело, но тревога и не думала отступать, – Основа по-прежнему моя, но размах ого-го... Не получится у меня и корпорацией руководить, и нашу газету вести, никак не получится.
– А ты собиралась? – удивилась Марго, – Вот глупость! Ты теперь глава журналистского концерна, не дело размениваться на одну-единственную газету, пусть даже очень хорошую. Да у тебя "Worldpress" все время сожрет, дай бог, чтобы на Сашку хоть чуть-чуть осталось.
– Вот именно что Сашка! – Марина досадливо отбросила ложечку, вытащила сигарету, – Я заброшу "Мнение", переключусь на "Worldpress", потом Сашка вырастет, я ему все передам, а сама что? На паперть с протянутой рукой?
Мадам Маргарита покрутила пальцем у виска.
– Дорогуша, Сашке полтора года!
– Год и семь, – машинально поправила Марина, но Марго только отмахнулась:
– Ты соображаешь, сколько лет пройдет, пока он станет совершеннолетним? Да еще пока университет закончит? Я – старая женщина, и то больше чем на полгода вперед загадывать не рискую, а ты прикидываешь, что случиться через 20 лет? У тебя к тому времени совсем другие интересы появятся!
– Это какие же?
Мадам Маргарита лукаво усмехнулась:
– Внуков нянчить. Сашка подрастет, женится, бабушку Марину к делу и пристроят.
Бешено фыркнув, Марина замахнулась на Марго ложкой.
– Мама, – проныл сзади сонный детский голосок.
Марина резко оглянулась и ошеломленно уставилась на стоящего в дверном проеме Сашку.
– Ты как из кровати вылез? – пробормотала она.
– Как, как! – возмутилась Марго, – Я отвертку нашла и одну стенку у этой твоей камеры младенческого заключения сняла! Ты, подруга, совсем умом тронулась – взрослого мальчика на отсидке держать? Хочешь, чтобы он сам, через перила на волю прорываться стал?
– Все, ребята, уморили вы меня! – Марина обессилено поникла на стуле.
Сашке на ее эмоции было глубоко наплевать. Еще раз заявив, – Мама! – он принялся сосредоточенно карабкаться Марине на колени.
– Я не мама, я тетя, тетя Марина, – поспешно пояснила та, помогая малышу взобраться.
Сашка вскинул головенку и уставился Марине в лицо взглядом, ясно говорившим: "Ну и чушь ты несешь" Потом, решив, что Марина хоть и глупая, но все таки своя, он уютненько устроился на ее коленях, прислонился головой к плечу и выдав категорическое: – Мама! – затих.
– Похоже, он тебя уматерил, – хмыкнула Марго и отправилась в коридор одеваться, – Ты с нянькой вопрос решай. Сашка чудный мальчик, но если вся редакция будет его нянчить, газета точно зачахнет, – дверь тихонько захлопнулась, Марго умчалась.
Уткнувшись носишком Марине в плечо, Сашка уютно посапывал. Она и не заметила, как малыш заснул. Руки уже начинали побаливать, но от детеныша исходили волны нежного тепла, отпускать его ужасно не хотелось. Наоборот, хотелось прижать к себе покрепче, да так и замереть. Надолго. Навсегда.
Марина вздохнула. Надо поспать, завтра большой день, предстоит принять столько важных решений. Весь привычный строй ее жизнь изменится завтра, и начнется нечто совсем новое. Она наклонилась, заглянула малышу в лицо. Его тихое дыхание погладило ей щеку. Не выдержав, она потерлась о его нежную щечку. Потревоженный Сашка завозился, недовольно заплямкал губами. Аккуратно-аккуратно Марина поднялась и перенесла Сашку в кроватку.
Растворимые кашки он не любит, наверное, перерос уже. Марина смутно пожалела о потраченных деньгах, потом покачала головой – спокойно, эти расходы уж как-нибудь выдержим. А Сашке утром сварит обыкновенную гречку. С молоком. Так, а ребята купили, что она просила? Марина заглянула в кухонный шкафчик и расстроилась. Ну до чего безалаберный народ, ничего поручить нельзя! А еще думают без нее с газетой справиться! Наверняка перепоручали один другому и ни одна зараза так и не сподобилась дойти до супермаркета за углом. И чем она завтра будет Сашку кормить? В холодильнике засохший кусок сыра и банка консервов.
Марина опасливо заглянула в комнату. Спит вроде, да и просыпался только что. Должен хотя бы часик продрыхнуть, а до "супера" три минуты ходу. Успеет.
Марина накинула плащ и тихонько выскользнула за дверь. Прозрачный куб супермаркета встретил ее приглушенными огнями и пустотой. Скучающие полусонные кассирши лениво провожали взглядом спешащую Марину.
– Обычно ночью у нас только спиртное покупают, или закуски, – заметила кассирша, перекладывая в Маринину сумку сигареты, пакеты с кефиром, крупу, курицу и упаковку карамелек.
– Спиртное? – Марина на мгновение задумалась. Желание напиться мучило ее уже несколько дней, а если точнее – с того самого, рокового дня. Она знала, пить ей сейчас нельзя, категорически нельзя, но при слове "спиртное" рот наполнился вязкой слюной, а нервы тоненько, предупреждающе дрогнули. Кажется, одна рюмка перед сном не помешает, надо чуть-чуть расслабиться, а то так и рехнуться недолго.
Марина обвела взглядам искрящиеся ряды бутылок. Водки? Ее передернуло: нет, не любит она водку, даже сейчас. Коньяк? Вино? Ага, вот что! Купит-ка она себе текилы и тяпнет ее как положено, с лимоном и солью: кислое, соленое, горькое – и на боковую. Содрогнувшись при виде цены, она тут же одернула себя. Она теперь глава пресс-концерна, большая шишка, и должна пить дорогие напитки. А главное, больше одной рюмки такой дорогущей штуки она точно не выпьет – жаба задавит. Марина решительно поставила пузатую бутылку перед кассиром.
Не обращая внимания на оттягивающую руки сумку, Марина взлетела на седьмой этаж, торопливо зашарила ключом в замке. Господи, только бы Сашка не проснулся! Она тихонько вошла в темный коридор, неслышно притворила за собой дверь и вдруг замерла, оцепенела... Знание пришло сразу и четко – в квартире кто-то был. Марина застыла, стараясь не дышать, вслушалась. Так и есть, из комнаты доносились тихие шаги.
"Это Сашка, Сашка вылез из кроватки и бродит", – с отчаянием последней надежды твердила она, подбираясь к дверному проему. И уже понимала: все кончено, она оставила ребенка одного и предала, погубила его, сейчас она увидит, она увидит...
Сашка сонно заплямкал губищами, наконец, тихонько вздохнул и сдался, поплыл в сон. Эхом прозвучал, второй, облегченный вздох. Мужчина поудобнее перехватил тяжелое от сна маленькое тельце, вслушался в сопение Сашкиного носишки.
Тихонько наклонившись над кроваткой, полночный гость, бережно, почти не дыша уложил Сашку и наконец удостоил взглядом застывшую в дверях Марину.
– Где вы ходите? – злобно процедил он, – Ребенок ночью один!
– Кефирчик надо... – растерянно пробормотала Марина и словно в доказательство продемонстрировала набитую сумку. Оказывается, все это время она так и не выпустила из рук тяжеленную кошелку и теперь сведенные мышцы сигналили тупой болью.
– Вижу, – сквозь зубы проронил ночной визитер, взором василиска уставившись на торчащую из сумки бутылку текилы.
Противная слабость ударила Марину под коленки, и она медленно сползла вдоль косяка на пол. И уже с полу завизжала:
– Кто вы такой, черт бы вас...
Мужчина судорожно дернулся, словно пытаясь прикрыть спящего ребенка от ее воплей. Марина испуганно захлопнула рот, покосилась на зашебуршившегося в кроватке Сашку и закончила свистящим шепотом:
– Как вы сюда попали? Напугали до смерти!
В два длинных шага незнакомец пересек крохотную комнатушку и очутился рядом с ней. Марине вновь стало оглушительно страшно. Крепкие, совсем неласковые, какие-то "милицейские" пальцы ухватили под локоть. Ее рывком вздернули на ноги и железный голос произнес:
– Поговорим на кухне, Марина Сергеевна.
И вот тут Марина поняла, что с нее довольно. Ужас Аленкиной смерти, оказавшийся у нее на руках ребенок, схватка с правлением Пашкиной компании, разбитая вдребезги привычная жизнь, которую теперь надо начинать сначала и по новому... А тут еще по ее собственной квартире среди ночи шастает какой-то придурок, и критику наводит: где была, что пила!
Напряжение последних дней сплавилось в гибкий клинок леденящей злобы. Нет уж, пора брать инициативу в свои руки! Марина выдернула руку из цепких пальцев, подхватила свою сумку и шагнула на кухню. Сейчас незваный визитер получит долгую и оч-чень обстоятельную беседу!
Рывком вздернув сумку, она водрузила ее на стул, на мгновение заколебалась – вытаскивать бутылку все таки неловко – потом отмахнулась. Какого лешего, вперся без приглашения и еще смущает женщину в ее собственном доме. Марина решительно поставила текилу на стол и принялась вытряхивать из сумки пакеты кефира, гречку и прочую дребедень. И все это время в затылок ей упирался неодобрительный взгляд незнакомца.
Не одобряем, значит? Спиртное не одобряем, кефир тоже? А чай? Повернувшись к плите, Марина схватила чайник и молча сунула его в руки полночному гостю. Так же молча ткнула пальцем в сторону крана. На лице мужчины мелькнуло выражение легкой растерянности, но спорить он не стал, пожав плечами, принялся наполнять чайник водой.
Страх пропал совершенно. Ни Сашку, ни ее этот человек убивать не собирался. Ну где вы видели убийцу, сперва укачивающего ребенка, а потом шепотом устраивающего его тетке скандальчик? А вот как гад посмел устраивать ей скандал в ее собственном доме! Со злобным весельем Марина уставилась на нежданного визитера.
Интересный мужик, но противный. Тощий, длинный, эдакая помесь сыромятного хлыста с леопардом. Пакость! Даже очки и высокий лоб с залысинами не добавляют ему интеллигентности. Марина закинула курицу в морозилку, уселась за стол и с любопытством глядя на гостя, поинтересовалась:
– Мафия или спецслужбы?
Мужчина брезгливо передернул плечами:
– Почему собственно вы решили... Я просто частное лицо...
– Ага, гуляли себе по городу ночью, видите, дом стоит, дай, думаю, поднимусь именно на пятый этаж. А там четыре квартиры, дай думаю, зайду в одну. А там ребенок, дай думаю, укачаю...
– Ребенок был совершенно один!
